Фабрика «Организованный Труд» в 1925 году Начало »»» Фабрика «Организованный Труд» с 1923 по 1924 год
«В ГОСТЯХ У ОРГТРУДОВЦЕВ. Cтpелой мчится автомобиль по слегка запорошенной снегом дороге. Мелькают последние домики города, деревни; десятки подвод и пешеходов обгоняют автомобиль; испуганные лошади шарахаются в сторону.
Приятно мчаться вперед! Ветер бьет в лицо, легкий морозец, щиплет щеки и уши.
Въезжаем в сосновый лес. Близко фабрика „Оргтруд". Из-за деревьев высится фабричная труба. Весь фабричный поселок расположен в сосновом лесу. То там, то здесь из-за деревьев мелькают вновь выстроенные или заново отремонтированные казармы рабочих.
В весеннюю и летнюю пору ф-ка «Оргтруд» — прелестный уголок:
Вся левая сторона поселка — в сосновом лесу; по правую сторону протекает Клязьма. На самом берегу реки — ткацкая фабрика.
Но не только летом-зимой красота местности останавливает внимание. Зеленые сосны на фоне ослепительной белоснежной скатерти—красивая картина.
Шумно на фабрике. Кругом идет голова от беспрерывного жужжания станков.
В светлом, чистом помещении работают ткачи. Преобладают женщины. Один ряд занят фабзайчатами. Этот подрастающий молодняк еще не освоился с работой.
— Поглядите сколько угаров,— показывает сопровождающий меня председатель фабкома на ящик с угарами:— старый опытный рабочий этого не допустит.—
— Обижаетесь?
— Нет, зачем! Еще не привыкли, молоды. Поучатся, будут на славу работать. Был у нас выпуск школы - хорошие работники вышли!
Идем по ряду фабзайцев. Молоденькие девчурки с лентами в косичках. Веселые, добродушно посмеиваются.
Почему столько угаров?
Причина — неумелая работа школьных работниц из школы. Те тоже учатся ткать: сегодня ткут самостоятельно и, по неопытности, делают ошибки. Молодые фабзайчата помогают своим педагогам.
Одна веселая, смеющаяся девушка кричит на ухо предфабкому (шум машин не дает говорить обычным голосом):
— Они нам по школе помогают и разъясняют, а мы уж их здесь поддержим.
Обучение педагогического персонала школ Ф.З.У. работе в производстве — явление новое. На других фабриках мне с этим сталкиваться не приходилось.
Обходим дальше производство. Предфабком знакомит меня с состоянием ф-ки.
— Наша фабрика считается лучшей в тресте по качеству выработки.
Понемногу расширяем производство. С июля работаем в две смены.
— А как норма? Вырабатывают?
— Норма 40 аршин, а вырабатывают в среднем 43. Есть и такие, что догоняют до 45.
- А с каким стажем больше рабочие?
— Да большинство, пожалуй, работает лет по 15.
Беседуя, вернее громко крича друг другу в уши, идем дальше, мимо станков.
Пожилая ткачиха останавливает предфабкома и, выразительно жестикулируя руками, о чем то начинает кричать ему в ухо. По выражению лица видно, что ткачиха на что-то жалуется.
— О чем она говорила,— интересуюсь я, когда мы выбираемся из ткацкого отдела и гул станков начинает стихать вдали.
— Да жаловалась на плохие челноки. Надо, мол, купить, позаботиться. Мы и заботимся, да всего сразу нельзя достигнуть.
— А что, много у вас прогулов?— интересуюсь я дальше.
— Этого нет, только что по болезни. Наши рабочие, почитай что, все здешние,— они производство любят и берегут.
Этими словами сказано многое. Сознательность рабочих помогает развитию фабрики, расширению производства.
Вчера на собрании снова встречаюсь с рабочими. Было назначено совещание рабкоров, но кроме их явилось свыше сотни рабочих.
Внимательно слушают доклады о значении печати и роли рабкора в производстве и доклад прокурора «Рабкор и прокуратура».
По докладам полно вопросов. Выступают исключительно рабочие, не пишущие в газете; рабкоры молчат: они обсудили уже все вопросы на двух специально - рабкоровских совещаниях.
Рабочие упрекают рабкоров за слабое освещение жизни фабрики в печати, за малую самодеятельность, интересуются, нет ли давления на рабкоров и в результате соглашаются, что надо писать как можно больше, вовлекать новых членов в кружок, преимущественно рабочих от станка.
Некоторые рабочие интересуются вопросом, почему не весь материал о недочетах на фабрике попадает в газету, а если не попадает, то куда девается, обращают ли на него внимание.
Разъясняю, что значительная часть материала, который по ряду тактических соображений не приходится поместить в газету, направляется на расследование прокуратуры, рабкрина, ГКК.
— Вот нам и надо знать, принимаются ли меры,— говорит один рабочий, т. Чуев. Ведь, нам совсем не важно и не интересно загрязнить кого-то в газете или ославить на всю губернию,— нам важно, чтобы указанные нами недостатки были исправлены тем или другим способом.
Тов. Чувашев высказывает от имени рабочих мнение о газете.
— Когда 6 месяцев тому назад представитель редакции выступал у нас на собрании, мы прямо ему указали, что газета плоха. Теперь через полгода мы смело можем сказать, что газета улучшилась на 100 проц. и вполне удовлетворяет рабочих.
Это мнение рабочих отражено и в резолюции, принятой по докладу представителя редакции.
Собрание рабочих — оргтрудовцев прошло оживленно, в прениях по докладам выступало около 20-ти рабочих.
Такой интерес к газете показывает, насколько далеко в своем культурном развития шагнули вперед рабочие.
А. Лужина» («Призыв», 21 нояб. 1924).
1925 г. «Пожар на фабрике «Организованный Труд». Вчера, около половины пятого утра, на текстильной фабрике «Организованный Труд» в Лемешках от невыясненной причины загорелось канатное отделение. Первым пожар был замечен рабочим-кубовщиком т. Зиновьевым, который сообщил о том в паровое отделение. Немедленно был дан тревожный гудок. Фабкомом было сообщено о пожаре во владимирское пожарное депо и губисполком. На место пожара явились все рабочие фабрики. Тушение затруднялось сгустившимся в 3-м этаже дымом. Несмотря на все препятствия, рабочим и пожарной команде все же удалось проникнуть в горевшее помещение. Огонь к этому времени из канатного перекинулся в механическое отделение фабрики.
В борьбе с пожаром были приняты энергичные меры. Огнем повреждена крыша и спущены от сильной жары приводные ремни и частью механические станки. На место пожара прибыло 8 пожарных команд, работало столько же рукавов. Около 8 часов утра дружными усилиями рабочих и пожарных команд огонь удалось сбить, не дав возможности ему распространиться на помещение, где находятся ткацкие станки. В тушении пожара принимали участие все рабочие фабрики, некоторые из них проявили даже самоотверженность, несмотря на угрозу задохнуться и упасть с 3 этажа. Пожар окончательно удалось ликвидировать к 10 час. утра.
Убытки от пожара (Беседа с председателем фабричного комитета тoв. Егоровым).
Убытка от пожара пока не выяснены. Во всяком случае они значительны.
Во время пожара сгорело 4 приводных каната к маховикам 3-го этажа фабрики. О канатах 1-го и 2-го этажа пока не выяснено. Возможно, что и они потребуют замены. От сильной жары в помещении механической мастерской попорчены приводные ремни к станкам. Сгорела крыша над механической мастерской и часть над самым фабричным зданием. На восстановление крыши потребуется, по приблизительному подсчету около 120 пудов железа. Огнем расплавлены 2 подшипника главного привода 3-го этажа фабрики. Обгорели и попорчены при тушении пожара стены канатного отделения. Во всем почти 2-ом этаже выбиты стекла. 2 и 3 этажи залиты водой. Во время тушения частью была попорчена пряжа, приготовленная к переработке в материал. В 3 этаже облита водой пряжа на станках и готовый материал. Повреждений самих ткацких станков не было. Пострадали, но неизвестно в какой степени, станки в механической мастерской. По предположению на ремонт и восстановление частей, поврежденных огнем, потребуется около 50.000 рублей.
На вопрос, когда будет пущена остановившаяся фабрика, тов. Егоров ответил, что 1 и 2 этажи будут пущены после 2 часов дня. Пуск 3 этажа скорее всего задержится на 2 дня, до окончания ремонта, к которому уже приступлено. На бюджете рабочих пожар нисколько не отразится, так как фабком будет ходатайствовать перед трестом о компенсации за простой не по их вине» («Призыв», 30 января 1925).
«Как потушили пожар на фабрике «Оргтруд».
29/I—25 года, в 10 ½ часов, пожар был окончательно ликвидирован, но пускать фабрику было нельзя, так как во время тушения пожара были поломаны стены канатного коридора, обгорелые доски, куски железа, и так далее навалились в машинное отделение. 2 этажа ткацкого кopпуca были залиты водой.
Для приведения всего в порядок нужно было 50 человекам работать 2 дня.
Но рабочие с колоссальной энергией взялись за работу. В машинном отделении мастеровые принялись выкачивать из подвала воду, убирать мусор, протирать и проверять машины. В приготовительном отделе шлихтовалы взялись за проверку шлихтовальных машин и приведение в порядок внутренности корпуса.
Ткачи, в особенности женщины, собирали с полу воду, налитую из гринелей, в ведра и выносили на улицу.
Благодаря такой энергичной работе в 15 часов зашумела паровая машина и заработали 2 этажа ткацкого отделения.
Утром 30-го января, в 6 часов, загремел 3 этаж ткацкого отделения.
31-го заработали наконец и шлихтовальные машины.
Убытка, предполагаемые в 50 тыс., сократились приблизительно на 18 т., так как подмоченные основы и пряжа на валах (вначале думали, что они cовершенно испорчены) оказались пригодными к работе с небольшим браком.
Через 2 недели на фабрике не останется даже, наверно, следов пожара» («Призыв», 8 февраля 1925).
«В 1925 году исполняется пять лет работы лемешенского ЦРК (церабкооп). От крошечного стеклянного ящика за 5 лет сделан скачок к 3-м отделениям, хлебопекарне и столовой. От пуговиц и махорки в наши дни на лемешенском горизонте появился полный ассортимент товаров. Оборот за первые 9 м-цев 1924 г., выразился в сумме — 150476 руб. 90 коп., из них было продано: членам за наличные на — 51977 руб. 28 к., членам в кредит на — 75644 р. 17 к. (кредит месячный), госорганам и посторонним за наличный расчет и в кредит на — 22855 руб. 45 коп.
Основной спрос на предметы первой необходимости: продукты питания, мануфактуру и бакалею. Большой спрос и на мебель, при условии кредитования на 3 месяца. Это условие рабкоопу непосильно, а потому, в частности лемешенские рабочие рвут мебель из московского мебельного магазина (г. Владимир), обогащают частного торгаша. Нас удивляет, почему правление лакинской фабрики авансирует рабкооп той же фабрики на мебель для рабочих, а на «организованной» этого нет. Надо бы правлению владим.-александр. треста этот вопрос урегулировать.
В частности надо отметить громадный спрос на миткаль. Потребность в нем 10000 метров, трест же отпускает 40 проц. этого количества.
Кооперирование населения возросло. Если ЦРК на 1-е января 1924 г. насчитывал членов — 1024 чел., с паевым капиталом в 1024 руб., то на 1-е октября состояло уже — 1425 членов, с паевым капиталом в 4570 р. 50 к. Лемешенский ЦРК перешел на полное снабжение рабочих в июле месяце 1924 г., при наличии оборотных средств в 22038 р. 73 к.
Последнее собрание уполномоченных предложило рабкоопу: обратить внимание (сугубое) на закупку доброкачественных товаров; пересмотреть станки служащих и членов правления; для выявления недостатка ассортимента товаров устраивать один раз в 2 недели общие собрания служащих рабкоопа; пресечь в корне сверхурочные работы по приему товаров и т. д.» («Призыв», 25 февраля 1925).
«На нашей шипке не все спокойно (Работа фабкома фабрики «Оргтруд»).
Среди работниц фабзавком работал в контакте с организатором по работе среди женщин. Проведены 5 делегатских собраний и одна конференция женщин-крестьянок в подшефной волости. Весь состав делегаток разбит по комиссия ФЗК-та.
Работу среди молодежи ведет экономкомиссия из 5 человек. Проведены 4 собрания молодежи с вопросами о поднятии производительности труда, клубе, МОПРе и проч. Бронь молодежи проведена полностью. Тариф молодежи удовлетворительный: до 3-го разряда получают 7 человек, до 4-го - 195 чел. и до 6-го и выше — 30 чел. Безработных подростков — 12 человек и переростков — 4 чел.
Относительно последних достигнуто соглашение с директором фабрики, чтоб в месяц одного квалифицировать. Случаев нарушений кодекса законов о труде со стороны администрации не было. Ежемесячно два подростка направляются в дом отдыха.
Связь с губотделом налажена: представители губотдела часто навещают фабрику, мы же едва ли не ежедневные посетители губотдела. Циркулярные письма фабзавком проводит в жизнь, применяя к местным условиям.
Взаимоотношения ФЗК с администрацией фабрики удовлетворительные; трений не было, производственные вопросы, разрешались совместно.
Культработа сосредоточена в рабочем Клубе. Существуют 8 кружков: политический, производственный, профдвижения, общеобразовательный, библиотечный, драматический и два оркестра — духовой и струнный. За отчетный период проведено в клубе: одна лекция на тему электро-энергия и ее превращение, 2 клубных вечера, 2 вечера вопросов и ответов; одно торжественное заседание, посвященное 5-летию декрета о ликбезграмотности, и один политсуд над неграмотным.
Несколько критических слов о клубе, его кружках и вечерах.
Клуб не служит местом разумного отдыха и вообще отдыха, а местом …, баклушничества.
Внутреннее его оборудование носит следы «Мамаева нашествия». Середняк-рабочий не заглатывает в клуб, даже молодежь — и та предпочитает тереться на кухнях казарм.
Кружки, за исключением политического, хромают на обе ноги.
Единственно, что с успехом проходило, так это, пожалуй, вопросо-ответные вечера.
Работа РКК. Зарплата рабочим выдается в сроки, указанные колдоговором. Задолженность рабслужащих предприятию выражается в 1484 р. 91 к. Заседаний РКК было — 4 с 52-мя вопросами. Из них: разрешено в пользу рабочих 21 вопрос; хозорганов — 26; не разрешенных—3, переведены в высшие профинстанции - 2. Пересмотра норм выработки не было, так как задания раньше выполнены на 100 пр.
Охрана труда произвела одно обследование жилых помещений и одно обследование с инспектором труда. Замеченные недочеты зафиксированы в акте и адм. фабрики устраняются. Средства на соцстрахование рабочих вносятся своевременно, страхпункт увязывает свою работу с охраной труда.
Производственная работа. За 3 месяца состоялись 3 технических совещания с докладами: о калькуляции, работе механического отдела, торфразработке и увеличении выработки. Надо отметить, что рабочие на технических совещаниях в обсуждении вопросов принимают горячее участие.
Касса взаимопомощи существует с числом членов — 403 человека. Остаток кассы на 1-е января 25 года — 447 руб. 32 коп. Принцип кассы — добровольность. В работе кассы один пробел, что большая часть рабочих до сих пор не вовлечена в члены.
Детдвижение за октябрь-декабрь находилось в стадии замирания, за отсутствием помещения. На-днях ассигновано 3000 р. на оборудование одного из помещений для отряда пионеров, а следовательно — надо ждать и оживления детдвижения.
Неграмотных в наши дни — 40 человек, и те охвачены школой ликбезграмотности. Есть предположения окончательно ликвидировать неграмотность к 1 мая 1925 г.
Малограмотных на фабрике очень много. Успокаиваться на том, что малограмотные знают буквы, ни в коем случае нельзя, ибо эти буквы они складывают по складам и то размером в 1 ¼ аршина. В этой области основная задача — перейти от школы ликбезграмотности к школе ликмалограмотности.
Другие комиссии, как-то: производственная, торговая, ячейки МОПР'а, НОТ, Доброхима, лишь недавно появились на свет и пока что работают слабовато.
Вот беглый очерк работы фабкома за 3 месяца 1924-25 года.
Этот очерк говорит читателю о том, что на оргтрудовской «Шипке» не все благополучно» («Призыв», 22 февраля 1925).
8 марта 1925 года Накануне.
С утра развевались красные флаги на кирпичных корпусах; с рассветом суетились работницы: украшали гирляндами здания, стены, плакатами—лозунгами. А когда смолк фабричный гул, на пожарной каланче отзвякали 19 раз, заскрипели двери в разных концах поселка, задвигались торопливо по главной и единственной фабричной дороженьке силуэты людей... в театр «Ильича».
Шли в одиночку и кучками... Разноцветных платков расплескалось море, повисли в воздухе пионерские голоса, а люди шли и шли, заполняли театр до-отказа.
Сверху, с хор, рявкнул оркестр, заулыбалась всеми складками лица рабочая аудитория, глазеет на медные трубы.
Организатор женщин открывает «торжественное заседание». — Аудитория встает. Звуки международного коммунистического гимна наполнили зал.
Президиум избирается из работниц от станка.
Далее заслушиваются приветствия.
Зал дрогнул, рявкнул громом аплодисментов.
После приветствий, 21-летняя работница — Осипова Варя делает часовой доклад об «истории международного дня» и содокладчиком выступает 40-летний слесарь — Тюрин Федор Петров.
Канун праздника закончился политсудом над проституткой, когда глубокая ночь заглянула в окошки казарм.
8-го марта — день смычки
В театре «Ильича» присутствуют и дорогие гости работниц — 30 крестьянок подшефных селений. — Они пришли за 4—6 верст.
Всюду мелькают озабоченные, непривычно серьезные лица ребят, с галстуками на груди. Всегда шумливые и крикливые - сегодня сидят спокойно.
В 11 часов, под аплодисменты, взбирается за красный стол президиум из работниц х крестьянок. Открывая заседание, организаторша говорит — первое слово принадлежит памяти того, кто выкинул лозунг о смычке города с деревней. Оркестр исполняет похоронный марш.
С искренними приветственными словами выступают крестьянки.
45-ти летняя крестьянка из дер. Новая Быковка говорит — нас, крестьянок, мужики в деревне не слушают, по три месяца не бывает заседаний сельсовета, ККОВ работают — никуда не годится, писать в ВИК боимся,— заплюют потом, а за разоблачения предлагают давать в больнице средства для отравы (заявила крестьянка из Вальковщины).
— Помогите нам открыть ясли, мы рады отдать и по 2 руб. 50 поп. на устройство их. Мужики-крестьяне косо смотрят на ясли потому, что они боятся как бы взносы не приняли затяжной характер, а деревня бедна, не от хорошей же жизни крестьянка несет на фабрику последний штоф молока. Так, по душам, делились крестьянки с работницей, а потом засыпали вопросами: «Как войти крестьянке в партию, почему нет женских уголков в деревне, какой проц. женщин, вообще, и крестьянок, в частности, в партии», «сколько в партии неграмотных женщин», «как нам работать в сельсоветах», «нельзя ли крестьянкам состоять членами не в волостной, а в фабричной организации» и т. д. Последний вопрос невольно порождает мысль,— все ли благополучно в боголюбовской организации РКП (б).
Детский концерт.
После заседания гости-крестьянки интересовалась постановкой дела в детяслях. Чистота, порядок, умелое ведение дела поразили крестьянок. - Ах, вот бы такие ясли нам в деревню, хотя бы на летнюю пору,— говорили крестьянки. Часть крестьянок присутствовали на школьном спектакле, другие на вечере в детсаду.
Малыши дети коллективно исполнили ряд песен, были гимнастические номера. В заключение дети преподнесли родителям и крестьянкам на память подарки собственной работы корзиночки, столы и шкафы из бумаги, а родители детям — свертки конфет.
Вечером в театре был спектакль. Шла пьеса «Бабий выигрыш»,— как нельзя кстати подошла к настроению дня. А на следующий день крестьянки ознакомились с производством, с трудом работниц, где:
Веет от горна вервеной,
Снежный пар клубится пеной,
Грозовым пронизан током,
Вскинул крылья маховик,
В небе солнечном высоком.
Где гулкий водопад приводов
Выкидывает к стеклам сводов
Тысячи крепких рук.
(«Призыв», 20 марта 1925).
«До января м-ца 25 года наши рабкоры не имели своего уголка и развернуть рабкоровскую работу было негде. Но вот администрация вняла нашим просьбам и нам отвели большую комнату в жилищном корпусе. Рабкоры, как будто все, что от них требуется, выполнили: комната вся увешана всевозможными газетами и различными лозунгами; литературы как газет, так и журналов – с избытком; есть шашки и шахматы, ведется регулярное дежурство. Но самое главное – рабочая масса в кружок к нам не заглядывает и как бы совершенно не интересуется печатью. Наши рабочие смотрят на рабкоров, как, в своем роде, на единственных и способных людей, которые только одни и могут писать в газеты, а наше дело, дескать, сторона. В этой кажущейся пассивности рабочих, пожалуй, в большей своей части виноваты ячейки и фабком, которые до сих пор еще не удосужились поставить доклада о рабселькоровском движении. А между прочим один факт ярко показал, что почва у нас на фабрике хорошая: когда на одном собрании молодежи был поставлен доклад о рабкоре, то докладчика буквально затормошили вопросами и молодежь проявила большое желание работать в стенгазете, которая у нас выходит регулярно два раза в м-ц. К. Стариков» («Призыв», 22 марта 1925).
«22 марта на фабрике «Оргтруд», было устроено траурное заседание, на котором присутствовали все рабочие фабрики. Был сделан доклад о литературной и политической деятельности т. Нариманова.
Рабочие вынесли резолюцию, в которой заявляют, что т. Нариманова заменят сотни рабочих, которые вольются в ряды РКП (б), чтобы продолжить его дело» («Призыв», 24 марта 1925).
«На состоявшемся на-днях собрании уполномоченных Лемешенского церабкоопа (ф-ка «Оргтруд»), на котором присутствовало до 200 чел., все как один были недовольны выходкой предправления церабкоопа т. Тарасова.
На заданный одним из рабочих вопрос о ставках членов правления, т. Тарасов грубо ответил:
- Дело не твое! Ставки устанавливаем мы и ты даже права не имеешь говорить!
Забыл видимо Тарасов, что каждый член кооператива имеет право задавать правлению вопрос и имеет право получить на свой вопрос удовлетворительный ответ» («Призыв», 28 марта 1925).
«Все говорят-сынков и пасынков не должно быть, а на деле посмотришь иначе бывает. Возьмем для примера жилищный вопрос на нашей ф-ке: в корпусе №1 в одной каморке площадью в 30 кв. арш. живет два человека, а в другой на 29 кв. арш. живет два семейства в 5 чел. и такие случаи у нас наблюдаются сплошь и рядом. Говорили об этих ненормальностях домкому и охране труда и до сих пор ими ничего не предпринято, а следовало бы поскорее произвести правильное размещение, а то рабочим это сильно не нравится»
«8 марта, представители парт. ячейки ф-ки «Оргтруд» — посетили свою подшефную деревню Суровну, Боголюбовской волости. На собрании крестьян, один из представителей шефа в конце своего доклада сказал, что — мы, рабочие можем дать вам денег на постройку школы, а также и на др. ваши нужды.
Крестьяне обрадовались шефским обещаниям. Спустя неделю несколько крестьян приехали на фабрику к шефу и обратились к нему за получением обещанной помощи, но вместо этого получили категорический ответ, что они ничего не получат, так как шеф средств не имеет.
Крестьяне остались недовольны ответом. - Как, мол, так, ваши ж представители обещали от имени шефа оказать деревне материальную поддержку в постройке школы.
Пусть в следующий раз представители шефа будут осторожнее в обещаниях, или, если дают обещание, так пусть его выполняют» («Призыв», 26 марта 1925).
«Базар, а не фабрика – «Оргтруд», правление которой занялось распродажей мануфактуры, оставшейся от заготовки топлива. Местом торговли был отведен материальный склад фабрики. Покупная лихорадка так сильно охватила рабочих, что они побросали станки и устремилась к месту продажи» («Призыв», 15 апреля 1925).
«Человеку «чиновному» и почет особый на фабрике «Оргтруд». Заболеет жена у него – подают автомобиль и через 40 минут во Владимире. С рабочими по другому: заболеет жена – намытаришься вволю. На-днях у одного рабочего жена больная туберкулезом легких во 2-й стадии, должна была прибыть во Владимир на врачебную комиссию, по вызову диспансера. Муж этой работницы обратился к директору Куркину за лошадью. Директор лошадь дал только к 10 часам вечера и то до ст. Боголюбово, а там, мол, проедете и на поезде, не велика важность.
- Да как же, тов. директор, быть с детьми. Вы подумайте, говорит рабочий,- если жена уедет в 10 часов вечера, то целую ночь пробудет на вокзале. Потом, что-ж, ей после, из города, пешком 15 верст идти? А если дождаться утреннего поезда, тогда она в городе пробудет два дня. Кто-ж у меня будет кормить грудного ребенка?
Никакие увещевания и разговоры ни к чему не привели. Лошадь не дал. Попросил рабочий у директора авансом рубль на проезд, а директор отвечает:
- Я не социальное обеспечение, да и контора – не дом призрения.
Благодаря директору, работница так и не попала в диспансер. Если рабочему требуется взаимообразно 1 рубль, то их нет, а вот директор Куркин на 1-е апреля должен конторе 600 рублей.
Куркину не следует забывать, что и для него – Контора – не дом призрения» («Призыв», 17 апреля 1925).
«Фабрика «Оргтруд» расположена на берегу реки Клязьмы. С одной стороны за нею, синею дымкою дали обволоченные, рисуются горы. С другой – лентою сплошною тянутся поля и леса.
На ф-ке занято до 1500 рабочих. Она располагает 1360 ткацких станками, из которых в ходу 940,- остальные пока стоят. Вырабатывается исключительно миткаль.
На фабрике начат переход на три станка: уже работают 10 троек, зарабатывая в среднем до 40 руб., тогда как на паре станков заработок не превышает 30 руб.
Проходы между станками широки. Высота потолка достаточна. Света, простора и воздуха много. Всюду чисто, аккуратно.
Паровые отделы находятся в удовлетворительном состоянии. Материальное положение рабочих сравнительно удовлетворительно. Среди них много пожилых и стариков. Встречаются рабочие, проработавшие на ф-ке более 30 лет. Ощущается нужда в жилищах. Необходима разгрузка жилых строений ф-ки, путем устройства новых квартир. Большинство рабочих живет в казармах, а лишь незначительная часть – в домиках. Теснота недопустимая. В иной каморке, квадратурой в 4х11 аршин, живет человек 7, а то и 8… Жилкооперация лишь организуется (жилкооперация на фабрике «Оргтруд» организовалась в сентябре 1926 года.).
Спецы и администраторы также живут в не особенно хороших квартирах. Потребительская кооперация при фабрике предоставляет рабочим широкий кредит, допуская набор товаров на сумму, достигающую 60 проц. зарплаты. Винной торговли в рабочем поселке нет, но откуда-то потихоньку раздобывают любители спиртного самогон и «кумушку»…
При ф-ке есть приличный клуб и театр, устроенный в быв. церкви. Есть при поселке больница и школа. Устроен детсад для детей дошкольного возраста, весьма недурно поставленный» («Призыв», 18 апреля 1925).
«Берегите лес.
Фабрика «Оргтруд» не только окружена лесом, но сама находится в лесу. Рабочий театр и клуб окружены большими соснами. Фойе наш театр не имеет, а клуб сравнительно невелик. Летом, при слабой вентиляции и скопления публики, многие выходят из клуба и театра на свежий воздух.
Здоровый воздух вообще полезен для нашего брата-текстильщика. Среди нас ведь большой процент туберкулезников.
Увы, сосны, окружающие театр и клуб, срубаются. Скоро вокруг них будет голая стена. Пройдет два-три года и придется прибегнуть к искусственной посадке. Лишь через десятки лет можно будет восстановить эту безжалостно истребляемую растительность»
«Обливанье не помогает.
В корпусе № 3 при ф-ке «Оргтруд», как только настает вечер — в коридоре шум, крик и т.п. Кто-же это шумит?..
Наша молодежь, по большей части комсомольцы...
Рабочему, вернувшемуся с производства, невозможно спокойно отдохнуть.
То и дело, то из одной, то из другой каморки выскакивает рабочий с помойным ведром и обливает крикунов и скандалистов. Однако, и это не помогает. Шумят по-прежнему. Надо молодежь привлечь к культурной и общественной работе» («Призыв», 23 апреля 1925).
«В партячейке при ф-ке «Оргтруд», состоит 30 членов и 90 кандидатов. Женщин в ячейке – 56. Из всего количества членов и кандидатов 100 тов. Заняты в производстве, остальные являются служащими администр.-технического аппарата, хозотдела и т.п. Школами политграмоты нормального и сокращенного типа охватывается весь состав ячейки, за исключением товарищей, которым по роду своих обязанностей не представляется возможным посещать школы. Таких 13 чел. Школы охотно посещаются и беспартийными рабочими, из числа которых 24 являются постоянными слушателями.
Партсобрания ячейки в большинстве случаев устраиваются открытыми. В обсуждении вопросов активное участие принимают и беспартийные. Для большего партийного влияния на рабочую массу бюро ячейки выделило несколько ответственных коридорных организаторов» («Призыв», 29 апреля 1925).
«Разводят сифилитическую заразу. Администрация фабрики «Оргтруд» нанимает во владимирской гостинице «Лондон» постоянный номер, где ночуют приезжающие в город рабочие и служащие. Чаще всего это – больные, приезжающие в город лечиться.
Любопытно, как устраиваются на ночлег приезжие с нашей фабрики и небольшом номерке…
23 апреля, например, там собралось 10 человек, из них 3 сифилитика. Ну кое-как улеглись почти по-людски, а трое валялись на полу, при чем их буквально усеяли насекомые.
Не говоря уже о таких, выражаясь мягко, «неудобствах», не исключена возможность заражения здоровых людей сифилисом, почти неизбежная при такой скученности и пользовании одной посудой.
В тот самый злополучный день, 28-го апреля, на одной койке ночевали вместе сифилитичка и больная туберкулезом. Стакан был один на всех, хорошо, что полотенца не было вовсе…
Не догадается-ли администрация изолировать сифилитиков и снять для них особое помещение?» («Призыв», 9 мая 1925).
«На ф-ке «Оргтруд» День леса.
На мостовой перед зданием театра толпа. Мелькают измятые рабочие кепки набекрень, кудрявые, лохматые головы, а все больше красные платочки, разноцветные бантики в прядях волос. В толпе орава веселых ребят - цветник под березами.
А над толпой солнце спокойное ласкает горячо, румянит щеки, жарит босые ноги.
Товарищеская команда...
- В команду стройсь!.. Направление на лес... Шагом марш...
Зашагала толпа, ощетинилась граблями, топорами, лопатами. Скрылась, рассыпалась в столетнем сосновом бору.
— Ожил лес сотнями звонких голосов, зашелестел верхушками, слетела дума, рассыпалась грусть…
По засоренному бору играли сильные руки, выпрямлялась забитая травка, прихорашивались дорожки метлой и лопатой. На них, как грибы, росли новенькие лавочки, звенел топор, горели костры, густой пеленой стлался едкий дым, гремела по лесу пахучему, комлистому, молодецкому удалая песнь:
— То не ветер ветку клонит, не дубравушка шумит.
Ветерок подхватывал трели. Уносил вдаль. А солнце все выше и выше. Короче тень, артель все ширится. Растет, смелеет, атакует бор. Что ни шаг,- то грабли…
. Кругом бабы, девки, парни болтают, смеются, прячутся за сосны... А сосны звенят-позванивают голосами птичьими, ребячьими, девичьими.
— Эй, девки! - будет там нежиться.
Девки сгрудились, косятся на peбят.
— Дернем в последки по домам, до вечера, до пахучей прохлады, а вечером опять в бору.
- Айда, робя, комсомольцы, затягивай! Не отставай комсомолки!..
В ответ этим крикам, группа пожилых работниц запела:
— Хоз-булат удалой,
Бедна сакля твоя…
Когда две десятины леса очистили от мусора, валежника, когда догорели костры — толпа разошлась» («Призыв», 20 мая 1925).
«Кооперируем крестьян. Наш центральный рабочий кооператив ф-ки «Оргтруд» все шире и шире развивает работу по кооперированию населения, не только рабочих ф-ки, но и крестьян окружающих деревень.
Сначала открыто было отделение в с. Луневе, в мае производилась подготовка и оборудование помещения для другого отделения в с. «Новая Быковка», отделение кооператива открывается 19-го мая. Товаров туда отправлено в достаточном количестве» («Призыв», 22 мая 1925).
«Организованный труд» (с натуры). На красном фоне фабричной стены рельефно выделяются на полотнище буквы:
«Бумаго-ткацкая фабрика
«Организованный Труд»
Владим. треста.»
Многоглазая громада дышит теплом и дымом. Хрипит пара котлов. Бока их, накаленные огнем, напряженно сотрясаются. Без устали бьет маховик, шуршат ремни, кричат станки и их нудно-надоедливый грохот бьет в уши. Звонкой дробью рассыпаются удары молотков.
У деревянных верстаков смеются губы тисков. Над головами людей безостановочно стучит, вертится, дрожит тяжелое плетение колес, ремней и валов.
В светлом кирпичном муравейнике грохочет труд. Полно жизни и движения. Дерево металл, торф и уголь под рукой человека обретают новую форму и превращаются в иную материю.
Солнце уже вышло с противоположной, восточной стороны ф-ки. Жирным блином развернулось прямо над головой и полощется в Клязьме, которая в 50 шагах зеленой лентой окаймляет фабрику.
До часу дня, до гудка — битый час, а люди мерным шагом движутся по ровной, мощеной, но пыльной дороге, к шумящим станкам. Грудятся по крутому берегу. Криками загомонил берег.
Одни закаливают груди на жгучем солнце, другие распластались на береговой хилой травке, спиною к солнцу.
У воды и речи о воде.
— Ну, как, Алексеич, с неводом?
— Да што там невод! Григорий у «приюта бедных рыбаков» (название местности на Клязьме) на подпуске ухватил стерлядь в 15 фунтов…
Здесь-же идут толки-перетолки о том, кто с кем и куда едет в будущую субботу на одну-две ночи рыбачить на перетяжках.
Удивительные охотники рыбу ловить «Оргтрудовцы»! Нет ни одного дня отдыха, что-б Клязьма не кишела людьми.
Молодежь, та держится от стариков в стороне; у нее свои запросы, интересы.
Девки сидят на валиках, на подоконниках, или толпятся пестрой крикливой стаею. Поодаль от них с засученными рукавами, растрепанными волосами, плывут кряжистые, крепкие, как корни старой сосны молодые ткачи. Смеются серые глаза девок.
У старенького, облезшего, рабкорского, газетного киоска хвост. Свежие номера газеты читают на тех же валиках, подоконниках или полулежа на чахлой траве.
Шуршат на ветру страницы. Читатель прилип к печатному слову - не оторвешь.
«Ортрудовцы» газет выписывают много. На 1500 рабочих разных газет поступает более 700, да несколько сотен журналов. Если принять во внимание, что в каждой каморке, в среднем, по 6 человек и около 40 проц. из них крестьяне, разве мало?..
Недооценивают значение печати, без которой немыслимо здоровое, крепкое, партийное и советское строительство, только местные администраторы. Они до сих пор не уладят вопроса с доставкой газет с ближайшего почтового отделения, где они залеживаются по трое суток, а потом пачками поступают к подписчикам.
Бок о бок с киоском изрядный хвост у стенгазеты «Толчек мозгам»... Манят рисунки, любопытствуют рабочие о чем пишут. Шутят «подковыривают» тех, кто попал в «немилость» к «Толчку».
Взлетевший над фабрикой белый пар резким свистом угомонил на сутки толчею у фабрики.
Раскрывается фабричная пасть, проглатывает и выбрасывает сотни людей. Из глаз скрываются последние платочки, вихрестые головы. А многоглазая громада гремит, выбрасывает сотни тысяч метров суровья в рабочий день. П. Лемешенский»
«Идут, гуторят рабочие, окончившие трудовой день на ф-ке «Орг. Труд» (Влад. у.), как пчелиные рои.
Замершая улица просыпается, уличная жизнь начинает клокотать.
Вторая смена пришла сменить отдыхающих старичков. В образовавшейся группе взрослых рабочих идет толк о строительном сезоне.
— Вот, дедушка,— обращается молодой рабочий к инвалиду,— скоро вы из грязной душной казармы переберетесь в светлые, чистые хоромы.
- Ведь дом то какой вам выстроили, да вдобавок и в саду, яблоки под окошком.
— Эх, а вид-то, дедушка, какой, река рядом. Где раньше хозяин жил, теперь вы будете отдыхать. Переселяясь, дедушка, счастливый путь. Скоро и наши силы подработаются и мы к вам придем.
Тут же рядом спорят о том, кому придется жить в новом корпусе, который начинают строить.
— Как скоро его делают,— замечает один.- Вот выстроят, тогда и поселимся.
— А хорошо живут в трех выстроенных вновь коридорчиках наши рабочие, как помещики - вставляет другой.
— Ну а наш фабричный корпус снаружи тоже похож стал на губернаторский особняк. Гляди весь выбелили, выкрасили, сделали балясничек, грязный проход выложили камнем. Другому корпусу идет ремонт.
Строительный сезон в разгаре» (К. Стариков. «Призыв», 17 июня 1925).
«Разгильдяйству не должно быть места (ф-ка «Оргтруд»). 20 июня, во время останова паровой машины для чистки станков, в товарную контору фабрики пришли директор и заведующий фабрикой для того, чтобы не заставлятъ, а почти просить меряльщиков чистить машины. Вместо того, чтобы приняться за свои обязанности и приступить к чистке, меряльщики-комсомольцы начали с директором ругаться, не давая себе отчета, правильно или нет они поступают. Хозяйственник, конечно, прав, настаивая на выполнении меряльщиками их прямых обязанностей. Без чистки машина портится, на ней труднее работать самому же рабочему. Таких товарищей, которые, халатно относятся к работе и не выполняют своих обязанностей, нужно подтягивать.
Разгильдяйству не место в производстве. Каждый рабочий, а тем более комсомолец, должен быть сознательны и понимать, что он не «на хозяина» работает, а на самого себя» («Призыв», 27 июня 1925).
«Коммерция (из практики лемешенского ЦРК при ф-ке «Оргтруд»).
— Што скверно, то скверно!- ворчал пожилой подмастерье Василий, стоя у двери столовой, запертой на замок.
- В желудке хоть шаром покати. Как на грех из соседней комнаты дышал свежим паром борщ прямо под нос.
- И што это им в башки всплелоснуло закрыть столовую? А? Ихними-бы головами не кооперативом ворочать, а кашу мешать.
- Што-б им!.. И Василий с досады плюнул, вставил на прощанье многоэтажное словцо, аж стены покраснели, и был таков.
Открыть столовую, это не фунт изюму скушать. Хлопот было много: обивали пороги фабуправления на разрешение занятия помещения, закупали посуду, мебель, строили столы, больше всего средств ухлопали на капитальный ремонт складочного помещения под столовую в б. хозяйском особняке.
Дело спорилось. И вот в октябре месяце 24 г. на «Оргтруде» осуществился лозунг: «Даешь коммунистическую общественную столовую».
Весть, что рабкооп открыл столовую, как стрела облетела поселок. Радовались рабочие, особенно одиночки. Работницы — те сперваначала было малость сдрейфили, а когда разнюхали, что столовка без спиртнапитков — были довольны.
— Ну дочка-аминь горшкам и плошкам, отстряпали. Церака столовку и открыл. Оно кажись-бы и дороговато: 30 коп. за обед, не по нашему бюджету, да скоро хорошо не бывает — председатель обещал в будущем сбавить цену,- докладывал дочери Василий.
- Долой частную кухню.
— Для нового быта.
- На леший нам ухваты и корыто!
Четыре месяца Василий вытряхивал из кармана по 30 коп. за обед, все ждал: вот-вот подешевеет, ан вышло наоборот. На 5-й месяц новый молоденький пред еще пятачок набавил, думал укрепить столовую, а вышло пятачок-то и загубил.
- 35 коп. высокая марка, чай не сами деньги делаем, да что у них в головах мозги, аль солома — шумели рабочие.
За шесть месяцев столовая дала дефицит в 1000 руб., а в марте 25 года совсем закрылась. Всю вину кооператоры свалила на пиво.
— Разрешили бы пивом торговать, не было бы и дефицита!
А скажите, почтенные лемешенские кооператоры, разве не превратилась бы тогда ваша столовая в пивную! Это, как дважды два—четыре. И гвоздь убытка столовой не по вине пива, а дорогонько отпускали обеды.
Василий сидел в коморке, шевелил мозгами и вздыхал. Вздыхал и никак не мог сообразить:
— Почему это так вышло, что столовку закрыли. Виноват значит этот самый децифит, решил Василий, а вот как завелся этот зверь децифит — Василий так и не определил.
На другой день, выйдя на работу, поделился своими мыслями с приятелем.
— Чудак же ты, Василий,— подтрунивал приятель, таких пустяков не мог разжевать: обед надо было пустить по пятиалтынному или двугривенному, от народу-то не было бы и отбою, а чтобы удешевить себестоимость обеда, вот что нужно было сделать: на нашу маленькую столовую хватило бы и одной разносчицы, специального завстоловой упразднить, а продукты отпустить повару сумел бы и член правления — вот 80 целковых и были бы в кассе церака в каждом месяце. К тому же следовало бы ввести кредит на обед, а то ведь деньги то у нас, сам знаешь, водятся только в получку. — Ну, а раз так не сделали, со столовой и случился крах. А рабкооп-то тоже брат соображает: раз дефицит, следовательно, закрывай лавочку.
Поэтому коммерция!
То-то и есть, Василий Лексеич. Вот так «даешь общественную столовую!» («Призыв», 30 июня 1925).
«Беда у нас с недоброкачественной основой. Где не соберется кyчкa paбочих, там непременно споры, ругань про основу.
Вопрос поднимался и на общих собраниях, и на технических совещаниях. Но в результате дело с места не сдвинулось: как была плоха основа, так и осталась.
Мучается работница с такой основой ужасно. Иногда по 8 часов подряд не поднимает головы от станка, то и дело переводя и надвязывая нитки. В полуосновках ниток то не хватает, то больше, чем надо.
Чаше всего основы плохи от шлихтовки. То ее сделают малоклейной, то уж очень пересолят — она делается почти никуда не годной.
Когда ткач работает на хорошей основе, то он может в 9—10 час. сработать кусок в 42 метра; на плохой-же основе над тем-же куском приходится работать 12-13 часов.
Из-за плохой основы производительность рабочего понижается за день почти на полкуска. Кроме того, получается не хороший товар, а брак.
От этого страдает предприятие, выработка обходится дорого; страдает и рабочий, работающий сдельно.
- Это зло надо устранить. - Нужно принять самые решительные меры к выработке доброкачественной основы. Без этого предприятие далеко вперед не уйдет.
Из плохих работников, являющихся виновниками плохой основы, отметим шлихтовальщика Быкова, paбoтающего на машине № 1. Об нем был поднят вoпроc даже на общем собрании, но он все же продолжает портить материал.
Когда привозят основу, ткачиха спрашивает:
— С какой машины?
— С № 1-го...
— Ах, беда моя, мучиться придется...» («Призыв», 5 августа 1925).
«На территории бывшей Храповицкой дачи расположились юные пионеры ф-ки «Оргтруд». Место, выбранное ими—красивое; на повороте реки глубокий омут. На правом берегу живописно раскинулся сад. До настоящего времени лес, окружавший сад, остался целым, уничтожено лишь здание с пристройками и несколько садовых деревьев. И вот здесь воздвигнуто 7 парусиновых пионерских палаток. Раньше по аллеям важно расхаживали богачи, теперь же сад наполнен веселым говором приехавших сюда рабочих детишек.
Полдень... Пионеры разбрелись по разным местам. Некоторые занимаются рыболовством. Возле, на плоту, девочки хлопотливо стирают белье, распевая революционные песенки. Несколько пионеров спряталось в лагерь,- читают, другие гуляют по саду.
12 часов... Солнечные лучи немилосердно жгут тела... жарко...
Внезапно в воздухе раздается протяжный звук сигнала, созывающий всех к обеду.
На небе из-за мелко-рассеянных облачков показались две густые, громадные, темные тучи, и через 5-10 минут—дождь. Пионеры спокойно обедали, предоставляя дождю обмывать свои коричневые тела, но потом разразившийся в большой ливень дождь заставал пионеров уйти в палатки.
Но через несколько времени выглянуло солнце. Пионеры вновь разбрелись во все четыре стороны. Организовавшаяся группа мальчиков уже усердно играла в городки, другая группа увлеклась игрой футбола, некоторые уехали на другую сторону реки за черемухой, орехами, тут же на берегу купались. Некоторые, лежа в палатках, читают литературу, иные поют. Литературы у пионеров достаточно, есть свой клуб, где имеется и крестьянская литература, тут же есть и аптечка, есть и палатка для приезжающих, есть кладовая, где хранятся съестные припасы.
Неделю уже пионеры прожили в лесу на чистом свежем воздухе.
С вечера начинается работа среди неорганизованных ребят (игры и работа на селе), позднее беседа у костра или собрание. В 10 ч. отправляются все спать.
На-днях начнется работа среди крестьян, приехавших сюда косить.
В лагере находится 34 пионера — половина всего отряда, другая половина осталась дома, родители их не пустили. Это говорит о том, что местная комсомольская организация не провела должной подготовки к лагерям и родителям не разъяснили сути дела.
К. Стариков» («Призыв», 16 дек. 1925).
«Праздник на Оргтруде.
Роем пчелиным шумит, гудит старая замшелая казарма. Воробьиной стайкой кричат ребятишки, барабанят босыми ножонками по полу.
По длинным темным коридорам, как по аллеям, пестрыми говорливыми рядами расхаживают фабричные девушки. Развита прядь волос, алеют банты, играют, задорятся глаза. Косят глазами на девок парни, острят. Звонкий задорный хохот переливается по казарме.
Откуда то из каморки доносится песня.
- За муромской заставой стояли тpи сосны,
Со мной мой милой прощался до будущей весны.
Этo поют работницы. Их голоса сливаются в один долгий напев. Шумит каморка, будто сходка деревенская.
За столами, по праздничному одетые, гуторят женщины, шелушат семечки, раскладывают пасьянсы. Хлопают каморочные двери.
На площадках переговариваются мужчины. Тут же толкутся пьяные, ругаются, выкрикивают грубыми тяжелыми голосами. На улице, по фабричной дорожке заливается гармоника. Пьяные вертятся в пляске, над головами, как плети, болтаются руки, полоскаются по ветру платки, рассыпается хмельная частушка.
- Чику-вику молотила,
Чику-вику веяла,
Дома меру позабыла,
Я калоши меряла...
Горланят девки в хмельном угаре, притопывают ногами по снегу, виснет в воздухе визгливый бабий крик.
Угощает сват на морозе гостей горьковкой. Захлебывается гармошка. Толчется в толпе пьяный гармонист.
За свадебной толпой идет груда зевак, из казармы на крыльцо высыпали любопытные.
Рабочий люд валит на мороз из душных каморок. Лентой тянутся рабочие на край поселка, где торгует наш оргтрудовский «базар».
У полков—затор. Бойко торгует деревенский торгаш. Дует в кредит... Обогащает рабочий Тит Титычей за счет своего кооператива.
Крадутся сумерки... По небу рассыпались крупные звезды.
На белок фоне четко вырисовываются отдельные фигуры. Хрустит снег. Играет, радуется тальянка.
Полночь. Оборвалась песня, потонула в снежных полях.
Не гудят казармы. Спит каморка за цветными занавесками» («Призыв», 25 дек. 1925).
Расширение жилой площади за 1922-1923-1924 гг. на фабрике «Организованный Труд»: 1. Новый дом на 4 квартиры, на 25 человек; 2. Перестроено помещение прачечной под квартиру, на 6 человек; 3. Перестроено два деревянных дома, на 80 человек.
Строительство общежития для рабочих на 46 квартир, 1925-27 гг. Сдан в эксплуатацию в 1928 г.
Общежитие для молодых рабочих. В 1970-е годы правая деревянная часть была сломана, в доме осталось 30 квартир.
 «46-й дом». Был снесен в 2015 году.
1925 г. «29 июня после останова фабрики состоялось производственно-техническое совещание. Рассматривался волнующий рабочих вопрос о жилищном строительстве. Докладчик - зав. хоз. отделом фабрики остановился на главных постройках, производимых вновь. В полном разгаре сейчас постройка общежития для рабочих на 46 квартир.
В нынешний строительный сезон будет отстроен половина этого дома, так как из общей суммы в 121000 рублей отпущено на постройку дома в текущем году 92000 руб. В выстроенные квартиры будет помещено 120 человек. Постройка закончится к октябрю месяцу.
Начата постройка новых балаганов для помещения продуктов рабочим. Кроме этого, производится текущий ремонт: смена рам в здании фабрики, на который будет потрачено до 4000 рублей; устройство бетонного бассейна и пруда – 1000 руб.; ремонт корпусов 7300 рублей и т.д.
По докладу было задано много вопросов чисто делового характера, на которые докладчик давал полные, исчерпывающие ответы. В прениях выступало много товарищей, которые указали на существенные недостатки в работе: на отсутствие достаточного надзора за производственными работами, на плохое обращение с рабочими и т. д. В своем заключительном слове зав. хозяйств. Отделом т. Чекушкин обещал принять все меря к устранению указанных недочетов.
До настоящего совещания на каждом собрании, в каждом коридоре только и слышно было о Чекушкине. Нездоровая атмосфера по отношению к Чекушкину создавалась только потому, что не была выяснена картина работы хозяйственного отдела, непонятны были причины недочетов.
На совещании выяснилось, что пробелы в работе есть, но кто работает, тот без ошибок не обходится и изжить их можно только правильным и деловым путем, общими усилиями.
Побольше таких организованных технических совещаний. Тогда мы многого достигнем» («Призыв», 7 июля 1925).
1 октября 1925 г. на основании постановления президиума ВСНХ СССР от 28 сентября 1925 г. Владимиро-Александровский и Ковровский хлопчатобумажные тресты объединяются в единый Владимирский Государственный хлопчатобумажный трест.
Футбольная команда «Уран». 20-е годы
Молодёжь особенно увлекалась футболом. Созданная в посёлке футбольная команда «Уран» была одной из лучших во Владимирской области. В округе все знали вратаря Степана Корнилова, капитана команды Василия Корнилова, нападающих и защитников Николая Чувашева и Ивана Кириллова.
«Оргтруд» - Владимир. 15 августа 1925 г. во Владимире встретились две команды: «КИМ» и одна из лучших рабочих команд уезда фабрики «Оргтруд»-«Уран». С первых же моментов игры оргтрудовцы показали значительное превосходство по технике над своим противником. В первый хавтайм «КИМ» получил 2 гола. В последующие моменты инициатива игры перешла в руки кимовцев, сумевших провести в ворота «Урана» два красивых мяча. Общий результат 2-2» («Призыв», 18 авг. 1925).
«Сегодня на Гусю-Хрустальном открылась губернская олимпиада. Владимирский уездный совет физической культуры посылает на олимпиаду футбольную и баскетбольную команды и группу легкоатлетов. В состав футбольной команды входят: голкипер — Аникин (ф-ка «Оргтруд»), беки — Семякин и Вихрев (Владимир), хавбеки — Богородский (ф-ка им. Лакина), Воробьев и Эльманов (Владимир), Вордюков (Оргтруд), Тюрин (ф-ка им. Лакина), Петров (Оргтруд), Квасков Владимир), Рогонков (Оргтруд).
Баскетбольная команда посылается от фабрики «Оргтруд» (эта команда считается лучшей в уезде). («Призыв», 17 сентября 1925).
«На фабрике «Оргтруд» весовщик Абрамов систематически обвешивает крестьян, доставляющих на предприятие сено.
На-днях, в отсутствие весовщика крестьяне сами взвесили сено, желая проверить Абрамова. И что же? Когда Абрамов пришел и стал вешать сено, то оказалось, что обвешивал кого на 2, а кого на 3 пуда на воз.
Сена фабрика закупает не мало и Абрамов из этого выколачивает порядочные денежки, а крестьяне терпят убытки» («Призыв», 7 января 1926).
«В прошлом году рабкоровская работа на фабрике «Организованный Труд» кипела ключом. Регулярно выходила стенная газета, которой на губернской выставке была присуждена вторая премия. Часто писали рабкоры и в «Призыв».
Не то в этом году: старые рабкоры из кружка вышли, а новые не находят в себе сил для дальнейшей работы.
В работу кружка почему-то вмешалось правление клуба. Правление постановило реорганизовать кружок. Реорганизовали так, что и кружка не осталось» («Призыв», 8 января 1926).
«В гостях у лемешковцев.
Едем с «Коммун. Авангарда» в Лемешки с живой газетой.
Скучно в вагоне. Пробовали пустить в ход гармонику. Проводник призвал к порядку. Клюем носами.
Будят нас дикие возгласы. Колокша. Публика врывается в вагон.
Двигаемся дальше. Сонный пассажир соображает, что он проехал свою станцию и, давя соседские ноги, кидается к выходу. Мы долго думаем что делать с валенками, оставшимися от него в наследство.
Наконец, приехали.
До «Организованного Труда» пять верст. Лошадей не прислали. Плохая встреча! Нанимаем крестьянскую лошадь и потихоньку двигаемся.
В дороге здорово промерзли, холодный клуб кажется земным раем. Расположились на диванах, кто-то улегся на столе.
Чуть свет стали приходить рабочие: кто жалуется на администрацию, кто дает материал о фабрике. Оказывается, уже предупредили всех, что приедут собинские рабкоры и будут ставить живую газету, где о всех непорядках расскажут.
Казенные лошади — вечная тема на всех фабриках.
И тут рабочий рассказывает:
— Жена у меня заболела во Владимир в больницу везти надо. Пошел к директору лошадь просить. Не дает. К охране труда за помощью обратился. Там говорят:
— До Боголюбова дадим. Дальше пусть пешком идет.
А жена руки поднять не может.
Рабочие поддерживают, что администрация использует казенных лошадей для своих личных целей, отказывая нуждающимся рабочим.
Милиционер, вместо того, чтобы следить за порядком, сам накушался до положения риз и развалился на площадке рабочей казармы. Сворачивай всякий, начальство лежит.
Уж если милиция такой пример показывает, о молодежи и говорить нечего. Каждый день в клубе целые драмы разыгрываются. Рабочие туда стараются не заглядывать. Нашелся какой-то смельчак, взрослый рабочий так его вот как угостили: век помнить будет.
Прохватывают пьяницу — ткацкого смотрителя Семенова и некоего «рабкора», который всем, кто с ним не хочет пить, грозит:
— В газету попадешь!
Упоминают кстати и о маленькой недостаче в местном кооперативе: там не хватает 1.200 рублей. Этот самый кооператив торгует скверным товаром.
Много еще рассказали нам.
Вечером театр, где идет живая газета, битком набит.
Все, что мы узнали от рабочих, на сцене разыгрываем.
Больше всего понравились «рабкоровские складки, про местные порядки».
Собираемся ехать.
Вслед нам кричат.
— Приезжайте еще!
— До свиданья! До свиданья!
— До свиданья, товарищи лемешковцы! Еще увидимся.
Павел Лосев» («Призыв», 12 января 1926).
«На фабрике «Оргтруд» лавка фабричного кооператива продает белый хлеб с примесью окурков, веревок и другого сора. Во всех магазинах замечается полное отсутствие санитарного надзора. Рабочие очень недовольны таким отношением к делу правления кооператива» («Призыв», 15 января 1926).
«Когда членство в кассах взаимопомощи было коллективное, тогда касса на фабрике «Оргтруд» еще кое-как скрипела: собирали через контору членские взносы и выдавались ссуды без разбора и отказа, не заботясь об отчетности и возврате ссуд.
Но вот коллективное членство приказало долго жить, введено индивидуальное — и касса оказалась на мели — без членов и денег. Прежняя безалаберщина сказалась. На 1500 человек рабочих членами в кассе осталось всего 80 человек.
Фабкому пора принять меры к оживлению кассы. Для этого надо поскорее осуществить решение XIV партийного съезда о реформировании касс. Поставить доклады на общих и делегатских собраниях. Провести запись в члены касс, привлечь к этому профактив и сборщиков союзных членских взносов. А главное усилить отчетность перед рабочими» («Призыв», 22 января 1926).
«- ДИРЕКЦИИ ФАБРИКИ «ОРГТРУД»: заглянуть в фабричную баню. В бане нередко нет горячей воды, не хватает шаек, нет присмотра за бельем.
Топят по черному. На фабрике «Организованный Труд» жилой корпус № 3 превратился в коптилку. В никуда негодной каморке администрация кое-как поставила железную печку» («Призыв», 24 января 1926).
«При расширении производства на фабрику «Оргтруд» пришли старые рабочие, работавшие на этой фабрике еще до революции.
Многое поразило их. Подошел к ним директор, поздоровался по-товарищески. И вспомнили тут рабочие, как прежде дрожали они при появлении директора. Теперь нет на фабрике обысков, так унижавших прежде рабочего. В спальных корпусах бывало по 25 человек в каморке помещалось, а теперь только 7.
Рядом с фабрикой сами рабочие строят на кооперативных началах два дома по 22 квартиры в каждом, да несколько трехквартирных домиков.
Для стариков выстроено прекрасное здание. Старые рабочие увидели не прежнюю фабрику, а действительно Организованный Труд.
Б. Барышев
***
На фабрике «Организованный Труд» работниц совсем замучила стирка белья. Бросит работница дома детей кучу, да дела по хозяйству после работы на фабрике и спешит в баню белье стирать.
Вместо того, чтоб управиться со стиркой в 3-4 часа приходится просиживать в бане часов по восьми. Причина этого та, что горячая вода подается с перебоями.
Это, казалось-бы мелочь, больно отражается на работнице» («Призыв», 28 января 1926).
«C первым утренним гудком жизнь начинает в рабочих квартирах фабрики «Оргтруд».
— Смена, на работу!..
Тяжелая поступь сотен ног, глухой гул голосов, фабрика оживает. Волны рабочих вливаются в фабричную дверь и первые приветствия рабочих достаются на долю семидесятилетнего смотрителя фабрики Василия Никитина.
Только начали работать, а фигура т. Василия уже мелькает по проходам фабрики. Он везде и всюду, где нужна его помощь, его указания.
— Край основы не идет, — жалуется ткачиха — и дедушка Василий, горбясь под тяжестью семидесятилетней трудовой жизни, неторопливо устраняет досадную помеху. Семенит дальше... И тут он нужен — молодости урок дать: подмастерье молодой, не опытный еще, и совет дедушки делает свое.
И целый день, как раз-навсегда заведенная машина, двигается и работает Никитин. То тут, то там, «уток-ли выдать, челнок-ли, — везде и всюду поспевает».
Но вот кончается смена... Отдохнуть-бы старику, расправить усталые кости! Но неугомонная, кипучая натура ведет его на собрания, на политучебу...
Партиец я. В великие дни ленинского набора пошел в партию и работаю по силе возможности.
— А много ты поработал на своем веку старик?
— С девяти лет пошел на фабрику... Работать начал с подавальщика, потом ткачом был, подмастерьем. Прошел все отрасли ткачества, а как фабрику снова пустили, пять лет работаю смотрителем» («Призыв», 31 января 1926).
«Кооператив ф-ки «Оргтруд» имеет в Новобыковке, в 5 верстах от фабрики, отделение, где хорошо торгует сорокаградусным. Не всегда оно там бывает, но как только привезут ведер 100, моментально распродадут; по 20—30 бутылок хватают шинкари, приютившиеся около фабрики, а потом снабжают рабочих по 2 руб. 50 к. — по 3 р. за бутылку.
***
На фабрике «Организованный Труд» (ст. Боголюбово) на многих ткацких станках не имеется кулачков. Челноки часто вылетают и бьют ткачей. 26 января вылетел челнок и ударил ткачихе в глаз.
Инспектор труда не раз указывал на эти недостатки администрации, но до сих пор результатов не видать» («Призыв», 6 февраля 1926).
Далее »»» Фабрика «Организованный Труд» в 1926 году
|
