В прежние времена попасть в Мещеру было довольно трудно. Редкие путешественники, посетившие этот край в конце прошлого столетия, в один голос утверждали: такой глухомани, такой дикости и такого бездорожья найти трудно.
Железных дорог не было, грунтовые дороги находились в ужасном состоянии. Единственный путь сюда лежал через небольшой лесной поселок Солотча, расположенный в двадцати километрах к северу от Рязани, у самой границы мещерских лесов. Наверное, потому и укрепилось за Солотчей название "ворота в Мещеру".
Через этот поселок, пересекая болота и леса, шла грунтовая дорога из Рязани в сердце Рязанской Мещеры Спас-Клепики и дальше в Егорьевск. Непролазная грязь, колдобины и ямы, расшатанные, пришедшие в негодность деревянные мосты — таким был этот тракт в недалеком прошлом. На всём пути от Рязани до Клепиков стояло всего несколько постоялых дворов и смолокуренных изб, а вокруг—леса и болота на сотни километров.
Осенью и весной по этой дороге нельзя было проехать — экипажи и телеги завязали по самые колеса. У местных крестьян существовал даже особый промысел — вытаскивание застрявших карет. Завидят какой-нибудь экипаж и сразу же бегут к уже проверенным на практике грязевым ловушкам. Терпеливо ждут, пока карета застрянет понадежнее, а потом шапки долой — и к барину: так, мол, и так, если раскошелишься, то поможем вытащить, а если нет, хоть до утра здесь сиди. Приходилось раскошеливаться...
В нач. 90-х гг. прошлого века у разбитой повозками и экипажами грунтовой дороги появился соперник — узкоколейная железная дорога. Построена она была в 1892 году для вывозки леса из Келецко-Солотчинской дачи. В эти годы страшные лесные пожары и голод окончательно разорили мещерских мужиков. Боясь волнений крестьян, правительство было вынуждено устроить в Келецко-Солотчинской даче общественные работы по заготовке леса. В короткий срок было заготовлено такое огромное количество древесины, что вывезти ее на лошадях было просто невозможно. Вот тогда-то и была построена узкоколейка длиною в сорок три версты. Потом ее продлили до станции Тума, оснастили пассажирскими и товарными вагончиками, и она долго была единственным средством сообщения Рязани с Мещерским краем. По узкоколейке ездили на работу в город, на базар, перевозили лес и торф.
Дорога производила впечатление какой-то игрушечной. Маленькие паровозики натруженно тащили неказистые вагончики, битком набитые пассажирами. Вдоль сего пути были построены деревянные вокзальчики. От Солотчи до Рязани всего 20 километров, но поезд проходил это расстояние за целый час. Двигался он медленно, и, говорят, его ничего не стоило догнать на лошади. Во время весеннего разлива Оки движение по узкоколейке прекращалось.
Эта любопытная дорога дожила до наших дней и очень красочно описана Паустовским в его мещерских рассказах. Но, видимо, перемены захватили и этот, некогда глухой и безлюдный лесной край. В прошлом году мы решили проехать по узкоколейке от Рязани до Солотчи, пришли на маленький пустынный вокзальчик, но поезда так и не дождались. "Отмаялась наша узкоколейка, — пояснил нам один старичок, — не ходят теперь пассажирские поезда". Как в свое время железная дорога отобрала всех пассажиров у грунтовой дороги, так теперь труженица-узкоколейка уступает свое место отличному шоссе.
Это шоссе — гордость рязанцев. Идет оно от Рязани до Клепиков и дальше на Туму и Касимов и является частью огромного асфальтированного Рязанского кольца, которое связало самые отдаленные, глубинные районы Рязанской Мещеры. Теперь комфортабельный автобус, мягко шурша шинами по асфальту, доставит вас из Рязани в Солотчу за какие-нибудь полчаса. Дорога идет по окским заливным лугам, мимо поселка Шумашь, возле которого на песчаных холмах была обнаружена стоянка людей каменного века, через село Поляны и производственные постройки Полянской лугомелиоративной станции, мимо Аграфениной пустыни, куда в свое время великий князь московский Василий III сослал рязанскую княгиню Аграфену Федоровну — мать последнего рязанского князя Ивана Ивановича. Так современность переплетается с историей, настоящее с прошлым.
Возле Солотчи шоссе вступает в пределы знаменитых мещерских лесов. Огромные сосны подступают к самой дороге. С глухим стуком падают на асфальт шишки. Ветер метет сосновую хвою. А дорога все бежит и бежит вперед по болотам, по сосновым борам, туда, где сплошной стеной стоят мрачные и таинственные мещерские леса.
Эти глухие леса да бездорожье в свое время оберегали мещеряков от многих бурь и невзгод, укрывал их от набегов кочевников. Вихри истории, урагане" пронесшиеся над рязанской землей, обошли стороной Мещерский край. Тщетно мы будем искать в истории Мещеры каких-либо крупных исторических событий. Она никогда не имела политической самостоятельности и всегда подчинялась более могущественным соседям.
Во время наибольшего расцвета Владимиро-Суздальского княжества великий князь Всеволод распространил свою власть на рязанскую землю и Мещеру. В одной из летописей рассказывается о походе его воинов к реке Пре: "1210 года посылал князь великий Всеволод посла с полком Кузьму Ратишича, меченошу своего, и взял Пру, и возвратился со многим полоном во Владимир".
Во второй половине XIV века мы видим Мещеру, уже поделенную между четырьмя княжествами. Ее северная часть принадлежала Муромскому, Владимирскому, а позже и Московскому княжествам, южная же (Мещерская сторона) — Рязанскому. К середине XV века Мещера относилась к Касимовскому царству, просуществовавшему в составе Московского государства до конца XVII века. Древней столицей Мещерского края был Городец-Мещерский, упоминаемый в летописи под 1152 годом и получивший по имени татарского царевича Касима название Касимов.
Рязанцы были первыми, кто принял на себя удары татаро-монгольских полчищ—неведомых до того на Руси азиатских кочевников, захвативших к тому времени все "дикое поле", как тогда называли южные степи. В 1237 году Батый подошел к Рязани и, взяв ее приступом, разорил до тла, перебив всех защитников. В страхе перед татаро-монгольскими завоевателями многие жители бежали за Оку и скрылись в мещерских лесах, где их не могла достать конница Батыя. Да и в дальнейшем мещерские леса неоднократно были прибежищем для тысяч рязанцев, спасавшихся от набегов татар.
Когда в 1379 году в пределы Рязанского княжества вторглись полчища Мамая, то, как говорится в одной из летописей, "князь Олег Рязанский не успел собрать войско, покинул город и ушел за Оку реку с людьми своими". Там, в мещерских лесах, недосягаемых для татар, он и отсиживался со своею дружиной до тех юр, пока Мамай, разоривший Рязань и другие города, нe покинул пределов княжества.
Толстые крепостные стены опоясывают Солотчинский кремль — замечательный памятник архитектуры XVII—XVIII веков. Справа — надвратная церковь, построенная по проекту крепостного зодчего Я. Г. Бухвостова Как и многие поселения по реке Оке, Солотча играла роль сторожевого поста, охраняющего подступы к Рязани и Москве. Хотя на Куликовом поле в 1380 году татары и потерпели сокрушительное поражение, их набеги на русские земли не прекращались. К этому времени и относится основание рязанским князем Олегом Ивановичем Солотчинского монастыря (1390 год)
Наверное, была у хитрого и честолюбивого князя еще одна причина для сооружения монастыря: за толстыми его стенами он чувствовал себя в большей безопасности. Олег Рязанский готов был идти на все, даже на союз с татарами, лишь бы не подчиняться московскому князю, за что многие летописцы справедливо наделяют его отнюдь не лестными эпитетами: "лукавый князь", "кровопийца", "новый Июда".
Перед смертью Олег постригся в монахи и был в 1402 году похоронен в Солотчинском монастыре. Там же хранилась и его кольчуга, которая после революции была передана в Рязанский краеведческий музей.
Солотчинский монастырь — одна из самых интересных достопримечательностей этого небольшого, ныне курортного поселка. Стоит он на крутом обрывистом берегу, поросшем ветлами и тополями. Внизу блестит излучина старицы Оки, в которую справа впадает река Солотча. А дальше, насколько хватает глаз, раскинулись бескрайние окские луга со стогами сена и блюдечками пойменных озер. Кирпичная монастырская стена, обрываясь к старице, опоясывает тугим кольцом внутренние постройки. За этими глухими стенами на крови и поте крепостных жирели монахи и попы, прибирая к своим рукам лучшие земли и угодья, разоряя крестьян непосильными поборами. Отсюда алчные руки духовенства и феодалов протягивались к землям мордвы и мещеры.
Монастырь рос и богател, а вокруг него росли всевозможные службы, развивались ремесла. Солотчинские каменщики уже тогда удивляли всех своим мастерством. Они строили крепкие монастырские стены и церкви, возводили легкие, устремленные в небо колокольни и приземистые хозяйственные амбары. А слава об искусных солотчинских богомазах и позолотчиках гремела по всей рязанской земле. До сих пор на территории монастыря возвышаются изумительные по красоте и изяществу постройки, возведенные талантливыми солотчинскими мастерами.
Реставрационные работы в монастыре еще не закончены, но уже сейчас во всем своем величии предстают перед нами творения мещерских строителей: устремленная ввысь одноглавая надвратная церковь с пышными белокаменными наличниками и нарядная торжественная трапезная с высокими решетчатыми окнами, украшенными вставками из разноцветных изразцов. Эти шедевры русского зодчества созданы в конце XVII века известным крепостным архитектором Яковом Григорьевичем Бухвостовым.
После того как Рязанское княжество было присоединено к Московскому, встал вопрос о том, как обезопасить южные границы от набегов татар. В XVI веке, во времена Ивана Грозного, было начато сооружение засечной черты "для бережения всего Московского государства, а не для девяти деревень". На сотни километров протянулись с запада на восток лесные завалы с укрепленными деревянными крепостями —"городками", в которых содержались небольшие гарнизоны.
Засека шла от брянских лесов через Тулу, упираясь своим восточным флангом в мещерские леса и болота. Строили засеки крепостные крестьяне, в том числе и Мещерской стороны. Строили в тяжелейших условиях, часто без инструментов и продовольствия. Руководитель сооружений Красносельской (Рязанской) засеки воевода Волконский докладывал в 1638 году в Москву, что "деловцы бегают" и "застав неким рубить". "А иные прежние деловцы с Мещерской стороны села Локаш разных помещиков оголодали, а перемениться им неким, столько не делают, сколько милостыни просят". И тем не менее засечная черта была сооружена и сыграла выдающуюся роль в обороне южных границ нашего государства. Рязанские "деловцы" и мещерские лесорубы вложили в нее много сил и таланта, закрыв подступы к Москве.
Позднее эти сооружения потеряли свое значение и пришли в упадок. Но еще долгое время Мещера служила местом, где находили приют крепостные крестьяне, бежавшие от притеснений помещиков, и раскольники, стремившиеся в глухих лесах скрыться от недремлющего ока православной церкви.
Мещера и ее богатства издавна привлекали к себе внимание помещиков и заводчиков. Еще с XVI века сюда начали переселять крепостных крестьян. В XVIII веке возникли вотчины Баташовых, Воронцова, Засецкого, Лаптева. Но земля была скудна, заболочена и плохо родила. Вот тогда и возникла впервые мысль об осушении мещерских болот. В конце прошлого века в Мещеру была направлена мелиоративная экспедиция генерала Жилинского. С большой энергией принялся Жилинский за осушительные работы.
Тысячи солдат и крестьян по колено в воде под непрестанный комариный гул рыли каналы и осушительные канавы, чтобы спустить в реки излишние воды из болот. Большие работы развернулись в районе Солотчи, Кельцов, Криуши...
Об этих грандиозных по тем временам мелиоративных мероприятиях известные русские географы и путешественники, большие знатоки Рязанского края П.П. и В.П. Семеновы-Тян-Шанские писали: "Район этих работ имеет 90 верст длины и 30 верст ширины и обнимает до 16 тысяч десятин. Он тянется на запад от железной дороги до р. Цны, притока Оки, и на восток — до р. Ламши и притоков Оки. Болота, или "мшары", расположены в бассейнах рек Шьи, Солотчи, Пры, Вокши и Ламши и занимают обширные казенные лесные дачи. Из них в Куршинской (в истоках Ламши) прорыто более 15 верст, устроено 7 верст гатей и 58 мостов. В Боровой даче (на железной дороге) прорыто 60 верст каналов и перекопов шириной от 2 до 5 саженей, глубиной до Г/2 сажени, боковых каналов 125 верст и устроено 18 верст гатей и 60 деревянных мостов. Кроме того, здесь расширены 62 мелкие речки и устроена паровая лесопильня, так как по некоторым каналам производится сплав леса... Едва ли, однако, затраты на все эти сооружения находятся в соответствии со стоимостью и доходностью 15000 десятин земли при сомнительной ее плодородности".
Остатки этих каналов до сих пор можно видеть и под Солотчей, и в районе реки Пры, и на территории Окского заповедника.
За двадцать лет (с конца 70-х до конца 90-х годов XIX века) экспедиция Жилинского провела сотни каналов, но селиться на этой земле никто не захотел. Работы по осушению мещерских болот были прекращены. Каналы заросли лесом и кустарником, мосты и гати сгнили, расчищенные речки заплыли илом и песком, и вся мелиоративная система пришла в негодность.
Между тем жизнь подтвердила правильность идей Жилинского. Осушенные болота при правильном их использовании давали великолепные урожаи капусты, картофеля, овощей, сена. Оказывается, под слоем болотной воды и торфа лежали чудесные "золотые" земли, замечательные луга и пастбища, которые как будто только и ждали, когда люди примутся за их освоение.
В советское время началось планомерное наступление на мещерские болота. По всей Мещере была создана широкая сеть машинно-мелиоративных станций, оснащенных замечательной техникой. Они осушили уже многие тысячи гектаров заболоченных земель, построили десятки километров магистральных каналов-водоприемников, раскорчевали и привели в порядок заросшие осокой и кустарником луга.
Полным ходом идут в Мещере осушительные работы. Пройдет немного времени, и на месте этого болота раскинутся плодородные колхозные поля, но задача освоения Мещеры не под силу одним мелиораторам. Работы ведутся широким фронтом и комплексно с участием почвоведов, ихтиологов, зоологов, экономистов, геологов. Проведены большие изыскания в Клепиковском и Спасском районах, составлен проект регулирования водного режима реки Пры.
Пра не случайно привлекает внимание мелиораторов. Протекая по низким и заболоченным местам, она является как бы естественной сточной канавой для избыточных вод Мещерской низменности. Если бы удалось спустить по руслу реки лишние паводковые воды, это значительно понизило бы уровень воды в бассейне Пры, помогло бы осушить тысячи гектаров плодородной земли.
Осушение Мещеры и освоение ее болотистых земель — дело важное, но вместе с тем и чрезвычайно сложное. Оно требует научного подхода к решению целого ряда важнейших проблем, опытов и исследований. С этой целью и была создана в Солотче Мещерская зональная опытно-мелиоративная станция (МЗОМС).
Генерал Жилинский рассчитывал осушить Мещеру с помощью одних магистральных каналов и довольно неглубоких осушительных канав. В его распоряжении не было никакой мелиоративной техники, одни только лопаты да гужевой транспорт. И через год, казалось бы, осушенные земли снова заболачивались, потому что очень трудно было с помощью одних довольно неглубоких канав понизить уровень грунтовых вод. Сотрудники МЗОМС разрабатывают научные методы осушения болот и пойменных земель с помощью закладки дренажных труб, "кротового" дренажа, ложбин и глубоких каналов, врезанных дном в песок. Они создают и испытывают новые мелиоративные машины, внедряют в колхозное и совхозное производство новейшие достижения сельскохозяйственной науки. В распоряжении МЗОМС—замечательная техника: экскаваторы, бульдозеры, канавокопатели, корчеватели...
Осушительные работы в Мещере проводятся в больших масштабах. Гудят тракторы и бульдозеры на пойменных землях под Солотчей, в районе реки Белой — притока Пры и во многих других местах, чавкают экскаваторы, пробивая прямые, как стрелы, магистральные каналы. И недалеко то время, когда вся Мещера превратится в сказочно богатый край, где на вчерашних болотах и песках будут выращивать такие удивительные урожаи, какие не могли сниться генералу Жилинскому.
Нам удалось побывать на одном из болот, где работники МЗОМС проводили осушительные работы. Это километрах в трех от Солотчи, в местечке, которое носит довольно "болотное" название—Тинка. Еще в прошлом году на этом месте было непроходимое болото. Гусеничные тракторы проваливались здесь по кабину, и их приходилось вытаскивать тягачами. А огромные экскаваторы с размаху бросали в ржавую воду свои ковши и, тяжело урча, выгребали оттуда море болотной жижи. Теперь Тинка, иссеченная глубокими осушительными траншеями, покорилась людям. Работы подходили к концу. Бульдозер уже засыпал траншеи, по дну которых были проложены осушительные трубы из керамики. Излишняя влага стекала по этим трубам в магистральный канал-приемник, понижая уровень грунтовых вод.
Обратно мы шли через знаменитый солотчинский бор. Бронзовые сосны неподвижно застыли на крутом берегу, где-то вверху тихо гудел ветер, а земля от солнечных пятен казалась огромной расстеленной под соснами шкурой леопарда. Не знаем почему, но вдруг вспомнились стихи из маленькой книжки, которую мы увидели в солотчинской библиотеке.
Сосны дышат росистым рассветом,
Все разбуженной жизни полно!
Поневоле здесь станешь поэтом —
Воздух льется в меня, как вино!
Со страниц поэтического сборника на нас смотрело энергичное молодое лицо поэта. Всеволод Антонов,— прочли мы в аннотации,— бывший полярник, строитель, кандидат наук. Он же мелиоратор и директор МЗОМС. Мы не удивились: наверное, для того чтобы по-настоящему, по-хозяйски осваивать богатства Мещеры, нужно быть еще и поэтом.
Воздух в Солотче действительно удивительный. И сосны, и песчаные пляжи на старице, и окские луга — замечательные. Здесь нет ни одного предприятия, ни одного даже маленького завода. Зато есть пионерские лагеря, дом отдыха, гостиница, туристская база. Солотча - это курортный поселок, где летом отдыхают тысячи трудящихся из разных городов нашей страны. Это поселок туристов и пионеров, любителей —рыбаков и грибников, которые приезжают сюда из Рязани и Москвы целыми семьями. Богаты грибами чудесные солотчинские леса, окрестности живописнейших озер — Черного, Сегден, Урженского...
Солотча — это поселок художников и писателей. Многие останавливаются здесь, чтобы побродить с этюдником или полюбоваться на знаменитые закаты с холма Солотчинского кремля.
В Солотче, в доме замечательного русского гравера Ивана Петровича Пожалостина, жили и работали К. Паустовский, Р. Фраерман, А. Гайдар. Здесь бывали писатели А. Фадеев, К. Симонов, Г. Шторм, В. Гроссман, Ф. Панферов, А. Коптяева.
Каждый год с ранней весны до осени приезжает сюда и немало туристов, любителей Мещерского края. Здесь на местной туристской базе начинаются путешествия по Мещере, отсюда туристские группы расходятся по самым отдаленным уголкам этого удивительного лесного края. Через Солотчу едут в Мещеру охотники и самодеятельные туристы. И у въезда в поселок, там, где шоссе Рязань — Тума вступает в пределы мещерских лесов, их приветливо напутствуют дорожные транспаранты: "Туристы! В поход по красивейшим местам Мещеры!", "Проводите свой отпуск в мещерских лесах", "Приезжайте отдыхать к нам, в Солотчу". Плакаты и призывы с изображением шагающих туристов, розовощеких здоровяков с налитыми мускулами и бронзовых девушек в ярких купальниках сопровождают вас по всему поселку. Солотча лишний раз напоминает о том, что вы въезжаете в знаменитый Мещерский край. Ведь не зря же ее назвали воротами в Мещеру.
