Пятидесятилетие со дня смерти А.С. Пушкина (1887 год)
Пятидесятилетие со дня смерти А.С. Пушкина (1887 год)
29-го января 1887 года минуло ровно пятьдесят лет с тех пор, как Россия потеряла своего величайшего поэта Пушкина.
Вспоминая кончину Александра Сергеевича Пушкина, уместно сказать несколько слов и о его значении для русского народа.
Поэт — «ехо», по определению Пушкина, — и он действительно в своей творческой деятельности отозвался на все явления русского мира; он был, по выражению современного нам писателя,
Гений, все любивший,
Все в самом себе вместивший.
Другой поэт нашего времени ставит его еще выше, приветствуя в нем предтечу
Тех чудес, что, может быть,
Нам в разцвете нашем полном
Суждено еще явить.
Гоголь сказал про Пушкина, что это было «чрезвычайное явление русского духа». «Прибавляю от себя: и пророческое», выразился Достоевский в своей речи на торжестве открытия ему памятника.
Полнее и ярче обрисовал Пушкина наш известный проповедник о. Иванцов —Платонов в своей глубоко прочувствованной речи, сказанной на панихиде 29 января.
«Все высокое, светлое, гениальное в деятельности человеческой», сказал он, «в какой бы области жизни оно ни проявилось, особенно в такой высокой области, как область науки и искусства, может и должно вызывать наше сочувствие, уважение, любовь и благодарность, — но прежде всего по тому, что это дар Божий, свыше подаваемый от Отца светов — великий дар, великая сила, ниспосылаемая на землю для возбуждения между людьми высших небесных стремлений, для распространения по земле высших идеалов истины, добра, любви, святости, мира, чистого духовного наслаждения. А.С. Пушкин между русскими писателями, и вообще между русскими людьми, является человеком наиболее наделенным высшими небесными дарами. Это по истине был певец, посланный на землю для чистого вдохновения, для звуков сладких и молитв, посланный раскрывать пред людьми истину тайн Божиих, заключенных в природе жизни, и глаголами Божиими жечь сердца людей. ... В душе поэта хранится неистощаемый родник той горячей и честной любви, ради которой многое прощается увлекающемуся и заблуждающемуся. Не говоря уже о горячей любви к своим ближайшим семейным, он с беззаветною преданностью любил, как редкие любят, своих друзей и товарищей, — искренно, без всякой зависти и превозношения, любил новых выступающих на одно с ним поприще общественного служения талантливых деятелей, — горячо любил свой народ, любил его великих и славных деятелей, любил все высокое, честное и славное в стародавних преданиях и современном обыденном быте народа, наконец горячо любил и необыкновенно глубоко понимал самую природу, как высокое, частое, хотя и не для многих понятное, откровение Божией мудрости и любви».
Долго поэзия Пушкина, проникнутая искренним глубоким чувством любви к человеку и родине, не потеряет своего воспитательного значения для русского народа. Русское общество все более и более проникается мыслию, что наша жизнь тесно связана с поэзией Пушкина, что поэзия его есть воплощение тех высоких идеалов, которые никогда не умирают в человечестве. И вправе был сказать наш современный поэт, что —
Вся ширь безбрежная России
Вся ширь безбрежная России
Его поэзией святой,
Как всеобемлющей волной
Могучей, нравственной стихии,
Живет и дышет и горит;
С ней торжествует, с ней страдает,
Ея волнением кипит,
Ея идеи сторожит
И ими душу обновляет.
Поэт наш еще при жизни, с гордым сознанием своего высокого призвания и значения для России, так пророчествовал о себе:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык:
И гордый внук славян и финн — и ныне дикой
Тунгус и друг степей — калмык!
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрыя я лирой пробуждал;
Что в мой жестокий век возславил я свободу —
И милость к падшим призывал!
Не менее замечательна и внешняя форма поэтических произведений Пушкина — его стих и язык:
Он слова русского — гранит...
Родной язык тебе обязан
Богатством речи, простотой,
Он и теперь с тобою связан
Как с доброй матерью родной...
Действительно, Пушкин первый из русских писателей заговорил легкой, гармоничной, но звучной речью; он первый показал нам все разнообразие и богатство, музыкальность и силу русского языка; он первый наглядно доказал образованному обществу, что наш родной язык не беднее и не грубее французского, которым оно так много увлекалось в первой четверти настоящего столетия.
Вот какого драгоценного для России поэта поразила преступная рука иностранца назад тому пятьдесят лет! Скоро ли дождемся мы и услышим такого же певца, рожденного для звуков сладких и молитв?.. На этот вопрос один ответ: гении рождаются веками.
Грустно и больно припоминать обстоятельства несчастной смерти А.С. Пушкина... Человек серьезный может находить некоторое утешение среди этих грустных воспоминаний в том, что поэт наш, при некоторых своих слабостях и увлечениях, всегда оставался по натуре добрым и благородным человеком, что он не коснел в своих заблуждениях, но искренно и простодушно сознавался и раскаивался в них, что он с истинным благоговением относился к своему высокому призванию, и глубоко хранил в душе высокие и чистые идеалы, — что всегда оставался чутким и внимательным к внушениям «божественных глаголов». В самой кончине его жизни, нас может утешать по крайней мере то, что в последних своих минутах это была добрая, христианская кончина.
В. Б-н.
Поминовение А.С. Пушкина в С-Петербурге
29 января, в день пятидесятилетия смерти Пушкина, Петербург молился за упокой души великого поэта. Панихиды начались с утра. В 9 ч. в двух городских школах имени Пушкина, отслужены были панихиды в присутствии заведующих школами гг. Стасюлевича и Ратькова-Рожнова. Просты и трогательны были эти панихиды — священник, дьячок и группа детей. Полсотни детских головок внимательно слушают и крестятся при печальном поминовении усопшего Александра. Кстати памятник Пушкина в сквере, на улице его имени, был украшен цветами и венками, вокруг расчищена площадка, из разноцветного песка насыпана вокруг него звезда, гирлянды из живой зелени с искусственными цветами обхватывают венки на каждой стороне памятника: просто и красиво. Кроме этого убранства от города, на решетке висит венок от студентов медиков. Венок дубовый металлический, украшен большими траурными лентами.
В 10 часов утра в церквах начались богослужения. В церкви университета протоиерей Рождественский совершил панихиду в присутствии всех профессоров университета с ректором во главе.
Перед началом панихиды о. Рождественский обратился с простым, теплым словом, посвященным светлой памяти усопшего раба Божьего Александра. В этом безыскусственном сердечном слове почтенный священнослужитель очертил нравственную сторону поэзии Пушкина и те религиозные чувства его, которые направили поэта на его перерождение и новый путь сознательного служения поэзии. Закончил о. Рождественский обращением к внутреннему долгу, всех призывающему к благоговейной памяти поэта и молитве. При тихом пении «вечная память», все присутствующие, как один человек, опустились на колена. По окончании панихиды доцент Незеленов в большом актовом зале прочел речь о значении поэзии Пушкина. Благодаря гению Пушкина, сказал он, русская литература вступила в тот период своего развития, который обратил ее в достояние не одной России. Г. Незеленов закончил свою речь краткой характеристикой светлой личности поэта, как человека стоявшего выше своих современников, человека, «с кроткою человечностью чувства, честно и свято выполнившаго свое призвание». Речь г. Незеленова была покрыта рукоплесканиями, долго не умолкавшими.
В придворной церкви конюшенного ведомства заупокойные службы утром совершены были причтом церкви по инициативе сына великого поэта, свиты Его Величества генерал-майора А.А. Пушкина. Молящиеся были по преимуществу из светского общества.
В Казанском соборе была совершена торжественная соборная литургия и после нее панихида. Обедню пели казанские певчие; на панихиду пришел хор русской оперы. Это была действительно достойная русской печали панихида. Все в ней соответствовало и величию памяти покойного, и скорбящему духу молящихся; и благочиние священнодействия и превосходное, трогательное пение великолепного хора, и даже чтение псаломщика. Когда запели «Со святыми упокой», полные гнетущей скорби мотивы этой песни, художественно переданные хором, из многих глаз исторгли слезы, склонились колена и головы, и вся церковь слилась в единомыслии, к молитве…
На панихиде в массе народа можно было видеть многих писателей. Комитет литературного фонда, с его председателем П.С. Таганцевым во главе, в полном составе стоял на предъалтарном возвышении. Тут же был городской голова В. И. Лихачев при знаках своего достоинства, некоторые гласные думы, комендант Петропавловской крепости генерал Ганецкий и другие лица из высокого административного мира.
В два часа дня, во время кончины покойного поэта, совершена была панихида в церкви придворного конюшенного ведомства, где было отпевание Пушкина. Церковь наполнена была интеллигентной публикой. Много было из тех, кто присутствовал и в Казанском соборе. Среди литераторов здесь был и И.А. Гончаров. Трогательна была минута, когда певчие запели «Со святыми упокой» и священник, а затем и вся церковь опустились на колени. И здесь очень хорошо пел хор конюшенной церкви.
В Императорском Александровском лицее, в месте воспитания Пушкина, память его была почтена заупокойным служением в лицейской церкви и торжественным актом.
Панихида назначена была ровно в час пополудни. К этому времени в лицей собралось до пятидесяти человек бывших воспитанников лицея. Кроме того, в лицей прибыли попечитель лицея И. Дурново, член Государственного Совета Стояновский, представитель Училища правоведения академик Сухомлинов, бывший инспектор лицея барон Штейнгель и несколько дам из семьи Пушкина. Теперешние лицеисты, воспитатели и профессора были также все на лицо. Маленькая лицейская церковь была переполнена.
Благоговейно выслушав панихиду и преклонив колена за упокой души «раба Божия Александра», все присутствующие спустились во второй этаж лицейского здания (церковь помещается в третьем) и заняли заранее приготовленные места в большой актовой зале Лицея: вышедшие воспитанники впереди, настоящие — позади; в первом ряду поместились дамы, начальство и лекторы.
Первую речь сказал академик Я.К. Грот — «О лицейских стихотворениях Пушкина». Это была целая лекция, мастерски изложенная и полная интереса.
После Я.К. Грота говорил И.Н. Жданов на тему «О значении Пушкина в истории русской литературы». Лектор охарактеризовал Пушкина «художником миротворцем»», придав его деятельности значение по преимуществу примирительное, соединяющее, творческое. Пушкин представляется лектору подающим одну руку Жуковскому, Державину и Карамзину, а другую — Лермонтову, Гоголю и Кольцову.
Третья речь была произнесена В.П. Гаевским «о влиянии Лицея на творчество Пушкина» и изобиловала ценными и в значительной мере еще неизвестными биографическими сведениями. Лектор указал затем на влияние поэта Батюшкова на лицейские произведения Пушкина и даже на многие из его последующих произведений — влияние недостаточно еще оцененное и исследованное. Пушкин познакомился с Батюшковым, как и почти со всеми тогдашними корифеями русской поэзии, с князем Вяземским, Дмитриевым, еще в стенах Лицея. «Лицею, сказал В.П. Гаевский в заключение своего слова, принадлежат первые и последние вдохновения великого Пушкина. После стихотворения «19 октября», написанного в конце 1836 года, Пушкин уже ничего не творил».
Все эти речи, довольно пространные, были сопровождаемы громкими рукоплесканиями. Таких же оваций удостоилось и стихотворение, декламированное В.Р. Зотовым «Памяти Лицейского поэта».
В петербургских гимназиях, реальных училищах и во всех женских учебных заведениях были отслужены панихиды или в домовых церквах, или в актовых залах. По окончании панихид во многих учебных заведениях состоялись литературные чтения, были произнесены речи о значении Пушкина и его произведений. Читались его стихотворения преподавателями и учащимися. Читались стихи на смерть поэта, написанные Полонским, Плещеевым и другими. И в окрестностях Петербурга во всех учебных заведениях также чествовалась память великого поэта. Так в царскосельской женской гимназии была отслужена торжественно панихида. На высших женских курсах панихида состоялась в 2 часа в актовом зале после лекций; затем в большой аудитории, где, на кафедре, в группе цветов и растений стоял бюст Пушкина, профессор О.Ф. Миллер произнес речь, в которую включил и стихотворения, посвященные смерти поэта, его современниками Лермонтовым и Тютчевым, а в заключение своей речи оратор прочитал только что полученное им стихотворение на 50-ти-летиюю память Пушкина, написанное одним мастеровым, отличающееся своей теплотой и сердечностью. Это стихотворение, выходящее из среды народа, прямо показывает, что и грамотный народ наш понимает и любит поэта. Профессор этот самый факт выставил в опровержение того распространившегося одно время ложного мнения, по которому Пушкин будто-бы презрительно относился к черни и народ не любил его. Напротив, Пушкин всегда любил народ; он считал его «золотом в грязи».
Дирекция Императорских театров служила панихиду по Пушкине в церкви своего театрального училища. Присутствовали: директор г. Всеволожский, г. Погожев и другие лица из администрации театров, воспитанники и воспитанницы училища с своими учителями. Из артистов были г-жи Стрепетова, Абаринова, И. Сабурова и г. Леонидов.
Панихида на предполагаемом месте дуэли, на Черной речке по дороге в Коломяги собрала множество народа. На поле, покрытом снегом поставлен был помост, который однако не мог вместить всех собравшихся, и многим пришлось стоять в снегу. Тут была вся петербургская уездная земская управа с своим председателем А. Горчаковым во главе, директор Александровского лицея г. Гартман с старшими воспитанниками лицея и многие из наших писателей и журналистов. Собралось всего более 1 000 человек. Панихиду служили законоучители из окрестных школ земства, а пели три хора — исакиевских певчих, новодеревенской церкви и женский хор из парголовской земской школы. Три хора певцов в сумерках, под открытым небом, среди снежного поля и многолюдной толпы оглашали воздух звуками печальных молитв, на месте, где 50 лет тому назад пал жертвой людской пустоты и низости великий поэт. Выло что-то трогательное в этом и знаменательное.
Когда окончилась панихида, г. Ольхин, от имени земства обратился к сыну поэта А.А. Пушкину и заявил, что производятся самые тщательные исследования, с целью точно определить место, где был смертельно ранен поэт, — и тогда земство предполагает войти с ходатайством об отчуждении этого места и об открытии подписки на постановку здесь памятника.
Смерть А.С. Пушкина
Александр Сергеевич Пушкин женился в 1831 году на Наталье Николаевне Гончаровой, которая по общему отзыву современников была красавица. С одной стороны самая красота Пушкиной, а с другой — тогдашнее женское воспитание влекли ее от семейного очага к светским удовольствиям, в то блиставшее нравственной пустотой общество, в котором она как до замужества, так и после брака имела большой успех.
Ради удовольствий и выездов жены, Пушкину пришлось завести в Петербурге множество светских знакомств и связей. Принадлежа к древнему дворянскому роду, Пушкин считал себя ровным со всеми титулованными и нетитулованными аристократами. Но последние вовсе не хотели признавать своей ровней человека не богатого, не чиновного без знатных связей; им дела не было до того, что Пушкин был славою нашей литературы и гордостью народа. Аристократическое общество Петербурга смотрело на Пушкина свысока, пренебрегало им, как потомком захудалого рода, а что всего важнее — оскорбляло в нем нравственного, высокоразвитого человека и гениального поэта. В глазах высшего петербургского круга Пушкин представлялся человеком скомпрометированным, опасным либералом, беспокойным публицистом; так же относились к нему и высшие правительственные агенты, не смотря на благосклонное покровительство Пушкину самого Государя.
Постоянно оскорбляемый в разных мелочах, а еще более в своих основных взглядах и убеждениях, Пушкин не только не заискивал в высшем петербургском свете, не только держал себя в нем совершенно самостоятельно, но всячески давал отпор окружавшему его недоброжелательству и чванству, рассыпая направо и налево меткие эпиграммы и насмешки, нисколько в то же время не отступая перед великими задачами поэта, историка и публициста. Самостоятельное, полное сознания собственного достоинства, нередко насмешливое отношение Пушкина к окружавшей его светской суете и мелочной злобе более и более подстрекало против него врагов, которые нашли наконец верное, как оказалось, средство отмстить Пушкину за его нравственное превосходство: они пустили в ход клевету и сплетни, направив их против семейной жизни Пушкина, и довели свою месть до ужасной катастрофы.
Между светскими знакомыми Пушкиных был некий Дантес, иностранец, сумевший добиться покровительства высокопоставленных лиц, принятый офицером в кавалергардский полк, усыновленный Голландским посланником в Петербурге, бароном Геккерном. Дантес — личность совершенно бесцветная, ничтожная; но, благодаря столкновению с Пушкиным, он получил громкую и вместе печальную известность убийцы Пушкина, — лавры Герострата, как справедливо замечают Русские Ведомости. Этот-то ничтожный авантюрист и был героем светских сплетней, направленных против семейной чести Пушкина и выходивших главным образом от Геккерна.
Выведенный из терпения этими сплетнями и анонимными письмами, которые посылались не только самому Пушкину, но и его знакомым, а более всего навязчивым до наглости преследованием Натальи Николаевны со стороны Дантеса и Геккерна, Пушкин наконец отправил к Геккерну резкое, обличительное письмо, которое и было поводом к вызову Пушкина на дуэль.
Секундантом Дантеса был д’Аршиак, служивший в Петербурге при Французском посольстве, а у Пушкина — Данзас, его лицейский товарищ. Дуэль назначена была 27 января в 5 часу по полудни, за Черной речкой близь комендантской дачи.
К месту дуэли противники съехались почти одновременно. Секунданты, выйдя из саней, пошли отыскивать удобное место для дуэли. Они нашли такое саженях в полутораста от комендантской дачи. Более крупный и густой кустарник окружал здесь площадку и мог скрывать от глаз оставленных на дороге извозчиков то, что на ней происходило. Избрав это место, они утоптали ногами снег на том пространстве, которое нужно было для поединка, и потом позвали противников. Несмотря на ясную погоду, дул довольно сильный ветер: морозу было градусов пятнадцать.
Закутанный в медвежью шубу, Пушкин был по-видимому также покоен, как и во все время пути, но в нем выражалось сильное нетерпение приступить скорее к делу. Когда Дантес спросил его, находит ли он удобным выбранное им и д’Аршиаком место? Пушкин отвечал: мне совершенно все равно, только постарайтесь делать все это поскорее.
Отмерив шаги, Данзас и д’Аршиак отметили барьер своими шинелями и начали заряжать пистолеты, — и по сигналу, который сделал Данзас, махнув шляпой, противники начали сходиться. Пушкин первый подошел к барьеру и, остановясь, начал наводить пистолет. Но в это время Дантес, не дойдя до барьера одного шага, выстрелил, и Пушкин, падая, сказал: кажется, что у меня раздроблено бедро.
Секунданты бросились к нему. Дантес хотел сделать то же, но Пушкин удержал его словами: подождите! Я чувствую в себе еще достаточно силы, чтобы выстрелить.
Приподнявшись несколько и опираясь левою рукою на землю. Пушкин стал прицеливаться в Дантеса и твердою рукою выстрелил. Дантес пошатнулся и упал. Впрочем рана Дантеса не была опасна: пуля, контузив грудь, попала в мякоть руки. Пушкин был ранен в правую часть живота, и пуля, раздробив чресленную кость, засела в нижней части кресцовой кости.
Данзас с д’Аршиаком подозвали извощиков и с помощью их разобрали находившийся там из тонких жердей забор, который мешал саням подъехать к тому месту, где лежал раненый Пушкин. Общими силами усадив его бережно в сани, Данзас приказал извощику ехать шагом, а сам пошел пешком, подле саней.
У комендантской дачи они нашли карету, присланную на всякий случай бароном Геккерном. Дантес и д’Аршиак предложили Данзасу отвезти в ней в город раненого поэта. Данзас принял это предложение, и, не сказав, что карета была барона Геккерна, посадил в нее Пушкина и, сев с ним рядом, шагом поехал в город.
Во время пути до дома Пушкин держался довольно твердо; но, чувствуя по временам сильную боль, он начал подозревать опасность своего положения. Пушкин в особенности заботился во время пути о том, чтобы по приезде домой, не испугать жены, и давал наставления Данзасу, как поступить, чтобы этого не случилось (Генерал-аудиториат впоследствии присудил Дантеса «за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина, лишив чинов и приобретенного российского дворянского достоинства, записать в рядовые». Император Николай Павлович приказал: «Быть по сему; но рядового Геккерна (Дантеса), как не русского подданного, выслать за границу, отобрав офицерские патенты».).
Пушкин жил на Мойке, близ Певческого моста, в нижнем этаже дома Волконского. В настоящее время с наружной стороны этого дома вставлена в стену большая мраморная доска с надписью, что в этом доме умер Пушкин.
У подъезда Пушкин просил Данзаса пройти вперед, послать людей вынести его из кареты, и если жена его дома, то предупредить ее и сказать, что рана не опасна. Камердинер внес Пушкина на лестницу». «Грустно тебе нести меня?» - спросил у него Пушкин. Его внесли в кабинет и уложили. Между тем Данзас предупредил Наталью Николаевну. Она кинулась к двери и хотела войти, но Пушкин громким голосом закричал: Не входи, у меня гости. Жена вошла только тогда, когда раненый был совсем уложен на диван. Первые слова его при виде жены, по свидетельству князя Вяземского, были: Как я счастлив! Я жив, и ты возле меня! Будь покойна! Ты не виновата; я знаю, что ты не виновата.
Данзас поехал за докторами и, не застав нескольких, привез наконец доктора Шольца. Пушкин просил его откровенно высказать свое мнение о его ране.
— Не могу от вас скрыть, — отвечал Шольц, — вы в опасности.
— Скажите лучше, умираю.
— Считаю долгом не скрывать и того. Но услышим мнение Арендта и Соломона, за которыми послано.
Вскоре приехал лейб-медик Арендт и подтвердил мнение Шольца о смертельности раны. Расставаясь с Пушкиным Арендт сказал ему: еду к Государю, не прикажете ли что сказать ему?
— Скажите — отвечал Пушкин, — что умираю и прошу у него прощения за себя и за Данзаса.
По отъезде Арендта начали съезжаться друзья Пушкина: Плетнев, кн. Вяземский с женой, гр. Виельгорский, кн. Мещерский и А.И. Тургенев. Жуковский, которого нигде не могли найти, приехал вечером.
Чрез несколько часов после своего первого визита Арендт снова приехал к Пушкину и привез ему для прочтения собственноручную, карандашом написанную Государем, записку следующего содержания: «Любезный друг, Александр Сергеевич, если Бог не приведет нам свидеться на этом свете, посылаю тебе мое прощение и последний совет: старайся умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки». Пушкин был чрезвычайно тронут этими словами и убедительно просил Арендта оставить ему эту записку; но Государь велел ее прочесть ему и немедленно возвратить. Арендт объявил Пушкину, что Государь приказал ему узнать — есть ли у него долги, что он все их желает уплатить.
Когда Арендт уехал, Пушкин позвал к себе жену, говорил с нею и просил ее не быть постоянно в комнате, потому что боялся в страданиях своих изменить себе.
Перед вечером Пушкин, подозвав Данзаса, просил его записывать и продиктовал ему все свои долги, на которые не было ни векселей, ни заемных писем. Потом он снял с руки кольцо и отдал Данзасу, прося принять его на память. Это было то самое кольцо, которое Пушкин носил постоянно, как талисман, предохраняющий от насильственной смерти. Впоследствии кольцо это принадлежало И.С. Тургеневу.
Жуковскому Пушкин сказал между прочим:
— Скажите Государю, что жалею о потере жизни, потому что не могу изъявить ему благодарность, — что я был бы весь его.
В этот же день по предложению близких Пушкин исповедывался и приобщился.
К вечеру Пушкину стало хуже. Ночь с 27-го и на 28-е января он провел беспокойно.
Только в 7 часов утра муки несколько уменьшились. Жуковский вернулся от Государя с новыми словами утешения. Выслушав его, Пушкин поднял руки к небу с каким-то судорожным движением.
— Вот как я утешен! — проговорил он, — скажите Государю, что я желаю ему долгого царствования, что я желаю ему счастья в его сыне, что я желаю ему счастья в его России!
Весть о дуэли Пушкина и его опасной болезни быстро разнеслась по городу. Множество народу спешило узнавать о ходе болезни. Передняя была постоянно наполнена знакомыми и незнакомыми, вопросы: что? легче ли ему? поправится ли он? есть ли надежда? сыпались со всех сторон. У подъезда была давка. В передней какой-то старичок сказал с удивлением: Господи Боже мой! я помню, как умирал Фельдмаршал, — этого не было!
Пушкин впускал к себе только самых коротких знакомых, хотя всеми интересовался: беспрестанно спрашивал, кто у него был в доме, и говорил: мне было бы приятно видеть их всех, но у меня нет силы говорить с ними.
Государь, Наследник, Великая Княгиня Елена Павловна постоянно посылали узнать о здоровье Пушкина; от Государя приезжал Арендт несколько раз в день.
Утром 28-го января Пушкину сделалось как будто бы лучше. Около двух часов приехал доктор В.И. Даль (он же писатель, известный под именем Казака Луганского). Пушкин подал ему руку, улыбнулся и сказал: плохо, брат. До этого Пушкин не был в особенно близких отношениях с Далем; в эту минуту он ему сразу стал говорить: ты. Даль оставался затем безотлучно у постели поэта.
Улучшение в положении больного продолжалось недолго. Скоро опять начались страдания. Пушкин переносил мучения с удивительною твердостью. Жуковский свидетельствует, что ни одной жалобы, ни одного упрека, ни одного холодного, черствого слова окружающие не слышали. Коли он и просил докторов не заботиться о продолжении его жизни и дать ему умереть скорее, то только потому, что он знал о неминуемой смерти своей и терпел страшные мучения. Когда мучительная боль вырывала невольно крики из его груди, от которых он по возможности удерживался, зажимая рот свой, он почти всегда прибавлял: бедная жена, бедная жена, — и посылал докторов успокаивать ее.
Поворот к худшему убедил всех и самого Пушкина в его близкой кончине. Он прощался с детьми, перекрестил их; с женою прощался несколько раз. С друзьями он прощался среди ужасных мучений. Данзас, желая выведать, в каких чувствах умирает он к Дантесу, спросил: не поручит ли он ему что-нибудь, в случае смерти, касательно Дантеса.
— Требую, — отвечал Пушкин, - чтобы ты не мстил за мою смерть. Прощаю ему и хочу умереть христианином.
Ночь на 29 января Пушкин провел в полудремоте, держа за руку Даля.
Наконец наступило и роковое 29 января. С утра доктора решили, что конец близок. Ударило два часа пополудни, и в Пушкине осталось жизни только на три четверти часа. Он открыл глаза и попросил моченой морошки. Когда ее принесли, он сказал внятно: позовите жену, пускай она меня покормит.
Спокойное выражение его лица и твердость голоса обманули бедную жену; она вышла от него как будто просиявшая от радости.
— Вот увидите, — сказала она доктору Спасскому: — «он будет жив; он не умрет», А в эту минуту начался уже последний процесс жизни. Пушкин подал руку Далю и, пожимая ее, проговорил: Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, выше... Ну пойдем!
Но, очнувшись, он сказал:
— Мне было пригрезилось, что я с тобой лезу вверх по этим книгам и полкам! высоко… и голова закружилась.
Немного погодя, вдруг, как бы проснувшись, он быстро раскрыл глаза; лицо его прояснилось, и он сказал: Кончена жизнь!
Даль, не расслышав, отвечал: Да, конечно; мы тебя поворотили.
— Жизнь кончена! — повторил он внятно и положительно. — Тяжело дышать, давит!..
Это были последние его слова. Движение груди, доселе тихое, сделалось прерывистым; оно скоро прекратилось. Все над ним молчали. «Кончилось», сказал Даль. Так тихо, так спокойно удалилась душа его.
Смерть последовала в 2 ¾ ч. 29 января.
В кабинет вошла Наталья Николаевна. Она бросилась к трупу мужа, упала пред ним на колена; с отчаяньем протянула руки к мужу, толкала его, вскрикивая сквозь рыдания: «Пушкин, Пушкин, ты жив!?..»
Десятки тысяч народу приходили поклониться в Конюшенную церковь, куда было вынесено тело и где происходило 1 февраля отпевание.
Похоронен был Пушкин, согласно его желанию, в Псковской губернии, в Святогорском монастыре рядом с матерью. Пушкин умер! Эти два слова приводили в отчаяние, в ужас всю образованную часть русского общества. Бесчувственными оставались только те члены светского общества, которые были прямыми или косвенными виновниками его смерти...
(«Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный». № 4-й. 15-го февраля 1887 года).
Парк имени А.С. Пушкина в гор. Владимире Памятники Пушкину в гор. Владимире
Пушкинские дни в губ. гор. Владимире (26-29 мая 1899). По страницам произведений А.С. Пушкина Парк имени Пушкина в Коврове
