Григорий Афанасьевич Лепорский - сын священника Крестовоздвиженской церкви города Иваново-Вознесенска, родился в 1829 году; по окончании курса Владимирской духовной семинарии со степенью студента.
Первым священником, возглавлявшим Ильинский приход с 1842 по 1852 г., был Алексий Егорович Покровский.
21-го ноября 1852 года Преосвященным Епископом Иустином был рукоположен во священника к Ильинской города Иваново-Вознесенска церкви зять свящ. Алексия Покровского, Григорий Афанасьевич Лепорский. О. Григорий все свои свежие, молодые силы посвятил на первых порах только что устроенным Ильинскому храму и приходу. Среди фабричного и подгородного крестьянства, из которого составился приход, жатва была многа, а он был первый ее делатель, выработавший из разрозненного по условиям жизни и большей частью пришлого из разных мест населения один стройный приход. С 1875 года, когда в г. Иваново-Вознесенске расквартированы были войска, о. Григорий Афанасьевич изъявил желание безвозмездно преподавать нижним чинам Закон Божий, что и исполнял до 1879 года, до удаления войск из города; с 1879 года и по 1900 год он состоял в должности уполномоченного на общеепархиальные и окружные съезды духовенства; с 1893 года и до кончины своей был духовником Ивановского градского духовенства; с 1894 по 1898 год проходил должность законоучителя в Ильинской земской школе; исполнял и другие должности, возлагаемые на него по выбору духовенства. Отличительной чертой всякой деятельности о. протоиерея было изумительное усердие, с каким он исполнял каждое дело, любовь к нему и желание совершить его как можно лучше.
Два года тому назад, 1-го декабря 1902 года, торжественно праздновался пятидесятилетний юбилей службы в священном сане о. протоиерея и в сказанных по этому случаю речах и приветствиях полно и ясно была обрисована его деятельность, как примерного служителя Божия, доброго семьянина и прекрасного по душе человека.
Если бы наша мысль стала искать священнослужителя, достойного своего высокого служения, священнослужителя благоговейного, важного и строгого без гордости и жестокости, глубоковерующего и строго нравственного, возбуждающего любовь и уважение и по своим личным достоинствам, и своему служению, то она смело и радостно могла бы остановиться на о. протоиерее Григории, как на священнослужителе, совмещавшем в себе все исчисленные нами качества. Внешний вид о. протоиерея, его движения, беседы, поучения, поступки,— все свидетельствовало о благоговейном настроении его души, о его любви к частым святым размышлениям и созерцаниям, к назидательным наблюдениям и урокам жизни. Один внешний вид о. Григория, без слов и увещаний, — уже назидал и располагал других к серьезности и степенности. Особенно же благоговейным и чистым настроением проникался дух его в святые и торжественные минуты священнодействия.
Трудолюбие и усердие к делам отличали усопшего о. протоиерея во всю его жизнь; не по мере только сил своих, но не редко и свыше меры, трудился о. Григорий при исполнении своего долга; рабом верным и усердным был он у Господа—Бога своего! Самая болезнь о. протоиерея не надолго удержала его от служебных трудов; до последней степени своих сил он боролся с нею и менее, чем за месяц, он слег на смертный одр свой, истощив до крайности свои старческие силы.
Острый характер свой болезнь о. протоиерея проявила 26 октября, открывшись внезапно рвотой кофейного цвета, характеризующей рак желудка, и сильным упадком жизнедеятельности организма; с этого времени о. протоиерей слег в постель, с которой уже не вставал до кончины, окруженный заботливым уходом престарелой супруги своей и съехавшихся с разных сторон детей своих,— приготовляясь к переходу в иной лучший мир. Неожиданно сраженный смертельной болезнью, глубоко верующий о. протоиерей не растерялся, а всецело предался воле Божией: с глубоким чувством он часто повторял слова праведного Иова «наг изыдох из чрева матери моея, наг и отыду,— буди имя Господне благословенно во веки», а потом неожиданно для всех потребовал бумаги и, лежа на смертном одре, слабой рукой умирающего написал трогательнейшее завещание своим детям о том, как нужно им жить по христиански и поминать всегда родителей своих за их труды воспитания и устройства на жизненном пути; вручая это завещание детям, сказал, что теперь он до конца исполнил свой долг перед ними и с благодарностью за многократную помощь Божию и неисчерпаемые милости Его готов умереть спокойно; «не оставьте мать, покойте ее старость!» - заключил он свою речь. Благодаря медицинской помощи и заботливому уходу, положение больного о. протоиерея через неделю заметно улучшилось: у него явился аппетит и сон, стали прибывать и силы. Успокоенные этим, родные разъехались по своим местам и некоторое время получали из родного дома утешительные известия о ходе болезни дорогого отца.
Вдруг, за два дня до праздника Введения во храм Пресвятые Богородицы (памятный день принятия им священного сана), в положении больного о. протоиерея произошла резкая перемена: стала упадать деятельность сердца и жизненные силы сокращаться и ослабевать, что и побудило больного немедленно назначить совершить над собой таинство елеосвящения и непременно собором семи священников во главе с о. Благочинным, протоиереем Дмитрием Сперанским. После соборования больной о. протоиерей имел достаточно сил для прощальной беседы со священниками — духовными детьми своими, а потом с бывшими тут прихожанами, коих поучал и благословлял и, наконец, пожелал в последний раз исповедаться во грехах своих о. Благочинному, а на утро удостоился приобщиться литургийными Святыми Дарами.
Весь этот день, до самого вечера, больной о. протоиерей провел спокойно; между тем опять летели телеграммы родным о перемене болезни к худшему, и все они опять поспешили в печальный путь. 20-го ноября 1904 года в 9 часов вечера, накануне праздника Введения во храм Пр. Богородицы к одру умирающего отца прибыли: из Мурома младшая дочь его, жена священника Варвара Григорьевна Васильева и из Владимира младший сын — священник Малороссийского полка о. Алексий Григорьевич Лепорский; больной о. протоиерей как будто только и ждал их приезда,— радостно принял их и любовно беседовал с ними и... вдруг среди разговора стал жаловаться на сильнейшую изжогу, на смертельную жажду; стали давать лекарства, а о. Алексий, с согласия самого больного, начал служить молебен Пресвятой Богородице, и умирающий отец вместе с сыном взывал слабеющим голосом «Пресвятая Богородице, спаси нас!»... Страдания усиливались, и о. Алексий, склонясь над умирающим отцом, обливаясь слезами, начал читать канон на исход души, а умирающий о. протоиерей, воскликнув: «Пресвятая Богородице, Ангел Хранитель, спасите меня!» - повернулся на правую сторону и тихо почил. Окружающие думали, что он, действительно, уснул, но приехавший в это время доктор, объявил, что о. протоиерея не стало.
Было начало 11-го часа ночи, как раздались унылые звуки колокола, возвещавшие стаду о кончине пастыря.
С 21-го ноября и до погребения при гробе усопшего о. протоиерея почти непрерывно совершались панихиды Ивановским духовенством и приехавшими сыновьями и родственниками — священниками, а глубоким вечером — заупокойные всенощные бдения. Погребение новопреставленного о. протоиерея Григория состоялось 23-го ноября при многочисленном стечении народа. Заупокойную литургию во главе с местным о. Благочинным, протоиереем Дмитрием Сперанским совершал целый собор духовенства, при пении местного хора певчих мануфактур советника А.И. Гарелина. После запричастного стиха священником Вознесенской церкви о. Александром Лебедевым было произнесено надгробное слово.
На погребение о. протоиерея собралось все Ивановское духовенство, включая и заштатных,— до 50 человек; по окончании литургии священники (до 25) и диаконы (10) вышли на средину храма, а Благочинный, протоиерей Дмитрий Сперанский, став на амвон, обратился к почивающему во гробе протоиерею Григорию с глубоко прочувствованной импровизацией:
«Отец наш духовный, усопший во Христе протоиерей Григорий! Благослови нас, детей твоих духовных, совместно с прочими священнослужителями, близкими тебе по плоти, совершить у гроба твоего погребальное пение и вознести молитвы наши об упокоении души твоей!.. Благослови!..
Но ты безмолвствуешь! Уста твои сомкнуты, запечатленные силой смерти!.. В том храме, который более 50 лет оглашался твоими возгласами, ты предлежишь между нами мертв, бездыханен, безгласен!.. А давно ли мы слышали голос твой?.. Еще не истекли и четвертые сутки, как ты благословлял некоторых из нас, детей твоих духовных, начать совершение чина елеосвящения над тобою; говорил нам отеческим голосом, полным выражения любви и благорасположения: «дети мои духовные! Прошу вас, — исполните над мною чин елеопомазания, — Бог благословит вас начать его!»... А после того каждому из нас, при прощании, ты сказал слова назидания, утешения, напутствия, а через нас, совершавших таинство елеосвящения, передал твои благожелания и всем твоими детям духовным. А потом ты обратился к другим твоим чадам духовным, прихожанам твоим, со словами наставления, назидания, увещания — последнего, предсмертного...
И нужно было слышать это твое последнее слово к прихожанам твоим, чтобы ощутить, понять и оценить всю силу и глубину твоей пастырской любви к ним. Какой это был мощный и в тоже время кроткий призыв к непоколебимой вере в Бога и к безропотному перенесению тяготы жизни!
После исповеди в тот же вечер соборования, ты наутро следующего дня приобщился Св. Таин и, соединившись с Господом, как верный раб Господень, ждал, уже совсем готовый, последнего зова Владыки своего — Христа... И вечером, накануне годины твоего посвящения во священники, ты пожелал еще вознести Богу молитвы по чину церковному, но уже среди молебного пения Господь позвал тебя... и дух твой оставил эту бренную храмину и отлетело к Богу... И днесь ты пред нами мертв и бездыханен!.. Но веруем, что дух твой незримо здесь, между нами, пребывает и исполняется чувством любви и благожелания к нам и всем твоим детям духовным и радостного упования, что молитвы нашей веры и любви умножат твою небесную награду за труд твоей жизни... Благослови же, отче!»...
Начался умилительный чин отпевания священнического, полно и стройно совершенный собором духовенства; потом гроб с телом усопшего о. протоиерея, по торжественном обнесении кругом храма, был опущен в приготовленную на южной стороне храма, вблизи алтаря, могилу... и скоро свежий холм земли вырос над гробом приснопамятного пастыря, более чем полвека, служившего в одном приходе и духовно воспитавшего не одно поколение людей!
Прямо с могилы супруга и все родственники о. протоиерея проследовали в церковь и здесь вручили о. Благочинному, протоиерею Дм. Сперанскому, бывшее юбилейное подношение почившему от прихожан золотой наперсный крест, драгоценно украшенный бриллиантами и рубинами, в дар Ильинскому храму, для сохранения вечной памяти о почившем труженике — протоиерее Григории с тем, чтобы этот крест был повешен на венец местной иконы Спасителя и был ее украшением, что и было тут же исполнено.
Так скоро был сооружен первый памятник почившему незабвенному родителю для родных ему храма и прихода! Муромской Николонабережской церкви священник Иоанн Васильев.(Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 6-й. 15-го марта 1905 г.).
