Село Дулево Покровского уезда
Село Дулево находится на границе Покровского уезда с Московской губернией, в 90 верст, от губернскаго города и в 27 от уезднаго (г. Покров).[1]
В селе этом находится фарфоровый завод Кузнецова, на котором проживает до 1400 рабочих.
До 1887 г. здесь не было церкви и Дулево числилось в приходе села Горы. В 1887 г. в Горе был устроен каменный храм и служащие и рабочие Дулевского завода пожелали приобрести бывший в Горе деревянный храм. Хозяин фабрики, хотя и старообрядец, но сочувственно отнесся к этому благому делу; храм был куплен за 2000 руб., перенесен в Дулево и торжественно освящен 8 мая 1887 г. Феогностом, архиепископом Владимирским.
В 1890 г. храм был расширен и после перестройки получил крестообразный вид. В 1894 г. в нем поставлен новый иконостас.
Престол в храме один во имя св. апостола Иоанна Богослова.
Утварью, ризницей, св. иконами и богослужебными книгами храм снабжен достаточно. Из св. икон обращала на себя внимание икона, сооруженная служащими на заводе в память избавления Царской семьи от опасности 17 окт. 1888 г.; иконостас этой иконы— маиоликововый. Церкви принадлежал капитал 400 руб.
Причт с 1894 г. состоял из священника, диакона и псаломщика. На содержание их получалось: от служб и требоисправлений до 1200 руб. и процентов с капитала (800 р.)— 32 руб. Кроме того, священник и диакон получали жалованье за обучение в школе. Дома для священника и диакона — церковные, а для псаломщика квартира от фабриканта.
Земли при церкви: усадебной 1 дес. 300 саж., пахотной 31 дес.; на пахотной земле 2 дес. дровяного леса, остальная же под лесной порубью и зарослью; земля не доброкачественна и дохода не приносила. Земля эта пожертвована при открытии прихода фабрикантом Кузнецовым.
В приходе к Дулевской церкви состояли служащие и рабочие на фабрике, коих по клировым ведомостям числилось 521 душа муж. пола и 410 женского. Кроме этого на фабрике проживало не малое число раскольников, которые имели и отдельный молитвенный дом.
При фабрике имелось начальное училище, содержалось на средства фабриканта; учащихся в 1896 г. было 183, из них 35 мальчиков и 16 девочек — раскольнических детей.
Источник:
1. Добронравов, Василий Гаврилович. Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии: [Вып. 4]: Меленковский, Муромский, Покровский и Судогодский уезды. - 1897. - 588, VIII c.
Поездка епархиального миссионера в село Дулево в 1903 г.
Дулево село Покровского уезда, Владимирской губернии, расположено на ровной местности, среди соснового леса и, думается, место должно представлять все удобства и прелести деревенской дачной жизни. Но здесь находится одна из фаянсовых фабрик известного Кузнецова, с населением до 5-ти тысяч человек, и это накладывает свой отпечаток на быт местных обитателей. Перед нами является уже печальная картина тяжелого фабричного труда со всеми его вредными последствиями для здоровья. По заявлению местного священника, много умирающих здесь от чахотки (15 — 20%), а еще более делающихся, после известного числа лет работы, инвалидами в жизни и удаляющихся умирать на свою родину. Недостаток ушедших восполняется другом здоровым элементом с тем, чтобы также потом быть выброшенным за борт жизни. Таким образом на фабрике происходит постоянное круговращение или обмен здорового и больного, и картины болезни и смерти весьма частое явление в здешнем месте. Понятно, что религиозное удовлетворение души при указанных условиях жизни составляет особенно настоятельную потребность для населения, ищущего в церкви за богослужением духовной отрады и успокоения. В свою бытность в Дулеве мы были свидетелями усердного посещения церкви фабричными рабочими.
К сожалению, местная Дулевская церковь, построенная на средства самих рабочих, не может вместить всех желающих молиться, и многим из пришедших в храм приходится стоять на улице, пред закрытыми церковными дверями. Между тем в церкви совершается благолепное богослужение при служении диакона, и с клиросов раздается прекрасное стройное пение местных хоров. Как тяжело должно быть в такие минуты стоять только около церкви и краем уха слышать отголоски пения.
К еще большему сожалению, в Дулеве на ряду с православной церковью существует прекрасная домовая церковь с фарфоровым иконостасом, принадлежащая самим хозяевам фабрики, и в этой церкви также совершается богослужение по древнему дониконовскому чину самозванными пастырями церкви — ставленниками австрийской лжеиерархии. Церковь также полна молящимися, богослужение строго древне-уставное, пение крюковое и протяжное, но это присвоение себе лжеименными пастырями церкви права совершать божественную литургию и величайшее из таинств христианской церкви — Евхаристию не должно-ли производить тяжелого и грустного впечатления на православного посетителя такой службы. Признаемся, мы были смущены и в своем религиозном чувстве глубоко оскорблены. Но ложь может укорениться вследствие привычки и незнания. Так и здесь. Простолюдин, стоящий в церкви, не отличает незаконного от законного, кощунства от истинного богослужебного действия, он видит одну внешность богослужения и, думая в простоте сердечной, что незаконное и кощунственное не было-бы дозволено, стоит в такой церкви, где действуют самочинные и самозванные пастыри. А эти последние, по причине укоренившихся в них ложных убеждений я взглядов, иногда-же и по низким побуждениям и соображениям, никогда не откажутся от своей лжи, а постараются всеми силами утвердить в ней и прочих своих, так называемых, пасомых старообрядцев и даже при случае, и православных.
Из сказанного видно, какое прочное гнездо свила себе в Дулеве Австрийщина и какое большое зло представляет она собою для местного православного населения. Добавим к этому, что одно время здесь поселился даже австрийский раскольнический лже-архиерей Иоанн Картушин и выселен был отсюда только светской властью.
Такое положение раскола в Дулове требует особого внимания со стороны противо-раскольнической миссии. Местный священник — о. Сергий Красовский через благолепное и истовое церковное богослужение, привлекает православных в церковь, через проповедь и через законоучительство в местной земской школе утверждает их в истинах православия, но в виду близкого соседства и чисто внешнего могущества раскола, содержимого и покровительствуемого фабрикантом, этого оказывается недостаточно. Нужно, чтобы православие, в глазах простолюдина показало всю ложь и бессилие врага в открытом словесном турнире, чтобы оно ясно торжествовало победу, как выражение своей истинности. Отсюда вытекает необходимость публичных собеседовании с расколом, ведомых лицом сведущим в деле раскола. Таким лицом во Владимирской епархии является местный епархиальный миссионер о. Александр Акципетров. Насколько в его силах, он старается возможно чаще приезжать в Дулево и вести публичные прения с представителями австрийского толка. Последние не в состоянии защитить свою ложь и часто выписывают для публичных собеседований с православными миссионерами своих начетчиков из других губерний. Когда приезжают такие лица, собеседования получают особое одушевление, особый интерес и значение. Так было и в настоящий раз. В предшествующую поездку о. миссионера собеседников с ним из последователей Австр. толка не оказалось; они обещали о. миссионеру выписать для себя защитника и просили назначить день и предмет беседы. Епарх. мис. удовлетворил их желанию и назначил собеседование на 21-е ноября 1903 года «о вечности епископского чина в церкви». Как но своему предмету, близко затрагивающему незаконное положение Австр. толка, так и вследствие обещания последователей толка выставить на собеседование специалиста в своем деле, предстоящая беседа могла быть интересною и важною. В виду этого о. миссионер предложил преподавателю Владим. семинарии по истории и обличению раскола, С. А. Троицкому отправиться с ним в Дулево на предполагаемое собеседование. Предложение было принято с удовольствием, тем более, что и дни были праздничные и езда не особенно дальняя, исключительно по железной дороге. С преподавателем поехали на собеседование четыре воспитанника VI класса семинарии, а средства на их поездку изысканы были о. Ректором семинарии, отнесшимся к присутствованию их на собеседовании епарх. миссионера с большим сочувствием. Сами воспитанники были весьма рады немного развлечься среди тяжелого и непрерывного учебного труда и в то же время получить практическую пользу от собеседования.
Вся партия поборников православия, во главе с о. миссионером и преподавателем семинарии, в количестве 6-ти человек, 20-го числа ноября, в ночь накануне собеседования, — выехала на Орехово, откуда сели на так называемый «гусляцкий поезд». Приходилось долго ждать получки проездного билета, выдаваемого в вагоне, и здесь уже замечалось большое скопление едущих в Дулево же на собеседование; среди них слышатся разговоры о собеседниках и собеседовании, и это вызывает в нас некоторое возбуждение, приподнятость настроения. Мы начинаем говорить и думать о предмете беседы и воспроизводить имеющийся у нас запас знаний по этому предмету. В таком настроении мы доезжаем до Дулева, идем пешком по селу, всматриваемся в фабричные здания и прочие строения, и сельская обстановка, окружающий Дулево сосновый лес действуют на нас приятно и успокоительно. Возникает вопрос, у кого найти первое пристанище, и по предложению о. миссионера мы все гурьбой направляемся к дому местного диакона, товарища миссионера по семинарии, Ф.А. Овчинникова. Благодушный о. диакон встречает нас радушно и тут-же сообщает все интересующий нас новости относительно предстоящего собеседования, что собеседование ожидается всеми с большим нетерпением, что старообрядцы выписали для своей защиты известного апологета раскола Климента Афиногенова Перетрухина, приехавшего вместе с своим сыном Иосифом, также принимающим участие в собеседованиях. Перетрухин являлся для нашего о. миссионера новым и неизвестным лицом в качестве борца за дело раскола, и понятно, что личность его с этой стороны вызывала у нас много вопросов и суждений; о сыне же его Иосифе слышно было, как о великом хулителе и ругателе церкви православной. Вскоре нам представили и присланный старообрядческими собеседователями лист с написанными на нем вопросами, на которые старообрядцы желают получить ответ от православного миссионера, и с указанием условий собеседования: чтобы с каждой стороны говорило только одно лицо и сроком около 15-ти минут. Условия обычные, против которых о. миссионер возражений не делал, но предложение новых вопросов являлось уже уклонением от назначенного ранее предмета беседы. Самые вопросы, сводившиеся, насколько помнится, к тому, погрешила-ли русская церковь до времени Никона в каких-нибудь догматах веры и нарушила-ли какие каноны Кормчей книги, показывали в вопросителях желание свести речь на первые времена образования раскола, чего, как увидим ниже, они и достигли при решении вопроса о предмете второго собеседования. Но в этих же вопросах, уклоняющих предмет речи на другое сравнительно с назначенного темою собеседования, чувствовалось со стороны апологетов раскола и сознание слабости своей для этого собеседования.
Был праздник Введения, и о. диакон отправился в церковь, а мы приезжие занялись воспроизведением нужных для предстоящего собеседования сведений. Воспитанниками семинарии захвачены были учебники по расколу, и они прочитывали нужное по указанию преподавателя. Ударили к обедне, и все мы пошли к Богослужению. Любопытно было посмотреть и богослужение австрийцев. Но пустят-ли вот вопрос. Некоторые из воспитанников попросились туда и без препятствия прошли. Был на короткое время и препод. семинарии.
Богослужение, как и быть, с диаконом, с полною церковью народа. Самый храм благолепный, пред длинным рядом икон в иконостасе зажжены лампадки и пред каждою иконою по свече, горит паникадило, раздается громкое произношение эктений диаконом и достаточно явственные возгласы дерзнувшего взять на себя звание священника, и только особенности старообрядческого богослужения,- да монотонное и протяжное пение по крюкам дает вам понять, что вы не в православном храме. Это пение, тянущее за душу (напр. в пении „Тебе Господи" последний слог «ди» тянут минут пять), а также сознание самозванности служителей алтаря побудили нас всех поскорее оставить австрийскую молельню и направиться в православный храм. Если правда, что вещи познаются через сравнение, то уже во одной видимой стороне православное богослужение с прекрасным строгим пением и привычными для нас произношениями молитв и возгласов должно было показаться нам особенно приятным и дорогим для нас. Главное-же,- мы сознавали, что стоим в церкви, в которой действует передаваемая через непрерывное рукоположение божественная благодать, освящающая через таинства всех нас верных чад церкви. И как жалко делалось отщепенцев церковных, которые, по неразумению своих предков и собственному неведению, состоят в гибельном для них разделении с церковью, и как хотелось просветить и наставить тех жалких ревнителей старины. Вероятно, под влиянием такого чувства о. миссионером сказана была в храме проповедь — импровизация относительно того, что подобие австрийского храма с православ. церковью только видимое, относительно-внешнее, что у последов. австр. толка нет существенной части храма — святилища, в котором по подобию ветхозавет. жертвы, возносится бескровная жертва Христова, — ибо это возношение, совершаемое самозванными иереями, беззаконно, кощунственно и гибельно. Проповедь была говорена с одушевлением и произвела впечатление на слушателей. После окончания божественной службы мы были приглашены местным священником в его дом. Здесь собралось много приезжих гостей и по случаю праздника, а еще более по случаю назначенного публичного собеседования со старообрядцами. В числе приезжих были соседние батюшки и противо-раскольнические миссионеры из Московской губернии, которая около Дулева граничит с Владимирской. Присутствующих занимал всего более вопрос о предмете и ходе беседы, тем более, что вскоре-же прибыл сюда депутат от старообрядцев, некто Гордий Иванович, служащий на местной фабрике. Он спросил от имени старообрядческого собеседователя, согласен-ли о. миссионер на предложенные ему письменно условия собеседования. Со стороны о. миссионера препятствий не было, только по поводу поставленных в письменном предложении вопросов было им замечено, что заранее нужно побеседовать о назначенном для беседы предмете вечности епископского чина, — а потом уже, по обсуждении этого предмета, перейти и к разрешению вопросов старообрядцев. На этом условились относительно беседы, а в час дня раздались в церкви удары колокола, призывающие православных и старообрядцев в храм Божий для слушания беседы. Но еще с 12-ти часов стал собираться народ около церкви, а к часу она уже была битком набита, так что с большим трудом о. миссионер и все мы пробрались к алтарным дверям на амвон, где был поставлен стол и сложен книжный багаж епарх. миссионера. Напротив стоял стол для старообрядческих апологетов, которые также имели с собою достаточное количество книг. При нашем прибытии в церковь они были уже на своих местах, так что беседа могла начаться. Но давка была ужасная, воздух в церкви уже сперся, и собеседникам да и всем присутствующим чувствовалось тесно, неудобно, и жарко. Заметим, что, несмотря на вентиляцию воздуха через церковные двери, получалось полное подобие ощущения и действия бани; о. миссионеру пришлось, при том-же все время пятичасовой беседы, стоять. Беседа началась обычным пением «Царю Небесный», после чего начал вступительную и предварительную речь православный миссионер. Отвечали отец и сын Перетрухины попеременно. Этим уже несколько нарушалось предложенное старообрядцами условие беседы — не вмешиваться в беседу лицу постороннему, — но делать было нечего, пришлось уступить и дать свободу говорить обоим. Давая себе отдых наши противники не так утомлялись и могли затянуть беседу долее, что выдержат силы православ. миссионера. Но это-же разделение труда приводило их нередко к разногласиям, давал миссионеру новое оружие против них. При том же и сам о. миссионер чувствовал, очевидно, сильный подъем духа, и его голос звучно и сильно раздавался до конца беседы. А так как по сознанию самих раскольнических собеседников предмет беседы был для них трудный, точнее говоря, им пришлось отстаивать ложную мысль, что истинная церковь Христова может остаться без епископства, при одном священнике, то в шестом часу беседа, несмотря на указан. преимущества апологетов раскола, стала ясно клониться к неблагоприятному для них концу, и потому без особых возражений с их стороны, по обоюдному согласию собеседников, около 6-ти часов была закончена. Только условлено было между собеседниками продолжить беседу через день, в предстоящее воскресенье, а о предмете беседы согласиться на другой день, т.е. в субботу (22-го ноября).
В этот день мы отправились на фабрику к Перетрухину с сыном, были отведенном для них помещении и имели разговор о продолжение беседы. По заявлению православного миссионера, после беседы о важности епископского чина в церкви и решения, на основании этого вопроса, насколько законно было, как церковь Христова, общество старообрядцев, принявшее к себе м-та Амвросия, естественный переход к самому Амвросию — к его переходу в раскол, и к разрешению вопроса мог ли Амвросий принести и сообщить благодать принявшему его бесблагодатному обществу. Но Климент Перетрухин не пожелал продолжать беседы об указанном предмете и сказала, что и они вправе избрать свой предмет беседы. Правосл. миссионер уступил и по избранию уже старообрядческих апологетов назначено было беседовать в наступающее воскресение, т. е. 23 ноября, о причинах отделения старообрядцев от православной церкви или, как выразился сын Климента Перетрухина Иосиф, — „об ересях господствующей церкви"; тут-же поговорить потом и о незаконности м-та Амвросия. Очевидно, обоим Перетрухиным, сознавшим всю беспочвенность и ложность настоящего их священства, хотелось свести речь к первым временам образования раскола и показать, что не они, а церковь в лице патр. Никона и соборов, отлучивших и осудивших раскол, виновна в существовании раскола.
Рассчитывая на свое полное торжество во второй беседе, заправилы раскола постарались, чтобы и в церкви была соответственная этому торжеству обстановка. Благодаря их усердию, место для собеседников было огорожено перилами и для апологетов раскола было сделано возвышение. Стечение народа было такое-же большое, так же было жарко, но собеседникам было уже много удобнее. Беседа началась около часу. По обычаю начал ее православный миссионер. Упомянув о предыдущей беседе, продолжением которой должна быть речь о законности перехода м-та Амвросия к старообрядцам, миссионер указал на желание собеседователей из раскола говорить о причинах отделения старообрядцев от церкви. Выясняя эти причины, православный собеседователь, в противовес ожидаемым попыткам со стороны старообрядцев обвинять в этом отделении православную церковь, указал на „Память" и Никона, как на первый повод, по которому Аввакум, Неронов и другие воспротивились Никону, и Аввакум тогда даже стал заводить свое богослужение и выражаться, что в иное время и конюшня иная церкви лучше. Основанием для такого отзыва о церкви было распоряжение Никона в Памяти убавить прежнее число больших поклонов во время чтения молитвы Ефрема Сирина, главным-же образом — его распоряжение креститься всеми тремя перстами, против которых, так восстали потом расколо-учители. Оба эти распоряжения вызвали обвинение против Никона в ереси, и первый высказал это обвинение Аввакум, утверждая, что наступила „зима», т.е. еретичество. Вот первое зерно раскола. Отсюда следовал вопрос: законно-ли Аввакум и его сподвижники отпали от церкви и какую ересь нашли они в троеперстии? Со стороны защитников раскола не было дано ответа на эти вопросы, а указывалось на православие русских до Никона и неизменное хранение этого православия, огражденного повелением стоглавого собора креститься двумя перстами, и ставился противоположный вопрос о праве Никона отменить древнее двуперстие и утвердить троеперстие. Очевидно, так обр., что речь собеседника сводилась к делу церковных исправлений Никона и клятвам соборным, так излюбленным всеми старообрядцами в качестве предмета для самооправдания своего церковного отделения. Это показывает, что найти ереси в утвержденных при Никоне церковных исправлениях старообрядцы, несмотря на свое сильное желание и страстное искание, не могут, а не находя ересей, ничем не могут оправдать своего отпадения от церкви, что ясно показало тем же последователям Австрийского толка их окружное послание, которого по необходимости, приняв Амвросия, держится Австрийское священство, которое признают и г. Перетрухины. След. и предмет второй беседы, избранный самими старообрядческими апологетами и считаемый ими наиболее благоприятным для себя, не мог быть ими истолкован в пользу и защиту раскола. И потому вся сила беседы, веденной более сыном Перетрухина, молодым, лет 20-ти человеком, обращена была собеседователями раскола на вычитывание клятв соборных, которые молодой Перетрухин, нужно отдать ему в этом справедливость, читал мастерски, с целью произнести впечатление на слушателей особенно сильными местами клятв. Но это искусство, рассчитанное только на эффект и достойное лучшего применения, не привело к желанному для старообрядцев результату. Слабость и неправота раскола ясна была даже для простых слушателей, а стремление к декламаторским приемам и к впечатлению в благоприятном для себя смысле на слушателей показывали только искусственность и бессилие наемных защитников заведомой неправоты. Эта неправота обнаружилась с тем большею очевидностью, что на той-же беседе приходилось касаться собеседникам и законности перехода м-та Амвросия в раскол, так как иначе первая беседа была бы вполне не закончена, и вопрос об истинности и законности Австрийского священства остался бы не совсем выясненным. Вследствие этого вторая беседа, по вине раскольнических начетчиков, не имела такого единства в предмете, как первая, но за то она еще с большею очевидностью показала всю ложность и неправоту Австрийщины, самозванность ее служителей, кощунственность совершаемых ими священных действий.
Таким образ., чтобы ни говорили против публичных собеседований о предмете веры, в которых действительно искреннее изыскание истины отходит на задний план и первенствующее значение получает стремление собеседников поставить друг друга в затруднительное и, если можно, безответное положение, но при настоящем состоянии нашего простого народа, который идет ощупью за другими в деле веры, внешнее поражение врага, имеет часто решающее значение при избрании религиозного пути. Это поражение защитников своего исповедания поселяет в простолюдине религиозное сомнение, и он уже не слепо начинает доверять и следовать своим руководителям веры, а с некоторого рода опаской и возможным для него критицизмом. Но такое колебание и сомнения возможны равно и в православном, как и в старообрядце. Потому от православного миссионера требуется особая осторожность и опытность при ведении публичных бесед, а по окончании их необходимо с его стороны разъяснение всех возможных недоумений и сомнений. А так как епархиальный миссионер бывает в известном месте только на время и наездом, то местный православный священник, поставленный самим своим званием и условиями служения на страже церковной, должен быть, так сказать, в курсе своего дела и на высоте призвания, должен говорить с православными пасомыми о предмете беседы и выяснять смысл и главные положения ее должен быть готовым дать ответ вопрошающим и из удалившихся от истинной Церкви Христовой часто не по своей вине, а по своей темноте и невежеству, которыми пользуются для совращения на ложный путь руководители раскола. Отсюда как в самом публичном собеседовании все их стремление ловчее извернуться и бросить в лицо миссионеру какою-нибудь грязью без отношения к существу разбираемого вопроса на беседе; так и по окончании собеседования — они стараются изъяснить весь смысл его в свою пользу. И оставленные под руководством ложных руководителей веры чада церкви снова подпадают всецело под их влияние, забывая о том, что доказал на публичной беседе православный миссионер.
Итак наша поездка в Дулево на собеседование со старообрядцами в сопровождении воспитанников семинарии показалась бесплодной. Мы были очевидцами, как ведутся публичные собеседования, какие ставятся на них возражения со стороны старообрядцев и как эти возражения решаются; видели, к каким приемам и изворотам прибегают раскольнические начетчики и как нужно разоблачать эту ложь и изворотливость раскола, чтобы беседа держалась данного предмета и истина ясна была для слушателей беседы. Это показало нам, что нельзя ограничиваться при изучении полемики с расколом сведениями одного учебника, что нужно полнее и обстоятельнее знать литературу по расколу и все произведения современного раскола. Воспитанники семинарии, по их собственным сообщениям, были поражены способностью апологетов раскола говорить складно и связно, а молодой Перетрухин, их сверстник по годам, не имеющий никакого ученого диплома, дал повод позавидовать способности его к диалектике и рассуждениям, хотя бы и направленной в ложную сторону. Такое сознание собственной слабости и неудовлетворенность самим собой много значат в качестве стимула для пробуждения самодеятельности воспитанников и отношения к своему делу не ради формы и получения известного балла, а ради приобретения действительных познаний. Словом, публичные беседы дали много толчков нашим мыслям, кое-чему научили, а главное побудили многому учиться. Кроме этого более или менее научного интереса, мы получили от поездки в Дулево много сторонних впечатлений, наведших нас на серьезные размышления. В промежутке между двумя беседами, т.е. 21 и 23 ноября; в нашем свободном распоряжении оставалась суббота 22 ноября, и в этот день мы осмотрели, хотя и поверхностно, Дулевскую фабрику, были в отделениях фабрики — точильном, живописном и шлифовальном; видели, как работается та фаянсовая посуда - чайная и столовая, которую все мы употребляем и часто имеем пред глазами; увидев же, мы сразу поняли весь тяжелый труд фабричного рабочего, гигиеническую обстановку его труда и ее вредное влияние на его здоровье и весь его быт. А для молодых юных сердец семинаристов, много значат подобные картины жизни. Стоя на выходе пред избранием самостоятельного поприща жизни, они, быть может, будут руководиться в этом избрании не собственным эгоизмом, а стремлением прийти на помощь ближнему и служить ему своими знаниями. Да и неудобства и тяготы жизни не так смутят их, когда они будут знать, каким тяжелым трудом снискивают пропитание себе многие из людей.
Из № 16-го «Владимирских Епархиальных Ведомостей» за 1904 год.
Деятельность Братства Александра Невского против раскола
Внебогослужебные собеседования
Публичные духовно-нравственные чтения во Владимирской епархии
Отчет о противосектантской и противостарообрядческой деятельности Братства Св. Благ. Великого Князя Александра Невского за 1912-1913 год.
Русская старообрядческая церковь
Copyright © 2016 Любовь безусловная
|
