Можно утвердительно полагать, что из всех фабричных искусств самое интересное, требующее обширных современных научных и опытных познаний — есть набивное или колеристное искусство; оно — прямое приложение химии к искусству. В этом многосложном искусстве химия и физика встречаются с техником (Техник, занимающийся набивным искусством, называется колеристом, — здешние же, частью фабриканты, а более фабричные люди, называют его красоваром.) на каждом шагу и всегда драгоценны бывают указания этих наук, особенно первой; когда колерист усвоит их себе, найдется в силах рациональные ее правила прилагать к набивному искусству. При таких условиях научного совершенства, будущность колериста удовлетворительнее и сильнее обеспечена, чем техников других искусств. Колерист, по искусству своему, есть деятель прекрасного, особенно в произведениях мануфактур, которому первое место уступают уже все прочие техники.
Если так высоко значение колериста в набивном искусстве, то естественно, что и самое искусство, называемое колеристикой, соединено с наукой самыми многосторонними и сложными приложениями потому, что чем малосложнее искусство, тем и наука, служащая ему основанием, простее, удобопонятнее. Напротив того, колеристное, или набивное искусство состоит, по современному своему совершенству, из многочисленных элементов химии, физики, технологии и даже механики, которые по сложности своих разнообразных рецептов, правил и указаний, требуют от практика колериста повседневного изучения, наблюдений и опытов. Малейшая оплошность, недосмотр, ускорение или замедление во времени варки красок, ненадлежащее их загущение и проч., могут испортить дело и влекут за собою неисправимые ошибки, стоящие фабриканту капитальных потерь. Поэтому колерист всегда должен иметь — современное знание своего искусства, бдительный надзор как над приуготовительными, так и над последующими операциями набивного искусства, чтобы удовлетворить своему артистическому самолюбию и вместе желаниям и пользам фабриканта. А потому главный элемент набивного искусства составляет научное и опытное знание колеристного искусства; затем — подготовка тех материй, на кои обращается искусство колериста, — потом качество и количество материалов (химических солей, кислот, щелочей, растительных, животных и минеральных веществ, простых и сложных), коими колерист воспроизводит свои изделия; далее — аккуратность и своевременность исполнения работ, предпринятых колеристом. Всему этому способствуют: состояние погоды, температура атмосферного воздуха, ветры и механические средства, более или менее современно-улучшенные. Мы отдельно должны поставить здесь одно из важнейших условий, какое имеет на успех колеристного, особенно же красильного искусства качество и свойство воды, которая в этом интересном деле играет первою роль. Многие из Владимирских фабрикантов имеют тому самые отрадные, а другие из них напротив — самые грустные примеры, о которых поговорим при случае. Как ни трудно, ни многосложно колеристное искусство, как оно ни своенравно и ни капризно по своим приложениям в ситценабивных фабриках; но Владимирская губерния, можно сказать, первая после Московской, усвоила, укрепила и усовершенствовала набивное искусство в своих обширных и знаменитых мануфактурах, чему примером служит весь Шуйский уезд, а в особенности село Иваново и юный годами своего существования Вознесенский посад. Подходит столетие, как в селе Иванове явились первыми колеристами — крестьяне этого села Грачев и Усов, научившиеся колеристному (красоварному) делу, в Шлиссельбурге, на фабрике Лелгана, которые и принесли на родину первые семена набивного искусства и оплодотворили ими, впоследствии, весь Шуйский уезд в огромном развитии числа фабрик и количестве
изготовляемых ныне на них набивных ситцевых товаров. В селе Иванове, в этом, так сказать, роль набивных заведении, явились впервые русские колеристы, с познаниями этого искусства, вполне удовлетворительными. Без особенного преувеличения к практическим знаниям набивного искусства русских колеристов (или красоваров) можно поставить в пример несколько лиц, достойных занять первые места в кругу иностранных этого рода техников; но скромность их не дозволяет нам передать их имена, которые можно потом узнать по заведениям их и по качеству изделий, служащих верными представителями искусства русских колеристов.
Слегка коснемся здесь постепенного развития набивного искусства во Владимирской губернии, получившего свое начало во второй половине XVIII века. Многим не безызвестно, что набивное искусство развилось во Владимирской губернии впервые в селе Иванове и в г. Шуе иностранцами, с 1812 года, которые частью пленными, частью по приглашению Московских фабрикантов, являлись сначала в Москве на фабриках, а потом и в селе Иванове, имевшем с 1830 года постоянные коммерческие дела с обеими столицами Империи. Таким образом многие иностранные колеристы за огромное жалованье, доходившее до 4000 р. сер. в год и более, определились на Ивановские и Шуйские Ффабрики и после выделывали улучшенными способами ситценабивные товары. При этом в обязанность вменялось им, передавать свое искусство и познания исключительно детям фабрикантов, как секрет, составляющий и по ныне сокровенные тайны русских колеристов, не посвященных еще в законы и химические анализы науки. К числу таких колеристов — наставников и путеводителей набивного искусства принадлежит Прусский купец Федор Иванович Бургздорф, который прослужил на фабрике почетного гражданина Я.П. Гарелина около 28 лет. К чести как г. Бургздорфа, так и г. Гарелина должно отнести примерное между ими доверие друг к другу и особенную, взаимность, которой не бесполезно подражать; ибо постоянство действий этих лиц свидетельствует о современных понятиях и отношениях их одного к другому, — чему нельзя не порадоваться. Благодаря попечительной заботливости Ивановских и Шуйских ситценабивных фабрикантов, дети их с полным успехом усваивают, а некоторые из них уже и усвоили себе познание колеристов. Этому-то техническому образованию детей многие из здешних фабрикантов обязаны тем, что получили независимость от иностранных колеристов, которым они до сего времени платили десятки тысяч и с снисхождением сносили их неуместные требования и капризы. Колеристное искусство, обнимая собою весьма многосторонние предметы химии, физики и механики, в настоящее время, более чем когда, развилось во Владимирской губернии в обширном объеме и сосредоточилось своими усовершенствованиями в
лицах, вполне изучивших его и прилагающих теорию к практике, так рационально в своих фабричных лабораториях. Говоря о ситценабивном искусстве, мы невольно останавливаемся на замечательной фабрике почетного гражданина Зубкова, в слободе Дмитровке, Вознесенского посада. Здесь взор посетителя встретит многознаменательные предметы, вызывающие к изучению и любознательности. Сближая все современные усовершенствования европейских тождественных заведений с русским тактом потребителей и покупателей набивных товаров, г. Зубков (сын) умеет придать своим изделиям такой прекрасный вид, которым невольно восхищается. Все они так хороши, так изящны, столько привлекательны, что находишься в недоумении: какому куску (штуке) дать преимущество. Без преувеличения можно сказать, что г. Зубкову, по колеристному искусству, вся губерния по справедливости отдает первенство. Изделия его фабрики признаны всеми за образцовые и изящные. В последнее время число иностранных колеристов уменьшилось во Владимирской губернии; но с 1845 по 1850 год, их состояло в с. Иванове, г. Шуе и Александрове до 12 человек, а в 1856 году их находилось; в сих местностях только 7. Большая часть иностранцев колеристов и красильщиков из Эберфальда, в Пруссии, где особенно усовершенствовано крашение ситцев в андреанопольский алый цвет (французские ситцы).
Должно отдать некоторым из них справедливость, что, проживавшие в селе Иванове иностранцы, были на здешних фабриках добросовестными распорядителями; а ученикам своим передавали чистосердечно все свое искусство, которое, по мере способностей и усердия, усваивали себе дети фабрикантов; от этого и самое колеристное искусство русских видимо усовершенствовалось и получило более правильный, научный ход в фабрикации. Справедливость требует также упомянуть, что почетные граждане: Н. Ф. Зубков, И. Н. Гарелин, В. С. Каретников, В. П. Зубов и инженер технолог Е. А. Латухин, своими познаниями и опытностью в колеристном искусстве, победили многие трудности, встречавшиеся в набивной фабрикации; усовершенствовали набивку и крашение ситцев, чем и удешевили сии товары до значительных цифр. Вышепоименованные техники в настоящее время приготовляют себе помощников (подручных) к занятию своих обязанностей по искусству. Кроме сего, много есть и таких колеристов — самоучек, которые довольно сведущи в деле набивки и крашения, особенно кубовых и саксонских ситцев; равно и в приготовлении пунцовых, или французских ситцев; хотя они вовсе не знают химии; но постоянно вникая в процесс соединений веществ (материалов), доходят иногда ощупью до весьма простых и удачных способов крашения. В числе этих самоучек есть и такие, кои получают до 2000 р. сереб. в год жалованья. Так называемые кубовщики (мастера), особенно из крестьян, имеют в год от 150 до 600 р. сер. жалованья и удовлетворяют требованиям фабрикантов.
Театром действий и занятий каждого колериста служит фабричная лаборатория, называемая здесь красоваркой, состоящая, по большой части, из 2 комнат: секретной и собственно лаборатории или красоварки. Она на больших фабриках делается каменная и со сводами. Собственно в лаборатории устроен котел для горячей воды, другой для вываривания сандалов и для варения красок и крахмала. Варение декстрина, лейокома, и аравийской камеди (gummi arabicum) производится в кострулях на плите, здесь же устроенной. Секретная комната та, где колерист производит развес материалам и делает свои пробы и опыты. Вход в эту комнату не всякому доступен, ибо в ней скрываются все действия, занятия и результаты колериста, что составляет его неприкосновенную собственность; совершая секретно свои опыты, колерист пользуется через то увеличенным жалованьем; а без подобной предосторожности и самый известный по искусству колерист потеряет цену своим знаниям, если он открыто будет действовать или через соглядатайство узнают состав или даже ход его операции, через которые он получил известность. Такой колерист здесь потеряет все. Этот порядок принят на больших фабриках, он, как видно, во многом предупреждает колеристов, чтобы они были скрытны в своих познаниях и не так доброхотны к высказыванию своих опытных и научных знаний искусства. Хотя такое понятие и нельзя одобрить, — но с другой стороны, оно приводит здешних фабрикантов к тому, чтобы они и сами старались и домогались дознать опытом ход секретных операций своего колериста, который при таком поведении, получает весьма удовлетворительное вознаграждение.
Отличают колеристов, по роду их знаний отдельных частей набивного и красильного искусств. Так например: колерист пунцовых (французских) ситцев, окрашивающий оные по адреанопольскому способу, получает от 2000 до 4000 р. сер. в год жалованья за свои знания. Колерист цветных, заварочных и запарных ситцев получает от 300 до 3000 р. сер. в год жалованья. Кубовщик (мастер), окрашивающий ситцы в кубовой краске (в индиго) имеет от 150 до 600 р. сер. в год жалованья.
Относительно научных пособий, которым следуют иностранцы, при улучшении своего искусства, составляют иностранные технические журналы, сочинения периодические, газеты, которые каждый колерист — иностранец выписывает. В этом отношении для русских колеристов, не владеющих иностранными языками, само Правительство предоставляет пособия, заключающиеся главнейше в Журнале Мануфактур и Торговли, в Газете: Мануфактурные и Горно-Заводские Известия и в периодических сочинениях и руководствах к прикладной химии, технической химии, технологии и пр. В прекрасном руководстве к набивному и красильному искусству, вышедшем на французском языке, сочинения Персо, весьма отчетливо описана рецептивная часть колеристного искусства и сочинение снабжено образщиками разных колеров. Из него многое переведено на русский язык и многое уже усвоено здешними фабрикантами. Однако должно пожелать, чтобы техническая литература наша усерднее обратилась к составлению руководств по техническим фабричным производствам, в коих чувствуют все видимый недостаток, во многом отдаляющий успехи русской мануфактурной промышленности. К этому должно присоединить и то, что многие из фабрикантов, придерживаясь старины, не с таким усердием принимаются за опыты, высказанные в сочинениях и часто забывают русскую благодетельную пословицу: век живи и век учись.
При всех видимых успехах, какие оказывают Русские колеристы — самоучки в набивном и красильном искусствах, должно пожелать, чтобы основанием их практических действий служила химия, эта обширная отрасль естествознания, объемлющая собою сокровенные законы атомистического соединения тел и сродства их между собою.
Набойщики Владимирской губернии
Набойщиками на фабриках называются работники, которые с помощью выданной им формы, с вырезанным на поверхности ее узором, покрытым слоем краски, протравы пли предохранительного состава (резерваж), накладывают на материю, на плоскость, на бумагу и проч. краску и отпечатывают на их поверхностях узор. Набивать ткань, в фабричном смысле значит накладывать краску, взятую слоем на форму (узор, десейн, манер) и оставлять отпечатывать ее на какой либо материи или ткани, способной принять и удержать эту краску в себе. Поэтому набойщики имеют главною обязанностью верно и ровно наложить на материю с формы краску или напечатать узор, совершенно совпадающий с формою. Отсюда и самое мастерство набойщика зависит от верности и аккуратной отделки формы, называемой здесь манером или доской и от надлежащего состава (загущения) краски. В том и в другом случае успех и скорость работы набойщика зависят главнейше от колериста а также от рещика, или вернее назвать от форморезщика. В этих двух сотрудниках набойщик иногда находит своих благодетелей, а не редко и врагов; ибо от них получает успех, или совершенное замедление в работе, которая дает ему большую или меньшую задельную плату. Колерист же и рещик, на коих не редко подают жалобы набойщики, могут быть уличены ими в дурном исполнении их искусства; а потому на лучших фабриках каждая штука ситца, имеет клеймо набойщика. Но как некоторые узоры (десейны) требуют 2, 3, 4, 5, 6 и 7 досок; то каждый набойщик, печатающий ткань одною иди двумя досками (манерами) ставит на ней свое клеймо на конце; таким образом, при более сложных узорах, видим на ткани до 4 и более клейм разных набойщиков, которыми фабрикант отличает тщательную и дурную работу каждого из них. Прежде чем будем говорить о набойщиках относительно их мастерства, рассмотрим: когда, каким образом и где образовались во Владимирской губернии первые набойщики? Это уяснит нам некоторого рода переход от надоищика к фабриканту, или от мелочника, так называемого здесь, кустарника, или горшечника к капитальному мануфактуристу.
Не помнит и глубокая старость о том, откуда в селе Иванове, как в главном теперь пункте набивной фабрикаций перешло искусство набивать по холсту маслеными красками так называемую набойку. Есть более вероятности полагать, что подобная набивка, как и ткачество, давно были известны в России, как мастерства повседневные и необходимые для жизни, и примером тому могут служить разные резные, фигурные оттиски, делаемые Фформами (отпечатанием) на глине, кирпичах, изразцах и на дереве. А потому верным ключом к набиванию материй служило резание на дереве фигур крестьянами для разных домашних украшений, особенно икон, которое давно было известно России и даже древней языческой Руси. Распространяясь повсеместно у крестьян резьба по дереву составляла и теперь составляет комфорт, которым зажиточные люди обставляли себя в своих жилищах. Посему есть более вероятности полагать, что набивка по холсту маслеными красками первоначально усвоилась теми местностями Владимирской губернии, где более занимались малярным и иконописным мастерством и должно полагать, что Суздальцы, Вязниковцы и Ковровцы, первее других жителей губернии поняли печатание холста маслеными красками; от них уже научились и иИвановцы, которые, как уже и доказано, занимались, до половины XVIII века, шерстобитьем. Все эти и подобные им предположения могут только быть объяснены фактами, которых, к сожалению, до сих пор ни где, кажется, не отыскано. Другие утверждают, что это набивание перешло в село Иваново из г. Костромы, где полотняная фабрикация искони процветала. Из сего положительно известно только то, что Ивановцы в половине XVIII века действительно употребляли уже тонкие холсты для набивки маслеными красками, выработываемые в гг. Костроме и Кинешме.
В конце XVIII столетия, как уверяют старожилы, два крестьянина села Иванова Грачев и Усов, по ремеслу набойщики, наслышались, что далеко, в Петербурге, набивают набойку не по холсту и не маслеными красками, пожелали узнать этот cекрет и отправились в Петербург, откуда и поступили работниками на фабрику Лемана, бывшую тогда в Шлиссельбурге. Любознательное соглядатайство их имело полный успех; они, подметив что нужно, отправились с этим несокрушимым капиталом на родину и там, в селе Иванове, завели первые набивные фабрики и стали набивать по миткалям уже ситцы не маслеными красками, а cocтавами, по заварочному способу крашения, также и смывными красками. Уверяют, что таким образом было положено первое качало ситценабивной фабрикации в селе Иванове; следовательно и во Владимирской губернии.
Должно заметить, что в то время, в селе Иванове, употребляли миткали, вытканные из ручной бухарской пряжи без челнока — самолета, которого здесь не знали до 1815 года.
Итак, собственно набойщики получили свое значение в мануфактурной промышленности Владимирской губернии около 1780 года, где их и искусство сделалось самостоятельным и впоследствии, все более и более совершенствуясь, ценилось на ситценабивных фабриках весьма дорого. Мне приходилось слышать от старожилов — фабрикантов, что тогда за аршин ситца мелкого узора (каким теперь набиваются машинные, рубашечные ситцы), платили по 15 коп. сер. и более, так что набойщик вырабатывал до 1 рубля сереб. в день, а ценность такого ситца доходила в то время до (75 коп. сер. за аршин; набивка же его ныне на цилиндро-печатной машине, с окрашиванием в крапу или гарансине, при окончательной аппретуре, стоит по фабричной цене от 7 до 12 коп. сер. за аршин. Из этик цифр усматривается, что искусство набойщика составляло тогда одно из дорого-ценимых и, люди этого мастерства все почти нажили потом капиталы, начиная с основателей ситценабивной фабрикации, с крестьян Грачева и Усова, и сделались коренными, истыми ситцевыми фабрикантами, коих дети и внуки пользуются и доныне выгодным положением в промышленности и торговле русской. Не безызвестно, что искусство набойщика в то время ограничивалось, по большей части, набивкой ситцев одним манером (доской) редко двумя и еще реже тремя досками и красились ситцы одним колером (цветом) редко двумя или тремя, последние два почти были всегда верховые (т.е. смывные, линючие цвета). Следовательно ни в аккуратности в набивке, ни в точности и в соблюдении рапорта в рисунке (свод двух, или нескольких красок, положенных на миткаль, долженствовавших совпадать одна с другою пунктуально и составлять на материи рисунок), ничто не могло стеснять или замедлять успехов набойщика в работе и наконец, понятия тогдашних не только потребителей, но и покупателей были так ограничены, что они не могли даже браковать не только искусство набойщика, но и самого качества ситцев, им продаваемых. Тогда для набойщиков было золотое время и сыпался в их карманы золотой дождь; тогда только ленивый или разгульный не составил себе капитала исключительно набивным мастерством. Знаменитую эпоху 1812 года и время до 1822 года можно считать для ситценабивной фабрикации Владимирской губернии самыми счастливыми и благодетельными, особенно для набойщиков. В этот период времени набойщик нанимался чуть ли не на вес серебра, так было тогда ценно искусство и прилежание набойщиков для фабрикантов. Все фабричные обороты и деятельность московских ситценабивных и других фабрик в то время, без малейшей конкуренции, перешли в руки ивановских и шуйских фабрикантов; а потому работы на здешних фабриках, производящиеся день и ночь, увеличивали собою выделку товаров неимоверно; следовательно и набойщики, коих из 10 увеличивалось до 50, были тогда взыскиваемы всеми милостями и ласками фабрикантов и можно утвердительно сказать, что хороший набойщик вырабатывал тогда от 25 до 30 руб. сер. в месяц довольно свободно и не обременяя себя работой. В это самое десятилетие и совершился постепенно переход из набойщиков в фабриканты и он шел так быстро, что на пяти не более годах из простого, незавидного набойщика делался весьма солидный и даже капитальный хозяин ситцевой фабрики. Вот что можно сказать о порядке этого перехода. Прилежный и ловкий набойщик, при помощи своего небольшого семейства, напр. жены и двух сыновей, мог приготовить в день до 20 штук ситцев, т.е. набить миткали, предварительно выбеленные, одной или двумя красками, в вечеру их смыть, а в ночь высушить; на другой день, накрахмалив и опять высушив, проголандривал у посторонних в машине (пропуская в голандр), где ему складывали ситец в штуки, прессовали и в таком опрятном виде товар поступал в полное распоряжение набойщика, который получал уже через то название: мелочника, кустарника, или горчичника (эпитеты, существующие в здешней губернии для подобного рода производителей). По утру, в базарный день, этот горшечник продавал свои товары в селе Иванове купцам, приезжавшим из разных мест для покупки ситцев. Таким образом, не отходя от своего семейства, подобный набойщик, продавая каждодневно до 20 штук своего ситца, получал тоже, на худой конец, 40 руб. сер. чистой прибыли. Эта дневная цифра приводила такого набойщика к концу года к десятку тысяч дивиденда. Теперь более понятно, что в продолжение 5 и много 10 лет такой горшечник приобретал уже капитал во сто и более тысяч. Ложно думают те, кои полагают, что капитал фабриканта от единицы не может доходить до пяти и более в год; это главнейше зависит от совершенства изделий, от технического улучшения фабрики, и от благоприятных для торговли времени и обстоятельств. Как бы то ни было, но большая часть фабрикантов села Иванова и вообще Шуйского уезда возвысилась в капиталах своих от подобного рода счастливого перехода из набойщиков в фабриканты — капиталисты. Распространение набивного искусства, или собственно увеличение числа набойщиков, совершалось в третьем периоде, а именно: с 1822 года по 1836 год. Здесь охранительный тариф является повсеместно в мануфактурных губерниях России одним из благодетельных учреждений. Быстрое умножение фабрик и заводов по всем техническим производствам, исполински возникнувших в продолжение этого периода, ясно доказывает благотворное влияние тарифа на преуспеяние мануфактурной и заводской деятельности России.
В этом периоде подучили во Владимирской губернии обширное развитие ситценабивные и бумажно-ткацкие фабрики; следовательно и увеличение числа набойщиков и ткачей в этом периоде естественно должно было принять огромные размеры, особенно в селе Иванове и вообще в Шуйском уезде, где повсюду встречали 2, 3 и 4 набойщиков, которые, усердно работая какой либо линючий или смывной ситец, замысловатостью своего рисунка похожий на вымышленную фантастическую рыбу, с козлиными ногами и крыльями как у птиц, без милосердия стучат по набивной своей доске (по манеру) кулаком, чтобы краска ровнее приставала по миткалю и таким образом набивали ситцы, как блины пекли, и весь их товар тогда расходился по России и покупался с пользою для производителей. В аэтом периоде число набойщиков в селе Иванове можно полагать до 7000 человек, а во всей Владимирской губернии более 10000 человек. Понятно, что цена набойщикам в этом периоде значительно уже понизилась, а задельная плата полагалась уже не с аршина как прежде, но со штуки (с куска от 40 до 50 аршин длины). Она в последние годы периода ограничивалась от 50 до 1 рубля сер, со штуки. Навык к набивке и возродившаяся конкуренция между фабрикантами и между набойщиками, дали возможность первым понизить задельную плату у последних; а набойщики, вследствие сего стали усерднее к делу и, вырабатывая почти столько же платы, сколько и прежде, более набивали в день ситцев, чрез лучшее приготовление форм (манеров) и через удачное изготовление красок; посему успех в набивке почти вдвое увеличился. Главнейшее же обстоятельство в этом периоде состояло в том, что начали являться цилиндро-печатные машины, которые, как громом поразили набойщиков и дали им сильно почувствовать, что необходимость в их искусстве и самоволие их, с каким нередко набойщики поступали с фабрикантами, нанося сим последним своим нерадением и недобросовестными поступками, явные огорчения и убытки, должны быть ограничены этими бичами ручной набивки и вместе с тем благодетелями развития и улучшения ситцевой фабрикации Владимирской губернии. Около 1835 года явились в селе Иванове первые цилиндро-набивные машины на фабриках почетных граждан Гарелиных и Бабурина, они дали другой такт Ивановской ситцевой промышленности, а потом и Шуйской, по которому зависимость фабрикантов от набойщиков принимала совершенно отрицательное значение для первых. На это важное усовершенствование набойщика, разумеется, смотрели глазами полными недоброжелательности; но покушения их, противодействовать введению этого рода машин, были бессильны и побеждались теми выгодами и удобствами, какие на самом деле дают эти машины фабрикантам. Началом введена цилиндро-печатных машин в селе Иванове заканчивается третий период существования набойщиков во Владимирской губернии.
Четвертый период заключает время от 1835 по 1855 год, в который положение набойщиков резко отличается от прежних лет их завидного благосостояния. Но как в эти двадцать лет ситценабивная промышленность выдержала две знаменательные перемены в своем благоустройстве и благосостоянии, а именно: первое десятилетие ее можно назвать современным преобразованием, а во второе десятилетие она начала принимать рациональность мануфактурного хозяйства, современно улучшаясь во всех своих элементах; то принимая во внимание эти две господствовавшие перемены, было бы правильнее и самое положение набойщиков в этом периоде разделить на два десятилетия и для каждого из них провести параллель положению набойщиков и влиянию их и на них обстоятельств того и другого времени этого периода.
Многознаменательное влияние на усовершенствование русской производительной промышленности вообще имело правительственное учреждение выставок, изделиям мануфактур, фабрик, заводов и ремесел в столицах Империи и Царства Польского; оно энергически действовало и действует в пользу развития отечественной промышленности и мощно двигает на мануфактурные заведения к современному совершенству. На этих выставках фабриканты, заводчики, ремесленники и даже самые посетители оных знакомились с изделиями конкурентов своих; вследствие чего, проявилось благоразумное соревнование соперничать между собою не только в изделиях; но и в устройствах самых заведений. Подготовляя к этому преобразованию свои средства Владимирские фабриканты, особенно Ивановские и Шуйские, предварительно запаслись хорошими цилиндро-печатными машинами и всем комплектом механизмов, относящихся к граверному искусству; а потом, когда запарные краски вошли в их фабрикацию, со своими блестящими и разноцветными колерами; тогда лучшие фабрики должны были прибегнуть к механическим пособиям, ускоряющим как промывку ситцев, так равно просушку оного крашение и беление суровых миткалей, производимое до того времени на голом огне. Да и самое возвышение цен на дрова, особенно в селе Иванове, падая на товары, побуждало фабрикантов к необходимой экономии топлива. Всем известно, что ситцевая фабрика без дров существовать не может. Вот главная причина почему в селе Иванове и вообще в Шуйском уезде начали серьезно думать об устройстве паровых машин, которых полезное действие принесло владельцам оных миллионные выгоды и на половину сократило расход на топливо. С непрерывным действием, паровых двигателей на ситцевых фабриках естественно увеличилась и годичная выработка изделий; следовательно и число набойщиков, несмотря на действие более 90 цилиндро-печатных машин, также умножилось. Но здесь влияние набойщиков приняло уже совершенно другой вид. Они прежде составляли необходимость на фабриках; а теперь, некоторым образом, являются подчиненными работе своей и машинам. А потому, хотя число набойщиков в это десятилетие и не уменьшилось; то задельная плата им понизилась от 15 до 1 р. сep. в месяц, при постоянной работе. В это время число набойщиков, можно полагать до 12000 во Владимирской губернии.
С устройством паровых машин па ситцевых заведениях началась в набивной промышленности здешней губернии новая эра, которая сильно влекла за собой эти фабрики к современному усовершенствованию. Следовательно и самое положение набойщиков требовало улучшения их искусства и ускорения ручной набивки до nec-plus-ultra. Так и было. Тот из набойщиков, который с нерадением производил данные работы, не мог иметь места на лучших фабриках; ибо более всего фабриканты начали ценить в набойщиках нравственность и добросовестность, удаляя тех из них, кои нередко тайно передает за ничтожную плату образцы изделий с одной фабрики на другую и тем весьма сильно вредят выгодам фабрикантов. Вследствие сего, и нравственность набойщиков в это десятилетие получила для себя много поучительных уроков, стоящих не одних только денег. Из сего возможно уже усмотреть, что введение машин на фабриках и заводах служит верным и более действительным вразумлением рабочему народу и определяет их истинный труд в работе. Результаты эти никогда и никому не бесполезны.
В тридцатых годах XIX столетия во Франции получило, знаменитость остроумное изобретение Пиррота, которое состоит в прямо-набивной, посредством плоских форм печатающей ситцы, машины, которую в честь изобретателя и назвали Пирротиной. Первая идея Пиррота и его машина служили только основанием к усовершенствованию прямо-плоскостного машинного печатания (набивания) плоскими формами в несколько колеров. Спустя более десяти лет от времени изобретения Пирротины, она только в 1846 году явилась в России усовершенствованная инженером Гуммель, в Берлине; при трех-колерном механизме; а потом 4 и 5-ти колерные пирротины, удовлетворяя пользам и своему назначению, быстро начали входить в употребление на русских набивных фабриках.
Первая Пирротина явилась во Владимирской губернии в г. Шуе, на ситцевой фабрике коммерции советника и кавалера Алексея Ивановича Посылина в 1847 году; вслед за ней в. селе Иванове лучшие фабрики ежегодно приобретали эти машины, замечательные, по дивному и остроумному их механизму.
В настоящее время во Владимирской губернии действует более 20 пирротин, которые во многом способствуют ускорению набивки, ее верности и чистоте, совершенно заменяя набойщика.
Со введением в употребление пирротин, т.е. машин, набивающих 1, 2, 3, 4 и даже 5-ю формами последовательно ситец, положение набойщиков во Владимирской губернии имеет на фабриках незавидное место. Оно тем более вызвало участие фабрикантов к себе, что сами набойщики не были приготовлены к другим занятиям; а потому благонадежные из них остались на фабриках для незаменимой ручной набивки (расцветки), а другие заняли должности смотрителей и артельщиков. Чтобы показать какой важный переворот произвели пирротины с 1845 года по настоящее время в положении и числе набойщиков, достаточно и одного следующего примера.
В 1840 году на образцовой ситценабивной мануфактуре почетного гражданина Петра Афанасьевича Зубкова считалось круглый год до 250 набойщиков, а в 1854 году их достаточно было и 60, — несмотря на то, что в этом году выработано ситцев более чем в 1840 году 12000 штук. Если взять в расчет другие значительные фабрики села Иванова и г. Шуи с его уездом; то можно с достоверностью полагать, что в настоящее время число набойщиков простирается не более 2000 во всей губернии. Это более подтверждается тем, что каждая пирротина, при действии двух человек, может набить 2 и даже. 3 колерами от 30 до 50 штук ситца, в 14 часов; на что прежде требовалось от 30 до 50 набойщиков, при ручной работе. При введении в употребление пирротин на ситценабивных фабриках набойщики совершенно утратили прежнее свое значение и свои знаменательные заработки. Некоторые из них, более искустные, остались верными своему наследственному мастерству; а большая часть их поступила в рещики, мытильщики, заварщики, артельщики и пр., так, что в настоящее время, в селе Иванове, как в центре ситцевой фабрикации, весьма не много осталось коренных набойщиков.
Второе и последнее десятилетие этого периода включает начала рациональности мануфактурного хозяйства русской производимости вообще; относительно же ситценабивной промышленности Владимирской губернии оно, во времени и обстоятельствах своих, определяет, в известной степени, стремление фабрикантов вести свои заведения путем положительных усовершенствований, могущих выражать собою независимость механической работы от ручной и дающих правильное значение и ценность действительному труду рабочих и их задельной плате. Таким образом в последнее десятилетие набойщики получают уже за действительный труд, измеренный единицами механической
работы задельную плату такую, какая соответствует и удовлетворяет нуждам, времени и обстоятельствам настоящего периода. Эта плата совершенно другой ценности и простирается от 10 до 12 коп. сер. с прохода (со штуки), или от 30 до 45 коп. сер. за 14 часов работы суточной.
В последнее время не льстит уже набойщику его мастерство и большая часть этих мастеровых и их детей, ищут другие, занятия и учатся более тем искусствам, которые на фабрике еще ценны, напр. граверному, резному, красильному и проч.
Последнее десятилетие объемля собою стремление промышленников к рациональности мануфактурного хозяйства в ситценабивной фабрикации; дает не одним только набойщикам поучительный урок; оно касается всех элементов фабричного благоустройства, которые требуют современного улучшения и точного определения их значения в общем составе фабрикации. Таким образом граверное искусство, белильные и красильные операции и проч. постоянно принимают вид более механической работы, чем ручной и тем вызывают фабрикантов на ту знаменательную предприимчивость, которая, впоследствии, скажет о себе громко, что одна только рациональность мануфактурного хозяйства приводит фабрики и заводы к современному совершенству и ставит изделия оных лицом к лицу в конкуренции с европейскими тождественными товарами, между которыми и проводит параллель, равносильную в сбыте изделий на всемирных рынках старого и нового света.
Оканчивая этим очерк благосостояния и положений набойщиков во Владимирской губернии, нам предстоит обязанность указать на техническое их значение в ситценабивной промышленности и определить влияние их на эту фабрикацию, относя оное и к собственному их труду, здоровью и благосостоянию.
Набойщик для своей работы на ситцевых фабриках имеет от хозяина набивной стол или верстак, по левую сторону его скамейку, на которую он ставит штрифовальный свой ящик с краской или составом, на суконном дне круга наложенною. Вверху мастерской должны находиться приклепленные близ потолка параллельные и горизонтальные жерди, через которые набойщик перекидывает миткаль, предварительно проголандренный и отпущенный ему для набивки. Все эти принадлежности составляют необходимость каждой набивной мастерской, которая должна быть светла, а главное тепла, чтобы набитая по миткалю краска могла скорее высыхать, не подтекая (подтечка).
Уясним себе искусство набойщика, производство его работы и орудия, кои он употребляет при набивке ситцев. Чтобы быть искусстным набойщиком, должно, мальчиком от 12 до 15 лет возраста, поступить па фабрику так называемым штрифовальщиком, которого обязанность состоит в том, чтобы растирать кистью краску по суконному дну штрифовального круга и таким образов подготовлять оную каждый раз для набойщика, когда сей последний берёт с круга формою краску. Следовательно во все время работы набойщика, штрифовальщик, сидя верхом на скамье, на которой поставлен штрифовальный круг, за каждым ударом формою по миткалю, растирает краску кистью. Когда штрифовальщик привык к своему делу; то набойщик иногда позволяет ему набивать формою малосложный узор и указывает ему все приемы, которые он должен себе усвоить. Таким образом через год и много уже через два штрифовальщик делается набойщиком и принимается за работу с знанием дела.
От искусстного набойщика требуется, чтобы он верно, по знакам, показываемым иголками, вделанными в четырех концах формы, накладывал краску на гладкую поверхность выбеленного миткаля и расправлял бы миткаль по набивному верстаку так, чтобы никогда не было складок; иначе при крашении сии последние оставляют белые, неокрашенные полосы и образуют так называемые ласы. В искусстве набойщика заводки манера составляет главное. Заводка манера состоит в том, что формою делается на миткале первый абрис десеейна (рисунка), от которого зависит вся красота ситца и чистота набивки последующими красками. Здесь аккуратность и внимание — суть первые похвальные качества набойщика. Смотря по артикулу ситца и колерам его, набивается один и тот же кусок (штука) разными досками; а потому и самых набойщиков разделяют так: а) на заводчиков (набивающих заводку), б) грунтовщиков, которые набивают грунт, т. е. фон ситца, в) набойщиков, работающих красную, желтую, фиолет и т. д. и г) разцветчинов, которые окончательно разцвечивают ситцы более зеленою и черною красками, которые для укрепления разцвета на ткани и чтобы придать им надлежащую яркость и колер, запариваются в особой камере парами; от чего и самые этого рода краски получили название запарных, для отличия от заварных, которыми красят ситцы посредством жидкого отвара крапа, гарансина, марены, в горячей воде и в крановой ванне. Цвет этих красок безукоризненной прочности.
Смотря по этому разделению набойщиков, один и тот же дессейн набивают последовательно два, три и более набойщика, получающих за каждый проход не одинаковую плату, которая изменяется, смотря по роду набивки, по сложности рисунка и по тонкости работы. Во всяком случае заводчик всегда получает более с прохода, чем другие набойщики; из них разцветчик имеет плату менее всех прочих. Задельная плата набойщикам зависит от рисунка, или манера, которым они набивают ситцы, а потому и трудно определить; но приблизительно можно указать, что она не превышает в настоящее время 12 р. и не ниже 5 руб. сер. в месяц. Принято, чтобы при набойщике был бы и штрифовальщик, мальчик, растирающий краску, который и содержится на счет первого и находится у него, как бы в учениках.
Успех работы набойщика зависит от манера ситца, от величины набивной формы и от качества выданной ему краски; равно от правильного и тщательного приготовления формы рещиком. Если манер многосложен, то им труднее печатать и набойщик тогда прибивает форму к миткалю деревянной колотушкой - киянкой; при этом, без сомнения, теряется время на прибой. Если рисунок мал по величине, то он не спор к работе; а потому можно было бы двойным манером за раз набить два малых пространства; но за то скорость первой набивки заменяет пространство второй так, что расчет в успехе и в плате выходит почти один и тот же.
Всего более на успех набивки имеет влияние краска или состав; если она слишком загущена, то ложится на миткаль неровно и местами, делается вязкою и пристает к Фформе; напротив, когда она жидко-загущена, то расплывается, делается на ситце подтечка, а при крашении пробелы и пятна; в обоих случаях за это отвечает колерист. Часто справедливость требует, чтобы в том и в другом случае фабрикант знал бы, что набойщик не виноват в дурно-набитом им ситце, а потом сей последний представляет в оправдание свое краску и тогда ответственность падает на колериста. Если же рещик сделал неровно поверхность формы и не соблюл в точности рапортов рисунка; то набойщик также может испортить ситец; ибо в одном месте краска совпадет со тканью, а в другом она не прикоснется к ней; это опять поведет, при окрашивании ситца, к неровности цвета и к пробелам; здесь хотя набойщик имеет под руками рещика и ошибка может быть им скоро исправлена. Должно заметить, что ручная набивка ситцев вполне совпадает с тою аккуратностью, которую пожелает иметь фабрикант от набойщика.
На фабрике г. Зубкова я имел случай любоваться ручною набивкой ситцев, в коих для одного рисунка было приготовлено 12 разных досок и все они так аккуратно и с такою верностью были сделаны, что искусный рисовальщик в состоянии лишь скопировать такой рисунок, набитый отлично подобранными колерами. Эта изящность приятна каждому, кто только имел случай посетить мануфактуру г. Зубкова. Напротив того, не внимательность, или вернее сказать допускаемая некоторыми неаккуратность набивки, при всем хорошем качестве колеров и дессейна, всегда резко бросается в глаза и затмевает тем лучшие достоинства ситцев, дурно-набитых через что, конечно, изделие теряет ценность, а фабрикант свою известность и славу.
Положим, что свод всех рисунков каждой печатной доски (манера) зависит от рещика; но и от набойщика требуется не менее внимательности и верности — доложить краску на миткаль в назначенное ей место пунктуально. Относительно столь аккуратного исполнения набивки ни где во всей губернии нельзя встретить, как только на мануфактуре г. Зубкова. Это истинно практическая школа набивного искусства во всех его элементах.
Теперь обратился к принадлежностям, кои сопровождают набивную мастерскую каждой ситцевой фабрики. Она должна быть светла, чтобы набойщики, коих верстаки всегда должны быть поставлены против окон, по ширине комнаты; перпендикулярно к плоскостям окон, могли видеть набитую на миткале краску со всею тонкостью отпечатанного рисунка. Набивная комната должна быть тепла, для того, чтобы набитая краска, была бы тотчас схвачена теплотой, иначе она подтечет и испортить ситец. Воздух в этой мастерской должен быть, по возможности, чистый, а потому его необходимо чаще возобновлять, чтобы он удовлетворительно питал бы дыхание набойщиков своим кислородом. К крайнему сожалению, мы должны обратить внимание владельцев ситценабивных Ффабрик на их набивные мастерские, которые по настоящее время у многих, при всем рациональном достоинстве прочих элементарных устройств, представляют для набойщиков не только душные помещения; но и такие, где с первого входа резко замечается, что находящиеся тут люди питают свое дыхание совершенно другим газом, чем атмосферный воздух; одним словом, сгустившиеся испарения от набитых кpaсок, производят миазму, которая, если бы и не вредила дыханию набойщиков; то никогда уже не принесет и такой пользы дыханию, как чистый атмосферный воздух; а это все тоже, что действовать во вред дыханию набойщиков.
В мастерских, где исключительно набивают саксонские, алжирские и кубовые ситцы, в обильном количестве отделяются уксусные газы и пары от набиваемых составов и красок, которыми предохраняют миткаль (резерваж) от окрашивания в кубе. Эти испарения так заражают воздух в мастерской, что непривыкшему к такой едкой атмосфере трудно удержаться от слез и кашля, которые усердно сопровождают посетителя и на открытом даже воздухе. Г. Магистр камеральных наук М В. Скобликов, посетивший шуйские этого рода набивные комнаты в 1855 году, испытав подобного рода злокачественность их атмосферы, замечает, что можно ослабить подобный вред в сих мастерских тогда, когда колеристы, при составлении краски, употребляли бы умеренно уксуснокислый глинозем, который не содержал бы в себе избытка уксусной кислоты, превращающейся от неумеренной теплоты в уксуснокислый эфир, который так язвительно действует на глаза и наносит ежеминутно вред дыханию набойщиков. Мнение г. Скобликова подтверждено теми фабрикантами, которые стараются избегать употребления избытка уксусной кислоты в глиноземном резерваже и вообще в уксуснокислых солях.
Многим покажется не правдоподобным, чтобы в этой кислой, едкой сфере, при 28 % по реомюр. термометру теплоты в набивной мастерской возможно было бы работать; но истина, хотя и горькая, должна быть высказана и всеми ее губительными последствиями. Вот как это бывает на самом деле и во время работы. Над таким кислым составом, налитым на штрифовальный круг, сидит штрифовальщик 12 или 15 летнего возраста и растирая ежеминутно кистью краску, возобновляет также скоро и поверхность испарения уксуснокислого газа; следовательно, при каждом дыхании его, входят самые сильные полеты этого газа; набойщик подлежит равной участи; но он уже взрослый мужчина, привыкший к подобной атмосфере, а мальчик от 12 до 15 лет возраста очевидно сидит над медленною своею отравою и ожидает времени, пока она на него столь-сильно подействует, чтобы он мог только выбежать из мастерской. В дополнение на нем нет нижнего платья, он его сбросил от несносного жара в мастерской и только одна черная запачканая рубашка прикрывает сухое, изнуренное тело мальчика. Вот настоящее состояние работы набойщиков и особенно штрифовальщиков. Предписанные в предосторожность сему форточки в окнах почти никогда не открываются потому, что товар плохо сохнет и следовательно может, как выражаются фабриканты, подтекать. Но при всем том набивные мастерские при фабриках не суть сушильни или зрельные комнаты, где до 50 и более штук висят в набивной на шестах до того времени, пока из них отделится весь избыток уксусной кислоты, или вернее уксусно-кислого эфира. При таком грубом и даже бесчеловечном понятии и распоряжении сотни набойщиков страждут повреждением легких и чахотка, этот первый гонитель и враг жизни набойщиков не преминет оказать этим труженикам свои услуги и скорый путь к могилам. Вследствие такого, более чем не благоприятного влияния составов, действующих на набойщиков, во время работ в подобных мастерских, должно искренно желать, чтобы распространение пирротин было усилено потому, что кроме пользы, которую они доставляют скоростью, отчетливостью и верностью работы набивному искусству, они вместе с тем предохраняют и самых набойщиков (заменяя их), от гибельных влияний на их здоровье красок и составов, которыми набойщики печатают ситцы. Следовательно жалобы на введение пирротин в ситценабивных фабриках не только неосновательны, но и подлежат строгой укоризне те, коим они, видимо спасая жизнь и здоровье, заменяют вполне ручную работу человека своим остроумным механизмом. В деле человеколюбия набивные разного рода и наименования машины суть те механизмы, распространению которых фабриканты должны содействовать всеми зависящими от них средствами.
Основываясь на собранных сведениях можно допустить, что жизнь набойщика, поступившего в свое мастерство с 12-летнего возраста и постоянно набивавшего саксонские и кубовые ситцы, может продолжаться в нем до 45 лет и тогда только, когда он постоянно и умеренно пил перед обедом и ужином по стакану водки и закусывал луком, особенно зеленым. Уверяют, что все это ослабляет вредное влияние тех паров, коими набойщик дышал во время дневной работы. Неумеренность употребления крепких горячих напитков значительно сокращает жизнь набойщиков и редко таковые доживают 35 лет. Вообще здоровая пища, употребление молока, особенно парного, весьма деятельно предохраняют от болезней в легких, чаще всего встречающихся у набойщиков. Имея в виду такое влияние воздуха в набивных мастерских на здоровье набойщиков и штрифовальщиков, каждый владелец оных, по чувству сострадания, должен обращать внимание на возможное его очищение (вентиляцией) помощью форточек и труб, проводимых поверх кровли от потолка мастерской, отнюдь не дозволяя развешивать в ней лишний или уже набитый ситец, для которого место назначается в зрельной комнате. В обязанность должно поставить колеристу не приготовлять составов с избытком уксусной кислоты и других едких и скороиспаряющихся
кислот и веществ, во избежание вышеописанного вреда; в этом будет состоять важная услуга, оказанная колеристом фабриканту, которая рано или поздно вызовет признательную благодарность тех, коих необходимость поставила быть набойщиками. Не менее благодетельно было бы обратить внимание фабрикантов и на штрифовальщиков. Они, сколько нам известно, терпят горькую участь; поступая в эту работу, мальчик предоставляется в полное распоряжение набойщика;нужда отдает его во власть последнего; а потому было бы грешно не сделать ему снисхождение, единственно к его детским и крестьянским понятиям. Известно, что всякое строгое физическое взыскание с детей, притупляет способности и расслабляет их, делая потом жестокосердыми и грубыми с другими. Мерами внушения и справедливого, но снисходительного взыскания, можем только достигнуть нравственного развития в рабочем классе людей. Мы замечали, что не редко штрифовальщики, оставленные родителями на произвол судьбы, питаются круглый год хлебом да водою; было бы истинною милостынею, если бы от щедрот хозяина, выдавалась детям улучшенная пища.
Для работы набойщика необходим стол или верстак. Он делается четырех-угольный, в 2 ½ аршина длины, 1 ½ аршина ширины и 1 арш. 2 вершка и более вышины. На нем горизонтальная, ровно-выстроганная доска, из половых досок. Во время работы он покрывается армейским сукном и на него ровно и гладко расстилается миткаль, назначенный для набивки ситца. Сукно стелют для мягкости и для того, чтобы иглы формы и самая форма не касались дерева и от того не портились бы. Возле стола, на скамейке, штрифовальный ящик в котором плавает круг, имеющий обод как у сита, а дном служит ему натянутое сукно (кошма), на которое наливается краска, растираемая штрифовальщиком, помощью длинно-щетинной кисти. Форма или набивная грушевого или пальмового дерева резная доска (манер) выдается набойщику из конторы, а когда оной кончит набойщик свою работу, то сдает ее в контору. Киянка или деревянный молоток употребляется набойщиком только при больших формах, для приколачивания оной к миткалю, а при легких формах, кулак набойщика заменяет кианку. Г. Шлюмбеуер в 1844 году представил в Мюльгаузенское общество промышленности прибор, заменяющий, при набивании материй, штрифовальщика. В этом приборе набойщик, действуя ногой на педаль, приводит в попеременно-возвратное движение щетки, которыми и растирается краска, налитая на суконное дно штрифовального ящика. Нам кажется, что этот прибор, занимая много места, тяжел и для набойщика; а было бы не бесполезно воспользоваться идеей г. Шлюмбеуера, чтобы более чувствительным образом устроить уютный подобный снаряд для здешних набойщиков. Говоря о набойщиках села Иванова и отдавая им некоторые преимущества пред другими, именно потому, что набойщики в селе Иванове составляют собою цех ремесленников, для которых исключительным мастерством служит набивка ситцев на тамошних Ффабриках, или при своих небольших домашних заведениях, мы характеризуем тем как быт набойщиков Владимирской губернии, так и особенности действий ивановских набойщиков. Отнимите от сих последних возможность набивать ситцы и тогда увидите, что как сами набойщики, так и их семейства будут нуждаться в необходимом. В других местностях как то: в г.г. Шуе, Юрьеве, Александрове, в селах: Тейкове, Пупках, Введенском и проч. набойщики, кроме сего мастерства, умеют ткать, плотничать, исполнять черные работы и проч., но ивановские набойщики с малых лет сохраняют в себе потомственное наследственное занятие своих отцов и ремесло свое, разве только в крайности оставят, — но не забудут его. Привычка вторая природа.
Л. Несытов.
Владимирская губерния Шуйский уезд Ткачество Шуйского уезда Ткачество волосяных сит Шуйского уезда Фабричная и заводская промышленность Владимирской губернии Бумаго-ткацкий промысел в Покровском уезде.
