28.05.1916 - июль 1920 – настоятель монастыря архимандрит Александр (Григорьев).
В сентябре 1918 г. наместник монастыря архимандрит Александр сообщил в епархию, что Боголюбовский волостной совет самочинно захватил корпус в монастыре, проломив при этом каменную стену. В ответ на жалобу в отдел юстиции 28 ноября волостной совет «предложил наместнику приготовить к сдаче советской власти все монастырское имущество, а особенно золотые, серебряные и бриллиантовые вещи».
Летом 1919 года по указу властей была предпринята попытка незаконного вывоза мебели и различных ценных предметов из монастыря. Но местные жители, предупрежденные заранее насельниками обители, взяв иконы и хоругви, преградили крестным ходом путь грабителям, и те, убоявшись большого стечения народа, вернули вещи на место.
Афанасий Ковровский
В 1921-1923 гг. настоятелем монастыря был викарий Владимирской епархии Афанасий Ковровский (Сахаров).
В 1922 году, под предлогом помощи голодающим Поволжья, начала свою работу печально-известная комиссия по ликвидации церковных ценностей. 22 марта 1922 г. в газете «Призыв» было опубликовано сообщение, что Владимирской уездной комиссией по изъятию церковных ценностей изъято 17 марта в Боголюбовском монастыре в фонд помощи голодающим 29 серебряных предметов весом 57 фунтов (ф.), 61 золотник (з.), 31 доля (д.), и золотых – 1 предмет весом 46 з. 6 д. Но этого показалось мало: «Результаты поверки произведенной работы по изъятию церковных ценностей в Боголюбовском монастыре указали, что члены Уисполкома недостаточно внимательно относятся к работе по изъятию, идут на всякие соглашения с попами и советом верующих, оставляя нередко самые ценные предметы, а посему предлагается произвести дополнительное изъятие».
Вследствие чего 3 мая 1922 года от представителя группы верующих церкви Боголюбского монастыря иеромонаха Нектария (Николая Дубецкого) были приняты нижеследующие ценности: потир, дискос, звездица, лжица, 3 тарелочки серебряные, весом 8 ф. 84 з.; потир, дискос, звездица, лжица, 3 тарелочки и 3 лампады серебряные, весом 7 ф. 78 з.; большая бриллиантовая звезда с 5-ю крупными бриллиантами и бриллиантами осыпью без двух 24 з. 33 д.; малая бриллиантовая звезда с 3 бриллиантами средними, 4 малых, один алмаз и бриллиантов осыпью 2 з. 62 д.; бриллиантовых камней (1 большой средних, 6 альмандинов). «Боголюбовский монастырь веками собирал ценности, но дал голодающим мало. При поверке церковного имущества, для вторичного изъятия, Комиссией обнаружены неточности наличия с описью. Числящийся по описи крест на «чудотворной иконе» с надписью «Сей крест положил Царь и Великий князь Федор Алексеевич в лето 1690 на сумму 4426 рублей 54 коп.» неизвестно кем и когда «изъят». Вместо него красуется маленький четырех-конечный крестик, размером не более вершка, весом не более золотника, без всякой надписи, а креста, даренного «благочестивейшим», нет. Но зато оказалась лишней, сверх описи, одна бриллиантовая звезда. Видно не поспели «изъять» до изъятия. Кроме того, не ладно обстоит дело с бриллиантами. В одном бриллиантовом кресте оказалось 5 поддельных камней. «Паства» объясняет, что бриллианты украдены мастером, чистившим разы. Впоследствии были возвращены в Комиссию пять настоящих камней. Даже больше,— оказалось сверх описи 1 бриллиант и 6 рубин. Необходимо „хозяев" народного достояния, даренного царями и собранного среди темного русского народа «чудотворными» — позвать к ответу. Куда скрыто недостающее и откуда появилось излишнее? Необходимо проникнуть в глубину тайников монастырей с их несметными богатствами, так необходимыми для голодающего Поволжья и изнуренного борьбой русского трудового народа. Губ. Отд. Гос. Полит. Управления» («Призыв», 20 мая 1922). В 1922 г. во Владимире было организовано обновленческое Церковное Управление «Живая Церковь». На своем заседании в октябре месяце живоцерковники постановили занять помещения во Владимирском Богородице-Рождественском монастыре, сам монастырь упразднить, а монахов оттуда выселить в Боголюбово. На содержание же своего обновленческого Синода было решено отчислять 50% из доходов Боголюбского монастыря. Но монастырь был не в состоянии прокормить даже себя, не говоря уже о выплате налогов в новую богоборческую структуру. Поэтому, спустя месяц живоцерковники шлют в породивший их Президиум ГИК сообщение под грифом «Совершенно секретно».
«Выпавшая на нашу долю трудная и сложная, и вместе с тем имеющая ударный для государства и ответственный для нас характер работа по проведению раскола среди духовенства и очищению такового от черносотенно-тихоновского элемента заставляет нас обратиться к Вам за денежной поддержкой, т.к. отпускаемые нам кредиты слишком недостаточны для выполнения вышеупомянутой работы. Мы поставили задачей практически провести Губернский Съезд духовенства «Живая Церковь», на котором поставить на обсуждение вопросы, должные посеять раздор в этой поповской черной своре, и в частности вопрос о закрытии монастырей, что имеет колоссальное значение для нас в политическом отношении. Но, не имея на это необходимых средств, без коих никак проведение упомянутых задач не мыслится, просим Вас отпустить нам денежных сумм на 300000 (триста тысяч) рублей образца 1922 года. С получением означенных денег мы смело и с честью выполним столь трудную на нас возложенную работу. По израсходовании сумм будет представлен отчет».
Неизвестно, была ли выплачена госорганами требуемая ими сумма, однако с самого начала 1923 г. священники-обновленцы в тесном союзе с работниками исполкомов, УИКов и губземотделов рьяно приступили к закрытию и ликвидации монастырей.
Благовещенский храм монастыря
«18 ноября 1922 г. в церкви Благовещения Пресвятой Богородицы происходило общее собрание братии Боголюбова монастыря. Здесь присутствовали: представитель приходского Совета при монастыре от граждан села Боголюбова Шорохов, Быков, церковный староста Доронов и от Губернского Отд. Управ. Двойнов. Председательствовал уполномоченный В.Ц.У. прот. Авроров. На собрании были рассмотрены приходо-расходные книги. Выяснилось: запись поступающих сумм и расход ведется неправильно. Происходит утайка сумм со стороны ходовых иеромонахов и некоторых членов коллектива (!). Натуральные доходы в книгу не записываются и распределяются между ходовыми монахами, что страшно возмущает братию. Свечи из хода с иконой, оставшиеся после молебствий, также расходуются каждым произвольно вместо сдачи в свечной ящик. Порядок монастырской жизни представляет из себя сплошной хаос. Дальше идет постановление, регулирующее «братские дела» (газета «Призыв», 5 декабря 1922).
11 мая 1923 г. две действующие монастырские церкви Рождественская и Благовещенская были опечатаны (в большом соборе тогда уже не служили, т.к. не было возможности его отапливать – дрова и уголь в те годы были на вес золота). А 29 мая в исполком донесли, что у одного из представителей комиссии по ликвидации монастырей, тов. Шилова, кем-то неизвестным были отобраны ключи от монастырских храмов, после чего дверь в церковь Рождества Пресвятой Богородицы была найдена открытой, а сорванная с замка печать висела рядом, завязанная на дверной ручке. Возможно, что этот инцидент ускорил ход событий.
Официальной датой закрытия Боголюбского монастыря можно считать 3 июня 1923 года. Богоборцами опять-таки не случайно была выбрана эта дата, ведь именно с 3 июня начинался в течение вот уже полутора веков крестный ход во Владимир с Боголюбской иконой Божией Матери. Именно эта дата стоит на акте-описи «конфискованного имущества у ликвидированного Боголюбовского монастыря».
17 сентября 1923 г. на заседании Президиума Владимирского УИК было принято решение: «все имущество по Боголюбовскому монастырю: 1. Все постройки передать Волисполкому для рационального использования и поддержки в исправности; 2. Вещи хозяйственного значения продать с торгов и вырученную сумму внести в доход местных средств УИК, для удовлетворения нужд УОНО; 3. Предметы культа, находящиеся в церквах и не представляющие ценности, а также и церковные здания, не могущие быть использованы, передать на хранение Волисполкома».
«В бывш. Боголюбовском монастыре работает паровая мельница товарищества «Электросила». Т-во «Электросила» состоит из Никанорова, его жены, тетки Щелоковой, тестя Сисунова, Сидорова и рабочего Горохова. Вся эта теплая семейка вселилась в монастырь и по своему поповскому и капиталистическому обычаю занялась эксплоатацией темных рабочих. Не так давно эта компания решила ремонтировать мельницу, для чего, конечно, нужны были средства. — «Но зачем тратить по напрасно», - думает «Электросила» — обойдемся без этого. И действительно обошлись. Нашли одного томного рабочего Горохова ни давай ему крутить голову. — «Ты, Горохов, устрой нам мельницу, а за это мы тебя пайщиком сделаем». И стал бедный Горохов ломить по 15 часов в сутки. Через два месяца мельницу устроил, а пайщиком не стал. Никаноров получил от Т-ва доверенность, которую подписала его жена, да тетушка. Что касается работы, то ее здорово разделили. Горохову предложили быть мельником, работать по 12 часов, а получать ¼ с пуда ржи. Жена Никанорова стала бухгалтером(!). Никаноров деньги огребает, да по матушке рабочих ругает. Если рабочий скажет не по его, то в 24 секунды с мельницы долой, как это было с рабочим Куликовым. Что же касается тетушек, они ручки не пачкают, выезжают на спине рабочих, а прибыль тоже загребают. Смотрел, смотрел волостной милиционер на эту «Электросилу», да и сообщи в управление милиции, а последнее донесло отделу труда. Отдел труда срочно командировал инспектора, который нашел нарушение по всем статьям кодекса закона о труде. Во-первых рабочие работают 16 часов в сутки, а получают от 2 до 10 ф. муки в день, или от 4 до 6 р. в день… Рабочие все взяты помимо Биржи Труда. А о спец-одежде и говорить не приходится. Когда инспектор труда задал на этот счет вопрос их главарю Никанорову, он отнекивался и ссылался на Барсанова, который сам работает у компании по найму. Надо «Электросиле» воздать по заслугам, вышибить раз и навсегда эксплоататорскую энергию, которой слишком много у сватьев и братьев «электрического» товарищества» («Призыв», 12 июля 1923).
На основании постановления Владимирского УИК от 21 декабря 1923 г. и Владимирского губземуправления от 8 января 1924 г. состоялась передача бывшего Боголюбского монастыря со всем оставшимся имуществом в ведение музейного отдела.
Верующие женщины-прихожанки хранили у себя ключи от монастырского собора и уже после закрытия монастыря тайно вынесли оттуда чудотворную Боголюбивую икону Божией Матери, поставив ее в приходском храме свв. Иоакима и Анны, в котором еще совершались богослужения. По рассказам старожилов, до начала 1940-х гг. икона находилась в приходском храме, и лишь после окончательного его закрытия икону взяли в музей.
В первые годы советской власти монахам удавалось добиться разрешения на проведение крестных ходов с чудотворной иконой, то уже в 1924 году верующим в этом было лаконично отказано: «В ходатайстве… о разрешении устройства крестного хода сего года с Боголюбовской иконой ввиду того, что день 3 июня является днем рабочим и упомянутый крестный ход может нарушить нормальную жизнь города в рабочий день, а также по соображению санитарного характера – отказать».
В 1924 г. по распоряжению обновленческого ВЦУ, жителями с. Боголюбово Д.С. Дороновым, П.А. Шороховым и И.А. Поляковым была предпринята попытка зарегистрировать монастырь как религиозную организацию общества верующих. Обновленцы намеревались даже устроить на монастырской территории пастырскую школу для подготовки своих священников. В мае 1924 г. зарегистрировалось новое Боголюбовское общество верующих-обновленцев. Обновленческое Епархиальное управление ходатайствовало о передаче ему какого-либо храма в Боголюбовском монастыре, поскольку «имеющийся в с. Боголюбове храм (приходской) принадлежит к так называемой Тихоновской ориентации... в виду того, что в настоящее время храмы находятся в ведении губмузея и за отсутствием средств у последнего приходят в упадок, при пользовании же обществом храмы будут поддерживаться... Так как монастырь является старейшим памятником христианского усердия и почитается особенно у верующих всей епархии, богослужение в нем многих примирит и послужит к успокоению масс». Между прочим, в 1923 г. на епархиальном съезде высказывался упрек Епархиальному управлению, что в свое время не просили икону Боголюбской Божьей Матери. Боголюбовские обновленцы имели в виду для передачи им Благовещенскую церковь. Губисполком постановил «отказать, считая, что общество верующих с. Боголюбова свои религиозные потребности может удовлетворять в села Боголюбова приходском храме». Аргументация отказа откровенна: «Поскольку в прошлом году по заданию центра производилась ликвидация монастырей и ликвидация носила политический характер, постольку и необходимо придерживаться этой тенденции... Просимый монастырь им необходим с целью развития религиозной пропаганды и ...передача такого монастыря безусловно подняла бы престиж Владимирского епархиального управления в низах верующих ... Пункт «е» устава ...имеет целью по приходам Владимирской епархии сопровождать икону Боголюбской Божьей Матери. Таким образом, на сцену выплывает миф с целью распространения этой пропаганды... Боголюбовский монастырь как имеющий историческую ценность и переданный в силу этого в ведение губмузея во всяком случае передаче ни в коем случае не подлежит». Однако обсужденье этого сюжета продолжалось и в 1925 г., уже на уровне президиума ВЦИК (П. Смидович) и обновленческого Синода. Дело было представлено так, что будто бы Владимирский губисполком передал монастырь для пастырской школы, «имеющей целью подготовку пастырей-обновленцев», но в самом храме отказал. Губисполком решительно отмел все претензии и настоял на отказе. С одной стороны музей должен был защищать свои владения от обновленцев, а с другой — от волисполкома. Так, 1 июля 1924 г. Боголюбовский волисполком постановил: «Принимая во внимание, что Боголюбовский монастырь как старинная древность взята в распоряжение губмузея и как не имеющий совершенно никакого старинного значения, как-то: сад, огород, участок земли, сдаваемый под покос, а также помещение под мельницу, под лагерь принудработ и архиерейский дом сдаются в аренду, а потому Боголюбовский волисполком ходатайствует... о передаче упомянутого имущества в распоряжение волисполкома». Но заведующий музеем А.И. Иванов яростно встал на защиту музейных прав: «Если отнять у монастыря все хозяйственного значения имущество, то исторические памятники окажутся без материальной базы и будут обречены на разрушение».
Детская площадка в Боголюбово. 1926 г. Фото на ступенях колокольни
4 августа 1924 г. состоялось совещание при губплане о передаче губмузею памятников архитектуры с прилегающей землей. В этих списках есть и Боголюбов монастырь с церковью Покрова. 22 августа 1924 г. специальная комиссия проверила хозяйствование губмузея в Боголюбовом монастыре. В акте записано: «Все имущество, состоящее в строениях и в ограде монастыря, луговой площади около стен и фруктового сада близ монастыря, передано музейному отделу... на предмет эксплуатации этого имущества для поддержания древностей монастыря... Фруктовый сад... в саду сарай и пчельник старые, требующие срочного ремонта. Из изгороди сада 20 пролетов было расхищено... сад находится в необработанном состоянии... был сдан в аренду... на 9 лет». Далее перечисляются строения в ограде, в том числе «большой средний каменный двухэтажный корпус полуразрушенный и наполненный мусором... все сараи свободны, в полуразрушенном состоянии, трое выездных ворот в ограде монастыря не было. Вся площадь внутри монастыря имела вид запущенный». Был еще сад площадью в 1 десятину 1200 кв. саж. и покос «Городок» около монастыря в две десятины.
В 1924 г. обнаружилось разрушение угловой северо-восточной колонны палат XII в., которую осмотрел архитектор Главнауки П.Д. Барановский. 13 апреля 1925 г. музей просил Главнауку внести в план ремонтно-реставрационных работ укрепление этого угла, который «в силу оседания фундамента и давления надстроенной над башней колокольни отошел от стен и требует неотложной разборки и перекладки с устройством отвода подпочвенной воды». 28 марта 1925 г. колонна была вновь осмотрена « с целью определения реставрации таковой в первобытное состояние» и составлен перечень работ. В смете на ремонт колонны в 1925 г. есть графа: «Сложить вновь из старого гранитного камня колонну и пилястры. Кладка логом и тычком с укреплением скобами и пиронами с заливкой их свинцом». Однако работы были исполнены лишь в 1927 г., и 23 августа составлен акт приемки.
Боголюбовский детский приют
«По содержанию Боголюбовского детского приюта. Попечитель приюта А.А. Никитин доложил собранию, что, по окончании войны, число сирот во Владимирском уезде несомненно увеличится, почему он просил бы увеличить комплект содержащихся в приюте до 60 человек. Собрание единогласно благодарило А. А. Никитина за его заботы и попечение о приюте и о воспитываемых в нем детях и постановило: установить в приюте штат в 60 человек; ассигновать на содержание приюта 4730 р.» (Журналы очередного Владимирского уездного земского собрания 1914 года). В 1916 г. в Боголюбов монастырь принято 5 мальчиков-сирот беженцев и помещены в монастырской гостинице на полном содержании монастыря. «Шмелев не унимается. Я писал уже в № 56 Призыва, как заведывающий Боголюбовским приютом В.П. Шмелев поступает с детьми воспитанниками. И Шме¬лев, вероятно, читал эту аттестацию, но к величайшему сожалению нисколько не отступил от своей про¬граммы: мальчики и девочки все также наказываются и даже еще хуже; дети, опоздавшие к обеду, лишаются такового, баню устраивают для детей очень редко, мыла дают очень мало, а больным чесот¬кой детям совсем не дают; девочек взрослых заставляют шить на себя белье руками — без наперстков, так что, пальцы у девочек подколоты и болят, а ведь у заведывающего име¬ется казенная машина и некоторые девочки умеют шить на ней, но им в этом удовольствии отказывают, ссылаясь на то, что машина занята, потому что жена заведывающего шьет для себя белье и для своего ребенка пеленки. Тов. Завадская во время своего посещения все это видела и дети жаловались ей на заведывающего, но почему-тo для улучшения их положения, ничего не сделано. Напротив, суровость к детям со стороны заведывающего Шмелева значительно усилилась. Доколе же это будет?» («Призыв», 24 мая 1921). «По поводу заметок т. Федорова в №№ 56 и 74 газеты „Призыв" о т. Шмелеве, Владимирский Угоротнароб сообщает, что по его предложению под'отделом охраны детства было срочно произведено всестороннее обследование Боголюбовского детского дома и в частности работы т. Шмелева. Последствием этого обследования между прочим была подача т. Шмелевым заявления об увольнении его от должности заведующего этим домом, на что Коллегией Угоротнароба дано принципиальное согласие по подыскании ему заместителя. Предназначается на место т. Шмелева одна опытная школьная работница» («Призыв», 2 июня 1921).
Приемник-распределитель беспризорных детей
В 1927 г. в Боголюбовом монастыре появился новый арендатор — приемник-распределитель беспризорных детей при отделе просвещения Московско-Курской железной дороги, который наметил занять три каменных здания, сдаваемых жильцам. При этом предполагался ремонт с изменением плана помещений и переносом печей. «Такой ремонт безусловно обойдется дорого, — писал заведующий музеем Ф.Я. Селезнев в Главнауку, — и суммы его могут превысить наши предположения, по арендной плате за все 5-10 лет, которые предполагаются по договору. Кроме того, помещение в этих домах навсегда потеряют значение частных квартир». Музей находил необходимым увеличить срок аренды и арендную плату, а расход по ремонту сократить. «Музей всемерно стремится к тому, чтобы в будущем все владения сдавались как можно выгоднее. При разваливающемся хозяйстве республики и при недостатке построек... есть возможность ждать, что такая нерентабельная сдача домов... не будет продолжительной». Правление железной дороги оскорбилось ответом музея: «Т. Селезневым был взят настолько формальный и бюрократический подход, что не только договориться, но и получить хотя какое-либо заключение стоило большого труда. Учитывая, что борьба с детской беспризорностью является общей задачей... просьба оказать содействие к заарендованию помещений». Главнаука потребовала гарантий при заключении договора. Все же 16 февраля 1927 г. губисполком постановил: «В принципе против передачи в аренду правлению Московско-Курской железной дороги помещения б. Боголюбова монастыря под приемник для беспризорных не возражать». «Ha-днях владимирский губмузей заключил договор с отделом просвещения Московско-Курской жел. дороги на сдачу последнему построек быв. Боголюбовского монастыря. Управление железной дороги предполагает открыть в монастырских кельях приемник для беспризорных подростков. Ребята будут здесь приучаться к по полезному труду, для чего ряд монастырских построек решено приспособить под мастерские. Воспитанники приемника будут организованы в группы по несколько человек. Во главе каждой группы будет стоять воспитатель. Воспитателей потребуется более двадцати человек» («Призыв», 10 апреля 1927 г.). В июле 1927 г. в бывшем Боголюбском монастыре открылся приемник-распределитель беспризорных детей при отделе просвещения Московско-Курской железной дороги. «Нужно сказать, что организация приемника задумана широко. Рассчитан он на 120 человек. Помещение арендовано у губ. музея в бывшем Боголюбовском монастыре. Уже оборудованы две мастерские: столярная и сапожная. Ремонт классов тоже заканчивается, и в некоторых ведутся уже регулярные занятия. Кухня и спальни отремонтированы и производят очень хорошее впечатление. Не удался ремонт уборной: дурной запах распространяется по всему дому. Сыровато и помещение изолятора — приходится его сушить. С трудом продвигаются работы по рытью колодца. В общем на ремонт приемника предполагается затратить около 22 тысяч. Идущий ремонт и невозможность поэтому изолировать беспризорных от улицы приводят до сих пор к весьма печальным результатам. Не проходит дня, чтобы не случилась какая-нибудь история. Одних стекол в б. монастыре за месяц своего пребывания беспризорные выбили более 300 штук. Ha-днях группа ребят пыталась украсть железную цепь в 52 аршина длиной и 3 ½ пуда весом. В б. Благовещенском соборе четверо беспризорных разложили костер и этим чуть не устроили пожар. Кража яблок у местного садовника сделалась обыденным явлением. Каждый день происходят кражи самых разнообразных вещей у населения: обворован местный фельдшер (теплая одежда и готовальня). Беспризорные крадут из потребительских лавок на виду у всех. По ночам залезают в окна и ловко обрабатывают спящих. Население чувствует себя в положении «осажденных». Кроме того поведение беспризорных оказывает влияние и на местное детское население. С другой стороны, находятся «предприниматели», снабжающие детей на деньги вином. Образовались уже притоны для сбыта краденого. Что же думает по этому поводу предпринимать приемник? По словам заведующего, как только закончится ремонт - ворота приемника закроются, и будет поставлена особая стража. Кроме того, приблизительно через месяц выделяется дошкольное отделение детей до 7 лет. Будет усилен трудовой режим и введены новые ремесла. Теперь приемник добивается, чтобы прислали врача-педагога. Внутренняя жизнь приемника постепенно налаживается: вводится самоуправление, обращено внимание на упорядочение физкультуры, производится отбор явно ненормальных детей, подлежащих отсылке в соответствующие учреждения. Все эти меры среди беспризорников наталкиваются иногда на специфические затруднения. Выбрали, например, старостат: в него вошли 2 вполне «надежных» мальчика и один «ненадежный». Последний на следующий же день, подобрав партию себе подобных, решил бежать из приемника. Его поймали и исключили из старостата. Одной из характерных особенностей жизни приемника является текучесть его состава: часть беспризорных бежит из него, другая часть не менее настойчиво бежит из других мест сюда. Сами дети почти поголовно хвалят приемник. Это не мешает им почти ежедневно партиями устраивать побеги в казенном платье. Подбор персонала в приемнике производится постепенно. За неимением педагогов пришлось временно пригласить и не педагогов. Результаты работы этих последних иногда весьма сомнительны. Применяются даже наказания: беглецы, например, пойманные и водворенные в приемник, оставляются на некоторое время совершенно раздетыми. Уже был получен запрос от прокурора по поводу избиения одного из беспризорных крапивой. Из всего этого можно сделать следующие выводы: для того, чтобы Боголюбовский приемник дал положительные результаты, необходимо усилить педагогическую работу с увеличением количественного и улучшением качественного состава педагогов» («Призыв», 11 августа 1927 г.). «В Отдел Просвещения Курской железной дороги Согласно заключенному с Вами договору на сдачу бывшего Боголюбского монастыря под приемник для беспризорных Вы обязались нести охрану имеющегося в том же монастыре мирового памятника XII в., гарантируя этим возможность осмотра памятника экскурсиям и отдельным лицам. В настоящее время оказывается, что договор этот не выполняется: к памятнику положительно не стало доступа, вследствие невыразимого бесчинства беспризорных. Место вокруг памятника обратилось в сплошной В-к, замки на дверях заклеиваются экскрементами, ими же сплошь завалена часовня по соседству, имевшая в былые дни особое значение, и в заключение – выбита не одна сотня стекол в старинных храмах. Сообщая об этом, губмузей обращает Ваше внимание на недопустимость явлений по отношению к памятнику и требует самых решительных мер против хулиганства и безобразия в Боголюбовском детприемнике для беспризорных, а также предлагает принять меры к вставке разбитых стекол в монастырских храмах по соседству. Зав. губмузеем Селезнев За секретаря Свешников 17 сентября 1927 г.» В 1928 году, детприемник перешел в стационарное педагогическое учреждение и стал претендовать еще на несколько зданий: колокольню, Благовещенскую церковь, дом, сарай, конюшню и сад. Музей считал, что детдом в отличие от детприемника «перестает быть опасным для соседних памятников» и нашел «принципиально возможным» передать требуемое, при соблюдении, конечно, особых условий: «Колокольня может быть сдана не вся, а до звона, для использования складочных и других помещений без капитальной переделки... Ремонт не должен касаться наружной архитектуры... Благовещенская церковь, представляющая в своей нижней части келий, также должна оставаться в основном без изменений. Ремонт может касаться внутренних помещений, причем губисполком допускает полную ликвидацию храма в верхнем этаже за отсутствием каких-либо ценностей». Тогда же иконостас церкви был сфотографирован и затем разобран. «Дом № 6 желательно сохранить за губмузеем полностью для помещения экскурсионной базы и других надобностей. Все указанные постройки подлежат оценке комиссии. В случае сдачи в договор включаются все пункты предыдущего договора об охране соседнего памятника и о беспрепятственном допущении к нему экскурсий для осмотра». Так в 1928 г. музейные владения в Боголюбове фактически ограничились памятниками XII в.
«Там, где истязают ребят Снова о Боголюбовском детприемнике Прошло немного времени, как разогнали всю поповскую свору из Боголюбовского детприемника. Пришел новый заведующий Никольский и снова началось избиение воспитанников. Сказал не так как нравится «начальству» только что пришедший с улицы вчерашний беспризорник и его потащили в комнату и сам Никольский с помощью воспитателей и кухаркиного сына начали избивать беспризорника, а для «острастки» посадили в холодную комнату с решетками. Так началось воспитание ребят с приходом нового зава Никольского. На работу в детдом берутся по знакомству не члены профсоюза и минуя биржу труда. Воспитанники живут впроголодь, а обслуживающий персонал тащит от их скудного питания. По накладной № 8 выписано продовольствия на 11 воспитанников, 3 монтеров и 9 служащих. По накладной № 10 выписано уже на 11 воспитанников и 15 служащих. По накладной же № 11 воспитанников значится 23 человека, а служащих «только» 11 чел. Почему так быстро меняется число воспитанников и служащих. Видно неудобно отнимать ежедневно кусок от пайка воспитанников, видно боится администрация, что могут заметить, но мы и так видим всю махинацию руководителей, от которых задыхается Боголюбовский детприемник. Мы снова на страницах газеты выступаем против преступных действий этих руководителей и требуем привлечения их к ответственности» («Красная молодежь», 28 февраля 1929).
«Реорганизация боголюбовской детколонии. Боголюбовская детская колония реорганизуется в школу крестьянской молодежи. Реорганизация должна быть закончена к 15 августа. К этому же времени должен быть закончен ремонт помещений, оборудование их и т. д. Школа будет укомплектована батраками и бедняцкой молодежью» («Призыв», 28 июля 1930). «В ночь на 18-е сентября 1930 г. из конторы Боголюбовской детской колонии неизвестными злоумышленниками совершена кража несгораемого ящика. В ящике денежных сумм не было» («Призыв», 26 сент. 1930 г.). В 1930 году детская колония и школа были преобразованы в Школу колхозной молодежи. Школа занимала три здания, в том числе бывший келейный корпус.
В 1931 году из Владимира в Боголюбово был переведен детский дом имени В.И. Ленина. Детский дом разместили в доме Шорохова П.А.
Монастырская стена и странноприимный дом в годы запустения
В 1928–1929 гг. в губернии происходило тотальное уничтожение колоколов, начатое еще раньше, в 1925–1926 гг. К 3 февраля 1929 года были сняты и уничтожены колокола с десяти церквей г. Владимира и пятнадцать колоколов с колокольни Боголюбского монастыря. Оставалось еще висеть восемнадцать колоколов, связанных с курантами, но и эти колокола вскоре были сброшены и разбиты.
Монастырская колокольня в годы запустения
В тот день, когда с колокольни Боголюбского монастыря сбрасывали колокола, туда собралось множество народа из самого поселка и окрестных деревень. Явка была в принудительном порядке. Зато по окончании «мероприятия» всем женщинам было подарено по белому ситцевому платку. На память. Сбрасывали сначала самый большой колокол – благовест, весивший около 8 тонн, остальные колокола падали на него и разбивались, раскалываясь друг о друга с последним погребальным звоном.
Из монастырских подвалов повыходили монахи – худые, оборванные, в заплатанных холщовых подрясниках. Они стояли и молились, провожая колокола в последний путь. Скупые мужские слезы стекали по впалым щекам и терялись в полуседой бороде. А деревенские бабы выли и причитали в голос, как по дорогому покойнику. Но ничто не могло помешать исполнению «принятого решения». Разгул безбожия был в самом разгаре.
Комиссар же, руководивший этим делом (а до этого принимавший участие и в разграблении монастырских ценностей), по словам старожилов, сгорел заживо в одном из монастырских корпусов – Иустиновском. Обгорелый угол этого дома вплоть до реставрации летом 1999 г. свидетельствовал о том, что неложен Господь, карающий кощунников Своей грозной Десницей еще в этой жизни.
Иустиновский корпус
Часовой механизм курантов тогда же был разобран. «Часы с боголюбовского монастыря будут перевезены во Владимир. Эти часы предполагается установить или на Золотых воротах, или на здании антирелигиозного музея» («Призыв», 25 мая 1930). Но намерению этому не суждено было осуществиться. Во Владимир были увезены в то время лишь часы, висевшие на малой колокольне над великокняжескими палатами, по преданию подаренные еще Петром I.
В 1929 году большой монастырский собор в честь Боголюбской иконы Божией Матери был приспособлен под склад зерна, вскоре зерно было ссыпано на хранение и в древней Рождественской церкви, а в ее притворе был размещен телятник боголюбовского колхоза имени 12-й годовщины Октября; в алтаре андреевского придела была устроена «кубовая с кипятильником», а в часовне, построенной на месте, где лежало после убиения трое суток тело князя Андрея, – склад емкостей с дегтем и керосином.
В 1936–1937 гг. на территории Боголюбского монастыря были начаты археологические раскопки. Пристроенный к великокняжеским палатам придел в честь св. блгв. вел. кн. Андрея Боголюбского был разрушен, монастырское кладбище разорено, перекопано и уничтожено, а двадцать лет спустя в Рождество-Богородицком храме и великокняжеских палатах был открыт музей.
В годы Великой Отечественной войны (с мая 1943 по ноябрь 1944 г.) на территории монастыря размещался 17-й запасной (учебный) штурмовой иженерно-саперный батальон. По воспоминаниям ветерана ВОВ майора Панкова В. П. (проживающего в г. Могилеве, Беларусь), было обучено три выпуска новобранцев по 450 человек в каждом. На колокольне до сих пор сохранилась надпись, сделанная однополчанами Виктора Панкова перед уходом на фронт: «Cтой за Родину горой, с врагом сражайся, как герой». Бойцы размещались в бывших монастырским корпусах, часть зданий находилась в запустении, храмы были осквернены и закрыты, окна выбиты, но сюда все равно приходили верующие и прямо на паперти собора совершали службу. Здесь же на площади перед храмом 17-тилетние солдаты принимали присягу и отсюда уходили на фронт. Сам князь Андрей незримо благословлял воинов на защиту Отечества.
«На территории Боголюбовского монастыря, по соседству с Владимирским райисполкомом, находятся палаты Андрея Боголюбского XII века и собор, представляющие собой уникальные произведения начала образования Владимиро-Суздальского княжества. Эти памятники сильно запущены. В них безнаказанно выламываются полы, дверные и оконные переплеты. Они не защищены от проникновения воды и различных нечистот, особенно в весеннее время. Памятникам грозит непоправимое повреждение, а работники райисполкома проходят мимо этих вопиющих безобразий» («Призыв», 8 июля 1946).
В трапезной жило около 15 семей, висело белье, в соборе — склад продукции местного винного производства, гремели бочки и ящики с бутылками, которые грузили на машины как раз в экскурсионное время, в братском корпусе размещалась школа-интернат. Немалыми усилиями облисполкома были выселены эти арендаторы из ансамбля монастыря. А вот то, что освободившиеся здания не были переданы сразу в руки другого хозяина, бесспорно, ошибка. Здания пустыми стоять не могут. С 1961 года функционировала выставка «История Боголюбовского монастыря», размещенная в Рождественском соборе. За многие годы несколько раз переоформлялась.
Архимандритский дом
В 1991 г. часть монастырских зданий была передана Православной Церкви, и здесь организован мужской монастырь, первым настоятелем которого назначен архимандрит Иероним (Деркач).
Продолжение »»»»Боголюбский мужской монастырь
