Старая гостиница "Клязьма" в губернском гор. Владимире
Гостиница "Клязьма"
Большая Московская улица. 1909-1917 гг. Слева: дом Лазарева (1780-е гг., снес. 1967): трехэтажный, со скругленным углом и вывесками, в т.ч. “Магазин А.Б. Трындина”, с навесом на столбах.
В 1781 г. владимирский купец, ратман Городового магистрата Семен Лазарев получил в пользование участок под строительство. Место было выбрано вполне удачное - против Гостиного двора, у так называемого Торгового моста. Странно, что Лазарев построил здесь обычный трехэтажный дом, в котором сам и поселился, - тут явно напрашивалось нечто, приносящее доход. Впрочем, довольно скоро его собственность стала использоваться, так сказать, по справедливости.
«Лучшие гостиницы находятся в центре города. Из них гостиницы и трактиры Лапотникова — на углу Московской и Нижегородской улиц, близь гауптвахты; Шигова — на Московской и Нижегородской улице; Годова (кофейная) — близь Золотых Ворот; Лукьянова — при съезде к нижегородскому вокзалу. Обыкновенная суточная плата за № в гостинице от 50 к. до 2 р. 50 к. в сутки. За самовар 15 коп. Для прислуги обязательной платы не установлено. Лучшие постоялые дворы: Горшкова — по Нижегородской улице, д. Бубнова; Божановского, Корженко и Горшкова, в собств. домах по той же улице. Лучшая харчевня, Сергеева — на Нижегородской улице в собств. доме. Кушанья в гостиницах и трактирах изготовляются недурно: обед из 5-ти блюд от 1 до 3 рублей; порции по карте: от 30 до 75 к.» (Владимирский календарь на 1877 (простой) год).
Объявление 1909 года
Новый хозяин, господин Чернецов, открыл здесь гостиницу и ресторан с общим названием "Клязьма". В "Клязьме" в январе 1838 года поселился А.И. Герцен, здесь останавливались Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин в 1855 и 1856 годах, Ф.М. Достоевский в 1859 году. Писатель В.А. Соллогуб посвятил этому отелю целую главу в своей повести "Тарантас". Он так и назвал эту главу - "Гостиница". Правда, по мнению этого автора, гостиница отнюдь не отличалась европейским сервисом. Ресторатору Чернецову другом, мастером скорняжных дел, было подарено чучело медведя, которое было установлено в гостинице. Он держал между лап разнос с визитками о заведении. Когда ресторан закрыли, то чучело медведя перенесли в здание Городской думы, где впоследствии располагался Дворец пионеров.
Объявление 1909 года Объявление в газете «Владимирская жизнь», 1917 г.
«Санитарный вопрос. Наступило жаркое время, очень опасное в смысле распространения заразных заболевания; санитарные условия жизни города должны особенно обращать на себя внимание в такое время. Одним из мест, требующих особенного санитарного надзора, являются местные рестораны и трактиры. Однако, состояние самого лучшего во Владимире трактира Н.А. Чернецова заставляет желать много лучшего: чай подается в почти немытой посуде, чистоты и порядка в трактире нет. Требовать от прислуги более тщательного исполнения обязанностей не приходится, ибо она слишком утомлена своей тяжелой работой; рабочий день продолжается с 9 час. утра до 2-х час. ночи, и труд этот оплачивается по 6 руб. в месяц. Пополнять это более чем скуднее жалованье прислуге предоставляется унизительными «чаевыми». Заведующие ресторанами и трактирами должны улучшить условия труда своих служащих и поднять санитарное состояние своих заведений, иначе эти заведения могут стать рассадниками заразы» («Известия Вл. Г.В.Исп. К-та», №69, 9-го июня 1917).
Некоторое время после 1917 года и ресторан, и гостиница носили другие названия – «Россия» и «Прогресс».
6 декабря 1925 г. открылась Гостиница коммунального треста (бывш. Прогресс»). Гостиница имеет 16 номеров. Расценка за сутки установлена от 2 руб. 50 коп. до 3 р. 50 к.
«Прогресс - образцовая столовая Президиум горсовета предложил коммунальному тресту немедленно провести реорганизацию ресторана «Прогресс» в показательную столовую и чайную, с торговлей до 11 часов вечера. Предложено также прекратить в столовой постановку кабаре и других сомнительных «проезжих» гастролей, обратить внимание на полное изжитие распития спиртных напитков и т. д. Коммунальный трест предполагает установить в столовой громкоговоритель, выписать газеты и журналы» («Призыв», 13 апреля 1928). «Коммунальный трест заканчивает реорганизацию ресторана «Прогресс» в чайную-столовую. Уже прекращены выступления кабаре, поставлен громкоговоритель, выписаны газеты и журналы, установлены новые часы торговли (с 3-х до 11). Ведется самая решительная борьба с пьянством. Заведывать столовой назначен товарищ, окончивший в Москве специальные курсы работников Нарпита. Первые дни после реорганизации показали, что посещаемость столовой нисколько не уменьшилось» («Призыв», 5 мая 1928).
Вновь открыта КОММЕРЧЕСКАЯ СТОЛОВАЯ в нижнем этаже б. столовой «Прогресс».
«В центральной столовой (бывш. «Прогресс») с подачей обедов всегда происходят безобразия. Официанты накладывают на поднос до 15 — 20 блюд и когда подают кашу или картофель, то от перегрузки эти блюда попадают днами на пищу и в результате половина каши или картофеля остается на дне блюд. Об этом говорилось официантам и заведующему столовой и подавался материал в РКИ, во все остается по-старому. Еще хуже обстоят дело с кипяченой водой. Кипятку нет. Есть он только в буфете и не только по коммерческим ценам (один стакан без сахара стоит 3 копейки). Графины же на столах всегда пустые. Официанты не считают нужным наполнять их кипяченой водой» («Призыв», 19 августа 1931).
«Центральная столовая горпо (б. «Прогресс») от многих других столовых города отличается недопустимым антисанитарным состоянием. Грязь здесь всюду. Все корнеплоды кладутся в котел непромытыми. Инвентарь и посуда моется плохо. Вилки, ложки, тарелки часто попадаются грязными. Столы и стулья почти совсем не моются. На стенах не найдется ни одного места, где бы не было паутины. Заведующий столовой Завьялов совсем не следит за чистотой. Виновных в антисанитарном состоянии столовой надо привлечь к ответственности. *** Недопустимо халатно относится центральная столовая горпо к заготовке овощей на зимний период. Кроме картошки, в столовой никаких овощей нет в запасе даже и на пятидневку. Почти каждый день администрация столовой собирает овощи корзинками по кооперативным магазинам. В результате, работа столовой не гарантирована от перебоев. Надо сейчас же заготовить потребное на зиму количество овощей. Помещение для хранения овощей есть, оно отремонтировано, есть чан для капусты, на который затрачено много денег, но который стоит пустой. Таким образом, для заготовки овощей есть все возможности. Дело лишь в неповоротливости администрации. И по этой неповоротливости надо сильнее ударить. Студенты и курсанты механического техникума прикреплены сейчас к центральной столовой горпо. Бригада проверила на-днях работу столовой. Отведенный в столовой один зал чрезвычайно тесен для 700 студентов и курсантов. В результате — всегда шум, толкотня, очереди. Особенно все это наблюдается во время обеда. Очень плохо с ложками. Ложки деревянные. Почти всегда они грязные. К залу прикреплен всего только один официант. Он не успевает справляться с работой, не успевает подавать обеды. Приходится долго ждать. Бригада предлагает расширить помещение, в котором столуются студенты, привести в порядок ложки, прикрепить еще одного официанта. Администрация вполне может сделать все это и должна сделать» («Призыв», 6 ноября 1931).
«Коммунальный трест начал расширение гостиницы «Прогресс». Будет 45 новых номеров. Под номера переделывается соседний с гостиницей дом на Ленинской улице. Новые номера будут оборудованы так же, как и существующие. Несмотря на это, плата за пользование ими станет ниже процентов на 25» («Призыв», 20 дек. 1927). В 1936 году ресторан «Прогресс» был отремонтирован, по вечерам в нём играл симфонический джаз-оркестр. «В число передовых предприятий. В недалеком прошлом гостиница была одним из отстающих коммунальных предприятий горкомхоза. За последнее же время, в результате широко развернувшегося среди работников социалистического соревнования, работа резко улучшилась, гостиница выходит в число передовых предприятий. В прошлом году она выполнила план на 107 проц., дала чистой прибыли 42165 рублей. В январе и феврале текущего года план выполнен на 103 проц., дано накоплений 3642 рубля. Гостиница обеспечена достаточным запасом топлива, имеет три комплекта постельного белья. Улучшилось дело в отношении чистоты, культурного обращения с приезжающими. Об этом свидетельствуют записанные в книгу предложений отзывы приезжающих, в частности, отзыв депутата Верховного Совета СССР тов. Белоусова и других. В работе гостиницы есть еще недостатки. За устранение их сейчас и борется коллектив работников. Малахов» («Призыв» 29 марта 1941). «О грязи и клопах. Новенький голубой «Зис» остановился у гостиницы. Трое мужчин вышли из машины и направились в центральную столовую. При входе им пришлось наблюдать такую картину: маленький коридор был переполнен желающими посетить столовую, все ожидающие курили. Наконец-то, наши товарищи, приехавшие ознакомиться с достопримечательностями города, поднялись по лестнице и очутились в столовой. На обед, вернее на ожидание его, ушло около полутора часа. Москвичи возмутились досадными недостатками владимирской столовой. - Почему мал выбор блюд, невкусно готовят, почему заставляют просиживать часами драгоценное время в ожидании обеда? Для людей, редко посещающих столовую, резко бросаются в глаза грязь и беспорядок. Салфетки на столах облиты супом, а фартуки официантов напоминают полотенца, которыми вытирали непромытые руки. В столовой всегда накурено, причем окурки, как правило, оставляются в блюдах, на столах. Грубость, отборная «площадная» брань охмелевших посетителей здесь вовсе нередкость. В нижнем этаже столовой оказалось еще хуже. У вешалки была очередь. Воздух спертый и пропитан табачным дымом, хотя на стенах висят таблички, что курить нельзя. Клеенки на столах истертые и дырявые. И так же, как наверху,- пьяные… Директор столовой тов. Доргоусов смирился с этим недостатком. Уже вечерело, когда москвичи возвращались в свой номер гостиницы. Дежурная т. Казанина то и дело направляла приходящих в Дом колхозника. - Идите туда, у нас мест нет… В гостинице 117 коек. Казалось, такое небольшое количество коек вполне можно содержать в образцовом порядке. Но этого не делает заведующий гостиницей т. Малахов. За год в книгу жалоб записаны 22 претензии трудящихся. Двадцать человек жаловались на холод в номерах, грязь и другие странные порядки в гостинице. Посетители, да и сами служащие подтверждают, что «в общежитии миллион клопов». Странно – гостиница единственная во Владимире и в ней нет порядка. В. Язвиков» («Призыв» 26 апреля 1941).
В середине ноября 1941 г. во Владимир прибыло 14-е управление оборонстроя НКО. Для размещения штаба управления освободили гостиницу, переселив проживающих в Дом колхозника. Управлению передали все кадры рабочих 2-го строительного управления города, материалы, механизмы, инструменты различных учреждений, мобилизовали 120 инженерно-технических работников. Для работы по созданию оборонительных сооружений использовались механизмы и оборудование со стройплощадки завода № 303, а также 45 тракторов Раменской МТС, временно оказавшихся в эвакуации во Владимире. На строительство оборонительных сооружений отводился месяц. Однако до конца декабря работы еще не были закончены, поэтому срок мобилизации участников строительства продлили.
В начале октября 1941 г. на втором этаже гостиницы начал работать ресторан Особторга.
В этом здании во время войны на втором этаже была учительская столовая. Кормили здесь, в основном, крапивными щами, а на второе давали ложечку очень кислого творога. Через дом от этого здания тянулось длинное одноэтажное строение, где была столовая для учеников близлежащих школ. Во время ВОВ «Лесхоз находился на втором этаже восточного крыла Торговых рядов и выходило окнами на улицу Ленина. Напротив (угол ул. Ленина и III Интернационала) стояло здание ресторана «Прогресс». Учреждение Лесхоз брало там обеды для своих сотрудников. Это была болтушка - вода, заправленная ржаной мукой. Каждому сотруднику полагалась тарелка этой болтушки». Вспоминают владимирцы: «На углу нынешней улицы Гагарина и центральной улицы стояло трёхэтажное здание, где во время войны на втором этаже была учительская столовая. Кормили здесь, в основном, крапивными щами, а на второе, как запомнилось, давали ложечку очень кислого творога».
Гостиница "Клязьма". 1967 год.
В 1967 г. дом №2 (гостиница) и дом №4 (дом Зворыкина) были снесены. На месте двух домов был устроен сквер. Позже здесь была установлена областная Доска почёта, которую затем перенесли к новому зданию областной администрации на Октябрьский проспект.
Снос гостиницы «Клязьма» Областная Доска почёта Сквер на месте гостиницы «Клязьма»
Граф В.А. Соллогуб (1813- 1882) служил в Министерстве иностранных дел, затем в Министерстве внутренних дел, но карьеру чиновника сочетал с литературным творчеством. Отдельные главы повести «Тарантас» публиковались в 1840 году в журнале «Отечественные записки». Полностью она была издана в 1845 году в Санкт-Петербурге с рисунками художника Григория Григорьевича Гагарина, будущего вице-президента Академии художеств. Жанр своего сочинения автор определил как «путевые впечатления». Возможно, что он получил их и во время служебных командировок, и во время совместного путешествия с художником Г.Г. Гагариным в Симбирскую губернию в 1839 году. «Тарантас» - самое значительное, самое лучшее произведение писателя. Реализм сочетается в нём с элементами сатиры. В основе произведения - противопоставление взглядов на настоящее и будущее России патриархального помещика Василия Ивановича и молодого славянофила Ивана Васильевича, только что вернувшегося из-за границы. Они путешествуют в тарантасе из Москвы в Казань. В форме путевых заметок запечатлены картины русской провинциальной жизни, даны яркие, меткие зарисовки русского быта того времени. В пути тарантас опрокидывается, и оба героя падают в грязь, что свидетельствует о скептическом отношении автора к воззрениям того и другого. Повесть включает несколько интересных зарисовок губернского города Владимира. Это главы «Гостиница» и «Губернский город».
В.А. Соллогуб
В.А. Соллогуб Тарантас Путевые впечатления. Год: 1840 ГОСТИНИЦА Между Москвой и Владимиром, как известно опытным путешественникам, нет ни единой гостиницы, в которой можно было бы покойно оплакивать недостаток в лошадях. Одни только каморки смотрителей, ограждающих себя от побоев лестными правами 14-го класса, предлагают свои скамьи для грустных размышлений обманутого ожидания. Василий Иванович успел по нескольку раз в день вынимать погребец свой из тарантаса и упиваться чаем. Иван Васильевич успел вдоволь надуматься о судьбах России и наглядеться на красоту мужиков, которые, сказать правду, уже начали ему надоедать. В книгу записывать было нечего. Везде тот же досадный, прозаический припев: "Лошади все в разгоне". Иван Васильевич взглядывал на Василия Ивановича. Василий Иванович взглядывал на Ивана Васильевича, и оба садились дремать друг перед другом по нескольку часов сряду.
К тому же между двумя станциями с ними случилось поразительное несчастье. В минуту сладкого усыпления, когда, утомившись от толчков тарантаса об деревянную мостовую, Василий Иванович звучно отдыхал от житейской суеты, Иван Васильевич воображал себя в Итальянской опере, а Сенька качался, как маятник, на козлах, два чемодана и несколько коробов отрезаны от тарантаса искусными мошенниками. Горе Василия Ивановича было истинное. Между прочими вещами пропали чепчик и пунцовый тюрбан от мадам Лебур с Кузнецкого моста, а чепчик и тюрбан, как известно, были назначены для самой барыни, для Авдотьи Петровны. Приехав на станцию, он бросился к смотрителю с жалобой и просьбой о помощи. Смотритель отвечал ему в утешение: - Будьте совершенно спокойны: ваши вещи пропали. Это уж не в первый раз, вы тут в двенадцати верстах проезжали через деревню, которая тем известна: все шалуны живут.- Какие шалуны? - спросил Иван Васильевич. - Известно-с. На большой дороге шалят ночью. Коли заснете, как раз задний чемодан отрежут. - Да это разбой! - Нет, не разбой, а шалости. - Хороши шалости! - уныло говорил Василий Иванович, отправляясь снова в путь. - А что скажет Авдотья Петровна? - Хоть бы отдохнуть где-нибудь в порядочном трактире, - продолжал не менее плачевно Иван Васильевич, - меня так растрясло, что все кости так и ломит. Ведь мы уже третий день как выехали, Василий Иванович. - Четвертый день. - В самом деле? - Да; зато, брат, на почтовых едем. Вольным мошенникам поживы от нас не было. - Поскорее бы приехать нам во Владимир: Владимиром я могу прекрасно начать свои путевые впечатления. Владимир - древний город; в нем должно все дышать древней Русью. В нем-то отыскать, верно, всего лучше источник нашего народного православного быта. Я вам уже говорил, Василий Иванович, что я... и не я один, а нас много, мы хотим выпутаться из гнусного просвещения Запада и выдумать своебытное просвещение Востока. - Это у вас в книге? - спросил Василий Иванович. - Нет, в книге у меня еще ничего нет. Посудите сами: можно ли было что писать? Дорога, избы, смотрители, все это так неинтересно, так прозаически скучно. Право, записывать было нечего, даже если б и всю спину не ломало. Да вот мы доедем до Владимира... - И пообедаем, - заметил Василий Иванович. - Столица древней Руси. - Порядочный трактир. - Золотые ворота. - Только дорого дерут. - Ну, пошел же, кучер. - Э, барин, видишь, как стараюсь. Вишь, дорогу как исковеркало. Ну, сивенькая... Ну, ну... вывези, матушка... Уважь господ... ну!.. ну!.. Наконец вдали показался Владимир с куполами и колокольнями, верным признаком русского города. Сердце Ивана Васильевича забилось. Василий Иванович улыбнулся. - В гостиницу! - закричал он. Ямщик приосанился. - Ну, сивенькая... теперь недалечко, эхма! И ямщик ударил по чахлым клячам, которые по необъяснимому вдохновению, свойственному только русским почтовым лошадям, вдруг вздернули морды и понеслись как вихрь. Тарантас прыгал по кочкам и рытвинам, подбрасывая улыбавшихся седоков. Ямщик, подобрав вожжи в левую руку и махая кнутом правой, покрикивал только, стоя на своем месте; казалось, что он весь забылся на быстром скаку и летел себе напропалую, не слушая ни Василия Ивановича, ни собственного опасения испортить лошадей. Такова уж езда русского народа.
Наконец показались ветряные мельницы, потянулись заборы, появились сперва избы, потом небольшие деревянные домики, потом каменные дома. Путники въехали во Владимир. Тарантас остановился у большого дома на главной улице. - Гостиница, - сказал ямщик и бросил вожжи. Бледный половой в запачканной белой рубашке и запачканном переднике встретил приезжих с разными поклонами и трактирными приветствиями и потом проводил их по грязной деревянной лестнице в большую комнату, тоже довольно нечистую, но с большими зеркалами в рамах красного дерева и с расписным потолком. Кругом стен стояли чинно стулья, и перед оборванным диваном возвышался стол, покрытый пожелтевшею скатертью. - Что есть у вас? - спросил Иван Васильевич у полового. - Все есть, - отвечал надменно половой. - Постели есть? - Никак нет-с. Иван Васильевич нахмурился. - А что есть обедать? - Все есть. - Как все? - Щи-с, суп-с. Биштекс можно сделать. Да вот на столе записочка, - прибавил половой, гордо подавая серый лоскуток бумаги. Иван Васильевич принялся читать: Обет! 1. Суп. - Липотаж. 2. Говядина. - Телятина с циндроном. 3. Рыба - раки. 4. Соус - Патиша. 5. Жаркое. Курица с рысью. 6. Хлебенное. Желе сапельсинов.
- Ну, давай скорее! - закричал Василий Иванович. Тут половой принялся за разные распоряжения. Сперва снял он со стола скатерть, а на место ее принес другую, точно так же нечистую; потом он принес два прибора; потом принес он солонку; потом, через полчаса, когда проголодавшиеся путники уже брались за ложки, явился с графином с уксусом. На все нетерпеливые требования Василия Ивановича отвечал он хладнокровно: "сейчас...", и сей час продолжался ровно полтора часа. "Сейчас" - великое слово на Руси. Наконец явилась вожделенная миска со щами. Василий Иванович открыл огромную пасть и начал упитываться. Иван Васильевич вытащил из тарелки разные несвойственные щам вещества, как то: волосы, щепки и тому подобное, и принялся со вздохом за свой обед. Василий Иванович казался доволен и молча ел за троих. Но Иван Васильевич, несмотря на свой голод, едва мог прикасаться к предлагаемым яствам. На соус патиша и курицу с рысью взглянул он с истинным ужасом. - Есть у вас вино? - спросил он у полового. - Как не быть-с? Все вина есть: шампанское, полушампанское, дри-мадера, лафиты есть. Первейшие вина. - Дай лафиту, - сказал Иван Васильевич. Половой пропал на полчаса и наконец возвратился с бутылкой красного уксуса, который он торжественно поставил перед молодым человеком. - Теперь, - сказал Василий Иванович, - пора на боковую. Сенька! - закричал он.
Вошел Сенька. - Ты обедал, Сенька? - Похлебал, сударь, селянки. - Ну, приготовь-ка мне спать. Расставь стулья да принеси перину мне, да подушки, да халат. Видишь, Иван Васильевич, что хорошо все с собой иметь. А ты как ляжешь? - Да я попрошу, чтоб мне принесли сена. - сказал Иван Васильевич. - Сено есть у вас? - спросил он у полового. - Никак нет-с. - Ну достань, братец, я тебе дам на водку. - Извольте-с, достать можно. Началось приготовление походной спальни Василия Ивановича. Половина тарантаса перешла в трактирную комнату. Перина уложилась среди сдвинутых стульев. Василий Иванович разоблачился до самой легкой одежды и тихо склонился на свое пуховое ложе. Через несколько времени половой возвратился, задыхаясь, с целым возом сена, который он поверг в углу комнаты. Иван Васильевич начал грустно приготовляться к ночлегу. Сперва положил он бережно на окно девственную книгу путевых впечатлений вместе с часами и бумажником; потом растянул он свой макинтош на сено и бросился на него с отчаянием. О ужас! Под ним раздался писк, и из клочков сухой травы вдруг выпрыгнула разъяренная кошка, вероятно заспавшаяся в сенном сарае. С сердитым фырканьем царапнула она раза два испуганного юношу, потом вдруг отскочила в сторону и, перепрыгнув через стулья и через Василия Ивановича, проскользнула в полуотворенную дверь. - Батюшки светы!.. Что там такое? - кричал Василий Иванович. - Я лег на кошку, - отвечал жалобно Иван Васильевич. Василий Иванович засмеялся. - Зато у тебя, брат, в кровати не будет мышей. Желаю покойной ночи. Мышей точно не было, но появились животные другого рода, которые заставили наших путников с беспокойством ворочаться со стороны на сторону. Оба молчали и старались заснуть. В комнате было темно, и маятник стенных часов уныло стукал среди ночного безмолвия. Прошло полчаса. - Василий Иванович! - Что, батюшка? - Вы спите? - Нет, не спится что-то с дороги. - Василий Иванович! - Что, батюшка? - Знаете ли, о чем я думаю? - Нет, батюшка, не знаю. - Я думаю, какая для меня в том польза, что здесь потолок исписан разными цветочками, персиками и амурами, а на стенах большие уродливые зеркала, в которых никогда никому глядеться не хотелось. Гостиница, кажется, для приезжающих, а о приезжающих никто не заботится. Не лучше ли бы, например, иметь просто чистую комнату без малейшей претензии на грязное щегольство, но где была бы теплая кровать с хорошим бельем и без тараканов; не лучше ли бы было иметь здоровый, чистый, хотя нехитрый русский стол, чем подавать соусы патиша, потчевать полушампанским и укладывать людей на сено, да еще с кошками? - Правда ваша, сказал Василий Иванович. - По-моему, хороший постоялый двор лучше всех этих трактиров на немецкий манер. Иван Васильевич продолжал: - Я говорил и вечно говорить буду одно: я ничего не ненавижу более полуобразованности. Все жалкие и грязные карикатуры несвойственного нам быта не только противны для меня, но даже отвратительны, как уродливая смесь мишуры с грязью. - Эва! - заметил Василий Иванович. - Гостиницы, - продолжал Иван Васильевич, - больше значат в народном быту, чем вы думаете: они выражают общие требования, общие привычки; они способствуют движению и взаимным сношениям различных сословий. Вот этому можно бы поучиться на Западе. Там сперва думают об удобстве, о чистоте, а украшение и потолки - последнее дело... Василий Иванович! - Что, батюшка? - Знаете ли, о чем я думаю? - Нет, батюшка, не знаю. - Я хотел бы устроить русскую гостиницу по своему вкусу. - Что ж, батюшка, зачем дело стало? - Это так... предположение, Василий Иванович... но я уверен, что гостиница моя была бы хороша, потому что я старался бы соединить с первобытным характером русского жилья все потребности уюта и мелочной опрятности, без которых просвещенный человек теперь жить не может. Во-первых, все эти испитые, ободранные, пьяные половые - жалкое отродие дворовых, будут изгнаны без милосердия и заменятся услужливыми парнями на хорошем жалованье и под строгим надзором. Внутри комнат стены будут у меня дубовые, лакированные, с разными украшениями. На полу будут персидские ковры, а кругом стен мягкие диваны... Да, очень не худо, знаете, вот этак против кровати устроить большой восточный диван, - продолжал Иван Васильевич, переваливаясь с беспокойством на колючем сене. - Я очень люблю мягкие диваны. Вообще, я думаю, что устройство комнат наших предков имело много сходства с устройством комнат на Востоке... Как вы об этом думаете?.. Василий Иванович! Василий Иванович! А?.. Что?.. Как?.. Спит, - заключил с досадой Иван Васильевич, - ему хорошо на перине, а мне, пока моя гостиница не будет готова, все-таки должно проваляться всю ночь на сене!
Гостиничный комплекс «Клязьма»
Недалеко от Загородного парка в 1974 году введена в строй гостиница «Клязьма». Архитектор Людмила Николаевна Зайцева в 1975 году «за успешное завершение строительства туристического комплекса “Клязьма” и высокое качество строительно-монтажных работ» была награждена почётной грамотой обкома КПСС, облисполкома и облсовпрофа и туристической путевкой в Польшу. Гостиница «Клязьма» интересна отделкой интерьеров помещений общественной зоны, в частности, стены ресторана облицованы панелями, инкрустированными ценными породами дерева, выполненными по моему рисунку в натуральную величину на мебельной фабрике г. Владимира, декоративные решетки в интерьерах и ограждениях открытой террасы над вестибюлем гостиницы выполнены из металла тоже по моим чертежам. Первым директором гостиницы стал В.А. Карташов.
Гостиница "Клязьма". Кон. 1970-х годов Судогодское шоссе (Загородный), д. 15. г-ца "Клязьма"
Гостиничный комплекс "Клязьма" расположен в одном из красивейших культурно-исторических центров России, истинной жемчужине "Золотого Кольца", имеющей тысячелетнюю историю - городе Владимире. Наличие в городе уникальных памятников древности, имеющих не только общенациональное, но и мировое значение, ежегодно привлекает сюда тысячи туристов из разных уголков нашей планеты, а расположенный в 20 километрах Суздаль является сегодня всемирно признанным городом-музеем. Среди отелей Владимира, гостиница "Клязьма" занимает исключительно выгодное географическое расположение. Будучи всего в трех километрах от исторического центра города, в то же время, она находится в живописной заклязьменской зоне, отличающейся богатым природным ландшафтом, включающем в себя озера, дубовую рощу, сосновый бор и кристально чистый воздух. Главный корпус и гостевой дом гостиницы "Клязьма" находятся в сосновом бору на небольшом удалении от Судогодского шоссе, что обеспечивает полную тишину во время отдыха наших гостей. В гостиничном комплексе «Клязьма» есть все необходимое, чтобы эффективно совмещать продуктивную работу с хорошим отдыхом: - 95 номеров, разделенных на четыре категории, позволяющие одновременно принять до 170 гостей; - Гостевой дом на 20 человек, включающий каминный, чайный и банкетный залы, бильярд и сауну; - Ресторан на 170 мест; - КОНФЕРЕНЦ-ЦЕНТР, оснащенный современным мультимедийным оборудованием для проведения различных корпоративных мероприятий (совещания, конференции, выставки, круглые столы и т.п.); - Парковка на 35 мест и охраняемая стоянка на 60 мест.
Улица Большая Московская. Левая сторона Улица Большая Московская. Правая сторона
