Воспоминания члена ВКП(б) Н.Д. Толстоброва о деятельности Александровского Совета рабочих и солдатских депутатов Владимирской, губернии до октября 1917 года и с момента взятия власти Советами
«Из нас, участников революционной борьбы в Александровском уезде за ленинскую большевистскую партию и Советскую власть, в период коалиционного правительства Керенского, а также во время взятия власти Советами в октябре и деятельности последних в первые годы Октябрьской революции, большинство выбыло на фронты для борьбы с контрреволюционными бандами генералов и буржуазии; а оставшиеся товарищи для работы в тылу, как видно, не сочли нужным сохранить столь важные исторические материалы и документы, хранящиеся в архивных делах. Это обстоятельство очень затрудняет более подробное освещение вопроса революционной борьбы на местах и лишь приходится ограничиться краткими воспоминаниями и приложением некоторых случайно сохранившихся документов. После отлучки из рядов царской империалистической армии в начале 1917 года я был прислан в 4-ю роту 197-го пехотного запасного полка, расположенного в гор. Александрове Владимирской губернии, причем эта рота была составлена из эвакуированных побывавших солдат на фронтах, поэтому она и представляла из себя более сознательную революционно настроенную часть среди солдат Александровского гарнизона. Всякого рода конфликты с офицерством - из-за мордобития солдат, бесцельной дрессировки и муштровки их на морозе, плохого питания, приготовленного из чечевицы и гнилой рыбы - всегда проводились означенной ротой успешно, т.к. весь полк солдат дружно оказывал поддержку. На это подполковник-держиморда Полянский всегда отвечал дерзко, угрожая, что солдат - серую скотину, сволочей, дармоедов, ожиревших, лежа на нарах - нужно бить по мордам и гонять как собак на морозе. Тогда они с аппетитом будут жрать и более не вздумают опрокидывать приготовленную в котлах пищу для обеда, а также в точности будет выполняться всякое распоряжение господ офицеров. Командир полка, полковник Новиков, по этому поводу ответил Полянскому, что, как видно, господин подполковник, пахнет 1905 годом, вследствие чего нужны другие меры. Перед моментом Февральской революции наш полк несколько раз навещали студенты из Петрограда, которые раз были в 4-й роте, где их офицера хотели было арестовать, но солдаты до ареста не допустили. В это время ротный командир из вновь испеченных офицеров очень возмущался и призывал солдат гнать в шею этих революционеров, при этом ссылаясь на бесплодность революции 1905 года, которая, дескать, только привела к грабежам магазинов и т.д. Все же, несмотря на это, несколько молодых прапорщиков перешло на сторону солдат. С этого момента на утренней и вечерней поверках солдаты 4-й роты уже не пели гимн «Боже, царя храни», а лишь его тянули отдельные лица из мелкой сошки, начиная с фельдфебеля и кончая ефрейтором («внутренним врагом» - так их тогда называли рядовые солдаты). Во время Февральского переворота в г. Александрове была обезоружена полиция и жандармерия. Арестован воинский начальник Сперанский (который при взятии власти Советами чрезвычайной комиссией был расстрелян), т. к. он принадлежал к числу ярых монархистов, вместе с тем являлся непримиримым врагом революции и в бытность своей службы жестоко расправлялся с рабоче-крестьянскими массами. После Февральского переворота, будучи избранным солдатами от 197-го пехотного запасного полка в Совет рабочих и солдатских депутатов представителем последних, много приходилось вести борьбы с офицерством на объединенных собраниях совета офицерских и солдатских депутатов и бесцельно подчас убивать время на пустяковые вопросы - о сохранении за офицерством титулов и эполет. Наряду с этим, ими выдвигался вопрос о введении для солдат полковых судов. Например, приехавший раз на собрание в полк революционер 1905 года Баранов призывал солдат повиноваться офицерству и следовать в революции за ними, но депутаты от солдат, выражая мнение всей солдатской массы, упорно опровергали эти предложения, приводя свои доводы, что это будет не по пути. Что же касается недоразумений, то они могут разбираться в ротных и солдатских комитетах. Александровскому Совету рабочих и солдатских депутатов вообще немало пришлось выдержать борьбы с контрреволюционными элементами, для чего было предпринято ряд мер с тем, чтобы изъятое офицерством оружие у солдат было им выдано на руки (солдаты 197-го пехотного запасного полка большевистски были настроены; например, 4-я рота отказалась давать присягу Временному правительству Керенского), что, конечно, являлось в интересах Совета рабочих и солдатских депутатов. Далее, Совету удалось добиться отказа в посылке маршевых рот для фронта Керенского, который продолжал также империалистическую войну, как и Николай II. Причем, в этом отношении наш Совет рабочих и солдатских депутатов имел связь с Петроградским, Нижегородским и другими гарнизонами солдат (для характеристики прилагается Устав Совета солдатских депутатов Нижегородского гарнизона). 21 февраля 1927 г.».
Из воспоминаний об участии в революционной работе по Александровскому уезду за 1918 г. рабочего Ивана Ефимовича Малясова
«Со дня моего приезда в г. Александров в 1918 году председателем уездного комитета партии большевиков в то время был Н.М. Тихонравов. Положение жизни города, а также и ф[абри]к, чрезвычайно было тяжелое. Фабрики были остановлены, работы почти никакой не производилось. Рабочие фабрики жители города ощущали острый недостаток в продовольствии и топливе. Рабочие собирались человек по десяти и в зимнее время возили на себе дрова из леса на расстоянии пяти и более верст. Среди рабочих фабрики жителей города росло на почве этого недовольство. Уездному комитету партии большевиков приходилось вести работу по воодушевлению рабочей массы во всю, что называется, мощь. Собрания укома производились в неделю раза два, а иногда три. На собраниях обсуждались вопросы о боевом сплочении коммунистов, о продовольствии, о транспорте, о проведении продразверстки и т. п. На собраниях активность товарищей коммунистов была хорошая. Просиживали часов до 2-х и трех утра, во время собраний ставились из своей среды посты для охраны. Каждому из членов партии тов. Тихонравовым поручались те или иные задания, которые выполнялись успешно. Мне, например, приходилось вести агитационную работу среди рабочих и крестьян, заставляя их верить в победу революции и улучшение жизни. Раза четыре приходилось выезжать на проведение митингов на Карабановскую фабрику совместно с тов. Тихонравовым, Савельевым и Рыбаковым, а также и на Струнинскую фабрику приходилось выезжать на собрания, и на митинги. Помню, ездили мы раза два на лошади с тов. Романовым А.Н. (в данное время он занимал должность заведующего уфо) - а также были выезды и на другие мелкие фабрики и заводы. На митингах и собраниях были бурные выступления некоторых рабочих, требовали хлеба, работы и т. д. Но большое количество рабочих, сознавая важность революции, успокаивали друг друга, веря в победу революции над буржуазией. На митингах и собраниях в углах шипела мелкая оставшаяся буржуазия, говорили, что скоро придет конец большевикам и всех перевешают, а также были нередкие выступления меньшевиков и эсеров, а также анархистов, которые старались разубедить рабочую массу народа и заставляли не верить в победу большевиков. Такие собрания были в 1918-1919 гг. Но верность и решительность у комитета партии и каждого отдельного товарища коммуниста, которые отражали смуту в народе со стороны шипящей буржуазии и меньшевиков; рабочий класс оставался всегда верен коммунистической партии. В деревнях росло недовольство со стороны крестьян за проводимую у них продразверстку и отборку хлеба и т. п. Деревенские кулаки, не желая отдавать излишки, старались хлеб и съестные припасы прятать в овинах, во дворе, в стогах сена; с большой злобой набрасывались на бедноту за активное их выявление хлеба у кулаков». Как видим, переход власти к Советам в г. Александрове и уезде в 1917 году прошел мирно. Пришли новые люди создавать другую жизнь. Какой ценой и какую жизнь - поле для исследований историков и краеведов».
Воспоминания И.А. Иванова о Февральской и Октябрьской революциях на Карабановской фабрике
Иванов Иван Александрович, родился 21 мая 1876 г. в семье рабочего Троицко-Александровской мануфактуры Барановых в сельце Карабаново. В 1888 г. окончил 4 класса начальной фабричной школы, активно занимался самообразованием. Проработал 27 лет слесарем, на карабановской фабрике. С 8 апреля по 13 сентября 1917 г. - член Владимирского губернского продовольственного комитета. 28 августа 1917 г. вступил в созданную на карабановской фабрике ячейку большевиков. С 1 октября 1917 г. по 1 апреля 1918 г. председатель фабрично-заводского комитета. Позже занимал должности председателя Александровского уездного исполкома, комиссара губисполкома по продовольствию, директора Карабановской фабрики III Интернационала (1923-1924 гг.), директора Собинской фабрики «Комавангард» (1924-1926 гг.), директора Струнинской фабрики «5-й Октябрь» (1926-1927 гг.).
«На карабановской фабрике (ныне III Интернационала) до Февральской революции и в момент ее возникновения никаких политических партийных организаций не существовало. До 1905 года служащим харчевого амбара И.Н. Недошивиным вербовались рабочие в Союз русского народа, но последний никакой активности не проявлял, и в октябрьские дни 1905 года Недошивин демонстрировал в красном галстуке и еще задолго до Февральской революции 1917 года уехал с фабрики, и Союз замер. К концу 1916 года и началу 1917 года настроение более сознательной части рабочих на почве дороговизны стало отрицательным к войне, но в массовое движение не выливалось, ограничиваясь глухим единичным ропотом. За время войны производство перешло в большинстве на военные заказы как тканей, так и снарядов, для чего в механической мастерской большое количество станков было переоборудовано на отделку трехдюймовых снарядов, которым в работе отводилось первое место, а запасные части машин для ремонта исполнялись с большой задержкой и ослабляли надлежащее состояние оборудования производства.
Большая часть квалифицированных рабочих были военнообязанными и держались в строгом режиме. Какой-либо политической подготовки к Февральскому перевороту на фабрике не было, но, тем не менее, переворот был встречен дружно, без сопротивления и эксцессов. Даже закоренелые монархисты, проявлявшие себя в забастовку 1905 года истинными черносотенцами - и те как будто были довольны.
По моему личному убеждению, причиною этому послужили предшествующие газетные статьи о происшествии у князя Юсупова и убийство Распутина, которые породили антипатриотические чувства к Дому Романовых среди монархистов. Что же касается настроения вообще рабочих, атмосфера была сгущенная, так как 25-го февраля на фабрике было вывешено объявление, что фабрика за недостатком топлива останавливается на неопределенный срок и 11-го марта всем рабочим будет выдан расчет.
27-го срочно вызвали директора фабрики в Москву в правление. 28-го по телефону из Москвы сообщили в контору фабрики, что Государственная дума распущена. Газет ни в этот, ни в следующий день не выходило. Чувствовалось, что-то надвигается, и чего-то надо ждать. А потому, мне кажется, и было встречено так дружно.
Первое известие о свержении самодержавия на карабановской фабрике получено вечером 1-го марта старого стиля из вечерних московских газет. День этот, к слову сказать, был нерабочий по случаю похорон матери фабриканта. Я был в фабричной чайной, когда принесли туда газеты (при чайной была библиотека), все сомкнулись тесным кольцом вокруг вслух читающего о перевороте и жадно слушали. У всех можно было заметить какой-то радостный подъем. Ни звука сожаления из всех присутствующих никем не произнесено, даже находившиеся тут черносотенцы - и те как будто были довольны и улыбались со всеми вместе. Вечером в рабочих казармах и на площадях улиц группами собирались рабочие, обсуждая совершившееся, и все облегченно вздыхали. Некоторые говорили: «Ну, теперь, может и война кончится». Полиция не показывалась. Полицейский фабричный надзиратель Орлов уехал в город Александров, поручив замещать себя старт тему полицейскому Пученкину, ранее работавшему на фабрике котельщиком. Так прошел у нас 1-й день известия о перевороте, массовых собраний не было. Из рассказов очевидца, бывшего 1-го марта в городе Александрове, там первое известие получено на железнодорожном вокзале и прочитано начальником станции ожидавшей отхода поезда публике, большинство из коей по окончании чтения скинуло шапки и крикнуло «ура». На другой день полиция была обезоружена; обезоружение произошло без больших принуждений, в некоторой части - по предложению рабочих; только старшему полицейскому Пученкину не хотелось снимать оружие и форму, так что некоторые рабочие и служащие в харчевом амбаре ему говорили: «Снимай-снимай, брат, теперь не нужны вы», И только после неоднократных предложений он к вечеру ходил в своей одежде. Затем последовал арест полиции и отправка в Александровскую тюрьму. Из Александрова был прислан прапорщик, назначенный временным комиссаром фабрики, и в его распоряжении было 10 вооруженных людей, они во главе с ним и составляли блюстителей порядка. Администрация фабрики заняла позицию приноравливания к движению рабочих, не проявляя активности ни в ту, ни в другую сторону. Начались строиться рабочие организации. Первой была избрана 6-го марта общим собранием продовольственная комиссия. Так как вздорожание продуктов в конце 1916 года все увеличивалось, а их наличие все уменьшалось, то первым делом большинство рабочих задалось произнести учет харчевого амбара и регулировать раздачу продуктов. Комиссия была избрана в несколько человек во главе с президиумом из трех человек: председателем Ксенофонтовым Д.И., товарищем председателя Ивановым И.А. и секретарем Афанасьевым А.Е. На другой же день весь харчевой амбар был принят на учет. Созданию этой комиссии содействовала и администрация фабрики, но не ради того, чтобы помочь созданию рабочих организаций, а из-за опасения за целость харчевого амбара и страха за сослуживцев, так как атому предшествовал случай ранения ножом в шею заведующего харчевым амбаром одним хулиганом.
Через день, т. е. 8 марта, был избран Совет рабочих депутатов в количестве 24 человек с президиумом из четырех лиц: председателем Л.И. Сергеевым, товарищем председателя И.А. Ивановым, секретарем А.И. Коровкиным и казначеем П.И. Лебедевым.
Октябрьский переворот на карабановской фабрике был встречен всеми рабочими с большим энтузиазмом, без малейшего сопротивления с чьей-либо стороны при переходе власти в уезде Советам. Предпосылкой этому служила организованная подготовка. Александровским советом рабочих и солдатских депутатов и Комитетом партийной организации большевиков были посланы делегаты на Владимирский губернский съезд рабочих и солдатских депутатов, на котором более стойкими, организованными делегатами губернского комитета партийной организации, с удалением соглашательского элемента, решено после доклада представителя Центрального Комитета партии большевиков тов. Стукова готовиться к захвату власти. На этом же губернском съезде от Александрова были избраны два товарища: Прокофьев и Еремеев, делегатами на 2-й Всероссийский съезд Советов в Петроград, остальные делегаты вернулись в Александров.
21-го октября в Александрове было созвано секретное совещание активных работников партийной организации и исполнительного комитета, и на основе решения губернской парторганизации большевиков был организован Революционный комитет из 5-ти товарищей. Отстранено все офицерство, в 197-м пехотном полку избран командиром полка тов. Меркулов из солдат, полк приведен в боевую готовность, и были даны директивы карабановской и струнинской парторганизациям о подготовке к восстанию, что и послужило постановлением расширенного пленума и общего собрания признать всю власть Советам ... Когда в Петрограде произошел переворот, свержение правительства Керенского, я срочно был вызван в Александров на заседание партийных и советских работников, на котором тов. Еремеевым, приехавшим со 2-го Всероссийского съезда из Петрограда (тов. Прокофьев остался на продолжающемся съезде), был сделан доклад о совершавшихся событиях в Петрограде, надо отметить, с очень большим подъемом. И тут же было объявлено о переходе власти Советам, что произошло совершенно бескровно при наличии существовавшей подготовки. Вернувшись на фабрику и. сделав доклад на общем собрании рабочих, я заметил особый подъем окружающих. Переход всей власти Советам был встречен шумными аплодисментами.
Когда начались бои в Москве на баррикадах, было получено извещение от Александровского революционного комитета о посылке отряда добровольцев на помощь московским рабочим, борящимся на баррикадах. Я собрал Красную гвардию и прочел извещение Революционного комитета, добавив, что требуется 50 человек добровольцев послать на московские баррикады. Красногвардейцы с подъемом отнеслись к призыву Революционного комитета и вперебой стали записываться, в результате записавшихся оказалось 57 человек. В четыре часа вечера вся Красная гвардия была выстроена на площади перед 7-ой казармой, где помещались фабричный совет и зал собраний (впоследствии названной «красной казармой»). При большом стечении рабочих был устроен краткий митинг, на котором я сделал доклад о событиях в Москве и наказ Красной гвардии. После чего Красная гвардия стройными рядами пошла на вокзал, сопровождаемая всеми рабочими, и всё время из массы выбегали женщины и мужчины, передавая деньги ехавшим в Москву. Была собрана большая сумма, кроме той, которая была отпущена организацией. Вся платформа вокзала буквально была запружена рабочими и когда подошел поезд, и был посажен отряд, мощное «ура» раздавалось из тысячи уст. Настроение как красногвардейцев, так и массы рабочих было революционное твердое, за исключением некоторых отдельных случаев, выразившихся в плаче одной жены уезжающего красногвардейца и одной сестры, которая обращалась к брату-красногвардейцу и, плача, кричала: «Ты уедешь, там тебя убьют». Но эти случаи были единичны, общее же настроение было бодрое. Все красногвардейцы стояли на площадках вагонов и поезд отошел при мощном «ура» провожающих, и революционных песнях красногвардейцев.
Я провожал уезжающий отряд до ст. Струнино, где остановился на фабрике (ныне - «5-го Октября»), чтобы сделать доклад об организации Красной гвардии по примеру карабановской фабрики. Настроение здесь, сравнительно с карабановским, было несколько иное, так как здесь чувствовались прослойки эсеровского и меньшевистского влияния, отчего и произошел характерный случай на собрании, когда после моего доклада и предложения организовать Красную гвардию по примеру карабановской, для чего следовало собрать с каждого рабочего по одному рублю на содержание Красной гвардии, выступает председатель фабкома (и он же председатель данного общего собрания) тов. Маторин (котельщик по профессии) и говорит: «Я согласен с предложением Иванова собрать по рублю, но на эти деньги не Красную гвардию содержать, а купить хлеба. Нужна ли нам Красная гвардия, когда недостает хлеба?». «Правильно!» - загудело в ответ на его выступление собрание. Мое выступление с горячим возражением против демагогического выступления предфабкома и разъяснением значения Красной гвардии подействовала на собрание отрезвляюще, и было вынесено постановление организовать Красную гвардию по примеру карабановской. Все время продолжения революционной борьбы в Москве, под руководством ячейки большевиков, мы информировали расширенные пленумы рабочих, собиравшихся ежедневно, о ходе событий в Москве. Я каждый день ездил в Александров на пленумы Совета рабочих и солдатских депутатов, который имел живую связь с Москвой через тов. Рыбакова И.Я. (ныне - председателя Губисполкома), ежедневно приезжающего с докладом о событиях в Москве и его доклады мною передавались на пленумах рабочих в Карабанове.
Избрание Совета народных комиссаров во главе с тов. Лениным и чтение первых декретов на общих собраниях приветствовались шумными аплодисментами, и выносимые резолюции заканчивались словами: «Да здравствует Совет народных комиссаров! Да здравствует вся власть Советам!». Правда, был единичный случай, когда при чтении декрета о земле выступил один молодой человек, принадлежащий к кружку Союза молодежи, организовавшемуся в июне месяце и неоформившемуся в Коммунистический союз молодежи, и сказал, что изложенное и декрете о земле есть работа и инициатива эсеров, и большевики у них это заимствовали, но после нашего выступления от ячейки большевиков он остался одинок и на его выступление рабочие не обратили внимание.
После Октябрьского переворота администрация фабрики и привилегированный класс не проявляли открытого недовольства к переходу власти Советам, но замечалось, что в них затаено недоверие Советам, неверие в их жизненность, и проскальзывала вера в Учредительное собрание».
