Рыбная ловля в Клязьме, называемая Громом
Из многих способов ловить рыбу, этот,- сколько нам известно, нигде не употребляется, кроме Клязьмы, около Губернского города Владимира. По крайней мере, мы нигде не читали и не слыхали о подобном роде искусства истреблять рыбу на верное и в самое короткое время. Желая познакомить читателей Губернской газеты с этим средством, губительным для безмолвных обитателей воды, мы почитаем неизлишним привести его в известность; если не для предостережения благоразумных хозяев, уважающих правила доброй экономии, то (по крайней мере) для удовлетворения их любопытства.
Река Клязьма, начиная течение в Московской Губернии и принимая в себя многие небольшие речки, делается порядочной рекой во Владимирской губернии. Она быстро течет и почти везде по песчаному грунту; от этого русло ее врывается глубоко от земной поверхности, берега с одной стороны высоки, обрывисты и круты, с другой отлоги, и покрываются наносным песком. Но подобный вид берегов не продолжается исключительно, по одной которой либо стороне реки, напротив в одном месте на версту и не редко более, крутой берег занимает правую сторону, и потом круча показывается на левой и сообразно этому отлогости занимают, то ту, то другую сторону реки.
Разделение берегов в этом положении называется здесь плесо или крепь. Некоторые из крепей, имеют исстари собственные названия, как то: Жары, Тяпшево, соленое Алтынное, Черноярье, Подосинки, Маслов омут и множество других.
Такие крепи или ямы, довольно глубокие в начале и середине, всегда почти мелеют при окончании. Имея глубины от 5 до 12 аршин, все они более или менее наполнены поваленными деревьями, по большей части дубом. Полагать надобно, что при берегах Клязьмы, в отдаленные времена, росли дубы, которые от перемены течения, от подмытия берега рекой, или от собственной дряхлости, сваливались в русло – и тут остались вековыми свидетелями прежней растительности; ибо ныне, хороший дуб, явление редкое – на берегах Клязьмы. Известно, что дуб в воде мало подвергается гниению, а потому эти деревья, почерневшие от времени, сделались цитаделью для рыбы. Под их защитой, спокойно разводились в Клязьме, отменно вкусные стерляди, большие сомы, судаки, щуки, сазаны, жерехи или головли, язи, подузды, окуни, налимы, ерши, синцы, густера, яльцы, пискари и уклея. Река и рыбные ловки на стоверстном протяжении около Владимира принадлежали прежде к числу оброчных казенных статей, а в 1798 году Высочайше пожалованы городу Владимиру и отдаются на откуп. Обыкновенно ловили рыбу на мелях и чистых глубях неводами и сетьми, стерлядей ловили крючками, или так называемыми самовалами, весной, в разлив реки, делали затворы на путях рыбы из русла в озера, и ставили тут верши и мережки. Рыба попадалась в достаточном количестве и Клязьма считалась рыбной рекой тем более, что всякий род Клязьменской рыбы, а особенно стерлядей, почитается доныне, вкуснее Волжской и Очной. Рыбаки посматривали завистным оком на ямы наполненные деревьями, и видя невозможность закидывать в них невода, оставляли рыбу в покое, довольствуясь только той, которая сама выходила из крепостей на чистые места. Но какая охрана, устоит против хищности человеческой? Корыстолюбивым откупщикам показалось, недостаточно обыкновенных средств к рыбной ловле, и вот явился рыбий Чингис, крестьянин Судогодского уезда, Славецкой волости, помещика Короваева Фадей, ремеслом рыбак. Этот безграмотный мужик, разрушил оплот Клязьменской рыбы, выловил ее и уничтожил надолго размножение. Если имена некоторых истребителей сохраняются в потомстве, то почему же не передать любителям Клязьменской рыбы и этого истребителя Фадея. Правда, что он давно умер, но изобретение его осталось, и вводится по всему течению Клязьмы, вопреки здравых понятий об началах общественной Экономии. Сему то Фадею принадлежит изобретение ловли громом, и вот его описание:
Осенью когда рыба, по обычному ей инстинкту, собирается на зимовку в ямы, что бывает в исходе сентября, перебивают окончание ямы, где вода мельче и лесу нет, или он вытаскан, всю реку кольями. Колья опутывают от берега до другого неводами и сетями. Тоже делают в начале ямы, и следовательно запирают рыбу как я ящике. Она не может уйти из ямы ни в низ по течению ни вверх. Ночью, когда совершенно стемнеет, 25 лодок, более или менее, смотря по ширине русла, становятся строем в начале ямы у первого забоя. На носу каждой лодки приделан железный ухват, называемый здесь козою, на ухват кладутся смоленые дрова, или сосновые коренья, имеющие большую степень горючести. От зажжения на всех лодках дров и коренья делается так светло, как в день и вода освещается ярко потому, что ухваты спущены с носа лодок и торчат прямо над водой. Каждая лодка вмещает двух или трех промышленников, вооруженных длинными шестами с приделанными к ним кольцами. Все эти люди подвигаясь тихо по течению на освещенных лодках, кричат сколько можно громче, бьют шестами об бока лодок изо всей силы, и стуча кольцами, опускают беспрестанно концы шестов в воду, чтобы поднять рыбу со дна. Таким образом испуганная огнем, криком и стуком рыбу пригоняют к последнему забою, тут шум усиливается; а между тем рыбаки на особой лодке сажень за сто от последнего забоя закидывают на скоро вслед за штурмовыми лодками, крепкий невод через все русло реки и преграждают рыбе возвратный путь в яму. Рыба стеснившись у последнего забоя и не имея возможности бежать далее, естественно возвращается назад, встречу неводу, который захватывает ее всю без остатка. Если иногда случится, что рыба успеет возвратиться прежде нежели неводом пресекут ей дорогу, или рыбаки предполагают, что она осталась не выпуганной из глубей, то повторяют штурм снова, и нет рыбе никакого спасения.
Лет около сорока производят эту ловлю во всех ямах, где, по известным признакам, рыба становится на зимовку. В первые годы не знали куда девать ее: крупную и преимущественно лещей, сажали в чистые озера и стерегли до крепких морозов, потом вылавливали из озер, замораживали и возили в Москву; мелкая продавалась за бесценок на месте, а за неимением достаточного числа потребителей, иногда же за теплотою погоды, портилась и пропадала без всякой пользы. Год от года ловля становилась безуспешнее и в настоящее время едва ли ловится сороковая часть против прежних годов.
Не подлежит сомнению, что этот способ ловли весьма выгоден для откупщиков, временно владеющих правом ловли, но он вреден и губителен для размножения рыбы. Испуганные долговременным и постепенным штурмом, она становится как бы бешеной, вся покрывается красными пятнами и из подчешуи ее особенно у лещей, показывается кровь. Мы говорим это не понаслышке, а по собственному испытанию; ибо многократно участвовали сами в ловле и покупали выгромленную рыбу на месте в ту же минуту, как она вынута из воды. Вредные следствия подобного способа не замедлили оказаться: прекрасные стерляди, коими Клязьма славилась и отличного вкуса и величины судаки пропали, их не ловят и сотой доли против прежнего. Мелкий род рыбы, особливо: уклеи или верхоплавки, которая служит пищей крупной рыбе, почти истребился. Правда, что она мало попадает в невода при громленьи, но вероятно от испуга умирает и мало плодится. Если не одумаются общества и владельцы рыбных ловель запретить откупщикам громить, то Клязьма и все подобные ей небольшие реки, где введут этот способ, скоро будут без рыбы, и тогда он конечно прекратится сам собой, ибо за откуп безрыбных рек не дадут ни одного рубля – а собственно для Клязьмы это время близко.
Петр Гаврилов.
Августа 20 дня 1838 года.
Владимир – Губернский.
Прибавлении к Владимирским Губернским Ведомостям №36 1838 года.
Судостроение Владимиро-Суздальского княжества
Мост через Клязьму
Реки Владимирской губернии впадающие в Клязьму
Сплав леса по Клязьме во Владимирской губернии (1852 г.)
Водные пути сообщения Владимирской губернии в сер. XIX века
Губернский город Владимир в 1877 году
Copyright © 2016 Любовь безусловная
|
