Татьяна Ивановна Шумиловская
Татьяна Ивановна Шумиловская (1868-1941) - народная учительница, лучший учитель года в Республике (1923).
Иван Шумиловский был священником, служившим в селе Погост Быково Суздальского уезда. Там в 1868 году родилась дочь Татьяна. После окончания епархиального училища она в течение 42 лет работала учительницей в селе Закомелье.
Во времена господства помещиков и царских чиновников неприветлив, суров и темен был Суздальский край. Бесконечной лентой, затейливо и хитро вьется кривая, путанная дорога. То заберется в лесную глушь и начнет крутить среди пней и топких низинок, оставляя глубокие раны на нежной пелене снегов; то развернется среди чахлых полей, иззябших от зимних бурь и метелей, пустых и голых, грубо истерзанных, разлаженной скрипучей сохой; то побежит по деревне, и замелькают навстречу кособокие, кривые избушки, серые, неуютные, хмурые. А там снова лес, поля и деревни, снова бесконечная лента пути.
В 1886 году, по этой дороге ехала в село Закомелье новая учительница Т.И. Шумиловская.
В те далекие времена Закомелье было одним из самых заброшенных сел Суздальского уезда. 60 домиков, крытых соломой, полуразрушенные хозяйственные постройки, бедное население в 180 ревизских дуги. Вот и все.
Задавленное гнетом и кабалой, непосильными податями и произволом «земских» и становых, Закомелье было образчиком неимоверной бедности, ограниченности и дикости деревенской жизни. Люди настолько были забиты и пришиблены судьбой, что привыкли безропотно покоряться ей.
В 80-х годах XIX столетия атмосфера невежества, темноты, суеверий, предрассудков и пьянства не была, конечно, редкостью для царской деревни. Что до Закомелья, то его вполне свободно можно было отнести к числу особо «благодатных» мест в этом отношении. Недаром оно было расположено по соседству с знаменитым Гавриловским посадом, с его прославившимися на всю округу одиннадцатью кабаками.
Если у закомельцев при всем их малоземелье и выпадала кой у кого «лишняя» (по сравнению с другими) полоска земли, недокосок травы или еще что-нибудь в этом роде, — все это перекочевывало в руки кулаков-мироедов. Как правило, все такого рода «продажи» дешево обходились покупателю-кулаку и были жутки по кабальности навязываемых бедняку условий. Кулак действовал при этом верным по тем временам средством — спаиванием «продавца» водкой. Так прибирал к рукам кулак все возможное и невозможное, обдирая бедняка «как липку». Пьяный угар был выгоден кулаку, а невежество и беспросветная жизнь бедняка, надрывающегося на работе, способствовали распространению пьянства. Общественный быт села Закомелья, узаконяя пьянство, прививал его и детям, приучая смотреть на пьянство как на нечто в высшей степени обычное, благопристойное и даже необходимое, без чего обойтись не может никто.
В этот-то медвежий уголок, на тощей, голодной клячонке, по пуганной проселочной дороге, по рытвинам и ухабам ехала Татьяна Ивановна. Много дум передумала юная учительница, много тяжелых воспоминаний воскресили в ее памяти знакомые картины мелькавших деревень.
Тяжелое, безрадостное трудовое детство. Годы мучительной борьбы с бедностью. Годы учения. С ранних лет без отца. Четыре сестры преждевременно умерли от тяжелого крестьянского труда. Три брата разбрелись — кто куда. На молодые, неокрепшие еще руки 18-летней девушки пала забота о матери.
В сопровождении старушки-матери, с имуществом, состоящим из одного небольшого сундучка, не имея ничего позади, без всяких связей с миром, двигалась Татьяна Ивановна навстречу новой жизни, к новым местам, навстречу новым людям, с интересами которых навсегда свяжет она свою судьбу, навстречу тяжелой работе по борьбе с дикостью и невежеством.
Но Татьяна Ивановна не боялась и не отчаивалась. Ей ли, с малых лет знакомой с тяжелой нуждой, бояться предстоящих трудностей! Тем более, что с первых дней сознательной жизни она подготовляла себя к предстоящей скромной доле сельской учительницы, заранее связав свою судьбу с судьбой крестьянского люда. Она великолепно знала, какие трудности лежат впереди, но она знала и свою решимость бороться до конца, покуда сил хватит. Об отступлении не могло быть и речи. Полная сил, молодого задора и настойчивости вступила она на тяжелый путь учителя в царской деревне.
В школе Татьяна Ивановна застала полный развал. Не было ни книг, ни пособий, не было даже специального здания под школу. Школа ютилась в крестьянской хате, вмещавшей не больше 10 учеников. Не было так-же отдельной комнатки для учителя, и пришлось Татьяне Ивановне отделить уголок в том же классе, где учились днем дети.
Условия работы сельского народного учителя в старое, дореволюционное, время были невыносимо тяжелы. Заброшенный в глушь, оторванный от культурных центров, материально необеспеченный, лишенный минимальных гражданских прав, вынужденный даже по линии школьной работы подчиняться любому прощалыге-земскому и пьянице-становому, так должен был жить и работать народный учитель.
И нет ничего удивительного в том, что эту каторжную жизнь, эту беспросветно нудную обстановку выдерживали далеко не все. Учителя бежали из школ или их гнали, некоторые спивались, а большинство смиренно покорялось своей доле и превращалось в учителей-чиновников, в полуживые манекены, безвольные, бездумные.
Старый учитель оставил Шумиловской тяжелое наследство.
Всегда пьяный, озлобленный, он был в высшей степени «искусен» по части выбора средств воздействия на детей. Оставление на целый день без пищи, битье головой о стену, принуждение выстаивать часами на коленях на рассыпанном на полу горохе и прочие приемы инквизиторской изобретательности были излюбленными средствами «воспитания» детей этим учителем.
Родители по невежеству своему думали, что такие методы «воспитания» вполне нормальны и наиболее действительны. Неудивительно поэтому, что они со своей стороны старались восполнять эту своеобразную систему школьного воспитания своими домашними средствами: пороли розгами и били палками. В обстановке, какая создавалась этим издевательством над детьми в школе и на дому, обычными были и увечья детей, например, один из попов надорвал ухо обучаемому им ученику.
Село встретило новую учительницу с некоторым недоверием и удивлением. По тем временам женщина-учитель была редкостью. Одни не доверяли, другие сомневались, выдержит ли женщина тяжелую обстановку работы.
Но всем этим кривотолкам было место лишь в первые дни Татьяна Ивановна, обладавшая способностью овладевать симпатиями окружавших ее людей, каким-то ей одной присущим обаянием и даром заставлять людей быть в ее присутствии лучше и чище, вскоре завоевала такой авторитет, что всякие пересуды отпали сами собою.
Для всех стадо ясным, что приезд новой учительницы для всего Закомелья, начиная со взрослого населения села и кончая малышами-ребятишками, послужит свежей струей в темной затхлой жизни.
Татьяна Ивановна, как человек связавший свою жизнь с нуждами и интересами села, не могла ограничиться в своей деятельности стенами одной лишь школы; она хорошо понимала, что ей необходимо утвердить свое влияние на селе, для чего в первую голову требовалось установить живую связь с его обитателями, возбудить к себе доверие и уважение и добиться понимания важности стоящей перед ними общей задачи — совместными усилиями рассеять мрак невежества, висевший над селом.
Татьяна Ивановна нашла пути к сердцам закомельцев потому, что она отдавала себя всю работе, беззаветно и искренно, не ожидая ни признательности, ни похвал, потому, что она заранее была готова преодолеть все трудности, не зная ни разочарований, ни сомнений, ни колебаний на избранном ею пути.
Простота и прямолинейность подхода, глубокая отзывчивость на всякую беду крестьянскую очень скоро подкупают в пользу новой учительницы все население села. К ней доверчиво приходили за советом и помощью.
Приходила и «солдатка» с горькой жалобой на свекра и с просьбой написать мужу письмо и поведать ему про свое «бабье» горе-горемычное. Приходила старушка, чтобы написала учительница ее сыну в город и напомнила ему о посильной помощи матери в крестьянской нужде. Приходил посоветоваться по вопросу о своих делах и крестьянин-бедняк...
Все это не мало удивляло закомельцев на первых порах. Ничего подобного они в своей жизни не слыхивали. Человек, про которого ничего худого сказать нельзя и которого одинаково уважают и взрослые и дети, — разве это не диво-дивное?
И пошел говор по селу и по соседним деревням, что лучше закомельской учительницы, умнее, красивее, отзывчивее и старательней никто никогда не встречал.
Но раньше чем за новой учительницей создалась такая репутация, немало горьких испытаний и незаслуженных обид перенесла она. Донимали старики-пьяницы, требовавшие денег на водку и угрожавшие в случае отказа «выжить с села». Донимало опекунство самозванных блюстителей нравственности, дежуривших по ночам под окнами и подсматривавших за каждым шагом учительницы. А больше всего донимали колкие, недоброжелательные взгляды баб, опасавшихся, как бы непривычное пристрастие мужей к школе и книге не привело к беде.
Но ни сплетни, ни трудности не пошатнули ее. Она твердо шла своей дорогой, ибо знала, к чему стремилась, ибо видела светлую цель впереди.
Татьяна Ивановна начала надеяться, что ее труды не пропадут даром, что закомельские крестьяне, работу среди которых она, молодая неопытная девушка, предпочла работе в губернском центре и ради которых решилась на суровую жизнь в глуши, — эти крестьяне сделаются ее надежными друзьями.
Дружба новой учительницы с населением — результат повседневного общения, как и следовало ожидать, вскоре самым благоприятным образом отразилась на судьбе закомельской школы.
После первой же зимы крестьяне обещали Татьяне Ивановке выстроить новое здание и сдержали свое слово. В новой школе появились парты, необходимые наглядные пособия, буквари и книги для чтения. Жить и работать стало гораздо легче. Росла и крепла уверенность в победе, поднималось желание делать больше и больше.
Понемногу школа стала превращаться в действительно культурный центр деревни, и чем шире протаптывалась дорожка к школе, тем все больше зарастала дорога в кабак.
В своих первых достижениях Татьяна Ивановна убедилась по растущей привязанности детей.
«Детей я любила всегда, — пишет она в своих воспоминаниях, — стали и они привыкать ко мне. А чтобы еще ближе сойтись с ними, я приглашала их на вечера в школу, читала, беседовала и даже играла с ними в «бабки».
Эти новые, невиданные доселе приемы обучения вызвали было сомнения в деловитости новой учительницы. Многие долгое время не могли примириться с мыслью, что их ребятишек обучает «учительша», а не учитель, и не могли простить Татьяне Ивановне ее принадлежности к женскому полу. Но, посетив лично занятия в школе, родители вскоре убеждались, что Татьяна Ивановна к своей работе относится чрезвычайно серьезно.
До приезда Шумиловской девочки в школу не ходили. «К чему, — говорили родители, — девочкам грамота? Умели бы мыть, шить и т. д.». Понемногу удалось изжить и этот предрассудок. Самый факт, что «учительшей» могла быть «баба», лучше всякой пропаганды влиял и действовал на умы. «Уж если баба учительшей состоять может и начальство ее терпит и признает, стало быть, просто грамотным и толковым человеком может быть и всякая баба, если ее «сызмальства» грамоте обучить», так рассуждали закомельцы. И вскоре в высыпавшей на улицу после школьных занятий ватаге на общем темно-сером фоне шапок стали пестреть то тут, то там платочки девочек. Это была одна из первых побед Татьяны Ивановны.
Татьяна Ивановна Шумиловская
Уже со второй зимы Татьяна Ивановна решается на некоторые реформы. По собственному почину, с риском получить нагоняй от начальства, она расширяет общеобразовательную часть школьной программы, вводит уроки рукоделия, пения, игры. Сверх обычных дневных занятий она вводит для желающих детей и вечерние.
Затем Татьяна Ивановна приступает к организации публичных выступлений школы. Установился обычай устраивать литературные вечера с елкой. Эти вечера оставляли большой след в школьной жизни детей.
«Мы, — вспоминают позднее ученики Татьяны Ивановны,— и так любим свою школу и всегда охотно бежим туда, но после нашего праздника она нам еще милей». Эти праздники служили также публичным смотром достижений школы, так как дети всегда выступали с декламацией, пением, а иногда и со спектаклем.
Своей работой в школе Татьяна Ивановна быстро сумела зарекомендовать себя. И действительно, она была прекрасной учительницей. Как мать, любила она детей, и дети горячо ее любили. Дело дошло до того, что матери начали поругивать детей за то, что они «от дома отбиваться стали».
Да и как было не отбиться, когда учительница умела учить так интересно и когда в школе было так весело приятно и радостно. Она изучала с ними окружающую жизнь, умела вливать свежую струю в затхлую школьную учебу того времени.
Летом Татьяна Ивановна целые дни проводила с детьми в садике и школьном огороде, на соседнем лугу и в полях, всюду будя любознательное отношение ребят к окружающему, всюду наглядно показывая, как широко, при внимательном и любовном подходе к делу.
можно использовать каждую пядь земли вокруг себя.
И как велика была гордость детей, когда вскоре, в результате их собственных трудов, под окнами школы появились клумбочки, в саду — кусты малины и были посажены первые яблоньки. Впоследствии был создан при школе небольшой питомник.
В обстановке зимнего времени трудовые процессы выливались в форму рукодельной работы: шитья, вязанья, вышивания и т.д. Ту же самую работу дети выполняли в школе дружнее и охотнее, чем дома, так как Татьяна Ивановна умела делать их труд легким и радостным, занимая чтением умы ребят в то время как пальцы автоматически-привычно двигали спицами.
Твердой рукой настойчиво и умело строила Татьяна Ивановна школьную работу.
Вскоре в школе появились новые лица. Пришли сагитированные школьниками подростки и стали завсегдатаями на уроках Татьяны Ивановны.
И Татьяна Ивановна не только не тяготилась ими, но всячески поощряла их появление в школе. Больше того, она старалась выявлять наиболее способных и добиться от родителей согласия на дальнейшее образование этих ребят. Добиться этого было нелегко. Учение отрывало работника от семьи, а что оно могло дать, для многих было не ясно. Все же в результате усилий Татьяны Ивановны за первые 10 лет ее работы на селе, учеников, продолжавших свое образование дальше сельской школы, было в одном Закомелье столько, сколько в остальных 40 селах всего района, вместе взятых.
Этому немало способствовала близость Гавриловского Посада, где имелось двухклассное училище с ремесленными мастерскими работы по дереву. Однако справедливость требует также отметить, что для многих и многих соседних школ и большая близость их к Посаду не являлась достаточный стимулом к продолжению образования их учеников. Одна близость Посада еще не решала вопроса; нужны были огромная любовь к детям и настойчивость, которые проявляла Шумиловская в заботе о дальнейшем продвижении своих учеников.
Вскоре Татьяна Ивановна добилась того, что по высоте процента детей, окончивших школу, Закомелье стало первым не только среди 300 сел Суздальского уезда, но и во всей Владимирской губернии. Слава о закомельской учительнице обошла всю округу. Находились такие родители, которые хотели во что бы то ни стало обучать своих детей именно в закомельской школе, не считаясь с материальными издержками.
Закомельская учительница умела обходиться без наказаний. Она создала в школе такую обстановку, что ребята оторваться от нее не могли и с трудом возвращались к тому, что ожидало их дома. И неудивительно: школа давала иной, более культурный, уровень жизни, чем дом и семья.
Дети мало-помалу поднимались над культурным уровнем старой деревни, пока не превратились в активных работников родного села. Вскоре молодое поколение Закомелья стало лучшим союзником учительницы в деле культурного подъема села.
Свою работу по борьбе с невежеством и темнотой крестьянства, по борьбе с его безропотной покорностью судьбе в лице угнетателей-помещиков и кулаков — Татьяна Ивановна никак не могла ограничить одними детьми.
«Расширение библиотеки,— вспоминает Татьяна Ивановна,— дало возможность заняться чтением и со взрослыми. В дни грубого праздничного разгула я устраивала в школе общественные чтения, на которые собиралось много мужчин и женщин».
Дело пошло на лад.
Шумный праздничный день. Тишину сельской улицы прорезает пьяное гиканье. Немилосердно заливается гармошка. Визжит баба, «обучаемая» пьяным хозяином. Стон и бесшабашный гам висит над Закомельем.
А в школе — беседа. Оттуда тоже доносится гул голосов. Непривычное для закомельцев зрелище: тесный кружок людей, точно мухи, облепили склоненную над книгой голову молодой учительницы. Этого вполне достаточно для того, чтобы заставить кой-кого заглянуть в школу из чувства простого любопытства. Но попав сюда, новый пришелец непременно и надолго застревал там. Так, робко, а потом все сильнее и ярче замерцали огни из окон школы. Не мало искусства, любви к делу и терпения было потрачено учительницей, раньше чем ее мирный приют начал побивать своего сильного соперника — кабак.
О чем же беседовали в школе? Тут обсуждались и сельскохозяйственные вопросы, живо интересующие всякого земледельца, и злободневные вопросы борьбы с антиобщественными явлениями на селе, главным образом с пьянством, и вопросы общественной гигиены, борьбы с заразными болезнями и т. п. Наконец, просто читалась подходящая художественная литература, вскрывающая крестьянину внутренние пружины его житья-бытья. Книга учила его, как надо жить и как можно улучшить свое тяжелое положение.
После каждой беседы, после каждого чтения люди выходили из школы с иными мыслями, и все то, что раньше воспринималось некритически, как непререкаемо-должное, унаследованное от дедов, теперь стало представляться в совершенно ином свете. Правда, не все вещи можно было называть тогда своими именами, не обо всем можно было говорить открыто. Но встревоженная мысль продолжала работать и дальше в указанном направлении и самостоятельно формулировала необходимые выводы.
Занятия ставились таким образом, что их практическая польза для повседневной трудовой жизни крестьянина была ясна даже наименее смышленым участникам бесед. Желая сделать собеседования наиболее увлекательными и полезными, Татьяна Ивановна приглашала на них учителей соседних школ и специалистов — районного врача и землемера. Трудная была работа по борьбе с традиционным трехпольем, за искусственное удобрение, за культуру в быту и хозяйстве.
Эти школьные беседы сыграли большую роль в экономическом развитии не только Закомелья, но и всего Гаврилово-посадского района. Первый толчок реализации выводов из этих бесед был дан прорытием канавы на месте болота «Василево», в результате чего там, где раньше снималось 500 пудов сена, ныне стали снимать 5000. Лучшей пропаганды в пользу просветительной работы Татьяна Ивановна не могла бы и придумать. Успехи ее начинаний говорили сами за себя красноречивым языком цифр и фактов, языком, убедительным даже для самого врожденного скептика.
Просто и скромно вела работу Татьяна Ивановна, как и все, что когда-либо делала и говорила она. Но лишь старшее поколение, знавшее царскую, дореволюционную Россию, может вполне оценить, сколько самоотверженности скрывалось за этим решением заниматься со взрослыми. Одна, как умела, своими средствами боролась Татьяна Ивановна с невежеством и застоем глухой деревушки и незаметно творила большое дело культурного воспитания деревни. Но это дело шло вразрез с линией начальства, и стать на этот путь — значило или против течения. А для этого в условиях царской России требовалось немало гражданского мужества.
И действительно, в свое время эта работа, как и многое другое, что делала закомельская учительница, была поставлена ей на вид. В своих воспоминаниях об этом времени Татьяна Ивановна говорит, что «общество было довольно своей учительницей, но не было довольно начальство, которое решило преподнести мне отставку, как чересчур независимой, не умеющей держать себя с ревизующими лицами и потому вообще нежелательной.
Крестьяне, узнав об этом, пожалели меня и, как они выразились, решили «спасти и отстоять во что бы то ни стало» устройством юбилея в честь десятилетия моей работы.
После долгих и упорных отказов как со стороны общеадминистративного, так и специально педагогического моего начальства крестьяне все-таки добились своего, устроив празднование, и преподнесли мне адрес с выражением благодарности за работу с их детьми и за службу всему обществу.
«За вашу плодотворную деятельность, — писали они, — за любовь и усердие к делу народного образования и образования наших детей, с которыми вы занимаетесь и по вечерам, мы, крестьяне села Закомелья, благодарим вас. А равно благодарим вас и за то, что вы всегда с сердечным и полным участием относитесь не только к своим ученикам, но и ко всем нашим детям, еще не имеющим связи со школой, а также и нас всех не оставляете без той же учебы и без своего доброго совета».
Это так меня подбодрило, — продолжает Татьяна Ивановна, — что я решила навсегда остаться работать в Закомелье, где есть близкие мне люди, где работа достаточно оценивается, а главное — где она дает богатые всходы».
И действительно всходы были богатые. К 1905 году Закомелье уже не знало неграмотных: во всем селе были обучены поголовно все до 50-летнего возраста.
По одному тому, как трудна была работа по ликвидации неграмотности во времена царизма, можно судить, как бесконечно мал был этот срок в несколько лет для такого великого, по тому времени, начинания. Но Шумиловская справилась с ним. Как капля долбит камень, так же упорно, не зная ни сомнений, ни боязни перед предстоящими трудностями, делала свое незаметное дело эта скромная труженица.
Школьные собеседования со взрослыми все учащались. Все осмысленнее и шире становился обмен мнений после докладов в школе, и все большее число лиц желало высказаться по затронутым вопросам крестьянской жизни: о том, как лучше распределить угодья, как улучшить хозяйство, как утеплить хлев или унавозить поле, почему трехполье неудовлетворительно, как бороться с пьянством и засилием кулаков, почему последние заинтересованы в невежестве остального крестьянства и т. п.
Татьяна Ивановна не только просвещала, она также организовывала закомельцев. При школе был создан родительский комитет, где обсуждались совместно с родителями детей вопросы школьной жизни: ее обстановка и оборудование, ее трудности и достижения, давалась персональная характеристика обучающихся. Через совещания родителей Татьяна Ивановна добивалась, с одной стороны, продвижения детей по пути их дальнейшего образования, и с другой стороны общественное мнение в пользу всемерной поддержки школы, мнение, способствовавшее тому, что на сельских сходах выносились постановлении о снабжении школы всем необходимым.
«В Суздальскую Уездную Земскую Управу. Учительницы Закомельского училища Татьяны Ивановны Шумиловской Прошение.
Брат мой, Иван Иванович Шумиловский, состоя на службе в Сибири, как человек бездетный, взял по просьбе жены своей на воспитание ребенка – девочку с дня ея рождения. Вскоре после этого он заболел прогрессивным параличем мозга и должен был выйти в отставку. 1903 года померла жена брата, а он как человек ненормальный отказался от девочки.
Вполне сочувствуя безвыходному положению несчастного ребенка, я взяла на время к себе. Таким образом она прожила у меня 3 года и прошла курс сельской школы. Когда ей исполнилось 9 лет, брат пожелал определить ее во Владимирскую женскую гимназию. Она экзамен выдержала и поступила. Но брат вторично отказался от нее совсем, жалея средств на ее содержание (он жил на получаемую пенсию). Мне же было жаль лишать девочку такого счастья, так как действительно для безродной и безприютной вся будущность и все счастье зависит от ученья. Я тогда решила попробовать на свои учительские средства содержать ее, что продолжаю делать и до сих пор. В сентябре месяце настоящего учебного года я, для больших для меня удобств, перевела ее в Вязниковскую женскую гимназию, где она и обучается в 3 – м классе. В июле месяце настоящего года помер брат мой. После его смерти средств не осталось никаких. Значит девочка как была 7 лет на полном моем содержании так и осталась на будущее время. Я же прослуживши около 24 лет по должности сельской учительницы уже не обладаю хорошим здоровьем и боюсь, что без меня она останется не только без обучения, но без крова и пищи, так как у меня нет никого и ничего.
Чтобы сколько нибудь обеспечить будущность этой безродной девочки, ученицы 3 класса Вязниковской женской гимназии Прасковьи Шумиловской, я осмеливаюсь покорнейше просить Суздальскую уездную земскую управу походатайствовать перед земским собранием, не найдет ли оно возможным назначить вышеупомянутой Прасковье Шумиловской стипендию, или дать единовременное пособие на ее содержание и тем помочь мне в деле воспитания совершенно чужой мне и безродной девочки.
При сем прилагаю копию с резолюции Суда.
1909 года сентября 25 дня. Учительница Закомельского училища Т.И. Шумиловская.
…Представляя прошение Шумиловской на рассмотрение уездного земского собрания, уездная управа имеет честь доложить, что по мнению управы воспитанница Шумиловских, прав на получение стипендии не имеет, так как приемные ея родители ни на службе земства, ни плательщиками земских сборов по Суздальскому уезду не состояли, почему управа полагала бы прошение Шумиловской отклонить».
В 1911 году был организован закомельским обществом 25-летний юбилей педагогической деятельности Шумиловской. Юбилей носил широко общественный характер. Он еще раз подчеркнул огромное значение для культурного развития всего Суздальского края деятельности закомельской учительницы. Чествование превратилось в массовое празднование, в котором принимало участие крестьянство всего района.
Вот как описывает один из участников празднования, ученик Шумиловской, это событие:
«Как известно, ничто серьезное не обходится без элемента смешного. Кто-то подал мысль зазвонить в большие колокола, чтоб о наступлении празднества услыхали далеко вокруг, и, как ни увещевал закомельцев старый попик, что-де православные церковным звоном одного лишь архиерея встречают и что за этот шаг придется и ответ держать перед богом и перед начальством, вскоре гулкий, переливчатый звон огласил всю окрестность. И потянулись на этот звон в Закомелье гости; были тут и организованным порядком выдвинутые представители от крестьян окружных сел и деревень, и лично знавшие Татьяну Ивановну, и про сто знакомые с нею по отзывам других, а ныне пользующиеся случаем, чтоб ближе узнать закомельскую учительницу.
Всех их одинаково тепло и радушно встречали закомельцы, всем охотно рассказывали о том, что им лично известно было о широкой воспитательной, педагогической и культурной деятельности Татьяны Ивановны среди двух поколений закомельцев.
Любопытнее всего было прислушаться в тот день к тем частным разговорам по небольшим группкам, которые всегда в таких случаях предшествуют официальным выступлениям.
Вот я внутри небольшой кучки людей — это члены кружка самообразования. Нынче у всех на устах одно имя, а нам, молодым, но уже окрепшим побегам закомельского юношества особенно много есть что сказать о ней. Мы могли бы поведать о том, как зорко следит за внутренним ростом юношей их бывшая учительница, а ныне их старый друг, Татьяна Ивановна, как пестует она каждую молодую силу и как вынашивает каждую разумную, вслух высказанную мысль, как умеет поднимать вопросы, всегда волнующие, всегда заветные для дум молодняка, как приучает она к товарищеской сплоченности, в то же время на корню и без остатка вытравливает все личное и мелочное.
Любовным взглядом следим мы за успевшей уже состариться на работе в селе Татьяной Ивановной, тут же неподалеку беседующей с крестьянами. «Как она еще молода душой и как много в ней кипучей энергии и неиссякаемых сил!», невольно вырывается у кого-то из нас, но она уже услышала, обернулась и роняет на ходу: «У вас же их черпаю...». И каждый из нас после этих простых и искренно прозвучавших слов вырастает в своих собственных глазах: мы яснее и глубже начинаем сознавать, что для Татьяны Ивановны дальнейший путь будет легче пройденного, что у нее есть теперь на кого опереться, есть целая рать верных помощников и друзей...
Подхожу к другой группе; тут беседуют между собой закомельские крестьянки. Одна из них искренне признается, что раньше она мало понимала, почему «мужики» относятся к Татьяне Ивановне с таким исключительным уважением, но «как пронеслась над Закомельем гроза эпидемии, как стало косить людей на право и налево,— тут только я душевно полюбила ее», рассказывает она, вспоминая при этом случай, когда, забывая себя, иногда буквально валясь с ног от усталости, выхаживала Татьяна Ивановна больных, тем самым спасая их зачастую от верной смерти.
Другая крестьянка тут же живо вспоминает, как пришла к ним однажды вечером учительница в дом и давай доказывать, что надо Семку в ремесленную школу отдать: «Ну подумали мы малость, да и отдали, а теперь Семен на железной дороге служит машинистом да нам же, старикам, помощь оказывает», не без гордости заканчивает она.
В адресах, преподнесенных юбилярше, говорилось: «Семена насаждались доброй рукой — богатые получились всходы, и Закомелье нынче является очагом просвещения всего Суздальского края». Крестьяне Закомелья говорили: «Мы не можем представить теперь как Закомелье без школы, так и закомельскую школу, без Вас, Татьяна Ивановна».
«Мы знаем, что Вы нас любите, — пишут ученики Шумиловской, — и знаем, что заботитесь Вы о нас, как мать родная, но за это и мы Вам платим любовью и будем помнить, что Вы — наша вторая мать».
Наконец, должную оценку деятельности Татьяны Ивановны находим мы и со стороны педагогов, ее товарищей по работе.
«Вы скрашиваете жизнь тех, кто имел и имеет счастье видеть Вас среди себя за эти 25 лет. В эти годы, дорогой товарищ, Вы, не щадя своих сил и здоровья, были огнем, ярко светящим и щедро разбрасывающим искры света в тьму, которую Вы рассеяли Вашим долгим трудом», — так приветствовали юбиляршу учителя остальных школ Гаврилово-посадского района».
Еще в те мрачные времена господства царизма, помещиков и капиталистов Татьяна Ивановна Шумиловская была подлинной народной учительницей, учительницей трудящегося народа, показывающей ему дорогу к светлому будущему.
Праздник этот проходил при отсутствии начальства и вопреки его воле.
Прошли тяжелые годы империалистической войны. Т.И. Шумиловская по-прежнему на своем боевом посту народной учительницы продолжает работу по просвещению.
Все самое лучшее, все силы души были отданы тем, кто всю жизнь свою прозябал во мраке, грязи и нужде, в непосильном труде, сгибаясь под гнетом, не ведая ни отдыха, ни малейшего проблеска впереди. Шумиловская — образец не только хорошего сельского учителя, но и прекрасной общественницы, всецело сумевшей подчинить свои интересы интересам трудового народа.
Революция пришла тогда, когда Шумиловская была уже на склоне лет своих, однако победа трудящегося народа под руководством пролетариата и его партии принимается ею как кровное ее дело, и Шумиловская, вдохновленная победой, с новой энергией отдается строительству новой деревни, новой школы. При ее активном участии Закомелье становится передовым во всех — культурных и хозяйственных — начинаниях советской власти. Она вдохновляет и направляет молодежь, помогая советом и примером комсомольской ячейке, организуя пионеров и т. д.
Она активный агитатор за все мероприятия советской власти и коммунистической партии, начиная от хлебозаготовок, агромероприятий и кончая организацией колхоза, не говоря уж о всех культурных начинаниях, где она — активный работник и творец.
И снова юбилей. 35 лучших лет жизни, отданных делу служения трудовому народу. На этом юбилее была дана полная оценка деятельности Шумиловской не только как учительницы, но и как общественной работницы. Говорилось о политической роли Татьяны Ивановны, сумевшей выковать столько славных солдат революции из числа своих школьных питомцев, сумевшей дать им правильную и прочную идеологическую установку. «Неутомимым передовым борцом за новую советскую деревню» назвал ее представитель районного комитета партии, подчеркнув этим общественную значимость Шумиловской.
Представители от крестьян, под веселый смех и громкие аплодисменты, предлагали Татьяне Ивановне оказать им честь воспитать ожидающее ее в недалеком будущем четвертое поколение закомельцев.
Представитель местного исполкома подчеркнул, что редкая сознательность закомельского крестьянства, его активность в проведении всех начинаний советской власти, наличие солидного ядра крестьян-передовиков на селе, наконец, десятки революционеров, членов ВКП(б), из бывших учеников Татьяны Ивановны — все это следы непосредственной деятельности Татьяны Ивановны на селе, ее влияния на окружающих.
Дальнейший путь Шумиловской — путь триумфа, путь заслуженной славы и заслуженных наград. На 38 и году деятельности Шумиловской в 1923 году «Правда» объявляет конкурс на лучшего учителя года в республике. Первую премию с занесением на красную доску героев труда получает Татьяна Ивановна.
В 1926 году ВЦИК награждает ее орденом Трудового знамени и назначает ей персональную пожизненную пенсию. ХIII съезд советов избирает ее членом ВЦИК. Совнарком отпускает 40 тысяч рублей на постройку в Закомелье новой школы имени Шумиловской. Во время последнего юбилея имя Шумиловской широкой волной прокатывается по всему Союзу советских республик и делается известным самым широким слоям трудящихся.
«Сорокалетний Ваш труд создал опору, фундамент, как Вашей школе, так и всему русскому просвещению на селе...»,- так оценили творческо-педагогическую деятельность Татьяны Ивановны Шумиловской её коллеги, провожая её на заслуженный отдых.
По постановлению СНК ко дню X годовщины Октябрьской пролетарской революции в 1927 году в Закомелье построено новое здание школы, которой присвоено имя Шумиловской, а по инициативе самих закомельцев — народный дом и детские ясли того же имени. Общественность Закомелья принимала во всем этом живейшее участие.
Даже и теперь, невзирая на 70-летний возраст Шумиловской, по-прежнему к ней тянутся колхозники и колхозницы, рабочие и работницы, молодежь и учащиеся дети и даже дошкольники и «октябрята». По-прежнему всем она лучший друг и наставник и отзывчивый товарищ.
Недаром ученики ее, где бы ни находились они на работе, помнят о ней и о Закомелье.
Недаром представителями всех четырех поколений ее учеников дано торжественное обещание хранить ту школу, в которой сорок два года работала Татьяна Ивановна.
Татьяна Ивановна Шумиловская умерла 5 января 1941 года в Подмосковье, но прах ее был перевезен и захоронен в селе Закомелье.
В селе Закомелье у местной школы был поставлен памятник Татьяне Ивановне. В 1991 году около школы, где она преподавала, ей был установлен обновлённый памятник.
Источники:
Ф. Панфилов. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКВА 1936.
Гиляревский Борис Борисович. Древо. Связь родов и поколений на Владимирской земле за 330 лет (1680-2010). Изд. 2-е, дополненное / Б. Б. Гиляревский - Владимир: 2014.-384 с.: ил.
Уроженцы и деятели Владимирской губернии
|
