Первые каникулы во Владимирской Духовной Семинарии (1756 год)
Первые каникулы во Владимирской Духовной Семинарии
В Духовном Регламенте рекомендовалось ученика, принятого в духовную школу, не отпускать из нее куда бы то ни было, даже к родным, «пока не обыкнет пребывая в Семинариум, и не ощутит знатной пользы таковаго воспитания». Это распоряжение и имелось в виду в новоустроенных Семинариях первой половины XVIII столетия: первые каникулы обыкновенно оттягивались на несколько лет. Такая практика основывалась, впрочем, не на одном распоряжении Духовного Регламента; она подсказывалась самой сущностью дела. Известно ведь, как могли относиться к новозаведенной Семинарии ее новые питомцы. Уже на порог ее они вступали с сильным предубеждением, поскольку она насильно отрывала их от родной семьи для обучения каким-то новым наукам, без знакомства с которыми обходились и обходятся их отцы. Новая школа с своей стороны встречала своих питомцев неприветливо. Сладость просвещения извлекалась здесь из-под слишком горьких форм. Старые дореформенные порядки обучения достаточно известны для того, чтобы о них много распространяться. По недостатку материальных средств, отпускаемых на содержание Семинарии, ученики терпели и голод, и холод, а благодаря господствовавшей системе воспитания и приемам тогдашней дисциплины не раз испытывали жесточайшие на теле истязания. Естественно, что связь между питомцами и школой была слабая. Большинство из них глядели из Семинарии вон и, если оставались в стенах ненавистного им здания, то только потому, что выход из него был загражден для них страхом ожидающих наказаний и бдительностью надзора со стороны начальства. Семинарское начальство и оттягивало первые каникулы на значительный промежуток времени, вполне основательно опасаясь, чтобы его питомцы, изведав снова сладость свободы, не пренебрегли всякими страхами и не пожелали навсегда освободиться от тягостного для них режима. Конечно, беглецов можно было водворить на прежнем месте силой, но все это потребовало бы много труда, а главное сопровождалось бы потерей времени, драгоценного в ходе школьного дела.
Владимирская Семинария не могла, понятно, представлять в этом отношении исключения. Далее более. Здесь почему-то первые каникулы были оттянуты на особенно большой промежуток времени. Первый раз учеников отпустили домой только в 1756 году, т. е. шесть лет спустя после основания Семинарии, но и то по особым причинам, вынудившим высшее начальство прекратить на время занятия и разослать учеников по домам.
Первого августа 1756 года было подано семинарской конторой в епархиальную Консисторию доношение, где сообщалось следующее. Сего первого августа в семинарскую контору поступило от учеников всех классов Семинарии прошение (На это дано было, вероятно, особое распоряжение и разрешение начальства. Конечно, несколько странным представляется тот факт, что ученики обращаются к семинарскому начальству на бумаге и извещают официально о том, что оно и без них знало. Но это обстоятельство объясняется характером тогдашней семинарской педагогии, которая заботилась не столько о нравственном развитии своих учеников, сколько о водворении среди них внешнего порядка и субординации, вследствие чего школа превращалась в чисто служебную корпорацию с обычными дисциплинарными официальными порядками и даже с обычными формами тогдашнего делопроизводства.), в котором ученики объявляли, что «взятые по самоперсональному Его Преосвященства разбору в новоустроенную Семинарию в 1750 году они обучались в ней доселе неотлучно; ныне же за приключившеюся в оной Семинарии заразной болезнью наука весьма останавливается». Эта заразительная болезнь, по их словам, началась еще зимой и укладывала в постели по 30 и но 40 человек за раз. Местный лекарь не отказывал заболевшим в медицинской помощи, но в виду большого количества таковых не мог делать этого с достаточным вниманием, вследствие чего многие померли. В последнее время заболел сам лекарь, и пользовать больных стало совсем некому; а между тем болезнь все увеличивается и увеличивается. «Хотя некоторые из нас, писали ученики, считаясь между здоровыми, и ходят, но ненадолго, ибо, мало походя, более лежат в постели, так что теперь не только одной науке учинилась остановка, но паче явилась опасность, дабы нам всем не довелось помереть, как уже умерли некоторые». В виду всего этого ученики просили отпустить их по домам родителей, хотя на один следующий месяц август. По получении такого прошения, доносит далее семинарская контора Консистории, в конторе, с благословения Преосвященного Владыки, было определено «для елико возможного чрез отбытие учеников в разные воздухи от таковых болезней освобождения» отпустить их в дома до первого сентября сего 1756 года. В виду сего семинарская контора благопочтительно представляет Консистории, дабы родственники и родные учеников были извещены ею о том, явились немедленно во Владимир и забрали Семинаристов, оставив подписку в приеме и доставке их к вышеозначенному сроку. — При доношении семинарская контора приложила и реестр своих питомцев, с указанием местожительства их родителей для того, чтобы облегчить возлагаемую на Консисторию задачу. Реестр этот представляет для нас особенный интерес: это единственный из сохранившихся в документах архива список учеников Владимирской Семинарии XVIII столетия. Ценность его увеличивается особенно оттого, что он принадлежит году ближайшему ко времени основания Владимирской Семинарии; на основании его, следовательно, можно судить отчасти о количестве воспитанников, составивших новозаведенную Преосвященным Платоном школу. Но всем этим основаниям не безынтересным будет более подробное ознакомление с ним. По реестру к отпуску предназначались: Школы реторики:
1. Града Арзамаса Воскресенского собора бываго протопопа Павла Григорьева сын Семен Протанский. 2. Гороховского уезда погоста Архангельского церкви архистратига Михаила попа Михаила Тимофеева сын Андрей Соболевич (В июне месяце того же года, по представлению ректора Семинарии Товии, посвящен еп. Платоном в стихарь.).
3. Вязниковской слободы Введенского девичья монастыря дьячков сын Василий Феодоров Мухин. 4. Владимирского уезда села Ставрова церкви Николая Чудотворца попов сын Иван Бибиковский.
5. Юрьевецкого уезда Покровского дворцовой ячменской волости церкви Рождества Пресвятыя Богородицы, что на Высоком, умершего диакона Андрея Васильева сын Николай Суботинский. 6. Яропольской десятины с. Меленок церкви Покрова Богородицы Григория Петрова сын Василий Экземплярский (В июне 1756 года посвящен в стихарь. Тмж. В 1758 г. определен еп. Антонием в с. Меленки диаконом. Поступил в Семинарию 22 февраля 1750 г.; вышел из школы философии.).
7. Той же десятины села Осипова церкви великомученика Дмитрия Солунского умершего попа Ивана сын Алексей Лебергецкий. 8. Арзамасского уезда села Нового Усада церкви архистратига Михаила умершего дьячка Ивана Михайлова сын Иван Щегольков (В июне 1756 года посвящен в стихарь. В 1759 году определен в дьячки к Арзамасской градской Ильинской церкви. Поступил в Семинарию в марте 1750 г.; уволен в 1758 г. по представлению учителя Андрея Стефанова из философии.). 9. Града Владимира церкви Сергия Чудотворца понамаря Дмитрия Михайлова сын Иван Сергиевский. Школы грамматики:
1. Арзамасского уезда села Наумова церкви Николая Чудотворца понамаря Ананьи Феодорова сын Гурий Снегирев. 2. Владимирского Успенского девичья монастыря умершего попа Никифора Гаврилова сын Александр Мыльников (В 1758 году посвящен в диаконы ко Владимирскому Успенскому собору. В Семинарию взят 4 февраля 1750 года; вышел из реторики.).
3. Града Владимира Успенского собора ключаря Иоанна Иоаннова сын Стефан Пляцидевский.
4. Владимирского уезда села Алексина церкви Николая Чудотворца умершего попа Ивана Алексеева внук Николай Морозов. Школы синтаксимы:
1. Города Владимира Успенского собора ключаря Василия Иванова сын Семен Старогороцкий (При Владимирском Успенском соборе в 1756 году было два ключаря: Василий Иванов и Иоанн Иоаннов.).
2. Владимирского уезда села Сеславского церкви Живоначальной Троицы умершего попа Стефана Михайлова сын Иван Славинский (Взят в Семинарию в 1750 г. В 1758 г. уволен по представлению ректора Товии из синтаксимы вместе с другими для того, «чтобы те из них, которые достигли совершенных лет, поставлялись в диаконы». Так как Славинскому тогда было 25 лет, то в 1759 г. он обращается к преосв. Антонию с просьбой «за понесенные им в Семинарии труды» поставить его в диаконы в с. Давыдово. Просьба была удовлетворена.).
3. Града Юрьевца Повольского церкви Иоанна Предтечи умершего попа Федора Федорова сын Иван Виноградов. 4. Юрьевецкого уезда церкви Покрова Богородицы, что при Троицком Белбашском монастыре, умершего попа Михаила Сергеева сын Венедикт Беляев. 5. Арзамасского уезда села Филиппова церкви Покрова Богородицы умершего дьячка Антипа Иовлева сын Трофим Поднорвейский. 6. Балахонского уезда села Рожнова церкви Казанской Богородицы дьячка Осипа Еремеева сын Степан Вишневский.
7. Краснослободской десятины села Диева Усада церкви архистратига Михаила умершего дьячка Григория Артемьева сын Александр Полянский. Школы инфимы:
1. Села Починок церкви Рождества Христова церковника Якова Петрова сын Михаил Глазов. 2. Починковской десятины села Кочкурова церкви Косьмы и Дамиана умершего диакона Стефана Афанасьева сын Александр Смирнов. 3. Града Владимира церкви Сергия Чудотворца понамаря Дмитрия Михайлова сын Стефан Флоревич. 4. Тоя же церкви дьячка Максима Евдокимова сын Иван Декорский. 5. Церкви великомученика Георгия умершего дьячка Ивана Васильева сын Егор. 6. Владимирского уезда села Сеславского церкви Живоначальной Троицы взятого в военную службу дьячка Тимофея Игнатьева сын Гавриил. 7. Села Железова церкви Косьмы и Дамиана умершего попа Василья Сергеева сын Петр. 8. Села Завалина церкви Николая Чудотворца умершего дьячка Марка Львова сын Василий (В 1764 г. Василий (Ястребовский) уволен из класса реторики, так как «за слабостью» не мог продолжать учения. В том же году посвящен в с. Осовец диаконом.). 9. Села Гуского погоста церкви Преображения Господня второбрачного понамаря Стефана Петрова сын Иван. 10. Села Шатура церкви Николая Чудотворца умершего дьячка Константина Корнилова сын Никифор. 11. Яропольской десятины села Любца церкви Успения Пресвятой Богородицы второбрачного дьячка Ивана Яковлева сын Петр. 12. Погосту Семеновой Горы церкви великомученика Георгия второбрачного дьячка Андрея Иванова сын Стефан. 13. Погосту Медуш церкви Рождества Пресвятой Богородицы второбрачного понамаря Михайла Васильева сын Григорий. 14. Села Федосьина (название села написано неразборчиво) церкви Покрова Пресвятой Богородицы умершего попа Афанасья Гаврилова сын Василей. 15. Погоста Пропастищь церкви Дмитрия Солунского умершего попа Стефана Федорова сын Григорий. 16. Архидиаконского погоста второбрачного дьячка Федора Матвеева сын Иуда. 17. Села Маринина церкви Покрова Пресвятой Богородицы умершего попа сын Яков. 18. Того же села второбрачного дьячка Афанасия Федорова сын Петр. 19. Села Меркутина второбрачного дьячка Трифона Алексиева сын Иван. 20. Села Голышева второбрачного дьячка Ивана Афанасьева сын Никифор. 21. Погосту Саварни церкви Рождества Пресвятой Богородицы умершего дьякона Ивана Федорова сын Иван.
22. 23. Града Гороховца соборной Благовещенской церкви умершего дьячка Ивана Сергиева дети Дмитрей, Иван. 24. Починковской десятины села Азрапина церкви Покрова Богородицы второбрачного понамаря Стефана Дмитриева сын Ефим. 25. Града Арзамаса Владимирской церкви умершего попа Ивана Федорова сын Алексий. 26. Арзамасского уезда села Покровского Глухова той же церкви Покрова Богородицы умершего попа Николая Николаева сын Семен.27. Села Печеро Архангельской церкви второбрачного дьячка Ивана Григорьева сын Василей. 28. Села Вечкусова церкви Николая Чудотворца второбрачного дьячка Алексия Никитина сын Иван. 29. Села Шатков церкви Николая Чудотворца второбрачного понамаря Василья Тихонова сын Иван. 30. Села Павлова Успенской церкви умершего попа Дмитрия Федорова сын Михайло. 31. 32. Села Онодишина церкви Всемилостивого Спаса умершего попа Ивана Иванова дети Аврамий, Иван. 33. Села Хирина церкви Усекновения Иоанна Предтечи умершего дьякона Алексия Михайлова сын Михаил. 34. Села Хохлова церкви Казанской Богородицы умершего понамаря Афанасия Аврамова сын Никифор. 35. Села Смагина церкви Николая Чудотворца второбрачного дьячка Якова Федорова сын Григорей. 36. Села Панова Казанской церкви второбрачного дьячка Василья Иванова сын Николай. 37. Села Ризадеева Архистратига Михаила церкви второбрачного дьячка Ивана Семенова сын Стефан. 38. Села Чернухи Николаевской церкви вдового дьякона Дмитрия сын Борис. 39. Той же церкви умершего попа Никифора Семенова сын Иван. 40. 41. Села Адашева Воскресенской церкви умершего попа Василья Михайлова дети Николай, Иван. 42. Той же церкви второбрачного дьячка Ивана Михайлова сын Иван. 43. Балахонского уезда села Покровского Никольской церкви вдового дьячка Сергия Игнатьева сын Семен. 44. Села Знаменской церкви умершего дьякона Петра сын Иаков. 45. Того же села умершего дьячка Иосифа Герасимова сын Александр. 46. Кинешемского уезда села Козмодемянского Козмодемянской церкви умершего попа Федора Алексеева сын Стефан. 47. Села Погоста Богоявленской церкви умершего церковника Ивана Борисова сын Андрей. 48. Луховского уезда с. Помогалова Покровской церкви троебрачного дьячка Егора Петрова сын Иван. 49. 50. Села Груздева Покровской церкви второбрачного дьячка Михайла Петрова дети Яков, Федор. 51. Села Шелутина Преображенской церкви вдового понамаря Михайла Иванова сын Василей. 52. Села Приправина Рождественской церкви умершего попа Дмитрия Иванова сын Василей. 53. Села Семеновского церкви Симеона Богоприимца умершего попа Михайла Петрова сын Федор. 54. Владимирского уезда села Порецкого Преображенской церкви умершего дьячка Петра Сидорова сын Михайло. 55. Краснослободской десятины села Дракина Архангельской церкви умершего дьячка Василья Васильева сын Тимофей. 56. Града Красной Слободы соборной Троицкой церкви умершего попа Артемия Трофимова сын Алексий. 57. Владимирского уезда села Матренина Воскресенской церкви умершего дьякона Илариона Иванова сын Василей. 58. Села Чистухи церкви великомученика Георгия умершего дьякона Саввы Тихонова сын Алексей. 59. Погосту Омутца Пестьянского Николаевской церкви умершего попа Василья Максимова сын Матфий. 60. Села Спасского церкви Архангельской умершего понамаря Дмитрия Федорова сын Лев (В 1759 году Лев Дмитриев (Пупилевский) определен в пономари в с. Спасское после обучения в фаре, инфиме, грамматике синтаксиме.).
Итак к 1 августа 1756 г. во Владимирской Семинарий состояло и предназначалось к отпуску: в школе реторики 9 (Философия еще не преподавалась в это время во Владимирской Семинарии. Когда в 1756 году семинарская контора получила указ о выборе трех студентов, которые «во священстве и в протчем церковном причте быть не похотят», для обучения хирургическим и аптекарским наукам в Москве, то дала такой ответ: «по объявлении оного указа в реченной Семинарии к показанной науке охотников никого не отыскалось, паче же что в оной Семинарии ученики за неначатием еще филозофии никаких (как в оном указе изображено) филозофических частей еще необучены, почему за силу оного указа к означенной науке в оной Семинарии достойных еще не имеется».), грамматики 4, синтаксимы 7 и инфимы 60, итого 80 человек. Цифра эта может служить лишь минимальным указателем числа воспитанников Владимирской Семинарии конца 1755 и начала 1756 года, так как многие ко времени составления списка, по показанию семинарской конторы, за приключившейся заразной болезнью померли; кроме того некоторые могли быть не внесены в список и не предназначались к отпуску по каким-нибудь другим причинам (В списке, напр., нет, неизвестно почему, Ивана Стихаловского, сына дьячка города Кинешмы, посвященного в стихарь в июне 1756 г., окончившего курс философии в 1758 году и тогда же определенного учителем «над вновь набираемыми учениками Владимирской Семинарии». («О произведении Владимирской Семинарии учителя Ивана Иванова к градской Николаевской церкви в диакона»)). Консистория заслушала донесение семинарской конторы, но не одобрила тот способ водворения учеников в дома родителей, который проектировала последняя. «Оных Семинаристов, рассуждали в Консистории, отцы и родственники ныне имеются вдальности, и ежели их для принятия детей своих созывать во Владимир, то между тем время продолжится немало и оных Семинаристов поставить к означенному сроку они не успеют». Взамен этого Консистория определила разослать Семинаристов с общим им паспортом при указах в те духовные правления, ведению которых подлежат их отцы, или те, у которых они доселе жительство имели. В свою очередь духовные правления должны были присланных семинаристов отдать их родителям и родственникам с подписками, что последние детей своих и родственников представлять к 1 числу будущего сентября неотменно. Наконец, переписка по вопросу об отпуске окончилась. Семинаристы получили паспорта и в духовных правлениях, соответственно месту их жительства, сданы были на руки родителям с обязательством, что, если паче чаяния не явятся к назначенному сроку, то будут подвергнуты жестокому наказанию и штрафу. Приняты были, таким образом, достаточные меры к тому, чтобы вырвавшиеся на волю питомцы не разбежались и не замедлили явкой в Семинарию. Но высшее начальство, кажется, мало верило этим подпискам и этим обязательствам. От 25 августа имеется указ из конторы преосв. Платона, где прямо заявляется, «чтобы оные ученики на положенный им срок, где надлежит из домов явились — весьма сумнительно». «А поелику Семинарскому учению наближается время и за долговременным оных учеников прожитием в домах может последовать в учении немалая остановка и упущение, того ради, — делает распоряжение преосв. Платон, — учеников, во всех уездах находящихся обязательно тотчас же в духовные правления собрать и от оных правлений в духовную Его Преосвященства Консисторию к первому числу будущего сентября прислать при рапорте под опасением управителям духовных правлений указного штрафования». Указ был получен в Консистории только 3 сентября (В духовные правления указы были посланы непосредственно из конторы преосвященного Платона.) и тотчас же заслушан. Консистория определила сделать распоряжение благочинным и поповским старостам Владимирского уезда, чтобы те, собрав находящихся в их ведомстве учеников, представили таковых в Семинарию к 6-му сего сентября. Выходит, значит, что, несмотря на все проектированные меры строгости, к первому сентября ученики не явились, и срок, по крайней мере для Владимирского уезда, пришлось продолжить. Из другого указа от 5 сентября делается известным, что к этому дню не были присланы в Консисторию равным образом семинаристы из Арзамасского, Починковского, Луховского, Кинешемского и Балахонского дух. правлений. Следуют новые грозные указы. Духовные правления шлют рассыльщиков, берут силой непокорных и препровождают при рапорте в Консисторию. От родителей заболевших учеников берутся подписки, что по выздоровлении они представят своих детей немедленно в Семинарию. Заболевших оказалось очень много. Переписка из-за неявившихся учеников между Консисторией и духовными правлениями шла до конца октября 1756 года. Так трудно было собрать Семинарии своих питомцев! Опасения семинарской конторы и преосвященного владыки оказались вполне основательными! Н. Малицкий. (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 3-й. 1899 г.).
Дело о покупке латинских реторик (К истории Владимирской Духовной Семинарии)
При разборе архива бывшего Муромского Духовного Правления отыскалось одно дело 1776 г. за № 614 «О собирании с священноцерковнослужителей денег на покупку латинских реторик». Возникло оно вследствие указа Владимирской Духовной Консистории от 19 ноября 1776 г. следующего содержания: «По данным Его Преосвященству, Иерониму, епископу Владимирскому и Муромскому, здешней семинарии, школы реторики, учитель, священник Василий Андреев, докладом, представя, что из находящихся в той семинарий учеников обучается в школе реторике двадцать четыре человека, из коих-де каждому иметь нужно для обучения латинскую печатную реторику, но по неимению-де оных в семинарии, кроме одной, крайняя во обучении обстоит нужда, а как-де он, священник, ныне уведомился, что таковых реторик в Московской типографии напечатано довольное число, по только-де купить оных не на что, потому что-де на покупку тех книг никакой суммы не имеется, просил, не повелено-ль будет на покупку означенных печатных реторик определить какую-либо сумму, на котором докладе в резолюции Его Преосвященства изображено: выписать до сотни, а как сии книги будут пользовать священноцерковнослужительских детей, в рассуждении того и за неимением казенной на книги суммы, по рассмотрению расположить уплату на оных священноцерковнослужителей. И по указу Ее Императорского Величества в Духовной Консистории определено на покупку означенных печатных реторик, в силу предписанной Его Преосвященства резолюции, собрать со всех находящихся в епархии Его Преосвященства при церквах священноцерковнослужителей, а именно: с священников по двенадцати, с диаконов по шести, с дьячков и пономарей по три копейки с каждого, и те деньги собрать при подаче за нынешний 1776 г. годовых и метрических репортов по граду Владимиру и Владимирскому уезду в Консистории, а по прочим городам в духовных правлениях, и о том в оныя правления послать и посланы указы с тем, чтоб по собрании те деньги присланы были в Консисторию из каждого правления при репортах немедленно». Вскоре же, по получении сего указа, Муромское Правление откомандировало по церквам особых рассыльных для объявления его всем причтам своего ведомства, а 31 января следующего 1777 г. рапортовало Консистории, что во исполнение указа должно быть собрано в его округе с 189 священников 22 руб. 68 коп., с 111 диаконов 6 руб. 66 коп. и 339 дьячков и пономарей 10 руб. 17 коп., а всего 39 руб. 51 коп., и что в оное число ныне посылаются 36 руб., а достальные 3 руб. 51 коп. присланы быть имеют». Однако о последних Правление позабыло, так что Консистория, указом от 30 мая того же года, должна была напомнить ему о присылке их «в самой скорости, недожидаясь более о том подтверждения». 7 июня были препровождены, наконец, в Консисторию и эти деньги.
На этом дело и заканчивается. Но несмотря на его краткость, из него могут быть сделаны довольно интересные выводы. Так, прежде всего, оно говорит о том, при каких тяжелых условиях приходилось в XVIII столетии Владимирским семинаристам проходить семинарскую премудрость и, в частности, изучать латинский язык, бывший, как известно, краеугольным камнем тогдашней духовной науки. В 1776 году, следовательно, уже 25 лет спустя после своего открытия, Владимирская Семинария испытывала крайнюю нужду в самом главном и необходимом, — в учебниках, так что в классе риторики по латинскому языку на 24 человека была лишь одна печатная книжка! В настоящее время, когда снабжение каждого ученика не только учебниками, но и еще разного рода побочными пособиями, является непременным условием успешности обучения во всех школах, трудно и представить себе, как шло тогда изучение такого скучного и сухого предмета, как латинская риторика. Даже у самого прилежного ученика, казалось, могла исчезнуть охота учиться, если учебник с великим трудом мог попасть в его руки, и для того, чтобы приготовить урок к следующему классу, ему предварительно нужно было выписывать заданное в тетрадь. Нелегко также было и положение наставника, от классных толкований которого зависел главным образом успех изучения предмета, так как на домашние занятия своих учеников, лишенных книжного пособия, он с трудом мог рассчитывать. В этом отношении корень учения, поистине, и для него был в такой же степени горек, как и для учащихся.— Не менее заслуживает внимания в деле и то обстоятельство, что деньги на приобретение учебника, по распоряжению Преосвященного, взыскиваются не с отцов только учеников, как бы на самом деле следовало, а со всех священноцерковнослужителей епархии. Объясняется эта особенность тем порядком в содержании духовных школ, который установлен был по воле Петра Великого еще Духовным Регламентом. Боясь того, как бы духовенство, лишавшееся в лице своих чад, отправляемых в школу, даровых работников и помощников при ведении полевых работ и вообще домашнего хозяйства, не стало отказываться от их обучения под предлогом своей бедности, составитель Регламента предписывает епархиальным архиереям, на которых были возложены все заботы об обеспечении школ как в материальном, так и педагогическом отношениях, самим извлекать средства для их содержания из епархиальных источников. «Дабы не было роптания от родителей ученических, говорится здесь, за великий кошт на учителя и на покупание книг, такожде и на прокормление сынов своих, далече от дому своего учащихся, подобает, чтобы ученики и кормлены были туне и на готовых книгах епископских». Но так как такие значительные расходы могли не покрываться доходами архиерейского дома и быть слишком обременительны для последнего, то к содержанию духовных школ приглашаются Регламентом монастыри и все духовенство епархии. Первые из них должны были представлять в архиерейский дом на школу 20-ю. а второе 30-ю долю со всего приплодного хлеба, получаемого с их земель ежегодно. Такой способ содержания практиковался некоторое время и в новооткрытой Владимирской Семинарии. Большие неудобства, сопряженные с собиранием хлеба, или, взамен его, денег с священноцерковнослужителей. из коих многие часто, за собственною бедностью, утаивали количество хлебного дохода или прямо отказывались вносить целиком семинарский оклад, заставили потом правительство в 1765 году освободить духовенство от сего сбора, а вместо его отпускать на содержание Семинарии вспомогательную сумму из Коллегии экономии. Но эта сумма, равнявшаяся в 1765 году 653 руб. 55 коп., была крайне недостаточна и вместе с прочими оставленными средствами не могла удовлетворять всем нуждам заведения. Поэтому в некоторых случаях, как напр. указанная покупка учебников, по необходимости приходилось обращаться и после сего к прежнему источнику, т.е. сборам с духовенства, причем повторялась и прежняя история недоимок, бывших постоянным злом при взыскании «семинарских денег». Не обошлось без них, как видим, и в данном случае, хотя весь сбор с каждого духовного лица состоял из незначительного количества копеек. (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 2-й. 1899 г.).
Владимирская духовная семинария
