Полыгалов Алексей Васильевич
В. ДЕМЬЯНЕНКО. РЯДОВОЙ ПОЛЫГАЛОВ. 1985 г.
Полыгалов Алексей Васильевич
Полыгалов Алексей Васильевич родился в 1920 году в д. Новинки (сейчас Владимирская обл., Александровский р-н).
Место для наблюдательного пункта выбрали удачно, рядом с НП, сооружаемым артиллеристами.
— Ну, как, пехота, дрожим? — пошутил один из «пушкарей», вонзая лопату в мягкую майскую землю. Он тотчас же рассмеялся: — Не бойсь, в обиду не дадим!
Полыгалов молча взглянул на весельчака и, поплевав на широченные ладони, продолжал копать. Начинало темнеть. К утру надо было сделать не только выемку в земле, но и крышу в три наката. Так что выяснять «отношения» между пехотой и артиллерией он не имел времени. Да и вообще. Полыгалов был человеком основательным, уравновешенным, иногда казалось, что он даже медлителен, но кто бывал с ним рядом во время боя, понимал, что это свойство характера лишь помогало в горячие минуты не растеряться, без суеты принять верное решение.
Передовая жила своей особенной жизнью. Темное время суток стремились использовать для сооружения траншей, переходов, наблюдательных пунктов. Бывало, посмотришь утром — и не узнаешь свою же позицию, так она за ночь переменилась.
Вовсю старались и соседи-артиллеристы. Только мелькали их тени: то короткие и едва различимые в ночи, то резко очерченные и длинные во время ярких вспышек неба. Чаще других лопату брал такой же высокий и широкоплечий, как Полыгалов, боец. Тогда завязывалось между ними соперничество: кто дольше проработает без отдыха.
— Кажется, хватит, — сказал Полыгалов, подравнивая стенки будущего НП. Даже при его росте здесь можно было стоять, не сгибаясь. Он еще раз по-хозяйски осмотрел углубление и, удовлетворенный, решил покурить с артиллеристом, приглядеться к нему: чем-то тот показался ему знакомым. Каково же было удивление всех, когда они увидели, что пехотинец и артиллерист обнимаются.
— Мы ж земляки! — объяснили те подошедшим товарищам. — Из одной деревни. Дома Полыгаловых и Соколовых сто лет рядом стоят. В детстве еще дрались, бывало.
Посыпались шутки. Такие встречи на фронте случаются не часто.
Родился и вырос Полыгалов в деревне Новинки, что рядом с Александровом. Они и раньше были друг от друга — рукой подать, а сейчас, когда город разросся, из крайних домов микрорайона Черемушки до Новинок неспешным шагом — пять минут ходьбы. Поэтому и теперь Алексей Васильевич считает себя крестьянским сыном. Когда ж пришло время выбирать профессию, твердо решил стать горожанином и работать шофером. В то время на дорогах все больше и больше стало появляться автомашин. Страна справилась с первой пятилеткой. Успешно выполняла вторую. Не все было ясно четырнадцатилетнему деревенскому пареньку. Но так хотелось быть в самой гуще дел. Чаще всего виделось, как он, Алексей Полыгалов, рослый и крепкий, управляет мощной машиной. Мчит сквозь непогоду необходимые заводам и фабрикам грузы.
Однако мечта осуществилась не сразу. Пятнадцатилетних, а именно столько лет ему было, на курсы в автошколу не принимали.
— Через два года — пожалуйста, — сказали ему. — А сейчас рано.
Терять столько времени он не захотел. Поступил в ФЗУ, и к 1938 имел шестой разряд слесаря. Работал в локомотивном депо. Мальчишки помладше завидовали ему. Взрослые в Новинках считали, что если теперь перейти машинистом паровоза, то Алексей через пару лет станет в депо незаменимым.
Но на подобные предположения он не отвечал или обращал разговор в шутку. Не убеждать же, что все равно станет шофером. Не расскажешь же, что когда проезжает мимо самый дряхлый грузовик, то у него, Алексея, начинает частить сердце: так хочется ему сесть в кабину и взяться за руль.
Наконец ему исполнилось восемнадцать. Каждый день искал объявления об очередном приеме на курсы шоферов, но газеты молчали. Но вот набор был объявлен. Домой шел счастливый, будто мечта уже сбылась.
— Мы-то с матерью не против, — сказал отец. — Только учти: профессия эта любит людей серьезных.
— А чем я-то не подхожу? — удивился Алексей. — Думаю, за меня краснеть вам не придется.
Действительно, ни матери, ни отцу, ни семерым братьям и сестрам Алексея стыдиться его поступков никогда не приходилось.
Через некоторое время, получив «стажерку» — временное удостоверение водителя, которое заменялось через полгода на постоянное, Полыгалов сел за руль. К тому времени некоторые взрослые водители ушли воевать на Хасан и Халхин-Гол. Их заменила молодежь. Повеяло войной. Но она в те дни казалась если и возможной, то еще очень далекой.
Тем более для восемнадцати-девятнадцатилетних сверстников Полыгалова.
И все-таки пришла беда на Советскую землю. И вот встретились парни из одной деревни.
Встретились не на веселом празднике в своих родных Новинках, а за сотни километров от нее, на подступах к Белоруссии, которую еще терзали фашисты. Спросить бы друг друга о простых мирных заботах, но они говорили о том, кто жив из их больших семей, о войне.
— Так ты кем тут, в пехоте?
— Да вот по «нитке» бегаю, связист... и разведчик, если надо. А ты?
— И я тоже. Выходит, и здесь мы на равных. Да, а что ж не на машине? До войны шофером ведь был...
Полыгалов вздохнул. В самые тяжелые дни пришлось оставить полуторку и переквалифицироваться в связисты.
— Обстановка потребовала...
Еще долго беседовали земляки. Оказалось, младший брат Николая Соколова погиб. Беспокоился о своих двух братьях и Алексей: давно не имел от них никаких известий. Рассказал Полыгалов, как заслужил он орден Красной Звезды. Не хотел, но Николай настоял. «Может, мне это пригодится...» — объяснил он свою просьбу.
В самом деле, то, что применили связисты отделения, в котором служил Полыгалов, могло вполне быть полезным для других. Они сумели до конца жесточайшего боя сохранить постоянную связь между командиром батареи, огневыми позициями и стрелковыми подразделениями. Дали возможность успешно управлять огнем и в конечном счете уничтожить много боевой техники и живой силы противника.
— Молодцы связисты! Ваша сеть здорово помогла, — хвалил командир бойцов отделения. — Надо же такое придумать!
Хитрость заключалась в следующем. Чтобы связь не прерывалась, на наиболее простреливаемых участках поля боя прокладывалось несколько спаянных между собой и затем закодированных в местах пересечения друг с другом проводов, — целая сеть. Обрыв одного провода не нарушал всей связи — его функции исполняли другие. Просто? Да, идея совершенно несложная, но связистам пришлось основательно повозиться, чтобы ее осуществить.
— Теперь ясно, какой сетью ловят награды, — шутили бойцы, когда на груди у Полыгалова и его товарищей появились ордена Красной Звезды. Их смекалку и расчет вспоминали всякий раз, когда другие батареи теряли связь, а здесь командир имел возможность надежно управлять подразделениями.
...Занимался новый фронтовой день. Никто не знал, каким он станет для Полыгалова, для его земляка Соколова.
Не предполагал и Алексей Васильевич, что на этот раз связь все-таки оборвется. Что, когда командир отделения бросится ее восстанавливать, то, не пробежав и десятка метров, упадет, сраженный пулей снайпера.
— Теперь я пойду, — скажет Полыгалов. И, покинув укрытие, действительно, не побежит, а медленно пойдет, перебирая провод. Немец, стрелявший с учетом скорости продвижения связиста, успеет только дважды промахнуться, пули просвистят впереди Полыгалова, как связь будет восстановлена. Этот подвиг Алексея Васильевича командование оценит еще одной наградой — медалью «За отвагу».
Невозможно тогда было представить, что в последующие два года Полыгалов, вновь севший за руль полуторки, со снарядами и патронами, минами и продовольствием исколесит почти всю Литву. Что однажды угодившая в машину мина разнесет вдребезги кузов, а он чудом останется жив. Что победу встретит в Пруссии, а окончательно поверит в нее лишь тогда, когда прослушает сообщение Москвы и увидит на огромной заводской трубе красный флаг и пляшущих от счастья наших бойцов.
Не мог предвидеть Полыгалов в то утро многого. Но знал: для Победы сам он сделает все от него зависящее. И стремился все это делать Алексей Васильевич как подобает советскому человеку, партийный билет которому вручили в промежутке между боями перед всеми коммунистами батареи.
И уж никак не предполагал солдат, что когда-нибудь, рядом с боевыми, его грудь будут украшать орден «Знак Почета» и другие награды за труд.
Мечты о мирной жизни почему-то сходились в его мыслях лишь к одному: по-прежнему водить грузовые машины, только уже по хорошим ровным дорогам, ночью с полным освещением, без опасения быть обстрелянным с воздуха.
Собственно, так все и произошло. Прослужив после Победы еще год, Полыгалов демобилизовался, поступил на Александровский комбинат «Искож». И — снова водителем на полуторку. Ездил в длительные командировки, доставлял самые разные грузы.
— Так как, Васильевич, если взять военные и мирные награды, какие достаются труднее? — часто спрашивают у Полыгалова молодые водители, когда он по торжественным случаям надевает ордена и медали.
Он отвечает так:
— Даром не даются ни те, ни другие. Но пусть вам достаются ордена только за мирные дела... Да и то сказать: хороший труд — и себе радость, и другим.
Алексей Васильевич проработал в транспортном цехе уже почти сорок лет. Здесь не один раз коммунисты избирали его секретарем цеховой партийной организации. Всех он знает — и старожилов, и молодежь. И если обращаются к нему они с подобным вопросом, значит, хотят не столько разобраться в цене наград, сколько в смысле жизни.
Чтобы понять связь между словами и поведением Полыгалова, достаточно понаблюдать его за работой. Сейчас, правда, он уже не водит грузовые машины. Несколько лет как пересел на автокран, а затем на автопогрузчик: дает о себе знать возраст, ведь Алексею Васильевичу в 1985 году исполняется 65 лет. Но и здесь он нашел себя.
Его автопогрузчик попусту не простаивает. Если закончено одно дело и заявок нет, то Алексей Васильевич ставит его на самое видное место грузового двора. Будто приглашает обращаться за помощью. Сваи или контейнеры, плиты или ящики с оборудованием — любой груз будет аккуратно перенесен в вагон, на машину, или наоборот. Причем все — наилучшим образом.
— Здесь нужен не кто иной, а Полыгалов, — слышится настойчивый голос в кабинете начальника транспортного цеха, когда речь идет о сложной, ответственной работе.
— Хорошо на душе, когда чувствуешь, что ты не последний в деле, — сказал как-то Алексей Васильевич.
Да, он был не последним всю жизнь. А начиналось с малого. Хотелось побегать с дружками, а отец просил ежедневно приносить с реки восемь-десять ведер воды, накосить травы, присмотреть за лошадьми на молотьбе. У него была невеста, теперь жена — Зинаида Васильевна. Тянуло повидать ее, но приходилось отправляться в двух-трехмесячные командировки. Мог не давать согласие на избрание секретарем цеховой партийной организации, потому что дома росли двое детей и требовали много времени... Иной раз можно было промолчать на собрании о недостатках. Но он не молчал: совесть коммуниста и простого рабочего человека не позволяла этого допускать.
Так как же все-таки надо жить?
— Надо жить так, чтобы была душа спокойна, — отвечает Алексей Васильевич. — А так бывает, когда делаешь все, как надо.
Владимирский край в годы Великой Отечественной войны
|
