Село Палех на речке Палежке находится в 75 верст, от уездного города (Вязниковский уезд) и в 120 от губернского.
По писцовым книгам Владимирского уезда Боголюбова стана 1628-30 гг. Палех значится в вотчине за Иваном Бутурлиным и его детьми, при чем одна треть села была дана Бутурлину за Московское осадное сидение. В селе тогда была деревянная церковь во имя св. пророка Илии да два церковных места, что были церкви Воздвижения Креста Господня и св. прор. Илии; при церкви два священника, дьячек, пономарь и просвирница; три кельи бобыльских; «пашни церковной середние земли по 30 четв. в поле, сена 20 копен, пустошь Поповка, а в ней пашни 9 четв., лесу 22 четверти, сена 20 копен. В селе торг, торгуют в среду, тамгу сбирают на государя. В части Ив. Бутурлина двор вотчинников, 10 дв. крестьянских и 7 бобыльских, а в другой части 26 дв. крестьянских и 14 бобыльских ». В писцовой книге 1645 г. говорится, что на речке Палешке село: 47 дворов и 404 души мужского населения. Однако доходы государевой казне оно давало небогатые, да и себя кормило с трудом. Ржи едва хватало до половины марта, овес держался до половины зимы, а пшеницу и вовсе не сеяли. Плохая земля, скудные урожаи толкнули крестьян на занятия промыслами. Через Палех шли большие дороги: Нижегородская вела в Шую, другая – в Холуй, к пристаням Тезы, а оттуда в Вязники. Изограф Степан Рязанец рекомендовал царю Алексею Михайловичу Вязники как город славнейших иконников; на вязниковцев – достойных помощников ссылались художники Устюга Великого. Порядочные заказы были и у иконников Шуи. Во время «морового поветрия» (эпидемии) жители города заказали местному мастеру Герасиму Тихонову, «сыну иконникову» образ Смоленской Богоматери. Икону торжественно установили в церкви, по левую сторону от царских врат, и позднее признали чудотворной. С уважением отзывались о Шуйских художниках и царские изографы Симон Ушаков с Иосифом Владимировым. В Шую и Вязники, судя по «сказкам», уходили палехские крестьяне на заработки. Близость этих крупных иконописных центров несомненно способствовала зарождению иконописного промысла и в самом Палехе. «По деревням и селам,- рассказывал в 1666 году Владимиров своему другу живописцу Симону Ушакову,- просолы и щепетинники иконы крошнями таскают… шуяне, холуяне, палешане на торжках продают их и развозят по заглушным деревням, и врозь на яйцо и луковицу, как детские дудки, меняют». «Ныне же на базаре таких нагвоздных плохих икон можно найти (и купить) на одну деньгу, и такие плохие и дешевые, что иногда горшки стоят дороже». Наверное, тогда сложилась озорная поговорка: «не годится молиться – годится горшок покрывать», и сегодня не просто отыскать «плашьё», как с пренебрежением называли дешевые базарные иконы царские изографы. Сохранилось лишь то, что ценили и берегли иконы «поставления», «благословения», особо чтимые церковные. По писцовым книгам 1653 г. при Палеховской церкви значится «2 дв. поповых, дворы пономарев и просвирницын, 4 дв. бобыльских, в приходе 4 дв. помещиковых, 10 двор. бобыльских и 240 крестьянских, пашни церковной середние земли по 30 четв. в поле, сена на пустоши Поповке и по реке Палежке 40 копен».
В старом деревянном храме Палеха, носившем имя святого Ильи Пророка, находилась небольшая икона с изображением святых Емельяна и Мариамны. Иконник написал их на липовой доске (густые липовые леса подходили вплотную к Палеху, доску для прочности живописи оклеил холщевой «сорочкой», святых поместил в небольшое углубление-ковчег, на полях вязью вывел их имена. К 1678 г. число дворов в Палехе возросло до 63, в то время как мужского населения убавилось на 262 души. Последнее объясняется тем, что главы крестьянских семей уходили на промыслы. Шли, судя по документам, главным образом в Шую и Вязники. В Шуе было несколько монастырей, принадлежавших Троице-Сергиевой Лавре. При монастырях уже в первой половине XVII в. работали городовые и монастырские иконописцы, имевшие, как видно из грамот, поряжочные заказы. Вязники в сказке Степана Резанца названы городом «славнейших иконников». Как это обычно наблюдалось в процессе «распространения крестьянских промыслов из их старых центров в окрестные селения», иконописанием начинают заниматься и палехские крестьяне. Иконописцы, т.е. профессиональные художники, не значатся ни в одной из писцовых книг Палеха XVII-начала XVIII в. Владелец части села И.С. Бутурлин даже в 1708 г. утверждал, что иконник в Палехе только один, «да и тот стар и икон писать не может». В XVII столетии иконописание в Палехе было одним из отхожих промыслов и больше тяготило к ремеслу, нежели к искусству.
В делах патриаршего казенного приказа имелись отметки, из которых видно, что в 1693 г. в Палехе была устроена и освящена новая церковь во имя Воздвижения Креста Господня; в 1696 г. был освящен при этой церкви придел в честь Казанской иконы Божией Матери; в 1712 году была устроена и освящена церковь во имя Св. Николая Чудотворца. Была ли это отдельная церковь или придел при Воздвиженской церкви, из документов патриаршего приказа не видно. В 1719 г. Воздвиженская церковь потерпела от воров: с местных икон они оклады ободрали и что было церковные сборные казны мирского подаяния и то все унесли». «Приходские люди в то время исхудали и многое число опустело», а потому священник испросил себе право производить сбор на украшение храма по всем городам и селам в течении года.
В XVIII в. положение изменилось. Припорох «Святые Христофор, София, Вера, Надежда, Любовь» на бумаге с филигранью 1710 г., наколотый рукой хорошего рисовальщика, напоминает на просвет тонкое кружево. Его стиль соответствует стилю датированных палехских икон – «Воздвижение Креста» 1733 г. из Крестовоздвиженской церкви села Палех (Государственный музей палехского искусства) и «Преображение» 1732 г. (Калининская областная картинная галерея). Невесомые фигуры святых, вихрящиеся линии одеяний, хрупкие формы горок – наглядное свидетельство тому, что иконописцы продолжали развивать свтиль своих предшественников, но отличались от последних высоким уровнем мастерства. Их рисунок – легкий и даже изящный, колорит изысканный. Эти произведения говорят о том, что палехское иконописание в XVIII в. благодаря географическому положению села, а также особенностям его социальной жизни стало профессиональным.
В 1762-1774 гг. в Палехе на средства прихожан устроен каменный храм. Престолов в этом храме четыре: главный – во имя Воздвижения Животворящего Креста, в приделах – в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы и во имя Св. Николая Чудотворца, в верхнем этаже – во имя Архистратига Михаила. Утварью, ризницей и св. иконами церковь весьма богата. Иконы все хорошей живописи и многие из них в серебряных вызолоченных ризах. Ценностью украшений отличаются: серебряная вызолоченная дарохранительница, три напрестольных Евангелия в серебро-позолоченных окладах, пять больших и три малых серебро-позолоченных напрестольных креста, из них один украшен стразами, в другой вложены частицы Св. мощей, семь серебряных вызолоченных сосудов и 4 серебряных кадила. Кроме Воздвиженской церкви в Палехе на кладбище есть еще другая каменная церковь, построенная в 1790 г. Престол в этой церкви один – во имя св. прор. Илии. Причта при церквях по штату положено: два священника, диакон и два псаломщика. На содержание их получается: от служб и требоисправлений до 2,600 руб. в год и процентов с причтового капитала (4,910 руб.) 222 руб. Для членов причта имеется церковный каменный дом. Земли при церкви: усадебной 2 десят., пахатной 33 десят., сенокосной земли нет. Приход состоит из села Палеха и деревень: Сверчина (1 верста от церкви), Дерягина (3 вер.), Дягилева (2 вер.), Савина (8 вер.), Терехова (4 вер.), Маланьина (4 вер.), Выставки (8 вер.), Смертина (5 вер.), Ковшова (1 вер.), Киселева (7 вер.) и Медведникова (8 верст); во всех этих поселениях по клировым ведомостям числится 426 дворов, 1,115 душ мужского пола и 1,263 женского.
Приход состоит из села Палеха и деревень: Сверчина (1 верста от церкви), Дерягина (3 вер.), Дягилева (2 вер.), Савина (8 вер.), Терехова (4 вер.), Маланьина (4 вер.), Выставки (8 вер.), Смертина (5 вер.), Ковшова (1 вер.), Киселева (7 вер.) и Медведникова (8 верст); во всех этих, поселениях по клировым ведомостям числится 426 дворов, 1115 душ мужского пола и 1263 женского.
В Палехе имеются две народных земских школы:
а) мужская, открытая в 1862 г.; в 1897 г. было учащихся 59.
б) женская, открытая в 1869 г.; в 1897 г. было учащихся 67.
В дер. Смертине с 1896 г. существует церковно-приходская школа; учащихся в 1897 году было 60. /Историко-стратистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии. 1896 г./
В 1835 году в с. Палехе родился Преосвященный Мефодий (Епископ Острожский), в мире Михаил Иванович Никольский, сын священника.
В 1876 г. в с. Палех к Крестовоздвиженскому храму назначен Василий Евфимьевич Малинин.
Бесплатная столовая для бедных прихожан села Палеха открыта 1-го июня 1893 года по усердию неизвестных благотворителей из гор. Москвы.
В с. Палехе с 1902 года существовала иконописная школа для местных мальчиков из поселян. Школа эта открыта и содержалась Высочайше утвержденным комитетом Попечительства о русской пконописи. Курс обучения в школе четырехлетний. На третьем и особенно на четвертом годах ученики учились очень хорошему исполнению икон. Многочисленные и разннобразные иконы работы учеников по весьма сходным ценам продавались в школе. Заведующим школой в нач. ХХ века был художник Е.И. Стягов.
Реставрация Крестовоздвиженского храма в селе Палехе в 1907 г.
С 1920 года палешане занялись росписью деревянных изделий. В 1923 г. по инициативе А.В. Бакушинского в Палехе предпринимается несколько опытов росписи деревянных изделий с использованием иконописных традиций. Но работавший там мастер, в будущем известный художник И.И. Голиков, выбрал для применения иконописной техники папье-маше, которое впоследствии будет использоваться и другими художниками.
5 декабря 1924 года в Палехе была организована "Артель древней живописи". В том же году палехские художники большим успехом пользовались на выставке в Венеции. Вскоре палешанам из Италии пришло приглашение - прислать четырех мастеров для организации школы. Художники отказались покинуть Родину.
В 1925 году работы палешан получили признание на Международной выставке в Париже. В 1928 году в Палехе открылась профессионально-техническая школа древней живописи, которую в 1935 году преобразовали в художественный техникум.
Современный Палех считается одним из признанных центров лаковой миниатюры. Палешане создали новый стиль миниатюрного письма, который отличается особой тонкостью художественных приемов.
Иконописцы Палеха XVII века
В XVII веке Палех – большое многолюдное село. В писцовой книге 1645 года говорится, что на речке Палешке село: 47 дворов и 404 души мужского населения. Однако доходы государевой казне оно давало небогатые, да и себя кормило с трудом. Ржи едва хватало до половины марта, овес держался до половины зимы, а пшеницу и вовсе не сеяли. Примечательностью села была ярмарка. «В селе торг,- отмечал дьяк-переписчик,- торгуют по средам, тамгу собирают на великого государя». Плохая земля, скудные урожаи толкнули крестьян на занятия промыслами. Через Палех шли большие дороги: Нижегородская вела в Шую, другая – в Холуй, к пристаням Тезы, а оттуда в Вязники. Изограф Степан Рязанец рекомендовал царю Алексею Михайловичу Вязники как город славнейших иконников; на вязниковцев – достойных помощников ссылались художники Устюга Великого. Порядочные заказы были и у иконников Шуи. Во время «морового поветрия» (эпидемии) жители города заказали местному мастеру Герасиму Тихонову, «сыну иконникову» образ Смоленской Богоматери. Икону торжественно установили в церкви, по левую сторону от царских врат, и позднее признали чудотворной. С уважением отзывались о шуйских художниках и царские изографы. Симон Ушаков с Иосифом Владимировым. В Шую и Вязники, судя по «сказкам», уходили палехские крестьяне на заработки. Близость этих крупных иконописных центров несомненно способствовала зарождению иконописного промысла и в самом Палехе. «По деревням и селам,- рассказывал в 1666 году Владимиров своему другу живописцу Симону Ушакову,- просолы и щепетинники иконы крошнями таскают… шуяне, холуяне, палешане на торжках продают их и развозят по заглушным деревням, и врозь на яйцо и луковицу, как детские дудки, меняют». «Ныне же на базаре таких нагвоздных плохих икон можно найти (и купить) на одну деньгу, и такие плохие и дешевые, что иногда горшки стоят дороже». Наверное, тогда сложилась озорная поговорка: «не годится молиться – годится горшок покрывать», и сегодня не просто отыскать «платьё», как с пренебрежением называли дешевые базарные иконы царские изографы. Сохранилось лишь то, что ценили и берегли: иконы «поставления», «благословения», особо чтимые церковные. В старом деревянном храме Палеха, носившем имя святого Ильи Пророка, находилась небольшая икона с изображением святых Емельяна и Мариамны. Иконник написал их на липовой доске (густые липовые леса подходили вплотную к Палеху), доску для прочности живописи оклеил холщевой «сорочкой», святых поместил в небольшое углубление-ковчег, на полях вязью вывел их имена. Праведницу Мариамну, сестру апостола Филиппа, и папу Емелиана изображали очень редко. Несомненно, перед нами «поставление» неких Емельяна и Мариамны, очевидно, владельцев земли, на которой стояла церковь,- Емельяна Бутурлина (умер около 1668 г.) и его жены. Иконография образа соответствует толкованию палехского иконописного подлинника, где о святом Емельяне сказано: «… подобием сед, власы просты, брада аки Афанасия Великого, риза святительская». Здесь же особо отмечено, что святой исповедник Емельян «многи имеши скорби, в изгнании претерпе от иконного ради поклонения и в заточении скончася». Примечательно, что святые молятся не Христу, сидящему на троне в облаках, а иконе Нерукотворного Спаса. Такое толкование темы было особенно острым в середине XVII века, когда возобновились споры о почитании икон и стали специальным вопросом обсуждения на соборах 1666-1667 гг. Судя по всему, «Святые Емелиан и Мариамна» написаны в середине–второй пол. XVII века. Писал икону палехский мастер, порука тому стилистическое единство «Святых Емельяна и Мариамны» с «Четырехчастной», и «Минеями» - иконами миниатюрного письма, несомненно палехской работы.
«Четырехчастная» - родовой образ потомственных палехских иконописцев Кориных (Музей Палехского искусства). Ее композиции-части: «Воздвижение креста», «Богоматерь Казанская» указывают, что предназначалась она в старую Крестовоздвиженскую церковь, в теплый Казанский придел, освященный в 1696 году. Донатор молил Богородицу о даровании чада. Очевидно, им был иконник Федор, родоначальник династии, живший в XVII веке. Своего святого он буквально стиснул между Иоакимом, Анной и Николаем Чудотворцем. У Федора был единственный сын – Федор Федорович, он продолжил иконописное дело Кориных в Палехе. Коринская мастерская была одной из замечательных; еще в XIX веке здесь можно было видеть огромное собрание икон и рисунков, оставшихся от XVII века, подлинники толковые, писанные скорописью, и лицевые. В мастерских писали небольшие иконы многодельного мелочного письма и миниатюры. Обычно иконописцу заказывали 12 миниатюр-миней, по числу месяцев в году, с изображением на каждой минее святых и праздников, отмечаемых в тот или иной день месяца. Палехских миней восемь: за сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, февраль, апрель, май, июль, август (Музей Палехского искусства); другие не сохранились. Живопись выполнена на «полотенцах» - сложенном вдвое холсте, пропитанном левкасом, и хорошо сохранилась. Минеи и те иконы, о которых мы говорили, написаны по одному (или близким иконописному подлиннику в строгановском стиле: близки пропорции удлиненных фигур, приемы наложения пробелов, рисунок доличного письма, приемы охрения. В живописи преобладает густая киноварь и темная золотистая охра – цвета, характерные для иконописной палитры раннего Палеха. В XVIII столетии колорит обретет «барочные» голубые, розовые, мягкие золотистые цвета, рисунок станет отточеннее, но строгановские традиции останутся неизменными в искусстве Палеха. Знатоки и любители древней живописи особенно ценили древние лицевые подлинники. В подлинниках или «персональниках», как их называли, «знаменовали» - рисовали святых и праздники, указывали состав красок, правила для иконописания. На одном таком подлиннике 1675 года сохранилась приписка: «Писано с великого князя икон месячных слово в слово». Палехские минеи напротив так малы, а письмо так миниатюрно (до 150 фигур на одной миниатюре), что художник выбирал для детального изображения из многих лишь одну фигуру. Выбор этот красноречив и говорит о многом. В 1618 году войска королевича Владислава осадили Москву. Государь и патриарх покинули столицу, терзаемую голодом и пожарами. Лишь с наступлением холодов ополченцы с большими потерями остановили врага. Среди защитников русской столицы были отец и сын Бутурлины. Царь Василий Шуйский жаловал Ивана и Ивана Ивановича Бутурлиных «за московское осадное сидение королевичево» землями по речке Палешке. Много горя видели от интервентов и палехские крестьяне: «воры» оскверняли церкви и монастыри; вероятно, тогда разорили церковь Вознесения Креста, в описях вместо храма значилось лишь место церковное. Народная память нашла своеобразное воплощение в миниатюрах миней. Во время церковной службы минеи выкладывали на аналой для наглядности читаемых молитв. Среди исконно русских святых – воинов, мучеников, блаженных, явное предпочтение в миниатюрах отдано изображению тех, кто в страшное время интервенции, по убеждению русских людей, помогал спасти родную землю. В годы испытаний помнили о великом заступнике воине Александре Невском (минея за ноябрь, 23 число). Не случайно царь Василий Шуйский настойчиво указывал на родство с ним. Молились святым Никону и Сергию (минея за ноябрь, 17 число); «Сказание» троицкого старца Авраамия Палицина, ходившее в списках по всей земле Русской, высоким эпическим слогом рассказывало об осаде Троицкого монастыря и «чудесах» святых его заступников Никона и Сергия. Чрезвычайно высок был авторитет московских митрополитов святых чудотворцев Петра, Алексея и Ионы. Воины Минина и Пожарского перед походом в Москву «три дни и три нощи» молились Христу, Богородице, всем русским святым, а также московским святителям Петру, Алексею, Ионе (минеи за октябрь, 5 число; декабрь, 21 число; май 20, 25 числа). Не опустил иконописец и «убиение царевича Дмитрия» (минея за мая, 15 число). Особенное внимание он уделил Богоматери Казанской, избрав ее одну из всех чудотворных икон Богородицы. По преданию именно эта икона, принесенная в стан князя Пожарского, в самую решительную минуту 22 октября 1612 года помогла Москве избавиться от интервентов. Сын князя Пожарского, по обещанию отца, основал под Холуем, родовым гнездом князей Пожарских, монастырь, престольной иконой в котором стала икона Богоматерь Казанская. Очевидно, тогда почитание этого образа укоренилось и в Палехе, став традиционным. После смуты возрождались города, городами становились большие торговые села. Палех занимался ремеслами, торговлей, но с землей не порывал. Весь неспешный уклад крестьянской жизни иконописец по дням расписал в минеях, избрав для изображения святых, крепко связанных в народном сознании с земледельческим календарем. Так, 2 октября церковь отмечала память более десяти святых, но художник для миниатюрных миней избрал лишь двоих – Киприана и Иустину. Киприян и Устенья, как названы они в минее, спасали от нечистой силы, чар, навождений, злых духов. Покровителем крестьянина был Илья пророк – «хлебный бог», как его величали; «лошадники» Флор и Лавр и многие другие крестьянские небесные покровители. Не забыл иконописец и о женщинах крестьянках. Придя в церковь 5 октября, палешанки молились святой мученице Харитинье, изображенной на минее, которую священник к этому дню выкладывал на аналой. «Харитины – первые холстины»,- говорили крестьянки и садились, следуя примеру святой – вечной ткачихи, за ткацкие станы, ткали первые холсты. Иосиф Владимиров по велению царя наблюдавший за иконописными делами, требовал: «… не зависимым (людям), не невеждам повелевает Бог создавать священные (церковные) предметы, но только мудрым… чтобы никакого зазора или порока какого-нибудь, не могло появиться во святилище Божиим». Иконописцы Палеха были зависимыми людьми – крепостными Бутурлиных, церковной мудростью не отличались, на свой лад писали сложные церковные имена; забыв о предупреждении церкви: «где скоморох, там и черт», заменили на минее веселое застолье с музыкантами. Однако вопреки суровости царского изографа, они чувствовали себя художниками. С особым уважением писали палешане апостола – живописца Луку, предпочитая изображению многих святых, празднуемых 22 апреля. Они неустанно подчеркивали высокое назначение своего искусства, представляя святых, поклоняющихся иконе Нерукотворного Спаса. Конечно, определенную роль в этом играли церковные соборы, решавшие иконоборческие споры. Но художники не откликнулись бы на них так живо, не коснись они их интересов. Постоянно показывая, что даже святые молятся иконе, они тем самым отстаивали свое искусство. Палехская иконопись у истоков – искусство крестьянское. Через землепашца оно связано с глубинными пластами народной памяти, диктовавшей подтекст религиозному содержанию, особенности живописного языка, колорита, пластики. Палехская иконопись была явлением рынка, но не рыночной игрушкой. Осознание высокого назначения иконописи поднимало творчество талантливых иконописцев до уровня большого искусства.
Все это дало возможность пале- хской иконописи как искусст- ву своеобразному, неповто- римому, жить и процветать почти два столетия и возродиться после революции казалось бы из небытия, правда, уже в новой фор- ме - лаковой миниатюры.
