30 января 1923 года в честь пятой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции по просьбе рабочих приказом Губсовнархоза фабрика из Лемешенской мануфактуры была переименована в "Организованный труд". Директором был Стариков Алексей Михайлович. Фабрика «Организованный труд» вошла в состав Владимиро-Александровского Государственного треста хлопчатобумажных фабрик в 1923 г. В состав данного треста фабрика "Организованный труд"входила до октября 1925 г. К тому времени приурочили пуск 420 станков (из 1360-ти) при работе в одну смену. «Наше дело «нa мазях», говорят местные рабочие, и это правда. Всмотритесь поглубже в работу предприятия, в настоящий быт текстильщиков и здесь вы подметите крупный шаг вперед. Шаг вперед. Число действующих станков с 400-х сот возросло до 940 станков, что составляет 75% довоенного количества. Выработка продукции выше довоенной. В техническом отношении ф-ка оборудована выше среднего. Сырье на складах треста имеется, топлива (дровяного) заготовлено на 2 ½ года и плюс к этому заарендовано на 12 лет торфяное болото и с последнего, в срочном порядке, перевозится торф в количестве 160 тыс. пудов. Продовольствие и финансы есть. В продовольственном и финансовом отношениях рабочие удовлетворяются выше среднего. О куске хлеба нет и речи. Рабочие обшиваются. Здесь не одна ходячая артель портных. Спасибо Правлению Владимирского Треста — выручил сукнецом. Есть недовольные и не на сукно, я на то: почему, мол, попутно с сукном не выдали по 20 арш. ситцу и «авансу». Дело происходило в 20-х числах февраля м-ца с/г. и этот процесс частью рабочих и по сие время тянется с фабрикомом. Подумайте о безработных. Аппетиты, как видите, у наших рабочих хорошие. Нельзя ли их, т. т. рабочие, посамоукротить, памятуя, что страна наша экономически еще не окрепла, безработных много, о которых государству тоже приходится заботиться и даже можно встретить десятки работающих предприятий, где материальное состояние рабочих куда хуже нашего. Самогон — зло рабочих. Самогон нашел здесь богатое применение. Пьют стар и мал. Особливо по воскресным дням. Надо самим рабочим над самогоном поставить крест. Общественно не живут. Поскольку индивидуальная жизнь рабочего течет по маслу, он ушел в нее весь и наоборот, на общественную жизнь и работу он отзывается слабо, за исключением немногих. На обще-рабочие собрания собираются медленно. Больше одной трети, занятых в производстве, не присутствует. Внимательно выслушивается первый вопрос на одну из обще государственных тем и только выслушивается и, обычно, принимается к сведению. А дальше «Смешай, господи». Говорят все и больше об одних личных, я бы сказал, шкурных вопросах, а вот инвалидам войны, правда, и отчислили по 5 руб. с рабочего, но как-то нехотя, не вдруг. Фабком не работоспособен. Делегатские собрания проходят полностью и подчас деловито. Но беда — не совсем на месте новый состав фабкома. Предфабком во-первых сын б. местного торговца, никогда еще не работавший в индустриальных предприятиях, во вторых сын родителей, которые были верными аргусами и дорогими гостями б. владельца ф-ки. Дальше идет член, член партии К. В. Д. и страшный религиозник и, наконец, предкультк-ссии, понимает в культурной работе столько, сколько слепой видит в газете. На будущее, рабочим надо быть поосмотрительнее и не ограничиваться подыманием механически руки, а шевелить и мозгами. Работа среди женщин вялая. Работа среди женщин поставлена плохо. Собрания женщин делегаток проходят вяло и сонно, не говоря уже об общих женских собраниях — их в практике местного женотдела нет, уделяют больше внимания частной «говорилке», а не воспитательной стороне. Завженотделом больше предпочитает междуведомственные заседания и авторитетом среди работниц не пользуется. Тоже и в союзной работе. Те-же явления в союзной работе, лишь с той разницей, что здесь все постановления дальше «к сведению» не идут. Поднимите политпросвет работу. Политико-просветительная работа идет удовлетворительно, но ожидает лучшего. 3 м-ца функционирует партийно-союзный Клуб. При нем удовлетворительно поставлена кружковая работа. Недавно приступил к работе политкружок 1-й группы и на днях вводится чтение лекций по общеобразовательный и другим предметам. Посещаемость клуба приличная, а равно и библиотеки, последняя содержит исключительно классическую литературу в 3487 томов и в ней большим пробелом служит отсутствие литературы: агитационной, религиозной, по профдвижению и по движению среди женщин. Пока что на этот счет культк-ссия не беспокоится, а у клуба нет средств. Откройте детям библиотеку читальню. Клуб вмещает 75 челов., а населения на ф-ке две тысячи с лишним и нет никакой возможности создать детскую читальню с библиотекой, а дети посещают клуб охотно и в этом им приходится отказывать. Отдайте церкви под храм науки. Неважно обстоит дело с кинофильмами в отношении их содержательности и качественности. А на картинах, мрачный на вид, старый, небольшой Нардом полон, пальца негде просунуть. А неподалеку от Нардома, в центре ф-ки, расположилась большая каменная церковь. Идет великий пост, а «кающихся грешников» 3—5 чел. и исключительно старушенции. Молодежь давно поговаривает о занятии церкви под театр и их взгляд разделяет — не один десяток сознательных рабочих. Итак, на местном идеологическом фронте свершился поворот и, надо полагать, что к осени т/года культурники поменяются с религиозниками храмами. Ждем сдвига в работе. Можно ожидать большого сдвига и в партработе, авторитетности ячейки Р.К.П. среди рабочих, которая введет их в русло общественной жизни, после чего будут вступления не одного десятка рабочих в партию Р.К.П.» («Призыв», 5 апреля 1923). «Завхоз и скотник» (Ф-ка «Организов. Труд»). Наш уважаемый Завхоз Привозит из города сена воз. Принимает его скотник Иван И говорит: сено дрянь.
Это тебя не касается, Завхоз на Ивана ругается. Наши коровки советские, Едят сенцо и порецкое.
Иван скотник не унимается, И к Завхозам другим придирается. «Вы, мол, очистки из учреждений несете домой, А советских коров поим голой водой.
За подобные речи не у места, Скотник ворчун переводится с места. На место его назначили Блохина, Мужика—кажется не ворчуна...» («Призыв», 5 апр. 1923).
«Ждем ответа. В «Призыве» уж писалось о скотнике, которого сняли с работы за то, что он спросил: — Почему остатки пищи идут не к советский коровкам, а к завхозским свиньям и по какому праву завхоз кушает молочко во здравие больных? И чтоб скотник Тихонов много не шумел, подали заявление в ф-ком о снятии его с работы. Фабричком санкционировал, дело сделано, а наш скотник ходит сейчас без места, прослуживши 12 лет. Неужели за правду так карают? Фабричком, ответь-же?» («Призыв», 10 мая 1923). «Трудовой день работницы. Еще только рассветает, а в спальных корпусах уж движение. Эти женщины работницы ф-ки, громыхая подойниками, спешат в хлева, к скотине. Проходит час, тут-же иная работа. Надо позаботиться о семье: накормить, поделать еще кое-что по домашности. Наспех, отдавая приказания по хозяйству старшему в семье, с едой и чайником спешит работница на ф-ку. Вот они в разноцветных платках, или с распущенными косами, на босую ногу, скороговоркой, по дороге, перекидываются приветственными словами, подходят ближе к растворенным настежь фабричным воротам. Позади, стараясь обогнать работниц, с засученными рукавами, в мазаных блузах, спешат слесаря и паровщики. Суровые на взгляд подмастерья; сновальщики, мерильщики, шлихтовальщики, браковщики и нет им конца. Идут, идут до второго гудка. Медленно, но упорно развивая силу, загрохотала паровая. Закрутились ремни, заходили сотни ткацких станков. Утро трудового дна в полном разгаре. Аршин за аршином, штуку зa штукой, выбрасывают станки. Обхватив обоими руками бязь, миткаль, работницы вереницей потянулись к приемщику. От него к браковщику, а там и под пресс. 12 часов дня. Перерыв на обед. Рабочие рассыпаются по своим хибаркам, а дальние (крестьяне) на лоне природы под сенью береговой растительности, раскладываются с чашками, плошками, ложками на трапезу. До гудка еще долго. Молодежь высыпала на воздух и, маршируя вокруг ф-ки, делятся впечатлениями. Ровно в пять вечера заканчивается трудовой фабричный день. Кто куда. Вот на окраинах ф-ки, вооружившись лопатами, граблями, копаются в земле группы рабочих. Кое-где стучат молотки, визжат пилы, а больше всего у коровников. Поздно вечером кончается трудовой день» («Призыв», 28 июня 1923). «Искорените хулиганство. На ф-ке «Оргтруд» молодежь ведет себя до нельзя распущенно. Почти при каждой встречи с группой молодежи из рядов последней слышна самая отборная площадная ругань, даже подростки от 7 и до 16 лет настоящие спецы по «языкоблудию». Дело доходит до того, что выражаются нецензурными словами даже при женщинах. Фабкому и ячейкам РКП и РКСМ необходимо начать самую беспощадную борьбу с языкоблудием и хулиганством среди подрастающего поколения» («Призыв», 1923). С мая 1923 года – директором фабрики стал Уваров.
«Лакейство. Тов. Камушкин на ф-ке сделал целый переполох. Видите ли, он проводит кампанию среди рабочих за оставление старого директора Старикова и собирает среди рабочих подписку. Лучше бы Камушкин вел кампанию среди рабочих за помощь беспризорному ребенку, чем делать совершенно лишнее...» («Призыв», 20 мая 1923).
«ТОНКИЙ НАМЕК ДИРЕКТОРА. Один красноармеец, еще не демобилизованный, однажды открыто указал директору ф-ки Т. С. на его нехорошие поступки — на его пьянку. Это страшно не понравилось директору. На другой день вызывает к себе в кабинет отца и брата красноармейца. И заводит такую речь: - Почему это ваш сын плохого мнения обо мне. Ведь я его считал за порядочного и имел в виду, когда он демобилизуется, устроить. К чему говорить о моих поступках, да имеет ли он на это право? Ведь я директор — хозяйственник, я имею переписку с Центром. У меня знакомство со всеми, ведь я друг … Перепуганный отец только и мог сказать: — При чем я здесь, когда сын вполне совершеннолетний... Такая же процедура была и с братом. Хорошо наш директор по душам говорит. А «пьянку» следовало бы ему бросить. Посторонний зритель» («Призыв», 24 мая 1923). «К сокращению штатов. На-днях фабрику посетили члены правления треста, которые сообщили рабочим, что фабрика работает в убыток. — Вот так здорово. — Чешет затылок сероблузый рабочий. — Работали, работали и все в убыток! Оказывается, убыток потому, что слишком много подсобной рабочей и канцелярской силы, да накладные расходы велики. Чтоб не закрыть ф-ку, администрация решила провести сокращение штатов. Конторскую силу можно без ущерба сократить. Но что же касается рабочих, здесь могут быть ошибочки. Мой совет: сократить в первую очередь тех, кто связан с крестьянским хозяйством, не считаясь кто он, зам. зав., пом. зав. и т. д., во вторую очередь тех, у кого в семье несколько работников. Затем надо посоветывать администрации умело пользовать работников. Лемешенский» («Призыв», 30 мая 1923). «На помощь зарубежным братьям. На одном из общих собраний рабочие нашей фабрики, заслушав доклад о положении в Германии, постановили: отчислить 1 процент с заработной платы в помощь пролетариату Германии» («Призыв», 2 окт. 1923). «Где выход? Есть у нас на фабрике кооператив. Плохо-ли, хорошо-ли работал, но дело шло. А тут вдруг еще базар открыли. На базаре товары дешевле, ну рабочие и повалили туда. И все потому, что в кооперативе товары дороже. А кооператив и рад бы торговать дешево, да отпускают ему все в кредит на золото, вот и приходится ему каждый день цену набавлять. Хиреет кооператив с каждый днем все сильнее, а сильнее, а нэпачи карманы набивают. Посоветуйте, товарищи, как кооператив спасти? Дядя Том» («Призыв», 2 нояб. 1923). «Зиму будем мерзнуть. На третьем этаже нашей ф-ки в окнах нет стекол. Рабочие от постоянных сквозняков болеют. Обращались рабочие с просьбой к председателю охраны труда т. Шишканову, и зав. фабр. т. Денисову, но все без толку. Один ответ слышат—стекол нет. За лето не сумели стекол закупить. Видно, так нам и придется мерзнуть всю зиму. Ткачиха» («Призыв», 28 нояб. 1923).
Передовики производства после торжественного собрания в 5-ю головщину Октября (1923 г.). 2-й ряд сверху Борисова А., Поздеева Е., Фионина Д., Жаркова-Ильина, Башкирова Е., Димакова. Внизу 2-й ряд. Иванова Е., в центре директор Стариков А.М., Хромов, Зайцев С., Исаев, Киселев
«Это надо уничтожить. На Лемешенской ткацкой фабрике «Организованный труд» развилось пьянство. Самогоном здесь торгуют вовсю. Доставщиков развелось человек пять, в особенности побил аккорд слесарь нашей фабрики Н.П. Смирнов. При фабрике есть сельсовет и два милиционера, но они притворились, как будто-бы ничего и не видят. Нельзя ли уничтожить это зло и разоткнуть уши?» («Призыв», 1923). «Лестницу надо починить (ф. «Оргтруд»). Наши рабочие, что малые дети: постоянно можно их видеть съезжающими по перилам лестницы (при входе в фабрику). — Благополучно скатился — радуется рабочий. Что это, рабочие ребячьим делом занимаются? Нет разве для них лестницы? Лестница-то есть, да толку в ней мало: ступенька от ступеньки пролетом аршина в два разделяется. Чем скакать по козлиному, рабочие подпечатают кататься по перилам. Надо бы лестницу на зиму починить, а наш завхоз и в ус не дует» («Призыв», 30 ноября 1923).
Передовики производства 1923 г. Среди сорока передовиков помощники мастера: С. Зайцев, Исаев, С. Киселев, ткачи: А. Борисов, Е. Поздеев, И. Жарков, П. Хромов, ткачихи: О. Фионина, А.И. Хромова, Е.П. Башкирова, А. Димакова, Жаркова
«Ну и молодежь на ф-ке «Оргтруд»! Совсем сбилась с пути истинного. Опять воскресли танцульки 1918—19 годов в тесных каморках, под гармошку. Гармошка вообще у нас в большом почете. Каждый вечер можно слышать по улице ее пиликание и дикое пение прибауток. Кто это так неистово горланит? Да, конечно, молодежь и, что всего обидней, среди нее комсомольцы, из последних особенно отличается Шагин; как только кончатся работы, он сейчас же зoвет молодежь бродить с гармошкой и гарланить песни. И это на ф-ке, где есть клуб, где можно и поучиться и отдохнуть! Особенно, стыдно комсомольцам, вроде тов. Шагина. Ведь они политически развиты и могли бы почитать для молодежи интересные лекции. Так нет,— им милее улица с ее диким, разгульным весельем». «Два раза писалось на страницах «Призыва» о том, что в Ущерском коридоре на ф-ке Оргтруд нет водопровода. Сильнее всего от этого страдают дети 8-10 лет: им приходится ежедневно по несколько ведер таскать, надрывая свои небольшие силенки. Родителям же некогда, и без этого забот много. И что всего обидней, в наш дом, где находится 20 квартир, водопровода и не думают проводить, а в новый дом, где только 4 квартиры уже проводят. Надо за зиму приготовить труб, а то придет весна, поздно будет» («Призыв», 9 янв. 1924).
21 января 1924 года умер В.И. Ленин. Весть о тяжелой утрате была получена в тот момент, когда в нардоме шел спектакль о неповских пройдохах, которые копили деньги в длинных чулках. Молодые ткачихи - Никонова Наташа, она же ответственный секретарь Союза молодежи и Мария Мартынова, играли в спектакле главные роли. В зале сидели Екатерина Иванова, Петр Сабуров, Неонила Жаркова и др. члены партийной ячейки. Занавес неожиданно закрылся и на сцену вышел секретарь партийной организации Борский Борис Васильевич. - Умер Ленин — тихо сказал он, голос его дрожал от душевного рыдания. Затем сначала тихо, а потом все громче и громче по залу поплыла любимая песня Ильича «Вы жертвою пали в борьбе роковой ...»
«В зале народного дома в день 22 января — памятный для рабочих день расстрела питерских рабочих, — шла революционная пьеса «Борьба за власть». С захватывающий интересом следили рабочие за ходом пьесы. Громом ворвалось в этот мирный уголок известие о смерти Ильича. Рыданиями встретили его рабочие. Устроили митинг, пробовали говорить, но слезы мешали. Музыка похоронного марша еще больше усиливала горе. Не до слов было! Что слова, когда горе безмерно!» («Призыв», 2 февр. 1924). С песней скорби, с зажженными факелами народ двинулся по поселку к каменному коридору, где состоялся траурный митинг. С речами выступали старые рабочие, которые испытали горечь дореволюционной жизни и радость новой жизни. И вот раздались новые могучие слова новой песни - «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем» - эта песня звучала как клятва, продолжить начатое дело Лениным, как немеркнувший памятник тому, кто первый вывел на широкую дорогу, которая вела к коммунизму. Уже на следующий день к секретарю фабричной парторганизации Б.В. Борскому стали приходить рабочие с просьбой принять их в партию. Один из них писал в заявлении: «...Умер товарищ Ленин, оставив завет - строить рабочую партию. А партия зовёт нас, беспартийных - идите в партию. Я отзываюсь на этот зов и иду. О чём прошу Российскую Коммунистическую партию принять меня в свои ряды. Думаю, что на этот призыв отзовутся другие товарищи беспартийные нашей фабрики и последуют моему примеру. К сему Панкратов». «Памяти вождя (на фабрике «Организованный труд»). Весть о смерти т. Ленина настолько опечалила рабочих, что надо было много усилий — вернуть им твердость и хладнокровие. Когда же острота удара сгладилась,— рабочее поняли, что им теперь надо делать и на смерть вождя ответили укреплением партийных рядов. На открытом собрании ячейки, переполненном беспартийными, — подавали заявления, устно заявляли и тут же принимались всем собранием. Принято 20 человек. Заявления в ячейку продолжают поступать» («Призыв», 10 февр. 1924). Ячейка после Ленинского набора выросла в четыре раза, с 30 чел. до 124-х чел. при общем числе рабочих 1352 чел.
«На фабрике Оргтруд на собрании партийцев, комсомольцев и беспартийных рабочих представителями местной общины верующих было внесено предложение снять церковный колокол и передать его на памятник умершему тов. Ленину» («Призыв», 25 янв. 1924). «В работе хорош, в обращении—никуда! Заведующий ткацким отделением в работе хорош, жаловаться не на что. Но есть у него ошибки, на которые указать необходимо. В обращении с рабочими он очень нехорош. То и дело слышат от него рабочие: — Я тебя уволю!.. Я тебя лишу работы! Я заведующий, а ты рабочий, — так знай, мол, свое место! Рабочий за 6 лет революции научился находить свое место и знает, что по работе примет все указания, а грубого обращения с собой не допустит» («Призыв», 13 февр. 1924).
«На фабрике «Оргтруд». В 15 верстах от г. Владимира, на берегу реки Клязьма, там, где в последнюю впадает суздальская речушка Нерль, окруженная заливными лугами и красивым хвойным лесом, стоит бумаго-ткацкая фабрика «Организованный Труд», бывш. Лемешенская. Вплотную к ней прилегает фабричный корпус — старая фабрика, положившая начало предприятию.
Фабричный жилой корпус
Фабрика работает в одну смену. Рабочих, занятых непосредственно в производстве — 739 ч.; из этого числа на долю подростков приходится 9% или 82 чел. 95% занятых в производстве — чистейшие пролетарии, — «ни кола, ни двора». Остальные 5% — жители деревень, смежных с фабрикой, положение которых таково, что в случае сокращения им придется надевать суму. Рабочие с семьями — в общей сложности до 2500 чел. - живут в трех жилых корпусах и целом ряде беспорядочно разбросанных деревянных построек. При фабрике имеется больница, куда нередко наезжают врачи-специалисты, школа I ступени (начальная), школа фабзавуча, клуб, детсад, ясли, дом призрения и баня. Состояние производства. Основное производство фабрики — миткаль и бязь. Были одно время попытки производить миткалевые с узором платки, но после выпуска двух—трех образцов, дело остановилось. Ткацких станков в заправке—1105, фактически же работает 1073; остальные 32 станка приходятся на долю отстающих от работы по болезни, по беременности и пр. Существующие до т. г. штаты запасных ткачей теперь урезаны. Техническое состояние станков удовлетворительное. Ремонт их ведется имеющимися в запасе частями. Довоенная выработка 80 фунтового миткаля в среднем на станок равнялась 41 арш.; в настоящее же время только 88—89 арш., но, по сравнению с 22 годом выработка поднялась на 2,64 арш. Бесспорно, выработка была бы еще выше, но на последнюю сильно повлияла пролетаризация ф-ки, которая повлекла к сокращению ряда опытных ткачей и замене их учениками-ткачами. Кроме того, надо отметить и другую отрицательную сторону, влияющую нa понижение выработки — слабую дисциплину среди молодежи. За ноябрь м-ц выработка миткаля № 1025 выразилась в 16300 кусков; бязи № 780—202 ½ шт. Станок работал 190 часов. На выработку ткани суровья пошло пряжи: Основы — 1797,95 пуда; Утка - 1505 пудов; Угаров с выработки 184,08 пуда, что на пуд пряжи составляет - 5,57%. Рабочим следует поэкономнее расходовать сырье. При ф-ке имеется торфяная разработка «Долгая Лужа», арендованная у Цуторфа на 12 лет. За истекший сезон выработано 886,81 куба торфа при 2-х машинах и 61 рабочем. В сезон 24 года предполагается ввести в работу 3 артели торфяников с тем расчетом, чтобы увеличить добычу торфа. На торфразработке в 23 году поставлена новая амбулатория с 2-мя койками, а в 24 году будут сделаны новые бараки, взамен 2-х бараков не приспособленных для жилья. Главными расходами предприятия являются: а) расход на бумажную пряжу и зарплату. Из прочих расходов выделяются; б) содержание больницы, разные фабричные расходы, содержание фабкома. Только на долю культ-учреждений перепадает «капля в море». За вычетом всех расходов, все-же, ф-ка дает прибыль. Прогулы и отношения рабочих к производству. За декабрь м-ц прогулы выразились в 1419 человеко-дней из них по беременности—508; больных - 891; очередных отпусков—1; отпусков администрации — 19; самовольных отлучек не было. Хищений наблюдается немного. Били случаи, что при внезапных обысках у выходных дверей, находили миткаль, но похитителей не обнаруживали. Топливо. За 1923 год топлива пошло на производство — 1045 ¼ куба, на хозяйственные нужды—745 ½ кубов. Расход топлива приблизительно достиг норм довоенного времени, на будущий год заготовлено 3465 кубов, которых хватит на 1 год 7—8 месяцев при настоящей работе, без дальнейшей нагрузки. Транспорт. Все перевозки и подвозки, за исключением торфа, дров и бревен, сданы по договору Губтрансу. Есть с пяток легковых лошадей с 4-мя кучерами. Лошади нередко используются не по служебным потребностям и не рабочими, а женами спецов. Состояние жилых корпусов. В корпусах относительно чисто. Воздух-же спертый, вентиляторами служат выходные двери. Из корпусов в жилом отношении опасен деревянный №2. Он основательно сгнил, того гляди обрушится. Маленький случай был в прошлом году летом. При разгрузке песка на чердаке, один из строительных рабочих провалился в каморку через потолок. Полет был благополучный, рабочий отделался только ушибом ноги, об этом корпусе надо подумать, т. к. в другой раз дело может кончиться значительно хуже. Другие жилые строения можно считать относительно благополучными. 100 коровников и 250 харчевых балаганов совершенно сгнили. Рабочие на каждом шагу твердят: - Что делать с балаганами и коровниками, ума не приложим! Тяжело отражает на рабочих каморочная уплотненность. Рабочие охотно пойдут на отчисления с заработка в фонд построек, о чем, на одном из собраний говорилось представителем Губотдела. Представитель пообещал кое-что предпринять, но до сих пор ничего еще не сделано. Но все-же надо отметить, что в минувший строительные сезон было построено: 1) дом, где разместили 4 раб. семьи, 2) харчевые балаганы на 24 отделения, 3) коровники на 12 отделений, 4) переделан б. птичник под жилое помещение, куда из ф-ки переселился фабком, 5) произведен крупный ремонт целого ряда строений, окрашены крыши ф-ки и других строений, всего 1289 кв. саж., произведена вставка и обмазка стекол в ф-ке и пp. К наступающему строительному сезону закуплено в Карповском л-ве 180 куб. строевого леса и приобретено порядочное количество пильного материала.
Фрагмент фильма «Андрей Рублев», 1965 г. Снят в пос. Оргтруд, на заднем плане «балаганы»
Быт рабочих. После матушки-смены, рабочие замыкаются в небольших каморках; любители скотины убивают часы в коровниках, а иные околачиваются на кухне в поисках местных новостей. «Козел» и «подкидной» начинают отмирать, а матерщина по-прежнему в ходу. Отцы палят черными словами и при детях.— Дети курят и ругаются, как большие. Неоднократно об этом писалось на страницах «Призыва», предлагалось создать детские уголки при клубе, но местные работники остались глухи. Однако, заметно, что теперь рабочие охотнее посещают общие собрания, особливо, открытые партсобрания. Все рабочие — члены профсоюза текстильщиков, 277 человек — члены ОДВФ. Беда у нас с клубом: хромает на обе ноги. Членов мало, посещаемость ничтожная; в библиотеку идут, а отворить дверь рядом в клуб не хотят. — Приелась клубная обстановка, воротит загрязненность пола и потрепанность мебели, устарело и содержание работы, а нового ничего руководители не надумают. Детсад и ясли. Благодаря хорошей постановке дела в детяслях, работницы охотно, на перебой, несут туда детишек. Создаются очереди, за невозможностью вместить всех желающих. Следует здание расширить! Положение детсада совсем другое. Посещаемость чрезвычайно мала. Объясняется, это отсутствием материалов и пособий для детишек и старыми приемами работы. Единственное украшение сада — рояль — перетащили в клуб, где на ней никто не умеет играть. Оргтрудовцам надо встряхнуться и материально поддержать детский очаг. Из школ. Благодаря хорошей постановке, большим вниманием пользуется школа Ф.З.У. Охотников в нее много. В настоящее время фабзавучистов 79 челов. Цифра для нашей ф-ки внушительная. В худшем положении — школа 1 ступени: не хватает школьных пособий. Надо помочь, ведь наши же дети учатся! Школу по ликвидации безграмотности проходят 38 работниц. К 8-му марта должен состояться выпуск 21-й ученицы. Неграмотных остается еще 30 человек, исключительно женщины. П. Лемешенский» («Призыв», 11 марта 1924). «Рабочие ф-ки Оргтруд приняли шефство над с. Лемешки. Для подшефных с 1 марта выписывается много газет, журналов и с.-х. литературы. Большое участие в шефской работе принимает ячейка РКП, высылая каждый праздничный день в село докладчиков по волнующим крестьян вопросам. Женотдел также ведет большую работу по сплочению крестьянок с работницами. Проведен ряд совместных собраний, выделены делегатки из крестьянок. 9 марта в селе впервые были устроены октябрины новорожденного ребенка у крестьянина. Небывалое зрелище привлекло массу народа. Был сделав доклад о новом быте. После доклада—спектакль. Крестьяне любят своего шефа—рабочих фабрики, и с благодарностью относятся к его работе» («Призыв», 27 марта 1924).
«Наш рабкооп начинает широко развертывать работу. Большой спрос у населения на товары первой необходимости: сахар, обувь, мануфактуру и табачные изделия. За последние два месяца появился со стороны деревни усиленный спрос на миткаль. Так например за декабрь м-ц было продано 1 ½ тысячи аршин суровья. Это количество далеко не удовлетворило потребностей деревенского покупателя. На этот счет правление рабкоопа неоднократно толкалось в трест, но последний отказывает.— Это объясняется большим спросом на суровье вообще на рынке, в частности, в Москве, в то время, как суровья недостаточно. Надо в этом запросе пойти навстречу населению. Это внесло бы значительное оживление в торговлю и упрочило бы положение кооператива, т. к. на каждый червонный рубль рабкооп получает 5 червонных копеек прибыли. Отрадно отметить, что мануфактура непосредственно закупается во Владтресте, помимо всяких частных посредников. Цена ниже рынка на все товары широкого потребления от 5%—10%. Что же касается цен на товары, отпускаемые в кредит рабочим, то таковые ниже рыночных на 40%. 15% кредитование рабочих за январь м-ц выразилось в сумме 4124 червонных рубля. Оргтрудовцы в кредит на 90% забирают пшеничной муки, на 8% - мануфактурой и на 2% мелкими товарами. Частный рынок влияния на работу рабкоопа не оказывает, это видно из следующих цифр: заработок рабочих в декабре месяце выразился в сумме 14 триллионов руб. совзнаками, а оборот кооператива—8 ½ трил. руб., что составляет 60%. В оборот не включена сумма кредитования. С другой стороны, в зимнее время у населения отнимает львиную долю средств приобретение корма для скота. Таким образом, на долю частного рынка остается немного. Одной из помех в работе кооператива служит здание, где происходит торговля. Здание настолько мало, что десятерым негде повернуться. По соседству же, как на смех, пустует порожнее каменное помещение. Правда, в погребе этого здания склад больничных продуктов, но, ведь, правление рабкоопа гарантирует его целость и невредимость. Не раз еще, видно, придется поломать шапку правлению рабкоопа перед теми, кто ведает фабричными помещениями, да и как не ломать, когда в настоящем помещении нет возможности, из-за недостатка места держать такие товары, как соль, керосин, ржаная мука, масло. Кроме того покупатели совершенно лишены возможности выбирать товар, потому что и без выбора каждый рабочий затрачивает 3-4 часа в очереди. Вот почему имеют еще место такие явления: покупатель-рабочий придет в кооператив, потолкается один другому помнет бока, плюнет с добавлением крепкого словца, и уходит на рынок. Переплачу 500—1000 руб., по крайней мере кости целы, да и время сэкономлено,— обычно рассуждает добрая половина рабочих. Наши пожелания сводятся к следующему: 1) местному рабкоопу во что бы то ни стало надо занять пустующее соседнее помещение; перед выдачей авансов и заработка развешивать по корпусам списки товаров, с указанием цен на каждый в отдельности: 3) завести все товары широкого потребления. Эти пожелания, выдвигаемые самой жизнью, в первую очередь должны воплотиться в практическую работу. Пав. Лемешенский» («Призыв», 6 марта 1924). «Интересно побывать в корпусах рабочих. В какой только корпус не взойдешь после окончания работ — всюду оживленные кучки. Идут беседы. Почти каждый рассказывает о случаях кинувшего рабочего дня. — У меня сегодня пять основ сошло говорит один, другой вторит. — А у меня станок поломался. Вот появился „Призыв". Прочитывается и когда рабочие доходят до заметки «Церковь и развал религии» — поднимается смех, выкрики. - Гляди-ко, гляди-ко, что поп Ландышев сделал! А?... Рясу снял. Здорово! — Ха-ха-ха!.. — Вот так штука!.. Здесь у нас все молчал, а вот побывал на диспуте во Владимире и снял рясу. Здорово! В средину кучки протискался старик-рабочий лет 60-ти и говорит.— - А что, если я подам заявление о вступлении в партию. Примут-ли? Я тоже не признаю ни бога, ни чорта. Завтра все и иконы выкину... Кучка кричит десятком глоток: — Просим таких героев труда в наши ряды!» («Призыв», 7 марта 1924). «Много непорядков у нас в жилых корпусах. В одном корпусе, например, электрические лампочки закоптели до того, что сквозь них ничего не видать; потолок весь почернел от копоти и задернут траурными тенетами. В самоварной грязи столько, что на хорошей лошади не увезешь. Куба нет, а самовар кипятить тоже нельзя — дым валом валит. Вообще самоварная нуждается в большой починке. За всем этим должен был бы смотреть хожалый, но ему и горя мало. А есть и другие ненормальности. В одной каморке, например, режут телят. Резка телят каждый год происходит недели за полторы до поста. Все это делает и без того не красную жизнь рабочих, в корпусах еще тяжелее. Со всеми этими непорядками надо повести решительную борьбу. С той же фабрики, пишут другую заметку, дополняя картину жилищных неудобств. В спальном корпусе имеется общая кухня, в которой очень много мусора. В кухне есть решетка, сделанная еще при старом хозяине, которая служила как преграда при сушке обуви и посуды. Эта решетка в настоящее время поломалась и того гляди оборвется и здорово ушибет кого-нибудь из рабочих. Подтверждает автор и то, что пишет «Самовидец» о самоварниках, с добавлением: — Колпак над местом, где ставятся самовары пришел в такую ветхость, что в его прорехи свободно можно всунуть пару валеных сапог. Во время ставки самоваров дым вымахивает совершенно свободно, а за ним и огонек вырваться старается. Долго ли до беды?» («Призыв», 7 марта 1924). «В день пятилетия Коминтерна. В здании фабричного Народного дома полно рабочих. Ждут открытия торжественного заседания ячейки РКП (б) по случаю пятой годовщины Коминтерна. После приветствий и речей выступавших товарищей, собрание приступило к разбору заявлений о вступлении в партию. Тут же обсуждали кандидатуры и решали принимать или нет. Принято 20 чел. рабочих от станка» («Призыв», 18 марта 1924).
«Одна машина сломалась, другая замерзла (ф-ка Оргтруд). Наши пожарники — бездельный народ. Шесть человек их нагнано, а не один пальцем не ударит. Есть в пожарном обозе 4 машины, одна сломалась, а другая,— вы только подумайте — замороженная стоит! А есть среди пожарников слесарь, мог бы починить машину. Да и замороженную следовало бы в надлежащий вид привести на всякий несчастный случай. Надо этому разгильдяйству конец положить!» («Призыв», 10 января 1924). В 1924 году организована добровольная пожарная команда. «До прибытия на нашу фабрику брандмейстера тов. Ставго пожарная команда была одно недоразумение. Теперь она принимает «надлежащий вид». В помощь ей организована добровольная команда. В скором времени начнутся занятия» («Призыв», 23 мая 1924).
Добровольная пожарная дружина при фабрике «Организованный Труд». Петров В., Зайцев Ф., Тюрин М., Баринов И., Летягин, Майоров. 1925 г.
«Всю зиму простояли сани для бочек и машины у пожарной команды в снегу. Хорошо, что не было пожара, а то пришлось бы сначала долго откапывать сани из снега. Приспособлений для летней езды нет, прядется машины на себе возить в случае пожара. Есть и другие недостатки в пожарной команде. Рабочие ночуют не в депо, а у себя на квартирах. Случись пожар,— не скоро соберешь. Что же делает брандмейстер?» («Призыв», 4 апреля 1924). «Выдают серебром. Стоят рабочие в очереди, радуются: — Вот теперь мы легко можем узнать, не ходя в контору, сколько заработали и сколько вычитать полагается. — Да, отошло времечко. Бывало, заглянешь в книжку, а там нулей наставлено,— не разберешься никак! — Долго что-то... надоело в очереди стоять,— охает нетерпеливая работница. — Ишь сказала, долго! Постольку ли стояли раньше то? — Да я не к тому. Серебро выдают, боюсь передние разберут, а нам и не достанется. — Не бойся, всем достанется, по полтиннику на каждого привезли. Подходят к стоящим в очереди уже получившие. — А хороши новые деньги. Раньше царские рожи сидели, а теперь все свое — и серп, и молот, и звездочка» («Призыв», 16 апреля 1924). «Хорошо идет работа среди женщин на ф-ке Оргтруд. Организатор, т. Соколова,— человек энергичный. Всю работу старается проводить через клуб им. т. Воровского. Там работницы имеют свой уголок. Работницы принимают большое участие в работе женотдела. Охотно помещают делегатские и общие собрания, на которых значительное внимание уделяют освещению недостатков на ф-ке и их исправлению. На ф-ке выбраны цеховые делегатки, в фабком проведена работница, около 500 человек состоят членами лиги помощи германским детям. В марте месяце состоялся выпуск работниц из школы по ликвидации безграмотности. — Точно с глаз повязка упала — говорят выпущенные:— теперь и написать и почитать умеем!— И действительно, охотно ходят в уголок работниц при клубе, читать газеты и журналы. Растут, крепнут, развиваются умственно женщины и, вместе с мужчиной, начинают принимать участие в общественной жизни» («Призыв», 13 апреля 1924). «Побольше таких работниц. При ф-ке „Оргтруд“ работает с самого начала революции т. Афанасьева, работница с необыкновенной выдержкой и силой воли. На ее руках находится большая семья. Однако, несмотря на это, она работает, не покладая рук. Не мало пришлось ей вынести упреков и нареканий, но это не расхолаживает ее энергии. В настоящее время, совершенно больная, она работает в охране труда. На долю ее выпала тяжелая работа— устройство жилищ. Некоторые корпуса находятся в скверном положении и требуют ремонта. Т. Афанасьева ходит к рабочим и уговаривает их подождать до лета, принимая в то же время все меры к осмотру и ремонту жилищ. — Побольше таких работниц,— говорят рабочие:— они не только работают сами, но и других втягивают в работу» («Призыв», 24 апреля 1924). «Скоро ли? Давно поговаривают наши ребята о создании кружка рабкоров. — Везде есть, у нас только нет,— обижается молодежь. Наконец, председатель культкомиссии принялся за дело. Вывесил объявление с предложением всем желающим записаться в кружок рабкоров. Молодежь зашевелилась. Десять человек сразу записались в кружок. Для нашей ф-ки это достаточное количество. - А собрание когда,— спрашивают. — Да денька через два созовем! Прошли обещанные два дня, прошла неделя, другая. — Скоро ли,— пристает молодежь. — Да все некогда, погодите!— обояривается предкульткомиссии. Прошел вот уже месяц. Собрания все нет, как нет» («Призыв», 4 мая 1924). «На днях в нашем театре артсоюзом Владимирского гостеатра была поставлена пьеса «Загадочная дама». Рабочих собралось посмотреть «губернских артистов» много. И что-же они увидели? Графов, маркизов, ревность, дуэли, да плюс плохую игру артистов. — Халтура… — в один голос заявили рабочие, удивленные, как культкомиссия разрешила поставить такую пьесу» («Призыв», 24 мая 1924). «На нашей фабрике у 35 работниц без вести пропали мужья на фронте. Губотсобес предложил им получить через нарсуд официальные документы о разводе, чтобы по этим документам выдавать им пособие. Нapсyд 4-го участка предложил всем 35 работницам явиться на суд во Владимир. На ф-ке поднялся шум. Директор вполне основательно заявил, что не может отпустить такую массу работниц, т. к. из-за этого придется остановить 70 станков. Работницы тоже волнуются, т.к. эта поездка, кроме всяких хлопот, грозит им значительными затратами, потерей однодневного, а возможно даже в двухдневного заработка и целым рядов других неприятностей. Нe легче ли было бы судье самому выехать на фабрику, чем гонять за 17-18 верст 35 работниц» («Призыв», 24 мая 1924). «В доме презрения нашей фабрики живут исключительно инвалиды — ветераны труда. Мне не раз приходилось быть у них. И всякий раз одни и те же жалобы. Инвалиды жалуются на то, что дом призрения, расположенный в спальном корпусе № 3,— не у места. Его нужно перевести в дом бывш. Куроедова, все равно тот пустует. А то инвалидам сейчас страшно беспокойно: в спальном корпусе целый день крик детей, шум. Потом они жалуются на неправильную выдачу пайков. Всегда нехватка, всегда обвесят. Не хватает постельного нательного белья. Нет хранилища для продовольствия. Администрации фабрики не мешало-бы устранить все это, а главное скорее перевести дом призрения в другое место» («Призыв», 25 мая 1924). «Хорошо бывает иной раз на бумаге расписано, а как к делу станешь приступать, то и встанешь в тупик. На бумаге написано то, а на самом деле — не то... Так и у нас на торфразработках. На бумаге помечены задание и подготовительные работы. Последние, как сказано в бумаге, выполнены в срок. Машины отремонтированы. Но стоило только приступить к выполнению задания — работе, как на деле оказалось совсем другое: машины не отремонтированы, и, во всяком случае, не подготовлены к продуктивной работе. Как-же это так? Нужно расследовать это и принять меры, иначе задание — 1000 кубов торфа за сезон — не будет выполнено» («Призыв», 31 мая 1924). «Недавно на техническом совещании один рабочий задал хозяйственникам вопрос: — Почему до сего времени не свезены дрова, находящиеся около фабрики? Хозяйственники пожали плечами, встали в недоумение. — Какие дрова? — спросил один из них. Рабочие стали разъяснять. — А у нас их и на учете нет — сказали хозяйственники и благодарили рабочих за «находку». Теперь новое дело. У нас в лесных дачах, находящихся в двух верстах от фабрики, был заготовлен строительный материал. Часть из него вывезена на фабрику, а часть, приблизительно, 300 бревен, осталась в роще. Но в роще сейчас в действительности не было 60 бревен. — Где-же остальные 240? — спросили рабочие. Хозяйственники ответили незнанием. Так вести хозяйство нельзя. С таким ведением хозяйства оргтрудовцы далеко не уйдут» («Призыв», 4 июня 1924). «Около фабрики шарманщик с попугаем. Выкрикивает под хрипящие звуки шарманки: — Вытащите счастье. Рабочие, обступившие обладателя «счастья», тащут билетики. Один рабочий, вытащивший билетик, подходит ко мне, улыбаясь говорит: — Почитай, что написано в вытащенном мною билетике. — Читаю: — «Чти старших. Уважай начальство. Не забывай, что человек сотворен богом»... — Какое-же это счастье?!.. Работай злобно рвет билетик и смущенно заявляет: — Эх, какие мы еще темные. Думаем, что на самом деле узнаешь свое счастье. Пролетели только денежки. И не прощаясь рабочий бежит в спальный корпус. Летнее время используется шарманщиками для опутывания народа. Ездят они по фабрикам, селам, предлагают узнать счастье, а вместо «счастья» билетики с призывами «святой» жизни. Из рабочих районов таких проходимцев с попугаями нужно гнать в шею» («Призыв», 8 июня 1924). «Во второй половине мая м-ца разрозненные одиночки-рабкоры образовали общество друзей рабочей печати. В кружок вошло 18 человек; возраст разнообразный — 18—50 лет,— профессия тоже,— начиная от рабочего и кончая партработником. В первую очередь кружок приступил к подробному вдумчивому изучению газет, для чего поручил небольшим группам, человека в 3-4, изучать определенную газету и на очередных еженедельных собраниях делать отчеты о прочитанном. Кроме этого, рабкоры повели агитацию за газеты среди рабочих и сами в первою очередь решили подписаться на «Призыв» и «Рабочую газету». Рабкоры приступили к плановой работе. Задания редакции на присылку того или иного материала начинают немедленно выполняться. Некоторые из начинающих рабкоров пробуют свои силы на сотрудничестве в стенной газете «Красный челнок», которую решено поставить на твердые ноги. Заметок поступает от рабкоров много. В дальнейшем рабкоры предполагают взять в свои руки распространение газет, установить тесную связь с подшефным селениями и приступить к изучению сочинений В.И. Ленина. Вот основные вехи работы нашего кружка рабкоров». «Работники с «Орг. Труда» сообщают, между прочим, что на этой фабрике имеется партия забракованных челноков английской фирмы заводных с прорезями. При некотором изменении конструкции станков челноки с успехом могут применяться для работы. Возможно, что такие забракованные, но фактически годные челноки имеются и на некоторых других фабриках» («Призыв», 11 июня 1924). «Шефская работа на ф-ке Оргтруд поставлена из рук вон плохо. Шефская помощь до сих пор ни с материальной, ни с культурной стороны не проявлена. Предсельсовет Петрухов никак не может составить списка крестьян, с указанием, кто в чем нуждается. О культработе можно судить по тому, что изба-читальня до сих пор не оборудована. Полное отсутствие политической и сельско-хозяйственной литературы. Да и само поношение избы отдает мертвечиной: стены голые, посидеть не на чем, читать нельзя, керосина нет. Вздумали было один раз сельские ребята спектакль поставить на оборудование избы читальни, да завклубом так их принял — три версты без оглядки бежали. Нужно ли такое шефство?» («Призыв», 12 июня 1924). «Когда только не заглянешь в контору ф-ки «Оргтруд», всегда услышишь матерное слово. Особенно специалист по этой части сам заведующий конторой Н.М. Химанов. На днях был такой случай: вместе со мной пришел в контору мальчик лет 16, служащий конторы, его куда-то послал заведующий, но, очевидно, мальчик выполнил поручение не так быстро, как хотел Химанов. Boт здесь-то последний и применил весь свой запас ругательных слов на провинившемся мальчике: — Дрянь, сволочь, стерва, да я тебя — и все вперемежку с матерщиной — прогоню на поденную... Мальчик со слезами уткнулся в свою работу и терпеливо слушая кабацкие слова заведующего. При этом необходимо добавить — мальчик сирота и имеет на своем попечении еще сестренку 13 лет. Не мешало бы комсомольцам познакомиться как с словарем заведующего, так и с положением подростка в конторе» («Призыв», 13 июня 1924). «Трудно сказать, заметка в «Призыве», или простое совпадение, но культкомиссия на ф-ке «Оргтруд» расшевелилась и дала концерт в пользу детского сада. Сбор выразился в 60 р., которые,— хотя и не полностью, были израсходованы на покупку карандашей, мячей и сластей. Это мероприятие не замедлило сказаться — посещаемость сада усилилась. Раньше никогда не было больше 15, а теперь в сутки проходят по 40 детей» («Призыв», 14 июня 1924). «Маленькими читателями губернской Ц. библиотеки, в количестве 19 человек, была совершена экскурсия пешком на ф-ку «Организованный труд». С песнями и разговорам незаметно как дошли до Боголюбова, а там уж не далеко и до ф-ки. На фабрике детей было оказано должное внимание: их повели осматривать ткацкое отделение, начиная с мотальной машины и кончая прессовальней. Главное внимание детей привлек паровой двигатель. Завед. клубом детям приготовил чай и предоставил помещение для отдыха и дал возможность ознакомиться с детской библиотечкой, которая, как оказалось потом, нуждается в пополнении. Через газету «Призыв», от имени экскурсантов, я передаю товарищескую благодарность т.т. Соколову, Денисову и Савиновой за особое внимание к экскурсантам. О. Обменин». Рабочие на торфразработке «Волчья Лужа» ф-ки «Оргтруд» до сих пор не имеют книжек на бесплатное лечение. Наводятся cпpaвки — почему? Отвечают — пишутся. Не напишутся-ли они тогда, когда будут окончены сезонные работы, но тогда уже рабочим они не будут нужны. У нас на торфразработке «Волчья Лужа» от фабрики «Оргтруд» имеется рабочих и служащих около 250 человек. Работы начаты месяца полтора, а мы на своей Луже не видели ни одной газеты. Окруженные лесом, оторванные от культурных центров, с каким удовольствием после работы почитала бы, что делается на свете. Что нового в профсоюзной жизни? Как работают наши тресты? Что делается в СССР? Не один раз рабочие обращались к месткому — получаются ли газеты для рабочих? Газеты, оказывается, выписываются через фабрику, только ему не достает времени наладить своевременную доставку газет на болото. Сам он газет не читает, так думает и другим нет нужды в них. Другой же культурной работы никакой не ведется, рабочие в силу необходимости забавляются после работы песенками, да танцульками, а то и еще хуже. Хулиганство и матерное слово пока на «Волчьей Луже» на первом месте. Дайте света на болото!» («Призыв», 19 июня 1924). «Не везет нам с режиссерами на фабрике «Оргтруд»: один уволился, а другой ставит такие условия, выполнить которые не так уж просто. Например, т. Рудковский, новый режиссер, требует квартиру не такую, в каких живут рабочие, но со всеми удобствами. Кроме того, сама работа с новым режиссером не клеится — 2 спектакля за 2 месяца. А при желании можно бы найти выход. Дело в том, что на ф-ку вернулся с курсов свой режиссер, работавший раньше на фабрике и не нуждающийся в квартире, так как у него здесь же живет семья. Но заводоуправление не хочет учесть это положение». «На фабрике «Оргтруд» плоха проявляется охрана труда. С переходом на двухсменную работу, день начинается с 5 ч. утра, вторая смена — с 1 ч. дня. Есть и такие, что работают бессменно целый день, т. е. 16 часов. Охрана труда должна обратить внимание. Hе лучше ли лишние 8 часов предоставить безработным?» «С развитием производства и постановкой новых машин, для женщин сновального отделения на ф-ке «Оргтруд» работа стала труднее: Наложив на тележку пряжа она с трудом пробирается с ней, т. к. все проходы загромождены, а тележки разбиты. Особенно достается работницам с дальних машин. Надо облегчить их положение» («Призыв», 21 июня 1924). «На ф-ке «Оргтруд» дневная работа окончена. У коридоров плотные кучки рабочих. Играют в карты. Лица потные, волосы всклокоченные, в зубах «цигарки» тухнут забытые. — Стой, как сдаешь... — А то как же? — Смотри, в зубы получишь... — А я тебе — сдачи... Сыплется брань. Слова самые «патентованные» — из души, в душу. И так все свободное время! Не отрываясь от игры молодой рабочий кричит в окошко: — Фень, пошли Петьку за папиросами... — Да, найдешь твово Петьку, он с самого утра на «берегу» в «очко» режется... — Ну сама сбегай... — А Таньку с кем? — Я послушаю... А в клубной библиотеке книги, газеты, журналы дожидаются: — Не нанесет ли ветром кого?..» «На фабрике «Оргтруд» двое приезжих садом любуются: — Бывало здесь клумбы, цветы разные, а теперь и узнать нельзя... Сор, мусор, кошки дохлые... — Неказисто, говорить нечего, а место-то какое! — На деревья обрати внимание, в нашем лесу таких не найдешь... Каштаны, кедры, а посадка — все по ранжиру, как по ниточке... — Да, не часто такие попадаются... — Какая оранжерея была! Разрушается... — Да и сад — никакой изгороди... — На дрова изломали... — Как же, если фрукты поспеют.. — Ребятишки еще зелеными стащут… — Сделать бы, сад для рабочих, библиотечку небольшую сюда, хорошо было бы! — Подумать то, видно, некому» («Призыв», 24 июня 1924). «На нашей ф-ке много рабочих-одиночек, которым приходится жить все время на сухой пище, т. к. для них некому приготовить обед. Потребность в организации общественной столовой для таких рабочих-одиночек громадна. Да и не только для них, — часть семейных рабочих охотно перешла бы на общественное питание. Месяца два тому назад рабочие поднимали этот вопрос на общем собрании, просили администрацию ф-ки организовать столовку, но до сих пор нет никаких результатов. Хозяйственники ф-ки «Оргтруд», откликнитесь на просьбы рабочих. Помогите организовать столовку» («Призыв», 26 июня 1924). «Недавно определился на нашу ф-ку т. Жуков. Он здесь и раньше работал. Жуков привез с собой семью и все свое имущество. Стал просить помещение. Говорят — «нет каморок свободных». Жуков пошел к старым своим приятелям на ф-ку и стал просить приютить его хоть в курятнике. Курятник нашелся, где он и поселился. На днях был сильный ливень, Жуков и его семья не знали куда деваться. В семье Жукова имеется 6 месячный ребенок, которого вместе с матерью пустили на кухню 1 корпуса. Теперь не мешало бы, кому следует, заглянуть в 3-й корпус, там есть квартиры, рассчитанные на 3 семьи, а живут в них по одной. Не найдется ли там квартиры для Жукова?» («Призыв», 2 июля 1924). «У нас на ф-ке в Ущерском корпусе, с самого основания и до сих пор не было водопровода и только благодаря заметкам в «Призыве» — провели. Ура! Двадцать квартир—с водой» («Призыв», 3 июля 1924). «У нас на ф-ке в жилых корпусах наблюдается довольно странное явление. Женщины за привычку взяли в окно вместо двери лазить.
В кооператив идти — двa шага от двери, все-таки в окно лезут. В баню белье стирать—опять в окошко, будто бы у нас дверей не существует, а их целых четыре» («Призыв», 17 июля 1924). «Наша фабрика имеет 1360 ткацких станка и 4 мотальных машины по 350 веретен каждая, но машины в настоящее время не работают. Не все работают и станки, часть из них находится на так называемой «голубятне» и отдана для практики ученикам Ф.З.У.. Потом, во втором этаже старой половины стоят 180 станков и ожидают небольшого ремонта и хроме этого стоит часть станков, у которых не хватает некоторых деталей. Фактически работает 1160 станков. С июня месяца ф-ка работает в 2 смены, вырабатывая один миткаль, а раньше здесь вырабатывались и другие сорта, как-то: бязь и полотно. В июле месяце занятых рабочих в производстве было 1207 человек, в том числе 6 проц. малолетних. Работало 750 ткацких станков, вырабатывая в среднем до 48373 метров ежедневно. В общем, на фабрике громадная переработка, так как установленная норма на день была в 34960 арш. В августе прибавилось 140 станков и всего работало 890 станков. Штат рабочих также увеличился. Бронь доведена до 8 проц. За август выработка выразилась в 1286554 метра. В сентябре работает 940 станков. Производительность труда повышается. Предполагается пустить все остальные станки, предварительно отремонтировав те, которые нуждаются в ремонте. И. Туманов» («Призыв», 26 сентября 1924). «На последнем техническом совещании при ф-ке «Оргтруд» из доклада зав. фабрикой т. Денисова выяснилось, что установленная норма в 40 аршин в восьмичасовой рабочий день переработана в среднем на 2 процента. Это говорит за то, что рабочие все силы прилагают к поднятию производительности труда. Чтобы не тратить ни минуты на простои и работать весь восьмичасoвой рабочий день, рабочие приходят в производство до пуска ф-ки и заранее приготовляют станки. Много значит в деле поднятия производительности и те хорошие взаимоотношения, какие существуют внутри производства между административным персоналом и рабочими, а также хороший подбор подмастерьев. Сознательность рабочих доходит до того, что они ради сокращения расходов производства идут на уступки. Так, на ф-ку принято 400 чел. новых рабочих, которые за неимением квартир на ф-ке живут на частных. Фабрика на это выдает им квартирную плату, чтобы сократить эти расходы, рабочие согласились сами потесниться и разместить по корпусам вновь принятых рабочих. Так, путем сознательности и личных усилий поднимают рабочие производительность труда. Но есть одна причина, не от рабочих зависящая, которая мешает нагнать те 10 проц., которых не хватает до довоенной выработки.— Это недоброкачественные челноки. Есть и другое зло - скверное железнодорожное сообщение. Вагоны от ст. Ундол до ст. Боголюбово с материалами для ф-ки идут от 3 до 9 дней. Случается агентам ездить их разыскивать. Надо этот вопрос урегулировать — так решило производственно-техническое совещание» («Призыв», 31 окт. 1924). «Ф-ка «Оргтруд» обновилась и обстроилась за лето 24 г. Сделано много. Кoрпус самой ф-ки обелили изнутри, вставили новые рамы, покрыли их белилами внутри и снаружи, крышу ф-ки два раза покрасили медянкой. Строится новая каменная кузница. Произведен капитальный ремонт казармы на 30 квартир, отремонтированы два другие корпуса, каждый по 100 квартир. Выстроен новый дом на 11 квартир, другой строится на 12. Сделаны 24 харчевых балагана с бетонными полами, достраиваются другие 24 балагана; отремонтирована баня, в Ущерский корпус проведен водопровод; во всех корпусах для спуска грязной воды — спускные водопроводы; у всех корпусов для отвода дождевой и грунтовой воды вырыты канавы. К бывшей церкви пристраивается театр и клуб, оборудована общественная столовая на 150 человек, строится дом инвалидов. Я перечислил не все, но и это говорит за большую победу; на хозяйственном фронте, за укрепление нашей мощи. В. Барышев» («Призыв», 5 нояб. 1924). 7 ноября 1924 г. Боголюбовские крестьяне устроили шествие на фабрику «Оргтруд». Рабочие горячо приветствовали пришедших. Встреча вылилась в огромное торжество. «Сырье на фабрику поступает с ф-ки «Ком. Авангард». Из-за качества пряжи и, порой недостатка ее, бывают перебои в работе. «Сезонные рабочие Владимирского госстроя, временные работающее при ф-ке «Оргтруд», очень хотят в свободное время заняться чтением книг или газет, но никак сделать этого не могут. Дело в том, что библиотека-читальня только одна — при клубе фабрики, а в ней, согласно постановлению, могут пользоваться литературой лишь члены клуба. Нужно изменить это постановление и дать возможность и нам, сезонникам, получить из библиотеки книгу» («Призыв», 11 ноя. 1924). «Кто поможет?» («Призыв», 12 нояб. 1924). «Рабкоопом ф-ки «Оргтруд» была открыта столовая на 150 человек. Но посещаемость ее пока только еще 40 человек, благодаря чему за первые 15 дней столовая дала дефицит в размере 60 руб. И вот правление рабкоопа, желая поправить дело, решило ходатайствовать перед губернскими властями о разрешении торговать в столовой пивом, установив норму — 2 бутылки на посетителя. Подход явно неправильный. Продажа спиртных напитков, безусловно, вредно отразится на рабочем районе, так как стоит только выпить две бутылки, а потом уже рабочий потянется за самогоном и т. д. Не лучше ли было бы открыть чайную с горячей пищей? Зимой ведь начнется возка торфа и дров, народу будет много, посещаемость увеличится и расходы будут оправданы» («Призыв», 15 нояб. 1924).
