Общественно-научное значение идей М.М. Сперанского: проекция в XXI век
Письма М.М. Сперанского И.П. Соловьеву.
Из фондов Владимиро-Суздальского музея-заповедника
О выдающемся государственном деятеле и реформаторе эпохи правления императора Александра I, уроженце села Черкутино Владимирской губернии Михаиле Михайловиче Сперанском написано значительное количество исследований. Объясняя постоянное внимание к М.М. Сперанскому со стороны историков, один из его современных биографов В.А. Томсинов писал: «Время не только не охладило интереса к нему, но даже разогрело этот интерес. По законам, которым подчиняется общественное сознание, такое происходит обыкновенно с тем историческим деятелем, в котором видят не просто человека, но явление. Разгадка чрезвычайной посмертной популярности Сперанского в русском обществе заключается именно в этом. Он был не простой исторической личностью, но явлением»... В.А. Томсинов считает, что поскольку Сперанский не оставил мемуаров, «...мало дошло до нас сведений о его рождении, детстве и юности, не сохранилось почти никаких известий о его предках и родителях. Человек простого происхождения, если не напишет картины первых эпох своей жизни собственноручно, то никто уже за него этой картины не напишет. Самое большое, что может сделать в таком случае дотошный биограф, — это сносно вырисовать контур да нанести несколько грубых мазков».
К числу эпистолярных источников этого малоизвестного периода жизни Михаила Михайловича Сперанского принадлежат его письма к Ивану Петровичу Соловьеву из фондов Владимиро-Суздальского музея-заповедника.
Самое раннее письмо, датированное 2 июня 1788 года, относится к последнему году учебы Сперанского во Владимирской духовной семинарии. Три других письма написаны Ивану Соловьеву, когда Сперанский учился в Александро-Невской семинарии. Первое по времени из петербургских писем датировано 29 июня 1789 года, второе — 17 августа 1790 года. Последнее письмо не имеет даты, на нем есть лишь пометка о том, что оно получено 22 июня 1791 года через Ивана Сергеевича, вероятно, сделанная самим Соловьевым (даты получения проставлены и на других - письмах). На письмах имеются адресные надписи. Так, письмо И.П. Соловьеву 2 июня 1788 года надписано «Московского Университета Студенту», письмо 17 августа 1790 года адресовано «почтенному Господину Риторики Учителю».
Особый интерес представляет содержание письма 2 июня 1788 года. Этот год — важный и во многом решающий в жизни Сперанского. В это время Владимирская семинария, в которой он учился, объединилась с Суздальской и Переславской и была размещена в Суздале. Самому Михаилу исполнилось шестнадцать лет, он заканчивал семинарский курс. Необходимо было определить выбор дальнейшего пути. Этому и посвящено его письмо к студенту Московского университета Соловьеву: «Милостивый мой Государь! Иван Петрович! Некоторое, хотя и не короткое с Вами знакомство, каковым я имел честь пользоваться во Владимире, доставляет мне случай объясниться Вам в моих обстоятельствах. Я привожу в окончание свой философский курс; но не знаю, что мне предпринять по окончании онаго? Слушать Богословию препятствует мне 1-е — переход нашей семинарии в Суздаль. 2- е — что конец или счастие, долженствующее наградить время и труды, мне кажется, далеко отстоят от Суздаля и Владимира. Почему я располагаюсь, не теряя лет и времени, итти к своему благополучию надежнейшею и безопаснейшею дорогою, а именно: итти в Московский университет. По уверению некоторых разумных людей, с которыми я советовался, сей путь надежнее прочих. Вы, как люди, которые некогда были в подобном мне положении, без сомнения можете мне в сем случае подать здравый совет. Вам известны обстоятельства владимирские, а еще более те, в каковые я вступить намереваю. Почему скажите, что должно мне начать: примут ли меня в Университет, и сколь долго я екзаминован буду. Из числа новостей владимирских, если угодно Вам их знать, есть смятение, в каковом находятся все, начиная от Пастыря до последней почти овцы. В прочем, лаская себя надеждою, ... Вы моей просьбы не презрите, и о сем меня уведомить не замедлите, честь имею пребыть Вас, Милостивого моего Государя, нижайший слуга разрушающейся семинарии философии студент Михаил Сперанский». В письме переданы мысли и чувства молодого человека — умного, честолюбивого, верящего в свои силы и способности, желающего найти им применение, мечтающего продолжить образование и уехать из провинции.
Желание поступить в Московский университет было весьма серьезно. Известно, что Михаил Сперанский писал об этом 16 июля 1788 года одному из своих покровителей — Андрею Афанасьевичу Самборскому, наставнику великих князей Александра и Константина Павловичей, приятелю Н.И. Салтыкова — владельца Черкутина. Вот отрывок из этого письма: «...В бывшей Владимирской семинарии окончил я философский курс. После вакации в Суздальской должен буду вступать в богословский класс; но мне желательно, слушая богословию вместе с изучением французского языка, и математическими заняться науками, коих в семинарии не преподают. Охота к познанию сих наук убеждает меня из духовного училища перейти в Московский университет; но я уверен совершенно, что архипастырь мой сему желанию моему исполниться не дозволит. Для чего нижайше прошу Вас, Милостивый Государь, принять на себя труд попросить чрез письмо Его Преосвященство о моем увольнении...». Мечта Сперанского так и не осуществилась. Он продолжил свое образование, но не в Москве, а в Петербурге, и не в университете, а в Александро-Невской семинарии, в которую был отправлен как один из лучших учеников в конце 1788 года.
Следующее письмо Сперанского Соловьеву датировано 29 июня 1789 года, то есть оно написано спустя год после первого. За это время в их жизни произошли важные изменения. Если Сперанский учился в столице, то Соловьев вернулся в провинцию, получив должность учителя риторики во Владимирской семинарии, В письме Сперанский выражает желание продолжить знакомство и поздравляет Соловьева с назначением: «Милостивый Государь! Позвольте мне несколько поновить то знакомство, каковым я пользовался в бытность Вашу во Владимире и в Москве. Я понимаю цену того одолжения, каковое Вы мне сделали, подав совет касательно Университета. Обстоятельства воспрепятствовали мне им пользоваться: при всем том он для меня был и есть знаком Вашего ко мне благорасположения. Продолжите оное, прошу Вас и вместе уверяю, что благодарность моя с продолжением Вашего знакомства будет возрастать. Ко мне писали, что Вы риторики учителем. Я, поздравляя Вас с сею должностию, искренно сорадуюсь вашему счастию, если только Вы его вкушаете. Не знаю, как Вы привыкаете к Суздалю. Нравится ли Вам его великолепие, его дома, его сады, беседки, водометы, улицы и прочие украшения, в пышности которых я не сомневаюсь? Не скучно ли Вам? Правда, что с некоторой стороны он имеет нечто привлекательное: надобно только вызнать. Впрочем паки и паки прошу Вас принять меня в Ваше знакомство и, если я могу ласкаться, в Вашу дружбу. При моем истинном к Вам усердии и почитании пребываю, Милостивый Государь! Ваш покорный слуга Михайло Сперанский. От 29 июня 1789 года Санкт-Петербург». Он осторожно пытается выяснить настроение Соловьева, доволен ли его друг нынешним своим положением: «искренно сорадуюсь вашему счастию, если только Вы его вкушаете», «не скучно ли Вам?» Свое представление о счастье Михаил Сперанский высказал вполне определенно в предыдущем письме: «...конец или счастие, долженствующее наградить время и труды, мне кажется, далеко отстоят от Суздаля и Владимира».
Петербургское письмо от 17 августа 1790 года написано в ответ на письмо Соловьева. В начале письма Сперанский уверяет Ивана Петровича в своем уважении и дружбе, поздравляет его с женитьбой: «Милостивый Государь! Иван Петрович! Письмо Ваше, пущенное от 22 мая, июня 29 я получил с моим удовольствием. Вы отозвались в оном на предшедшее мое письмо приятнейшим для меня образом. Таковое разположение я приемлю со всею моею признательностию. Сохраните навсегда для меня сей образ мыслей. Я понимаю цену ево и почту своим долгом показать на самом деле, сколь я уважаю Ваше знакомство и, есть ли смею сказать, Вашу дружбу. Вы, Государь мой! уведомляли меня о намерениях Ваших относительно к женитьбе. Есть ли они исполнились по предположению Вашему, то я имею честь Вас поздравить с счастливым их окончанием. Желаю Вам всех тех благ, каких обыкновенно в сем случае желают: ибо я принимаю участие во всем том, что до счастия Вашего касается». Ссылаясь на отсутствие личных новостей, Сперанский ничего не пишет о себе. Взамен кратко извещает о торжествах по случаю заключения мира со Швецией, ознаменовавших окончание русско-шведской войны 1788 — 1790 гг.: «Новостей здесь нет, или лучше, у меня их нет, разве вместо новости описать Вам Торжество, бывшее здесь 25-го сего месяца по случаю заключения со Швециею мира. Но я оставляю ето Вашему воображению… Довольно сказать, что оно отправляемо было со всею пышностию и великолепием. Я прилагаю здесь речь, говоренную при сем случае Преосвященным Гавриилом Митрополитом Новогородским...».
Последнее петербургское письмо 1791 года Сперанского Соловьеву можно назвать скорее запиской, отправленной с оказией через общего знакомого. О себе Сперанский пишет: «Что до меня: то примите труд потребовать на сие подробных изъяснений от Ивана Сергеевича. Я ему описал как настоящее, так и будущее. Но если Вы не найдете тут столько известного, сколько бы может быть Вам хотелось, то пождите несколько времени». Как и в предыдущих письмах, он уверяет в желании продолжить дружеские отношения: «А между тем продолжите ко мне Вашу дружбу и не ленитесь при случае писать. Ответы всегда будут готовы». К сожалению, мы не имеем сведений, продолжалось ли это знакомство, или записка 1791 года оказалась последней.
Личность Ивана Петровича Соловьева не может не вызывать интереса. Факты его биографии, которые имеются в письмах, можно дополнить сведениями исследователя Н.В. Малицкого. Так, в его книге «История Владимирской духовной семинарии» имеется запись: «Иван Соловьев. До 1792 года был учителем риторики. Кажется, что он был из учителей прежней, собственно Суздальской семинарии. В 1796 года, как довольно потрудившийся в своей должности, в награждение заслуг произведен в протоиереи к Юрьевскому собору». Совершенно очевидно, что у Малицкого речь идет о том же человеке, которому адресованы письма Сперанского. В этом убеждает совпадение имени, фамилии, времени службы в семинарии в должности учителя риторики. Сообщение Малицкого о том, что впоследствии Иван Соловьев становится протоиереем, тоже находит подтверждение в других источниках. Об этом свидетельствуют письма Ивану Петровичу Соловьеву Дмитрия Смирнова. Они, как и письма М.М. Сперанского, хранятся в фондах Владимиро-Суздальского музея-заповедника.
Что касается предположения Н.В. Малицкого о том, что Иван Соловьев «был из учителей прежней, собственно Суздальской семинарии», позволим высказать на этот счет иное мнение. Вероятно, Иван Соловьев был учеником Владимирской духовной семинарии и по окончании ее стал студентом Московского университета. Обратимся к «Спискам воспитанников Владимирской духовной семинарии 1750— 1900 гг.», опубликованным тем же Н.В. Малицким. В них за 1782 год в классе риторики под № 14 числится «Иван Петр. Соловьев, г. Вязников, церкви Живоначальная Троицы пономаря сын». Рядом с его фамилией — краткая пометка об успехах в учебе: «Способен».
Благодаря этому свидетельству мы узнаем о происхождении Ивана Петровича Соловьева. Можно также предположить, что знакомство Михаила Сперанского и Ивана Соловьева произошло именно в семинарии. Когда Иван Соловьев был уже в шестом классе, Михаил Сперанский только начинал здесь учебу. Способный ученик, к тому же более старший по возрасту, Иван Соловьев пользовался уважением своего младшего товарища. Об этом говорят нам письма М.М. Сперанского. Несомненно, И.П. Соловьев принадлежал к числу людей, которые оказали влияние на Михаила Сперанского в ранние годы, с чьим мнением он считался и к советам прислушивался.
В дальнейшей судьбе М.М. Сперанского были слава, успех. Знал он и горечь поражения, опалу, ссылку. М.М. Сперанский служил трем императорам — Павлу I, Александру I, Николаю I. Многим его проектам государственных преобразований, реформаторским идеям не дано было осуществиться. Известности и общественного признания он достиг благодаря своему таланту, энергии, исключительному трудолюбию. Письма М.М. Сперанского к И.П. Соловьеву позволяют дополнить наши представления о владимирском круге его знакомств. Они написаны тогда, когда его труды и свершения, навсегда оставшиеся в памяти потомков, были еще впереди, и добавляют интересные штрихи к его ранней биографии.
В исторических экспозициях Владимиро-Суздальского музея-заповедника среди материалов о М.М. Сперанском представлены копии двух его писем И.П. Соловьеву, датированных 2 июня 1788 года и 29 июня 1789 года.
Герб графа Сперанского: жизнь реформатора, запечатленная в символах
Герб графа Сперанского
Михаил Михайлович Сперанский — один из выдающихся реформаторов и государственных деятелей. Ему довелось прожить непростую жизнь, в которой были и стремительные взлеты, достигавшиеся непомерным трудом и безусловным талантом, и сокрушительные падения. Сын священника, родившийся в селе Черкутино Владимирской губернии, он становится ближайшим соратником двух императоров — Александра I и Николая I.
Одним из свидетельств признания его огромной роли в становлении российской государственности стало возведение его в 1839 году в графское достоинство и пожалование герба.
В собственноручном письме царь уведомлял своего сподвижника: «Граф Михайло Михайлович! Постоянными трудами вашими не преставляли вы являть достойный пример усердия и, посвятив полезные познания ваши на пользу отечества, приобрели право на Мою совершенную признательность. Желая вознаградить важные заслуги, оказанные вами в различных государственных должностях, на вас возложенных, Я указал сего числа данным Правительствующему Сенату /пропуск/ признал за благо возвесть вас в Графское достоинство. Пребывая к вам навсегда благосклонный, Николай. С-Петербург. 1-го января 1839».
В Высочайшем указе было отмечено: «Нашего Действительного Тайного Советника Председателя Департамента Законов Государственного совета Сперанского в воздаяние долговременной отличной службы и неутомимых его трудов на пользу Отечества Всемилостивейше возводим в Графское Российской Империи достоинство. Николай. 1-го января 1839 года».
Как указывает один из биографов М.М. Сперанского и его близкий друг М.А. Корф, новый граф «тогда же написал благодарственное письмо Государю, но, окончив его, остановился на вопросе: как подписываться ему, теперь и после, на служебных бумагах? До этого подпись его была: М. Сперанский. Сохранять ли в ней и впредь букву М? Репинский, при котором он впал в раздумье, промолвил: «Прибавьте к прежней подписи лишь: граф».
Помолчав несколько секунд, Сперанский сказал: «Нет; граф Сперанский — один на свете!» и в подписи письма пропустил букву М».
В графах Сперанский прожил ровно сорок один день. 11 февраля 1839 года Сперанский умер. На следующий день в дневнике М.А. Корфа появилась запись: «Светило русской администрации угасло».
Герб Сперанского был конфирмован (т.е. официально утвержден) уже после его смерти.
Любой герб (польск. herb от нем. Егbе — наследство) — это отличительный знак, на котором изображаются предметы, характеризующие его владельца.
Гербы состоят обычно из следующих элементов: щит, шлем, намёт (шлемовое покрывало, изорванное в клочья; обычно имеет верхнюю сторону в цвет главной финифти герба, а подкладку — в цвет главного металла), корона, нашлемник, щитодержатели (изображения людей, аллегорических фигур или «геральдических зверей», стоящих на задних лапах), мантия и девиз.
Гербы, в близкой к современной форме, появились в Средние века в западной Европе, в Англии и Франции. Первым гербом считается щит с шестью золотыми львами в голубом поле. Согласно оспариваемой сегодня версии, Жоффруа V Анжуйский получил его в 1127 году (1128) от своего тестя, короля Англии Генриха I, по случаю женитьбы на его дочери Матильде, вдове императора Генриха V.
Герб, пожалованный Сперанскому, в значительной мере отражает жизненный путь выдающегося государственного деятеля, Более того, он выражает также и его восприятие жизни.
В нарушение сложившихся правил описания (блазонирования) герба мы начнем с характеристики девиза. Девизы состоят почти всегда из выражений на латинском или русском языке, заключающих в себе правила жизни и деятельности.
М. Сперанский сам выбрал девиз для герба: Sperat in adversis, что означает: «В несчастье надеется» либо в другом переводе: «В невзгодах уповает».
Выбор девиза не случаен. Находясь на вершине карьерной лестницы, Сперанский в одно мгновение оказался в опале. Он был отстранен от всех должностей без объяснения причин. Повсюду раздавались обвинения его в измене. Сперанскому предписывалось покинуть столицу и выехать в Нижний Новгород, затем в Пермь, где он фактически находился под полицейским надзором. Однако ссылка не сломила Сперанского. Об этом красноречиво свидетельствуют его письма. «Последнее чувство, которое во мне угаснет, — писал он 6 июля 1813 года, — это будет доверие к людям, и, в особенности, к друзьям моим».
Сперанский не сломался под тяжким бременем обстоятельств. Напротив, он был преисполнен ясным сознанием своей правоты. Низвергнутый с вершины власти и сосланный в бесчестье, он не в чем ином, как в одиночестве сумел найти необходимое себе спокойствие. В несчастии надеется.
По воле жалующего монарха в гербы дворян, городов, территорий и корпораций могли вноситься почетные добавления, «прибавки», обозначающие особую Высочайшую милость. Наиболее характерным было внесение в герб, в виде награды, государственного орла (в обычном или несколько измененном виде, целиком или же «возникающего»), орлиного крыла, императорской короны (как в гербах Калуги, Тихвина и т.д.) или иного символа верховной власти. В один герб могло быть внесено множество раздельных аугментаций, как в щит, так и вовне его.
Некоторые гербы практически целиком состоят из почетных жалованных элементов. Именно к такому типу гербов принадлежит и герб Сперанского. Щит разделен на две части: вверху на золотом поле вылетающий черный двуглавый коронованный орел и на груди у него в малом красном щитке вензелевое имя императора Николая Павловича, внизу на синем поле — измененный герб Сибири. Орел также изображен в нашлемнике (клейноде), который представляет собой укреплённое на верхушке шлема украшение, первоначально из рогов животных и перьев птиц. Нашлемник изображен на гербе Сперанского в виде черного двуглавого орла, держащего в лапах скипетр и державу, на груди которого также в красном щитке вензелевое имя Николая I.
Многие русские гербы имеют прямые ссылки на монархов, царствованию которых та или иная семья обязана получением дворянства, ибо в гербах присутствуют императорские вензеля. Часто роль почетного дополнения выполняет императорский орел, украшенный на груди вензелем определенного правителя. Не случайно, орел, присутствующий дважды в гербе Сперанского, имеет вензель императора Николая I, с именем которого связано второе возвышение Сперанского и его активная деятельность по подготовке «Полного собрания законов Российской империи» в 45 томах. В Собрание были включены законы, начиная с «Уложения» царя Алексея Михайловича (1649) до конца царствования Александра, и «Свода законов Российской империи» в 15 томах. В награду за это Сперанский получил орден Святого Андрея Первозванного. На специальном заседании Государственного совета в январе 1833 года, посвященном выходу в свет первого издания «Свода законов Российской империи», император Николай I, сняв с себя Андреевскую звезду, надел её на Сперанского.
Такие жалованные добавления почетного и наградного характера всегда выделялись в особую категорию геральдических явлений, но до сих пор не имеют устойчивого определения в русском гербоведении; по мнению специалистов, для них может быть использован термин «аугментация» (калька с английского honourable augmentation, почетное дополнение).
Как мы уже упомянули, в нижней части щита герба реформатора изображен несколько измененный герб Сибири: два соболя, стоящие на задних лапах и держащие золотые лук и две стрелы, положенные крестообразно остроконечиями вверх, между ними, вверху, видна серебряная шестиконечная звезда.
Появление этих фигур вполне объяснимо и логично. Надо сказать, что гербы города или края находят себе иногда место в гербах лиц, которые ими управляли или внесли особый вклад в их развитие. Михаил Михайлович в 1819 — 1821 гг. являлся Сибирским генерал-губернатором. На этом посту им было разработано «Сибирское уложение» — обширный свод правил, направленный на реформирование аппарата управления Сибири. Особое значение среди них имели два проекта, утвержденные императором: «Учреждения для управления Сибирских губерний» и «Устав об управлении инородцев». Впервые Сперанский предложил деление коренного населения Сибири по образу жизни на оседлое, на кочевое и на бродячее.
Сибирская губерния была учреждена Петром I Великим в 1708 году с центром в г. Тобольске. Она состояла из 3 провинций — Вятской, Соликамской и Тобольской. По его указу в 1710 году была изготовлена печать Сибирской губернии, в верхней части которой была изображена эмблема Тобольской провинции — под короной стоят на задних лапах два соболя, держащие лук и две перекрещенные стрелы остриями вниз.
Геральдическую форму сибирской эмблеме впервые придал в 1722 году первый российский геральдист, составитель гербов Геральдмейстерской Конторы пьемонтский граф Франциск де Санти. Он поместил изображения титульных эмблем из Титулярника 1672 года в геральдические щиты французской формы, в соответствии с правилами геральдики стабилизировал их фигуры и цвета. Наряду с гербами великих княжеств киевского, владимирского, новгородского, казанского и астраханского царств герб «Царства Сибирского» был помещен на крыльях двуглавого орла. С этого времени вплоть до 1917 года герб «Царства Сибирского» неизменно изображался в Государственном гербе Российской Империи, занимал в среднем и малом гербе почетное место на крыльях двуглавого орла.
Не совсем понятно значение шестиконечной серебряной звезды, помещенной на щите. Как пояснил автору статьи Дмитрий Иванов, признанный специалист в сфере геральдики, главный редактор сайта «Геральдика Сегодня», секретарь Гильдии геральдических художников, «шестилучевая звезда ничего в данном случае не обозначает, но часто применялась в русской геральдике как знак возведения во дворянство или в более высокий статус (в связи с присвоением титула) или монаршей милости вообще. Такая звезда является самой распространенной, «типовой» геральдической звездой, и присутствует в гербах тысяч русских (а равно польских, немецких, балтийских и т.д.) дворянских родов».
Завершая характеристику герба Сперанского, обратим внимание на щитодержателей — фигуры, изображенные по сторонам щита и как бы поддерживающие его. Щитодержателями могут быть изображения человека, святых, животных, а также фантастических существ. Они Могут повторять фигуры, помещенные в щите, или иметь какое-либо отношение к владельцу — например, могут изображать подчиненных гербовладельца, его покровителей, национальность владельца герба и другое. Щитодержатели зачастую также свидетельствуют о заслугах лица, о том, в какой части России и на каком поприще оно отличилось. Учитывая роль графа Сперанского в развитии управления в Сибири, в качестве щитодержателей на его гербе изображены с правой стороны тобольский городовой казак, с левой — бурят.
Основные цвета (эмали) герба — синий и черный, основной металл — золото. Цвету в геральдике придается символическое значение, причём толкований может быть великое множество. Наиболее распространенные перечислил французский геральдист XVII века П. Асельм: «Золото означает христианские добродетели — веру, справедливость, милосердие и смирение — мирские качества — могущество, знатность, постоянство, а также богатство. Серебро символизирует чистоту, надежду, правдивость и невинность, а из мирских свойств — благородство, откровенность, белизну. Красный цвет — любовь, мужество, смелость, великодушие; черный — осторожность, мудрость и постоянство в испытаниях; синий — целомудрие, честность, верность и безупречность; зеленый — надежду, изобилие, свободу и радость. Пурпур означает благочестие, умеренность, щедрость и верховное господство».
Изображение герба Сперанского можно увидеть на могиле реформатора на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. На надгробии из черного мрамора выгравированы даты рождения и смерти, герб и девиз. На небольшой табличке написано: «М.М. Сперанский, государственный деятель».
Реформаторская деятельность М.М. Сперанского в современных научных исследованиях (на материале диссертации В.А. Калягина)
Данный параграф является, по своей сути, мемориальной публикацией, посвященной Владимиру Александровичу Калягину — правоведу, историку, общественному и политическому деятелю, депутату Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации второго (1995—1999 гг.) и третьего (1999 — 2003 гг.) созывов, кандидату юридических наук, доценту Владимирского филиала Российской академии государственной службы при Президенте РФ.
Кроме того, 26 марта 2004 года во Владимирском филиале Российской академии государственной службы при Президенте РФ в рамках ежегодного, шестого по счету, открытого городского краеведческого конкурса «Знай и люби родной Владимир» состоялся круглый стол на тему «М.М. Сперанский и реформа государственной службы в России в первой половине XIX века». Его открыли Владимир Калягин, директор ВФ РАГС, кандидат юридических наук, и Маргарита Малахова, председатель Совета народных депутатов г. Владимира, кандидат исторических наук. В рабочем президиуме — Вячеслав Бочкарев, заместитель главы города Владимира; Вячеслав Картухин, председатель комитета по молодежной политике администрации области; Михаил Плёнкин, секретарь оргкомитета и жюри конкурса.
С основным докладом выступил Андрей Тихонов, докторант Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат исторических наук. В обсуждении доклада приняли участие преподаватели, аспиранты и студенты владимирских вузов: Елена Петровичева, заведующая кафедрой истории России ВГПУ, доктор исторических наук, профессор; Андрей Торопов, преподаватель Владимирской Свято-Феофановской духовной семинарии, кандидат филологических наук; аспиранты исторического и юридического факультетов ВГПУ Екатерина Якушева, Татьяна Акимова, Ирина Николаева и Алексей Королев, а также Эдгар Оганесян, студент 3-го курса гуманитарного факультета ВлГУ.
При прямом участии и содействии В.А. Калягина на указанном круглом столе были приняты предложения по увековечению памяти М.М. Сперанского в России и во Владимирской области, ставшие сегодня историческим документом и отчасти успешно реализованные, в чем читатели настоящей книги имеют возможность убедиться.
В рамках данного параграфа считаем своим долгом ознакомить читателя с краткой биографией Владимира Александровича Калягина…
«Мемориальная доска установлена в память о
КАЛЯГИНЕ ВЛАДИМИРЕ АЛЕКСАНДРОВИЧЕ
(1947 – 2010)
общественном и политическом деятеле, депутате Государственной Думы
Федерального Собрания Российской Федерации,
директора Владимирского филиала РАГС.»
Эскиз мемориальной доски был разработан Александром Илларионовым.
22 января 2004 года был назначен директором Владимирского филиала РАГС приказом президента-ректора РАГС, совмещал руководство ВФ РАГС с должностью доцента кафедры государственного строительства и права этого учебного заведения. Трудовую деятельность продолжал до последних дней жизни. Указом 12 декабря 2008 года № 777-рп за активное участие в подготовке проекта Конституции Российской Федерации и большой вклад в развитие демократических основ Российской Федерации В.А. Калягин был награжден Почетной грамотой Президента РФ. Скончался Владимир Александрович Калягин 9 мая 2010 года в городе Владимире, похоронен на Аллее Славы городского Улыбышевского кладбища.
Для нас личность В.А. Калягина примечательна еще и тем, что темой его диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук стали политические взгляды М.М. Сперанского. Результаты исследований В.А. Калягина нашли свое отражение в книге «Политические взгляды М.М. Сперанского», изданной в 1973 г. в Саратове.
В книге Владимира Александровича Калягина «Политические взгляды М.М. Сперанского» подробно анализируется наиболее известный проект М.М. Сперанского — «Введение к уложению государственных законов», а также дается общая характеристика его преобразовательных идей.
В.А. Калягин считает, что рассмотрение политических взглядов реформатора — это не только выяснение теоретических основ преобразовательных проектов М.М. Сперанского, но и постижение идеологии русского самодержавия начала XIX века, что помогает понять особенности развития политической мысли и общественного движения в России.
В.А. Калягин согласен с мнением И. Барера, полагающего, что Сперанский «был одним из первых идеологов нарождавшейся русской буржуазии», сторонником конституционной монархии и освобождения крестьян, для политических взглядов которого характерна апелляция к разуму, нравственности и просвещению человеческого рода. Для более развернутой характеристики взглядов и деятельности реформатора исследователь предлагает читателю точку зрения В.С. Покровского: «В мировоззрении Сперанского отразились идеи просветительной философии XVIII века и школы естественного права. Однако для Сперанского, как и для Мордвинова, школа естественного права не была обоснованием революционных действий, а служила основой для теоретической поддержки идей дворянского либерализма и умеренных монархических реформ. В эпоху, когда слабая русская буржуазия исторически не могла претендовать на компромисс и разделение власти с дворянством, Сперанский в своих проектах выдвигает идею о необходимости применения в русской жизни теории разделения властей и ослабления «деспотизма», сочетая примеры истории с доводами школы естественного права». По мнению самого Владимира Александровича, М.М. Сперанский был представителем зарождавшейся русской буржуазии, загнанный в узкие рамки «своего» времени.
В.А. Калягин отмечает, что существенной чертой мировоззрения Сперанского была глубокая религиозность: политические взгляды мыслителя тесно связаны именно с его духовными убеждениями. «Цель философского учения, — утверждал реформатор, — ... не в том состоит, чтоб продолжать мрачную систему материализма, на коей вся чувственная философия основана, но чтоб отвергнув все сии суесловные блуждания разума, призвать его и приуготовить к христианской философии». Исследователь уточняет: Бог для М.М. Сперанского — создатель и верховный законодатель природы и человека: законы, данные Богом, ученый разделял на законы природы, разума (законы «физические») и законы нравственности.
По мнению Калягина, уяснение содержания и значения понятия «собственность» во взглядах Сперанского дает возможность говорить о социальной направленности его учения.
«Собственность лица, — писал Сперанский, — здесь ограничивается свободою других и приемлет значение состояния. Собственность имущества ограничивается первенством одержания и совершенною независимостью предмета и получает вид и значение владения гражданского». Под «состоянием», о котором идет речь в приведенном отрывке, автор книги понимает понятие, равноценное понятию «сословие». Таким образом,
В.А. Калягин подразумевает, что личная свобода, по мнению реформатора, возможна только в сословных рамках.
По представлению В.А. Калягина, М.М. Сперанский выделяет четыре формы социальной организации: семья, род, «гражданство» и государство. Государство занимает в политическом учении реформатора особое место. Для него это крайняя точка «общежительного порядка». Сперанский в учении о государстве всецело стоит на теологических позициях. «Цель общежития — есть утвердить между людьми нравственный порядок и посредством правды общежительной возвести к правде всеобщей. Общежитие есть преддверие вечности. В нем человечество навыкает, приуготовляется, образуется к нравственному единству». Соответственно, идеальное общественное устройство Сперанского должно способствовать раскрытию духа, давать возможность к молитве и созерцанию.
Приведенные взгляды реформатора формируют его социальную программу. Но позиция, занятая им в вопросе о свободе и равенстве, практически исключала требование ликвидации крепостного права: сторонником освобождения крестьян, как считает автор книги, М.М. Сперанский не был. В.А. Калягин полагает, что убеждение в неизбежности и необходимости правового неравенства в любой социальной организации и обусловили представление реформатора о государственной власти. Таким образом, все формы государства, по его мнению, могут быть отнесены к монархии, к правлению одного: республики представляют собой выборные монархии.
Организацию государственной власти, как отмечает Калягин, М.М. Сперанский рассматривал в двух аспектах: с точки зрения основных принципов организации этой власти вообще и с точки зрения ее развития, приспособления к «нуждам народа». Церковная власть действует в любом обществе по двум основным направлениям: законодательство и управление. Судебная деятельность — только разновидность управления, а судебный аппарат — часть аппарата управления. Основная цель исполнительной власти — безопасность лиц и их имущества, Следовательно, исследователь выделяет четыре составляющих управления — полиция, суд, военные силы и «внешние сношения». Что касается законодательства, то всю полноту законодательной власти, по мнению В.А. Калягина, М.М. Сперанский считал нужным вверить в руки монарха. Закон понимается как предписание высшего, дающее основание для какого-либо права. Так, государственное право основывается на законе, данном монархом. Закон связует права верховные с подданными и учитывает пользы последних во избежание революций. Калягин отмечает, что, по Сперанскому, участие в законодательной деятельности может осуществляться двумя способами: либо в «законодательном сословии», либо в суде, который считался законодательным органом.
Владимир Александрович задается вопросом: какие же реформы М.М. Сперанский считал нужным проводить?
Найти ответ на данный вопрос читатель может, ознакомившись с политической программой реформатора, изложенной во «Введении к уложению государственных законов».
«Введение к уложению государственных законов» — главный труд Сперанского. До сих пор нет единого мнения, как утверждает Калягин, о его характере: одни считали проект наброском будущей конституции, другие склонялись к мысли о политических суждениях, но почти все видели в нем «План всеобщего государственного образования».
Очень важны, по Калягину, так называемые сословные проекты реформатора. Исследователь считает, что население России Сперанский разделял на три основных состояния: дворянство, среднее сословие и народ рабочий. Все состояния наделялись общими гражданскими правами: никто не мог быть наказан без суда; никто не обязан отправлять личную службу по произволу другого, но по закону, определяющему род службы по состояниям; каждый может приобретать и распоряжаться собственностью; никто не обязан отправлять вещественных повинностей по произволу другого, но по закону или добровольным условиям. Наиболее подробно разработаны, отмечает В.А. Калягин, в сословных проектах «Введения» статьи о правах дворянства: монархия, к которой стремился мыслитель, невозможна без дворянства (нет дворянства, нет монархии).
Исследователь затрагивает в книге и тему реформы административно-территориального деления страны, отраженную во «Введении». Цель ее проведения, по мнению Калягина, следующая: Сперанский видел необходимость поставить разделение империи сообразно с расположением государственных сил страны и тем самым обеспечить «правильные» выборы в законодательные органы. Что касается преобразовательного проекта «реформатора от бюрократии», то под ограничением верховной власти, замечает ученый, Сперанский понимал, прежде всего, установление определенных пределов ее деятельности при полновластии монарха, где решаются две основные задачи: установление пределов и их охранение. Государственная Дума должна была охранять их, определение пределов — компетенция Государственного Совета.
Наиболее разработанный отдел «Введения к уложению государственных законов» — проект реформы местного и центрального аппарата управления. В.А. Калягин выделяет два недостатка существующей на тот момент системы исполнительных органов, отмеченных Сперанским: недостаток ответственности и недостаточность разграничения функций и компетенции отдельных структур управления. Тем самым реформатор предлагает увеличить количество министерств, причем наиболее важным считает выделение полицейской части в особое министерство полиции.
Менее детально, как отмечает исследователь, разработан во «Введении» проект судебной реформы: преобразователь фактически наметил лишь ее основные принципы. В принципах построения суда, по мнению Калягина, много общего с организацией законосовещательных органов того времени: реформатор предполагал оставить всю полноту власти в суде в руках администрации, поэтому судьи у него должны были назначаться. Преступления высших должностных лиц империи и депутатов Государственной Думы подсудны Верховному уголовному суду, составленному из членов Совета, Сената, министров и части депутатов Думы. Решения этого Суда должны были направляться на утверждение императора, а решения окружных и губернских судов могли быть пересмотрены в отделениях и департаментах Сената. Решения Сената должны были считаться окончательными и не подлежали обжалованию.
Для мелких преступлений и малозначительных исков в проекте предусматривалось создание волостных судов. Определенные изменения, считает Калягин, конечно, данная судебная реформа внесла бы, но значение перемен невелико, поскольку сохранялись основные принципы современного Сперанскому русского суда, прежде всего сословность.
Рассмотрев политическую программу М.М. Сперанского, Владимир Александрович Калягин утверждает, что она полностью отражает особенности мировоззрения реформатора, Но другими исследователями отмечается внутренняя противоречивость деятельности преобразователя: «...Сперанский ...подавал правительству проекты охранительного в социальном отношении содержания, принадлежа внутренне к лагерю новаторов, В этом глубочайшее противоречие и в его общественной позиции…». По мнению В.А. Калягина, источник противоречивости общественной позиции реформатора кроется в противоречивости его общественного положения. Ведь М.М. Сперанский был чиновником, но и, в то же время, выходцем из низов русского общества, Его политическая программа была направлена против основ нового зарождающегося буржуазного строя: реформатор хотел законсервировать планируемую им социальную организацию с помощью тех самых сил, которые неизбежно должны были бы сломать ее при дальнейшем развитии. В этом ракурсе политическое учение М.М. Сперанского, пишет Калягин, выглядит как утопическое, нежизнеспособное. Но, в то же время, видит данную утопию идеологией новой социальной группы. Противоречивость социального положения этой группы и была источником противоречивости политических взглядов М.М. Сперанского. В завершение В.А. Калягин отмечает: М.М. Сперанский во «Введении» развернул тот политический идеал, к которому он стремился всю свою жизнь, болея всей душой за судьбу Родины; попытался нарисовать ту Россию, какой он хотел ее видеть, как истинный патриот своей страны.
Источник:
«И потомство отдаст ему справедливость…». Михаил Михайлович Сперанский: взгляд из XXI века: научно-популярное издание / (редкол.: Н.В. Юдина и др.) - 2-е изд., доп. и перераб. – Владимир: Транзит-ИКС, 2012 – 292 с.
Сперанский Михаил Михайлович
Друзья и враги реформатора М.М. Сперанского
Три Елизаветы в жизни и судьбе М.М. Сперанского
Стихи графа М.М. Сперанского и стихи о нем
Память о М.М. Сперанском
|
