Малолетние рабочие во Владимирской губернии /Санитарное исследование фабричных заведений Вязниковского уезда. Владимир на Клязьме. Типо-Литография Губернской Земской Управы. 1884./
1. Фабричные школы Владимирской губернии в 1884 г.
2. Малолетние рабочие во Владимирской губернии
Условия найма малолетних рабочих
Общие условия найма малолетних те же, что и для взрослых, а потому об этом предмете я буду говорить во 2-й части Отчета. Здесь же я сообщу только те факты, которые исключительно касаются малолетних, а именно: условия найма учеников и о найме малолетних самими рабочими.
Для некоторых занятий малолетние берутся иногда в качестве учеников; причем с родителями их заключаются особые условия или письменно, или только словесно. Учениками на особых условиях, на некоторых из осмотренных мною фабрик и заводов, малолетние берутся преимущественно для занятий граверованием в качестве граверных учеников, рисовальщиков, чертильщиков на пантографе и накатчиков; также для занятий в слесарных и токарных мастерских, а на одной фабрике в ручной набивной — для занятий резчиков по дереву. Большая часть таких учеников берутся, однако, на одних только словесных уговорах с их родителями или родственниками. Так, на Троицко-Александровской мануфактуре на таких условиях нанимаются, напр., некоторые малолетние в качестве учеников граверов, резчиков, учеников в слесарной и токарной мастерских на 5 лет; причем, некоторым из них, по условию, платится от 1 ½ до 3-х рублей (ученикам-резчиков), и от 5 до 7 р. (граверным ученикам) в месяц, другим же — никакой платы не полагается; но за то они получают от хозяина харчи и одежду, тогда как первые — должны харчеваться и одеваться на свой счет. На ситце-печатной фабрике П. Д. Кокушкина малолетние в граверные ученики берутся с таким же вознаграждением, но на неопределенное число лет (т. е. до тех пор, пока хозяин не признает его мастером). При этом, сначала ученик работает без жалованья, а потом, по усмотрению хозяина, ему дается вознаграждение до 3 ½ р. в месяц. Ученики все на своих харчах и одежде. Наконец, таким же образом нанимаются на 4 года помощники (баночники) у гутейских мастеров на стеклянном заводе Кастеревых; причем, в первые два года им платится по 5 рублей, а в последние два — от 8 и иногда до 15 руб. в месяц, с их харчами и одеждой. Что касается слесарных и токарных учеников, то на тех же условиях ученики эти получают от 25 до 45 коп. в день, с ежегодною прибавкой, по усмотрению механика. Сверх того, они выговаривают себе право на получение 2 раза в месяц заработанных денег на харчи. На Шуйской, напр., мануфактуре бумажных изделий, малолетние ученики в граверную мастерскую принимаются даже с письменными условиями, хотя и без удостоверения их каким-либо формальным порядком. На основании этих условий, названные ученики принимаются на время от 2 до 5 лет; причем Товарищество обязывается выплачивать им, смотря по занятию, известную сумму в год, с удержанием, в виде залога, трехмесячного жалованья, которое ему выдается, по окончании срока учения, и с правом, если ученик окажется неспособным, ленивым и вообще негодным к делу по своему дурному поведению, отказать ему во всякое время. Отдающий же отец или родственник обязуется не брать ученика ранее условленного срока; а если, как сказано в имеющейся у меня копии, почему-либо ученик условленного срока не выполнит, то отец или родственник обязуется возвратить конторе Товарищества все деньги, выданные ученику за все время, со дня поступления его на фабрику, и, кроме того, должен заплатать также Товариществу за изведенные на обучение ученика инструменты и материалы. В случае болезни ученика отдающий обязан лечить его на свой счет. Обувь, белье, носильное платье, а также квартира и содержание ученика, лежит на обязанности лица, отдающего ученика в обучение.
В имеющейся у меня копия, относительно мальчика Рыбина, отданного отцом его в граверную мастерскую, для накатки манеров, Шуйская мануфактура обязывалась выплачивать ему 75 рублей в год, а в случае ухода его по какой-либо причине, ранее срока (2 года), отец обязывался, кроме выданного ученику жалованья, заплатить еще Товариществу за изведенные инструменты и материалы по 50 рублей в год.
Вот и все случаи, когда в граверные мастерские ученики принимаются на особых условиях; все остальные малолетние в тех же мастерских работают на условиях найма, общих для всех рабочих.
Что касается учеников в слесарных, токарных и прочих механических мастерских, то, кроме упомянутых случаев, мне только пришлось два раза встретить факты найма их в эти мастерские на особых письменных условиях, именно: на чугунно-литейном и механическом заводе Шипова и на Никольской мануфактуре Саввы Морозова, в учебную мастерскую. На первом — сущность письменного условия заключается в том, что хозяин, принимая на 5 лет ученика, обязуется: 1) выплачивать ему жалованье: в первый год занятий по 3 руб. в месяц; во второй — по 4 р.; в третий — по 5 р.; в четвертый — по 7 руб. и в пятый — по 9 руб. в месяц. Помимо этого, жалованье может быть еще увеличено, по усмотрению заведывающего фабрикой. 2) Во все время пятилетнего учения на заводе давать ученику одежду, квартиру и харчи, а также иметь попечение во время болезни, от каких бы причин она ни произошла. С другой стороны, ученик обязывается: 1) быть в полном повиновении у начальствующих, под опасением штрафа; 2) не получать в первые полтора года жалованья, которое, в размере 50 р., должно храниться в конторе завода, в виде обеспечения, и которое может быть выдано только по окончании условленного срока; если же ученик отойдет или будет взят ранее пятилетнего срока, тогда эти 50 руб. остаются в пользу завода; 3) ученик, а также отдающий его отец или родственник, не должен иметь никаких претензий за увольнение его в течение первого полугодия с завода, по неспособности и за неисправность.
Сущность особых условий поступления в ученики в учебную мастерскую на фабрике Саввы Морозова заключается в том, что контора фабрики берет учеников для обучения мастерству на 4 года, обязуясь выплачивать каждому в первый год — по 20 коп. за рабочий день; во второй год — по 25 коп.; в третий — по 35 коп.; а в четвертый — по 40 к. в день. Из этого вознаграждения контора удерживает ежемесячно по 1 руб. в месяц, в виде залога. По окончании же учения ученик обязывается работать на фабрике три года, за вознаграждение, какое обыкновенно полагается; причем ему, по истечении года, выдается половина удержанных в залог денег: а по прошествии 3-х лет, остальная половина. Залог не возвращается в том случае, когда ученик исключается из мастерской за неисправность, малоуспешность или по другим каким-либо уважительным причинам, а также и в том, когда сами родители возьмут его ранее условленного срока. Ученики продовольствуются и одеваются на свой счет. Содержание приведенных особых условий не требует, конечно, никаких комментарий, для уразумения разницы между этими условиями и теми, которые практикуются, напр., на заводе Шипова и на Шуйской мануфактуре.
Что касается осмотренных мною ремесленных заведений, то тут все ученики принимаются на одних только словесных условиях, на 3 — 5 лет. В типографиях ученики получают жалованье: в начале обучения 2 руб. в месяц; а в конце — до 6 руб., но должны жить во все это время на свой счет. В швейных же заведениях, как-то: в магазине готового мужского платья Кудрявцева, в модном магазине Соколовой и в сапожном заведении Смирнова ученики не получают никакого вознаграждения, и пользуются только хозяйским столом квартирой, без одежды.
Для некоторых занятий на фабриках не редко малолетние нанимаются не от хозяев, а от рабочих. Хозяева имеют дело только с старшим рабочим, который уже от себя нанимает помощников и платит им столько, сколько он найдет для себя выгодным. Мне пришлось встретить целые фабрики и заводы, где почти все малолетние нанимаются таким образом; причем контора фабрики не знает даже с точностью ни их числа, ни возраста, по крайней мере такие именно отзывы мне приходилось слышать от заведывающих фабриками. Вследствие этого, такого рода малолетним никогда не выдаются даже отдельные расчетные книжки, но вместе с теми рабочими, у которых они состоят в найме. Так нанимаются, по моим сведениям, хлопцы на хрустальном заводе Дм. Федоровского (Судогодский уезд); подручные и моталки на четырех ручных шелко-ткацких фабриках в городе Киржаче; растиральщики — на ручных набивных и проборщики с подавальщиками — на механических ткацких. Малолетние, работающие при таких условиях найма, обыкновенно находятся в весьма печальном положении, особенно те, которые живут на харчах нанявшего их рабочего. На хрустальном, напр., заводе Ф—ского все гутейские мастера, при осмотре мною их харчевых книг, оказались в долгу у хозяина (по крайней мере, все те мастера, книжки которых я осмотрел). После этого можно себе представить, как кормятся и живут у них нанимаемые ими от себя хлопцы. Когда я производил осмотр на этом заводе малолетних, то последние предстали передо мной почти все в каких-то рубищах, грязные до последней степени и крайне изнуренные. Тот-же порядок выдачи общих расчетных книжек гутейским мастерам и их помощникам, а также и хлопцам, практикуется как на Мишеронском стеклянном заводе № 48, так и на следующих еще фабриках: на ручной набивной № 25 (Посылина, в г. Шуе), где все растиральщики, в числе 16 человек, нанимаются от набойщиков, платящих им за их труд от 30 до 50 коп. в неделю, или 1 р. 20 коп. до 2 руб. в месяц. Малолетние харчуются на свой счет, за исключением приварка, идущего им от хозяина, стоимость которого однако вычитается из заработка нанимающих их старших рабочих. На обойной фабрике Щеколдина № 40 (в г. Шуе) нанимаются от рабочих некоторые из скатывальщиков обоев и промывщиков манерок, с вознаграждением от них около 3-х рублей в месяц, без харчей. На мануфактуре № 11 (Троицко-Александровская мануфактура братьев Барановых, г. Александров) от рабочих, ручных набойщиков, нанимаются растиральщики, дети от 8 до 15 лет, и число которых доходит до 29 человек. Взрослые рабочие дают им от себя, кроме харчей, еще от 1 ½ до 2 рублей в месяц. Те же, которые состоят при отцах, братьях, дядьях и вообще при родственниках, ничего не получают, кроме продовольствия (Из числа 29 растиральщиков до 15 лет при родственниках оказалось 12 человек, остальные 17 — были при посторонних.). На ситце-печатной и ткацкой фабрике № 24 (ткацкая и ситце-печатная Гандурина, г. Иваново-Вознесенск) проборщик нанимает от себя 5 малолетних помощников, в качестве как проборщиков, так и подавальщиков. Расчетная тетрадь выдается только ему одному, и из нее видно, что проборщик этот с 5-ю помощниками вырабатывает около 66 руб. в месяц. Сколько он уделяет помощникам из своего заработка, этого я ни от конторы, ни от малолетних, ни от старшего проборщика-нанимателя с достоверностью узнать не мог. На ситцевой и прядильной фабрике Товарищества мануфактуры № 12 (с. Тейково, Шуйского уезда) нанимаются от рабочих также растиральщики, проборщики и подавальщики, с выдачею им расчетных книг; то же самое мы нашли и на миткале-ткацкой № 17 (Терентьева, в г. Шуе). Рабочий платит им по установленной таксе, от 4 рублей (подавальщикам) и до 7 руб. (проборщикам) в месяц. Наконец, мне пришлось встретить еще один род условий труда малолетних. На фарфоровом заводе № 49 (в Дулевской пустоши, Покровского уезда) оказалась довольно обширная мастерская, где производятся совершенно те же работы, что и в других подобных же мастерских, т. е. формовка, точка и вообще выделка фарфоровой посуды; тем не менее, мастерская эта называется учебной. В ней работают исключительно одни только сироты, число которых доходило, при моем осмотре, до 44 человек. Сироты эти, по словам фабричной администрации, приучаются к работам в течение одного года, двух и трех лет, и пользуются за это от хозяина, кроме жалованья, харчами и квартирой. Размер вознаграждения их колеблется от 20 до 50, а иногда до 75 рублей в год.
Свойство и продолжительность занятий малолетних рабочих
Не вдаваясь в подробный перечень всех занятий, выполняемых малолетними рабочими на различных фабриках и при различных производствах, так как для этого пришлось бы мне перечислять почти все существующие фабричные занятия, я буду говорить только о тех операциях, в которых малолетние работают по преимуществу, а равно и о тех, которые представляются почему-либо особенно тягостными для них или занимают сравнительно много детских рук.
При прядильном собственно производстве, с его приготовительным отделением, к которому относятся сортировочные мастерские, трепальные, чесальные, банкаброшные и ленточные машины, малолетние работают во всех мастерских; но наибольшее число их находится в прядильном отделении, при прядильных машинах, в качестве присучальщиков и ставильщиков и на ватерах, в качестве ватерщиков и съемщиков. Занятие первых заключается главным образом в присучивании обрывающейся пряжи; ставильщики же следят за катушками: снимают те, с которых сошла вся пряжа и ставят на место их новые катушки; кроме того, на их же обязанности часто лежит подметание пола в прядильной мастерской и сметание пыли с брусьев машины. Прядильные мастерские на всех осмотренных мною фабриках всегда представляли очень обширные залы, с огромным кубическим содержанием воздуха и сравнительно наименее пыльные. Но за то на всех прядильных фабриках работа постоянно идет день и ночь, за весьма немногими исключениями, да и то иногда только временными (Такая исключительная временно-дневная работа в некоторых частях прядильных мастерских была, напр. на Морозовских фабриках, вследствие усиленного требования на один № пряжи и уменьшенного — на другой.), с 6-часовыми сменами; а на некоторых фабриках (№ 6 бумаго-прядильная и льно-прядильная Муромской мануфактуры) — с 8-часовыми сменами, т. е. одну неделю они работают 8 час., а другую — 16 ч. в сутки. Все рабочие в этих мастерских обыкновенно получают сдельную плату и всякая остановка машины есть потеря для них, а также, конечно, для самого фабриканта; поэтому малолетним приходится постоянно быть в напряженном состоянии, ибо ни прядильные каретки, ни ватера ни на минуту не останавливаются, — и все операции малолетний проделывает во время хода машины. Вследствие этого ему приходится беспрерывно бегать от одного места к другому и нагибаться, следя за тем, чтобы, при малейшей оплошности, не быть раздавленным кареткой. Хотя на всех почти осмотренных мною прядильнях существуют объявления, которыми запрещается чистить машины на ходу, но это никогда не исполняется; по крайней мере я ни разу не видел, чтобы для сметания, напр., пуха с брусьев останавливались каретки: операция эта постоянно производится ставильщиками во время движения ее; а между тем, благодаря таким порядкам, ставильщики и присучальщики рискуют каждую минуту быть раздавленными ею. Причина тому, кроме уже упомянутой выше (уменьшение от остановки количества выделываемой пряжи) заключается еще и в том, что от остановки машины портится пряжа, за что прядильщики штрафуются. Господствующая в прядильных очень высокая температура еще более, конечно, утомляет малолетних в этих мастерских.
В приготовительном отделении прядилен в весьма значительном числе работают малолетние на банкоброшных и на ленточных машинах, на разного рода чесальных, а иногда и на трепальных. Отделение это, в противоположность собственно прядильному, обыкновенно очень пыльно, особенно там, где находятся трепальные и чесальные машины, и где нет достаточных приспособлений для удаления пыли. На банкаброшах и ленточных машинах исключительно работают девочки; на остальных же — мальчики, в качестве холстовщиков, тазовщиков, пуховщиков, ваточников и т. д. Благодаря постоянно господствующей в таких мастерских пыли, работающие здесь дети всегда почти отличаются более болезненным видом, с признаками иногда весьма уже сильной анемии и малокровия, чем в прядильном отделении. Но в особенности страдальческий вид имеют дети, работающие на льно-прядильных фабриках; объясняется это, очевидно, тем, что при обработке льняной пряжи, несмотря даже на устройство весьма сильных вентиляторов, как это, напр., существует на фабрике Демидова, в мастерских, где помещаются карды (чесальные машины), воздух сильно насыщается пылью, которая по составу своему, пожалуй, еще вреднее пыли от хлопчатой бумаги, ибо вместе с льняною пылью отделяется много твердых частиц, состоящих из кремнекислых соединений и так называемой костры; вот почему почти у 1/3 детей я нашел глаза и веки красными от воспаления и от трахомы. Самые карды на льно-прядильных фабриках, как и на других, представляют собою одну из очень опасных машин, так как они заключают в себе множество открытых, так-называемых вальянов, очень часто служащих причиною несчастных случаев. Между тем на этих-то именно машинах весьма много сравнительно работает малолетних. На Муромской, напр., мануфактуре, из 21 чел. всех кардовщиков, малолетних до 15 лет было 12 чел., следовательно, 57 слитком процентов! Не менее вредным на льнопрядильных, нам кажется, и то обстоятельство, что на ватерах пряжа обрабатывается мокрым путем, т. е. льняная ватерная пряжа постоянно проходит через воду, находящуюся в желобах ватеров. Вода эта насыщается от пряжи разлагающимися органическими веществами и, испаряясь, наполняет ими воздух мастерской.
На механических ткацких чаще всего малолетние занимаются в качестве проборщиков и особенно подавальщиков. Здесь занятие их заключается в том, что они продевают основные нити через ремизки: подавальщик подает нитку, а пробирщик берет ее и продевает в известном порядке через глазки (петелки) ремизок. Эта категория малолетних рабочих не занимается в каких-либо отдельных мастерских, но большею частью, где-нибудь в углу, при ткацких мастерских, или возле них, или наконец, вместе с размотчиками. Работа их иногда происходит только днем, в течение 12 или 13 часов в сутки, не считая тут перерывов; но чаще всего ночью, с 6-часовыми сменами; а на фабрике № 24 (Гандурина, в г. Иваново-Вознесенске) — с 8-часовыми сменами. Значительная доля малолетних работает на механических ткацких при шпульных и мотальных машинах, в качестве так называемых «цевочников» и размотчиков. В большинстве случаев машины эти — ручные; а мастерские, где они стоят, находятся в отдельных помещениях. При ручных машинах малолетние занимаются тем же, что и взрослые, преимущественно женщины, и обыкновенно работают вместе с ними. В ткацких мастерских часто бывает также очень пыльно, особенно на полотно-ткацких фабриках, отчего эта категория малолетних рабочих отличается на полотняных фабриках таким же болезненным видом, как и на льно-прядильных. Наконец, за ткацкими станами тоже встречается не мало малолетних рабочих. Правда, по отношению ко всему числу самоткачей, они составляют не более двух процентов; но в виду того, что рабочие эти представляют собою очень многочисленную группу, абсолютное количество малолетних между ними ткачей является поэтому довольно значительным. Так, на всех осмотренных мною механических ткацких, малолетних ткачей насчитывается до 203 человек. Они обыкновенно работают за одиночными станами, выполняя совершенно те же операции, что и взрослые. Работа за станами крайне утомительна. Не говоря уже о страшном шуме, господствующем всегда в этих мастерских, и который притупляет часть чувство слуха, как я не раз это наблюдал, ткачи обыкновенно работают все время стоя на одном месте, и постоянно находятся в напряженном состоянии духа, ибо нигде так много не делается всякого рода вычетов за порчу товара, как у ткачей. Ниже, я приведу все то огромное число случаев, за которые на этих фабриках полагаются разнообразные вычеты и штрафы. Между тем, на некоторых фабриках (№ 4 – Никона Гарелина, в г. Иваново-Вознесенске и № 24 - Гандурина, в г. Иваново-Вознесенске) приходится таким образом работать при восьми-часовых сменах: одну неделю 8, а другую — 16 часов в сутки! Во всех прочих отделениях механических ткацких малолетние встречаются в незначительном числе, за исключением одного случая — на фабрике № 4 — где много малолетних работало на крутильных машинах; но в мастерской этой работа была только дневная.
На ситце-печатных ручных, набивных, красильных и отбельных, дети точно также, как и в прядильных, участвуют в огромном большинстве операций, совершаемых при этих производствах; только в лабораториях, между прессовщиками, плисорезами и грунтовальщиками мне не приходилось видеть малолетних; при всех остальных операциях, число которых, кстати замечу, весьма значительно, в большем или меньшем количестве везде работают малолетние, или в качестве учеников, или в качестве простых рабочих. В большинстве такого рода фабрик, по крайней мере, во время моих осмотров, шла только дневная работа в 12 ½ , 13 и 14 (большею частью) часов в сутки, за исключением перерывов. Но на многих из них часть работ была суточная (преимущественно — на красильных барках, а также, в запарке и в заварке), с 6-ю, или 12-ю-часовыми сменами. Наибольшее число малолетних занято на этих фабриках на сушильных, спиртовых и крахмальных барабанах; причем работа их заключается в том, что они, при входе миткаля, или другой какой-либо ткани, на сушильные барабаны и при выходе ее с них, следят за чем, чтобы на ней не образовывались складки. Мастерские эти отличаются обыкновенно очень высокою температурою от нагретых парами барабанов, на которых сушится ткань, и присутствием в воздухе разнообразных, иногда далеко не безвредных, испарений от подвергаемых сушению окрашенных тканей. Правда, в большинстве осмотренных мною таких мастерских устроены над барабанами шатры с тягою; но шатры эти не всегда достигают своей цели: в мастерских все-таки ощущается иногда довольно сильный запах красок. Притом же температура тут бывает так высока, что малолетние не иначе работают, как в одних портках, без рубашки; вспотевшие и раскрасневшиеся, они имеют вид парящихся в бане. Вместе с мальчиками при сушильных барабанах также работают иногда и девочки. Работа на галандрах, в которой также не редко участвуют малолетние, по своей обстановке, ничем почти не отличается от только что нами описанной.
Значительное число малолетних работает в качестве помощников у красильных барок, у промывных машин, в переборке и разборке товара; причем они занимаются обыкновенно переноской миткаля из одного места в другое, иногда довольно отдаленное: мокрый или волглый миткаль, весом иногда в двадцать и более фунтов, они кладут себе на голову и переносят его таким образом на вешала или в сушильню, или в уборную. Мастерские эти отличаются крайней сыростью, мраком и грязью; в них обыкновенно, вследствие неудовлетворительности вентиляции, господствует постоянно туман от водяных паров. Ту же роль малолетние выполняют и в отбельных мастерских; они и тут работают при сушильных и крахмальных барабанах и нанимаются переноской на головах миткаля, с тою разницей, что здесь им приходится еще утаптывать ногами, и притом голыми, отбеленный сырой миткаль в запарных чанах. Но отбельные мастерские всегда чище красильных; запах хлора в них незначительный, за исключением отбельной льняной на фабрике Демидова, где, впрочем, малолетних нет. Температура в них — тоже всегда умеренная. Много также малолетних занимается в качестве размеряльщиков, уборщиков и паковщиков в уборных, где разбирается и сортируется совсем уже готовый товар. Мастерские эти обыкновенно одни из лучших, да и малолетние, работающие здесь, представляют собою, до некоторой степени, привилегированный класс рабочих. Работа тут почти всегда только дневная, — и оканчивается она, смотря по количеству товара, иногда ранее положенного часа.
К числу операций отбельно-красильного производства, при которых употребляется много детских рук, принадлежит также и отколотка товара. Занятие это состоит в том, что малолетние, держа в одной или в обеих руках палки с навитым на них товаром, беспрерывно подсовывает их под тяжелые чугунные, в несколько пудов, ступы, и в момент поднятия последних вынимают эти палки, с тем, чтобы снова подсунуть их и подвергнуть таким образом товар отколотке ступами со всех сторон. Словом, ступы здесь выполняют ту-же роль, что и скалки при катанье белья. При отколотке малолетний непременно должен зорко следить за тем, чтобы ступа не ударяла слишком часто по одному и тому же месту, ибо в противном случае товар просекается ею, за что рабочий подвергается обыкновенно штрафу. Во всех осмотренных мною мастерских этого рода малолетние работали день и ночь.
Самые нездоровые мастерские, где работают малолетние — это стригальные, надиральные, ворсовальные и опальные, по крайней мере, такими представляются те из них, которые мне пришлось видеть. В них или совсем отсутствуют какие бы то ни было приспособления для удаления отделяющихся при этом громадной пыли и дыма, или приспособления эти были весьма неудовлетворительны. Между тем, во всех таких мастерских малолетние встречаются иногда в довольно значительном числе, как, напр., на фабрике № 7 (Никольская мануфактура Саввы Морозова сына и Ко, в Покровском уезде).
Из числа заслуживающих внимания занятий малолетних следует упомянуть еще о тех, которые поручаются им в граверных мастерских. Здесь малолетние до 15 лет почти исключительно работают в качестве граверных учеников. За исключением вреда, который граверное дело представляет уже само по себе, во всем остальном условия труда граверных учеников сравнительно наиболее благоприятны: гравировальни вообще, по своему устройству и обстановке, довольно удовлетворительны; занятия в них бывают только дневные, да и число рабочих часов, сравнительно, наименьшее, так что средним числом в граверных работа продолжается не более 10 час. в сутки.
На ручных набивных малолетние работают в качестве растиральщиков; причем, как было уже замечено, они обыкновенно нанимаются от рабочих. Занятие растиральщиков состоит в том, что они растирают краску, в которую обмакивает манерку набойщик. Вследствие этого, растиральщики всегда с головы до пят перепачкали краской, часто ядовитою (напр., анилиновою). В таких мастерских бывает очень жарко; воздух в них удушливый, пропитанный скипидаром, испарениями от красильных веществ и метиловым алкоголем, служащим для растворения красок; а между тем, тут дети не только работают, но часто и снять, да еще на рабочих столах. Работа в набивных, по большей части, производится только днем, от 11 до 12 ½ и до 14 часов в сутки, не считая перерывов.
В слесарно-механических мастерских и на чугунно-литейных заводах малолетние до 15 лет занимаются только в качестве слесарных, токарных и столярных учеников, паяльщиков и литейных учеников. Число таких малолетних незначительно, да и работа их почти всегда бывает только днем. Из названных выше занятий самыми опасными и наименее соответствующими детскому возрасту представляются, конечно, те, которые поручаются слесарным ученикам и помощникам у литейщиков в слесарных и литейных мастерских. На медно-латунном заводе Шапошникова № 45 (г. Киржач), где из латуни приготовляется разнообразная медная посуда, как-то: самовары, подносы, подсвечники, умывальники и пр., а также разные мелкие украшения для лошадиной сбруи, занимается в одной смене 30 человек малолетних, из числа которых большая часть (23 человека) работает день и ночь, с 6-часовыми сменами и 7 человек — только днем, в течение 12 ½ часов, не считая перерывов. Правда, работа в этих мастерских не представляет особенного вреда для малолетних: в наводильной и стульной дети подгоняют разрозненные части вещей и потом собирают из них самые вещи; затем, в печатальной и бляшной они прикладывают к выделываемой посуде штемпель фирмы и выдавливают бляшки для сбруи. Впрочем, и в медно-латунном производстве есть операции довольно вредные, и в которых однако участвуют малолетние; таковы: обтачивание латунной посуды, плавление латуни, состоящей, как известно, из сплава меди и цинка, и отливка из нее посуды. При последних двух операциях отделяются пары, причиняющие рабочим так-называемую в медицине латунную лихорадку.
Что касается спичечных заводов, то здесь, большинство рабочих состоит из малолетних, не достигших 15-летвяго возраста. Заводы эти, особенно № 50, устроены самым первобытным способом. Макальные, где плавится сера и приготовляется фосфорная масса, под названием бели, находятся под одною крышею со всеми остальными мастерскими и непосредственно сообщаются с ними дверьми. При этом на заводе № 50 (в ½ в. от Мурома), напр., нет даже никаких приспособлений для удаления вредных фосфорных и серных паров. Сера расплавляется просто на чем-то в роде кухонной плиты; а фосфорная масса делается в так-называемой рабочими бандуре, представляющей собою род цилиндрического высокого деревянного сосуда, с двигающимся внутри его и прикрепленным к крышке крестом; при движении крышки, перемешивается посредством креста содержащаяся в бандуре бель в течение нескольких часов. Аппарат этот мало защищает рабочего от выделения фосфорных паров, доказательством чему служит уже то, что в летнее время, когда я посетил завод, бель размешивалась в бандуре на дворе, «в избежание тяжелаго духа», как говорили мне рабочие. На заводе № 51 макальная также непосредственно сообщается дверьми со всеми остальными мастерскими, но устроена она несколько лучше. Макальная тут несравненно просторнее (мастерская завода № 50 имеет не более одной квадратной сажени плоскости), а — главное — в крыше над местом, где плавится сера и приготовляется бель, сделано отверстие, служащее тягою, и посредством которого удаляются пары фосфора и серы. Впрочем, при отсутствии шатра, фосфорные пары все-таки в значительной степени распространяются по всему зданию и тем более, что макальная здесь помещается в средине здания. Около макальных на том и другом заводе находятся сушильни, куда через окошко, сделанное в двери, принимаются для сушки спички. Термометр при мне был только в сушильной последнего завода. Малолетние на заводах № 50 и № 51 работают в качестве наборщиков и съемщиков; причем, по очереди (на заводе № 50) исполняют также обязанности и сушильщиков. Взрослые здесь работают только в качестве макальщиков и составщиков, а также строгалей, и резчиков соломки.
Насколько такая обстановка двух названных спичечных заводов вредно действует на здоровье рабочих, особенно малолетних — об этом едва-ли нужно много распространяться. Произведенным мною медицинским осмотром всех рабочих на этих заводах не открылось, правда, ни одного случая с глубокими поражениями от фосфора, но начало такого поражения оказалось на заводе № 50 (спичечный завод Сем. Королькова, в ½ в. от г. Мурома) у 5-ти человек (съемщиц и наборщиц) из 19-ти всех рабочих, следовательно у 26,3 %, на заводе № 51 (спичечный завод Журавлевых, в ½ в. от г. Мурома) — у 3-х человек (у двух взрослых и у одной девочки — наборщицы) из 26-ти всех рабочих, или у 11,5 %. На том и другом заводе работа была только дневная: у К—ва — от 10 до 11 часов в сутки, а у Ж—вых — 9 ч. за исключением перерывов.
На стеклянных и хрустальных заводах малолетние работают в качестве задельщиков, или так-называемых баночников (помощников гутейских мастеров), хлопцев и рисовальщиков (на Гусевском хрустальном заводе № 46). Задельщики только выдувают, так сказать, первый пузырь, который затем дальнейшей обработке подвергается уже самим мастером, придающим ему требуемую форму: бутылки, графина и т. д. Работа хлопцев состоит в том, что они щипцами или деревянным лотком (смотря по тому, какая выделывается посуда) принимают от мастеров фабрикуемую посуду и относят ее в закальную печь. Задельщики в огромном большинстве случае находятся в возрасте свыше 15 лет; между ними много бывает даже взрослых; хлопцы-же, наоборот, состоят по преимуществу, как было уже замечено, из детей, не достигших 15-летняго возраста. Хлопцы работают день и ночь только во время разделки массы, что продолжается, смотря по величине стекловарильных печей и по количеству массы, от 18 до 30 и даже до 60 часов сряду. На хрустальном заводе 46 (хрустальный завод Мальцова, в Гусе) разделка производится пяти-часовыми сменами, на № 47 (хрустальный завод Дм. Федоровского, в Судогодском уезде) — девяти-часовыми, а на № 48 (Мишеронский стеклянный завод бр. Кастеревых) — восьми-часовыми сменами. По окончании разделки, хлопцы и мастера бывают свободны от 30 до 46 часов. В это время приготовляется масса и работают только составщики и шурали (кочегары). Но все это зависит от числа стекловарных печей. Если на заводе печей несколько, то в одних стекло варится, а в других — разделывается, так что, когда кончается дело в одних печах, в других, — оно начинается. Несомненно, однако, что труд хлопцев крайне тяжел и совершается при условиях очень вредных для их здоровья, ибо им постоянно приходится подвергаться очень резким переходам от страшного жара к холоду (Так называемые гуты, в которых производится выделка стекла, представляют собою ни более, ни менее как большие каменные сараи, со всех сторон открытые.) и от ослепительного света к мраку, не говоря уже об опасности ожогов от раскаленной стеклянной массы и порезов ног, обыкновенно голых, осколками стекла, всюду рассыпанными по полу стеклянных заводов.
На фарфоровом заводе № 49 (в Дулевской пустоши) дети до 15 лет всего более работают в живописной, где они занимаются расписыванием и разрисовкой фарфоровой посуды. Живописная этого завода состояла, при моем посещении, из двух, хотя и довольно больших, но переполненных народом комнат. В них работает 322 человека; вся эта масса рабочих занимается расписыванием посуды красками, растворяемыми почти исключительно в скипидаре. От этого в живописных господствует чрезвычайно сильный запах скипидара, с примесью запаха разных красок, несмотря на то, что в каждой комнате находятся закальные печи, представляющие собой естественные вентиляторы. Я посетил завод летом, когда окна все были растворены, — и несмотря на то, воздух в живописной был почти невыносим; после этого, можно представить себе, каков должен быть воздух в этих мастерских зимою. Затем, малолетние на заводе № 49 (фарфоровый завод М. Кузнецова, в Дулеве) занимаются в значительном числе формовкой посуды, в качестве точильщиков и подавальщиков, а один из малолетних был даже занят обточкой ее (шлифованием), — одной из самых вредных операций во всем производстве. Подавальщики приготовляют руками для точильщиков лепешки известной величины и толщины из мягкой и вязкой массы каолина; точильщики же берут эти лепешки, кладут в форму и вытачивают из них требуемую посуду: блюдца, чашки, чайники и т. д. Более уже опытные подавальщики делают руками ручки к чашкам и чайникам и прилепляют их к сделанной точильщиком посуде. Все эти мастерские крайне пыльны, отчего рабочие, и в особенности подавальщики, покрыты бывают с ног до головы белой пылью фарфоровой глины, как мукою. — За исключением обжига, где работа идет день и ночь, при всех остальных операциях фарфорового производства рабочие заняты только днем, в течение 12-ти часов, не считая тут перерывов.
На писче-бумажной фабрике № 58 и бумаго-оберточной № 59 малолетние занимаются более всего при бумаго-резальной машине и в паккамерах, где сортируется готовая бумага. Занятия эти не обременительны и не представляют, по своей обстановке, никаких особенно вредных условий. На фабрике № 59, по словам хозяина ее, работа происходит только днем, в течение 11 часов; причем она иногда оканчивается и ранее положенного времени, смотря по количеству материала. На фабрике же № 59 в паккамере работают большею частью день и ночь, с 6-часовыми сменами. Затем, сравнительно значительная часть малолетних занимается здесь при бумажных машинах. Занятия эти однородны с занятиями при сушильных барабанах. На обеих фабриках, в мастерских этих была работа суточная: на № 58 (Горбатовская фабрика Способина, в Горбатовке) с 12-часовыми, а на № 59 (Демидова, в г. Вязниках) с 6-часовыми сменами. Дневная смена на первой фабрике имела 1 час (с 12 до 1 часа) перерыва для обеда; кроме того, на ней работы происходят, по словам хозяина, и по праздникам 2 раза в месяц. Наконец, на той же фабрике часть малолетних работает в сортировочной, при сортировке тряпья. Мастерская эта представляет собою сарай, весь заваленный тюками тряпья, и пыльный до последней степени. Работают здесь только днем, с 7 ч. утра до вечерних сумерек, с перерывом в один час для обеда. Занятия в сортировочной тряпья крайне вредны, не только по отделяющейся в ней всегда громадной пыли, но и потому еще, что тут легко можно получить какую-нибудь заразную эпидемическую болезнь, так-как получаемое писче-бумажными фабриками тряпье собирается из всевозможных мест.
Работа малолетних на торфяных болотах обыкновенно состоит в том, что она переворачивают торфяные кирпичи; а также кладут их в так-называемые «собачки» (пирамидки в пять штук) и «десятки». У машинных торфяников малолетние находятся при лошадях, занятых возкой в ящиках торфяной грязи с машин к формовальным решеткам. Девочки помогают иногда также взрослым торфяницам в так-называемом полировании (выравнивании почвы от кочек и ям мотыгами) и в кладке штабелей. Вообще, работы малолетних на торфяных болотах ничем почти не отличаются от полевых работ в деревнях.
Что касается, наконец, ремесленных заведений, то, за исключением булочных, в них бывает работа дневная: в типографиях, от 10 до 14 часов в сутки, в магазине готового платья Кудрявцева (г. Владимир) — 13 ½ часов, в модном магазине Соколовой (г. Владимир) — 12 часов, в сапожной Смирнова (г. Владимир) 12 часов и в овчинно-шубных заведениях — от 13 до 14 ½ часов в сутки, не считая перерывов. В булочных — число рабочих часов и отдыха непостоянно и совершенно зависит от количества приготовляемого хлеба. У Подуруева (г. Владимир), напр., работа распределяется таким образом: начинается она с 12 часов ночи и продолжается до 4 — 5 часов утра. Затем, с 4 или 5 час. утра до 11 отдых и обед; с 11 или 12 ч. дня начинается снова работа и продолжается до 4 и 5 ч. утра. В булочной Седова (г. Владимир) рабочие часы распределяются несколько иначе, а именно:
а) булочники начинают с 6 часов вечера и продолжают до 2 часов ночи; с 2 до 6 утра — отдых; затем, с 6 или 7 час. утра работают пекари, что продолжается до 12 час. дня; с 12 до часа — обед; с 1 до 4 снова работа, а потом, с 4 до 6 вечера опять отдых. Но время это видоизменяется, так что определенного срока для отдыха нет,
б) Далее, калачники начинают с 8 вечера и работают до 2 и 8 час. ночи; затем, до 6 утра отдых и с 6 утра до 8 вечера опять работа;
в) бараночники работают в два жара: первый жар начинается с 11 или 12 ч. ночи и продолжается до 5 ч. утра, с 5 до 11 — отдых и обед. С 12 ч. дня начинается второй жар, продолжающийся до 5 вечера, потом с 5 до 11 опять отдых.
В типографиях, в обоих магазинах и в сапожном заведении, малолетние работают в качестве учеников; причем первые живут на своих квартирах в городе Владимире; вторые же, частью у себя на дому, частью у хозяев. В сапожной мастерской Смирнова № 66 (г. Владимир), все рабочие, в том числе и малолетние, спят в той же мастерской, где работают, частью на палатах, а некоторые — где попало, на полу. Мастерская темна и грязна до-нельзя: вся она завалена разного рода предметами мастерства, — кожами, колодками, дратвой, гвоздями и т. д.; тут же валяются поленья дров, щепки, отрезанные голенища, старые подошвы и проч. В модном магазине Соколовой № 65 (г. Владимир) ученицы спят в кухне на полу и тоже, как попало. В овчинно-шубных заведениях малолетние работают в качестве швецов, иногда в отдельных мастерских, иногда же в одном помещении с другими мастерскими, как, напр., в стригальной мастерской (№ 71, в г. Шуе), отчего, и без того уже сильно отделяющаяся от овчин пыль в этих мастерских, еще более увеличивается; а между тем в этих мастерских швецы обыкновенно и спят. В булочных малолетние работают, главным образом, в качестве бараночников; причем занимаются заваркой баранок: т. е. опускают сырые баранки в кипяток, после чего пекарь сажает их в печь. В булочной Подуруева в г. Владимире все рабочие спят и обедают в самой мастерской, помещающейся в темном, сыром и грязном подвале. У Седова (булочная в г. Владимире) спальни рабочих находятся в нишах, выходящих в мастерскую; ложем для спанья служат устроенные в них палати. Мастерская также помещается в подвальном этаже, но довольно светлая и сухая; содержится притом она довольно опрятно.Жилые помещения для малолетних рабочих Огромное большинство малолетних, работающих на осмотренных мною фабриках, живет в семьях; причем последние находятся или в нанимаемых ими вне фабрики квартирах, или в ближайших деревнях, в собственных домах, или на фабрике в семейных коморках фабричных казарм. Только в немногих случаях мне пришлось встретить общие казарменные помещения, где, вместе со взрослыми, спят на нарах и малолетние. Такие именно помещения существуют на медно-латунном заводе Шапошникова № 45 (г. Киржач); они имеют вид простых сараев с нарами, расположенными по обеим сторонам у вдольных стен. Постелью рабочих в этих казармах служит обыкновенно собственная их одежда или разная рвань и только изредка попадаются набитые соломой мешки. На ткацкой и ситце-печатной фабрике Зубкова № 23 (в г. Иваново-Вознесенске) имеются тоже казармы с общими спальнями, где все рабочие — и взрослые и малолетние — спят вместе на нарах. Но спальни эти устроены несравненно лучше предыдущих: в них на нарах у каждого рабочего имеются мочальные матрацы, даваемые от фабрики, вместе с одеялами и подушками. Такие же точно общие казарменные спальни, но с одними только матрацами от хозяина, я нашел на ситце-печатной фабрике № 34 (Куваевой, в г. Иваново-Вознесенске). На ситце-печатной фабрике Новикова № 35 (в г. Иваново-Вознесенске), для постилки нар давалась от хозяина общая кошма. На миткале-ткацкой Терентьева №17 (в г. Шуе) существует небольшая казарма на 20 человек с постельными принадлежностями от рабочих. Далее, на многих шелко-ткацких рабочие, без различия пола и возраста, спят на самых станах; но малолетние здесь были все при родственниках. Наконец, на фабриках № 7 (Никольская мануфактура Саввы Морозова) и № 8 (фабрика Викулы Морозова) имеется тоже несколько казарм с нарами, разделенных на небольшие общие спальни, из которых одна (на фабрике № 8) для ткачей была крайне тесна и грязна. Но фабричная администрация имеет в виду скоро ее упразднить и переместить из нее всех рабочих в новую казарму, постройка которой в скором времени должна кончиться. На торфяных болотах малолетние, вместе с взрослыми, спят также в общих казармах.
Что касается жилых помещений, специально предназначенных для малолетних, то таковых мне пришлось встретить еще менее, чем общих казарм. Общая казарма для малолетних мальчиков существует на мануфактуре № 7. Казарма эта довольно, просторная, но содержится неопрятно; на нарах имеются очень грязные и истрепанные матрацы, даваемые от фабрики (При посещении этой фабрики в марте месяце 1884 года как спальня, так и спальные принадлежности приведены были фабричной администрацией в удовлетворительное состояние.). На фарфоровом заводе № 49 (в Дулевской пустоши) малолетние, преимущественно сироты, о которых было упомянуто выше, также отделяются на ночь от взрослых рабочих, но в таких помещениях, которыми заводская администрация уже никак похвалиться не может. В самом деле, в них все сироты живут в кухне, очень тесной, судя по числу их (44 ч.); причем, по словам сопровождавшего меня смотрителя, они спят на чем попало — на обеденных столах, на досках, положенных одним концом на столы, а другим — на подоконники, на кухонной печке и, по всей вероятности, на полу. На лето им отводится для спанья сарай, где просушивается материал, вследствие чего помещение это наполнено пылью,— и все найденные мною там рабочие были покрыты ею с ног до головы. Общие казарменные помещения исключительно для малолетних, тесные и грязные, существуют также на фабриках № 10 (Соколовская мануф. Асафа Баранова, в Александровском уезде) и № 12 (фабрика Каретниковой, в с. Тейкове). О жилых помещениях в ремесленных заведениях я уже говорил.
Говоря о жилых помещениях для малолетних рабочих, нельзя не упомянуть и о существующих при фабриках местах для призрения младенцев тех матерей-работниц, которые, будучи заняты на фабрике, не имеют времени сами их призревать. Из всех осмотренных мною фабрик, только на Никольской мануфактуре Саввы Морозова существует для этой цели специальное учреждение: при больнице этой фабрики устроен приют с колыбельной на 70 коек, куда принимаются не только младенцы, но вообще все дети до 5-ти лет, во время занятий матерей на фабрике. Дети в приюте и колыбельной пользуются полным содержанием и уходом. Для надзора за ними имеется смотрительница с помощницей (старшей нянькой) и
12 нянек, нанимаемых из живущих, но не работающих, на фабрике женщин. Приносимых детей в приют и колыбельню в прошлом 1882 году было около 60 человек в день. Кроме того, в том же году здесь воспитывалось постоянных 8 сирот (3 мальчика и 5 девочек), получавших полное содержание. Помещение для приюта с колыбельной просторно, содержится чисто и вообще удовлетворительно.
На всех остальных фабриках нет и помину о колыбельнях. Младенцы, во время работы матерей, призреваются обыкновенно живущими в семьях рабочих не работающими женщинами, большею частью, старухами; причем иногда приходилось видеть под надзором таких старух по несколько младенцев, из числа которых были и не принадлежащие к семье, где жила старуха. Старухи эти иногда принимают на свое попечение, но за вознаграждение, от 2 ½ до 3 рублей в месяц, детей и не живущих в коморке матерей, отчего, и без того уже тесные вообще, семейные коморки рабочих бывают иногда, правда временно, совершенно переполнены народом. Но уход за младенцами даже и при таких условиях не везде практикуется; обыкновенно дети работающих на фабрике отцов и матерей остаются без всякого присмотра. Грудные же младенцы, все время отсутствия матерей, кормятся только сосками. На одной лишь только Ставровской мануфактуре Баженова для женщин, кормящих грудью, полагается, по словам директора, перерыв в два часа — от 8 до 9 утра и от 4 до 5 ч. вечера, не считая тут перерыва в полтора часа, с 12 до 1 ½ для обеда.
Владимирская фабричная инспекция
Фабричная и заводская промышленность Владимирской губернии
Бумаго-ткацкий промысел в Покровском уезде.
Колеристы и набойщики Владимирской губернии
Ткачество Шуйского уезда
Ткачество волосяных сит Шуйского уезда
Скорняжное производство Шуйского уезда
Войлочное рукоделие Шуйского уезда
|
