Поколение, к которому принадлежит Сергей Иванович Зезин, с детством расставалось рано. Иначе и быть не могло. Родился он за пять лет до Октябрьской революции. В семье был седьмым ребенком. И разница в возрасте между детьми — один-два года. Прокормить их в ту пору было непросто.
— Вот и пришлось мне, — вспоминает Сергей Иванович, — из-за нужды оторваться от родного дома. Отца, отменного по сельским меркам штукатура, в двадцатые годы направили на строительство в Москву. После четырех классов, в тринадцать лет, подался к нему и я. Удалось там же, в Москве, закончить курсы преподавателей школ ФЗУ. Потом служба, сержантская школа. Только в тридцать девятом вернулся в село. Думал: осяду на земле, в колхозе. Но тут — война...
На третий день после ее начала получил Сергей Зезин повестку. Явился на сборный пункт. И вдруг отсрочка. Он не понял, почему кое-кого, даже не служивших, отправили, а его вернули домой. Военком отмахнулся: «Такой приказ. Жди своего часа».
Час пробил в августе. Сергея направили на ускоренные курсы в пехотное училище. А в конце ноября он уже в звании лейтенанта прибыл в отдел кадров Московской зоны обороны. Назначили в отдельный артиллерийско-пулеметный батальон одного из укрепрайонов заместителем командира роты. К этому времени оборонительный период Московской битвы успешно завершился.
5 — 6 декабря наши войска перешли в контрнаступление. Зезин примял боевое крещение под Малоярославцем. Здесь в Отечественную войну 1812 года воины генералов Дохтурова и Раевского насмерть бились с французами, не допустили их прорыва на Калугу. Вынудили к отступлению по разоренной смоленской дороге. Все это, спустя почти сто тридцать лет, прибавляло мужества, вселяло веру в успех новым поколениям русских воинов. Стремительно подразделения укрепрайона проникли в глубину вражеской обороны и оседлали Варшавское шоссе. А в начале 1942 года советские войска, нанеся поражение противнику, продвинулись еще на 100 — 250 километров.
Он гордился, что сражался под Москвой. Но особое место в его памяти занимает Сталинградская битва. Сергей Иванович был и ее участником. В конце лета сорок второго гитлеровцы, расколов боевые порядки 62-й и 64-й армий на южной окраине города, в балке Купоросной, и на северной — у поселков Рынок и Спартановка, вышли к Волге. Танки противника ворвались в город. В центре обороны им оставалось преодолеть 5 — 10 километров, чтобы выйти к реке на всем фронте. На помощь Сталинграду спешили войска. Среди них находился и батальон, в котором воевал Зезин. В сентябре он оборонял остров Сарпинский: место, очень удобное для наведения переправы. В начале октября часть перебросили на правый берег Волги, поближе к Купоросной. Там, против клина наступающих вражеских войск, стояла 64-я армия. Держались вплоть до января сорок третьего. Стояли сильные морозы и метели. И не было предела мужеству наших солдат при отражении бешеных атак противника.
Тем временем завершилось окружение 22 фашистских дивизий. Командование вражеской группировки отклонило советский ультиматум о сдаче. 10 января после мощной артподготовки войска Донского фронта перешли в наступление. Скоро их натиск настолько усилился, что враг качал отходить. Зезин в те дни командовал штурмовой группой в составе двух пулеметных взводов. В штабе батальона ему поставили задачу: овладеть кожзаводом. Выйти в район городских бань и закрепиться на левом берегу реки Царицы около ее устья.
Обращаясь к штурмовой группе, Зезин, не преуменьшая опасности задания, сказал:
— Нам выпала честь принять непосредственное участие в наступлении. Из всех оправдательных причин для отставших в бою будет приниматься во внимание лишь одна — смерть. Сам я иду впереди.
Сергей знал, что во всех ротах на партийных и комсомольских собраниях командиры лично для себя принимали именно такие решения. 31 января, преодолев упорное сопротивление противника, хотя и с большими потерями, группа захватила плацдарм. В этот день была окончательно разгромлена южная группировка немецких войск. Ее остатки во главе с Паулюсом сдались в плен.
Ночью Зезина вместе с командиром взвода лейтенантом Богомоловым отозвали в батальон и отправили на отдых в Бекетовку. Здесь он увидел тех, кто шел на него в атаку в дни обороны, а потом отступал перед штурмовой группой. Угрюмые лица, съежившиеся от холода фигуры. У многих поверх ботинок или сапог надеты плетенные из веревок или даже из соломы боты. Головы обмотаны платками, шарфами, просто тряпками. Некоторые колонны шли вовсе без охраны. Колонну обычно вел назначенный старшим немецкий унтер-офицер, в руках у которого был белый листок бумаги с надписью по-русски: «Бекетовка» (пункт назначения). После десятидневного отдыха Сергея направили офицером связи в распоряжение представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Здесь Зезин узнал о представлении его к ордену Красного Знамени и к присвоению внеочередного звания старшего лейтенанта. Вскоре его приняли в члены ВКП (б). Через два месяца — возвращение в укрепрайон Московской зоны обороны, а 30 апреля он в числе других офицеров был вызван в Кремль, где М.И. Калинин вручил ему орден. Дальнейшая судьба Зезина проходила в запасных воинских соединениях, где он готовил кадры Советской Армии. В 1946 году был уволен в запас.
Вернувшегося в родные края фронтовика, после нескольких месяцев работы в колхозе, заметили: избрали председателем Стародворского сельпо и секретарем территориальной парторганизации. Доверие радовало. Но огорчало, что опять от земли оторвали. Всю жизнь тянется к ней. Готов хоть рядовым землепашцем. А вот все не получается. Так и не придет, похоже, заветный час...
Через три года назначили заведующим торговым отделом Небыловского райисполкома. Чем не место, чем плохая должность! Другой бы до пенсии тихо дожил. А Зезин не радовался. И тут словно кто подслушал его тайные желания. Однажды Сергея Ивановича пригласили в райком.
— Ну вот, Сергей Иванович, пришел твой черед...
Екнуло в груди у Зезина: «К чему бы такой подход?»
А секретарь райкома продолжал:
— Хватка у тебя есть, организаторские способности тоже. С людьми ладить умеешь. Как раз в селе такие люди и нужны. Думаем рекомендовать тебя председателем в колхоз имени Фрунзе, в родной твой Старый Двор. Будешь там по счету 36-м председателем...
— Стал я председательствовать, — вспоминает Сергей Иванович, — да так, что скоро друзья-соседи, да и в районе кое-кто головой покачивать начали: «Не с того, мол, начинаешь». Потому что начал я не с земельных дел, а с завоза леса.
Время потом подтвердило его правоту. Ведь лес — это жилье. А без него тогда колхозу не скоро бы подняться на ноги. 210 хозяйств насчитывалось до войны в Старом Дворе. Осталось несколько десятков. В Воронцове, родном селе Сергея Ивановича, через дом — заколоченные окна. Через два — проплешины в уличном порядке: уехали хозяева и сруб куда-то увезли. А кто остался, осаждают председателя: «Или переселяй в Старый Двор, к большой дороге поближе, или отпускай из колхоза». Теремецкие, расловские в ту же дуду дудят. Смекнул, заработком мало кого удержишь, да и на трудодень давали крохи. А вот новостройкой кого-то можно соблазнить. Бригада плотников ставила срубы. Потом общее собрание решало, кому первому продавать новый дом. Понятно, на льготных условиях — в кредит. Получалось, что хозяин получал жилье как бы в долг. А оплачивать его требовалось добросовестной работой. На многих это подействовало. Много значило и то, что председатель с каждым вел долгий, откровенный разговор, чтобы убедить не бросать землю. Вот как, например, с Михаилом Коныгиным. Пришел тот со службы таким же бравым фронтовиком, как в свое время и Зезин. Не успел осмотреться как уже говорит:
— Уеду, пожалуй, в город. Только паспорт выправлю.
Сергей Иванович выслушал, потом, словно невзначай, заметил:
— Отец твой, потомственный крестьянин, не одобрил бы.
— А я хочу заработать, приодеться. Не хуже других стать.
— Другие не все сбежать норовят. Кое-кто и остается.
— У них своя голова на плечах, а у меня — своя.
— Вот и подумай своей головой. А пока с чужого голоса поешь. Не додумаешься своей, приходи, еще потолкуем...
Дня через два зашел Коныгин.
— Ладно, остаюсь.
Сейчас он — лучший механизатор. Звено его берет на круг до 40 центнеров с гектара. В шестьдесят пятом колхоз укрупнили и преобразовали в совхоз «Стародворский». Директора для него не подбирали — Зезин и тут пришелся к месту. Он продолжал прежнюю линию. Закреплять людей и поднимать культуру земледелия. Начали грамотно применять удобрения, сеять сортовыми семенами и в лучшие сроки. Уборку старались не растягивать. Кормов стремились заготовить побольше. Азбука вроде бы. Но ведь не все следуют ей.
Не везло со специалистами. Одни не задерживались, увидев, что здесь легко не проживешь. Другого — не принимал коллектив, третьему сам директор давал понять, что верхогляды в Старом Дворе ни к чему. Те же, кто вставал спозаранок, кто болел за дело — шли на повышение. И жалко было таких отпускать, и радовался, когда у них вырастали крылья. И они становились видными командирами производства. Как, например, Виктор Королев, возглавивший соседний совхоз. Сергей Иванович считает, что молодежи надо доверять. Не; сердиться за ее максимализм. Понимает, что молодых убеждает сначала конкретное дело, а не пустые хоть и правильные слова. Благоустроенное жилье в Старом Дворе, клуб, торговый центр, новая техника — вот что подкупает вчерашних школьников. Привлекает приезжих парней и девчат.
Труднее ломать устоявшийся образ жизни или мыслей. Взять, престольные праздники. В каждом селе, в округе они свои. Причем в разное время и, как нарочно, в самую горячую пору. То в одном отделении, то в другом в престол начинают отмечать... Посоветовался директор с парторганизацией, профкомом. И как-то затеяли на общем собрании разговор:
— Неправильно получается: во-первых, не те праздники отмечаются. К тому же, давно в деревнях нет ни попов, ни святош. Всякая религиозная окраска с праздников слетела, просто осталась традиция — вот и надо дать ей новое, социалистическое, содержание. Назвать, к примеру, праздником русской березки и отметить во всех деревнях в один день. Во-вторых, в одном совхозе работаем. А по праздникам все по своим подворьям разбредаются. А после глаза прячут от тех, кто работал. Праздник должен быть общим; с концертом, торговлей, плясками, песнями.
Однажды такой праздник устроили в июньский воскресный день, перед началом сенокоса. И новшество прижилось.
Стиль Сергея Ивановича оправдал себя. Две пятилетки подряд в хозяйстве ежегодно собирали по 30 центнеров зерна с гектара. Надаивали от коровы по 3000 килограммов молока. По праву вручались награды механизаторам, полеводам, животноводам. Директор получил два ордена Трудового Красного Знамени.
Сейчас Сергей Иванович на пенсии, но не на отдыхе. Забот не убавилось. Ведь хозяйство у него принял сын Владимир. Надо вовремя подсказать, уберечь от ошибок. И молодой директор постепенно обретает уверенность.
На восточной окраине центральной усадьбы вырос микрорайон из 11 двухквартирных домов. Они — со всеми удобствами. При каждом — приусадебный участок. На подворье можно держать корову, овец или поросенка, птицу. Многие новоселы так и поступают. Построены новая школа, детсад, запроектирован профилакторий. В выходной желающие отправляются по профсоюзной линии на экскурсию в Москву, Владимир. В отпуск едут отдыхать по путевкам в пансионаты, дома отдыха. Погодные капризы, да и некоторые просчеты, а также то, что не прислушался вовремя к советам отца и ветеранов, — в первый год директорства Владимира сказались не лучшим образом. Снизилась урожайность полей, убавились надои. Переживал. По-настоящему выправил положение через два года. И уже не кажутся навязчивыми отцовские наставления. Хотя не всегда они приятны. Убедился сам, лично, что руководителями не рождаются, ими становятся.
Сейчас упор делается на дисциплине. Тут у него мнение с парторганизацией не расходится. Конечно, дисциплина не в смысле минутных опозданий. А в том, чтобы каждый по совести и наилучшим образом делал свое дело. Пока у них тут до идеала далеко. Механизация на фермах так себе. Мало естественных сенокосов — значит, надо лучше заниматься возделыванием силосных культур. Тем более, что есть и техника, и замечательные люди, и удобрения. Дело за инициативой. Следовательно, надо самому подтолкнуть — на то он и директор.
И опять разговор с отцом. Владимир шутит:
— Ты со мной всегда как член парткома.
— И, кроме того, как руководитель комиссии по контролю хозяйственной деятельности администрации! — в тон отвечает Сергей Иванович.
И они — дружно смеются. В такие минуты отец чувствует себя по-настоящему счастливым. Он снова ощущает себя причастным к делу, которому отдал почти тридцать лет и которым теперь занимается сын. И заветный час его продолжается.
Владимирский край в годы Великой Отечественной войны Село Старый Двор Село Павловское
