После Петроградских событий 3-го и 5-го июля 1917 года и проведенной нами 6-го июля грандиозной 10-ти тысячной демонстрации, мы ясно поняли, что временным правительством готовится реставрация. Получив точные сведения из Петрограда и Москвы, от Совета Рабочих и Солд. Депутатов, на общем собрании ж.-д. мастерских и ж.-д. участка 9/ѴIII-17 года избрали ВРДК, из 5 чел. Там же сформировали красную гвардию из 100 чел., которых вооружили разными винтовками.
27-го Августа получили телеграфное извещение из Петрограда, о корниловском восстании. Ковровский ВРДК, согласовал с Укомом и уездным Революционным Комитетом о пропуске передвигающихся войск. По этому мы ни одной ошибки не сделали, не пропустили ни одной корниловской части войск. Ковров, Новки и др. станции были у нас в руках. После ликвидации корниловского восстания Московским ВРДК были присланы указания о необходимости пробной забастовки, на случай выступления контрреволюции. На одном из собраний ж. д. мастерских в 1-й половине сентября 1917 года, был избран ж. д. стачечный комитет. Были избраны почти все члены ВРДК—большевики.
23-го сентября 1917 года была объявлена с утра ж. д. забастовка, продолжавшаяся три дня, ВРДК поддерживал образцовый порядок. Ежедневно с 10-ти часов утра были митинги, продолжавшиеся около 3-4 часов, главной темой была необходимость взять всю власть в свои руки Совету Рабочих и Солдатских Депутатов. Стачечный Комитет вел порядок, как на собраниях, так и по охране ж. д. мастерских, а также отметку забастовавших. Товарищи несли очередные дежурства по всей охране района и имущества. После стачки — члены ВРДК увидели из практики, что членов комитета еще недостаточно на случай более серьезных событий. Считая, что контрреволюционное правительство, во главе с Керенским не перестанут подготовлять контрреволюционные перевороты, добавили еще членов в ВРДК, партийных товарищей, из цехов и по одному члену из каждого участка.
В октябре 1917 года мы узнали о созывавшемся на 10-е октября 1917 года в Ленинграде государственном контрреволюционном совещании. Члены ВРДК понимая это и зная решения нашего ЦК о захвате власти, особенно энергично повели работу Комитета. Были назначены на каждую большую станцую по 2 товарища коммуниста, в качестве станционных комиссаров. Эти товарищи по назначению, взяли в руки власть на станциях.
24-го, 25-го и 26-го Октября 1917 года Ковровский ВРДК с уездным ВРК и Президиумом Совета Депутатов и Укомом в контакте взяли все железнодорожное движение в свои руки, на телеграфе постановили своих преданных товарищей и некоторых большевиков знающих эту специальность. Таким же образом, своей властью ставили машинистов на паровозы, перевозили наши войска, куда считали необходимым. Сочувствующие же Временному Правительству военные части, которых мы считали подозрительными, оставляли на местах без продвижения. Ж. д. Красная гвардия, а также боевое бюро выполняли, с точностью и образцовой аккуратностью, все распоряжения комитета. На помощь Московским товарищам послали отряд Красной гвардии.
После победы пролетарской Октябрьской революции 25-го Октября 1917 года ВРДК продолжал усиленно свою работу. Главные задачи выполнял ВРДК по разоружению белогвардейцев и их банд, следующих по пути. Вот факты, которые сохранились в памяти: однажды был нами арестован 9-ти пудовой генерал, у которого мы реквизировали, при его аресте 2 бомбы и 2 нагана. Он направлялся в Сибирь. Мы его отправили обратно в Москву в ЧК. Арестовали жандармского полковника Бочинского, одного бандита, который вез крупную сумму денег из банка в Ярославле. Этот бандит деньги спрятал в вагоне за стенкой, под сиденьем клозета; там же были и другие документы. Он намеревался зарезаться бритвой. Это только часть пойманных нами.
С января ВРДК усилил ж. д. охрану, для наблюдения за провозимыми спекулянтами продуктами и товарами, отбирая у тех, кто не имел надлежащего разрешения для вывоза.
В марте ВРДК и ж. д. охрана во время, так назыв. «сахарного волнения» оберегали ж. д. район и препятствовали провокационной демонстрации, благодаря чему в районе ж.-д. дело обошлось без жертв. Не была допущена самовольная реквизиция 2-х вагонов сахара, которые вручили по принадлежности Нижегородским войскам.
В июне месяце на ст. Ковров был обнаружен секретный вагон, с военными припасами контрреволюционеров: бомбы, взрывчатые вещества и т. д. Этот вагон ВРДК послал во Владимир. Так же ВРДК отобрал у контрреволюционеров оружия и взрывчатых веществ более 10-ти вагонов. Пороху было отнято 14 вагонов, кроме других вещей. Эти вагоны хранились на станции 2-й Ковров. Мы впоследствии направляли эти вагоны, по распоряжению вышестоящих органов. В июле месяце из Комитета и Красной Гвардии был послан отряд добровольцев на Чехо-Словацкий фронт. Во главе ж. д. Комитета встал тов. Шухов. Работа ВРДК происходила в напряжении. Уметь быстро ориентироваться и не пропустить через Ковров и Новки на Москву, контрреволюционные силы - заставляло нас быть всегда на чеку. Этому делу были отданы все силы. Ковровский ВРДК свою задачу выполнил. Рунин Н.
Красная гвардия при Ковровских жел.-дор. мастерских и ст. Ковров
Военно-Революционный Дорожный Комитет с участковым ж. д. Комитетом организовали 9-го августа 1917 г. Боевое Бюро — которое состояло из членов Военно-Революционного Комитета: т.т. Румянцева и Мельникова В. От Военного Революционного Комитета боевому бюро было дано задание в срочном порядке создать Красную гвардию, вооружить ее, взять на себя всю охрану, мастерских, ст. Ковров, мостов, и ж. д. участки Ковров, Владимир, Ильино и Муром. Боевое бюро эту задачу выполнило. Была организована в 3 дня Красная гвардия из 60 чел. В Красную гвардию вступили товарищи, которые были еще в 1905 г. в боевой дружине, но их оказалось очень немного. Боевое бюро назначило начальником Красной гвардией тов. Скобелева и времен. секретарем тов. Стренина. Бюро и начальник Красной гвардии помещались сначала в проходной будке при мастерских, а занятия производились в столовой. Сначала члены Красной гвардии были вооружены: охотничьими ружьями, револьверами сист. «Бульдог», «Смит-Вессон» и другими пистолетами.
Красная гвардия стала расти с каждым днем. Рабочие приходили сами и записывались в Красную гвардию. На первое сентября 1917 г. стало 180 чел. Боевое бюро стало ходатайствовать об оружии. В Ковровском гражданском комитете, отобранное у жандармов, полиции и урядников оружие куда-то все исчезло, благодаря председателя Родзянко, а сам он скрылся. Боевое бюро решило собрать общее собрание Ковровских мастерских, с просьбой к рабочим отработать один день в пользу Красной гвардии на оружие, что и было сделано. Рабочие охотно согласились отработать один день в пользу Красной гвардии. Боевое бюро получило деньги в сумме 1550 р. и 15-го сентября 1917 г. член боевого бюро тов. Румянцев и член Красной гвардии тов. Попов, как спецы по оружию поехали в Москву и в Тулу. Приехали в Москву и пошли в Московский Центральный Комитет и в военно-революционный Комитет, где находились наши ковровские т.т. Фролов и Лютов В. Пришли к ним, а в комитетах никого нет, спрашиваем, а где у вас остальные товарищи? Лютой ответил: «все разъехались, боясь погрома, осталось только трое». Фролов тоже сказал нам: «Вы тоже отсюда убирайтесь быстрее, т.к. мы ждем вооруженную толпу народа, чтоб разогнать наш комитет, а мы остались бороться до последней капли крови». В это время подъехал грузовик с вооруженными товарищами, которые сообщили, что обстоит все благополучно. Мы спрашиваем, «давайте нам оружия для нашей Красной гвардии». Лютов ответил: «нами затребовано из Тулы один вагон наганов и послан уже из Тулы, я искал его на станции, но не нашел, идите на станцию в Военно-Революционный Комитет». Мы пошли на станцию и там встретили члена ВРК тов. Коваленко (анархиста), который сказал: «оружия у нас нет». Поехали сами в Тулу в ВРК. Пришлось нам в Туле ночевать на станции. В эту ночь на станцию пришла из города пьяная банда подговоренная черной сотней и буржуазией, чтобы разогнать Комитет. В 2 часа ночи началась стрельба. ВРДК стал отстреливаться, не допуская их, до тех пор, когда из Тульских мастерских пришли рабочие и разогнали всю толпу.
В 8 часов утра мы пошли в Тульский оружейный завод, в Комитет. Приходим в Комитет и предъявляем документы, на выдачу оружия. Комитет спрашивает, сколько у вас Красной гвардии, мы ответили, что имеется 200 чел. Комитет после этого дает распоряжение начальнику завода выдать нам 200 штук винтовок 3 лин. и 50 штук наганов. Начальник завода собирает какое-то совещание и дает нам на приказе визу, что нужно о выдаче оружия получить разрешение от Петроградского Военного Совета. Идем в Комитет и говорим, что нам не дают и отдаем приказ обратно. Я говорю Комитету: мы все будем ездить, а время нам дорого, нам приходится стоять на страже, охранять Ковровский район, главный узел, Москва, Нижний, Муром, Ярославль и нам без оружия никак нельзя. Член Комитета и член ВРК пошли к начальнику завода. После переговоров с начальником завода нам выдали 27 штук наганов. Нам пришлось купить оружия в частных мастерских. Купили с трудом, как скажешь для Красной гвардии, получаешь ответ, что нет. Но нами все-таки было куплено 40 штук берданок. В Ковров привезли таким образом 40 шт. берданок и 27 наганов.
Таким образом наша Красная гвардия вооружилась, стала выполнять свои задачи и заняла свои посты. Стали разъезжать по линии ж. д., ездили в Муром усмирять взбунтовавшихся мешочников-спекулянтов.
В январе 1918 года нами было приобретено еще оружие: из Тулы 2 пулемета сист. «Максима», и 2 пулемета сисемы «Кольта», из Москвы, 25 винтовок, 80 ручных гранат 20 наганов и патроны. Красная гвардия была впоследствии вооружена хорошо. Несли самую тяжелую боевую работу. Всегда были готовы. Выполняли честно и добросовестно все возлагаемые на нее задания Военным Революционным Комитетом. Воспоминание т. Румянцева.
Мартовское восстание в г. Коврове
8-го марта 1918 года Военно-Революционный Дорожный Комитет, проверяя проходящие грузы через ст. Ковров обнаружил 2 вагона сахара, более 1000 п. Этот груз направлялся через Москву в Нижний для солдат. Вагоны были остановлены в Коврове, т. к. грелись буксы. Начали перегружать и население увидело, что грузят сахар, а в городе его нет. Этим обстоятельством воспользовались и начали агитацию против большевиков.
На общем собрании мастерских 19-го марта был поставлен на обсуждение этот вопрос, об отобранных продуктах и товарах у спекулянтов, хранящихся в помещении Военно-Р.Д.К. Собрание было созвано по инициативе меньшевиков, а потому их было большинство, они начали кампанию против большевиков и использовали это собрание. На этом собрании была избрана комиссия для обысков у большевиков и бывших членов В. Р. Д. К. В комиссию вошли 4 меньшевика, 2 эс-эра и 1 большевик. С 9-ти часов вечера комиссия приступила к обыскам. Жены большевиков за год революции научились с оружием в руках не сдаваться без боя контрреволюционерам, поэтому и не допустили их без разрешения В. Р. Д. К. Одновременно было сообщено об этом Уисполкому.
В это время в Доме Советов было расширенное собранно Укома и Фракции Совета. Обсудив о подробностях меньшевистской подлости, выяснилось, что это ложь, клевета на большевиков. Было решено собранием: «не меньшевикам нас обыскивать, а нам их контрреволюционеров». С 11 часов того же вечера начались обратные обыски у меньшевиков, в результате обыска были посажены в Домзак лидеры меньшевиков и эс-эров из Ковровских мастерских.
На следующее утро по выходе на работу, в мастерских меньшевики начали свою агитацию за учредительное собрание против Советов. С утра собрались цеховые собрания, где меньшевики доказывали о необходимости общей забастовки — протеста, против Советов. На собраниях коммунисты сильно протестовали, разъясняя их предательство и призывали рабочих продолжать работу. Дан был тревожный пожарный гудок. Из цеховых собраний перешли в ж-д. клуб. На собрании резко обвиняли большевиков за обыски. И одобряли за меньшевистские обыски. Большевики доказывали правду и говорили о безрассудности быть против своей же власти.
В это же время из Нижнего приехали 6 чел. солдат, за принадлежащим им сахаром: Собрание узнало, что сахар раздавать не дадут, его возьмут солдаты в Нижний. До этого наговорили, что будут давать по едокам. Это сведение о сахаре, что масло подлило в огонь — решали сахар раздать, а всем идти в Уисполком Совета Депутатов, общей демонстрацией с требованием освободить посаженных им лидеров меньшевиков.
Меньшевики и в других заводах начали вести агитацию, чтоб выходили рабочие на демонстрацию и требовать у Совета освобождения арестованных. Большевики предлагали избрать, комиссию из трех. Решение было принято, комиссию избрали: одного большевика одного меньшевика и 1 беспартийного. Но злостные контрреволюционер на собраниях доказывали надо не просить, а требовать у Совета с оружием в руках. После таких речей с собраний ушли две трети рабочих. Около 12 часов дня, меньшевикам удалось организовать демонстрацию. Один меньшевик захватил с собой ружье, датской системы пулемет — «Мадсена». Во время остановки демонстрации у Павловского моста, меньшевики инициаторы восстания провозглашали пламенные речи, предлагали быть решительными и стойкими в борьбе. Далее демонстрация направилась к дому, занимаемым тогда Советом, но охрана Совета их не допустила.
Меньшевики, предводители демонстрации видя, что Уисполком охраняется — свернули по другой улице и пошли по направлению к Домзаку, чтобы освободить заключенных. Здесь произошло невольное убийство. Меньшевики видя охрану у Домзака, начали охрану разоружать, отнимать винтовки и делать самосуд. Избивали охрану, Трифонова большевика и других товарищей. Командир отряда охраны солдат, не допустил издевательства над собой. В результате убиты — Сеньков, кочегар ф-ки Абельман и тяжело ранен, затем умер Рыбкин — слесарь. Демонстрация вернулась в клуб ж.-д. уже разрозненными частями и на собрании начали судить, приведенных с собой: Трифонова и других обезоруженных у Домзака. Этим судом намеревались сделать самосуд над коммунистами.
Когда вели Трифонова в ж.-д. клуб, то некоторые намеревались еще в городе покончить с ним, а один гражданин хотел вонзить в голову ему кинжал, обнажив его, но его удержали лидеры-меньшевики. Тов. Трифонов шел до клуба под охраной. В клубе первую резкую речь против Совета и большевиков сказал Януцкий, бывш. в городской демократической думе — меньшевистский лидер.
В 7-м часу вечера произошел умышленный крик в клубе, что приехали из Нижнего и Владимира войска, для водворения порядка в Коврове, после чего меньшевики поспешно удалились из ж.-д. клуба, оставив неоконченный самосуд над большевиками. Вечером прибыла для помощи Уисполкому и В. Р. Д. К.
На следующий день В. Р. Д. К. были выданы оба вагона с сахаром прибывшим солдатам из Нижнего. Жизнь в городе пошла нормально. Так кончилась меньшевистская затея. Рунов и Комаров.
Муромское восстание
В 1918 г. утром 9-го июля из Революционного ж.-д. Комитета было получено сообщение: Муром ночью взят восставшими там белогвардейцами и что их отряд направляется по линии ж. д. к Коврову. См. Муромское восстание белогвардейцев 9-го июля 1918 года.
Нападение на ст. Ковров унтер-офицерского батальона в 1918 году
В то время я выполнял работу уездного военкома. Вечером в этот день заседал Исполком. Вдруг вызывают меня в другую комнату к телефону. Спрашиваю в чем дело? Не помню уже теперь, кто отвечал:— «На станцию напали какие-то солдаты, разгромили В. Р. Комитет, захватили оружие, пулеметы и броневик, членов ВРК избили и т. д.». Спрашиваю:— «Сколько их?» Получаю ответ:— «Тысячи две». Одновременно с этим прибежал в Совет избитый т. Амбаров и Салтыков, который в сбивчивых словах нарисовал картину происшедшего. Войдя на заседание, я сразу же попросил слово для внеочередного заявления и сообщил в полученных сведениях. Заседание Исполкома было прервано. Тут-же все члены Исполкома вооружились. Я отдал приказ привести немедленно в боевую готовность караульную роту и спешно прибыть ей к Совету. Одновременно с этим был отдан приказ встать всем коммунистам под ружье. Вот тут-то можно было видеть боевую готовность Ковровских коммунаров и их боевой дух. Через 15—20 минут свыше 150 человек были под ружьем и заняли позиции в домах, на улицах и бульваре. Караульная рота была наготове, но в резерве с бомбометами. Мы оградили нападение на город. Тем временем, Партком и Исполком послали на станцию т.т. Матвеева и Савостина — узнать на месте в чем дело, а если нужно — провести митинг. Приведя в боевую готовность коммунистов и красноармейцев и выслав к станции разведку Рунова и Одинцова я также отправился на станцию. Там моим глазам представилась следующая картина: по всей станции бродили толпами солдаты, и что-то кричали. Помещение ВРК было разгромлено. Найдя начальника отряда (фамилию не помню) я спросил — почему он допустил такое безобразие и что за причина этого. Узнав от него, что поводом к разгрому ВРК и станции были якобы жалобы крестьян-мешочников в Новках на то, что в Коврове ВРК отбирает хлеб и, что еще там солдаты грозились по приезде в Ковров разгромить ВРК, расправиться с ВРК. Я спросил его: почему же вы не приняли никаких мер, не известили об этом Ковров? И получил ответ: «Я не мог ничего с ними сделать».
Я немедленно потребовал, чтобы он сию минуту отдал приказ сдать все захваченное оружие, сообщив одновременно во Владимир губвоенкому Пешкову о происшедшем и с просьбой о присылке 400 красноармейцев, а в Нижний о необходимой встрече батальона. В это время тов. Матвеев и еще кто-то выступили с речью к солдатам. Все это подействовало. Унтер-офицеры большую часть оружия сдали, кажется 125 чел. из отряда сбежали в Москву с поездом, захватив с собой револьверы, захваченные в ВРК, а остальные уехали в Нижний в сопровождении т. Матвеева. Вот такие-то встряски еще более укрепляли боевой дух и революционность Ковровской организации. И в Муромское и Бельковское восстание Ковровские коммунары не только сами не дрогнули, но и поспешили на помощь. Об эту же боевую готовность разбились попытки белого офицерства подготовить восстание в Коврове. Боевая сплоченность и революционная решимость Ковровских коммунаров помешали созданию единого контрреволюционного фронта — лево-эсеровское восстание в Москве, восстание в Ярославле явившись с Иваново-Вознесенскими коммунарами и рабочими. Симонов
Борьба с контрреволюцией в Ковровском уезде
Рабочий класс и крестьяне, в борьбе за освобождение, за коммунизм, встретили массу врагов разных направлений, стремившихся всеми силами, не брезгуя никакими мерами, свергнуть им ненавистную Рабоче-Крестьянскую Власть, в лицо Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казацких депутатов, применяя в борьбе организацию белогвардейских армий, укомплектованных царскими офицерами, оперировавшими на границах СССР, с которыми сражались полураздетые, голодные рабочие и крестьяне, защищая завоевания Октября. Меньшевики применили все меры по разложению советского аппарата, проникая в таковой, работали на руку буржуазии и контрреволюции, разлагали организованность рабочих, наускивали малосознательных рабочих на советскую власть, каждую ошибку раздували в своих интересах, провоцировали рабочих на восстания, Примером может служить мартовское восстание в Коврове, спровоцированное на вагоне сахара. Буржуазия сеяла панику. Эс-эры организовали крестьянские восстания в деревнях. Организовано было известное Бельковское вооруженное выступление, в котором участвовали крестьяне нескольких деревень. Организовали банды зеленых, доходивших до 300 ч. Примером служит Савинская банда зеленых, которая была своевременно ликвидирована. Контрреволюционные силы работали включительно до подпольной контрреволюционной организации под названием «Союз возрождения родины и революции», существовавшей на средства английской буржуазии.
В г. Коврове и его уезде работала в 1918 г. подпольная белогвардейская организация, состоявшая из царских офицеров, во главе которой стояли золотопогонники штабс-капитан Н. Миловзоров, его адъютант Кондратьев, пом. н-ка Склада № 69 — комендант города Комаров. Этой организац. были охвачены советские учреждения и военный комиссариат сверху до низа. Уже было намечено сделать в ближайшее время вооруженное контрреволюционное выступление. Кредитовались они генералом из Мурома. Состоящие в организации получали оклад содержания и имели средства и оружие на случай восстания. Через одного из членов этой организации было узнано, что в эти дни город Ковров кишел белогвардейской сворой и каждый час стоял под угрозой быть залитым кровью рабочих и крестьян. Эта белогвардейская банда имела связь с ярославской, рязанской, муромской и владимирской контрреволюционными организациями, которые начали активные действия в 1918 г. В Ярославле были сделаны вылазки, разбитые на голову, затем было произведено восстание в Муроме, в котором участвовали и Ковровские белогвардейцы. Перед Муромским восстанием в Ковров были направлены белогвардейцы из других городов для участия в муромском восстании. Стало известно, что в ноябре месяце белогвардейцами решено сделать выступление в г. Коврове; надо было принимать меры к ликвидации этих белогвардейских банд. Выделен был отряд красноармейцев. Под руководством тов. Железнина и отряд коммунистов от Партийного Комитета. Люди были готовы умереть за дело революции каждую минуту. Наступал решительный момент... Город спал, и граждане не знали, что в эту ночь совершится арест заговорщиков и, что при малейшей ошибке могла разразиться кровавая схватка. Для того, чтобы парализовать действие контрреволюции, в первую очередь был дан ордер на арест нач. белогвардейской организации Н. Миловзорова, матерого белогвардейца, заслужившего в царской армии четыре георгиевских креста и золотое оружие. Волк попал к ответу перед революционной законностью из
гордости белых превратился в самое жалкое пошлое существо. Спасая свою, никому ненужную, шкуру этот белогвардеец предал всех кого он мог. При допросе собственноручно изложил на бумаге графически весь план работы заговорщиков Коврова, Мурома, Ярославля и Рязани, выдал подчиненных ему начальников отдельных батальонов. Им было написано пофамильно до 20 человек в том числе и своего адъютанта офицера Кондратьева, служившего на советской службе в качестве пом. нач. Ковровского Склада № 69, в руках которого было все необходимое оружие для восстания, от руки которого при взрыве складов, могла погибнуть ближайшая к складу № 69 большая часть города. Вторым был арестован его адъютант Кондратьев, ему было вручено показание Н. Миловзорова. Прочтя показание своего начальника Кондратьев заявил: «если бы я был Нач. организации, то такого факта, как их арест и открытие об организации не было бы допущено, что он не допустил бы такого предательства, а раз уже его начальник дал такое показание, то ему придется сделать более широкое освещение существующей организации, так как никто больше, как он адъютант Миловзорова не знает деталей о организации». Ему было разрешено изложить. Он собственноручно все записал на пишущей машинке.
Нельзя не отметить поведение белогвардейца, занимавшего в советском аппарате должность коменданта города офицера Комарова. Этот распоясался в своих показаниях и указал еще 40 ч. соучастников и не брезговал тем, что обвинял совершенно непричастных к их делу офицеров старой царской армии, работавших в советских учреждениях. Не маловажно то, что в порядке следствия было установлено активное участие в заговоре царского офицера А. Балашова, проникшего по поручению заговорщиков в ЧК‘а и работавшего в качестве Главного Бухгалтера, одновременно исполнявшего обязанность нач. баталиона заговорческой организации и доносчика о настроении в ЧК‘а. Всего арестованных было до 50 человек. Белогвардейцы проникли во все главные советские учреждения, откуда могли организованно руководить восстанием. Несколько человек было в Военном Комиссариате. Большинство волостных военных комиссаров состояли в этой организации, некоторые уже были в Красной армии командирами рот. Что же можно было ожидать если бы своевременно не предупредить и не ликвидировать эту банду? Планом их организации преследовалась цель свержения советской власти в Ковровском уезде, приурочив восстание одновременно к Муромскому. Но бдительность партии коммунистов и широких рабочих масс разрушила весь контрреволюционный план. По плану действия предполагалось: захватить дом советов, военный комиссариат, упродком, телеграфные, телефонные станции, железнодорожный вокзал, узел северной и муромской жел.-дор. отрезать Ковров, Муром и Нижний- Новгород от Москвы, соединиться с Муромом, Владимиром и Рязанью, уничтожить членов коммунистической партии уезда, в первую очередь всех комиссаров города Коврова и их семьей, уничтожить особо активно участвовавших в работе с коммунистами рабочих и восстановить военную диктатуру. При осуществлении своего плана они рассчитывали на помощь кадетов, меньшевиков, эс-эров и буржуазии, имея в виду, что все эти силы действовавшие против советской власти, немедленно им окажут помощь по примеру других городов, где эти силы везде принимали активное участие против ненавистной им Власти Советов. По окончании следствия белогвардейцы были отправлены в Москву в ВЧК. Этим было покончено дело заговорщиков в г. Коврове.
Контрибуция
Контрреволюция, саботаж интеллигенции, кулацкая агитация, последствия империалистической войны сильно тормозили работу Совета. Особенно остро стоял вопрос о Финансах. Центр выслать денег не мог. А больницы, школы, содержание медицинских, школьных, ветеринарных пунктов, хозяйства города и целый ряд других расходов требовали массу денег. Касса Совета была пуста. Исполком на закрытом заседании решил обложить контрибуцией фабрикантов, торговцев, владельцев крупных домов и др. эксплуататорских групп. Опасаясь, что буржуазия скроет свои средства, решили выделить комиссию для проведения сбора контрибуции. В Комиссию вошли: Симонов, Павловский и Зин. Бор. Абельман. Комиссия решила предварительно проверить личное состояние лиц, намеченных к обложению контрибуцией. Я помню, как мы с т. Павловским обходили дома, помещения и фабрики заявляя, что мы переоцениваем стоимость и имущества на предмет перестраховки. Многие верили, другие говорили, что большевики, что-то затевают. Однако, приблизительную стоимость того или иного имущества нам удалось установить, а соответственно этому определялся и размер контрибуции. Техника этого дела была такова: комиссия вызывала, на такой-то день, лиц обложенных контрибуцией, объявляла сумму и вручала ордер, по которому должны были внести в банк, на текущий счет Совета указанную сумму, представив затем в Комиссию квитанцию от Банка. Сколько было сцен в комиссии. Стучали по столу кулаками, говоря:— «Вы нас грабите!». Мы спокойно отвечали:— Да, мы «грабим» (на вашем языке), а у вас награбленное вами у нас — у рабочих и крестьян. Мы «грабили» для того, чтобы возвратить хоть часть рабочим и крестьянам награбленного у них — через расходы на содержание школ, больниц, дорог и т.д.». Насколько мне помнится (не точно) контрибуция дала свыше 1 миллиона рублей (правда довольно обесцененный), что дало возможность Совету почти целиком выкрутиться из тяжелого финансового положения и продолжать работу по укреплению Советской власти. Симонов.
Город Ковров и уезд в 1917-м году
