Легенды Владимирского Централа
Марк ФУРМАН. БЫЛИ И ЛЕГЕНДЫ ВЛАДИМИРСКОГО ЦЕНТРАЛА
Так по жизни сложилось, что наше областное бюро судебно — медицинской экспертизы расположено по соседству со знаменитым владимирским Централом, всего-то в каких-нибудь трехстах метрах. И, как судебному медику, мне не раз доводилось бывать в Централе по служебным делам.
Еще в девяностых годах ко мне обратился продюсер НТВ Владилен Арсеньев с предложением принять участие в создании документального телесериала «Знаменитые тюрьмы мира». Среди предполагаемых съемок в 26-ти тюрьмах, фигурировали и три российские - Лефортовская, Бутырская и Владимирский Централ. Съемочной группе предстояло объехать многие государства, но из-за недостатка средств, проект так и остался не реализованным. Однако, сам факт включения Централа в столь «престижный» список весьма впечатляет.
Не столь давно (2009) уголовно-исправительной службе России, основанной в 1879 г. в составе Министерства внутренних дел - так называемое Главное тюремное управление исполнилось 130 лет. Несколько ранее по указу императрицы Екатерины II, во Владимире был построен так называемый «рабочий дом» - ставший крестным отцом Централа. Уже после юбилея мне вновь довелось посетить это учреждение. Тут всегда, как впервые. Я прошелся по суровым, скрытым от посторонних глаз, казематам, в который раз побывал в музее истории Централа, встретился с людьми несущими здесь свою нелегкую службу.
1. История централа началась со знаменитой Владимирки
Внешне фасад централа, обращенный на одну из главных улиц Владимира, мало чем отличается от соседних зданий. Это вытянутое метров на сто метров в длину двухэтажное здание старинной застройки, чем-то напоминает больницу или провинциальную гостиницу начала минувшего века. Но едва минуешь проходную, как в просторном, закатанном в серый асфальт внутреннем дворе, эдаким бронежилетом, скрытом под казалось обычной одеждой, открываются массивной кладки тюремные корпуса, ограниченные по периметру постами с современной системой сигнализации и охраны.
Всего корпусов четыре, из них три режимных для содержания заключенных и один больничный. Самый старинный - «Польский», получивший свое название от пребывания в нем повстанцев-поляков, участвовавших в восстании 1861 года. В наши времена во внутреннем облике централа немногое изменилось. За толстыми стенами время словно остановилось. Кажется, как в трагедиях Шекспира в замкнутом пространстве камер и коридоров витает дух вечности и незыблемости вековых традиций. По-прежнему на окнах прочные решетки, лишь дубовые двери заменены на металлические. Прогулки заключенных традиционно проходят во внутреннем дворике с зарешеченным небесно-голубым потолком. Полагают, что именно отсюда и пошло печальное выражение «Небо в клеточку».
Рассказывает бывший начальник Централа, полковник Сергей Малинин:
«Здесь я начинал в звании лейтенанта более двадцати лет назад, потом стал шестнадцатым по счету начальником тюрьмы. Так случилось, что перед московской Олимпиадой было принято решение о перепрофилировании Централа, с заменой политических заключенных на уголовный контингент. И вскоре у нас собралась почти вся криминальная элита бывшего СССР
- целых 26 воров в законе! Наступили беспокойные времена. В камерах беспредел, всем правят смотрящие, назначаемые ворами. Пошли травмы - переломы ребер, сотрясения мозга, частым явлением стали разного рода ранения. И постоянная угроза побега со стороны тех, кто не выдерживал - «шел на крест». Однажды при попытке побега рецидивист нанес контролеру КПП семь ножевых ран, но уйти не сумел. В начале девяностых заключенный вышел было за пределы тюрьмы, и беглеца задержали на территории соседнего с нами юридического института».
Краткая справка. Построенная на знаменитом владимирском тракте - дороге, ведущей из Москвы в далекую Сибирь, тюрьма стала наиболее крупным пересыльным пунктом, расположенным рядом со столицей. Продолжая традиции Екатерины II, Николай I утвердил «Положение о владимирской арестантской роте» и, в 1906 году царское правительство приняло решение о преобразовании ее во «Временную каторжную тюрьму». Здесь содержались и политзаключенные, среди которых оказался в будущем легендарный советский командарм Михаил Фрунзе, осужденный по уголовной статье к смертной казни. Ходит легенда, что М. Фрунзе бежал из Централа. Но это не так. Хотя он и готовился к побегу, но удачно осуществил его из другого места — здания губернского суда, что находилось на Соборной площади Владимира.
После революции с 1918 года, как бы продолжая традиции самодержавия, Владимирская тюрьма становится политизолятором для лиц, участвовавших в антисоветских выступлениях (революционеров, оппозиционно настроенных к большевикам - эсеров, анархистов, социал-демократов и др., зажиточных крестьян-кулаков, священнослужителей, тех, кто был причастен к белому движению). С середины тридцатых годов с ужесточением карательной политики государства, это уже особая тюрьма НКВД, а в сороковых годах переходит в ведомство госбезопасности СССР. Теперь Централ место изоляции тех, кто был репрессирован по политическим мотивам.
Судьбу одного из таких политических узников проследил основатель Музея истории Централа, подполковник Игорь Закурдаев: «Трагически сложилась жизнь Жана Георгиевича Дуппора, сотрудника государственной безопасности, в прошлом латышского стрелка. В 20-е годы при его участии в Челябинске был создан первый политизолятор, затем он руководил Суздальским политизолятором, а в 1937 году был назначен начальником владимирской тюрьмы. 28 февраля 1938 года он прибыл в Москву, как делегат партконференции, создающегося политодела при тюремном управлении, там же был арестован и помещен в Лефортовскую тюрьму. Пытки и избиения продолжались в течении трех месяцев. В июне 38-го Дуппора переводят в Бутырку, в августе этого же года ему объявили постановление особого совещания: должностное преступление, три года тюрьмы. Так Ж. Дуппор без допросов и каких-либо обвинений из «врага народа» перерос в уголовника. В дальнейшем его отправляют в Новочеркасскую тюрьму, досиживал свой срок он на Колыме...»
Кстати самого И. Закурдаева можно с полным основанием считать исследователем истории Владимирской тюрьмы от ее зарождения до наших дней. Он завершает кандидатскую диссертацию по этой теме, один из авторов книги о Централе, составитель красочного буклета о Музее учреждения.
2. «Железные маски Гулага». Заключенный Васильев
Великая Отечественная война почти не изменила режимный статус Владимирской тюрьмы. К ее началу общая численность находящихся здесь заключенных, достигла 1700 человек. Тяжелые бои под Москвой, Сталинградом, Курской дуге, блокада Ленинграда, другие события ВОВ словно вершились на другой планете, мало касаясь этого политического монстра эпохи развитого социализма.
Особое место в истории тюрьмы 40-50-х годов занимают так называемые «номерные» узники. В инструкции о их содержании писалось: «Необходимо сохранение в секрете самого факта содержания во внутренней тюрьме номерных заключенных. Сохранение в секрете их имен, фамилий, прошлого, происхождения». Этих заключенных содержали в камерах-одиночках, с ними нельзя было общаться никому, включая и офицерский персонал Централа.
К настоящему времени удалось выяснить номера, подлинные фамилии и должности 25 номерных заключенных из 32, личности остальных «железных масок Гулага» установить так и не удалось. Вот некоторые из тех, кто был среди 25: Константин Орджоникидзе - брат наркома Серго Орджоникидзе, Евгения Аллилуева — жена брата Н. Аллилуевой - жены Сталина, Борис Меньшагин - обербургомистр Смоленска в годы фашистской оккупации, высокие государственные деятели стран Балтии и их родственники, арестованные в предвоенное время, после ввода советских войск в Латвию, Литву и Эстонию, лица, обвиненные в шпионаже в пользу иностранных государств...
С победоносным окончанием ВОВ в Централе наконец появились настоящие враги — офицеры и генералы фашистской армии, признанные военными преступниками. Среди них: Вейдлинг - последний комендант Берлина, генерал-фельдмаршал Шернер - главнокомандующий группой «Центр», Пиккенброк - начальник военной контрразведки «Абвер-1», Раттенхубер — начальник личной охраны Гитлера и др. А поздней осенью после разгрома Японии тюрьма пополнилась высшими чинами Квантунской армии. Большинство немецких генералов и офицеров провели в централе почти десять лет, пока с визитом канцлера ФРГ К. Аденауэра в СССР их не передали в Германию.
В военные и послевоенные годы ряд известнейших людей страны - певица Лидия Русланова, актриса Зоя Федорова, секретарь Академии медицинских наук Василий Парин, создавший уникальные кровезаменители, спасшие в годы войны немало раненных солдат Красной Армии, тоже стали узниками Централа. Здесь же с 1944-го года находился осужденный на 25 лет Василий Шульгин — депутат трех Государственных дум, принимавший отречение Николая 11 от престола, ставшим одним из главных идеологов белого движения. В 56-ом году он был досрочно освобожден и в глубоко преклонном возрасте проживал на тихой улице старого Владимира. В свое время его навещали видные деятели российской культуры — художник Илья Глазунов, дирижер Мстислав Ростропович (виолончелист Мстислав Ростропович, обещал дать концерт на его столетие, но до этого события Шульгин не дожил), писатель Владимир Солоухин и др.
Почти десять лет, с момента ареста в 47-ом провел во Владимирской тюрьме сын выдающегося русского писателя Леонида Андреева - Даниил Андреев, осужденный на 25 лет лишения свободы по 58-ой статье за «антисоветскую агитацию и террористические намерения». Вместе с ним приговорили к заключению на сроки от 10 до 25 лет 19 его родственников и друзей. В централе он тайком писал свою лучшую книгу «Роза мира», отобразившую извечную борьбу Добра и Зла, ставшую после опубликования мировым бестселлером. Вот начальные строки его подвижнического труда: «Я начинал эту книгу в самые глухие годы тирании, я начинал ее в тюрьме, носившей название политического изолятора. Я писал ее тайком. Рукопись я спрятал, и добрые силы - люди не люди — укрывали ее во время обысков. И каждый день я ожидал, что рукопись будет отобрана и уничтожена, как была уничтожена моя предыдущая работа, отнявшая десять лет жизни и приведшая меня в политический изолятор». Примечательно, что рукописи Д. Андреева были спасены благодаря мужеству заместителя начальника Централа по оперативной работе Д. Крота, оценившему их уникальность и позволившему вынести на волю.
Десятки имен, фамилий, судеб - трагическая история страны. И все же, если бы существовал некий рейтинг среди заключенных, фигурой номер один следовало признать поначалу безызвестного осужденного Василия Павловича Васильева. Поздним вечером 4-го января 1956 года, в обстановке особой секретности его этапом из Москвы доставили два полковника КГБ, лично передав начальнику тюрьмы Козику. Полугодом спустя, стало известно, что под фамилией Васильева скрывали генерала Василия Сталина - сына вождя, арестованного вскоре после смерти отца в апреле 1953 года. Приговором военной коллегии Верховного суда СССР В. Сталин был осужден на 8 лет лишения свободы по обвинению в растрате государственных средств и превышении служебных полномочий. Он работал в механических мастерских и о себе оставил добрую память - это по его чертежам была изготовлена весьма удобная тележка, на которой и по настоящее время! развозят пищу из столовой на режимные корпуса.
3. От эры диссидентов к тюрьме для пожизненно осужденных
Казалось после хрущевской оттепели и реабилитации многих из тех, кто ранее находился в Централе — жертв культа личности, наступают новые времена. Но 60-70 годы ХХ столетия вошли в его историю как эра диссидентов. В годы застоя здесь содержались такие инакомыслящие, как писатели Владимир Буковский, Юрий Даниэль, Леонид Бородин, правозащитники Натан Щаранский, Марченко Анатолий Тихонович, Яков Сусленский, Иосиф Бегун, Кронид Любарский и др. Некоторые, пройдя «университеты» тюрьмы, стали впоследствии известными людьми: Н. Щаранский — был министром в правительстве Израиля, Л. Бородин - главный редактор журнала «Москва», Я Сусленский, живущий в Иерусалиме, известный не только в Израиле политический деятель и журналист.
Любопытна история, происшедшая в Централе с одним из осужденных, рассказанная мне бывшим судьей Светланой Васильевной Дмитриевой.
— В апреле 1977-го года в нарсуд Фрунзенского района Владимира поступает исковое заявление от только освобожденного заключенного Кронида Любарского, в котором он просил взыскать с владимирской тюрьмы стоимость принадлежащих ему изуродованных книг, — вспоминает С. Дмитриева. — Вникаю в суть вопроса. Политзаключенный Любарский последние два года отбывал свой срок в Централе, перед освобождением он решил посылками отправлять книги домой. Получив посылки, его жена обнаружила, что почти все 75 книг изуродованы: у них оторваны переплеты, либо разрезаны ножом, у многих
корки переплета обрезаны с торца, имелись и другие дефекты.
Через два месяца в июне состоялось слушание дела. Ответчиком выступал замначальника тюрьмы майор Соколов, свидетелями были вызваны капитан Дойников (инспектор по политвоспитательной работе), тюремный цензор Митюкова и жена, как получатель книг. Начав заседание, я выслушала истца Любарского и его жену - свидетеля. Замначальника тюрьмы Соколов иск не признал, утверждая, что действия цензора соответствовали закону. Цензор вдруг расплакалась, а инспектор начал что- то говорить об уловках диссидентов. Когда я спросила, о каком законе идет речь, они сослались на секретную инструкцию.
Принесли инструкцию. Там было об обысках, прощупывании и досмотре швов одежды с ее распарыванием, каблуках обуви, но ничего о книгах.
Тогда С. Дмитриева предложила Любарскому еще раз пересмотреть и отобрать книги, так как в случае ее решения о взыскании ущерба ответчик имеет право забрать их себе. После отбора и оценки изуродованных книг выигрыш оказался крайне небольшим. В ответном слове Любарский заявил суду, что в этом деле для него важна не сумма иска, а принципиальная сторона вопроса: зафиксировать право заключенных на протест и показать тюремным властям, что от соблюдения закона не освобождены и они.
Взвесив все обстоятельства, судья выносит решение об удовлетворении иска Любарского и взыскании с тюрьмы нанесенного ущерба.
- Это был совершенно уникальный случай: зэк выиграл дело в суде против тюрьмы, в которой отбывал заключение. Замечу, попытки других политзэков последовать примеру Любарского не увенчались успехом, — заканчивает Светлана Васильевна. — А совсем недавно, с год назад о нашем поединке с Централом рассказала своим читателям «Новая газета».
В разные годы через Владимирскую тюрьму прошло столько людей, что у каждой камеры по сути своя история. Останавливаюсь у номера 31. Здесь отбывал срок летчик-шпион Гарри Пауэрс, угодивший в Централ с космической высоты в 21 километр, после того как его самолет «У-2» был сбит 1 мая 1960 года советской ракетой под Свердловском. По воспоминаниям очевидцев, Г. Пауэрс был примерным заключенным, в меру трудился — клеил конверты, научился вязать коврики, много читал, ему специально доставляли книги на английском. Заключение его оказалось непродолжительным, через 1,5 года Генри обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля.
С тех пор прошло более 50 лет и символично, что сын Пауэрса (пилот, уцелевший от ракеты, трагически погиб в 47 лет после вертолетной аварии), свято хранит память об отце. Френсис Пауэрс несколько раз бывай в Централе, а в США основал Музей холодной войны, где хранится ряд экспонатов, связанных с тем трагическим первомайским полетом.
Одним из заслуженных ветеранов учреждения является доктор Валентин Рогов, возглавляющий психиатрическую службу тюрьмы свыше тридцати лет. Ему, лечившему самых известных узников, есть о чем рассказать. Но прежде несколько слов о Валентине Леонидовиче, своеобразной энциклопедии Централа. Сама внешность, манера разговора, предельно гуманное отношение к больным, вне зависимости от их статуса и положения, приближают его к достойным представителям отечественной медицины. Не случайно многие бывшие заключенные тепло отзываются о докторе Рогове в своих воспоминаниях.
- Я полагаю, что в основу профессии тюремного врача должно быть положено гуманное отношение к человеку, - рассуждает Валентин Леонидович. - Раньше каждый поступающий осматривался психиатром. И это справедливо - тюрьма и ее режим сильнейший стресс для любого, кто находится в ее стенах. В свое время, как-то отдыхая в Крыму, я услышал по Би-би-си передачу из Лондона, в которой утверждалось, что доктор Рогов из владимирской тюрьмы проводит эксперименты над заключенным». Эта утка гуляла-летала по свету до тех пор, пока скоропостижно не освободился Владимир Буковский. С ним, возглавлявшим комитет по вопросу содержания больных в нашей больнице, мне часто доводилось встречаться, и между нами установились вполне доверительные отношения. Я отлично помню, кaк еще вчера беседовал с Буковским, а завтра его уже не было в централе, тогда, в 76-ом его и обменяли на Луиса Корвалана.
Или взять Якова Сусленского, активного правозащитника, сейчас живущего в Израиле. Помню, как лечил его, практически неподвижного после инсульта, хотя тюремное начальство считало, что Сусленский притворяется и симулирует болезнь. Об этом он впоследствии откровенно написал в своей книге «Язык мой — враг мой», которую подарил нашему музею.
- На сегодняшний день владимирский Централ - это тюрьма для опасных преступников, - продолжает наш разговор Закурдаев. — Тут содержатся убийцы, насильники, лица, совершившие повторные преступления в тюрьмах и колониях. Среди них есть пожизненно осужденные, находящихся по двое в камере, это маньяки, серийные убийцы. Им нечего терять, они знают, что никогда не обретут свободу и поэтому особенно опасны. Здесь наручники, охрана с собаками, особая бдительность. И хотя у нас все под контролем, режим сейчас более гуманный, приближенный к международным образцам. В камерах телевизоры, даже холодильники, почти любая литература, можно выписывать газеты и журналы, разрешены передачи, свидания.
Понятное журналистское любопытство заставило меня задать несколько не совсем обычных вопросов Закурдаеву. Первый касался смертной казни, по слухам ранее осуществлявшейся в стенах тюрьмы, второй - экстремального туризма, о котором упоминалось в прессе: возможности за плату провести пару дней и ночей в камере, отсидеть в карцере, отведать арестантского обеда, прогуляться под конвоем и т.п.
— Такого, с позволения сказать «туризма», у нас не существует, — скупо улыбается Игорь. - Отнесем его к шуткам-домыслам ваших коллег журналистов. Что касается смертной казни, то таковая здесь не осуществлялась. А вот посетить Музей Централа, еще недавно закрытый для посторонних, сейчас может каждый желающий. За последнее время здесь побывало до сотни иностранных делегаций, несколько тысяч россиян. Практикуются туристские группы, причем плата за такой эксклюзив весьма умеренная, не выше, чем в обычных музеях.
4. Документальный фильм о судьбе Рауля Валленберга снимался в Централе
Несколько лет назад в Централе побывала группа телевидения Баварии, снимавшая полнометражный фильм о Рауле Валленберге.
Краткая биографическая справка: Шведский дипломат Рауль Валленберг в июне 1944 года был назначен МИД Швеции первым секретарем посольства в Будапеште. К тому времени в столице Венгрии проживало около 200 тыс. евреев и, чувствуя, что война приближается к концу, Гитлер решил уничтожить венгерских евреев, вывозя их в лагеря смерти Освенцим и Биркенау. Тогда Швеция и направила Р. Валленберга — крупного промышленника, иностранного директора Среднеевропейской торговой компании и лицо нееврейской национальности со специальной миссией в Будапешт. Р. Валленберг — деятельный и активный человек сразу же приступил к делу: сотням, а вскоре тысячам венгерских евреев выдаются шведские защитные паспорта, с которыми они могут репатриироваться в Швецию, другие страны. В январе 45-го года советские войска входят в Будапешт, после этого Валленберг был арестован со своим шофером и переправлен в Москву. После ареста, несмотря на протесты шведских властей и родных, никакой достоверной информации о Валленберге, его месте заключения из СССР не поступало. Лишь 7-го февраля 1957 года заместитель министра иностранных дел А. Громыко извещает шведского посла в Москве, что Рауль Валленберг скончался в тюрьме на Лубянке от инфаркта.
Среди пяти человек приехавших во Владимир, американский профессор из Чикаго Марвин Макинен, когда-то сам бывший узником централа. Когда в начале девяностых начала работать Международная комиссия по расследованию дела Валленберга, в ее состав вошел и М. Макинен. Об этом его попросил сводный брат Р. Валленберга - ученый физик из США Ги фон Дардел. И на то были веские основания. Во владимирском Централе Макинен находился в камере с неким Круминьшем, бывшим соседом американского летчика-шпиона Френсиса Пауэрса. Тогда-то Круминьш и рассказал Марвину, что он сидел в одной камере с Р. Валленбергом.
За пять дней напряженной работы комиссией были просмотрены тысячи карточек, из которых отобрано около 1500, опрошены бывшие охранники, сотрудники спецчасти, медики. Итог - нулевой, хотя существовало несколько перспективных версий по поискам Валленберга. И вот второй приезд Макинена во Владимир.
По словам Макинена, на основании данных об иностранных заключенных централа, видный американский ученый Анри Каплан создал свою компьютерную программу. Она учитывает сроки заключения каждого узника, их перемещения по камерам тюрьмы, корпусах, в которых те находились. Макинен утверждает, что с помощью программы маска уже снята с лица того безымянного человека, под которым был зашифрован Валленберг. Согласно версии профессора, шведский дипломат в пятидесятых действительно находился в централе, затем его перевели в другое место. Не отрицая факта смерти Валленберга от инфаркта в 57-ом, Макинен полагает, что некроз мышцы сердца мог быть вызван инъекцией яда, который ему ввели под видом обычного лекарства. Предполагает он и имя исполнителя убийства - это начальник секретной токсикологической лаборатории профессор Майрановский, сам бывший узником централа.
Пока же вопросы о судьбе Рауля Валленберга, последних днях возможного узника Централа остаются белыми пятнами его героико-трагической биографии. Но есть надежда, что в документальном фильме, который снимался и в тюрьме, М.Макинен назовет имя того, под номером или фамилией которого НКВД упрятало легендарного шведа.
5. Мой централ
Впервые порог владимирского централа я переступил в начале семидесятых. В те годы некий заключенный, относящийся никак не к диссидентской, скорее к уголовной элите, разрисовал собственные лицо и грудь массой татуировок-надписей в основном политического содержания. Среди них были такие как: «Долой КПСС!», «Позор... (далее перечислялось несколько фамилий главных руководителей Советского Союза)», «Да здравствуют президенты ФРГ и США!» и т.п. Помнится, тогда для суда над «живописцем» потребовалось судебно-медицинское заключение о способе воспроизводства татуировок, их давности и т.п., что и было исполнено в последующей экспертизе.
Это было время, когда в тюрьмах и лагерях всего Союза уголовники и политические заключенные враждовали между собой. Один из главных авторитетов, известный вор в законе «Бриллиант» (позднее убитый в Соликамске в колонии строгого режима) вспоминает, как он встречался в централе с В. Буковским. Речь шла о поддержке диссидентского движения. Встреча так и закончилась ничем: братва постаралась остаться в стороне от политики. Более того, воровской мир видел в инакомыслящих предателей родины, считая себя патриотами!
Десяток лет спустя, в медико-криминалистическое отделение из Централа поступило несколько алюминиевых ложек с острозаточенными черенками. Одной из них на почве ссоры некому П. был нанесен смертельный удар в шею. В ходе экспертизы эта ложка - орудие убийства была установлена, принадлежала она сокамернику П.
Потом к нам же принесли из тюрьмы парочку «ежей» - кусков колючей проволоки, проглоченных в знак протеста в куске хлеба опасным рецидивистом, которые хирурги извлекли у него из желудка после операции. Вновь экспертиза, исследования и фотографии для суда.
И сравнительно недавно во Владимирскую тюрьму поступило несколько бандитов-убцйц из рязанской группировки Слонов, о которой рассказал телеканал НТВ в сериале «Криминальная Россия». Являясь одним из авторов фильма «Охота на слонов», я хотел встретиться со своими «героями» для журналистского интервью. Руководство Централа не возражало, однако Слоны от встречи категорично отказались. И на то, как оказалось впоследствии, оказались свои причины. Вскоре один из бандитов - Степахов, осужденный на 15 лет, за которым числилось шесть! доказанных убийств, был переведен в Рязань, а затем... освобожден решением местного суда. И хотя комиссия Генеральной прокуратуры РФ отменила судебный вердикт, было поздно — уже следующим днем после выхода на свободу Степахов скрылся в неизвестном направлении. Розыск его продолжается и поныне.
Так уж случилось, что интерес к Владимирскому централу не спадает до сих пор. За последнее время здесь встречались с осужденными писатели Анатолий Приставкин, Сергей Каледин, Виктор Ерофеев, Татьяна Полякова, пели для них - Михаил Круг, Александр Розенбаум, Юрий Шевчук. А М. Круг увековечил знаменитую тюрьму в песне-балладе, с пронзительным припевом - «Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери - зла не меряно...», посвятив ее вору в законе Александру Северову. К несчастью, певец вскоре трагически погиб. Но песня осталась, теперь она своего рода визитная карточка владимирской тюрьмы.
Еще я был свидетелем тому, как известные люди, те из бывших узников-диссидентов, которые посещали Централ, ведь ностальгия одно из свойств человеческой души, увозили с собой в качестве бесценного сувенира буханку черного тюремного хлеба, изготовленного, как когда-то в местной пекарне самими заключенными...
Владимирский «рабочий дом»
Владимирская арестантская рота гражданского ведомства
"Владимирский централ"
Трое в одной камере: академик В.В. Парин, поэт Д.Л. Андреев и историк Л.Л. Раков
|
