Многовековой уклад монашеской жизни нарушили революционные события 1917 г. Со стороны новой власти начались различные вмешательства, притеснения, реквизиции. В те годы настоятельницей Покровского монастыря была игумения Мария (Либеровская) (1864-1937).
«25 июня Покровский монастырь, Суз. уез., праздновал. По этому поводу устраивался крестный ход, после которого у игуменьи монастыря происходил пир с приглашением епископа и его ближайших адъютантов. Поплотнее заложив епископ Василий со звоном на колокольне выехал от „матушек". Пир закончился приглашением на него члена УИК Корнева, по-видимому близко сдружившегося с „батюшками" и „матушками". По-видимому метит на поместный собор, а оттуда прямо в иерархи! Поживем—увидим» («Призыв», 18 июля 1922).
Ей пришлось перенести много испытаний и видеть жестокое разорение своей обители. В 1937 г. игумения Мария была расстреляна, пострадали за веру в те годы еще несколько сестер монастыря. См. Настоятельницы и Духовенство Покровского монастыря
Дата закрытия обители Покрова – 3 февраля 1923 г. К тому времени здесь проживало около ста насельниц. По воспоминаниям, одни сестры уехали из города к родным, другие – на Кавказ устраивать новую общину, третьи остались в Суздале, из милости их приняли к себе местные жители. После выселения сестер все здания монастыря были переданы в ведение местного музея. Храмы стояли опечатанными. Особая комиссия в июне 1923 года произвела в храмах изъятие ценностей. «Летом 1925 г. за Клязьмой под Владимиром расположился табор цыган (сербских подданных). «Президиум губисполкома признал желательным переселить цыган в Суздаль или Гороховец, где имеется достаточная свободная площадь» («Призыв» 20 января 1926 г.). Летом 1925 года в Суздаль из Владимира переселили цыган, жилье им предоставили в Покровском монастыре. Новые жильцы сразу же несколько раз вскрывают собор, воруя сохранившееся имущество. Число новых поселенцев росло, монастырские строения от небрежного не хозяйского отношения случайных людей стали быстро приходить в упадок. В 1929 году решением Наркомата просвещения все здания были переданы Горкомхозу. В здании богадельни разместился детдом имени Розы Люксембург, а Зачатьевская трапезная церковь сдана под инкубатор. Видя, что многие кельи разрушаются, Горкомхоз начал продавать их на вывоз частным лицам, в основном крестьянам из близлежащих деревень. Игуменную келью и монастырскую гостиницу Горкомхоз передал в села Туртино и Сельцо на вывоз под школы. Летом 1931 года срочно были выселены все жильцы и Покровский монастырь был передан в распоряжение политизолятора ОГПУ под названием БОН — «База особого назначения». Монастырь был закрыт для всех посторонних граждан. (В 1934 г. из ведения МВД БОН будет передан военному министерству и будет называться БХИ - база химического института). БОН был секретным институтом, «шарашкой», куда свозили со всей страны микробиологов для разрабатывания наступательного и оборонительного бактериологического оружия. Ученых, имевших отношение к исследованиям чумы и туляремии, арестовали в Москве, Харькове, Саратове и Минске по обвинению в шпионаже, саботаже, вредительстве, антисоветской пропаганде. Статью можно было найти для каждого, а истинная причина ареста скрывалась. Среди арестованных были минский профессор Борис Эльберт, ученый из Москвы Николай Гайский, директор Саратовского института «Микроб» Никаноров и другие. Новые хозяева — сотрудники ОГПУ срочно приступили к «приспособлению памятников под нужды института». В Благовещенской надвратной церкви разместили лабораторию, в алтаре проживал подопытный козел. Поскольку света была мало, растесали оконные проемы и порталы, а наличники — стесали. В «губной избе» устроили столярку, слесарно-медницкую мастерскую и гараж. Покровский собор был превращен в склад зерна. В первое время начальник БОНа Быховский ставит музей в известность о переделках, хотя слабые возражения (например, насчет растесывания окон в губной избе) в расчет не принимались. Когда в 1933 году обрушилась юго-восточная часть ограды, для ее восста¬новления в фундамент новой стены положили старинные плиты монастырского некрополя. Из дневника Варганова: «Москва, её комитет по охране ведет себя очень плохо: дает разрешение на уничтожение старины. Так его распоряжением от 2 сентября 1934 г. № 70, 10, 04 были уничтожены все до одного надгробия, как около собора, так и в усыпальнице». В усыпальнице Покровского монастыря было 27 исторических гробниц. Над местом погребения Софии (Соломонии Сабуровой) находился «деревянный саркофаг, с резьбой и позолотой; в середине покров, шитый золотом и шелками, с изображением лика преподобной Софии. Над саркофагом - балдахин на столбах с резными и по резьбе золочеными клеймами - 1543 года» (Н.Н. Ушаков, 1913 год). Лишь покров и четыре резные колонки удалось вывезти в музей. Все остальное было уничтожено. Надгробия пошли на восстановление рухнувшей в 1933 году восточной ограды монастыря - в фундамент её употребляли белокаменные плиты из усыпальницы, а также те, что лежали на захоронениях возле стен, в том числе Елены Шуйской, Марфы Шуйской — вероятно, жены Василия Ивановича, и другие. Варганов пишет, что уцелело лишь два надгробия: «Первое надгробие малое белокаменное размером 0,95 см на 40-50 с орнаментацией XVI в., приписываемое младенцу Георгию, рожденному Соломонидой Сабуровой, и второе фрагментарное заштукатуренное и заложенное кирпичом. С надписью, оказавшейся после расчистки, - «1525 года княгини инокини Александры» (видно, сестра Василия III)». «Малое белокаменное надгробие» успели перевезти в музей. «15 августа 1935 года... Осторожно снята белокаменная плита. При свечах (электричества там сейчас нет) началось «таинство» вскрытия. Тщательно, небольшими слоями расчищается земля. Дерево! Небольшая колода-гробик. Вот где разгадка! Захватило дыхание. Вскрыли. Перед нами внутренность колоды, обмазанная слоем извести, а в ней куски старинных тканей, свернутых и завязанных шелковым пояском наподобие куклы. Тщательные поиски косточек, черепа, которые в условиях сухой земли подцерковья должны были сохраниться, - ничего нет. Где же Георгий? Фиктивное погребение! Видимо, для боярских следователей, присланных царем, подложили «куклу». А может быть, это остатки погребения Анастасии Шуйской? Нет. Надгробие типичное для начала XVI века». Письмо, адресованное Н.Н. Воронину 24 октября 1942 года: «Кофточку Георгия сдал в ГИМ — она вызвала бурный восторг, но даты пока разнятся - одни за XVI, другие за XVII век. Очистка и препоровка фрагментов будет стоить денег, — как рассчитают, то пошлют тебе запрос (руб. 400-500) на согласие».
Рубашечка с фрагментами ткани, шнуров, тесьмы, поясочка после реконструкции и реставрации
«Кофточка», как свидетельствовала Е. Видонова — сотрудник отдела реставрации тканей Государственного Исторического музея, представляет «небольшой спуток обрывков шелковой темно-коричневого цвета ткани, связанных между собой почерневшей металлической плетеной тесьмой, нагрудное украшение из металлического шнурочка ...плетеный поясок из некрученого шелка красноватого цвета... Со всего этого материала сыпалась сухая земля... Ткань сморщилась и слежалась». Была проведена не «очистка и препоровка» и даже не реставрация, — а скорее, реконструкция рубашки по сохранившимся фрагментам. Заключение Е. Видоновой: «Судя по материалу, украшениям и всему оформлению рубашки, она принадлежала мальчику в возрасте 3-5 лет». В 1951 г. она писала: «Об истории находки, несмотря на весь наш интерес и неоднократные запросы в Суздальский музей, ответа получено не было». Только 14 февраля 1962 года, по настоятельной просьбе Владимиро-Суздальского музея-заповедника, почти через тридцать лет, находка вернулась в Суздаль. Реконструкция детской рубашечки с фрагментами ткани, шнурков, тесьмы, поясочка. Она находится в исторической экспозиции рядом с надгробной плитой Георгия. Была окружена непроницаемой тайной и деятельность секретного института. В середине 70-х годов сотрудник музея Лия Романовна Горелик проводила экскурсию для двух пожилых людей. В Покровском монастыре они попросили прервать рассказ, опустились на ступеньки при входе в собор и поведали, что в 30-х годах они работали здесь, в этом монастыре, в закрытой лаборатории, где была изобретена вакцина против туляремии, которую затем потеряли. До сих пор в архивы, хранящие тайну суздальского «института», доступа нет. В основном о том, чем занимались в суздальской «шарашке» в Покровском монастыре, мы знаем из книги известного журналиста и писателя Марка Поповского «По следам отступавших», а также из его публикации в июльском номере журнала «Знание-сила» 1995 года. Ещё в 1961 году ему посчастливилось найти оставшихся в живых ученых — профессора Н. Олсуфьева, творцов вакцины Н. Гайского и Б. Эльберта и вытянуть из них довольно скупые сведения. В письме к дочери Н. Олсуфьева Евгении Николаевне от 18 мая 1994 года г. Поповский пишет: «...Профессор Олсуфьев, хотя и был человеком осторожным... рассказал мне... о массовых арестах и уничтожении микробиологов в 1930-32 годах и о создании в Суздале секретной лаборатории, где готовилось наступательное и оборонительное бактериологическое оружие. Часть истории мне рассказал Борис Эльберт, а часть — Ваш отец...»
Публикацию статьи в 1961 году не разрешили. Но в изданной в 1963 году книге «По следам отступавших» в одной из глав М. Поповский описал историю создания живой вакцины против тяжелой болезни туляремии микробиологами, работавшими «в некоем монастыре», — упоминание Суздаля цензоры запретили. Но просмотрели-таки одну деталь: рядом с фотографиями Бориса Эльберта и Николая Гайского был помещен рисунок — стены старинного монастыря, купола соборов и церквей — очень узнаваемые силуэты суздальских памятников! Просмотрели цензоры! Все-таки было означено для понятливых место заточения творцов ценной вакцины. Житель Суздаля Иван Иванович Лужнов работал в БОНе в 1932 году, ухаживал за животными в питомнике. Из его воспоминаний: «На территории монастыря находились лошади, свиньи, кролики, крысы, мыши. (Утки, куры, гуси, скорее всего, служили для хозяйственных нужд учреждения). Начальником питомника был профессор Распутин Сергей Иванович. В его подчинении находились 18-20 рабочих. Все начальство БОНа было военными».
Рисунок монастыря
В книге М. Поповского (не называя места!) приводятся воспоминания ученых-узников: «Лаборатория Эльберта и Гайского, где за 1932 и 1933 годы завершили свой жизненный путь тысячи животных, помещалась в необычном месте. Для заражения и вскрытия животных микробиологам служила монастырская келья с тяжелым деревянным столом и богато разрисованной изразцовой печью XVII столетия. Печь занимала слишком много места и давала мало тепла, но ученые по-своему любили это допотопное сооружение. Наработавшись до одури, Борис Яковлевич и Николай Акимович могли лицезреть на одном из кафельных изразцов два скрещенных цветка и строки: «Совет наш благ с тобою; дух его слаток». Изображение лебедя на другом изразце сопровождала грустная жалоба: «Дом мой далеко есть; пою печально». Какие-то дельфины на печи, встав на дыбы, глотали пушечные ядра, распевали птицы-девы, мужик играл на балалайке (под ним значилось: «Музыку умножаю») и многое другое. Да, старуха печь с её наивной росписью не раз пробуждала у микробиологов улыбки». В Суздале уцелели три подобные изразцовые печи, в Архиерейских палатах с аналогичными картинами и забавными подписями. Вероятно, изразцовая печь, описанная М. Поповским, не уцелела, потому что никаких сведений о её переносе нет. Те же, что сохранились в Архиерейском доме, изначально были там. Да и упомянутых изразцов на них нет. За стенами монастыря жили и работали привезенные микробиологи. Болели. Многие умерли. Бывшего директора института «Микроб» Никанорова расстреляли за «недозволенные речи». Н. Гайский и Б. Эльберт создали в 1935 году первую в мире противотуляремийную вакцину, получившую название «Москва», которая была идеальным препаратом — она защищала человека, сделавшего прививку, не на какой-то срок, а на всю жизнь. Оказывается, в те годы эпидемии туляремии обрушивались на несколько регионов. Но в 1936 году, когда БОН расформировали, ценнейший препарат был утрачен: все записи, журналы, пробирки невежественные тюремщики то ли потеряли, то ли уничтожили. Выжившие и освобожденные микробиологи Н. Гайский и Б. Эльберт в будущем возобновят работу и заново создадут вакцину, за которую в 1946 году будут удостоены Сталинской премии.
Из дневника Алексея Дмитриевича Варганова: «6 июля 1936 года: Из частных сведений было узнано, что занимаемая бывший Покровский монастырь организация ОХИ уехала давно и помещение было около полгода за политизолятором, который теперь — согласно распоряжению облисполкома — передает его в ведение Гор.Совета и РИКа. 8 июля 1936 года: Выяснилось, что Горсовет и РИК (т. Плаксина) без ведома и извещения музея передали бывший монастырь в распоряжение Детского дома № 4 (ОБЛОНО). Перед музеем был поставлен вопрос о заключении договора на охрану, но горсовет заявил, что нам велено передать без всего. Администрация детского дома № 4 приступает к большому ремонту. Пробиты своды в галереях, растесаны окна в Зачатьевской церкви, устроена уборная в колокольне. Начали выламывать пол в бывшем соборе, чугунные плиты. Немедленно сообщил прокурору тов. Садкову и в Комитет по охране. Но прокурор не проверил дело, а ограничился лживой справкой виновного завхоза детского дома, который сообщил, что «памятники не разрушаются» (15 сентября № П-11.36г.)». «Оказывается, что Комитет по охране памятников все работы разрешил 17 июня 1937№ 86/4» (!!) «Январь 1938 года: Выяснилось, что детдом уезжает на «новые квартиры». Монастырь оставлен пуст. Март 1938 года: Монастырь стоит пуст. Церкви отперты, стекол нет. Все опять захламощено. 2 апреля 1938 года: Получил от рабочих (штукатур Чернышова) сообщение, что в Покровский монастырь въезжает новая организация NN и что приступлено к большому строительному ремонту Владимирской строительной конторой. 20 мая 1938 года: Осмотрел бывший Покровский монастырь. На галерее кровля худая — внутри сырость. На колокольне нет колокола Ивана Грозного, среднего, восьми пудов, 1549 года. О положении заявлено прокурору т. Пантелееву и пред. Горсовета т. Быкову. Вечером с комотдел в/части Степановым составлен акт, что при осмотре колокольни вместо трех ранее бывших колоколов обнаружено два. Нет колокола «Вклад Ивана Грозного». Акт составлен в присутствии кровельщика Осетрова А.Н.». Как выяснилось, один из низших чинов въехавшей организации (часть военной охраны политизолятора) для демонстрации своей силы сбросил этот самый колокол, при падении расколовшийся на куски. Его куда-то запрятали. Кем-то было снято большое медное паникадило Покровского собора «о четырех ярусах», с подвешенным снизу страусиным яйцом - дар князя Александра Ивановича Шуйского. Надпись внизу паникадила заканчивается словами «А кто захочет сие паникадило вынести или продати или заложити, того судит Бог на втором пришествии». Не побоялись Бога. Вынесли. Продали. 1 октября 1939 года военная организация выехала. Хозяином монастыря вновь стал Горкомхоз. В Зачатьевском храме была устроена хлебопекарня сельпо, а другие памятники и башни сданы под курятники и свинарники. В начале 1941 года хлебопекарня выехала, оставив здание в полном разорении. 29 июня 1941 г. «Приказ № 2. Созданы бомбоубежища в МТС, сельхозтехникуме, пригородном совхозе, средней школе № 1, средней школе № 2, неполной средней школе, Областной тракторной школе, музее, бывшем Покровском монастыре, красном корпусе военного городка». Зимой 1941-1942 г. на территории бывшего монастыря на отдыхе стояла военная часть. Запись в дневнике Варганова: «1942 год. Покровский монастырь С началом войны сокращены были штаты, в том числе и покровский сторож. Памятники остались без присмотра. Дети граждан, живущих в Покровском монастыре, ужасно безобразят, снимают звезды с куполов, бьют окна, разворачивают лестницы, выламывают деревянные части, рамы. Особенно пострадала галерея, соединяющая колокольню с собором: выломаны рамы, зимой набило снегу, кроме того, сняли лист железа, на свод тоже набило снегу. Весной все оттаяло, штукатурка на своде осыпалась, пол протекает. Северная арка обнажилась и почернела. Течь — главный губитель здания — делает свое пагубное дело. В 1942-м зимой новая серия разрушений. Сломаны деревянные части стен и раскрыто железо, начисто выломан пол из надвратной Благовещенской церкви. Удалось установить, что в/часть, квартировавшая в стенах монастыря, свершила это дело. Жители пособничали этому и поломали много оконных рам в Зачатьевской церкви. В подцерковьях — курятники, хлевы, дровянники продолжают существовать несмотря на разрешение горисполкома на очищение помещений. Ну что может сделать один человек, хранящий эти жемчужины русского народа, против сотни людей нарочно их разрушающих! 1944 год 12 июня Осмотрели Покровский монастырь с членами комиссии из Наркомпроса РСФСР. Преужасная картина! Теплый собор хотя и сдан с 1/VI Главтабаку, но двери открыты, на лестнице кирпич, внутри грязно, замки наполовину выломаны, стекол нет, в западной части у пристройки кровля раскрыта, у крылечка свод рухнул, дверей нет. Потрясающее зрелище! Колокольня в преужасном состоянии. Дверей нет! Под колокольней нижний этаж - навоз, кирпич, щебень; в среднем этаже преужасная уборная, а также и галерея, в которой не осталось ни одной оконной рамы... Один колокол висит вверху. Вот мерзость. Испакощены все памятники. Пречудный шедевр русской архитектуры в Суздале надвратная Благовещенская церковь — открыта лестница и пола в церкви нет. Все выломано военной частью, стоявшей зимой 1941-1942 г. на отдыхе здесь. Жители, конечно, все растаскали тоже. Тополя в аллее половина спилено гр. Сидоровой. Ужас один! И спрашивать не с кого, т.к. Гортоп не обеспечил дровами их, и они все памятники испортили. Положение крайне скверное и неудобное. Но что можно сделать?! К кому предъявить иск? Только закроешь лицо руками и уйдешь. 6 ноября 1942 Памятникам Покровского монастыря буквально не везет. Воинская часть НКВД сломала деревянные части со стены и (решетник) и сняла железо. Жители, особенно дети, растащили все железо со стен, загибают листы на соборе, у теплого собора выпиливают стропила и др. пакости. Передано дело нач. НКВД тов. Сахарову, но последствий нет. Безобразия продолжаются. Говорили лично нач. милиции т. Евлампиеву, но он сказал - не наше дело! 13 марта 1943 года осмотрели с Тосей Белиной Покровский монастырь. Ужас выливается при взгляде на теплый собор: ни рам, ни подоконников, дверей нет, хотя и были чугунные. Кровля с западной части снята, стропила выпилены. Кровля крыльца уже рухнула. Замечательная лесенка древнего крылечка разобрана. И кто творит этот ужас!? Чьи руки поднимаются на эти замечательные памятники Русской культуры, кто этот варвар!? Сообщил в Р.О. НКВД 20 марта 1943 года. 1943-1944 и часть 1945 года, до июня месяца очень редко заглядывал в Покровский монастырь. Очень трудно и больно было не только смотреть на его полуразрушенные сокровища, но и слышать об этом». В 1944 году в присутствии П.Д. Барановского было произведено обследование Покровского монастыря. В победоносном 1945 году его включили в список объектов, подлежавших реставрации. Телеграмма во Владимирский отдел архитектуры (1947 года): “Усыпальница Покровского монастыря отдана под овощехранилище распоряжением райисполкома. Уведомляю и прошу указаний, как быть в данном случае органам охраны памятников. Главный инспектор Варганов”. Докладная сторожа Асессоровой 28 марта 1949 года: называет семь фамилий молодых людей, проживающих в близстоящих домах у Покровского монастыря, — отодрали листы кровли Покровского собора, влезают через крышу и играют там в карты. Варганов в феврале 1950 года подает докладную своему начальству, в отдел архитектуры облисполкома: “Памятники, сданные в аренду, сохраняются лучше, чем пустующие. После вывода хлебопекарни из Трапезной Покровского монастыря идет систематическое расхищение, и памятники доведены до катастрофического состояния”. В бывших кельях ютились многочисленные жильцы, к монастырским стенам пристроены сараи и курятники. Реставрация в монастыре велась в 1950-1960-е годы по проектам архитекторов Е.А. Архипова и И.А. Столетова. По завершении восстановительных работ в монастырских зданиях разместились экспозиции музея и гостиница «Покровская».
К XVII веку в ансамбле относится одноэтажный каменный корпус «Приказной избы», где ведали всеми монастырскими делами и где размещался архив. В ее подземелье, «каменный мешок», спускали крестьян за недоимки и монахинь за грехи. В этом здании в 1970-е годы была открыта выставка, посвященная истории Покровского монастыря и интерьер «Приказной избы», восстановленный по материалам XVIII века. В 1974 году был отреставрирован деревянный дом, в котором была представлена обстановка монашеской кельи конца ХІХ века и выставка «Белошвейный промысел Покровского монастыря в конце XIX — начале XX веков». Подлинные предметы давали хорошее представление о жизни монахинь.
Все остальные дома, построенные заново по старому плану XVII века, а также двухэтажный каменный корпус бывшей богадельни (1888 г.), превращены в большой гостиничный комплекс (гостиница «Покровская»).
Возрождение обители
Монашеская жизнь в обители возродилась в 1992 г. На Пасху 26 апреля после 70-летнего перерыва в усыпальнице Покровского собора прошла первая служба, собравшая большое число богомольцев. Покровский монастырь стал первым возрожденным монастырем в Суздале. Открытие монастыря произошло в год 450-летия со дня кончины преподобной Софии Суздальской. Его настоятельницей была назначена матушка София (Комарова), которая возглавляла обитель 24 года (1992–2016). Возрождение монастыря – это прежде всего возрождение его храмов. Новые страницы монастырской летописи рассказывают о передаче древнего Покровского собора, надвратной Благовещенской церкви, колокольни. Разбираются музейные выставки в Воскресенской и Петропавловской церквях (Внутри Петропавловской церкви располагалась деревянная Иорданская сень с пятиглавием наверху — уникальный памятник декоративно-прикладного искусства конца XVII века.), в надвратной церкви и келье Покровского монастыря — эти памятники передаются РПЦ. Весь Покровский монастырь восстанавливался на бюджетные деньги. Одновременно с возрождением храмов в монастыре возрождается молитвенное служение. Сначала монастырские службы совершались только по воскресным и праздничным дням, а с 1993 г. они стали проходить ежедневно. С первых лет возродилось и чтение Неусыпаемой Псалтири. В июле 1992 г. в надвратном Благовещенском храме был совершен первый монашеский постриг. В 1993 г. в с. Волосово Собинского района был открыт скит суздальского Покровского монастыря, с 1996 г. – самостоятельный Николо-Волосовский монастырь. 24 апреля 1994 г. Высокопреосвященнейший Евлогий, Архиепископ Владимирский и Суздальский, совершил освящение главного собора Покрова Богоматери. Через несколько лет здесь установили новый четырехъярусный иконостас, иконы для него были написаны сестрами обители.
Иконостас Покровского собора
14 августа 1995 года в усыпальнице Покровского собора было совершено обретение мощей преподобной Софии Суздальской. В эти же годы Покровская обитель начинает и свое социально-просветительское служение. Силами сестер стали проводиться занятия в воскресной школе, под свою опеку монастырь взял городской дом престарелых и инвалидов. Многим библиотекам и учебным заведениям обитель помогла укомплектовать фонды православной духовно-назидательной литературой. В январе 2005 года был передан зимний храм в честь Зачатия прав. Анной Пресвятой Богородицы.
В 2008 году деревянные дома, расположенные по периметру монастырских стен, были переданы обители, что способствовало расширению ее социального и духовно-просветительского служения. В тот год обитель взяла на воспитание восемь девочек-сирот, увеличила число мест для принятия паломников. 4 апреля 2016 года матушка игумения София (Комарова), понеся нелегкие труды по возрождению монастыря, отошла ко Господу и была погребена у алтаря Покровского собора. 14 августа в сан игумении была возведена монахиня Екатерина (Кожевникова), которая стала преемницей матушки Софии. С 1 сентября 2020 г. в Покровском монастыре возобновлена работа воскресной школы для детей. Занятия проводятся по воскресным дням по окончании Божественной литургии и трапезы. Выделено удобное помещение, оснащенное всеми необходимыми школьными принадлежностями. Занимаются с учениками сестры монастыря, получившие на это послушание благословение матушки игумении.
