Датское посольство 1578 года в Александровской слободе
В XVI веке в Александровской Слободе происходили важнейшие события, связанные с историей русского государства (опричнина, утверждение самодержавия, централизация государства). Александровская Слобода в XVI веке фактически становится второй столицей государства. Здесь размещался «Государев Двор», здесь заседала «опричная Дума», функционировали приказные учреждения. Здесь принимали великие посольства, отправляли гонцов, посланников в западноевропейские страны, скандинавские, восточные государства.
Официальные отношения между Данией и Россией впервые были установлены 8 ноября 1493 года. Король Дании Ханс и великий князь Московский Иван III заключили военный союз против Литвы и Швеции.
В середине XVI века для России, в условиях Ливонской войны, необходим был договор, который мог бы обеспечить бесперебойное поступление через Нарву необходимых стратегических товаров в обмен на русское сырье и сельскохозяйственные товары.
В 1578 году в Россию было отправлено датское посольство, с целью добиться от Ивана IV соблюдения договора 1562 года и заключения «вечного мира».
Возглавил датское посольство Якоб Кнудсен Ульфельдт из Коксбеля и Сельсе. Его активная дипломатическая деятельность приходится на 1570-е годы. Вероятно, служба Я. Ульфельдта была высоко оценена королем, что повлекло его назначение главой датского посольства в Россию в 1578 году. При этом король наделил посла чрезвычайно высокими полномочиями.
Посольство Ульфельдта находилось в Александровской Слободе десять дней. Именно эти дни, с 19 августа по 29 августа, и стали предметом нашего пристального внимания. Стиль изложения записок Я. Ульфельдта крайне сжатый и лаконичный, но это ни в коей мере не умаляет их значения, как своеобразного, пусть и тенденциозного, источника по истории Александровской Слободы, по истории дипломатических отношений между Россией и Данией.
Посольство было по тем временам не очень велико: «... нас оказалось 100 человек, не считая трех трубачей и стольких же музыкантов».
По утверждению Л. А. Юзефовича, « вся обстановка, окружающая послов, с того момента, как они пересекли границу, была приспособлена для определенных политических идей». Находясь в Александровской Слободе, Ульфельдт всем своим видом старался подчеркивать важность миссии, соблюдать необходимый этикет. Даже при встрече с русскими, он не желал выходить из повозки прежде, чем встречающий пристав не сойдет с лошади.
Посольство разместили на постой в назначенный дом, вне стен Государева двора. Такое размещение было не случайно. Послы предварительно получили подробное предписание о правилах придворного этикета и о том, как следует себя вести по дороге и во дворце.
До официального приема у Ивана Грозного, Ульфельдта трижды посещал Болер 19 и 20 августа (По Щербачеву - Баланда Григорьевич Совин).
20 августа тот же Болер известил о скорой аудиенции у царя, при этом еще раз напомнил о необходимых правилах придворного этикета; особое внимание он уделил необходимости перечисления всех титулов царя, прежде титулов короля. Титул русских государей даже в конце
XVI в. представлялся не совсем ясным европейским соседям России. В своих записках Ульфельдт часто называл Ивана IV «великим князем московским». Большего оскорбления никто не мог бы нанести царю. Иван IV был венчан первым в России царем в 1547 году.
При беседе присутствовал переводчик с русского языка Яков, который счел необходимым напомнить о возможных последствиях при несоблюдении данного пожелания. На что, как указывает глава датского посольства, он достойно ответил, что он имеет распоряжение вести переговоры с царем, а не с людьми ниже рангом.
Важнейшей частью посольского обычая было отправление и получение даров - поминков.
Король прислал царю и его старшему сыну позолоченные кубки. Русским царям кубки подносились часто, что могло быть следствием архаичных представлений о нерасчлененности договора как сделки и ритуального питья. Болер заметил, что необходимы подарки и для младшего сына Федора. Послам необходимо было составить список подарков и отдать подарки Болеру.
Затем, на 22 августа, была назначена встреча с Иваном IV.
В России XVI веке за дипломатами всех стран и всех рангов признавали безусловное право быть принятыми государем, что являлось первым из основных прав посла. Обязательным считалось представление их государю и прощание с ним. Из всех аудиенций, назначавшихся послу, самой торжественной была первая, на которой он представлялся царю, вручал грамоты. Обычно иностранных дипломатов сопровождали на аудиенцию их же приставы. Так было и в случае с Ульфельдтом. « И вот он пришел к нам на следующий день около 9 часов утра и предложил нам приготовится к отправлению; мы без всякого промедления сели на коней и отправились прямо в крепость».
Лаконичность, краткость присущие Ульфельдту при описании крепости Александровской Слободы. Для нас же важна вся, буквально вся информация, каждая деталь, все сведения о быте, нравах русского царя, его окружения, и прежде всего, потому, что эта информация исходит от очевидца, активного участника описываемых событий.
Встречало посольство 2 тысячи лучников в полном снаряжении. Крепость по словам Ульфельдта «действительно обширная - выстроенная по царски из камня, окруженная стеной и рвами, вмещающая в себя три замечательных храма».
Датский дипломат отмечает, что перед входом во дворец их встречали богато одетые бояре, а переводчик Каспар (Каспар фон Виттенберг) еще раз напомнил о необходимости соблюдения придворного этикета во дворце Александровской Слободы.
Войдя в тронный зал, Ульфельдт и его товарищи увидели «царя и его старшего сына, оба сидели - отец на троне, сын немного ниже справа от него».
Описание внешнего вида Ивана Грозного и его сына для нас необычайно интересно. Царь «был облачен в шелковую тунику золотистого цвета, украшенную драгоценными камнями, на шее у него было золотое украшение, сделанное из разных драгоценных камней, на голове шапка, украшенная камнями и самоцветами, на которую была надета золотая корона, на всех пальцах были перстни, в которые были вставлены большие жемчужины, в руке он держал позолоченный скипетр.
На втором была шелковая туника красного цвета, усеянная драгоценными камнями, на голове у него головной убор, отороченный мехом».
Описание царских одежд в изложении Ульфельдта дано трижды и дважды дано описание головного убора, усыпанного драгоценными камнями. Ульфельдт отмечает необычную деталь - царская корона одета поверх царской шапки. Подобных изображений русского происхождения, современных Ульфельдту, не выявлено. Не менее любопытного и то, что на парсуне XVII века из коллекций музея-заповедника «Александровская Слобода» Иван Грозный изображен именно в шапке, с одетой поверх шапки короной. Никто, кроме наследника, не мог находится на аудиенции непосредственно рядом с царем.
Из текста Ульфельдта понятно, что на приеме никакой мебели не было, лишь трон, где сидел царь и его сын, а также лавки, на которых располагались бояре.
В тексте нет описание трона, на котором располагался Иван Грозный. А вот на гравюре «Прием посольства Я. Ульфельдта Иваном IV» можно увидеть «царское место» в Александровской Слободе. Это сиденье без подлокотников, которое находится в неглубокой, полуовальной формы нише под балдахином. Его верхняя часть на двух гравюрах выглядит по-разному: на одной она треугольная, напоминающая завершение портала при входе в приемную палату, на другой - виньеточная. Трон располагался на небольшое возвышение над полом.
«Там было также большое количество бояр, сидевших повсюду, все они были одеты в дорогие одежды».
Пышные одежды всех находившихся лиц подчеркивали богатство и величие русских государей. Очень часто одежды выдавались из казны.
Непременно возле царя находилась охрана - рынды-отроки знатных фамилий, в белых одеждах и золотых нагрудных цепях. Обычно рынд бывало четверо, что отмечено и у Ульфельдта как в тексте, так и на гравюре.
Для русских государей рынды на ступенях тронного возвышения были не охраной, не стражей в собственном смысле слова, но «чином и грозой», знаком сана и могущества, символом самостоятельной деятельной власти.
После введение послов в тронный зал, «глашатай» громко объявил послов по очереди: Я. Ульфельдта, Грегерса, Арнольда и всех других людей дворянского звания. Затем царь обратился к ним с вопросом о здоровье короля. На этот вопрос ответ всегда должен быть утвердительным. При этом Иван Васильевич не поднимался с трона. Это весьма интересный факт. Дело в том, что спросить о здоровье он мог, поднявшись в рост, в половину роста. Такие способы оказания «чести» тщательно фиксировались посольскими книгами и были не случайны: каждое из этих движений выражало определенное отношение к приславшему посольство монарху - к его происхождению и политике, положению его государства в системе международных отношений. Но этот вопрос обязательно задавался лично государем.
Хочется отметить, что Ульфельдту практически не дали говорить. Переговоры царя с подданными другого монарха нарушали принцип иерархии отношений. Для переговоров были присланы «советники Богдан Яковлевич Вельский, Василий Григорьевич Зюзин, Дементий Иванович Черемисинов, дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов и дьяк Андрей Васильевич Шерефетдинов».
Царь оказал царскую милость. Послы были приглашены на обед. Приглашение посла к монаршему столу было «честью» для него, отсутствие такого приглашения «безчестьем».
Пир происходил в том же тронном зале, при этом и царь, и сын, и все бояре переоделись, и, как утверждает Ульфельдт, «были одеты в более скромную одежду, а ту, пурпурную, очень дорогую, которая принадлежала царю и была куплена им, чтобы показывать свою важность и великолепие, уже убрали».
Послов ввели в тронный зал, когда царь и придворные уже сидели на местах. Государь сидел за отдельным столом с сыном.
Датских послов расположили недалеко от царя, по левую руку.
Ульфельдт был удостоен и самым почетным получением «остатков»: «... он (царь) приказал подать ему золотую чашу, в которую велел налить малвазию. Пригубив ее, он затем послал ее мне. Взяв и отведав вино, я протянул его Грегерсу, тот Арнольду, этот последний - Поулю Верникену, он же - Юхану Вестерману и так далее дабы они все насладились его щедростью и великодушием; и это (как они считают) было знаком милости, ведь из других чаш он не отведал даже малой капли».
Хочется обратить внимание на описание Ульфельдтом стола во время обеда, заставленного «серебряными кубками и блюдами, что совсем не оставалось свободного места, блюдо ставилось на блюдо, чаша на чашу, одновременно нам подавалось много яств, так же, как и разные виды меда».
Не вся посуда использовалась во время обеда. Драгоценная посуда, «составляла после икон едва ли не первою статью комнатного убранства, заменяя для того времени произведения искусств».
Манера приема пища царем и его сыном вызывает у Ульфельдта отвращение, при этом он недоумевает, что это «могущественный государь». Здесь же он отмечает, что царь и сын пользовались ножами, деревянной чашей и ложкой. В заключение пира царь всем послам по кубку и медом, что было обычным ритуалом в XVI веке.
23 августа послы вновь были приглашены во дворец Александровской Слободы. Переговоры велись трудно, длительно. Яков Ульфельдт посвящает достаточно места описанию характера русских, называя их при этом варварами. «Да и их князь отличался таким гордым и надменным нравом, что без конца поднимал брови, выпячивал грудь, раздуваясь всем телом, когда выслушивал свои титулы».
Всем своим поведением Иван Грозный пытался унизить послов небрежным отношением к самому акту заключения договора: во все время чтения его текста он нарочито болтал с Богданом Вельским. Здесь же Ульфельдт дает описание державы: «в руке он держал золотое яблоко величиной с детскую головку, оно все было отделано драгоценными камнями приблизительно напоминая форму (детской головы). Рядом с ним находилось некое позолоченное приспособление, предназначенное для вкладывания (туда этого) яблока».
Повышенное внимание Ивана Грозного к этому предмету свидетельствует, что он был еще в новинку.
27 августа датчане вновь получили приглашение в крепость, но только лишь для приветствия великого князя. Для окончательного завершения оформления бумаг в крепости был оставлен Поуль Верникен. Вероятно, описывая проблемы, возникшие при оформлении текста перемирной грамоты (а это - изменение царем формулировок в некоторых статьях договора и обязательном утверждении этих изменений), Ульфельдт пытался оправдаться за написанный текст перемирной грамоты, поскольку при его составлении возникало много трудностей: «поэтому, так как не было другого выхода самым безопасным решением нам показалось подписать и утвердить то, что способствовало бы миру и спокойствию».
28 августа после внесенных изменений в текст, все было прочитано снова, записано, скреплено печатями и утверждено, датские послы отправились в царскую резиденцию для крестного целования.
Крестное целование, издавна известное на Руси, рассматривало как гарантия достаточно надежная.
«Когда чтение документов подошло к концу, князь подозвал к себе двух бояр, державших чашу, и приказал принести грамоты. Взяв их, он поднялся и рукой, украшенной перстнями, как султаном, с большой торжественностью и важностью положил королевские (грамоты) в чашу сверху на них возложил свои, а поверх них так же каменный золоченый крест; приблизив чашу к лицу, он поцеловал крест, произнеся (при этом), что будет соблюдать обещания и честно все хранить».
Выполнив свою миссию, датское посольство покинуло Александровскую Слободу. По возвращению из России в январе 1570 года с текстом договора, который был составлен в пользу России в значительно большей степени, чем это допускалось выданными посольству инструкциями Фредерика II, Ульфельдт вызвал суровые порицания, потерял милость короля и политическое влияние и, выйдя в отставку, удалился в свои имения.
Практически все историки, занимающиеся изучением истории России XVI века, касаются вопроса пребывания датского посольства в Александровской Слободе; в течение нескольких десятилетий гравюры из записок Ульфельдта помещались в монографиях, посвященных эпохе Ивана Грозного, школьных учебниках по истории и многочисленных краеведческих изданиях.
Записки Ульфельдта представляют интерес для понимания реакции датского общества на Ливонскую войну и феномен Ивана Грозного. Они важны и для восстановления картины экономического положения России и Ливонии времени окончания Ливонской войны, социально-экономической политики на захваченных русскими ливонских землях, демографической политики и т. д. Мы же в своем исследовании ставим на фоне общего изложения событий, вопрос намного уже, анализируя события, связанные с пребыванием посольства в Александровской Слободе, ее роли в политической истории России и Европы XVI века. Думается, что данную работу необходимо проводить в сочетании с письменными и изобразительными материалами, археологическими изысканиями, что даст более убедительную картину, конечно же, при определенном элементе условности. Работа эта объемна и перспективна. В настоящем же сообщении сделана попытка проследить этапы посольского обычая, выбрать интересные замечания по вопросам быта, хозяйственных служб «Государева Двора», вновь вернуться к идее создания интерьерной выставки казнохранилища, комнаты дьяка.
Изучение данного вопроса, накопление новых данных дает нам возможность более целесообразного использования интерьерно-тематического принципа построения экспозиции, где происходит сочетание подлинной архитектуры с новоделами и муляжами, раскрывающих бытовое предназначение белокаменных помещений XVI-XVII веков.
Источник: Материалы областной краеведческой конференции «Известные и неизвестные события и имена в истории и культуре Владимирской земли»
Александровская Слобода при Иване Грозном
Город Александров
|
