Иван Петрович Фёдоров-Челяднин
Единственный сын окольничего Петра Фёдоровича Давыдова-Хромого и дочери князя Семёна Романовича Ярославского.
В феврале 1536 года был четвёртым воеводой в Муроме «за городом». Иван Петрович Челяднин-Фёдоров часто обязывался находиться в Александровой Слободе. Он ведал Конюшенным приказом, в его распоряжении были все конюшенные дела и сёла в Александровой Слободе, в том числе сёла Ирково, Андреевское, Рождествено и другие. Челяднин-Фёдоров управлял практически всеми делами земщины. В 1537 году — второй воевода передового полка во Владимире. В декабре 1539 г. во Владимире командовал сторожевым полком для защиты против Казанского хана Сафа Гирея, который подступал к Мурому.
Июль 1540 — воевода в Боровске, откуда отправлен на Угру командовать полком правой руки. Там он местничался с князем Иваном Семёновичем Ногтевым, направленным на Угру из Калуги. По этому делу был приговор великого князя с боярами оставить И. С. Ногтева в Калуге.
В 1541 г. второй воевода в Калуге.
В марте 1542 г. во время приема литовских послов в Москве назван среди князей и детей боярских, которые в думе не живут, но при послах в избе были, записан по Юрьеву.
В июле 1546 г. после казней князя И. И. Кубенского и Воронцовых, И. П. Федоров попал в опалу, вместе с И. М. Воронцовым был сослан на Белоозеро, но в 1547 г возвращен в Москву. Боярин с июля 1547 г., либо боярин с мая-августа 1547 г.
В июле 1547 г. с боярами сопровождал царя Ивана Васильевича в Коломну. В декабре этого года находился со сторожевым полком во Владимире и был отпущен в Москву лечиться.
В январе 1550 г. в походе царя из Нижнего Новгорода на Казань сопровождал царя, указан боярином и конюшим.
В мае 1550 г. на свадьбе князя Владимира Андреевича и Евдокии Нагой сидел в большом столе против боярынь.
В апреле 1551 г. в судовой рати на Казань руководил полком правой руки.
В октябре 1551 г. встречал Дервиш царя из Ногаев в Москве за посадом.
Во время болезни царя Ивана Васильевича в марте 1553 г. присягнул на верность наследнику Дмитрию.
В августе 1553 г. во время отсутствия царя находился с боярами в Москве при кн. Юрии Васильевиче, брате Ивана Грозного.
В ноябре 1553 г. на свадьбе Симеона Касаевича сидел среди бояр в большом столе против боярынь.
В апреле 1554 г. наместник в Пскове.
В декабре 1558 г., мае, ноябре 1559 г., январе, июле, сентябре 1560 г. боярин и наместник в Смоленске.
В 1561 г. входил в Опекунский совет при царевиче Иване Ивановиче.
В 1561/62 г. воевода в Юрьеве.
В сентябре 1563 г. к И.П. Федорову на Казенный двор в Москве прибыл литовский посланник В. Мацкеев. В декабре 1563 г. вел переговоры о литовских пленных с Ю. А. Хоткевичем, Г. Воловичем, М. Гарабурдой.
В январе 1564 г. присутствовал на свидании литовских послов с пленными С. Довойной, Я. Яновым и другими, участвовал в переговорах о выкупе. С другими боярами 8 марта 1564 г. поручился по И.В. Большому Шереметеву в его верности в 10 тыс. руб.
Участвовал в суде царя Ивана Васильевича 31 июля 1564 г. по делу о земле Богоявленского монастыря в Дмитровском уезде.
В октябре 1564 г. воевода на Берегу.
В 1565–1568 гг. боярин в Земском дворе. Около 28 марта 1565 г. поручился с князьями и детьми боярскими крупной суммой денег в верности И. П. Яковлева. В сентябре 1565 г. назван первым среди бояр в Москве.
12 апреля 1566 г. с другими боярами поручился в 15 тыс. руб. по князе М.И. Воротынском в его верности.
В июне 1566 г. с другими боярами и царем принял решение о продолжении войны с Великим княжеством Литовским. Боярин на Земском соборе в июле 1566 г.
В 1566/67 г. воевода в Полоцке. В 1567 г. отказался от предложения великого князя Литовского изменить царю, в ответном письме назвал себя «царского величества совета боярином и воеводой полоцким и наместником ярославским».
«… на Москве в отсутствие великого князя он был первым боярином и судьей, охотно помогал бедному люду добиваться скорого и правого суда; несколько лет он был наместником и воеводой в Лифляндии — в Дерпте и Полоцке. Пока он был наместником в Дерпте, немцы не знали беды, чтобы, например, великий князь приказал перевести их из Нарвы, Феллина и Дерпта [куда-нибудь] в Русскую землю <…>» (Штаден Г. Записки о Московии. Т. 1. М., 2008. С. 71, 99-101).
Был казнен 11 сентября 1568 г. Иваном Грозным вместе с женой Марией. Царю донесли, что престарелый боярин якобы намерен свергнуть его с трона и сам стать царём.
А. Гваньини сообщал, что Иван приказал надеть ему царские одежды, посадил на трон, поклонился, после чего ударил ножом. Об этом убийстве А. К. Толстой написал в 1858 г. стихотворение «Старицкий воевода».
Подробности казни первого боярина царской Думы сообщают князь Андрей Курбский, Г. Штаден, А. Шлихтинг, А. Гваньини. «Убилъ мужа в роде свѣтла, Иоанна Петровича, уже в совершенномъ вѣку бывша, и жену его Марью, воистину святую, погубилъ, у неяже прежде еще во младости своей единочадного возлюбленного сына, от нѣдръ оторвавши, усекнулъ — Иоанна, княжа Дорогобужского, с роду великихъ князей тверскихъ. Его былъ отецъ от татаръ казанскихъ на битве убитъ, а тот отрочатко остался у сосцу единъ у матери. Она жь во святомъ вдовстве своем питала его до осмиинадесяти лѣтъ. О его же убиению мало прежде воспомянухъ, в кройнице пишучи, иже вкупѣ убиени суть со нарочитым юношею, стрыечным братом своимъ, с князем Феодоромъ Овчининымъ. И такъ на того Иоанна розгнѣвался, иже не токмо слугъ ево, шляхетныхъ мужей, всеродне погубилъ и различными муками помучелъ, но и мѣста и села — бо зело много отчины имел — все пожег, самъ ѣздя с коромѣшники своими, елико где обрелись со женами и дѣтками их, ссущихъ от сосцовъ матерних, не пощадилъ, наконецъ, глаголютъ, а ни скота единого, живити повелѣл» (Сочинения князя Андрея Курбского // Русская историческая библиотека. Т. 31. СПб., 1914. С. 294, 29, 297, 300, 304).
«Великий князь приезжал из Александровой слободы в Москву и убил одного из первых бояр в земщине, а именно Ивана Петровича Челяднина… [Челяднин] был вызван на Москву; [здесь] в Москве он был убит и брошен у речки Неглинной в навозную яму. А великий князь вместе со своими опричниками поехал и пожег по всей стране все вотчины, принадлежавшие упомянутому Ивану Петровичу. Села вместе с церквами и всем, что в них было, с иконами и церковными украшениями — были спалены. Женщин и девушек раздевали донага и в таком виде заставляли ловить по полю кур. Великое горе сотворили они по всей земле!» (Штаден Г. Записки о Московии. Т. 1. М., 2008. С. 71, 99-101).
«При возвращении своем в Москву, в то время, когда польский король, разбив лагерь у Радошковиц, желал преследовать его с войском, тиран счел подозрительными для себя некоторых из воинов, и среди других князя Иоанна Петровича, воеводу Московского, которого признавал более благоразумным среди других и высших правителем всех и которого обычно даже оставлял вместо себя в городе Москве, всякий раз как ему приходилось отлучаться из-за военных действий. Так вот у этого Иоанна он отнял все, что у того было, огромное количество золота, серебра, жемчуга, платья, всей посуды и домашней утвари, и поступил так не один раз, а четыре, так что из богатого и состоятельного сделал его крайне бедным. Совершив это, тиран приказал ему отправиться на войну против татар, хотя у того не было во что одеться и на чем ехать. Иоанн, как нищий, выпросил у одного монаха коня и отправился на войну. По возвращении тиран требует его к себе, куда созваны были также почти все, бывшие у него тогда воины. Иоанн понял, что ему надо идти на казнь, и потому приветствовал жену, детей и всех друзей, и после продолжительного прощания с ними, как бы не рассчитывая никогда их увидеть, поспешил к тирану. Когда он прибыл во дворец и тиран его увидел, то тотчас приказал дать ему одеяния, которые носил сам, и облечь его в них, дал ему в руки скипетр, который обычно носят государи, препоручил ему взойти на царственный трон и занять место там, где обычно сидел сам великий князь. Как только Иоанн исполнил это с тщетными оправданиями (нельзя ведь оправдываться пред тираном) и воссел на царственном троне в княжеском одеянии, тотчас сам тиран поднялся, стал перед ним и, обнажив голову, оказал ему почет, преклонив колена, и сказал ему так: "Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем Московии и занять мое место; вот ты ныне великий князь, радуйся теперь и наслаждайся владычеством, которого жаждал". Затем после короткого промежутка он снова начинает так: "Впрочем", сказал он, "как в моей власти лежит поместить тебя на этом троне, так в той же самой власти подлежит и снять тебя". И, схватив нож, он тотчас несколько раз бросал его ему в грудь и заставлял всех воинов, которые тогда были, пронзать его ножами, так Что грудные кости и прочие внутренности выпали из него на глазах тирана. Непосредственно затем Иоанна протащили за ноги по всему кремлю к городу, и он брошен был на середине площади, являя жестокое зрелище для всех. Вслед затем тиран приказал бросить в реку главных слуг его, а потом и всех остальных, В крепости Коломна, которую несколько ранее тиран дал воеводе Иоанну, было много чужеземных граждан; всех их, а их было более трехсот, тиран приказал утопить в реке, считая их участниками замысла воеводы Иоанна, между тем как тот не повинен был даже в дурном подозрении, а явил себя и верным гражданином отечеству, и слугою тирану. Умертвив таким образом воеводу Иоанна, его семейство и всех граждан, тиран, сев на коня, почти год объезжал с толпой убийц его поместья, деревни и крепости, производя повсюду истребление, опустошение и убийства. Захватив в плен некоторых воинов и данников (а этот воевода Иоанн был очень богатый человек) тиран велел обнажить их, запереть в клетку или маленький домик и, насыпав туда серы и пороху, зажечь, так что трупы несчастных, поднятые силой пороха, казались летающими в воздухе. Тиран очень забавлялся этим обстоятельством и воображал, что таким убийством людей он устроил себе подобие трофея и триумфа. Весь крупный и мелкий скот и лошадей, собранных в одном месте, тиран приказал рассечь на куски, а некоторых и пронзить стрелами, так что он не пожелал оставить живым в каком-либо месте даже и маленького зверька. Поместья и кучи хлеба он зажигал и обращал в пепел. Он приказывал убийцам насиловать у него на глазах жен и детей тех, кого он убивал, и обращаться с ними по своему произволу, а затем умерщвлять. Что же касается жен поселян, то он приказал обнажать их и угонять в леса, как скот, причем тайно были расположены засады из убийц, чтобы мучить, убивать и рассекать этих женщин, бродивших и бегавших по лесам. Такого рода жестокость проявил тиран при опустошении деревень и поместий Иоанна, воеводы Московского, а жену его приказал постричь и удалить в монастырь, где она и умерла. Таким образом уничтожил он род и все семейство столь великого мужа, не оставляя в живых совершенно ни одного его свойственника или родственника» (Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. Л., 1934. С. 21-23).
«В особенности некий знатный человек Иван Петрович, главный воевода, несущий у него власть в Московии, ложно и бесчестно был обвинен доносчиками, будто бы он домогается великого княжение; великий князь тотчас, не выслушав оправданий от приписанного тому преступления, лишил его всего движимого и недвижимого имущества, а самому приказал отправляться на войну с татарами. Этому несчастному, лишенному всего имущества, не оставили даже лошади, на которой он мог бы отправиться на предписанную ему войну. Однако какой-то монах пожалел его и дал ему лошадь, на которой тот отправился против татар, выполняя поручение государя, при чем совершенно один (тогда как еще недавно его окружала толпа слуг). По возвращении с войны его вызывают к великому князю, и к назначенному времени в Московию созывается вся знать и прочие вельможи. Итак, упомянутый Иван Петрович, вызванный в судилище, попрощался с женой, детьми и прочими родственниками, предчувствуя близкую смерть, и явился к великому князю. Тотчас он был самим государем отмечен знаками княжеского достоинства, диадемой и скипетром и усажен на трон. Когда он сидел, украшенный и наряженный таким образом, то сам великий князь в присутствии всех дворян и бояр, стоя против него с непокрытой головой, как бы воздавая почести, склонил голову, стал на колени (по народному обычаю) и сказал: «Здравствуй, великий князь и монарх Руссии! Достиг ли того, к чему стремился, имеешь ли то, о чем просил? Ты ведь хотел занять мое место великого монарха российского (ведь так он был ложно обвинен), вот я и назначил тебя сам великим князем, но как я имею власть назначать тебя великим князем, так же властен я вовлечь тебя с этого трона и почета». С этими словами он несколько раз вонзил в его сердце длинный нож или кинжал, и вся толпа стоящих вокруг дворян так свирепо набросилась на него с кинжалами и ножами, что все его внутренности вывалились на землю. Жестоко истерзанный труп был вытащен из кремля на площадь. Затем всех его верных слуг государь приказал задушить, зарезать и утопить. Наконец, он отправился в крепость Коломну, когда-то подаренную вышеупомянутому Ивану со всеми доходами, и всех людей, сколько ни нашел в кремле и в городе, до трехсот и более, велел утопить и зарезать, говоря: «Убивайте, душите, топите этих злодеев, ведь они были заодно с моим вероломным врагом». После этого в течение почти целого года он объезжал города и деревни во владениях упомянутого Ивана, предавая их огню и мечу. А когда нашел знатных подданных этого Ивана, или бояр (ведь этот значительный человек имел в своей власти других знатных), всех их приказал собрать и запереть в одном месте и поджечь, подложив порох; и все они от силы подожженного пороха взлетели в воздух, как птицы. Всю скотину, вплоть до собак и кошек, он велел изрубить на куски и превратить в ничто, деревни и имения сжечь и смешать с землей, а жен и дочерей этих бояр собственноручно отдал на поругание своим приспешникам; после этого приказал изрубить их на куски. А с жен крестьян и людей незнатного сословия он приказал содрать платье и гнать их, в чем мать родила, в лес, как скотину; в лесу же скрывались его приспешники, которые внезапно накинулись на несчастных женщин, при их приближении, нанося им увечья и удары. Перепуганные бабенки ринулись в поля и леса и, рассыпавшись повсюду, оглашали окрестности воплями и рыданиями. Итак, когда все владения упомянутого Ивана Петровича, некогда воеводы московского, были опустошены и до основания уничтожены, он заточил его жену в монастырь, а детей и всю его семью от мала до велика искоренил совершенно» (Гваньини А. Описание Московии. М., 1997. С. 101-105).
Землевладение
В 1550-е гг. владел поместным селом Богородицкое в Залутском стане Юрьев-Польского уезда (РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 254. № 261, 262).
И.П. Федоров имел в Надпорожском стане Белозерского уезда вотчину село Богоявленское на Ерге с 23 деревнями, 36 пустошами, 18 селищами (329 четвертей средней земли) (Шумаков С.А. Обзор грамот коллегии экономии. Вып. 2. М., 1900. С. 72, 154-162).
В сентябре 1563 г. в Конюшском стане Переславского уезда за И.П. Федоровым значились деревни Дементьевы (Антонов А.В., Баранов К.В. Акты XV–XVI века из архивов русских монастырей и церквей // Русский дипломатарий. Вып. 3. М., 1998. № 7).
До 1577/1578 г. утратил в Маковском стане Коломенского уезда вотчину полсела Кишкино Челяднино на р. Речице, сельцо Мартыновское (380 четвертей).
В 1578-1579 г. за В. У. Заболоцким и И.П. Федоровым в Раставском стане Каширского уезда было поместье село Глобокое на р. Глубокой (100 четвертей доброй земли за Иваном) (Писцовые книги Московского государства XVI в. Ч. 1. Отд. 1. СПб., 1872. С. 440; Ч. 1. Отд. 2. СПб., 1877. С. 1348-1349).
В 1566/1567 г. И.П. Федоров как душеприказчик дал Махрищскому монастырю по Михаиле Петровиче Головине и его жене Иулиании 18 руб. (Леонид (Кавелин). Махрищский монастырь: Синодик и вкладная книга // Чтения в Обществе истории и древностей Российских. Кн. 3. М., 1878. С. 11).
Вклады землевладельца в монастыри, вклады по землевладельцу родственников
В 1563/1564 г. его жена Марья, дочь Василия Андреевича Челяднина, дала Троице-Сергиеву монастырю после своего живота село Кишкино с деревнями в Коломенском уезде и село Богородицкое с деревнями Юрьевском Польском уезде. Этот вклад не поступил в монастырь. Кишкино-Челяднино на р. Речице в писцовой книге 1577/1578 г. записано за княгиней Прасковьей Борисовной Ростовской. Марья Челяднина первым браком была за князем Иваном Осиповичем Дорогобужским, убитым под Казанью в 1530 г. Её сын Иван, по свидетельству А. Курбского, был казнен царем Иваном около 1548 г. От второго брака с И. П. Федоровым детей не было. Иван Грозный после убийства Федорова разорил его вотчины в Бежецке, Коломне и др. городах. В Коломенских селах (то есть в Кишкине) были убиты 20 человек. Марья после смерти мужа постриглась (в иночестве Маремьяна) и в 1569 г. сделал вклад вещами в Иосифо-Волоколамский монастырь и вскоре после этого умерла (Архив СПб ИИРАН. Ф. 29. Оп. 1. Д. 8. № 1264. Л. 1599; Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 123).
В 1566/1567 г. И.П. Федоров после своего живота дал Кирилло-Белозерскому монастырю по родителям по отце Петре Федоровиче, по матери Марье, по дяде Григории Федоровиче, по Василии Андреевиче свою старинную вотчину на Белоозере в Старой Ерге село Воскресенское с деревнями (две сохи без четверти). И. П. Федоров приказал разделить вотчину по половинам: одну половину в Кириллов монастырь, а другую часть деревень, тянущих к селу Воскресенское) в Новоспасский монастырь. 20 ноября 1568 г. царь издал указную грамоту, по которой другая половина деревень села Воскресенского, которая досталась Спасскому монастырю, должна была быть отписана в царскую казну к дворцовым селам «до нашего указу». Всего было отделено только Кирилло-Белозерскому монастырю село Воскресенское и 38 деревень, 9 починков, 152 двора, пашни 628 четвертей. С Новоспасским монастырем Федоров был связан и ранее: здесь была похоронена скончавшаяся в младенчестве его дочь Марфа (ОР РНБ. СПбДА. А I/16. Л. 579-592 об.; Шумаков С.А. Обзор грамот коллегии экономии. Вып. 2. М., 1900. С. 5-6, 126-135; Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов. XV–начало XVII в. М., 1998. № 118, С. 483).
И. П. Федоров дал Иосифо-Волоколамскому монастырю по себе 50 руб. (Титов А.А. Вкладные и записные книги Иосифова Волоколамского монастыря XVI в. // Рукописи славянские и русские, принадлежащие И. А. Вахрамееву. Вып. 5. М., 1906. С. 69).
В 1566/1567 г. Марья (Мария), дочь Василия Андреевича Челяднина, жена И.П. Федорова, дала после своего живота архимандриту Новоспасского монастыря Антонию по своем отце, по матери старице Настасье, по первом муже по князе Иване Осифовиче Дорогобужском и по своим детям князьям Иване и Дмитрии вотчину в Бежецком Верхе, которой её пожаловал отец после своего живота селом Борисоглебское с 28 деревнями, починком и погостом и свою куплю село Слеплево (всего 1158 четвертей земли). Упоминаются купли И. П. Федорова у Федора Сабурова село Семенцово, полдеревни Терехово, деревни Ежовки, Царицыно, Гремячев, Притыкино, Есютино (Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов. XV–начало XVII в. М., 1998. № 119).
В 1568/1569 г. по нему дал царь Иван Васильевич Кирилло-Белозерскому монастырю село Воскресенское (Старая Ерга) с половиной деревень (половина Ерги). Другая половина деревень с селом Богоявленское (Новая Ерга) с 23 деревнями, 36 пустошами, 18 селищами дана вкладчиком в 1566/1567 г. в Новоспасский монастырь, но была отписана на государя, а в 1595 г. царем Федором Ивановичем дана Кирилло-Белозерскому монастырю. По подсчетам Копанева, вотчина Федорова занимала более 100 кв. км (ОР РНБ. Кир.-Бел. собр. № 87/1325. Л. 136; Сахаров И.П. Кормовая книга Кирилло-Белозерского монастыря // Записки Отделения русской и славянской филологии Императорского археологического общества. 1851. Т. 1. Отд. 3. С. 53, 80; Копанев А.И. История землевладения Белозерского края XV–XVI вв. М.; Л., 1951. С. 126-128, 176).
Литература:
Федоров-Челяднин, Иван Петрович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1913. — Т. 25: Яблоновский — Фомин. — С. 220—221.
Богуславский В. В. Федоров-Челяднин // Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия : в 2 т.. — М.: Олма-Пресс, 2001. — Т. 2 Н-Я. — С. 588-590. — 814 с. — ISBN 5-224-02249-5. — ISBN 5-224-02250-9. — ISBN 5-224-02251-7.
Александровская Слобода при Иване Грозном
Город Владимир
|
