АКСАКОВ Иван Сергеевич (26.09(8.10).1823, с. Надеждино, Уфимской г. — 27.1.(8..02). 1886, Москва) - публицист, поэт, общественный деятель.
Иван Сергеевич Аксаков
Иван Сергеевич родился 26-го сентября 1823 г. в селе Надежине, или Куроедово, Белебеевского уезда, Уфимской губернии, в большой, дружной, крепкой, духовно здоровой русском семье, в которой было шесть сыновей и восемь дочерей. В семье он был третьим сыном. Отцом был Сергей Тимофеевич, русский писатель, певец родной природы и быта. Умный и добрый человек. Он являлся для своих детей не только отцом, но и другом. Так и подписывал свои письма к сыновьям — «твой друг и отец». Мать — Ольга Семеновна была дочерью генерал-майора С.Г. Заплетина, участника походов А.В. Суворова, командовавшего ополчением в войне 1812 года. Вероятно, от нее шли семейные рассказы, предания о героях русской земли, защитниках Отечества. В семье сохранялись старинные обычаи, благожелательность и взаимное уважение друг к другу, доверие, согласие, честность и искренность в отношениях старших и младших, душевная чуткость, отзывчивость. И еще — чувство причастности к делам и заботам других. Уважение к простому народу, его труду. Любовь к родной природе, родине, России. Органичное для братьев Аксаковых чувство семьи единой они перенесли в свою общественно-политическую деятельность, когда говорили о будущем России, своего народа и всех славянских народов. Им хотелось, чтобы народ и правительство, все народы России, более того, все славянские народы жили как одна дружная семья. Образование свое он получил в Петербургском училище правоведения. По окончании образования он в 1842 г. вступил в государственную службу сначала в Уголовный департамент Сената. Ездил в Астраханскую губернию для ревизии. Служил два года в Калуге. 6 февраля 1846 г. Унковский Фёдор Семёнович (1821–1863) из г. Владимира был перемещен в Калужскую палату гражданского суда на должность товарища председателя. В это же время в Калуге в Уголовной палате служил его друг по училищу Иван Сергеевич Аксаков. «Фёдор Унковский здесь, живет в своем семействе, служит хорошо и, кажется, доволен своею жизнью...» – отмечал И.С. Аксаков в письме к родителям в мае 1846 года. «Умнее их всех и добрее, если это только возможно в этом семействе, Фёдор Унковский: участие, принятое им в моем нездоровье, было самое живое», – писал он же в июне. Вернулся в Москву. С 1848 г. работал в Министерстве внутренних дел. Он вошел в историю русской мысли XIX века как представитель славянофильского течения. По своему характеру оно было антикрепостническим и антибуржуазным. Славянофилы выступали против крепостного права, требовали, чтобы крестьян освободили из крепостной зависимости обязательно с землею. А когда этого не случилось, разочарованию их не было границ. Иван Аксаков назвал «Положение» об освобождении крестьян от 19 февраля 1861 года «дурацким». Славянофилы являлись непримиримыми противниками самодержавного произвола, хотя считали, что Россия не может существовать без царя, который должен быть «отцом народа». Но такого «отца народа» они в своей жизни не встретили. Иван Аксаков называл Николая I «душегубцем» и говорил, что никто не сделал России такого зла, как он. Император, не знал об этих его словах, но неприязнь к себе со стороны И.С. Аксакова почувствовал из его объяснительной записки, составленной в 1849 году во время ареста. В ней Иван Сергеевич даже защищал принцип самодержавной власти, но... эта власть должна, по его представлению, сберегать низшие классы от особых притеснений высших сословий, то есть от крепостного права. Шеф жандармов, граф А.Ф. Орлов, ознакомившись с запиской Ивана Аксакова, написал императору в своем докладе о «благополучности» сего документа. Но Николай I не совсем был с ним согласен, посчитав, что граф в словах Аксакова не уловил тон, который и делает музыку. Все же в тот раз Ивана Сергеевича продержали под арестом недолго, с 17 по 22 марта 1849 года. Скоро понял, что одной честной службой России и ее народу не поможешь. Иван Аксаков увидел «изнутри» всю громоздкую и неповоротливую бюрократическую систему государственного и административного управления. Понял бесполезность своих усилий и в 1851 году подал в отставку. С этой поры целиком посвятил себя общественной и литературной деятельности. В 1852 году он согласился редактировать славянофильский «Московский сборник». Вышел только первый его том. Второй был запрещен, а Ивана Аксакова лишили права быть редактором какого бы то ни было издания. Запрет действовал вплоть до смерти Николая I. Правительству пришелся не по нраву «обличительный пафос» его произведений, а также и редактированных им статей. Иван Сергеевич оказался без дела и заскучал. Потому с радостью принял предложение Географического общества поехать на Украину, изучить и описать тамошние ярмарки. С конца 1853 и в течение всего 1854 г. путешествовал по Малороссии. Вернувшись, он написал «Исследование о торговле на украинских ярмарках», которое было удостоено большой медали Географического общества и «половинной премии» Академии наук. Довольно объемистый труд был издан географическим обществом в 1859 году. В 1855 году, его брат Константин Аксаков осмелился передать императору, но уже не Николаю I, а Александру II, свою «Записку». В ней говорилось: «Не подлежит спору, что правительство существует для народа, а не народ для правительства. Поняв это добросовестно, правительство никогда не посягнет на самостоятельность народной жизни и народного духа... Современное состояние России представляет внутренний разлад, прикрываемый бессовестною ложью. Правительство, а с ним и верхние классы, отдалилось от народа и стало ему чужим. И народ и правительство стоят теперь на разных путях, на разных началах... Народ не имеет доверенности к правительству: правительство не имеет доверенности к народу... При потере взаимной искренности и доверенности все обняла ложь, везде обман... Все зло происходит главнейшим образом от угнетательной системы нашего правительства. Такая система пагубно действует на ум, на дарования, ни все нравственные силы, на нравственное достоинство человека, порождает внутреннее неудовольствие и уныние. Та же угнетательная правительственная система из государя делает идола, которому приносятся в жертву все нравственные убеждения и силы... Лишенный нравственных сил, человек становится бездушен и, с инстинктивной хитростью, где может, грабит, ворует, плутует!.. Нужно, чтоб правительство поняло вновь свои коренные отношения к народу, древние отношения государства и земли, и восстановило их... Стоит лишь уничтожить гнет, наложенный государством на землю, и тогда легко можно стать в истинно-русские отношения к народу...». Смелая записка! Кажется, что за такую должны обязательно арестовать. Но ареста не последовало. Шел 1855 год. Начало царствования Александра II, время общественного подъема в России. Взгляды автора записки Константина Аксакова поддерживали его брат Иван Сергеевич, А.С. Хомяков, А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин, братья Иван и Петр Киреевские. Все они были славянофилами и членами Общества любителей российской словесности. Славянофилы призывали людей быть во всем русскими — в государственном устройстве, науке, культуре, философии, быту, практической деятельности. «Будем во всем русскими!» — был их девиз. Свободу России они не мыслили без свободы народа, без его экономической независимости. Чувство любви к русскому народу было определяющим во всей их общественной и литературной деятельности. Этому чувству они остались преданными до конца. Потом началась Крымская война. Иван Сергеевич в 1855 году записался в Серпуховскую дружину Московского ополчения. Вместе с ней он совершил поход в Одессу и Бессарабию. В марте 1856 г., при первом известии о мире, И.С. Аксаков оставил дружину и возвратился в Москву, но в мае того же года снова отправился на юг для принятия участия в деятельности комиссии по расследованию злоупотреблений интендантства во время войны. В 1857 году уехал за границу. В Лондоне встретился с А.И. Герценом. Стал его тайным корреспондентом. В «Полярной звезде» в 1858 году были опубликованы его «судебные сцены» под названием «Присутственный день уголовной палаты». В 1861 году Герцен опубликовал опять же без имени автора его мистерию «Жизнь чиновника», написанную еще в 1843 г. Чувствовалось, что автор — очевидец и участник описываемых событий. Оба произведения были проникнуты антикрепостническими настроениями и направлены против всей самодержавно-крепостнической действительности. Иван Сергеевич вернулся в Россию в конце 1857 года и с головой ушел в литературно-общественную деятельность. Он активно участвовал в работе славянофильского журнала «Русская беседа». Добился разрешения на издание газеты «Парус», в 1859 году вышел всего один первый номер газеты. На втором ее закрыли. Причина все та же: Аксаков выступал за уничтожение крепостного права. После он последовательно издавал еще газеты «День» и «Москва». Все эти газеты были органами чистой славянской мысли, выраставшей на русской почве и чуждой иноземных влияний. Много статей помещал также И.С. и в других периодических изданиях. Все статьи его проникнуты были горячею любовию к отечеству и всему славянству. 1859-й и следующий 1860-й были очень тяжелыми для всей семьи Аксаковых: в апреле 1859 года умер отец Сергей Тимофеевич. С непреодолимым чувством тоски по отцу не смог справиться его сын Константин и заболел чахоткой. Его повезли лечиться за границу, где он и умер на греческом острове Зент в ночь на 7 декабря 1860 года. Иван Сергеевич привез тело брата домой, в Москву. Константина Аксакова похоронили рядом с отцом в Симоновом монастыре. Иван Аксаков вспоминал с благодарностью о том сочувствии, которое выразили ему члены Общества любителей российской словесности, когда на заседании 4 февраля 1861 года пришлось, по случаю смерти, исключать из списков членов Общества Константина Аксакова. А Иван Сергеевич объявил на том заседании, что приступил к печатанию продолжения «Опыта Русской грамматики» своего брата. Этот труд Константин Аксаков посвятил Обществу. Иван Сергеевич Аксаков был председателем Общества любителей российской словесности с 3 января 1872 года по 9 ноября 1874 года, являясь его активным и деятельным членом с 10 ноября 1858 года. Под многими протоколами Общества стоит его подпись: Ив. Аксаков. В отличие от брата Константина, который подписывался так: К. Аксаков. В речи-отчете о деятельности Общества за 1872 год Иван Сергеевич Аксаков определил главную его задачу, как он ее понимал: увековечить в печати произведения народного устного творчества. Действительно, в 1872 году, в год председательства И. Аксакова, Общество издало девятый выпуск «Песен, собранных П.В. Киреевским». Предполагалось издать и последний, десятый выпуск песен. Издавать же их начали в 1860 году. Здесь Общество проявило завидное упорство и постоянство в достижении поставленной цели. Но издание произведений устного народного творчества было для И.С. Аксакова только частью большой его программы по сохранению русской народности. Он понимал ее «как символ самостоятельности и духовной свободы, свободы жизни и развития, как символ права, как залог новых начал, полнейшего жизненного выражения общечеловеческой истины». В 70-е годы он руководил Московским славянским комитетом, который помогал Сербии и Черногории в войне против Турции, начавшейся в 1876 году. Через границу были переправлены отряды русских добровольцев. Собраны средства на нужды: сербской армии в сумме 800 тыс. рублей, организован заем сербскому правительству. Иван Аксаков развернул кампанию по оказанию помощи болгарам во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов, собирая средства, покупая оружие и переправляя его болгарским дружинам. 22 июня 1878 года он выступил на собрании Московского славянского благотворительного общества с резкой критикой решений Берлинского конгресса, на котором русская правительственная делегация согласилась на то, чтобы часть территории Болгарии отошла к Турции. Иван Аксаков назвал такую политику правительства позором, заговором против русского народа, свободы болгар, независимости сербов. Эта речь Аксакова была блистательной, получила международную известность. Прогрессивно настроенная болгарская молодежь выдвинула его кандидатуру на болгарский престол. Одну из центральных улиц своей столицы Софии болгары назвали именем русского человека Ивана Аксакова. Свое правительство ему этой речи не простило. Славянские благотворительные общества ликвидировали, 8 июля 1878 года за резкую речь с осуждением политики царизма в отношении Болгарии получил «строжайший выговор» от Александра II и был выслан из Москвы. Местом изгнания Аксакова стало село Варварино Юрьевского уезда, Владимирской губернии, принадлежавшее его свояченице — Екатерине Федоровне Тютчевой, дочери поэта. На ее сестре Анне Федоровне Иван Сергеевич был женат. Анна Федоровна Тютчева родилась в 1829 году. Была фрейлиной при дворе Марии Александровны, супруги будущего императора Александра II. В 1866 году покинула двор и вышла замуж за Ивана Сергеевича.
На балконе дома в Варварине. На балконе сидят Д.И. Сушкова (в желтом платье), Эрн. Ф. Тютчева (в черном платье) и Екатерина Федоровна Тютчева. 1876 г. Автор: Петерсон Оттон Александрович
Здесь, Анне, своей жене, он посвятил одно из своих «варваринских» стихотворений. Оно называлось «Ещё морозом не побиты...». До этого он не писал стихов уже семнадцать лет. А здесь, в Варварине, вдруг вылилось на бумагу несколько стихотворений: «Варварино», «Ночь», «Среди цветов поры осенней», «29 ноября 1878 года». Последнее, написанное перед отъездом из Варварина стихотворение: Затворы сняты; у дверей Свободно стелется дорога, Но я... я медлю у порога Тюрьмы излюбленной моей. В моей изгнаннической доле Как благодатно было мне, Радушный кров — приют неволи — В твоей привольной тишине! Когда в пылу борьбы неравной, Трудов подъятых и тревог, Так рьяно с ложью полноправной Сразился я — и изнемог. И прямо с бранного помоста Меня к тебе на новоселье Судьба нежданно привела, — ' Какой отрадой и покоем, Каким внезапным, звучным строем Душа охвачена была. Как я постиг благую резвость, Как оценил я сердцем вдруг Твою трезвительную праздность, Душе спасительной досуг!.. Не бывает худа без добра. Ссылка в Варварино оказалась действительно «спасительной» для общего и душевного здоровья Аксакова. Он приехал сюда в июле 1878 года. Стояло лето. Село раскинулось на живописном берегу реки Колокши. Окружающая природа покорила поэта. Куда ты взор ни обратишь, Какая ширь! Какая тишь! Но всюду в ней снует бесшумный Рабочей Руси труд святой... О, чудный мир земли родной. Как полон правды ты разумной. Это слова из стихотворения «Варварино». Оно имеет подзаголовок: «Послание к Е.Ф. Тютчевой». Написано 18 августа 1878 года. К тому времени Иван Сергеевич уже пришел в себя от переживаний, вызванных внезапной опалой. Сельская жизнь, природа, неторопливый распорядок дня восстановили его душевное равновесие. Он решил в спокойной обстановке составить записки по истории борьбы России с Турцией. Вел также большую переписку с друзьями, родными, единомышленниками и сочинял стихи. Высылка Аксакова нашла широкий отклик в кругах передовой общественности. Достоевский, Чайковский, Крамской и многие другие сочувственно отнеслись к Аксакову.
И.Е. Репин. Портрет писателя И.С. Аксакова. И.Е. Репин. «Вид села Варварино» 1878 год.
Ссылка Аксакова вызвала волну возмущения в русском обществе. Владелец картинной галереи П.М. Третьяков заказал И.Е. Репину портрет Аксакова. Не мешкая, Илья Ефимович отправился в Варварино. Там пока ничего об этом не знали. И вот, - вспоминает Анна Федоровна Аксакова,- ранним утром 10 августа 1878 года раздался звон колокольчиков, в доме началась тревога, подумали: "Какое еще несчастье несет к нам?" Но из остановившейся брички вышел молодой человек и представился Репиным. Илью Ефимовича встретили как дорогого гостя. Он объяснил причину приезда, Ивана Сергеевича пронзила радостная мысль: «Друзьями я не забыт». Репин закончил портрет Аксакова в три дня. Село Варварино и его окрестности так понравились художнику, что он решил написать этюд «Вид села Варварина» на память хозяевам дома. Погода сначала стояла солнечная, но потом поднялся ветер, полил дождь. Уж под дождем, работая масляными красками, художник закончил этюд. В обратную дорогу Репина провожали все обитатели дома. Он уезжал, довольный встречей и успешной работой. А в Варварине долго его потом вспоминали. Как только было получено разрешение на выезд из Варварина, Иван Аксаков уехал оттуда 13 декабря 1878 года. Вскоре он получил разрешение издавать газету «Русь», редактором которой был до самой смерти в 1886 году. Между тем силы Ивана Сергеевича надламывались, хотя его крепкое по виду сложение и обещало ему долгую жизнь. В 1884 г. врачи заставили его приостановить на время издание газеты, у него болезнь сердца. В феврале 1884 г. он уехал в Крым. В августе он возвратился в Москву по-видимому с восстановленными силами и снова принялся за обычную работу. События последнего времени сильно волновали его. И вот, также как в прошлом году, в январе возобновились его недуги. От потери крови в последние дни он заметно ослабел, но работать не переставал. В четверг, пятницу и субботу почувствовал он себе лучше и продолжал усиленно работать перед выпуском последнего номера своей газеты. В воскресенье он опять почувствовал себя хуже, и в 7 часов вечера ездил советоваться о своем положении к доктору Захарьину, а возвратился от него в 12 часов ночи, при чем чувствовал себя крайне утомленным и лег в постель. В три часа ночи он пробудился и уснуть уже не мог, хотя в это время и потом уже днем говорил, что чувствует какое то сонливое состояние. Весь этот день до рокового часа он был в полном сознании и говорил о следующем номере «Руси», который за болезнью его должен был выйти без передовой статьи, и беседовал с посетившим его Д.Ф. Самариным. Лишь за полчаса до кончины он почувствовал себя очень дурно и потребовал священника; исповедался и причастился Св. Тайн. Перед приходом священника Иван Сергеевич просил жену свою читать вслух приветствие Архангела «Богородице Дево, радуйся», и повторял за нею священные слова. Близкие Ивану Сергеевичу лица вскоре собрались в квартиру, где их друг был уже мертв. 27-го января 1886 года, в 7 часов вечера, в Москве, на 63-м году жизни, скончался от разрыва сердца, известный всей Россия, искренний ее патриот и вдохновитель, издатель-редактор газеты «Русь», Иван Сергеевич Аксаков. Весть о его кончине вскоре облетела не только всю Москву, но и всю Россию. В квартире покойного, пока находилось в ней его тело, одни посетители постоянно сменяли других. Желавших поклониться праху его было множеств и притом большинство из них лица ему вовсе неизвестные, никогда не видавшие его в лицо, но за то искренно верившие его твердому слову. Из других городов вдовою Аксаковой получено много сочувственных телеграмм. Между прочим, 28 января, в 9 ½ часов утра супруга покойного получила от Императора телеграмму следующего содержания: «Императрица и Я с душевным прискорбием узнали о внезапной смерти вашего мужа, которого уважали, как честного человека и преданного русским интересам. Дай Бог вам сил перенести эту тяжелую сердечную потерю. Александр». Затем получены А.Ф. Аксаковой телеграммы от Его Высочества, князя Николая Черногорского, из Петербурга; от великой княгини Александры Петровны, от высокопреосвященного Михаила, митрополита Сербского, от преосвященного Алексия, епископа Литовского и Виленского и др. 31-го января совершены были вынос и отпевание тела Ивана Сергеевича Аксакова. Вынос тела в Университетскую церковь происходил в 9 часов утра, при чем погребальная процессия имела особый характер: венков, которые доставлены были для возложения на гроб Ивана Сергеевича, в ней не было, хотя их доставлено было в квартиру покойного и очень много. Все венки были заранее отвезены в Университетскую церковь. Иван Сергеевич не одобрял обычая соединять при похоронах религиозный обряд со светским чествованием и нести по улицам венки рядом с иконами и священнослужителями в облачении. Поэтому, во исполнение желания Ивана Сергеевича и супруги его, гробу предшествовали лишь иконы: семейная и другая, с которою явились проводить усопшего некоторые лица торгового класса. Во главе духовенства при выносе находился преосвященный Мисаил, он же совершал и заупокойную литургию в сослужении с протопресвитером Успенского собора Н.А. Сергиевским и другими протоиереями и священниками Москвы. На литургии вместо причастного стиха произнесено было слово профессором Университета протоиереем А.М. Иванцовым Платоновым, а в конце отпевания пред возглашением «вечной памяти» протопресвитером Сергиевским. При литургии и отпевании присутствовали Московский генерал-губернатор князь В.А. Долгоруков, попечитель учебного округа и его помощник, ректор Университета, городской голова, гласные думы, представители сословий, начальствующие лица различных военных и гражданских учреждений и много частных лиц. Церковь и прилегающие к ней коридоры не могли вместить всех желавших отдать последний долг почившему. После отпевания погребальная процессия направилась в вокзал Ярославской железной дороги. На всем пути ее встречали толпы народа. Венки все сложены были на следовавший за гробом траурный катафалк, наполнившийся ими до верху, гроб же, также как и при выносе в церковь, во весь путь до вокзала несён был на руках. По прибытии к вокзалу, процессию встретили епископ Мисаил, прибывший туда раньше, с шестью протоиереями и священниками, после чего совершена была на площадке пред вокзалом лития. Затем гроб пронесен был через вокзал и поездную платформу и поставлен в траурный, обитый черным сукном, вагон экстренного поезда и окружен венками. В 4 ч. 45 м. поезд тронулся из Москвы и прибыл в Троице-Сергиев Посад в 6 ч. 55 м. Здесь в вокзале погребальный поезд ожидали старший духовник Лавры с 8 иеромонахами и хором певчих и местные жители. Гроб в вокзал внесен был студентами Университета, прибывшими в экстренном поезде; в вокзале совершена была лития. Затем городской голова Посада Амфитеатров, присутствовавший при встрече поезда, от имени Сергиево-Посадской думы выразил вдове А.Ф. Аксаковой «соболезнование в ее грусти, составляющей вместе с тем грусть всех Русских и всех славян», и процессия, сопровождаемая фонарями, тронулась к Троице-Сергиевой Лавре, при приближении к коей встречена была архимандритом Афанасием с братией. В воротах Лавры отслужена была вновь лития и потом гроб внесен в трапезную церковь, где вскоре началась всенощная, которую совершал наместник Лавры архимандрит Леонид. А 1-го февраля после литургии совершено было погребение почившего на лаврском кладбище, около Успенского собора, близ левого угла алтаря. Да, не стало Ивана Сергеевича Аксакова! Тяжела эта потеря для русской журналистики, для русского и славянского мира. Закатилась одна из самых ярких звезд, какие когда-либо блестели на небе русского общественного слова. Разорвалось сердце, которое билось, как горячий ключ из-под земли, билось искренним, высоким, благородным чувством, и это чувство облекалось в красноречивые, полные огня и выразительности, речи. Потеря поистине невознаградимая! Не стало искренно убежденного, глубоко веровавшего представителя славянской мощи и ее будущего, не стало апостола для проповеди за идею национальности, стража русских интересов, русского духа, русской мысли. Не стало защитника правды русской народной мысли, русского народного бытия против всякого рода кривды. Вышел из рядов русских истинно-русский человек, замолк навсегда его голос, и славные реформы последнего царствования потеряли одного из искренних, честных и красноречивых защитников их. Потеряла такого и свобода слова, и свобода совести. Земля русская лишилась своего гражданина. Лишился и Вождь земли русской, Русский Царь, горячо ему преданного и нелицеприятного верноподданного. Не стало Ивана Сергеевича Аксакова, известного не только России и славянству, но и далеко за их пределами, известного по искренности и честности убеждений, по чистоте, неизменности и независимости их, по силе и яркости своих суждений. Не стало того сильного борца за славян, чрез которого так много добра и пользы получило славянство. Великое значение Аксакова сознавалось всей Россией и всеми ее литературными силами. Лишь только разнеслась весть о его смерти, все периодические издания посвятили памяти почившего Аксакова исполненные скорби и глубокого уважения к нему статьи и глубоко прочувствованные отзывы. Так «С. Петербургские Ведомости» говорят: «Не русская литература только, но русское чувство, русское сознание и русская политическая мысль понесли тяжелую, невознаградимую утрату». «Новое время» отзывается: «Не русский талантливый писатель только скончался, но скончался общественный трибун, обладавший даром зажигать сердца; скончался искренний человек, человек высокой честности и правды, никогда не изменявший своему призванию». Journal de St.-Petersbourg говорит: «Скончался великий патриот, человек безусловной честности». В газете «Свет» сказано: «Весть о кончине Аксакова болезненно отзовется в сердце миллиона русских людей. Да соединятся у преждевременной могилы великого и бескорыстного русского патриота все русские сердца и все русские умы и да послужит эта могила символом сердечного единения русских людей на пользу своего могущественного народа». «Киевлянин» говорит: «Не стало одного из лучших сынов России! Ивана Сергеевича Аксакова не стало! Умер благороднейший русский человек — человек, высоко державший русское знамя, своим мощным словом будивший и поддерживавший в нас русские чувства, заставлявший в серьезные годины сильнее биться русские сердца, и постоянно призывавший нашу дорогую Россию — оставаться Русью! Да, одного из лучших русских патриотов и русских деятелей — не стало»! «Современные Известия», указывая отличительную особенность речи И.С. Аксакова — соединение прямоты со смелостью, говорят, что именно в этом отношении утрата русской печати незаменима. «За смелостью», читаем мы в указанной газете, «дела у нас не станет, но за прямотой — постоит. А в прямоте этой вся и сила. В ней только — и честность личного духа, и правда, и доблестная, нелицеприятная отвага гражданина. Найдется ли такой заместитель Аксакова и скоро ли найдется и сможет ли он, если и отыщется — вот в чем тяжелый, грустный, полный сомнения, вопрос. Вот где вся невознаградимость потери — по крайней мере теперь, в эту минуту... Bот где центр тяжести скорби перед угасшей жизнью честного и чистого борца за правду против кривды... И чем выше сознание о необходимости нелицеприятного и чистого голоса чести и правды, тем тяжелее становится понесенная утрата». Эти отзывы всей лучшей периодической печати служат верным отображением отношений всей России и всего славянства к почившему истинно-русскому человеку. Помянем же и мы его добрым словом, и помолимся о упокоении его души! (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 6-й. 15 марта, 1886 г.).
Памяти Ивана Сергеевича Аксакова
22 июня 1878 года Иван Сергеевич вернулся из своего Славянского комитета поздно, в возбужденном состоянии, и записал: "Копье пущено. Речь произнесена". Через несколько дней за эту речь ему прислали выговор от Александра II, отстранение от поста председателя и предписание о ссылке. Место ссылки Иван Сергеевич выбрал имение своячницы - Варварино. Результатом всего этого шума было то, что Павел Третьяков предложил Илье Ефимовичу Репину незамедлительно ехать вслед за Аксаковым в Варварино и написать с него портрет для своей галереи, той галереи, которую мы сейчас называем Третьяковской. В Варварине состоялась встреча Репина с Аксаковым. И вот, - вспоминает Анна Федоровна Аксакова,- ранним утром 10 августа 1878 года раздался звон колокольчиков, в доме началась тревога, подумали: "Какое еще несчастье несет к нам?" Но из остановившейся брички вышел молодой человек и представился Репиным. Сразу началась работа над портретом, который был закончен за три дня. Репину Варварино очень понравилось. Он был от него в таком восторге, что решил на память написать пейзаж, который был исполнен за несколько часов. Ничто не могло остановить работы: ни испортившаяся погода, ни дождь, ни холод. Так появился этюд "Вид села Варварино" 1878 год, он подписан самим И.Е. Репиным. Картина была долгое время личной собственностью Тютчевых и хранилась в одной из усадеб, а в 1944 году передана Третьяковской галерее. Здесь же, в Варварине, после 17-летнего перерыва Аксаков начал писать стихи. Одно из стихотворений этого цикла так и называется "Варварино. Послание Е.Ф. Тютчевой". Как будто вихрем бури злой снесло мой дом - и я изгнанник! Но дружба путь водила мой, и вот я впристани... Я твой Отныне гость и сердцем данник... Реки серебренный излив, Блестящий в мураве зеленой; По зыбким скатом желтых нив Бродящий тени перелив, И рощей сумрак отдаленный… Виднеют сёла... здесь и там Сверкает крест, белеет храм...
Иван Сергеевич Аксаков
Вслед за получением известия в гор. Владимире о кончине доблестного патриота русского И.С. Аксакова, в первый же после того воскресный день, 2-го февраля, отслужена была в Богородицкой, что при Семинарии, нашей церкви панихида по почившем так неожиданно истинно-русском человеке. Высокопреосвященнейший Архиепископ Феогност совершал в тот день Божественную литургию в церкви Владимирского мужского духовного Училища, где, по случаю храмового там праздника, не представлялось удобным служение панихиды. Поэтому Преосвященнейший Владыка перенес это поминовение на сороковой день кончины И.С. — 7-е марта. В этот день, в пятницу, Высокопреосвященнейшим Феогностом, Архиепископом Владимирским и Суздальским совершена была в Крестовой церкви Архиерейского Дома, в сослужении градского духовенства, торжественная панихида по незабвенном для всей России Иване Сергеевиче, 11-го марта, во вторник, в 6 часов вечера в читальной зале библиотеки Братства св. благоверного Великого Князя Александра Невского было исполнено, при многочисленном стечении народа, чтение, посещенное памяти И.С. Аксакова. Это чтение удостоили своим присутствием: Высокопреосвященнейший Феогност, Архиепископ Владимирский и Суздальский и Преосвященный Аркадий , Епископ Муромский, Викарий Владимирской епархии и многие другие лица города. Руководил этим чтением священник Успенского женского монастыря о. Николай Владимирович Покровский, который, вместе с тем, и лично участвовал в чтении: им прочитана была брошюра: «С. и И. Аксаковы». По прочтении о. Николаем этого сочинения, хором певчих Его Высокопреосвященства пето было стихотворение на память святым и равноапостольным Кириллу и Мефодию, первоучителям Славянским: «Славяне! Песнию высокой почтим Апостолов Славян»... и торжественная песнь Россиян: «Колена, Россы, преклоните»... Затем преподаватель Владимирской мужской гимназии Николай Александрович Райский произнес понятную для каждого слушателя и глубоко-прочувствованную речь. По окончании этой речи хором певчих Его Высокопреосвященства пропет был народный гимн: «Боже, Царя храни» и публика, довольная чтением и пением, в 8 часов вечера оставила читальную залу библиотеки Братства. (Владимирские епархиальные ведомости. 1886, № 7)
Речь об Иване Сергеевиче Аксакове (Произнесена в читальной зале библиотеки Братства св. благов. Великого Князя Александра Невского 11 марта 1886 г. Преподавателем Гимназии И.А. Райским.)
Ваше Высокопреосвященство, Ваше Преосвященство, Милостивые Государыни и Государи! В последнее время произошел большой недочет среди деятелей русской науки и русского искусства: научные и литературные деятели сходят один за другим преждевременно в могилу — и «убывает силы у русской земли!» Так 5 лет тому назад не стало вдохновенного певца людских страданий, с чисто христианской любовью плакавшего над «униженными и оскорбленными» — Достоевского; спустя 3 года после того не стало Тургенева, могучего чародея слова, который своей глубоко поэтической душой не только умел проникнуть в сокровенные изгибы человеческого сердца, но который понял всю красоту и величие русской природы и подслушал ее таинственный, дивный лепет! За поэтами сошли в могилу и деятели науки: в их среде также большой недочет, особенно среди бытописателей родной старины, родного прошлого. Нет yж более Соловьёва, первого русского историка, поставившего изучение родной истории на научную почву и высоту; нет более Костомарова, нет также и Макария московского, маститого повествователя о былом русской церкви и деятельности ее представителей! Словом, по выражению поэта, «смерть жатву жизни косит, косит и каждый день, и каждый час», при чем она не обращает внимания ни на красоту, ни на могущество, ни на богатство. Она не смотрит, насколько для оставшихся в живых была дорога та или другая ее жертва, насколько эта жертва своими делами или своим словом была полезна семье, обществу, государству. И вот к прежним ее жертвам прибавилась новая: 27 января нынешнего года в Москве скончался известный литературный и общественный деятель — издатель «Руси» И.С. Аксаков на 62-м году своей жизни. Значение И.С. как для русского народа, так равно и для родственных нам славянских племен было настолько велико, что смерть его вызвала не одну слезу искреннего участия у истинных сынов отечества. Сам Государь Император, едва только узнал об его кончине, тотчас же прислал вдове покойного телеграмму с выражением своего искреннего участия к постигшему ее горю. Что же сделал Аксаков в течение своей жизни для России? Чем он выдавался из среды других людей нашего обширного отечества настолько, что стал известен не только у нас, но и в других землях и странах? Вот вопросы, которые составят предмет моего чтения. Я хочу обрисовать привлекательную личность покойного и вспомнить с благоговением его труды и характер его деятельности — это, по моему мнению, лучшее, чем можно почтить память достойного человека. И. С. родился 26 сентября 1823 года в Оренбургской губернии. Воспитывался он в Училище Правоведения. По окончании курса, он определился в 1842 г. на службу в Московский Сенат. В 1848 г. Аксаков перешел на службу по Министерству Внутренних Дел. Эта перемена службы дала возможность Аксакову более познакомиться с русским народом, так как, исполняя поручения начальства, он должен был вступать в непосредственное общение с простым людом. Так в 1848 году он был отправлен в Бессарабию по некоторым раскольническим делам, а в 1849 году был в Ярославле для обсуждения вопроса об единоверии. В 1850 году Аксаков вышел в отставку и начал заниматься литературой. 1853 и 1854 гг. он провел в Малороссии с целью изучить и описать торговлю на украинских ярмарках. В 1855 году, когда наступила тяжелая для России Крымская Кампания, Аксаков, горя любовью к отечеству, поступил добровольцем в Серпуховскую дружину. По заключении мира в 1856 г. Аксаков воротился в Москву и снова принял деятельное участие в литературе. Желая подробнее познакомиться с родственными нам славянами, И. С. предпринимает путешествие по славянским землям. Возвратившись оттуда, он посвящает себя всецело литературе и принимает живое участие в Московском Славянском Благотворительном Комитете. — С этого времени имя Аксакова становится известным не только в России, но и за границей — в особенности в славянских землях. С этого времени И.С. твердо и неуклонно идет к одной цели, осуществление которой он поставил задачей своей жизни: выяснить русскому народу его собственные силы, сплотить его под знаменем народности, пробудить в нем братское общение и любовь к другим славянам, к которым судьба была менее благосклонна, заставив их влачить цепи рабства — с одной стороны, а с другой — этих несчастных наших братьев познакомить с Россией, вызвать и укрепить в них упование на силу и помощь русского народа. Видеть все славянство единым и дружно стремящимся на пути к нравственному совершенствованию под несокрушимым знаменем православия — вот конечная цель стремлений Аксакова. Осуществление этой задачи Аксаков посвящает все свои силы и как литературный деятель, издавая целый ряд журналов, и как Председатель Московского Славянского Благотворительного Комитета, оказывая материальную и нравственную поддержку славянам особенно во время последней Русско- Турецкой войны. Деятельность Аксакова в этом отношении была очень плодотворна, так как он подготовился как нельзя лучше к ней и так как всегда шел прямым путем к достижению своей цели. С именем покойного мы привыкли соединять мысль о таком писателе, у которого никогда слово не расходилось с делом, который всегда являл из себя истинно-русского человека со всеми хорошими сторонами его природы и ума, который весь был проникнут чисто русскими стремлениями. Он был славянофил но не такой узкий славянофил, как многие ревнители старины, которым казалось одинаково хорошим все старое и чисто-русское — будь-то даже нравственная грязь — но истинный славянофил, возлюбивший Русь всей своей душой и желавший видеть ее во всем величии первой славянской державы. Поэтому он никогда не скрывал от себя и от других недостатков настоящего и прошлого и ревностно старался об их искоренении. И жизнь в семействе отца, и первоначальное образование, и близкое знакомство с русским народом — все это вместе сделало из Аксакова нapoдника в истинном, благородном значении этого слова. Отец его Сергей Тимофеевич Аксаков был в свое время выдающимся русским писателем. Всякий, кто интересуется русским просвещением и русской литературой, вероятно, читал его «Семейную Хронику» и «Детские годы Багрова внука» — произведения, полные гомеровской простоты и красоты, дышащие любовью к русской природе и русскому человеку. Безыскусно рассказана в этих произведениях жизнь захолустного русского помещика Степана Михайловича со всеми ее мрачными и светлыми сторонами. Русский помещик вышел из под пера автора богатырем каким-то, обладающим крепкой физической силой и чисто русским складом ума — того ума, который часто, не размышляя долго, схватывает на лету много такого, до чего люди более образованные не додумаются даже после долгих размышлений. И такой русский человек люб нам настолько же, насколько он был люб самому автору: мощь его духа дает читателям веру в мощь русского человека вообще. Такую веру в силы русского народа и надежду на его лучшее будущее, полное чести и правды, отец сумел передать и своему сыну. Отчасти домашняя обстановка, отчасти обаятельная личность отца, а отчасти и разговоры, которые велись в присутствии молодого Ивана Сергеевича — все это вместе с ранних пор заставило его заметить в русском человеке лучшие стороны его духовной природы и верить в них всей силой своей души — верить свято, не изменяя ни на минуту этой вере до конца своей жизни. Такое доброе начало, заложенное в душе молодого Аксакова его отцом с течением времени все более и более усиливалось, так что впоследствии И. С. стал самым искренним русским патриотом,— патриотом разумным, который старался и словом и делом вести русский народ к самосознанию, исправить условия русской жизни и вдохнуть в душу своих современников любовь к народности, религии, чести и правде, идеальный русский человек, которого нарисовала Ивану Сергеевичу его фантазия, должен быть весь проникнут правдой: у него не должно быть разлада между словом и делом, между мыслью и ее осуществленьем, Русская сила не нуждаемся в изгибах дипломатии; русский народ не побоится сказать прямо и самому себе, и другим, что дурно, что хорошо. В этом заключается его главная сила — нравственная. Такой силой обладал более всех сам Аксаков. Как писатель он знал хорошо значение слова. Он знал, что «слова писателя суть его дела», а потому не дозволил себе ни разу в продолжение всей своей долголетней литературной деятельности сказать ни кое-либо гнилое слово, которое шло бы в разрез с его убеждениями. «В этом заключалась главная сила Аксакова, как писателя». Влияние на И.С. его отца видно и в этом. Известно, что детские впечатления вceго сильнее, - а в детстве, в доме своего отца, Аксаков видел постоянное проявление этой чисто русской народной черты — прямоты в словах и делах. Поэтому еще в первых своих произведениях Аксаков более всего восстает против красивых фраз, не переходящих в хорошее дело. Юношеская дума писателя такого несоответствия между словом и делом! И всех тщеславных обольщений Мятеж корыстный усмирив, Да будет свят тебе призыв Одних лишь строгих побуждений! Чтоб трезвым мужеством дыша, Ты не: робел судьбы бесславной. Чтоб тел ты честно в бой неравный, — Чтоб ненавидела душа При бодрых силах сон обидный, С неправедной мира мир постыдный Постыдства лжи и суете. Да! За словом должно непосредственно следовать дело — иначе не для чего тратить даром слова. В делах же не надо быть робким, ибо коренная также черта русского человека — ничего не бояться, и идти прямой дорогой. Малодушные и лукавые одинаково противны русской душе, — противны они и душе писателя. Смотри! (пишет он в другом стихотворении) Толпа людей нахмурившись стоит: Какой печальный взор! Какой здоровый вид! Каким страданием томяся неизвестным, С душой мечтательной и телом полновесным. Они речь умную, но праздную ведут: О жизни мудрствуют, но жизнью не живут, И тратят свой досуг лениво и бесплодно, Всему сочувствовать умея благородно! Ужели семя их добра не принесет? Досада тайная под час меня берет, И хочется мне им, взамен досужей скуки, Дать заступ и соху, топор железный в руки, И толки прекратя об участи людской, Работников из них составить полк лихой! Вот чего требовал Аксаков от истинных сынов России - прежде дел, а потом уже слов, но не пустого красноречия! Вот идеал русского человека: «прямота души, неустрашимость и работа». Такой идеал, составился в уме Аксакова, когда ему не было еще 25-ти лет, и тем не менее он до конца своей жизни остался верным своему идеалу. В жизни своей Аксаков ни разу не покривил душой, ни разу не сказал пустого, бесцельного слова. В этом была главная сила его, как писателя. Какой силой, каким убеждением была полна его речь, когда он замечал, что в жизни русской отдалялись от этой народной черты. Таков был Аксаков, как человек и как писатель. Теперь посмотрим, разрешению каких вопросов честная, правдивая речь Аксакова, что составляло предмет его дум и дела? Ко времени вступления И.С. на поприще литературной деятельности в России не было вполне национального сознания: русский народ не знал хорошо себя, не понимал своего назначения и своих сил. Громкий победами век Екатерины и победоносная эпоха 12-го года укрепили в русских веру только в их физическую силу и веру в Провидение, но не вызвали в них пробуждение самопознания и народной гордости, на недостаток которой еще так сильно жаловался Карамзин. Русский образованный человек того времени думал по прежнему, что можно жить только чужим умом, следуя рабски тому, что скажет Европа. Самобытности в мысли научных исследованиях и политике было еще очень мало; национальность начала проявляться пока только в литературе благодаря гению Пушкина. Таким образом в начале XIX столетия не было еще ни самобытного просвещения, ни национального самопознания. Причина этого вполне понятна. Петр Великий, сблизив Россию с Европой, пересадив искусственно с Запада на наш негостеприимный север европейскую науку и просвещение, заставил русских видеть все свое спасение в Европе, а на свои силы не надеяться — в особенности в области ума. Вследствие этого в течение всего XVIII столетия мы замечаем какую-то беспомощность русского ума. Без всякой критики заимствуют наши высшие классы все из Европы — и форму одежды, и блеск обстановки, и нравы, и обычаи, и убеждения. Все, что делается в Европе, хорошо, все, что происходит в России, дурно! Россия — страна варварская, думали в Европе, и мы русские, веря им на-слово, отвращались от всего национального. Дело дошло даже до того, что некоторые представители русской молодежи, побывав раз в Париже, стали считать большим несчастием для себя то обстоятельство, что они родились в России. «Мое тело родилось в России, дух же принадлежит короне Французской», говорит с гордостью один из таких умников (Бригадир Фон-Визина). Таким образом среди нашего дворянства было под час полное отвращение от всего русского. Следовательно о самопознании здесь не могло быть и речи. Так было в XVIII веке. Интеллигентное общество времени Александра Благословенного также обращает постоянно свой взор на Европу. Громкие завоевания ума в области науки, сделанные в Западной Европе, и высокое состояние искусства действовали на него обаятельно. Очарованные высоким просвещением Запада, наши образованные люди не находили ни нужды, ни времени заглянуть в сердце России и познать силу и дарования русского народа. Словом почти до половины XIX столетия в интеллигентном обществе господствовало стремление подчинить русскую жизнь и русские ум жизни и уму Западной Европы, — а народного самопознания и народной гордости не было вовсе. С другой стороны в классах необразованных — купечестве, мещанстве и крестьянстве — резкой чертой отмечалось стремление, во имя любви к родине и православию, сберечь все старое, не принимая во внимание, насколько это старое было хорошо. Стремление этих классов удержать некоторые обряды в Богослужении (хождение посолонь, сугубое аллилуия и т. под.) и крепко держаться выработанных веками рамок семейной и общественной жизни с ее грубостью и невежеством лишь вследствие того, что так жили деды и отцы, также было далеко от истинного самопознания. Таким образом в течение всего ХѴIII в. и первой половине XIX в. замечаются в нашем обществе два стремления, одинаково далекие от самопознания. Одно из них получило впоследствии название «западничества», а другое перешло в раскол, как религиозный, так и общественный. Знания же «тех даров, духовных и материальных, которые составляют отличительные свойства народа, придают ему нравственный характер и обособляют его от других народов, как отдельную духовную личность (речь прот. Лебедева) — на святой Руси не существовало. Только в 50-х годах XIX столетия группа честных деятелей, получивших впоследствии прозвание славянофилов, задалась целью определить духовную физиономию русского народа и водворить в обществе стремление к самопознанию. В главе этих честных работников на ниве народной стоял И.С. Неустанно и твердо шел он к этой цели, встречая часто, вместо сочувствия и поддержки, равнодушие и препятствия со стороны образованного общества, гордившегося своим чужеземным знанием, образованием и обычаями. Вот главная заслуга Аксакова, как писателя. В последние десять лет И С. (говоря его словами) «один поддерживал огонь на том светильнике, который был зажжен его предшественниками» — и оставил его ярко горящим... Будем надеяться, что он не погаснет с смертью Аксакова; «отныне вся Россия будет блюсти его на этом светильнике, и он будет возгораться все ярче и ярче, и свет от него воссияет венцом славы на приснопамятных подвижниках русской мысли» (слова Самарина). Наряду с служением идее народности и самопознания шло у Аксакова и славных его сподвижников — славянофилов служение другой идее — «единению всего славянского мира», — единению не столько политическому, сколько нравственному. Служение этой идее прошло также не бесследным: славянский мир теперь уже заметно для всех стремится к осуществлению этого единения. Хотя движения в России в пользу славян были еще до начала деятельности славянофилов, но эти движения имели совершенно другой характер благодаря тому, что русские, мало зная самих себя, мало знали и славян. Войны России с Турцией при Екатерин II, Александре I и Николае I имели целью главным образом сломить могущество Турции и защитить интересы православия. Все заботы нашего правительства сводились исключительно к старанию освободить крест из под власти луны. Поэтому, в глазах русских, не было существенной разницы между греками и славянами, населяющими Балканский полуостров: — и те, и другие были православные, следовательно, помогать надо было тем и другим. Словом, почти до последнего времени Русским не доставало еще ясного сознания, насколько близки им по своему происхождению славяне; у них еще не высказывалась искренняя братская любовь к последним, такая братская любовь, которая заставляла бы их жертвовать своей жизнью для блага беспомощных братьев, как это было в последнюю Русско-Турецкую войну, когда деятельность славянофилов и Аксакова принесла уже заметные результаты. — И вот объединить славян нравственно, соединить их союзом братской любви — все это составляло задачу славянофилов вообще и И.С. — в частности. В воображении его постоянно носился образ того светлого будущего, когда все славяне объединятся, притом не так, чтобы «славянские ручьи слилися в Русском море», как думал Пушкин, но так, чтобы каждый из этих ручьев тек свободной струей. Вот краткое резюме всех статей Аксакова по славянскому вопросу, изложенное протоиереем Иванцовым —Платоновым в надгробном слове. «Не забывайте, русские, что около вас живут родные вам славянские племена, не имеющие такой силы и самостоятельности, какими пользуетесь вы, и постоянно подвергающиеся гнету и искушениям со стороны других чуждых народностей. Не оставляйте их, помогайте им, не уступайте их никакому чуждому влиянию, старайтесь — сколь возможно — сплотить их с собою. В этом ваш исторический завет, ваше призвание, крепкий залог вашего будущего». В таком учении Аксакова нет узкого эгоизма дипломатии, которая, правда, иногда выказывает любовь к кому либо, но только при таких условиях, когда из этой любви она может извлечь для себя пользу; это настоящая русская народная любовь к слабым и угнетенным, которая часто, на глазах всех, проявляется у темного крестьянского люда; это та любовь, которая заставляет в человеке, сделавшем какое-либо преступление, видеть не злодея, а несчастного, «болезнаго» и сострадать ему, что он не устоял на высоте своего человеческого достоинства, а пал, искушаемый своим врагом — страстями! Словом и в таком учении о славянском единении Аксаков остается настоящим русским человеком с коренными чертами его характера и души — стремлением к правде и состраданием. Такое учение Аксакова не только глубоко запало в душу русских, как показала это последняя Русско-Турецкая война; оно нашло отзвук и в сердцах наших братьев славян. Только в лице Аксакова последние познали настоящую Россию. Веря ему, они верили и русскому народу. Пробуждение национального сознания и движения в славянских землях — южных и западных — черпало отчасти силу в словах Аксакова, тем более, что славяне ясно видели, что его учение не было только красивым словом, но шло рука об руку с делом. Славянский Благотворительный Комитет, председателем которого был И.С., постоянно оказывал материальную поддержку нуждающимся славянам: он доставлял средства для лиц, воспитывавшихся в русских университетах; он же доставлял обильную помощь южным славянам в бедственный для них годины войн с Турцией. Мы не имеем под руками сведений о сумме денежного вспомоществования славянам во время последней войны, — но знаем, что эти вспомоществования достигли огромной суммы. Насколько ценили славяне деятельность И. С. можно судить из речи Черногорского воеводы Пеко Павловича, которой мы и закончим наше чтение. «В лице И.С. Аксакова», - говорил над его гробом славный воевода, «собратья славяне, сербы, болгары, черногорцы, познавали и изучали русских. Честность и искренность И.С. Аксакова, с которым все южные славяне сблизились уже давно, дала им уразуметь, как велик, как честен, как искренен русский народ. Если-бы таких людей, как Аксаков, было более, то дело славянское давно было бы окончено с успехом. Но все-таки семя, брошенное покойным, не пропадет бесплодно». Вечная же память тебе, доблестный сын России, друг человечества, проповедник правды и чести! Верим и мы и надеемся твердо, что жатва, вырастая из семени, посеянного тобой, будет велика и обильна, как велик и обилен русский народ! Ты верил, что русскому народу одному предстоит великая и светлая будущность – верим и мы, и в светлом образе твоем находим постоянную поддержку этой вере! Веря же и надеясь, будем сами стремиться идти тою же дорогой, которой шел ты, — дорогой правды и чести, работы и труда, и любви к ближнему! (Владимирские епархиальные ведомости. 1886, № 8).
Память Сергея Тимофеевича Аксакова
Литературно-вокально-музыкальный вечер в Муромском духовном училище в память С.Т. Аксакова и А.В. Кольцова. 1 ноября 1909 года в Муромском духовном училище состоялся литературно-вокально-музыкальный вечер в память знаменитых наших писателей, любимцев учащегося юношества, С.Т. Аксакова и А.В. Кольцова. Три недели ученики училища свободное от учебных занятий время и праздничные дни употребляли на заучивание указанных им отрывков из сочинений Аксакова и стихотворений Кольцова. Желающих записаться в число исполнителей программы вечера было так много, что преподавателю А.И. Сокольскому приходилось делать выбор между ними. Выработанная программа вечера просмотрена была и одобрена Преосвященным Евгением, Епископом Муромским. Исполнителями программы были ученики училища, кроме двух номеров, которые исполнены г. Помощником Смотрителя и надзирателями. Программа состояла из двух отделений; каждому предшествовала речь, посвященная памяти писателя. Начало вечера было назначено в 6 часов. К этому времени в комнате, назначенной для собрания, — собрались все ученики училища, ученицы старшего отделения Троицкой церк.-пр. школы с своими учительницами, преподаватели училища и многие из градского духовенства с семействами, собралось много сторонних посетителей, преимущественно учащиеся реального училища и женских гимназии и прогимназии. В 6 час. 15 мин. прибыли Преосвященный Владыка и Попечитель училища Н.В. Зворыкин. Вечер открыт был гимном „Боже, Царя храни", исполненным хором учеников. Затем Помощник Смотрителя Н.П. Травчетов прочитал речь, посвященную памяти С.Т. Аксакова. Хор учеников прекрасно исполнил несколько песен, а между ними были прочитаны отрывки из воспоминаний Аксакова. После 13-го № программы сделан антракт на полчаса. Владыке и почетным гостям в квартире г. Смотрителя училища предложен чай. От Владыки и от многих посетителей поступили в пользу учеников пожертвования, собрано около 25 рублей. Второе отделение открылось речью учителя училища А.И. Сокольского, посвященною памяти А.В. Кольцова. Ученики продекламировали ряд стихотворений Кольцова, а хор прекрасно исполнил несколько песен. Вечер закончился гимном „Боже, Царя храни", который исполнили все присутствующие. Владыка высказал искреннюю благодарность как исполнителям программы, так и руководителям — г. Смотрителю училища, г. Помощнику Смотрителя, учителям русского языка А.И. Сокольскому и пения Ф.А. Перлову, не пожалевшим своего немногого свободного времени на подготовку учеников к предстоящему вечеру. В 9 час. 15 м. Владыка и все гости оставили училище, унося приятное впечатление от проведенного в среде юной молодежи вечера. Свящ. Л. Белоцветов. (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 47-й. 1909 г.).
Владимирская губерния Владимирские Писатели и Поэты Владимирская энциклопедия
