Из истории преподавания древних языков во Владимирской духовной семинарии
Андрей ТОРОПОВ
НЕ ТОЛЬКО В БУКВЕ, НО И В ДУХЕ
ИЗ ИСТОРИИ ПРЕПОДАВАНИЯ ДРЕВНИХ ЯЗЫКОВ ВО ВЛАДИМИРСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ
Наш рассказ - о довольно специфичной стороне жизни Владимира в XVIII - начале XX в., о которой лишь вскользь упоминается в краеведческой литературе, на первый взгляд, являющейся достоянием узкого круга специалистов. На самом деле опыт преподавания древних языков во Владимирской Духовной Семинарии является не только неотъемлемой частью культуры нашего города - в прошедшие века он был одной из его «визитных карточек», известной не меньше белокаменных соборов и владимирской вишни.
Один из видных филологов последних десятилетий, профессор МГУ В.В. Кусков говорил: «Без древних языков нет филолога». Если понимать слово «филолог» в исконном смысле «любитель словесности», то без знакомства с древними языками нельзя в полной мере ощутить богатство изобразительных средств родного языка, научиться разумно ими пользоваться. В наши дни много говорится о ничем не оправданных заимствованиях из английского языка, но мало кто обращает внимание на разрушительный процесс, идущий в языке достаточно давно: уже фактически стало нормой легкомысленное жонглирование латинизмами и грецизмами, без глубокого понимания древних языков производящее зачастую комичный эффект: человек, действительно знакомый с латынью, никогда бы не произнес слово «революция» в положительном значении (в дословном переводе оно означает «вращение назад»), не додумался бы и до чудовищного словечка «приватизация», означающего... «лишение».
В Духовных Семинариях воспитанников учили не только премудростям грамматики и витиеватой риторике, но и подлинной культуре речи, о которой сегодня остались лишь воспоминания. Именно поэтому предлагаемая читателю тема является не только достоянием истории, но и представляет собой необычайную ценность для дня сегодняшнего.
1749 год... Епископу Платону (Петрункевичу) в пятый год своего правления во Владимирской епархии удалось, наконец, реализовать свой давний замысел - преодолев многочисленные бюрократические препоны, он добился открытия во Владимире Духовной Семинарии. Регулярное религиозное образование было для России делом новым, хотя вопрос о его введении встал во всей своей остроте еще во второй половине XVII в., после бурных событий церковного раскола. Симеон Полоцкий разработал проект первой Семинарии, но окружение царевны Софьи надолго положило его под сукно, и только в пору реформ Петра I этот проект был извлечен из небытия - это было одно из немногих его начинаний, получивших однозначную поддержку Церкви. Хотя у этого плана было немало противников, авторитет митрополита Дмитрия Ростовского, организовавшего Семинарию в своей епархии, сделал свое дело: в течение одного - двух десятилетий Семинарии возникли во многих городах, и Владимирская была в числе первых.
Своеобразие личности Владыки Платона не могло не наложить отпечатка на новое учебное заведение: основатель Семинарии был родом из небольшого городка Сосницы, что под Черниговом, происходил из обрусевшей польской шляхты, получил великолепное домашнее образование, неотъемлемой частью которого было владение древними языками в совершенстве.
С первых лет своего существования Владимирская Духовная Семинария имела ярко выраженный лингвистический профиль, о чем ярко свидетельствует, например, такой факт: с первого же выпуска одной из главных традиций рождественских торжеств в Семинарии стала коллективно сочинявшаяся студентами ода, посвященная памятным событиям минувшего года. В самой первой из таких од присутствовала почти не измененная цитата из известного стихотворения Ломоносова: правда под «собственным Платоном» подразумевался не античный философ, а его владимирский тезка. В другой рождественской оде, написанной много лет спустя, перефразировалась пушкинская «Полтава», воспитанники Семинарии именовались «птенцами гнезда Платона».
В последующие десятилетия эти «птенцы» не посрамили имени основателя своего учебного заведения, обогатив и церковную, и светскую лингвистику важнейшими научными открытиями. Во второй половине XVIII - начале XIX вв. наука о языке переживала настоящий расцвет: возникнув и достигнув высокого уровня развития в стенах монастырей, где она служила нуждам богословия и миссионерства, через Славяно-Греко-Латинскую Академию лингвистика вышла в мир, и, озаренная гением Ломоносова, вновь вернулась под церковные своды. В развитии языкознания Владимирская Семинария не уступала столичным: во второй половине XVIII в. из ее стен вышла плеяда замечательных переводчиков и преподавателей языковых дисциплин - в частности, архиепископ Ириней (Клементьевский), переведший на русский язык ряд произведений Иоанна Златоуста^ и епископ Геннадий (Драницин), начавший свою деятельность с преподавания языковых дисциплин и дослужившийся до должности ректора Славяно-Греко-Латинской Академии. Другие три видных церковных лингвиста - митрополит Амвросий (Подобедов), составивший «Руководство к чтению Священного Писания Ветхого и Нового Завета», основанное по лингвистической интерпретации церковных текстов и в течение долгих десятилетий бывшее едва ли не единственным учебным пособием для Семинарий по библеистике, архиепископ Мефодий (Смирнов), составивший одну из первых грамматик и словарь греческого языка, и епископ Моисей (Гумилевский), впервые, задолго до Жуковского, переведший на русский язык «Одиссею» Гомера, хотя и не были выпускниками Владимирской Семинарии, но будучи сыновьями священников Владимирской епархии, несомненно, испытали в своем домашнем образовании влияние мощной церковно-лингвистической школы, складывавшейся в это время во Владимире.
Дело, начатое епископом Платоном (Петрункевичем), не умерло после его кончины в 1757 г., но было продолжено архиепископом Антонием (Багратиони). Выходец из грузинского царского рода, покинувший родину в пору турецкого нашествия, он вошел не только в церковную, но и в светскую историю Грузии как автор первой «Грамматики грузинского языка». С большой долей вероятности можно предполагать, что большая часть этого труда была написана во Владимире, и в его создании принимали участие преподаватели Владимирской Семинарии - во всяком случае, основной объем работы архиепископ Антоний завершил до избрания в 1762 г. Патриархом Грузии: возглавив Православную Церковь в стране, воюющей за свою независимость, Антоний (Багратиони) не мог уделить много внимания научным трудам из-за многочисленных насущных проблем, но созданная им «Грамматика» сыграла важную роль в формировании национального самосознания грузин, даже несмотря на то, что современные лингвисты находят в ней множество несовершенств, в частности то, что Патриарх Антоний иногда механически переносил на грузинский язык некоторые лингвистические законы, сформулированные Ломоносовым для языка русского, несомненно, развивавшегося по иным правилам, чем грузинский. Но духовное значение этого труда, конечно, стоит выше формальных неточностей, к тому же отражавших уровень развития лингвистики в тот период, с которого молодая
Владимирская Семинария открыла «Грамматикой грузинского языка» список своих наиболее важных достижений в области языкознания.
Лингвистические традиции Владимирской Духовной Семинарии были приумножены на рубеже XVIII - XIX вв., когда кресло ректора занял архимандрит Павел (Предтеченский), известный как незаурядный проповедник, знаток риторики и стилистики, считавшийся непревзойденным латинистом. К сожалению, обилие административных хлопот, связанных со строительством нового здания Семинарии, ожесточенные стычки семинаристов с купцами-старообрядцами, жившими неподалеку и пытавшимися сорвать строительство, сложные отношения с суровым и деспотичным епископом Виктором (Анисимовым) не позволили в полной мере раскрыться педагогическому и научному таланту архимандрита Павла. В 1803 г. он скончался во Владимире, не успев осуществить многих творческих планов.
Но основы преподавания древних языков и иных лингвистических исследований, которым архимандрит Павел, по примеру своих славных предшественников, посвятил значительную часть своей жизни, оказались слишком прочными, чтоб их могло подавить равнодушие светской и синодальной бюрократии. На страницах «Семинарского вестника» из года в год публиковались лучшие образцы научного и литературного творчества студентов, принадлежащие к самым разным жанрам - от научных трактатов до сатирических эпиграмм. Но особое внимание привлекают стихи, написанные... по-гречески и по-латински. В одном из таких стихотворений, написанном воспитанником класса теологии Федором Ксимпоевым, явно прослеживается влияние древнегреческой басни Эзопа «Цикада и муравей», известной во французском переводе Лафонтена, а в России знакомой каждому школьнику по литературной обработке Крылова.
Но в отличие от первоисточников, стихи юного поэта из Владимирской Семинарии носят более философский характер - жизнь человека он уподобляет круговороту времен года; а заключительные строки в дословном переводе звучат так: «И только тот, кто провел в трудах бурную весну, осенью, в пору зрелости, соберет богатый урожай и достойно встретит зиму жизни - благородную старость».
Другое стихотворение, написанное в 1819 г. студентом Афанасием Лепорским, содержит трогательную, почти детскую молитву, отражающую бесхитростные представления сына сельского священника о счастье - слог этого стихотворения далек от высокопарности, а просьбы к Богу просты и немного наивны - о здоровье и благополучии ближних, об обильном урожае и помощи в постижении сложных наук...
И пусть не смущают читателя громкие, аристократично звучащие фамилии - оба юных поэта получили их в Семинарии (повторявшиеся фамилии во избежание путаницы заменялись другими, и одной из моделей образования новых фамилий был их «перевод» на древние языки). Так, первый из названных поэтов получил свою фамилию за робкий, нерешительный характер (что, однако, не помешало ему овладеть сложнейшей грамматикой), второй до поступления в Семинарию носил, вероятно, ничем не примечательную фамилию Зайцев. Как сложилась судьба этих семинаристов после выхода из стен Семинарии, узнать практически невозможно, но образцы их творчества дошли до нас, ярко свидетельствуя о высочайшем уровне преподавания древних языков в «гнезде Платона».
Но далеко не всем выпускникам Владимирской Семинарии после ее окончания было уготовано служение на провинциальных приходах: на страницах «Семинарского вестника» неоднократно встречается имя Алексия Соловьева. Небольшие историко-философские трактаты, опубликованные здесь и затрагивавшие проблемы языка, стали дебютом впоследствии прославленного богослова, архиепископа Агафангела (Соловьева), переведшего на русский язык ряд книг Ветхого Завета. Долгие годы в учебных заведениях Москвы преподавали древние языки выпускники Владимирской Духовной Семинарии П.А. Виноградов и Я.В. Смирнов, а еще один «птенец гнезда Платона», профессор А.К. Волков отлично «вписался» в миссионерско-лингвистическую школу Казанской Духовной Академии, совершив ее переориентацию с преимущественно восточного направления в сторону католическо- протестантского Запада.
Однако, говоря о выдающихся успехах Владимирской Духовной Семинарии в деле преподавания древних языков, не стоит чересчур идеализировать ситуацию. В сознании либеральной интеллигенции XIX в. греческий и латинский языки воспринимались как один из элементов необычайно жестокой, превосходящей по строгости армейскую, дисциплины, царившей в церковных учебных заведениях. Преподаватель древних языков на долгие годы стал фигурой карикатурной, излюбленным персонажем русских сатириков от Гоголя до Чехова. В этом была доля правды, но справедливости ради следует отметить, что об этом во весь голос писали не только либеральные светские литераторы, но и деятели Церкви, в частности, митрополит Евлогий (Георгиевский), сам преподававший греческий язык (в 1895 - 1897 гг. исполнявший обязанности инспектора Владимирской Духовной Семинарии). В середине XIX в., когда Владимирской епархией управляли епископы Парфений (Чертков) и Феофан (Говоров), архиепископ Феогност (Лебедев), немало было сделано для того, чтобы преподавание древних языков не превращалось в сплошную зубрежку, а служило средством приобщения к подлинной культуре речи и формирования мировоззренческих основ. Наряду с древними языками в учебные планы Семинарий были введены современные европейские языки - одним из первопроходцев в этой сфере во Владимирской Семинарии был В.М. Березин, более известный жителям нашей области как краевед.
В 1878 г. кресло ректора Владимирской Духовной Семинарии вновь занял преподаватель словесности - протоиерей Михаил Херасков. Одними из главных его научных трудов стали «Руководство к последовательному чтению Пятикнижия Моисеева» и «Обозрение книг Ветхого Завета», построенные во многом на лингвистическом материале и созвучные по содержанию с давней работой митрополита Амвросия (Подобедова), составлявшей основу владимирской церковно-лингвистической школы.
Так замкнулся исторический круг. Высокий уровень преподавания языковых дисциплин во Владимирской Духовной Семинарии сложился далеко не случайно: он основывался на прочном историческом фундаменте - той огромной роли, которую Владимирский край сыграл в формировании отечественной книжности, литературного языка и культуры. В наши дни мы часто сетуем на то, что язык и культура речи современного общества оказались в весьма плачевном состоянии, но произошло это во многом потому, что в недавние времена богатые лингвистические традиции Владимирской Духовной Семинарии едва не оказались преданными забвению. Сегодня и филологические науки, и образование во Владимирском крае шагнули далеко вперед, и Владимирская Семинария уже не является единственным крупным учебным заведением региона, из стен которого выходила интеллектуальная элита. Время от времени возникают разговоры о том, что Владимир еще не до конца сыграл свою роль как политический и духовный центр России. Идеи возрождения былого политического величия нашего города во многом утопичны, но духовный потенциал нашего края, важной составляющей которого является богатство языка, не до конца исчерпан. Но для того, чтобы Владимир вновь стал подлинным духовным центром Отечества, необходимо, чтобы на нашей земле появилось новое поколение «птенцов гнезда Платона» - последователей славных традиций не только в букве, но и в духе.
Владимиpская духовная семинаpия
|
