Танк яростно обстреливал подходы к мосту. «Что же ты, Калинин, медлишь? Ведь твои товарищи гибнут», — послышался голос командира роты.
И Иван пополз, плотно прижимаясь к теплому настилу моста. Затем приподнялся чуть, вложил в бросок гранаты всю силу...
Тут же проснувшись, он с трудом вытащил глубоко засунутую под подушку и потому затекшую руку.
— Мне, Юля, сегодня снова война снилась, — сказал он жене за завтраком. — Будто я танк подрывал. А я же разведчик.
Во фронтовой жизни Ивана Васильевича Калинина на самом деле не было такого, даже похожего эпизода. Да и в разведке он воевал недолго — чуть больше двух лет. Молод был, в армию призвали только в сорок третьем. А начинал — пулеметчиком.
...После семилетки он пришел на механический завод, здесь его определили учеником слесаря. Трудным был период жизни, что пролег между первой рабочей сменой и днем ухода в армию. По двенадцать часов работы в инструментальном цехе, недоедание и. недосыпание, негреющая одежда, не всегда добрые вести с фронта.
И вот повестка. Иван стал учиться в пехотном училище. Не окончив eгo, был направлен на фронт. Шло лето 1943-го... Младший сержант Калинин, назначенный командиром пулеметного расчета, прибывает в район Прохоровки. Кругом взрывы и металл, в воздухе темно от самолетов, на земле — бесконечные вереницы «тридцатьчетверок» и армады фашистских машин. Тучи пыли и дыма заволакивали все кругом... Обе стороны несли большие потерн. Человек в этом «месиве», как песчинка, ему вроде и делать нечего. А делать надо — ох, как надо! — притом совершать самый нужный маневр.
Без устали стучит пулемет Калинина. Сражены десятки фашистов. Но врагу удается прорваться на правом фланге. И снова шквальный огонь. Даже не охнув, упал, сраженный осколком, — друг — первый номер. — Из Саратова был, все в гости меня приглашал, когда война кончится, — говорит Иван Васильевич. Глаза моего собеседника влажнеют. Он долго молчит. — Не считаясь с потерями, гитлеровцы шли напролом, — продолжает Калинин. — Я вынужден был отползать. Тащу и пулемет за собой... Вдруг подумал: «А кто это так сильно ударил меня по рукам? Рядом же никого?..» И вижу: лежу в крови, кругом гарь и смрад. Глянул на руки. Они были окровавленные и непослушные…
После госпиталя — Иван Калинин в запасном полку.
В один из дней построили их и объявили:
— Кто смел и желает в разведке служить, — выходи!
Не был Калинин трусом, а тут еще толкнул его в бок Женька Веричев: «Пойдем, Иван, разведка — это хорошо. Разведчикам всегда особое уважение».
Вышли они из строя. Стали с того дня служить в отдельной разведроте, ходить в ночной поиск, захватывать «языков».
— Трудно было, Иван Васильевич? — спрашиваю я. — Вы ведь далеко не богатырь...
— Сила в разведке — не главное, — отвечает он. — Маленькому далее ловчее в траншеях действовать. Однажды, правда, пригодилась бы и она... Такой верзила попался, никак его наверх не выкинем. Ладно, Миша Кузянин подоспел, «пригладил» фрица прикладом... Он сразу стал покладистым... И внезапность нужна. Опыт. Война многому научит! — продолжает бывший фронтовик. — В группе поиска каждый должен знать свои обязанности. А главное — притереться к товарищу, привыкнуть. Понимать друг друга без всяких слов. Ползешь, бывает, к вражеской траншее, а следующий тебя за сапог трогает: значит, все в порядке... Разговаривали все шепотом, похожим на легких шорох, а то — лишь мимикой и на пальцах. Наша задача — притащить «языка». Вот ом пусть и разговаривает. Мы же больше — молчком и тихой сапой, как говорится.
Знать, «разговорчивыми» и знающими попадались Калинину «языки», если на его счету и орден Славы, и орден Красной Звезды, и медали!
Враг отступал. Гвардейское соединение, в составе которого воевал старший сержант Калинин, освобождало Прибалтику. Здесь, под Ригой, разведчика ранило еще раз. Здесь вскоре он узнал о Победе. Уехала первая партия демобилизованных. Вскоре и Калинин получил отпускные документы. Сел в поезд. Добрался боец до Вязников. Пришел в родную Выковку.
Вот и их старенький дом. Увидев около него мать, так растерялся, что не нашелся сразу, что сказать. Хотел «Мама» — позвать, но голос не послушался. Мать долго смотрела на солдата, вздохнула и пошла в дом — не узнала сына.
«Так это же Ваня!» — вдруг закричала она с крыльца, когда на шее повисла одна из сестер. Не смог сдержать слез фронтовик! Ведь ему и было тогда всего лишь двадцать лет.
И снова механический завод. Снова работа слесаря. Трудился так же основательно, как и воевал. Потому и рос авторитет. Незаметно в цехе привыкли: трудно — Калинин поможет, деталь не получается — Калинин подскажет. Вскоре вступил в партию.
— В комсомол я вступал на фронте, — говорит Калинин. — А в начале шестидесятых стал задумываться о вступлении в партию. Видел, что коммунист — это, как правило, мастер своего дела, активный работник, человек первый везде и во всем.
За рекомендацией Калинин обратился к секретарю партбюро завода Левашову. Тот долго не раздумывал, написал: «Рекомендую...»
Когда Калинину шел тридцать восьмой год, его избрали председателем завкома. Много было забот у профсоюзного работника в те годы. Надо было хорошо организовать соревнование бригад, цехов, всего завода, обеспечить выполнение плана. Немало уделял внимания Иван Васильевич воспитанию ударников и коллективов коммунистического труда, внедрению наставничества: педагоги в рабочих спецовках нужны были производству.
Общей заботой стал жилищный вопрос. Здесь всегда приходилось проявлять твердость, потому что ничто так не обижает людей, как несправедливость при распределении квартир. Все и во всех делах видели Калинина таким, каким он остался и сейчас: спокойным, рассудительным. Дела шли неплохо. Но однажды Калинин понял: знаний мало. Есть природная смекалка, немалый опыт, не отнимешь и старания в труде. Но неужели довольствоваться этим, останавливаться на полпути? И он поступил в вечернюю школу. Затем — в льняной техникум, который окончил с отличием.
У Калинина-старшего была большая семья — шестеро детей. Иван Васильевич самый младший из них. Жили они открыто и честно. Многие дети переняли от родителей крестьянскую рассудительность, цепкость ума, твердость духа. Иван Васильевич не переставал удивляться умению отца находить правильное решение самых сложных житейских вопросов, его способности подобрать ключик к сердцу односельчан. Именно так стремился жить и Калинин-младший, особенно, когда возглавил партбюро завода.
Девять лет И. В. Калинин возглавлял заводскую партийную организацию. Как он работал? Об этом красноречивее всего говорит тот факт, что в 1971 году ему был вручен орден «Знак Почета».
Но не одной работой живет Иван Васильевич. В житейских буднях он никогда не забывает о природе: об утренних зорях и тихих закатах, о весеннем паводке и синем небе. Он знает, что это лучше всякого лекарства вылечит и придаст бодрости бывалому фронтовику, принесет новые силы для мирного труда.
В праздничные дни их большая и дружная родня собирается в доме сестры, который до сих пор зовут «домом дедушки Калинина». Вспоминают о прожитом, долго и красиво поют. «Дирижер» всегда один — Иван Васильевич. У него уж не сфальшивишь: в песнях он толк знает: одно время работал в фабричном клубе.
Сын Ивана Васильевича окончил музыкальную школу. Нередко аккордеон помогал найти тропинку к сердцу сына. Чувствует Иван Васильевич, что-то неладно у Валерия на сердце и предлагает: «Давай, сыграем что-нибудь...» И наполнит комнату светлая, чуть грустная мелодия, от которой на душе сразу делается тепло и спокойно.
Сын пошел дальше отца: окончил институт. Живет сейчас в Курчатове Курской области, неподалеку от тех мест, где отец принял боевое крещение. Часто приезжает к родителям, тогда у Ивана Васильевича и Юлии Григорьевны настоящий праздник. Говорят — без громких слов — о верности избранному делу, о тех переменах, которые произошли в родных Вязниках, на заводе, на котором и Валерию пришлось поработать. А Ивану Васильевичу, вообще, по дороге на завод знакома каждая трещинка на асфальте.
Работал начальником гражданской обороны Вязниковского объединения текстильного машиностроения.
