Богословский Михаил Измайлович (1807—1884) — профессор богословия, духовный писатель; Главный священник армии и флотов; протопресвитер большого Успенского собора.
Михаил Измайлович Богословский, весьма видный общественный деятель, замечательный по уму и силе характера, выдающийся богослов православной церкви, протопресвитер большого Московского Успенского собора и член синодальной конторы, был родом из губ. гор. Владимира.
В начале XIX столетия при Богословской церкви был пономарем Измаил Петров (без фамилии), у которого 28 октября 1807 года и родился сын Михаил, получивший фамилию Богословский (по церкви) при поступлении в училище.
Ранние годы детства Богословского прошли заурядным путем, так как тесная рамка городской жизни для пономарского сына не давала никаких особых впечатлений. Рано начали и учить его, подготовляя к поступлению в училище; с девятилетнего возраста началась настоящая учебная пора сначала во Владимирском духовном училище, а потом (1822 — 1827) во Владимирской духовной семинарии. В последней Михаил Измайлович пробыл только пять лет, так как, согласно требованию начальства Петербургской духовной академии, был послан в нее по окончании только первого года богословского класса. Эта недоученость семинарская тогда не имела значения, — воспитанники семинарские, выдававшиеся особыми успехами, с честью оканчивали курс учения как в духовных академиях, так и в других высших учебных заведениях. Богословский действительно уже вполне «созрел» к средине 1827 г., чтобы слушать курс наук в академии, — он обладал выдающимися способностями. В Петербургской академии (в составе IX курса) М.И. окончил курс в 1881 году первым магистром.
Вскоре по окончании курса началась педагогическая и литературная деятельность М.И. Богословского. С 7 ноября 1831 г. он начал службу в родной академии в звании бакалавра по предмету греческого языка в низшем отделении (первые два курса) и эту кафедру занимал до 1840 г. Параллельно с занятиями по греческому языку появлялись и литературные работы его — именно, переводы с греческого, помещавшиеся в академическом издании (без подписи переводчика) — «Христианском Чтении». По различным указаниям, Богословскому принадлежат в указанном издании переводы следующих канонов (располагаем по авторам): «Св. отца нашего Козьмы Маиумского ирмосы канона на Воздвижение Честнаго и Животворящаго Креста Господня» («Христ. Чт.», 1881, ч. XLI1I, стр. 261), его же «канон на Тождество Христово» (1881 г., ч. XLIV, стр. 252), его же «на Богоявление» (1832, ч. XLV, стр. 38 — 47), его же «в неделю цветоносную» (1834, ч. II, стр. 31 — 38), его же «в великий четверток» (1835, ч. I, стр. 278), его же «на Воздвиженье Честнаго и Животворящаго Креста Господня» (1835, ч. III, стр. 271), его же «Трипеснец в великий пяток» (1836, ч. I, стр. 264 — 268), его же «Канон в великую субботу» (1836, ч. I, стр. 269), его же «на Успение Пресвятыя Богородицы» (1836, ч. III, стр. 155 — 163) и его же «на Сретение Господне» (1837, ч. I, стр. 149); «Преподобнаго отца нашего Иоанна (Дамаскина) канон на Рождество Христово» (1831, ч. XLIV), его же «на Богоявление» (1832, ч. XLV, стр. 48 — 56) и его «на Успение Пресвятыя Богородицы» (1836, ч. III, стр. 147 — 154); «Блаженнаго Феофана, митрополита Никейского, канон на Благовещение Пресвятыя Богородицы» (1833, ч. 1, стр. 326 — 338); «Св. Андрея Критского великий
канон» (1836, ч. I, стр. 129; тоже — отд.: М., 1885 г. 8°, 60 стр.). Кроне канонов, М.И. перевел тогда же и напечатал в том же журнале еще следующее: «Блаженнаго Иеронима (Стридонского) письмо к епископу Илиодору, посвященное памяти Непоциана пресвитера, с греческ. (1832, ч. XLVIII, стр. 171 — 213), его же «Письмо к Непоциану об обязанностях клириков» (1834, ч. II, стр. 252), его же «Письмо к Лете о воспитании малолетней дочери» (1S34, ч. IV, стр. 250 — 282), его же «Письмо к Марцелле, которую он приглашал в Вифлеем» (1S37, ч. IV, стр. 303), и его же «Письмо к Гавденции о воспитании малолетней Пакатулы» (1838, ч. II, стр. 306); «Климента, пресвитера Александрийского, предание о юноше, который, сделавшись разбойником, обращен был апостолом Иоанном» (1836, ч. III, стр. 275 — 281); «Св. Григория Богослова стихотворения” (1. К душе своей, — 2. Чувствование в последние дни жизни). (1836, ч. IV, стр. 162 — 164); «Св. Мефодия Патарского слово в неделю Ваий» (1837, ч. II); «Стихи из песней степеней в XXV антифонах» (1837, ч. II); «О человеческой природе», перев. из сочинения св. Григория Богослова (1838, ч. II, стр. 39) и «Сновидение о храме Воскресения, который св. Григорий Богослов построил в Константинополе» (1838, ч. IV). Наконец, в «Христианском Чтении» в 30-х годах помещено было М.И. несколько и самостоятельных статей, — так «О предлоге безпечности в деле спасения» (1835 г., ч. IV, стр. 230), «О жизни и писаниях Мефодия священномученика, епископа Патарского» (1837, ч. II, стр. 3), «О наружных движениях молящагося» (1839, ч. I, стр. 257), «Воскрешение Лазаря, неделя Ваий и события в Страстную неделю» (1839, ч. I, стр. 382), «Воскресение Господне, неделя Антипасхи и преполовение Пятидесятницы» (1839, ч. II, стр. 119) и «Вознесение Господне и Пятидесятница» (1839, ч. II, стр. 306).
Как видим, литературная деятельность М.И. Богословского в 30-х годах была очень плодотворна, но педагогическая носила странный для нашего времени отпечаток: в академии класс греческого языка разделялся на два отделения, и в низшем преподавались грамматические правила тем воспитанникам, которые или не учились греческому языку, или забыли то, чему научились, и таким образом Михаил Измайлович по необходимости исполнял роль учителя училища, что для него, отличного знатока этого предмета, не составляло никакой трудности. В виду этого, он искал других добавочных занятий, и в 1833 г. Богословский был посвящен во священники к Благовещенской, что на Васильевском острове, церкви; там он, впрочем, пробыл не долго: 5 декабря 1835 года было открыто Императорское Училище Правоведения и М.И. тогда же назначен был священником Екатерининской церкви при училище и законоучителем в этом высшем учебном заведении, где, как известно, имеют право воспитываться дети только высшей аристократии. В 1836 г., ему поручено было в том же Училище преподавание логики и психологии.
С 1838 года началась общественная деятельность Михаила Измайловича в более широком смысле, — в этом году он был назначен членом в Совещательный Комитет об изыскании средств для обеспечения в содержании сельского духовенства. В 1839 г. он был утвержден в звании действительного члена конференции С.-Петербургской духовной академии. На обязанности этой конференции, между прочим, лежал пересмотр и исправление книг, вводимых в учебное употребление в качестве классических или вспомогательных, и Богословскому, вместе с И.Д. Колоколовым, как знатоку греческого языка, было поручено рассмотреть греческие лексиконы и избрать из них полезный и удобный для духовных училищ. Согласно отзыву Колоколова и М.И. был избран лексикон Гедерика.
С 7 февраля 1840 г. Михаилу Измайловичу поручено было в духовной академии преподавать, вместо греческого языка, богословские науки, а в 1842 г. он совсем был уволен от преподавания в этом учебном заведении. Но этот выход из академии не прервал его связи с ней: оставаясь членом конференции академии, он, как увидим далее, нередко призывался ею для участия в решении различных важных даваемых ей правительством поручений.
Профессором, с 1856 г. заслуженным, в Училище Правоведения М.И. Богословский оставался до 1865 года. О педагогической деятельности его в училище сохранилось много воспоминаний. «Это был человек большаго ума и твердаго характера, — так вспоминает известный К.К. Арсеньев, — импонировавший не только нам, но и начальству училища. Его влияние на нас было велико уже потому, что ничем не уравновешивалось и не перевешивалось; он был (1849 — 1855) единственный из всех наставников и воспитателей, старавшийся узнать каждаго из нас и до известной степени в этом успевавший. В его преподавании было много схоластического; он любил, чтоб ему отвечали буквально по его запискам, не вдавался в подробныя объяснения — но все таки заставлял нас думать, будил наше сознание и совесть. Его не столько любили, сколько боялись; но эта боязнь была смешала с искренним уважением, чего нельзя сказать о страхе, который мы чувствовали пред многими другими. У него были и крупные недостатки, напр. властолюбие, вспыльчивость, не исключавшая злопамятства; но тогда мы их как-то мало замечали, — может быть потому, что к нашему классу он всегда относился благосклонно (с классом, нам предшествовавшим, он имел большое столкновение из-за отказа целовать у него руку до и после ученья). Почти такой же отзыв находим и в воспоминаниях И.А. Тютчева: «Богословский — человек ученый, был, как уверяли, знатоком греческого языка и вообще человеком отлично образованным, но он поражал как бы презрением к образованию. Так, если ему случалось произносить французскую или немецкую фразу, то он умышленно произносил ее с убийственным семинарским акцентом... Имя бывшей и производившей в то время в Петербурге фурор артистки Рашель он произносил Рахиль, с добавлением «поганая» или что-то в этом роде... В четвертом классе он не преподавал, а заставлял зубрить пространный катехизис Филарета. Это дословное заучивание катехизиса было крайне обременительно и не по сердцу большинству воспитанников. Необходимость, однако, этого Богословский объяснял тем, что «воспитанник своими словами не скажет лучше, чем изложено в катехизисе, а хуже ему, Богословскому, не нужно». В четвертом классе он преподавал логику и я, говорит Тютчев, «должен сознаться, что этот курс составлен был прекрасно. В третьем классе Богословский, по закону Божию, преподавал о инославных и иноверческих вероисповеданиях. Чтения его по этому предмету были для меня в высшей степени занимательны... Воспитанники боялись Богословского и были убеждены, что и само начальство, не исключая и принца, его побаивается; по их мнению, в совете училища Богословский играл, так сказать, первую скрипку... Во всяком случае личность Богословского, очень замечательная, представляла много загадочнаго. Что он мог иметь на молодое поколение влияние, это для меня (Тютчева) несомненно. Много лет по выходе из училища, я встретился с одним из более юных правоведов, который просто молился на Богословского»…
Что М.И. действительно умел покорять сердца людей, которые сохраняли горячую сердечную привязанность к нему долго по выходе из училища, это доказал 50-летний юбилей его, на котором правоведы, петербургские и московские, приветствовали адресами и подношениями бывшего старейшего своего наставника, единственного свидетеля (в 1881 г.) всей жизни родного им заведения, такого наставника, который высоко и твердою рукою держал священное знамя православия, не делая уступок ни духу времени, ни требованиям начальства, коль скоро в них замечал что-либо несогласное с требованиями и уставами православной церкви, который сам был для них всегда живым образом истинного благочестия и неуклонного исполнения долга.
Помимо своих профессорских обязанностей в Училище Правоведения, Михаил Измайлович исполнял множество поручений и в то же время усердно работал в области духовной литературы. В 1840 г. 9 сентября он был назначен членом в комитет для рассмотрения конспектов, составленных духовными академиями в руководство наставникам семинарий. Этот комитет был учрежден в виду того, что Комиссия духовных училищ в том году предприняла полное и решительное преобразование учебной части в духовных семинариях; были введены новые предметы, как-то: естественная история, медицина, сельское хозяйство. Для всех семинарских наук конференции академий должны были составить конспекты, а для рассмотрения последних при Петербургской академии и был учрежден особый комитет. Отмечаем это и подчеркиваем в деятельности М.И. Богословского потому, что он, до некоторой степени виновник этого преобразования, и вместе с тем высоко и ненарушимо державший знамя веры православной, нисколько не убоялся введения в круг семинарского образования естественных наук, однако и тогда, по какому-то недоразумению, не любимых семинарскими преподавателями, да и вообще не встречавших сочувствия в насадителях просвещения. — В 1841 г. М.И., по поручению Императорской Академии Наук, чрез конференцию Петербургской академии, рассматривал сочинение протоиерея Г.С. Дебольского — «Дни богослужения православной кафолической восточной церкви»; автор сочинения был удостоен почетного отзыва, а рецензия Богословского, без его имени, напечатана в книжке — «Десятое присуждение Демидовских наград». В 1850 г. М.И. был назначен членом особого Комитета, учрежденного при Петербургской академии для рассмотрения составленных тремя академиями программ церковной истории, логики и психологии в руководство для светских и военных учебных заведений. С 1853 по 1856 год Богословский был членом С.-Петербургского комитета духовной цензуры, и в том же 1853 г. он издал книгу — «Приготовление к исповеди и благоговейному причащению святых Христовых тайн. Слова Законоучителя Императорского Училища Правоведения Мих. Богословского» (Спб., 1853 г. 8°), выдержавшую всего четыре издания (Спб., 1854 г.; новое издание — Спб., тин. Якова Трея, 1861.). Возведенный в 1856 г. в звание заслуженного профессора Училища Правоведения, в 1857 г. Богословский напечатал капитальное свое произведение — «Священная История Ветхаго Завета», в 2-х томах, с присовокуплением лето-счисления (Спб., тип. Якова Трея, 1857. ). Не смотря на то, что книга была издана в 2475 экземплярах, в 1861г. потребовалось новое издание (Спб., тип. Я. Трея, 1861. 8°, ѴI+528 + 20 стр.), выпущенное уже в одном томе; после издания повторялось несколько раз (изд. 3-е. Спб., т. Я. Трея. 1865.). Этот труд, служащий и до сего времени руководством для составителей учебников по Закону Божию, в то время составил событие в духовной литературе, и автор, по представлению конференции С.-Петербургской духовной академии, за долговременную и отлично-ревностную училищную службу как по духовному, так и по гражданскому ведомствам, особенно же за составленное им весьма основательное и вполне удовлетворительное сочинение под заглавием «Священная История Ветхаго Завета» — 8 ноября 1858 г. был возведен Святейшим Синодом в степень доктора богословия.
В 1859 г. М.И. издал другое свое сочинение — «Священная История Новаго Завета. I. История земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. — II. История церкви апостольской» (Спб., 1859; изд. 2-е. Спб., тип. Я. Трея, 1861.). В том же 1859 г. Богословскому за 15-летнюю службу в звании действительного члена конференции Петербургской духовной академии (им он был до преобразования академии в 1869 г.) объявлено Высочайшее благоволение; кроме того, в этом же году: он был назначен членом от духовного ведомства в учрежденный при министерстве государственных имуществ комитет по пересмотру постановлений о сельских приходских училищах; от Петербургской духовной академии назначен был в комитет, по пересмотру перевода на русский язык книг Ветхого Завета с еврейского языка (в этом комитете он был не долго), и, наконец, тогда же удостоен был приглашения преподавать Закон Божий Августейшим Детям Великого Князя Константина Николаевича.
Дальнейшая служебная деятельность М.И. Богословского шла в таком порядке: в 1860 г. он был назначен членом в комитет для рассмотрения проекта о преобразованиях в духовно-учебных заведениях; в 1863 г. назначен в комитет по пересмотру узаконений о правах православного духовенства; в 1865 г., по оставлении службы в Училище Правоведения, назначен главным священником армии и флота; в 1866 г. Высочайше повелено было составить комиссию для обсуждения всех имеющихся данных относительно преобразования духовно-учебных заведений и для составления проекта устава сих заведений на началах, сообразных с духом православной церкви и с требованиями современной педагогики; в образованный с этой целью в апреле 1866 г. комитет при Святейшем Синоде назначен был членом и М.И. Богословский. Работы этого комитета и выработанный им устав духовных семинарий и училищ составляет эпоху в духовно-учебных заведениях: отошли в область преданий после этого и порядки Помяловской бурсы, и двухгодичные курсы, а в педагогическом отношении занялась новая заря. В январе 1868 г. с Высочайшего же соизволения был учрежден комитет для пересмотра устава духовных академий; к участию и в этом комитете также призван был Михаил Измайлович. В 1870 г. состоялось последнее призвание Богословского — в комитет для составления основных положений преобразования судебной части по духовному ведомству. После этого наступило время только строго служебной деятельности: в 1871 г. М.И. был уволен от должности главного священника армии и флота и, по словам И.С. Аксанова, переселен был в Москву, хотя и на почетную должность, однако же не по доброй воле, а вследствие постигшей его незаслуженной опалы, — он назначен был настоятелем Московского Архангельского собора, а в 1879 г. — протопресвитером большого Московского Успенского собора и членом синодальной конторы. В этих должностях он и скончался.
Участие в многочисленных комитетах, ревностное служение церкви, выдающаяся литературная деятельность — все это постоянно обращало на себя внимание правительства. — М.И. Богословский имел высшие награды: ордена св. Владимира 2 от. (полученный при Высочайшей грамоте в день 50-летнего юбилея, 30 сентября 1881 г.) и св. Анны первой степени и митру; заслуги М.И. были оценены и академиями — Петербургской и Московской, которые в 1877 г. избрали его своим почетным членом.
Литературная деятельность Михаила Измайловича за последние 25 лет выразилась, кроме переиздания «историй», следующими произведениями: «Отличительный характер Евангелия св. Иоанна Богослова» («Чтения в обществе любит, духовн. Просвещения». 1872 г., кн. 9. стр. 75 — 127. — и оттуда отд.: М., 1872. 8°. 52 стр.: в 1888 г. эта работа была издана вторично: Спб.. тип. Елеонского, 1888. 8°, 52 стр.): «О храмах» («Чтен. в общ. любит, дух. просв.» 1875. кн. 4, стр. 399 — 412, и оттуда отд.: М.. 1875. 8°. 14 стр.). Далее, — в 1872 г. перепечатана била из журнала «Духовной Беседы» книжка: «Поучении, речи и беседы, говоренные к воспитанникам Импер. Училища Правоведения, в училищной церкви» (Спб . тип., Мин. Внутр. Дел. 1872. 8°, 1 нен. + 63 стр.), в которой помещено 17 поучений; эта книжка повторена изданием в 1886 году. За год до этого, но уже после смерти автора, были изданы: «Курс общаго церковнаго права» (М.. универ, тип., 1885. 8°. 150 стр.): «Памятная книжка для христианского отрока» (М., 1885 г., 8°, 67 стр.), и в 1880 г. — «О предлоге безпечности в деле спасения» (М., 1880 г. 8°). Надо думать, ему же принадлежат напечатанные в «Православном Обозрении»: «Обет Иеффая» (1875 г., т. III, № 12, стр. 621 — 628) и «Притча о добром семени и плевелах» (1876. т. III, № 12. стр. 723 — 728), а также напечатанное в Киеве — «Утро Воскресения Христова» (Из священной истории).
30 сентября 1881 г. исполнилось 50 лет служебной деятельности М.И. Богословского. В праздновании юбилея приняли участие многочисленные депутации от различных обществ, учебных заведений и т. п. В Высочайшей грамоте Государя Императора сказано было, что «высокое образование, твердость убеждений и неизменная ревность о православии снискали «юбиляру» общее уважение и благодарное воспоминание не одного поколения юношей, воспитывавшихся под его пастырским руководством». В телеграмме принца Ольденбургского было отмечено, что «доброе семя, посеянное Богословским, плодотворно живет и навсегда будет жить в сердцах правоведской семьи». В своем приветствии преосвященный Иоанн так характеризовал деятельность Михаила Измайловича: «ваша неустанная ревность к служению в церкви и в церковном учреждении, служащем как бы ветвью учреждения церковно-правительственного; ваша строгая правдивость в суждении о свойствах и качествах людских — когда дело касается сего при рассуждениях во время занятий служебных; ваш — всегда светлый, всегда проникнутый религиозным чувством взгляд на обязанности лиц, составляющих предмет попечения нашего служебного ведомства; ваша всегдашняя доступность и всегдашнее сочувствие к лицам скорбящим и нуждающимся; ваша всегда отеческая попечительность о всех требующих помощи и заступления; ваше всегда твердое, всегда исполненное назидания, утешения и утверждения — слово, суть поистине ярко блестящие — драгоценные украшения в вашей достопочтенной жизни».
После этого торжества протопресвитер Михаил Измайлович Богословский прожил с небольшим только два года, — 16 января 1884 г. он скончался в Москве. Тело его, перевезенное в Петербург, погребено с большой торжественностью 20 января на Смоленском кладбище.
И.С. Аксаков, бывший ученик Богословского, отмечая о смерти Михаила Измайловича, говорит: «Петербургу принадлежала деятельность почти всей его жизни; но Москве выпал жребий воздать должную честь его заслугам, — как два слишком года тому назад по случаю его 50-летняго юбилея, так и теперь, при его кончине. И надобно сказать правду, оба торжества, — и радостное, и печальное, — почтили его достойно. Особенно знаменательно было последнее, именно отпевание в Чудовом монастыре, с участием трех архиереев и многочисленного московского духовенства. Знаменательно оно было тою единодушною искренностью уважения к нравственному характеру почившего, которою видимо был объят весь сонм священно-действовавших и сослуживших… Не знаем, имеется ли в летописях церковных, особенно позднейших времен, пример подобного чествования лицу — представлявшемуся в сане иерея»...
«Он стоил этого. Пишущий эти строки (И.С. Аксаков) имел счастье, тому давно, в ранней юности, состоять в Училище Правоведения его учеником и получать от него духовное назидание. Нравственное воздействие его тогда на воспитанников было строгое, бодрое, отрезвляющее, — в высшей степени благотворное. Его несколько боялись, но безусловно уважали, — а это великое благо в отрочестве и в юности, когда душе дается возможность питать и носить в себе чувство искреннего уважения!.. Впечатления наших юных лет оказались не лживыми, но нашли себе оправдание во всей последующей, долгой деятельности Михаила Измайловича. Он ни разу не изменил себе в жизни. Он ни разу не покривил душой; в нем не было ни «лести», ни страха... Многими высокими нравственными достоинствами отличаются наши иереи и иерархи, но в Михаиле Измаиловиче было качество — к сожалению довольно редко встречающееся в духовенстве, — была доблесть и притом не страдательная, а неуклонно-деятельная, внушаемая горячею до страстности любовью к правде, а потому и чуждая строптивости и гордыни. — Именно это качество и признано было за ним всеми, как его отличительная особенность; оно то и было, главным образом, ценимо в нем при жизни и оценено до смерти лучшими людьми в нашем духовенстве и обществе».
В отчете о состоянии С.-Петербургской духовной академии за 1883 г. Н.И. Барсов, отмечая об утрате, понесенной академией в лице М.И. Богословского, как почетного члена, говорит о нем: «Человек редких даровании ума и сердца, несокрушимо-твердой энергии и непреклонно-стойких религиозных убеждений, один из первоклассных русских богословов-канонистов, Богословский представлял в себе, можно сказать, идеальные качества педагога-законоучителя... Он был не только превосходный педагог-практик, но и педагог теоретик. В продолжении своей 50-летней деятельности он постоянно был призываем державною волею к участию в занятиях разнообразных комитетов и комиссий, учреждавшихся по вопросам низшего, среднего и высшего образования в России, не только духовного, но и светского... и можно сказать, что ни одно из важных явлений в законодательной области по духовному ведомству в течение полстолетия
не обходилось без его энергичного участия. Необходимо к сказанному прибавить, что никогда во всех этих занятиях Михаил Измаилович не был лицом пассивным, а всегда нарочито-авторитетным деятелем. Имея ясный и прочно установившийся идеал для своей деятельности, он всегда отстаивал его со всею энергией своего сильного ума и большею частью имел утешение видеть торжество своих принципов. Его основательный и глубокий ум, его обширные познания в области законоведения гражданского и церковного, особенно же свойственный ему редкий дар инициативы, всегда высоко ценились как его сотрудниками по комитетам и комиссиям, так и высшим начальством, которое весьма не редко внимало его суждению и вне официального участия его в деятельности высших правительственных учреждений, так что все факты его негласного влияния на ход церковных дел, всегда благотворного для церкви и духовенства, трудно и исчислить»...
