Болмосов Алексей Михайлович
Болмосов Алексей Михайлович родился 16 января 1922 года на Украине.
Призван в армию Балашовским РВК, Саратовской обл., Балашовского р-на 5 февраля 1942 года.
Наконец-то мечта воевать осуществилась и волнения позади. А всему виной глаза. В раннем детстве какая-то болезнь дала осложнение, появилась близорукость.
Получаю повестку к самому военкому, майору Мабиуллину. По счету эта двадцатая. Может, на этот раз повезет.
Вхожу. За столом сидит усталый, видимо от бессонных ночей, человек.
— Почему не в армии? — резковато встретил он.
— Сами не берете, — тоже раздраженно отвечаю.
— А что у тебя?
— Зрение, нестроевик. Врачи никуда не пропускают.
— Дай военный билет.
Подаю. Берет, что-то быстро пишет и возвращает.
— Послезавтра в армию. Успеешь?
— Успею.
Выбегаю в коридор, читаю. В билете: «Годен к строевой».
Все оказалось просто, без врачей и комиссий. Дома мать, конечно, моих радостей не разделяет. Отец молчит.
Сборный пункт на чердаке единственного в городе пятиэтажного здания на берегу Хопра, вокзал, теплушка — товарный вагон с нарами в два яруса, посередине вагона чугунная печка с запасом угля, дров.
Подали паровоз, дали свисток, вагоны лязгнули буферами, скрипнули колесами и поплыл мимо перрон с провожающими. Последние крики, напутствия и слезы. В ушах на разные голоса: «До свидания, родные!!!»
Утром выгрузились в Сердобске Пензенской области. Здесь предстояла служба и учеба в 7-м запасном полку связи, в радиобатальоне. Два месяца упорной учебы: строевая, огневая, тактика, долбежка уставов, изучение азбуки Морзе и радиоаппаратуры. Яркие впечатления сохранились о командире радиобатальона, старшем лейтенанте Казине и ефрейторе Цветкове. Комбат — участник Гражданской войны, в вечерние часы часто в непринужденной обстановке сидел среди нас, рассказывал о своей военной жизни, пел со всеми песни.
— Знаю, что вы все рветесь на фронт, — говорил он, — но врага надо бить умением, знанием военного дела. Здесь долго не задержитесь, поэтому используйте на учебу каждую минуту.
А ефрейтор Цветков, наш командир отделения, ревностный служака, сам не спал лишнего и нам не давал. От него ничего не укрывалось, все видел, слышал.
В апреле учеба закончилась. Меня с небольшой группой направили в команду 1102, формирующуюся в г. Балашове. Все мы, молодые, в определенное время стремимся улететь из отчего дома, но с еще большей силой при первой возможности спешим в него обратно, даже после кратковременной разлуки. Получили на три дня сухой паек. В запасном полку кормили не по нашим аппетитам, поэтому через час от сухого пайка ничего не осталось. Сладко растаяли во рту сухари, гороховые концентраты супа и каши.
Пришли строем на вокзал, и здесь мы уже сами себе хозяева: добирайся до места назначения как знаешь. Вместе с радистами Шерстневым и Шапиро сели на тормозную площадку товарного вагона попутного поезда. Шерстнев слез в Аркадаке, где жила его семья, а мы с Шапиро утром были у меня дома.
Радость встречи. Переночевали. Утром пошли в военный городок искать свою часть. Нашли, и в ночь вышли в с. Тростянку. Узнали, что из нашей команды будет формироваться 1102 (пушечный артполк резерва Главного командования).
Через месяц полк перебазировался в соседнее село Пинеровка, затем в село Никольевка.
В ночь на первое сентября 1942 года подали эшелон под погрузку нашего полка. Утором эшелон тронулся. Мы едем к Сталинграду. Разгрузились в Раковке. До фронта менее 180 км. Над нами пролетают свои и чужие самолеты.
Сутки после разгрузки отдохнули, на ночь вышли походом к Сталинграду. Впереди вспышки, как от молний, звуков не слышно. Слева стрельба из автоматов. Третий день идем по степной дороге. По сторонам дороги стоит сплошной стеной степной бурьян. В нем может укрыться, особенно ночью, не только десант, а целая дивизия.
Во второй половине четвертого дня пути подошли к месту назначения.
Немцы заметили, открыли артиллерийский огонь. Снаряды рвались вблизи, осколки с визгом пролетали над головой.
Ускорили движение, быстро опустились в балку. Каждый занялся своим делом.
Наблюдатели, разведчики, корректировщики ушли к передовой, чтобы привязать орудия к целям, оборудовать наблюдательные пункты. Раньше обычного доложили, что к бою готовы.
Ночью после ужина провели партийные, комсомольские собрания, совещания агитаторов. «Судьба Сталинграда, — говорил полковой комиссар, — во многом зависит от действий 66-й армии, в состав которой входит наш артполк. Армия отдалена от защитников Сталинграда полосой в 12 километров. Поставлена задача прорваться в город или оттянуть на себя силы фашистов, которые штурмуют Сталинград. Помните, что мы с сегодняшнего дня тоже сталинградцы», — закончил он свое выступление.
Однажды, во второй половине сентября мне с напарником Климентьевым было приказано выйти на наблюдательный пункт дивизиона с радиостанцией, чтобы в случае порыва телефонной связи по радио передавать команды на огневые позиции.
Как обычно, взяв в руки телефонный кабель, который шел от батареи до наблюдательного пункта дивизиона, пошли вперед. Часто приходилось в местах пересечения другими кабелями перехватывать свой. Где-то допустили ошибку, пришли к командному пункту стрелковой роты. Со всех сторон раздались крики: «Ложись! Жить надоело? Герои нашлись!» Засвистели пули. Узнав, кто мы и куда идем, командир роты показал на гребень одной из балок, где находился наш наблюдательный пункт. Обратно ползли по-пластунски почти до балки. Не успели спуститься в нее, как над головой раздался сильный сплошной треск, гром. Началась артподготовка. Из балки выскочили и понеслись на фашистов десяток танков, за ними побежала густыми цепями пехота с громким и дружным криком: «ура» Немцы открыли плотный огонь.
Наше наступление и на этот раз не имело решающего успеха. Загорелись танки, в балку хлынул большой поток раненых. Окровавленные гимнастерки и бинты, стоны и крики слились в единый, жуткий звук.
...На наше счастье телефонная связь работала нормально. Командир стрелковой роты сообщил о нас, и мы отделались хорошей взбучкой за свою оплошность.
В октябре меня приняли кандидатом в члены КПСС.
Перед рассветом 19 ноября в своем окопе я проснулся от подземных стуков. Вышел наружу — ничего не слышно. Я в окоп. И снова стук. Больше часа доносился такой стук по земле с западной стороны. Там шел бой, и никто не знал, кто кого одолевает в этой битве. Немцы не могли наступать, не взяв Сталинграда, да и сил у них не было. Наши тоже не должны наступать, так как за последнее время только и шел разговор об обороне. Так примерно рассуждали мы.
Через два дня газеты, радио информбюро сообщили потрясающую новость: «После мощной 80-минутной артиллерийской подготовки 19 ноября перешли в наступление войска Юго-Западного и Донского фронтов, а 20 ноября перешли в наступление войска Сталинградского фронта. Под ударами этих фронтов оборона противника была прорвана и подвижные соединения устремились навстречу друг другу, к Калачу». Фашисты под Сталинградом были окружены. Началось уничтожение 300-тысячной армии противника, а другие наши войска пошли на запад. Всем было ясно, что в войне наступил перелом. Началось массовое изгнание немцев. Наступил праздник и на нашей улице.
Фронтовая жизнь орденоносца Алексея Болмосова началась в сентябре 1942 года. В нескольких километрах севернее Сталинграда есть поселок Ерзовка. На этом направлении левый фланг армии Паулюса пытался прорваться к Волге, чтобы затем повернуть на юг и штурмовать город с севера. Оборону этого направления держали подразделения Донского фронта, в том числе и бойцы 5-й гвардейской армии. Там, в частях дальнобойной артиллерии, и начал свой боевой путь Алексей Михайлович, тогда, в 42-м, 19-летний Алеша.
Алексей Михайлович вспоминает:
- В сам Сталинград тогда нам уже было не прорваться. Да и не ставилось такой задачи кто-то должен был оборонять и подступы к городу. Очень сильные были немецкие войска, просто непробиваемые. Такие шли ожесточенные бои - вспомнить страшно! Немцы умели воевать. И наступать, и обороняться. Тем более под предводительством такого военного стратега, как генерал Паулюс. Но все равно в итоге наша взяла!
Чем сильнее и профессиональнее враг, тем ценнее победа над ним.
Оборонительные бои на рубеже Ерзовка - Рынок Латошинка продолжались три страшных месяца - с 23 августа до конца ноября 1942 года. На небольшом участке фронта сражались 120-я,
116-я, 99-я стрелковые дивизии РККА. Части беспрерывно то входили в состав той или иной армии, то передавались другим соединениям. Потери были огромны - и у нас, и у немцев. Например, только в братской могиле маленького поселка Ерзовка захоронены более 3,5 тысячи красноармейцев и офицеров нашей армии, погибших здесь.
Трагическая участь боевых товарищей, к счастью, не постигла Алексея Михайловича. Судьба распорядилась так, что его отправили на курсы младших лейтенантов. Даже на фоне общих огромных потерь потери младших офицеров были просто катастрофическими. Подсчитано, что в среднем командир взвода, молоденький лейтенант, жил на поле боя 17 минут!
- Я тогда шел на учебу - нос кверху! Ведь все-таки в артиллерии воевал! - рассказывает с гордостью ветеран. - И лишь после окончания курсов мне удалось зайти в уже освобожденный Сталинград. Город был весь в развалинах. Но первое, что я увидел среди руин, был фонтан с бегавшими вокруг него ребятишками.
В Сталинграде, напротив музея обороны Царицына, до Великой Отечественной войны был фонтан «Детский хоровод»: шестеро детей - три мальчика и три девочки, - взявшись за руки, танцуют вокруг крокодила. Он стал широко известен по кадрам военной хроники, сделанным фронтовым корреспондентом Эммануилом Евзерихиным после авианалета 23 августа 1942 года. Фонтан стал одним из узнаваемых символов Сталинграда, Сталинградской битвы. Но во время послевоенного восстановления города композицию убрали, как «не представляющую художественной ценности». Но для детей войны и советских солдат этот фонтан был реликвией.
- Какие же мы все-таки, русские люди, идиоты, - сетовал Алексей Михайлович. - Ведь такую реликвию не сберегли в мирное время! Он ведь целый был после обстрела, незначительные повреждения только. Нужно его обязательно восстановить!
После разгрома немцев под Сталинградом время крупных побед Германии закончилось. Весной 43-го наступило временное затишье, обе армии готовились к летней кампании. Впереди были жестокие бои на Курской дуге. В них довелось Алексею Михайловичу хлебнуть сполна.
После окончания армейских курсов младших лейтенантов Алексей Болмосов был направлен заместителем командира по политчасти стрелковой роты. Участвовал в одной из крупнейших в военной истории баталий Курской дуги в сражении под Прохоровкой.
Болмосов А.М. (второй слева, в нижнем ряду). 95-я Гвардейская дивизия, р-н Прохоровки, танковое поле.
- Настоящая война она в пехоте, - говорил Алексей Михайлович. - Сидишь в окопе один на один с винтовкой, а на тебя полсотни танков ползут. Только и думаешь, какой из них тебя раздавит...
В книге Валерия Замулина «Уточненная правда о Курской битве. Прохоровка» приведены воспоминания комсорга 287-го гвардейского стрелкового полка младшего лейтенанта Болмосова:
«В ночь на 11 июля мы вышли к совхозу „Октябрьский“ и стали окапываться. Нам сказали: „Завтра будет бой, ройте себе окопы. Они будут для вас или могилой, или крепостью“. Бой разгорелся рано утром. Достоверной информации о происходящем у нас не было: одни говорили, что это наши немцев бомбят, другие — что немцы наших. Впереди нас другие части сдерживали противника.
До этого я воевал в Сталинграде, в других местах артиллеристом. Но то, что мне лично пришлось пережить в этот день под Прохоровкой, не имеет никакого сравнения.
Прошло часа два. Прибежали несколько наших бойцов, сообщили, что остальные убиты, а немцы скоро будут здесь.
Вскоре налетела немецкая авиация. Говорили, что это были итальянские самолеты — двукрылые. Летели они низко, бросали футляры, начиненные противопехотными бомбами, в воздухе футляры раскрывались, и бомбы летели, как рой пчел. Думалось: вот-вот упадут на тебя, вжимались в землю, казалось, земля под тобой расступается.
Улетели самолеты, нас накрыла артиллерия. И так — непрерывно, не один десяток минут.
Потом пошли танки. Они выходили с левой стороны, выстраивались в цепь. Я насчитывал более сорока танков против одного нашего батальона. А у нас на этом фланге ни авиационной, ни артиллерийской поддержки — одна пехота.
Начали стрелять из ПТР, из пулеметов и автоматов. Танки остановились метрах в 300. Видимо, у них была другая задача, другое направление удара. Но огонь по нашим окопам открыли ураганный.
А у нас кончились боеприпасы. Ни патронов, ни гранат — ничего. Поступил приказ отойти. Пошли назад. Несли с собой раненых. Ранило начальника штаба Гусанова, его тут же перевязала медсестра Оля Огурцова.
Когда отходили, командир взвода Воронов был ранен в голову и в грудь. Он бежал с перевязанной головой и грудью — хорошая мишень. Крикнул мне: „Иди сюда, здесь безопаснее“. Только это сказал, как тут же упал. Когда я подбежал к нему, он уже не дышал. Вспомнилось, как накануне он словно чувствовал свою смерть, пел грустные песни, говорил мне: „Наверное, завтра меня убьют“. Такое было у него предчувствие.
Из 600 человек в батальоне мы в тот день потеряли убитыми и ранеными 330 человек. Потому что обрабатывали нас и с воздуха, и с земли — танками, артиллерией. Прямой наводкой били».
- После того боя осталась половина батальона. Больше 40 танков на нас шли, мы говорили, что на войне так: котелок - на двоих, а танк - на одного.
И в окопах под Сталинградом, и на Курской дуге, под Прохоровкой, младший лейтенант Алексей Болмосов оставался целым и невредимым. Впоследствии он участвовал в боях за освобождение Украины в составе 1-го и 2-го Украинских фронтов. Дошел до Польши. И вот только тут его настигла вражеская пуля.
В 1944 году в районе польского города Сандомир Болмосов был тяжело ранен.
- В Польше меня ранило в левую руку. Кость была раздроблена, рука повисла. Привезли меня в госпиталь, а я как увидел врача - сразу про боль забыл. Спасла мне жизнь хирург Лунева Ксения Федоровна, она меня оперировала. Ее уже нет в живых, а какая красивая была, белокурая, ямочки на щечках. Сказала, что руку придется отрезать, а я ею любуюсь и отвечаю: «А что ж ее жалеть, режьте!».
После ампутации руки и лечения в госпитале Алексей Михайлович был из Красной Армии демобилизован.
Алексей Болмосов награжден орденами Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и многими другими.
В послевоенное время, в 50-е годы, приехал работать во Владимир.
Источник:
Победители. Ратному подвигу владимирцев посвящается. Владимир, 2010
Владимирский край в годы Великой Отечественной войны
|
