«Село Сахтош, или Сахтыш, находится от Владимира в 75-ти верстах, а от Суздаля в 45-ти верстах и в 8-ми верстах от торгового фабричного села Тейкова, Шуйского уезда. Село расположено на возвышенной местности, окруженной со всех сторон вязкими болотами, поросшими мелколесьем. В полуверсте от села, за болотом, лежит довольно большое озеро, называвшееся в старину Клещино, а ныне именуемое по селу Сахтошским. Озеро имеет в длину 3 версты, а в ширину 2 версты, довольно глубокое и рыбное, но по обилию в нем дерева и кореньев для рыбной ловли не совсем удобное. Тем не менее крестьяне села Сахтош арендуют озеро у владельцев его и занимаются в нем рыболовством. Из озера вытекает речка Сахтыш и направляется к селу Тейкову» (Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии. 1896 г.).
Первый историк Суздальской епархии ключарь Анания Феодоров о положении Петропавловской пустыни и ее материальном обеспечении в половине XVIII века дал такие довольно обстоятельные сведения:
«От Золотниковской пустыни в самую полночь верст с двадцать в средине леса, на озере весьма не малом, именуемом прежде Клещине, которое ныне по селу, близ его имеющемуся, Сахтош именуемому, Сахтошское называется, бывым в Суждале преосвященным Стефаном архиепископом Суждальским, на острове того озера построен монастырь, во имя святых Апостолов Петра и Павла, называемый ныне Петропавловская пустынь, имеющая строителя и несколько трудников. Место весьма безмолвное, кругом озером и великими болотами обстоимо, и в летнее время ни откуда сухим путем приезду не бывает, разве в одну сторону от села Тейкова версты с три и далее, и то по великому болоту с нуждою проходить возможно; посреди того монастыря протекает большая река из озера, и течет по селу Тейкову, и в оной реке временем достают не мало рыбы в дом архиерейской, в озере же (которое в переезде к монастырю от села Якшина шириною более трех верст), хотя и множество рыбы, но ловить везде за кореньем в нем лесном сущем не возможно, к тому ж и часто то озеро имеет немалое волнение. В той пустыни обитающие имеют пропитание себе от подаяния христолюбцев, понеже к ней никаковых вотчин и земель, разве самой малой пашни, которая на берегу другом от монастыря у озера, где монастырской скотной двор имеется, а хотя и без вотчин, но нужды в пропитании обитающий не имеют».
В приведенном сообщении Анании Феодорова довольно подробно описывается топография монастыря, говорится о его материальном обеспечении, а вместе с тем указывается время основания и имя основателя пустыни. Таким основателем, по словам Анании Феодорова, был Суздальский архиепископ Стефан. Архиепископ Стефан определен на Суздальскую кафедру в 1658 году и оставался на ней до 1661 года, когда, вследствие разных доносов, удален из Суздаля «ради пропитания в Архангельский Московский собор, где указано было ему «архиерействовати». В 1666 году Стефан снова занял Суздальскую кафедру. В 1672 году ему пожаловано было от Великого Государя служить в саккосе. Но этот знак отличия, полученный Стефаном вне обычного порядка (Стефан не был митрополитом), впоследствии послужил причиною его вторичного удаления с Суздальской кафедры. В 1679 году, по указу патриарха Иоакима, архиепископ Стефан сослан был в Новгородскую обитель, именуемую на Лисьих горах.
Если признать сообщение Анании Феодорова истинным, то основание Петропавловской обители, следовательно, приходится отнести к половине XVII века, — вероятнее всего, после 1667 года, в период второго пребывания Стефана на Суздальской кафедре. Но с таким показанием Анании Феодорова не согласуется следственное дело о поступках Ивана Болотникова от 1618 года, из которого видно, что Петропавловский-Сахтошский монастырь уже существовал в это время и что, значит, он возник раньше 1618 года. В следственном обыске о поступках Ивана Болотникова читаем: «Да в Суздальском же уезде Петра и Павла монастыря деревню выграбил ли и хлеб монастырской и крестьянской поймали и от того Иванова воровства того монастыря старцы голодною смертью померли ли».
Надо думать, что архиепископ Стефан явился только возобновителем Петропавловской обители, к его времени пришедшей в запустение. Возобновление Петропавловской пустыни именно архиепископом Суздальским, а не кем-нибудь иным, объясняется тем, что пустынь с прилегающими вотчинами издавна принадлежала Суздальскому архиерейскому дому. В Суздальских писцовых книгах письма и меры Михаила Трусова да дьяка Феодора Витовтова под 136, 137, 138 г. (т. е. 1628, 1629 и 1630 г.) было записано за архиепископом Иосифом Суздальским и Торусским (разумеется Иосиф Курцевич — 1626 — 1634 г.): «монастырь верховных апостол Петра и Павла на Сахтошском озере пуст, да ктому ж монастырю деревня Милишево на Суходоле деревня Окулово Омосино тож с пустошми, к ктому ж монастырю пустошь что был погост Козмодемианский по обе стороны реки Вязьмы». В 1680 г. архиепископ Суздальский Маркелл (1680 — 1681 г.) бил челом Государю Феодору Алексеевичу о выдаче грамоты на эти владения, так как прежняя жалованная грамота «в нестроении» утерялась. Грамота была выдана лишь в 1693 г. на имя митрополита Илариона. В грамоте говорилось: «тем Петро-Павловским монастырем и деревнею Милешевою с пустошми владеть ему богомольцу нашему и кто по нем в дому впредные архиереи будет по писцовым и по переписным книгам и по сей нашей жалованной грамоте во веки неподвижно».
По возобновлении архиепископом Стефаном и по новом закреплении за архиерейским домом особой жалованной грамотой, Петропавловская пустынь не пришла в цветущее состояние — небогата была средствами и количеством насельников. Ключарь Анания Феодоров, касаясь этого периода жизни Петропавловской обители, говорит в своем «Историческом собрании о граде Суждале»:
«Которая пустыня мало не совсем уже имелась остаться безпамятна, и чрез несколько лет и строителя не имела, кроме одного престарелаго иеромонаха, и строение все в конец обветшало, и церкви святыя погорели, и колокола развезены разно; но в бытность в Суждальской епархии преосвященного Афанасия епископа Суждальского, в 1736 году, та пустыня начат возобновлятися тщанием бываго тогда в доме архиерейском крестоваго иеромонаха Варлаама, который в ту пустыню был произведен во игумена, и тщанием его от подаяния христолюбцев возобновися, и украсися. Церковь бо бысть устроена изрядная деревянная и многия вещи церковныя прежния быша взысканы (кроме большого колокола, который был весом пуд больше сорока, и оной колокол взят из той пустыни в село Тейково оного села обывателями, и остался там), множайшия же вновь состроишася, и присовокупишася, и ныне оная пустыня церковною утварию, книгами и ризами весьма имеется довольна». Суздальский консисторский архив дает возможность восполнить этот рассказ Анании Феодорова и сделать в нем некоторыя поправки. Анания Феодоров, как можно будет видеть из последующего, записал цитированные сведения, вероятно, со слов кого-нибудь без достаточной проверки и допустил некоторые неточности хронологического свойства. 5-го июля 1738 года строитель Петропавловской пустыни Дионисий подал в архиерейскую канцелярию доклад, в котором сообщал о великом несчастий, постигшем обитель. «Сего июля, писал он, 2-го числа в нощи в той Петропавловской пустыни волею Божиею от молнии деревянная церковь Святыя Живоначальныя Троицы сгорела без остатку, да в ней сгорело святых икон верхние три пояса со иконостасом, да две книги псалтирь да октай новонаречныя, да которой под тою церковью был монастырской хлеб весь погорел же, что ныне мне нижайшему с братьею пить и есть стало нечего; в других местах в монастыре у нас никакого хлеба, кроме того, что под церковью было, нигде не имелося... и впредь мне нижайшему в праздники Господские, царские ангелы и викториальные дни, тако же по указам и царских панихид отправлять стало негде и не по чем, понеже присланныя во оную пустынь печатныя формы все погорели и другой церкви у нас в монастыре не имеется». Иеромонах Дионисий просил по сему докладу учинить рассмотрение. Таким образом, к 30-м годам в Петропавловской пустыни имелась всего одна деревянная церковь, да и то построенная не в честь св. апостолов Петра и Павла, а во имя Живоначальной Троицы. Вероятно, это была церковь, построенная при архиепископе Стефане на месте старой Петропавловской. В описи икон, вынесенных из храма во время пожара, значится в числе прочих: «образ местной Петра и Павла, на них венцы и цаты серебряныя». Быть может, это и был старинный образ, оставшийся от изначального храма Петропавловской пустыни. По получении доклада иеромонаха Дионисия, наведены были точные справки о Петропавловской пустыни, ее насельниках и средствах содержания. Обитель, действительно, пребывала в запустении, как говорит Анания Феодоров. Кроме строителя, в Петропавловской пустыни жил один иеромонах, один монах, который, впрочем, ничего не видел глазами, и два бельца, один из которых был тоже слеп. Монашествующие питались от подаяния христолюбцев. Из земельных угодий при Петропавловской пустыни имелась только пустошь Мысино, Расстоянием от нее в 1 ½ верстах, дававшая около 100 копен сена. На этой пустоши находился скотный двор с избой и три хлева. Пустыня огорожена была с трех сторон деревянной оградой. Кроме сгоревшей церкви, в ограде стояли две кельи начальника пустыни, одна келья иеромонашеская и одна келарская. По получении таких справок, епархиальная власть обратилась за разрешением вопроса о дальнейшей судьбе Петропавловской пустыни в Св. Синод. 26 августа 1738 года из Св. Синода был прислан указ об упразднении обители и об обращении утвари, земли и других угодий в тот монастырь, куда переведена будет братия. Епархиальная власть после этого распорядилась: монахов перевесть в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, св. образа, книги, колокола, ризницу, всякое хоромное строение, наличный хлеб и скот передать в Суздальский архиерейский дом — на основании жалованной грамоты 1693 г., сенные покосы отдавать в наем охочим людям и получаемые за отдачу деньги принимать в домовый архиерейский приказ. В декабре 1739 г. в Св. Синод послано было доношение об упразднении Петропавловской пустыни и передаче в архиерейский дом всего движимого и недвижимого имущества, уцелевшего от пожара.
Не доставлен был в Суздаль только один большой колокол Петропавловской пустыни, «воровски увезенный», как доносил в 1738 году строитель Дионисий, Тейковскими крестьянами совместно с причтом и повешенный на Тейковской колокольне. В этом колоколе было весу 55 пуд. Похищение колокола произошло при таких обстоятельствах. Около 1700 года крестьяне с. Тейкова Ждановы приобрели по обещанию в Москве колокол и приложили его в Петропавловскую пустынь. Во время июльского пожара 1738 года несколько Тейковских крестьян, ловивших на озере рыбу, прибежали в монастырь «и тот колокол от огня с великим трудом прочь откатили». Спустя некоторое время после пожара на монастырский двор явилось более ста крестьян из с. Тейкова, среди которых находился и Тейковский причт. Во главе собравшихся стоял крестьянин Феодор Иванович Горбушин. Горбушин велел собравшимся односельчанам обвязать колокол принесенными канатами, что последние и сделали и, не смотря на протест со стороны строителя Дионисия, колокол с монастырского двора «волоком сволокли» в с. Тейково, где подвесили его к своим приходским колоколам. Иеромонах Дионисий успел только отвязать язык у похищаемого колокола, но Тейковцы привязали другой и стали благовестить в захваченный колокол по большим праздникам. Строитель Дионисий сделал соответствующее донесение в архиерейский приказ, и начался длинный судебный процесс с участием гражданских властей. Привлечен был к ответственности, в качестве виновника всего происшедшего, крестьянин с. Тейкова Ф. Горбушин. Но он оправдывался тем, что колокол взят Тейковцами, как пожертвованный и спасенный от пожара их односельчанами — Тейковцами же, взят лишь для сохранения временно, в виду того, что при опустевшем монастыре он оставался совершенно «безпризорно», и обещал по возобновлении обители возвратить колокол на прежнее место. Духовные власти этим заверениям Горбушина поверили и дело прекратили. Но когда обитель действительно возобновилась, Тейковцы не выполнили своего обещания. Троекратно сносилась промемориями Суздальская духовная консистория с Суздальскою провинциальною канцелярией. Но провинциальная канцелярия отмалчивалась и наконец в декабре 1747 г. уведомила консисторию, что главный виновник учиненного раньше похищения крестьянин Ф. Горбушин в Тейкове не сыскан и, по словам жены, уехал в Нижний за покупкой рыбы, а староста Тейковский и выборные от взятия укрылись. Очевидно, Суздальская провинциальная канцелярия не желала оказать Суздальской духовной консистории никакого вспоможения в возвращении похищенного, и захваченный силой колокол остался в Тейкове. Дальнейшая судьба Петропавловского колокола на основании архивных документов не может быть восстановлена. О ней можно делать лишь одни предположения. На колоколе было вырезано имя вкладчиков — Ждановых. Судя по описи старинных священных предметов, хранящихся в Тейковских храмах, такого колокола в с. Тейкове в настоящее время (1912 г.) нет. Но там сохранился другой колокол с надписью именно того лица, которое фигурировало в рассказанном выше процессе. Надпись такого содержания: «1757 году генваря 10 дня вылит сей колокол в Суздальский уезд в село Тейково к церкви Живоначальныя Троицы и Николы Чудотворца в вотчину Господина Генерала и Кавалера Алексея Даниловича Татищева, весу в нем 113 пуд 20 фунтов, лил мастер Константин Михаилов сын Сизов, старанием крестьянина Федора Иванова Горбушина». Феодор Иванович Горбушин — это тот самый крестьянин, которому принадлежала руководящая роль в увозе из Петропавловской пустыни колокола. Двадцать лет спустя его «тщанием» вылит для Тейковской церкви новый колокол, по весу превосходящий Петропавловский вдвое. Естественно является предположение, не использован ли был Петропавловский колокол при отливе нового большого, как материал? Довольно сильным побуждением к такому уничтожению спорного колокола могло служить то обстоятельство, что пребывание его на Тейковской колокольне, по возобновлении Петропавловского храма, являлось все же юридически незаконным и до некоторой степени опасным. Дело о похищении колокола для исследователя истории Петропавловской пустыни интересно и в другом отношении: оно дает возможность восстановить с приблизительной точностью время постройки нового Петропавловского храма на месте сгоревшего. Когда в октябре месяце Суздальская духовная консистория, отнеслась промемориею в Суздальскую провинциальную канцелярию и в ней напоминала, что Ф. Горбушин обещал возвратить колокол по возобновлении храма, она в этой промемории, между прочим, писала: «а понеже ныне той Петропавловский монастырь паки возобновляется и церковь построена»... В надписи на кресте нынешнего Петропавловского храма значится: «1742 год». Между этими годами, т. е. 1742 г. и 1747 г, а не 1736 г., как указывает Анания Феодоров, и состоялось возобновление Петропавловской пустыни и постройка нового храма, вместо сгоревшего. Верность этой даты подтверждается и тем, что с 1738 г. по 1750 г. в Суздальском архиве не имеется ни одного дела, касающегося Петропавловского монастыря. Кто был восстановителем Петропавловской пустыни, архивные данные не указывают. Анания Феодоров приводит имя крестового архиерейского иеромонаха Варлаама, «бываго тогда», т.е. в 1736 г., при преосвященном Афанасии и ставшего игуменом восстановленной обители. Если действительно возобновителем пустыни был иеромонах Варлаам, то во всяком случае это произошло не при еп. Афанасии, а в правление Суздальской епархией епископа Симона (1739 — 15 дек. 1747 года). На место сгоревшей церкви, посвященной во имя Живоначальной Троицы, им выстроена была в 40-х годах XVIII столетия новая во имя уже св. апостолов Петра и Павла, и при ней небольшая колокольня, на которой повешено три оставшихся маловесных колокола. Игуменом восстановленной обители он оставался до 8 марта 1750 г., когда переведен был в настоятели Васильевского Суздальского монастыря с возведением в архимандрита. Вторым игуменом Петропавловской пустыни, по ее восстановлении, был Никон, крестовый иеромонах, определенный на праздное игуменское место 24 марта 1750 г. Игумен Никон, по приезде в обитель, не застал здесь ни одного монаха. По его просьбе, из Болотниковской пустыни был прислан в Петропавловский монастырь для отправления священно-служений иеромонах Пахомий, посвященный в виду этого из иеродиаконов в иеромонаха. В августе того же года игуменом определен был Феоктист. В ноябре следующего года Феоктист «за немощью», по его просьбе, уволен от настоятельства и заменен строителем — Питиримом Клементьевским. После него видим строителем иеромонаха Платона, уволенного по просьбе в Свято-Троицкую лавру. В январе месяце 1760 года епархиальная власть определила строителем пустыни иеромонаха Илариона. При нем в марте месяце 1761 года какие-то воровские люди забрались ночью в храм, взломали сундук с деньгами, забрали всю денежную наличность, в количестве 25 рублей, и тем окончательно подорвали материальное благосостояние недавно восстановленной, небогатой обители. Это-ли обстоятельство так сильно подействовало на Илариона, или что-нибудь другое, но только в апреле того же года он «изумился» и, так как в обители, кроме его, не имелось снова ни одного монаха, то для исправления служб был послан в Петропавловскую пустынь из Спасо-Евфимиева монастыря иеромонах Феофил. 10 мая 1761 года строитель Иларион скоропостижно скончался. На место его назначили из Архангельского Юрьевского монастыря иеромонаха Иринарха.
Частая смена настоятелей говорит, как и в Воробьевской пустыни, о крайне убогих средствах содержания монастыря и предуказывает дальнейшую судьбу обители. В 1763 году в Петропавловской пустыни числился, кроме игумена, только один иеродиакон, исправлявший дьяческую и пономарскую должность. А в начале 1764 года в Петропавловской пустыни и совсем прекратилось отправление богослужений, так как настоятель серьезно занемог «ножною болезнию» (около лодыжки все жилы перегнили). Для совершения служб прислали из Спасо-Евфимиева монастыря ново-рукоположенного иеромонаха Авксентия. Но ново-рукоположенный инок оказался недостаточно осторожным, и в страстной четверг Петропавловская пустынь чуть было не сделалась добычей огня вторично. Своевременно поданная помощь спасла деревянную церковь, но многие образа и церковная утварь были испорчены огнем. Попорчен был между прочим и местный образ св. апостолов Петра и Павла. Иеромонах Авксентий в своем докладе «нижайше просил учиненную погрешность ему отпустить». Пока консистория производила расследование о степени виновности иеромонаха Авксентия, Петропавловская пустынь вместе с другими безвотчинными монастырями была упразднена и приписана к селу Тейкову, на священнослужителей которого возложили обязанность наблюдения за зданиями и за оставшимся имуществом. Но священнослужители с. Тейкова особым докладом в консисторию просили уволить их от этой тяжелой обязанности, мотивируя свою просьбу дальностью с. Тейкова от упраздненной Петропавловской пустыни, отстоящей от села в 7 верстах. В 1765 году пустынь была передана в наблюдение священнослужителей ближайшего с. Сахтыша. Фактическое же наблюдение над оставшимися зданиями и церковью, из которой все более ценное вывезли в Суздальский архиерейский дом, оказалось вверенным больному иеромонаху Иринарху, бывшему строителю обители, по болезни оставшемуся в обители и по ее упразднении. Начался период беспризорного состояния бывшего Петропавловского монастыря. Иеромонах Иринарх жил недолго, да и по характеру болезни не мог оказать существенного содействия сохранению зданий. Священнослужители же с. Сахтыша мало были заинтересованы в поддержании приписанного к их приходу храма. Только в 1777 г. Петропавловский храм получил особого священника и то чисто случайным образом и, конечно, не надолго. В этом году священник с. Сахтыша Димитрий Семенов обратился к епархиальной власти с просьбою о предоставлении с. Сахтыша его зятю, так как он сам, «за животными скорбьми», не может исполнять приходской службы, и об определении его для священнодействия «ради душевныя пользы» к Петропавловской церкви. Просьба была удовлетворена, и некоторое время, надо думать, священно-служение в упраздненной Петропавловской пустыни совершалось сравнительно правильно. В 1785 году священник с. Сахтыша Иван Никифоров «просил разрешения у Епархиального начальства употребить на обжиг кирпича для новостроющейся церкви в с. Сахтыше ветхия деревянныя монастырския кельи, стоявшия пустыми при Петропавловской церкви». Судя по консисторскому указу, хранящемуся в церкви с. Сахтыша, испрашиваемое разрешение было консисторией дано. Вслед за кельями, очевидно, должна была наступить скоро очередь и для ветшавшей Петропавловской церкви. Указом консистории от 7 июня 1833 года обветшавший Петропавловский храм был упразднен. Часть утвари взята была во Владимирский архиерейский дом, а часть обращена в Троицкую с. Тейкова церковь. 1866 году тщанием доброхотнодателей и средствами Троицкой церкви с. Тейкова Петропавловская церковь снова была возобновлена, а в 1897 года расширена и ремонтирована. Ежегодно в день св. апостолов Петра и Павла из Тейкова совершается в Петропавловскую церковь крестный ход, где и служится литургия.
В «Историко-статистическом описании церквей и приходов Владимирской епархии» читаем, что «около церкви указывают колодезь (родник чистой воды), куда будто бы, по сохранившемуся местному преданию, ушел (т.е. упал) колокол». Очевидно, в форму такого предания вылился переданный выше исторический факт увоза монастырского колокола Тейковскими крестьянами. Других воспоминаний народ не сохранил.
В См. опись старинных священных предметов с. Сахтыша, Суздальск. у.
Село Сахтыш
Древних церковно-исторических известий о Сахтыше но имеется. Известно только из «История, собр. о гр. Сужд.» Ап. Федорова, что в половине XVIII ст. в Сахтыше была церковь и при ней приход, а из письменных документов, хранящихся в местной церкви, видно, что во второй половине XVIII стол. в селе было две церкви: теплая и холодная, обе — деревянные, и что в конце XVIII ст., по прошению священника Ивана Никифорова и прихожан, Епархиальное начальство разрешило вместо деревянных церквей построить каменные. Так, из указа Суздальской Духовной Консистории, от 1785 года, июня 11 дня видно, что в селе строился каменный храм, вместо ветхого деревянного, причем означенный «поп Иван Никифоров просил разрешения у Епархиального начальства употребить на обжиг кирпича для новостроящейся церкви ветхие деревянные монастырские кельи, стоявшие пустыми при Петропавловской церкви, приписной в то время к Сахтышской приходской церкви. Церковь эта строением окончена в 1794 году и освящена в том же году во имя Святителя и Чудотворца Николая. Другая деревянная церковь в конце XVIII ст. сгорела от неосторожного обращения с огнем и, по прошению того же попа Ивана Никифорова с прихожанами, Епархиальное начальство на месте сгоревшей церкви разрешило поставить новую каменную церковь. Церковь была заложена в больших размерах и строение ее замедлилось по причине недостаточности материальных средств прихожан; и лишь чрез 15 лет, в 1810 году, она была отстроена и освящена в честь Архистратига Божия Михаила.
Архангельская церковь пятиглавая; в ней, кроме главного престола в честь архистратига Михаила, имеются два придельные: в честь Св. Живоначальной Троицы и св. великомученицы Екатерины. Колокольня при церкви каменная. Обе церкви и колокольня обнесены каменною оградою.
Из достопримечательных церковных вещей имеются:
1) запрестольный крест, серебряный вызолоченный, с частицами св. мощей. На лицевой стороне креста вверху чеканное изображение Господа Саваофа и Св. Духа, в средине таковое же изображение Господа Иисуса Христа распятого, а внизу надпись: «крест с мощами. Моление стольника Никиты Дмитриева Полтева». На оборотной стороне креста написаны имена св. угодников, частицы мощей которых находятся в кресте, именно: «евангелиста Луки, евангелиста Марка, Андрея Первозванного, Архидиакона Стефана, Козьмы и Дамиана, Кира, Иоанна, Мучениц: Феклы, Варвары, Анастасии, Анилины, Параскевы и Феодосий девицы, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Иоанна Милостивого, Тихона Чудотворца, часть ризы Господней, часть крестного древа Господня, часть ризы Божией Матери, мощи Иоанна Предтечи, царя Константина, Спиридона Тримифунтского, Игнатия Богоносца, великомуч. Георгия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата, Пантелеймона целителя». Крест вставлен в изящный киот, украшенный серебряной оправой. Весу в кресте 3 ф. 78 зол.
2) Феодоровская икона Божией Матери греческого письма, в сребро-позлащенной с большим венцом ризе; высота иконы 14 ½ вершков, ширина 12 вершков.
3) Икона Святителя и Чудотворца Николая древнего письма, в серебряной ризе.
Церковные документы хранятся: копии с метрических книг с 1802 года, а исповедных росписей с 1829 года. Опись церковного имущества вновь составлена в 1877 году.
При церкви построены сторожка и палатка каменные; первая крыта железом, а вторая — тесом.
При церкви земли имеется в следующем количестве: усадебной 1 дес., сенокосной 1 дес. и пахотной 32 дес. и под дровяным лесом 3 дес. На сенокосную землю имеется план и межевая книга, а па усадебную и пахотную — одна межевая книга.
Причта по штату положено: священник и псаломщик. Годовой доход причта: 5 руб. процентов с церковного капитала, от земли 50 руб. сер., от сбора зерновым хлебом до 45 руб. сер. и за требоисправления до 410 руб. сер., а всего до 505 руб. сер. Дома у причта собственные, на церковной земле.
Приход составляют: село (44 двора), сельцо Бирюкове, сельцо Блошкино, сельцо Мыльново, сельцо Тредьяково, деревни: Пайдово и Мишнево. Дворов в приходе 136, душ мужского пола 402, а женского пола 496.
