Как устраиваются забастовки и причины их 1. Беспорядки рабочих на фабриках Владимирской губернии в кон. XIX века.
2. Как устраиваются забастовки и причины их.
Забастовки происходят в большинстве случаях следующим образом: рабочие недовольны каким либо распоряжением фабричной администрации, например, расценками, вывешенными на следующий период времени, или изменением внутреннего распорядка, заявляют об этом хозяину или Директору фабрики. Если не последует соглашение на исполнения их требования, то превращают работу произвольно до срока найма, чем вызывается вмешательство Полиции, которая сообщает о случившимся властям, и совместно с фабричной инспекцией, стараются привести к соглашению рабочих с фабрикантом, разъясняя им, что до срока найма они не имеют право бросать работу. Если убеждения не приведут к желаемому результату и настроение рабочих принимает угрожающее направление, то вызываются войска, для охранения имущества и порядка, которые появляются уже, по совершению рабочими погромов и всяких безобразий. Затем, забастовавшим предлагается взять расчет по день прекращения работы и разойтись, при чем увещевают их стать на работу.
При помощи некоторых уступок со стороны фабрикантов, а иногда и без них, рабочие дают себя уговаривать и изъявляют желание продолжать свой труд.
Намеченные полицией бунтовщики и подстрекатели арестуются и по составлению протоколов, привлекаются к ответственности: в уголовном ли порядке или в порядке охраны.
Должен заметить, что при всех возникших беспорядках и стачках в течение более десяти лет слишком не обнаруживалось ни одного случая, чтобы из бывших многочисленных забастовок совершались при помощи участия лиц, принадлежащих к партии политическо-социальной пропаганды, и не наблюдалось также, чтобы подстрекатели и руководители были-бы из пришлого элемента, а преимущественно из среды тех-же самых рабочих. Единственный случай в Коврове, где фигурировал и действовал Громов, да в 1885 году — явились такие рьяные деятели, — во время беспорядков в Никольском—Орехове на фабрике Тимофея Морозова, — это Мойсеенок, Волков и Иванов, хотя они в были ознакомлены с социальной пропагандой и учением, но принадлежали все таки к рабочему классу.
Характер же забастовок последнего времени видоизменился: рабочие не прибегают к погромам, а стараются добиться улучшения своего положения путем спокойного и твердого отказа становиться на работу, чем заставляют фабрикантов вести значительные убытки, хотя и сами при этом бедствуют.
Забастовки в октябре 1897 года на фабрике Викула Морозова составляют исключение из ряда недавних забастовок, сопровождавшихся погромом и разграблением фабричного имущества; она произошла по установившемуся у нас по фактам убеждению, исключительно от воздействия на забастовавших рабочих со стороны разного праздного люда, живущего в Орехове, довольно значительном контингенте, который пополняется постоянно бывшими рабочими на Никольских фабриках, а также и Зуевских, рассчитанных за пьянство, лень и прочие художества, и от негодования на иностранца, который относился к ним недоброжелательно, даже презрительно; это хорошо рабочие понимали и знали, что г. Директор на каждом шагу стремился их обидеть и обобрать.
Приходится пояснить, что социальная пропаганда появилась и проникла в среду рабочих в конце 1890 годов; лица эти старательно подстрекали рабочих к заявлению претензий и неудовольствие как на администрацию фабрик, так и на самих хозяев и устраивали на крупных фабриках стачки и забастовки; в больших центрах, лица находили себе обильную почву для пропаганды и сбивали с столку недостаточно развитых людей. Подстрекатели приезжали из Петербурга, Москвы и смежных губерний, например, в одну ночь в Иваново-Вознесенске были разбросаны по улицам сотни листов с воззванием от «Союза рабочих». Случайно обнаружен этот деятель, благодаря «даме его сердца из ревности», которая пожаловала ко мне и открыла все его действия; одним словом, выдала его, что называется, с поличным. Сей субъект «С.», оказался не простак, воробей обстрелянный; он долго эмигрировал за границей, вернувшись года за два перед тем, если не больше, под другой фамилией, поселился в городе «К.» и попал на службу, кажется, по полиции, получая 25 рублей жалованья в месяц; его разыскивали, по распоряжению из Петербурга, как деятеля и участника в разных революционных преступлениях. Он был вытребовав от меня. В списках разыскивающихся он значился определенно.
Дама его сердца «Н.» — была мещанка города «К.», присимпатичная женщина; ей были даны средства для возвращения на родину, с разрешения.
Дальнейшая судьба «С.», — мне не известна. Сожалею, что не сохранилась у меня переписка об этом субъекте, весьма интересная, но забытая, пишу на память.
Одно только припоминаю, что по случаю разбрасывания воззвании, которых было собрано по 200 экземпляров, пришлось обратиться к власти с просьбой, предложить чинам полиции, повнимательнее следить за появлением непрошенных деятелей: живет с неделю парочка в гостинице, которая, между прочим, пускается на улице в разговоры с рабочими и никто не видит этого и не обратит внимание на приезжих. Пришлось также разнести порядком я своих подчиненных.
По нашему мнению, все беспорядки явным образом происходят и зиждятся чисто на экономической почве, т. е. на борьбе за существование. Это доказывается наглядно тем, что причины, вызывающие волнения и всякие неурядицы, неизменно одни и те же, уменьшение расценка, потом придирчивость при приеме товара выработанного и разного рода другие злоупотребления: не редко практикующиеся конторами, наконец, частые штрафы, хотя, по новому закону, не превышающие одного рубля за раз и идущие на образование капитала.
В прежние времена до издания благодетельного закона 3 июня штраф с рабочих, — за дурную выработку товара шел в карман фабриканта; тут простору и усердию со стороны заведующих приемами товара и браковщиков не было границ, сколько хотелось столько и взыскивалось.
Не могу утверждать, правда-ли, но мне передавалось за действительность, что на одной из крупнейших фабрик с одноного миллиона рублей, — причитавшегося рабочим за выделку товара, т. е. из их заработка, взималось на штрафы до 200-х сот тысяч, которые рабочими бесприкословно уплачивались, т. е. правильнее сказать взыскивалось из них по праву сильного; жаловаться было бесполезно, да и не кому.
Все эти обстоятельства, важные и мелочные, имеют существенное значение в жизни рабочего при скудном его заработке и прогрессивно растущими ценами на предметы первой необходимости.
Если принять во внимание, прежние времена, когда заработок большинства семейных, имеющих 2-х или 3-х детей, в тех случаях, когда работает и жена, колебался между 22 рублями до 25-ти самое большое в месяц, то станет понятным с какой нуждой приходилось бороться рабочему, при том, что за угол жилья приходилось платить от 3 до 4 рублей в месяц, как например, в г. Шуе или в Иванове-Вознесенске.
За последнее время заработок ткача на крупных фабриках увеличился до 32-х рублей и женский труд доходит до 17 и более рублей в месяц. Как вспомнить давнишние времена о скудости заработка, то сравнительно с ним нынешний представляется отрадным явлением. Пришлось нам, лет более 15 тому назад, побывать на одной довольно крупной ткацкой фабрике в захолустном городе, а при расспросах узнать, что мужчина ткач получает, за 24 дня, при 9-ти часовой работе, плату от 8 до 10 рублей в месяц, а женщина-ткачиха от 5-ти до 6-ти рублей, притом не менее одного рубля падало на штраф.
Из краткого перечня беспорядков, бывших с 1885 года — по 1901 год, видно, что рабочие нередко в нежелательной форме выражали неудовольствие своим положением. Несомненно, что закон 3 июня 1886 года внес много улучшения в положение рабочих, дал им, например, в лице фабричной инспекции защитника и блюстителя их интересов и урегулировал взаимные отношения обоих договаривающихся сторон, определил, что каждая сторона может и что не может делать и установил ответственность каждой стороны в нарушении интересов другой. В новом законе, как во всяком деле человеческих рук, есть известные не совершенства, недомолвки; это не важно; со временем, на основании указаний опыта, всякие пробелы могут быть исправлены.
Важно то, чтобы люди, имеющие в руках своих власть и поставленные для наблюдения над применением закона, относились построже к себе, были-бы, главное, справедливы и по возможности мягче смотрели. Известно каждому служащему, что люди, обладающие властью, могут сделать много добра и, в тоже время обратно, могут сделать гибель зла, чем какие либо параграфы. С самым лучшим законом в руках можно произвести волнение в среде народа, даже там, где не имелось подходящей почвы и где до этого отношения были сносны.
Видеть волнение рабочих тяжело и грустно особенно в тех случаях, когда оно возникло по неумелости и бестактности руководителей, обладающих некоторым авторитетом, силою и влиянием.
О деятельности Фабричной Инспекции и недостатках таковой
Законом 3 июня 1886 г. введена должность Фабричных Инспекторов. В фабричных губерниях имеется их несколько, при чем Старший Фабричный Инспектор находится в губернском городе, остальные распределены по важнейшим фабричным центрам и уездам. Число инспекторов в губерниях различно и обусловливается исключительно местными фабричными требованиями.
Во Владимирской губернии, например, 7 инспекторов, что нельзя признать достаточным, принимая во внимание, что контингент рабочих достигает до 200 тысяч человек. Назначение фабричных инспекторов следить, чтобы закон 3 июня был исполняем на фабриках, чтобы установленные правила внутреннего распорядка были соблюдаемы в точности.
На их-же обязанности лежит проверка рабочих расчетных книжек, правильность выдачи денег, взимание штрафов и проч. Имея знание инженер-техников, они также наблюдают за чисто технической стороной фабричного дела. Они регулируют взаимным отношения рабочих и фабрикантов и, в случае каких либо серьезных недоразумений между ними, являются посредниками, разъясняя таковые недоразумения и принимая с своем стороны меры к приведению к соглашению рабочих и фабрикантов. Последней род деятельности требует известной опытности, знания нравов, характера рабочих, чего в некоторых лицах фабричной инспекции — не замечается. Иногда, некоторые из них, конечно, в меньшинстве, не умеют воспользоваться обстоятельствами, упускают благоприятное время и тем вредят делу; рабочие, не получая своевременно удовлетворений своих требований и претензий, ожесточаются и теряют всякое доверие к подобным посредникам, считая к тому-же, что таковые относятся к ним не сочувственно, даже пристрастно, становясь на сторону фабриканта. Да, пожалуй, рабочие отчасти и правы, если принять во внимание следующие обстоятельства: фабричная инспекция подчинена Министерству Финансов и естественно преследует цели сего последнего, т. е. исключительно приумножение фабрик и вообще промышленности. Подобная подчиненность влияет на то, что фабричная инспекции почти индифферентно относится к распоряжению Губернской администрации — органа Министерства Внутренних Дел, справедливо рассчитывая на заступничество в каждом деле со стороны прямого своего начальства Министерства Финансов. Понятно, что отсутствие общности интересов между фабричной инспекцией и прочими органами — причастными к фабричному делу, весьма вредно влияет на результат преследуемой цели.
К сему надо прибавить, что Фабричные инспектора не остаются долго на одном месте, и стало быть не имеют достаточно возможности приглядеться и ознакомиться с делом. Очевидно в силу того-же обстоятельства, они относятся к своим обязанностям чисто с формальной стороны, упуская суть дела; с другой стороны, нельзя относиться к ним строго; сплошь и рядом фабричная инспекция становится подчас в весьма затруднительное положение, не зная, как поступить в ином случае при отсутствии точных указаний в руководящих правилах.
Недостаток практичности влечет за собою то, что они подпадают под влияние и не замечают ни мало всяких злоупотреблений, которые совершаются чуть-ли на их глазах. Они еще не успели ознакомиться с установившимися фабричными порядками, которые, надо заметить, до чрезвычайности разнообразны на фабриках и пока не приведены к одному строю. Так например: условия работы, распорядок рабочего времени и расценок; расценок на фабрике Саввы Морозова существенно различествуют от такового на фабриках Викула Морозово, ненормальность этого положения бросается в глаза и станет понятной, если принять во внимание, что две названные фирмы — фабрики расположены бок-о-бок, вследствие чего общение рабочих той и другой фабрики ежедневное.
Естественно, что обычным предметом разговора является критика фабричных порядков, сопоставление условии работы, заработка и проч. благоприятные условия на чужой фабрике и отсутствие таковых на своей вызывает в рабочих зависть и озлобление; и как это неоднократно случалось разражается забастовкой, стачкой и другими нежелательными проявлениями.
Регулирующим началам, по нашему мнению, в сем деле должна служить фабричная инспекция, но, к сожалению, в губернии, этого не замечается и опять таки в силу того, что в фабричное инспекции и в остальных, заинтересованных в фабричном деле органах, нет единого руководителя.
Не раз приходилось поднимать разговор в заинтересованных кругах про ненормальность и разность порядков на двух смежных фабрик, но нам ограничивались молчанием, или говорили о трудности изменить что либо; вам казалось-бы, что с подчинением фабричной инспекции — Министру Внутренних Дел — все эти недостатки могли быть устранены, и при совместной дружной работе фабричной инспекции, губернской администрации и чинов корпуса жандармов, подчиненных одному главе, деятельность по фабричному делу приняла-бы иной и, полагаю, более целесообразный и успешный характер.
Подняв вопрос о единстве действий не могу не остановиться на том безотрадном факте, который, к несчастию, замечается, в крупных фабричных центрах; мы хотим повести речь по поводу той розни, какая наблюдается среди фабрикантов различных фабрик, расположенных в одном пункте; даже, между ними замечается какой-то антагонизм, особенно заметный тогда, когда от них требуется какое либо действие, успех которого зависит от общего соглашения. Здесь каждый из них становится особняком, игнорирует мнения и желания других и преследует свои чисто эгоистические цели, отчего общее дело существенно страдает.
В подтверждение того, что между фабрикантами нет единства, даже существует рознь, приведу следующий случай резко выдающийся: к нам приезжало несколько человек гг. фабрикантов с жалобою на одного крупного тоже фабриканта, который своими действиями, якобы, делает подрыв. Опять таки скажем, что дело объединения действий фабрикантов лежит на фабричной инспекции и губернской администрации, оно настолько важное и серьезное, что относиться равнодушно и безучастно — непростительно.
Нам доводилось слышать от третьих лиц упреки, что мы суемся всюду. Находим обвинение несправедливым; мы стремились единственно каждому лицу по силе и возможности, оказать свою помощь, участие и более ничего.
В заключение добавим, что не будь фабричной инспекции, состоящей в большинстве из людей энергичных, ознакомленных с делом, беспристрастных, обходительных, абсолютно честных, то большинство из вышеисчисленных недоразумений — неминуемо вызвало бы гораздо больше беспорядков и осложнений и по последствиям явились-бы более серьезными.
Вспоминаю про этих тружеников Инспекторов, которым иногда приходилось работать не покладая рук с удовольствием; мы с ними находились всегда в солидарности, питали симпатию и уважение, никогда никаких пререканий или споров не приходилось испытывать. Многие из них старательно стремились облегчить положение рабочего класса.
Укажем на крупное явление: в течение двух первых лет фабричной инспекцией рассмотрено и разрешено до 9-ми тысяч просьб рабочих.
Вызов войск на время беспорядков, практикуемый способ их довольствия
Во время беспорядков на фабриках Губернатор требует войска в количестве, зависящем от числа бунтующих рабочих и принимал в соображение отчасти их настроение.
Обыкновенно вызывается 2 баталиона или 3 пехоты, и 2 или 3 сотни казаков; хотя бывали случаи, как например, в Орехове, вызывался полк из Москвы и 4 сотни казаков. Требуемые экстренно войска высылаются: пехота почти всегда из Владимира, а казаки из Москвы. По прибытию в данную местность, войска размещаются частью по фабрикам, частью по квартирам; в городах-же: в Шуе, Коврове, Вязниках и в Иванове-Вознесенске — преимущественно по обывательским квартирам. В Никольском-Орехове — по казармам, которые для этого случая очищаются от рабочих.
Довольствие войск пищей делается в городах по распоряжению местной Думы, или от хозяев фабрик; причем иногда отпускается чай для людей и фураж для лошадей.
Варка пиши, большею частью, производится попечением самих войск с отпуском мяса, хлеба и прочего. И офицеры размещаются по квартирам, в городах преимущественно в гостиницах, в других-же местах офицеров размещают, по многочисленным фабричным знаниям; ротные командиры усердно хлопочут, чтобы быть помещенным поближе к своим ротам.
Довольствие имелось от Думы или от хозяев фабрик; но иногда в Клубах или в гостиницах устраивался Табльдот, куда собиралось, в известный час, офицерство — кушать. Это доставляло маленькое развлечение, при скучной жизни, побеседовать в среде военной семьи.
Иной раз, молодежь развлекалась, играя в винт, но начальством преследовалось.
Кроме того для разъездов гг. офицерам выдавались особые марки, которыми они расплачивались с извозчиками за езду. В некоторых местностях к услугам гг. офицеров для разъездов имелись всегда готовые лошади.
Нахожу нужным сказать, когда мы прибыли с войсками, во время эпидемии холерной в 1891 или 92 году, кажется в Иваново-Вознесенск, по случаю волнения там рабочих, и войска находились в нашем распоряжении, то Городская Дума предложила гг. офицерам по 100 рублей в месяц с тем, чтобы устранить от себя заботы как по довольствию, так и по расквартированию, но гг. офицеры воспротивились, и отказались от денег, просили давать довольствие и квартиру по-прежнему.
Но раз был такой случаи, в одном городе, постановили выдавать гг. офицеров суточные деньги на довольствие Конторщики Думы или фабрик, привозя деньги офицерам, просили их, в получении расписаться в книгах. Против такого распоряжения гг. офицеры восстали и отказались от получения денег; в силу этого пришлось устроить общий стол. Полагал бы возможным изменить вышесказанный существовавший порядок, таким образом: установить раз на всегда, чтобы все расходы как по передвижению войск, так и по довольствию нижних чинов и другие расходы шли бы от Старшего Военного Начальника, для чего он должен быть снабжен деньгами: 1) на усиленное довольствие войск с хлебом и чаем, при размере не менее 20 к. в сутки на каждого нижнего чина; 2) на суточные деньги гг. офицерам, холостому 3 рубля, женатому по 5 рублей, так как последним приходится жить на два дома; 3) на разъезды гг. офицерам по службе в районе местности подчиненном их наблюдению; 4) на довольствие лошадей, и 5) на другие непредвиденные расходы. Конечно, отвод квартир должен производиться в натуре.
По возвращении войск, старший начальник представляет подробные сведения о всех сделанных им расходах своему начальству, которое, в свою очередь, требует о возмещении этих расходов такой порядок по крайней мере избавил-бы войска от зависимости местных Дум и фабрикантов. Предложенный порядок возмещения расходов, практиковался во время польского восстания, когда командировались отряды, при чем израсходованные суммы, по распоряжению Губернатора или командующего войсками в губернии, предписывалось Военным Начальником уезда взыскать по раскладке. Припоминаю и теперь происшедший случай с нами: занимал пост Военного Начальника, приказывалось взыскать за потерю казаками 3-х лошадей, было изыскано по 100 рублей за лошадь, найдено, что сумма мала, получив замечание, приказывалось до взыскать по 50 рублей.
При беспорядках рабочих все расходы ложатся исключительно на казну. Имея в виду, что приход войск в данную местность вызывает некоторое возвышение цен на все предметы, стало быть и войскам приходится переплачивать за покупаемые продукты, нельзя не согласиться, что 3 рубля на суточное довольствие офицера, сумма минимальная. В доказательство этого приведу факт из действительности: во время пребывания на беспорядках, нам приходилось платить за порцию не вкусного супа или щей по 80 коп., за котлеты или бифштекс по рублю за порцию, даже и дороже.
О деятельности войск на беспорядках
Не только прибытие войск, но одно известие о скором прибытии таковых уже оказывало благоприятное воздействие на расходившиеся страсти рабочих.
К большему сожалению войска приходят тогда, когда рабочие совершили ужаснейший погром: уничтожили стекла в окнах, попортили машины, поломали даже заборы, расхитили фабричное имущество, валяющееся по дворам и улицам, порвали разные вещи, пряжу и хлопок повынимали из тюков и разбросали, смешав с грязью и песком.
Приходилось с грустью видеть такую картину и удивляться: до чего может дойти человек, в здравом уме, но с необузданной волей, натворить таких мерзостей, право, подумаешь, что это не христиане, а турецкие башибузуки с примесью звериных инстинктов.
Примечание. Описываю это, до благоразумного введения казачьих отрядов, да еще не имелось Полиции на фабриках. Теперь, полагаю, подобных картин разгрома не может повториться, останется преданием грустным и позорным.
По прибытии Губернатора в данную местность с войсками, или за отсутствием его, лицо командированное делает немедленное распоряжение, чтобы выставить караулы у фабричных зданий и в тех местах, где рабочий, при злой воле, с умыслом, может натворить всяких безобразий. Кроме того, наряжаются патрули в те места, которые почему-то являются излюбленными местами для сборов и сходок рабочих, а также постоянно и по городу.
При казарменном расположении рабочих, гораздо легче уследить и наблюдать, чтобы они не собирались толпами, не шумели и не горланили. За время нашей службы, в течение 10 лет занимал пост начальника жандармского управления, десятки раз приходилось прибывать на беспорядки, и разные местности, с войсками, никогда не случалось видеть, чтобы рабочие относились враждебно к войскам и обостренных столкновений, между войсками и рабочими, благодаря Богу — не случалось, рабочие слушались не только офицеров, но даже фельдфебелей и унтер-офицеров; и поведение войск было безупречное.
Приходится все-таки сказать по истине, что нужно войсками пользоваться с осторожностью, в особенности с пехотой, держать хотя на чеку, но, по возможности, не на очень близком расстоянии, отнюдь не допускать рабочих группироваться около войска, требуя не останавливаться около войск и подальше отходить.
Видя свирепость и раздражительность толпы, необходимо стараться предварительно это «стадо» — подчас успокоить продолжительной беседой; рабочий любит поговорить с начальством и послушать их речей; поэтому приходится идти в средину толпы, без всяких охранителей; вступая, обращаясь к ним, требуя, чтобы они выбрали из среды своей, человек десять людей, здраво мыслящих и толковых; не крикунов, чтобы от них можно было услышать все их претензии и неудовольствия; пусть другие слушают и молчат и ведут себя прилично, как подобает порядочным людям, в чем вполне надеюсь и убежден. После этой прелюдии как будто свирепость исчезает, физиономии принимают другой вид и глаза
смотрят веселее.
Опасаться входить в толпу, по правде сказать, никогда не имел это в виду; на моих глазах, несколько раз губернатор И. М. Судиенко — красивый, ловкий, знающий хорошо рабочих, входил в толпу величественно с необыкновенным спокойствием, поздоровается и обращается: «слушайте, что я буду говорить с выборными, не перебивайте и молчите; если будите горланить и шуметь, уйду, и не в силах буду узнать ваши нужды и оказать помощь». Действительно тишина полная и народ вел себя безупречно.
После окончания беседы с толпою довольно продолжительной, Губернатор другой раз, еще долго оставался на плацу, водя беседы с фабрикантами с фабричным персоналом, опять подойдет к толпе скажет, «что он приказал написать объявление, что возможно изменить к облегчению их положения, чтобы они не упорствовали, становились на работу, и в будущем можно еще кое что сделать в их пользу, чтобы они верили и успокоились».
Общее впечатление отрадны!
При частных беседах наших с толпою рабочих, поговорив с ними с час и другой, но непременным условием нужно соблюсти тактичность, в том отношении, что при разговоре категорически высказать им, на что они в настоящее время могут рассчитывать на изменения своего положения к лучшему и никаких обещаний не давать, подтвердив, что после, срока, при соглашении с фабрикантами и при содействии фабричной инспекции, и при том когда будут они послушны и станут на работу, то можно еще сделать то и другое; и о всех изменениях будет объявлено.
Повторив, чтобы они верили сказанному, отнюдь не намерен говорить неправды, прибавив, что рабочие должны звать, что как Губернатор так и все власти поставлены Государем Императором действуют по Его повелению в духе справедливости, напрягая все старание к облегчению положения рабочего класса. Тут приходилось выслушивать при беседах, подчас о всяких допускаемых неправильностях со стороны: конторщиков, табельщиков, браковщиков, смотрителей и других служащих лиц, действующих в ущерб рабочим.
Другой раз, доводилось выслушивать от некоторых рабочих их оригинальные суждения, но всего не скажешь, лучше промолчать.
Справедливость требует сказать, без всякого хвастовства, что мы пользовались доверием со стороны рабочих, также и со стороны нашей, питая к ним сочувствие, стремились достичь некоторых льгот и уступок, большею частью посредствам усиленных просьб, и по доброте гг. хозяев достигали успеха и тем приносили им посильную помощь. Даже прибавлю, что и к привлеченным к дознаниям, при одном раскаянии, с обещанием впредь вести себя иначе и не подстрекать к буйствам и грабежам — всегда к таковым относились смягчающим образом, и при представлениях входили с ходатайствами для облегчения их положения.
При этом смело можем сказать, что те лица, от которых зависело вполне, сочувственно относились к нашим просьбам.
Также относились мы, не очень строго и к таким лицам, которые хотя подозревались в пропаганде в среде рабочих и в чтении нелегальной литературы, но делалось это по глупому пониманию или по хвастовству или по особому самомнению попасть в передовые люди, при самом ограниченном развитии, но при слезном раскаянии и усиленных просьб, приходилось о таких лицах также ходатайствовать. Но к тем субъектам, действующим со злой волей, с явным намерением произвести смуты в слабых умах и подчинить их своему влиянию на всякие социальные действия, собирались усиленные данные для уличения и никакой пощады и снисхождении не допускалось.
Также и к тем рабочим, которые явно с уликами оказывали сопротивление, преимущественно полиции, своим непослушанием и неприличными поступками, арестовывались и передавались, смотря по взведенным на них обвинениям, в распоряжение судебной власти или чинам корпуса жандармов для производства дознания в порядке Охраны.
Считаю не лишним пояснить: опасаться толпы рабочих, мы признавали нет повода, считали рабочих за людей все таки мирных, не потерявших здравый смысл; при том нужно взять в основание: какое может быть у рабочих озлобление против той власти, которая стремится облегчить их положение. Но нужно все таки быть при беспорядках рабочих осмотрительным и внимательным, когда ходишь по фабрикам или по улицам, чтобы мальчишки не бросали камней в проходящих; эти маленькие глупцы ранили двух жандармов без всякого повода.
Закончив свои повествования о стачках и забастовках рабочих, во время нашей службы, представляющейся на взгляд наш довольно интересной, в особенности для владимирцев.
Должен предупредить, что никакой претензии на сочинительство не имею, пишу попросту, как наблюдатель. В иных случаях, хотя правда проявлялась активная деятельность, соображаясь с обстоятельством, даже встречались некоторые осложнения, но все таки не приходилось прибегать к репрессивным мерам; между тем, немало пришлось испытывать всяких тревог, волнений, беспокойств, не говоря о труде.
В особенности при частных беседах с рабочими уставал до изнеможения, бывало раскиснешь и голос потеряешь. Если читателя за интересуют наши записки и он вынесет приятное впечатление, буду вполне вознагражден.
Не могу не вспомнить про давно прошедшие времена, хочу отчасти поделиться впечатлениями. С самых первых дней нашего прибытия во Владимирскую губернию приходились выезжать беспрестанно на стачки и забастовки рабочих, не будучи ознакомлен ни с бытом рабочих, ни с их положением, а также и с законоположением, трудновато приходилось действовать и оказывать помощь свою как рабочему, так и фабрикантам; но что резко бросилось в глаза это унылый вид бастовавших, ходят опустивши головы, собираются в кучки, толкуют, расходятся, опять собираются. Приедешь к фабриканту, тоже не веселое лицо, видимо озабочен. Вследствие этого, приходилось безусловно убеждаться, что всякая стачка равносильно разорительна, как для рабочего, так и для хозяев.
По правде сказать и самому не весело на душе, как-бы, кажись все силы и уменье употребил, чтобы прекратить эти невзгоды русских людей, верноподданных одного Вождя-Царя.
Один год в начале нашего прибытия выпал такой, что постоянно повторялись забастовки и стачки в разных местах; ясно было, что рабочий вопрос выступает на первый план и настоятельно требует разрешения и преобразования; еще к благополучию, что в то время, в среде рабочих не было политической агитации и враждебности, за исключением случая в Орехове 1885 году, и все зиждилось на почве экономической; впоследствии же, когда возникла социальная пропаганда и учение, произвело смуту умов, проник даже дух разрушительности наделов столько бедствий и вреда, то, к таким действиям пришлось отнестись серьезно и строжайше; во первых представлялось необходимым обнаружить агитаторов, не дать им сплотиться, а во вторых, положить предел всяким возмутительным поступкам, что удавалось в большинстве случаев.
Поездки в тот год надоели страшно, возня с рабочими, телеграммы, донесения, распоряжения, суета и всякие волнения, а главное, что раздражала и утомляла повторяемость тех же явлений: затихнет забастовка на одной фабрике, вспыхивает на другой.
Не раз приходилось пускаться в беседы с рабочими, узнать от них претензии и требования, заручившись добытыми сведениями, при участии и указании гг. фабричных инспекторов, приходилось обратиться к гг. хозяевам фабрик с просьбой снизойти, до известной степени, к требованию рабочих.
Удалось раз привести к соглашению, удалось два. Этот успех навел на мысль, что упорядочение отношений между рабочими и хозяевами, могло быть предоставлено третейскому суду, с участием, конечно фабричной инспекции и чинов корпуса жандармов, которые пусть потрудятся изучить положения рабочих.
Тогда стачки могут возникать в самых экстренных случаях, лишь тогда, когда все средства воздействия окажутся не действительными. Полагаю, что гг. фабриканты мало по малу проникнутся той мыслью что им выгоднее спокойно взвешивать претензии рабочих и идти с ними на соглашение при содействии третейских судов, нежели постоянно находиться под томительным опасением внезапных стачек и сопряженных с ними убытков.
Приходилось читать, что в Америке возникают очень часто тоже всякие стачки, и все разрешаются третейским судом. Там существует «Комитет Союза Рыцарей Труда», который в разрешении всяких претензии способствует прекращению стачек и зорко смотрит, чтобы отнюдь не было буйства и пьянства и поэтому там нет погромов и всяких бесчинств, при том народ более культурный, чем наш рабочий. Этот „Союз" снискал громадную популярность среди всех рабочих в Штатах. Известный корреспондент Мак-Гахан из города Нью-Йорка, помнится мне, очень симпатично отзывается об „Союзе".
Приходится сказать, что при обысках у рабочих, довольно частых, попадались различные подпольные прокламации и воззвания, например: «Пролетариатам всех стран» к «Товарарищам», «От Иваново-Вознесенской дружины» и другие.
Все эти издания, очень плохо литографированные, с трудом читаешь, безграмотно написаны и плохим языком. Попадались часто и печатные разные воззвания, тоже небрежно напечатанные и с большими ошибками.
Иногда находились печатные «брошюры», как, например: «хитрые механики», «праздник рабочих» издания Плеханова и другие.
Не раз приходилось огорчаться, как многие наивные лица попадались впросак и привлекались к дознаниям.
В начале этих воззваний одни громкие слова: «соединяйтесь!», «сплощайтесь!», «мужайтесь!», поверьте, сплошная чушь и глупость.
Имея в виду, что каждый рабочий после ежедневного тяжелого труда имеет не мало всяких хлопот и забот, как по устройству своей жизни, а главное по обеспечению своей семьи, заниматься чтением этой белиберды, право, потраченное время — не производительно; у вас имеется не мало полезных книг, которые развивают и ум и любознательность.
Скажу по правде, что при нескольких сотнях произведенных нами дознаниях за долголетнюю служебную деятельность, не мало привлекалось рабочих за чтение и распространение запрещенной подпольной литературы, не раз приходилось слышать из уст привлеченного честное признание: «что он не знает, как это случилось, что решился читать воззвание своим собратьям, после хватился да поздно, когда, на другой день повел его жандарм к начальству».
Такое чистосердечное и правдивое сознание заставляло усиленно хлопотать, о смягчении участи обвиняемого, что и удавалось иногда нам и это радовало.
Те отщепенцы из общества, которые врываются непрошенные в среду тружеников рабочих, в роде упомянутых нами: Громова и „С.", занимаясь пропагандой, воображают, что они вносят свою лепту на пользу, — вполне заблуждаются, они вносят один вред и зло; их мозги не хотят понять этого, думая, что являются передовыми людьми и пожинают лавры; напротив, поступают самым бессовестным образом, влезают в чужие души темных и простых людей и берут на себя роль каких-то просветителей. Предупреждаю всякого и каждого, что следует от таких людей удаляться и избегать и не иметь с ними никаких сообщений: их головы пустые скорей раздуете в капусту, но лавров им от этой пропаганды не придется пожинать.
Не мало являлось и других просветителей; сознаемся, мы, относились к этим личностям строго и никаких снисхождений не допускали.
Не знаю, какими судьбами попались в наши руки довольно характерные стишки, под названием «Награды», вероятнее всего отобраны при обыске у кого-нибудь из привлеченных.
Вот стихи списанные с подлинника с соблюдением орфографии.
«Награды»
Иногда берет досада, что наш хозяин каждый год
Дает конторщикам награду рублей 200 и 500-сот,
За что-же им такое счастье, за что такая благодать?
Когда рабочему в несчастьи боятся рублик передать.
Когда придет рабочий бедный просить деньженок на нужду,
Им жалко дать полушки медной, помочь считают за беду.
Затем измученный испитый бедняк за деньгами придет,
То управляющий сердитый, кричит ему возми разсчет!
За что же им такое счастье, за что такая благодать!
За что конторщикам награда, какой их подвиг или труд?
Вот на что берет досада, за что награду им дают
Иль сидят они без хлеба, терпят холод или жар.
Но им награда манна с неба, а не трудом добытый дар.
Житье конторщикам приволье, нужды не видят целый год.
Он сладко ест и спит довольно да еще награды ждет.
Не знаешь ты ни дня ни ночи, копейку кровью достаешь.
Труды твои никто не видит, ты пронужду не говоришь.
А по напрасну кто обидит, ты все терпишь, да молчишь.
Встаешь ты рано поздно ляжешь, проспать боишся 5 минут.
А на работу опоздаешь с тебя взыщут и разсчитают.
Ни вчем ни видишь ты отрады и за свой тяжелый труд
Не жди бедняк себе награду, тебе копейки не дадут.
Значится В. Д.
Закончу свои воспоминания одним довольно характерным эпизодом: однажды, находясь с войсками на забастовке рабочих в Иванове-Вознесенске, где они упорством домогались своих требований, впрочем, без буйства, рано утром, жандарм будит меня и докладывает, что около гостиницы собралась толпа женщин-ткачих, желающих сделать заявление. Встаю, выхожу. Войдя в средину толпы, говорю здравствуйте! Что скажете, мне милые? Объясняют, что они пришли с жалобой. Спрашиваю, на кого? На своих мужей? Как на своих мужей? Удивленно говорю. «Да как-же, мы хотим работать, а мужья нам не позволяют становиться на работу». Говорю, я знаю хорошо местных рабочих, считаю их благоразумными людьми, хотя в настоящее время зарвавшимися в своих требованиях и упорствующими в своих домогательствах, однако надеюсь, что больше капризов со стороны мужей ваших не будет, так как вы, хлопочете о том, чтобы заработать рубль, вероятно он нужен вашим детям, которые, как и всегда, страдают больше взрослых из за забастовки и ее последствий — безденежья, и во имя любви к детям мужья ваши перестанут, думаю препятствовать вам, в ваших желаниях. (Сзади стоит масса рабочих и слушает мою речь).
Но вот, мои милые приходите завтра в 4 часа утра к фабрике, я прикажу развести пары и поставлю вас на работу. Попросите ваших мужей, как от себя, так и от меня, чтобы они глупостей никаких не делали и не препятствовали мне удовлетворить вашу справедливую просьбу, рассчитываю на их порядочность, и что они поймут мои действия.
Но ежели они окажут мне неповиновение, то я приму энергичные меры и верьте, сначала попробую приказать казакам хватать бунтарей и кидать в речку; хотя я за это буду отвечать, но сделаю, пусть выкупаются и свои мозги охладят. Вместе с тем, просил их уговорить своих мужей избавить меня от необходимости принимать крутые меры, чего я от души не желаю, как для них, так и для себя.
На другой день ткачихи меня ожидали, я повел их на двор фабрики и приказал им становиться на станки своих №№.
Через час приходят мужчины и просятся на работу; говорю, что фабрикантами сделан новый наем, теперь поздно; впрочем, попросите гг. фабрикантов, быть может, они пожалеют вас и согласятся принять. Фабриканты согласились и забастовка прекратилась.
Хочу поделиться моим проектом «по устройству полицейского надзора на фабриках и заводах». Имелись и другие проекты, но утратились и которые мною, как Членом представлялись в Комиссию, учрежденную в Петербурге в 1890-х годах.
Проект устройства особого полицейского надзора на фабриках и заводах Весьма быстрыми шагами развивающееся в России фабричное производство вызывает прогрессивное увеличение числа разного рода фабрик и заведений и конечно вместе с тем способствует умножению беспокойного рабочего класса. Между тем этот класс населения, оставаясь в большинстве случаев на весьма низкой степени умственного развития, представляет из себя в некоторых случаях весьма легко объединяемую толпу, которую под разными предлогами можно подвинуть к совершению тех или других беспорядков. Кроме этого при современном общении народов весьма понятно в проявляющемся движении рабочего класса стремление всяких извне влияний, при наличности которых те или другие единичные лица из каких либо подчас даже корыстных целей могут принести не мало вреда местному, в общем, надо признать, довольно спокойному и консервативному рабочему населению, легко однако иногда по своему невежеству поддающемуся влиянию вышеуказанного пришлого и зловредного элемента, от которого и было бы желательно оградить наших рабочих, направляя жизнь последних к вполне посильному труду и разумному пользованию плодами могущего быть ими достигнутого благосостояния.
Ввиду всего сказанного, замечаемое за последнее время опасное в интересах общественного спокойствия и порядка движение среди фабричных рабочих заставляет обратить внимание на выяснение вопроса, какие были бы необходимо принять меры к охранению среди фабричного рабочего населения вообще возможно большого в их быту внешнего порядка и предоставления им в тех условиях не сложной внутренней их домашней жизни возможно большого благоустройства, а вместе с тем, чтобы в интересах предупреждения с их стороны всякого опасного для общего спокойствия движения иметь возможность постоянно наблюдать за существующим на каждой фабрике как общим духом рабочих, так и проявлением в этом отношении преступных целей отдельных личностей.
В настоящее время охранение порядка в жизни рабочего населения на фабриках лежит на общем основании на обязанности чинов обыкновенной полиции, но это, последняя обремененная лежащими на ней многочисленными обязанностями при своей малочисленности, не может удовлетворять тем назначениям полиции, которые желательны, чтобы она проявляла в интересах регулирования жизни фабричного населения. Правда, на фабриках существует и теперь контингент лиц, увеличивающий несколько силу общей полиции по отношению водворения внешнего порядка, так называемые имеющиеся на фабриках «хожалые и сторожа», но поставленные от фабрикантов люди эти, не имея при этом никакой власти, не пользуются в настоящее время среди рабочего населения нужным авторитетом. За последнее время благодаря энергии и настойчивости Владимирского Губернатора был сделан опыт устройства на счет фабрикантов конной полицейской команды. Таковая команда, в количестве 25 конных, из бывших Уральских казаков учреждена уже в городе Иваново-Вознесенске и предполагается к устройству в местечке Орехово-Никольском, которое ныне предположено преобразовать в город Орехов.
При моем представлении в прошлом году Шефу Жандармов — Министру Внутренних Дел, Его Высокопревосходительство изволил высказать, что в скором времени предполагается образовать для разработки вопроса о фабричном надзоре специальную Комиссию под председательством Губернатора, в которой примут участие Начальники Губернских Жандармских Управлений. Все это указывает на признаваемую необходимость в скорейшем разрешении вопроса об учреждении какой либо специальной фабричной полиции и хотя трудно во всей подробности разобрать этот вопрос, но с моей точки зрения он мог бы быть разрешен в следующей форме:
1. Ведению надзора должно подлежать прежде всего все то, что в настоящее время возложено на чинов общей полиции, решительно возможно большее проявление участия их в интересах условий жизни рабочего населения, вытекающих из отношений к их хозяевам — фабрикантам, как например: наблюдение за правильностью исполнения существующих положений о работе на фабриках вообще и малолетних и лиц женского пола, в особенности, наблюдение за доброкачественностью продуктов, продаваемых в фабричных лавках и прочее.
Главным же образом деятельность фабричного полицейского надзора должна проявляться в беспрерывном наблюдении за поведением фабричного населения и в особенности за появлением всякого пришлого элемента, могущего проникнуть для пропаганды разных преступных целей.
Своевременное сообщение по начальству обо всем подозрительном и предосудительном, обнаруженном в сфере фабричного района, должно быть поставлено в главную непременную обязанность чинов надзора.
2. Численность чинов полицейского надзора должна строго согласоваться с потребностью, т. е. с числом рабочих. В настоящее время для наблюдения за рабочими имеются «хожалые» и «сторожа»; на больших фабриках по одному на каждые 200, и на мелких на каждые 100 человек рабочих; таким образом за норму можно принять назначение 1-го полицейского служителя на сто и самое большое на 150 рабочих, при том однако условии, чтобы на каждой фабрике было не менее 3-х полицейских.
Дальнейшая организация должна заключаться в следующем: на каждой фабрике один из полицейских служителей назначается старшим. В городах, где сгруппирована масса фабрик, нужно образовать в зависимости от числа их и количества рабочих фабричные участки, под общим наблюдением фабричного полицейского надзирателя с подчинением ему конечно как старших, так и низших фабричных полицейских. Фабрики, находящиеся в уездах, в зависимости от территориальных условий распределять на участки под наблюдением особых надзирателей, которых подчинить в уезде Исправникам, а в городах, имеющих самостоятельную полицию, — Полицеймейстерам. Отношение чинов фабричной полиции к чинам обшей полиции, могут быть установлены на общих началах подчинения чинов полиции.
3. При комплектовании чинов надзора необходимо обратить внимание на то, чтобы как низший, так и высший персонал служащих помимо нравственных качеств и способности к наблюдению обладал достаточным знакомством с фабричным делом. Мне кажется, что подходящим элементом для контингента низших полицейских на фабриках может по крайней мере на первое время служить состав теперешних фабричных хожалых, имеющихся почти на всех фабриках. Их знакомство с условиями фабричной жизни, а равно и знание большинства рабочих, явилось бы прочным залогом в исполнении желательного полицейского надзора. Дальнейшее комплектование можно бы производить из запасных нижних чинов, воспитанных на началах строгой военной дисциплины, опоры всякого порядка и повиновения. Замещение ложностей фабричных полицейских надзирателей можно бы производить на основаниях, принятых при назначении полицейских надзирателей общей полиции.
4. Назначение и увольнение низших полицейских чинов предоставить фабричным полицейским надзирателям, сих же последних предоставить назначать и увольнять Исправникам или Полицеймейстерам, но с утверждением Губернатора. Надзирателям же предоставить некоторое право в наложении на подведомственных им чинов дисциплинарных взысканий. Всем чинам полицейского надзора присвоить права и преимущества, коими пользуются чины обшей полиции, приноравливая фабричных полицейских — к полицейским, фабричных полицейских надзирателей — к полицейским надзирателям. Не подчиняясь в прямом смысле Начальникам Губерн. Жандарм. Управл. и их Помощникам, они тем не менее должны о всяком из ряда выдающемся происшествии сообщать в копии свое донесение по Начальству чинам Корпуса Жандармов.
5. Необходимые для содержания фабричного полицейского надзора суммы образовать, из пропорционально распределяемого сбора с владельцев фабрик, заводов и других промышленных заведений, причем Исправникам, Полицеймейстерам и полицейским надзирателям в ведении коих будут состоять фабричный полицейский надзор, должно бы производиться добавочное жалованье к получаемому ими по должности содержанию.
Ко всему изложенному нужно добавить, что присвоение какой либо формы одежды для чинов надзора общей ли полицейской или иной совершенно необходимо, ибо русскому простолюдину уже как бы свойственно видеть власть, облеченную прежде всего в какое либо наружное отличие; в силу этого же соображения хожалым и сторожам на фабриках следовало бы дать какие-либо наружные отличия или знаки. Что же касается взаимных отношений между фабричной полицией и фабричной инспекцией, а также и фабричной администрацией, то необходимо поставить первую в совершенно независимое положение от двух последних, так как только при исполнении этого условия фабричная полиция среди рабочего населения может пользоваться надлежащим доверием и полным авторитетом. В случае же неисполнения ею каких-нибудь общих распоряжений фабричной инспекции, эта последняя должна обращаться с заявлениями об этом к Исправникам или Полицеймейстерам.
Кстати сказать, было бы в высшей степени целесообразным в интересах всестороннего благоустройства и порядка среди рабочих, в особенности во время беспорядков, открывать на месте фабричные присутствия, а также и отделения таковых в наиболее крупных фабричных центрах.
/Записки Николая Ираклиевича Воронова. О событиях Владимирской губернии. Г. Владимир. Типо-литография Влад. Губ. Правл. 1907./
Владимирская губерния.
Фабричная и заводская промышленность Владимирской губернии
Бумаго-ткацкий промысел в Покровском уезде.
Малолетние рабочие во Владимирской губернии в кон. ХIX в.
|
