ОАО «Камешковский механический завод» Начало »»» Камешковский филиала Московского механического экспериментального завода
С 1990 года предприятие отделилось от «МЭМЗа» и стало называться «Камешковский механический завод».
В начале 1990-х налажено производство оборудования и запасных частей к дорожной строительной технике, в том числе к импортным экскаваторам различных модификаций — «HITACHI» («ХИТАЧИ-ЕХ-400»), «EX-400», «KOMATSU» («КОМАЦУ АС»), «KATO HD-1500», «CATERPILLAR», «РС-400» «YS-200», «YS-300».
Предприятие, расширив производственные площади, специализировалось также на выпуске машин и оборудования для трубопроводного строительства и ремонта, в том числе роторных экскаваторных комплексов, гидравлических центраторов, сварочных комплексов, установок горизонтального бурения, машин для очистки труб от старой изоляции. Продукция камешковского завода широко использовалась в сфере отечественного нефтегазового комплекса.
«На Камешковском экспериментальном механическом заводе в данное время трудятся 228 человек. Из них рабочих, занятых на основном производстве — 186, инженерно-технический персонал составляет 42 человека» («Знамя», 16 ноября 1991).
В начале 90-х годов ХХ столетия, как и многие другие российские предприятия, филиал Московского экспериментального механического завода в г. Камешково остался без заказов и на грани окончания деятельности.
«КЭМЗ лихорадит
КАМЕШКОВСКИЙ электромеханический завод лихорадит. Об этом явно свидетельствует то, что 14 человек ушли с завода по сокращению штатов. Коротко сложившуюся ситуацию на КЭМЗе объясняет В.В. Александров, директор завода.
— Нехватка сырья — вот основная причина сокращения штата. Сейчас основа отношений между предприятиями — бартерные сделки. С нас металлургические заводы в обмен на сырье просят продукты питания. Абсурд? Но это так.
В довершение к этому душат цены на электроэнергию, которые продолжают подниматься. В связи с этим завод, ранее работавший в две смены, переходит на односменку.
Сокращения штатов избежать было невозможно. Но не уволили ни одного рабочего основных специальностей. Участь безработных постигла пока подсобных рабочих» («Знамя», 22 августа 1992).
«БУДЕТ ЛИ У СПОРТКОМПЛЕКСА НОВЫЙ ХОЗЯИН?
Шесть лет назад по городу прошел слух о том, что МЭМЗ начинает строительство спортивного комплекса. Слухи сбылись, строительство началось, но работы велись не сказать чтобы очень споро, да и то до определенного момента. Где-то в девяностом году строительство замерло окончательно. Жители гадали, в чем дело и, конечно же, ждали. Ждали возможности поплавать в бассейне, сбросить груз проблем в спортивном зале (кстати, наш город единственный в области не имеет спортзала). Зря ждали, так как не дострой «повис в воздухе». И, естественно, раз нет хозяина, ни о каком продолжении строительных работ и речи не могло быть. А вот как это произошло. В том самом девяностом году руководство МЭМЗа поняло, что строительство комплекса до конца им не осилить: в ценах 1984 года не хватало 200 тысяч. По просьбе директора фабрики им. Свердлова Н.В. Смурова и председателя районного Совета И.Г. Рогоськова, МЭМЗ решил передать недострой текстильщикам. Составили договор на передачу объекта, акт выполненных работ. В договоре предусматривалось, что достраивает комплекс фабрика, а пользуются им, несут расходы по эксплуатации, делят прибыль фабрика и завод поровну. Однако Н.В. Смуров документы не подписал, так как выяснилось, что некоторых стройматериалов, упомянутых в акте выполненных работ, на стройплощадке не оказалось. Дело пришлось отложить до выяснения обстоятельств и, видимо, оно попало в «долгий ящик». Прошло два года. Комплекс, у которого не было хозяина (завод считал, что передал свое дитя, а фабрика его не принимала) начали растаскивать. Добра столько и никому не нужно, ну как тут не взять! И вот только сейчас новый директор завода, теперь уже КЭМЗа, поставил вопрос о продолжении строительства: или фабрика достраивает согласно договору (неподписанному) или завод сделает это сам.
Решали этот вопрос в первых числах февраля в администрации района. Присутствовали, кроме главы администрации и его замов, Ю.Н. Виноградов, представитель администрации КЭМЗа, Н.В. Смуров, директор фабрики им. Свердлова, Е. Рахметуллов, директор стадиона, Е. Михеев, ответственный за спортивную работу в районе.
Первое предложение передать спорткомплекс фабрике большинством собравшихся было отклонено. Е. Михеев по этому поводу сказал вполне убедительно:
— Сомневаюсь, что фабрика что-то сделает для комплекса. Ведь за многие годы для спорта предприятием не было сделано ничего, единственно — осилили забор на стадионе. А на что надеяться сегодня, когда у фабрики свои огромные проблемы? Ну, согласится фабрика взять его и будут строить еще пятнадцать лет…» («Знамя», 27 марта 1993).
«Без малого год Камешковский экспериментальный механический завод возглавляет новый директор Владимир Викторович Александров. Впрочем, на предприятии он человек не новый — пришел сюда в 1982 году с владимирского «Автоприбора», где работал технологом. Был сначала заместителем, а потом начальником цеха. Полтора года проработал в должности заместителя директора КаЭМЗа и вот в мае 92-го — последнее назначение, которое совпало по времени со сложным периодом в жизни предприятия — завод простаивал...
Что ж, простои нынче не в диковинку. Буквально на днях по радио передали такую цифру — около 2400 предприятий по всей России сейчас простаивают. Однако удивительно не это, а то, что на последней сессии районного Совета народных депутатов по итогам работы за минувший год КаЭМЗ был назван приятным исключением на общем, по району, фоне резкого, до 46,6 процента, спада промышленного производства.
Каким образом удалось добиться коллективу предприятия таких результатов? — об этом наш разговор с В.В. Александровым. Но прежде я поинтересовался, с чем связано изменение в названии завода? Хотя вопрос, на первый взгляд, и не существенный (тем более, что многие горожане по-прежнему предпочитают пользоваться старым — МЭМЗ), но, как оказалось, проливающий дополнительный свет на сегодняшнее положение дел предприятия.
— Получилось так, — говорит Владимир Викторович, — где-то на рубеже 90-91 годов наш головной московский завод решил выйти из состава министерства топливной энергетики и перейти в подчинение столичной организации, занимающейся строительством и ремонтом дорог. Естественно, что переход этот планировали осуществить вместе с нами, обещая хорошее финансирование, обилие заказов и т. д. Перспективы рисовали самые светлые. Однако начальник нашего главка, приехавший из Москвы на завод, предупредил, что сделав такой шаг, мы рискуем остаться на бобах. Обсудили мы эту ситуацию в коллективе и решили, что от добра добра не ищут и наша судьба — остаться в составе родного министерства строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности. Было это в самом начале 1991 года.
И, надо сказать, первое время особых проблем у нас не было: металл — основное наше сырье, мы получали от хозяйственной ассоциации, а значит, имели работу, имели деньги. А потом стал сокращаться госзаказ, прекратились государственные поставки и нас, как, впрочем, и сотни других предприятий, залихорадило. Сами посудите: раньше-то мы связей вообще, можно сказать, не имели. Откуда им быть? — филиал есть филиал, получали металл с головного завода и легко жили.
Что тут делать? Выход один — налаживать прямые связи. Поехали на металлургические заводы в Пермь, Череповец... Кое-какие отношения наладили — новая беда, резко обострилось наше финансовое положение. Пришлось брать кредит на закупку сырья. Слава Богу, успели с этим вовремя и сейчас не жалеем. Закупили три вагона металла, которого хватило, чтобы без простоев и спада прийти к концу года с неплохими результатами...
— Владимир Викторович, обретение предприятием самостоятельности каким-то образом сказалось на изменении продукции, которую оно выпускает?
— Да. Вот мы сначала хотели запчасти делать для тех экскаваторов, которые наш головной завод выпускал. Однако получилось так, что они никому вдруг стали не нужны. Естественно, тут же пришлось переориентироваться и мы создали на заводе три новых участка, одним из которых стал участок по производству гидроцилиндров. Оказалось, что продукция эта нужная, пользуется хорошим спросом. Ведь потребность в них, а гидроцилиндры устанавливаются на автокраны, экскаваторы, другую технику, где есть гидравлические системы, практически неограниченная. За счет них завод сейчас и выживает. Мы даже работаем на этом участке в две смены, хотя завод перешел на одну. Собираемся его (участок) расширить, чтобы можно было поставить станки с длинной станиной для обработки шестиметровых телескопических цилиндров, которые выдвигают стрелу крана.
— И куда вы их отправляете?
— Наши заказчики — Ухтинский крановый завод, Санкт-Петербургский «Ленмашзавод», они специализируются на бурильных установках, есть заказы и с Завидовского кранового завода. То есть, недостатка в потребителях нет. Честно говоря, мы заказов получили даже чуточку больше, чем нам под силу выполнить.
Кроме того, через министерство вышла на нас немецкая фирма «Крупп». Прислали нам чертежи и дают заказ на гидроцилиндры. Сейчас ждем от них начинку — резиновые прокладки, манжеты и т. д. Конечно, постараемся обеспечить требуемое качество.
— А почему они Камешковский завод выбрали?
— Наверняка по соображениям выгоды. Когда я был у них на фирме, узнал, что раньше получали они эти цилиндры из Польши и Югославии. Ну, а поскольку металл и рабочая сила там обходятся дороже, чем в России, они и решили получать их от нас.
— Какая еще продукция выходит из цехов вашего завода?
— По заказу министерства под программу газификации села готовим сейчас опытный образец траншейного роторного экскаватора на базе трактора «Беларусь». Газовикам он очень необходим, ведь траншея, которую он копает (ширина 0,5 м, глубина 1,2 м) как раз под небольшую трубу. Вполне, считаю, может он подойти и для связистов, и для коммунальщиков. Так что перспективы у этого вида продукции неплохие.
Что еще? Выпустили две новых установки для производства тротуарной плитки, производительностью 500 штук в час. По швейцарским чертежам собрали стан для холодной прокатки металла. С его помощью можно делать профилированные листы, которые используются в строительстве ангаров, павильонов и т. д....
— О чем ежедневно болит голова у директора?
— Пожалуй, наше слабое место — смежники, ведь у завода нет своей литейки, кузницы, не можем установить мощное подъемное оборудование... Поэтому приходится обращаться к ним и они, бывает, подводят. Наша-то продукция для них не основная, вот и сдерживают нас, а мы, в свою очередь, своих заказчиков.
И все же думаем расширяться. У нас готовы все проекты для строительства сборочного цеха, своей кузницы и заготовительного участка.
— А средства на это есть?
— Недавно ездили в Москву и договорились о выделении нам 310 миллионов рублей по линии министерства топливной энергетики. Рассчитываем, что сумеем их получить, ведь премьер В.С. Черномырдин выделил предприятиям нефтегазового комплекса 200 миллиардов рублей. Может быть, какая-то часть из них до нас и дойдет...
— Сейчас кредитами пользуетесь?
— Слава Богу, пока не приходится. Хотя, откровенно говоря, с финансами туговато. Сказываются задержки с оплатой нашей продукции заказчиками. Поэтому и зарплату порой тоже приходится задерживать. Но в целом, баланс средств в нашу пользу.
— Да, кстати. А какая сейчас зарплата на предприятии?
— Трудно сразу сказать, поскольку мы только с 1 марта повысили ее на 70 процентов, но основной рабочий будет получать где- то около 20 тысяч рублей, а специалисты, конечно, побольше.
Видимо, и в апреле придется повысить зарплату, поскольку ожидается новый рост цен.
— Владимир Викторович, сейчас в приемной я был свидетелем, как рабочий писал заявление на предоставление ему крупной ссуды. Выходит, предприятие находит возможности и для этого?
— Не всегда, конечно, но помогать людям, по возможности, всегда стараемся. Кстати, он просит деньги на покупку квартиры. Дело нужное, так что попытаемся просьбу эту удовлетворить. Хотя, я еще раз подчеркну, с финансами трудно и как только появляются деньги первым делом спешим их израсходовать на покупку металла...
— Большая очередь на жилье?
— Двадцать восемь человек. Из них примерно половина стоят на улучшение жилищных условий. В прошлом году планировали начать строительство дома на площадке рядом с домом, где размещается горсовет, однако обещанных под эти цели 42 миллионов рублей не получили. Нет средств на строительство дома и сейчас. Правда, если такая возможность появится, то, скорее, будем строить коттеджи, а не многоквартирный дом.
— Готовы ли вы к приватизации? Какой вариант выбрали?
— Пакет документов, необходимый для этого, давно готов. Сейчас ждем разрешения на приватизацию, ибо, по крайней мере, в настоящий момент, окончательно еще не ясно через какой комитет по имуществу будет проходить наш завод: федеральный или областной. А насчет варианта... Думаю, коллектив поддержит предложение акционирования по второму варианту льгот.
— Что даст заводу акционирование?
— Я, откровенно говоря, не вижу особой пользы от этого. Единственно — мы сами будем считаться собственниками предприятия.
— На многих предприятиях идет сокращение рабочих мест. Удалось ли вам его избежать?
— Увы. Мы тоже были вынуждены идти на сокращение. Правда, рабочих основных специальностей ни одного не сократили. Только двое ушли в прошлом году, да и то лишь потому, что нашли более высокую зарплату. Коснулось сокращение лишь обслуживающего персонала и инженерно-технических работников…» («Знамя», 10 апреля 1993).
«В начале сентября Камешковский экспериментальный механический завод отметил свое двадцатипятилетие. Построенный в конце шестидесятых годов, он олицетворял собой стабильность, основательность и уверенность в завтрашнем дне. Приличная зарплата, современное оборудование, интересные профессии, самая быстрая очередь на жилье... все это привлекало сюда людей.
Так было вчера. А сегодня... сегодня завод проживает далеко не лучшие времена. Особенно ощутимо залихорадило производство в 1991 году, когда практически на нет сошел государственный заказ. Вдобавок к этому совершенно упал спрос на продукцию, выпускавшуюся заводом.
Все-таки сумели завести кое-какие связи с поставщиками сырья, переориентировать производство и наладить выпуск продукции, пользующейся спросом у потребителей. Не обошлось при этом без потерь — пришлось сократить часть обслуживающего персонала и инженерно-технических работников. Шаг, ясное дело, не популярный, однако необходимый. Получив таким образом новый импульс, завод более-менее стабильно стал работать.
Главной «палочкой-выручалочкой» называют на предприятии гидроцилиндры, производство которых поставлено на поток. Это с их помощью КаЭМЗ обрел, образно выражаясь, второе дыхание.
Так или иначе, но на КаЭМЗе прекрасно понимают, что на одних гидроцилиндрах, каким бы спросом они сейчас не пользовались, далеко не уедешь. Сегодня спрос есть, а завтра — глядишь, и затоварились, тем более, что и цены на них постоянно растут. Упрочить основу своего благополучия можно лишь увеличив количество работы, перестроив производство и привлекая новые заказы, считает директор. С этой целью, совместно с вышестоящей московской организацией создано малое предприятие «Камстройиндустрия», которое планирует начать выпуск гидропрессов для мини-заводов по производству кирпича методом сухого прессования. Расчет здесь прост: спрос на стройматериалы для индивидуального жилищного строительства постоянно растет, а значит, сбыт, как самого кирпича, так и оборудования для его производства, можно считать обеспеченным. Такая уверенность базируется не просто на голых рассуждениях, а на тщательном изучении рынка. Сразу скажем, камешковцы отнюдь не единственные, кто будет производить такое оборудование. Сейчас эти мини-заводы выпускают на Украине и от покупателей отбоя нет. Еще бы, кирпич, вышедший из-под пресса не требует обжига и после, примерно, недельной выдержки в теплом помещении готов к применению, ничем по качеству не уступая традиционному. Сырье также доступно: это известковые отходы, песок и немного цемента. На заводе не скрывают, что связывают с новым видом продукции большие надежды.
Средний заработок на предприятии за последний месяц у рабочих основных специальностей составил около 60—70 тысяч рублей. По сегодняшним меркам, может, и не много, но по крайней мере, лучше, чем две трети тарифа за простой. С выплатой, правда, бывают задержки на неделю-две, но все понимают, что связано это с недостаточной платежеспособностью заказчиков. Знают здесь и себе цену, отпуская продукцию только после оплаты. А вообще, финансы — постоянный предмет беспокойства администрации. Деньги на счету не залеживаются, сразу идут на зарплату, покупку сырья. Из каждого рубля, заработанного заводом, на эти цели остается 13 копеек, остальное поглощают всевозможные налоги. По мнению В.И. Александрова, налоговая политика государства просто-напросто душит производителя, не оставляя ни копейки на развитие производства и, если здесь ничего не изменится, оно деградирует. Уже сейчас требуют замены многие станки, срок службы которых перевалил за 10 лет. Естественно, что на старье все труднее обеспечивать необходимое качество выпускаемых изделий.
Еще предмет для беспокойства — постоянно растущие цены на энергоносители. Приходится экономить: завод работает в одну смену, не горят котлы в заводской котельной, хотя в помещениях зябко...
Так и живут от зарплаты до зарплаты, не надеясь уже, похоже, на руководителей государства, когда те обратят свое внимание на промышленность, на ту «курочку, которая несет золотые яйца». Кто-то и не выдерживает, уходит, «В основном, это те, кто на заводе недавно, — говорит начальник производства В. Н. Сидоров. — Костяк же, чей стаж пять лет и выше, держится, оставаясь верным своему заводу».
Патриотом своего производства можно назвать и Татьяну Григорьевну Реброву. Почти двадцать лет отдала она заводу, пройдя путь от контролера ОТК до начальника механосборочного участка, и уже не представляет себе иного жизненного пути, хотя, может быть, и была возможность найти работу полегче, поспокойнее. Но это не в ее характере, — искать, где легче. Привычка, конечно, тоже сказывается.
Старательность, целеустремленность, постоянная готовность довести до конца порученное дело — вот, пожалуй, те качества, за которые ценят ее здесь. К ним, наверное, можно приплюсовать и умение находить нужный тон в отношениях с людьми, что в сегодняшнее время стало гораздо сложнее, ибо требует больше сил физических и душевных. А в ее подчинении без малого тридцать человек — токарей, фрезеровщиков, сверловщиков, сварщиков, сборщиков. К каждому — свой подход, в зависимости от настроения, с каким человек пришел в цех. Тут и воспитателем нужно быть, а не только организатором. Да и семья много сил отнимает: муж и двое детей. Они тоже требуют немалой заботы. И еще одно качество я бы отметил в ней — скромность, присущая истинно русским женщинам-труженицам, трудом которых держится наша семья и, в немалой степени, государство. И пока есть здесь такие люди, завод, по выражению директора В.В. Александрова, «будет дышать».
О. ПОПОВ, корр. «Знамени» («Знамя», 25 сентября 1993).
ОАО «КаМЗ»
2 февраля 1994 года в ходе приватизации на базе Московского экспериментального завода в Камешкове было создано ОАО «КаМЗ», которое в 2016 году перерегистрировано в АО "Камешковский механический завод".
«Юрий Федорович Галкин
Начало моей трудовой деятельности было далеким от энергетики. Я ведь коренной камешковец. Закончил десятилетку. А когда учился в школе, приходилось работать в колхозе. Пахали мы тогда на местной технике. Вот и у меня она была, как мы с ребятами ее в шутку называли, «МУ-2» — буренка. На ней и пахал землю. Но было у меня и тайное желание. Очень хотелось попасть в институт кинематографии. После школы ринулся в Москву. К счастью или нет, провалился на экзаменах и вместо киносъемок, о которых мечтал, оказался на первом курсе Владимирского машиностроительного техникума отделения электрооборудования. Но судьба-таки сжалилась надо мной. Отдыхал как-то на юге, где в то время снимали фильмы «Соль земли», «Вскрыть в 80-м» с участием актрис Лужиной и Мордюковой. Тогда прямо с пляжа меня попросили в массовые сцены. За сьемки, помню, платили по три рубля. Сняли меня. Видел себя на киноэкранах. Так что судьба сделала мне такой подарочек, хоть на мгновение побыть в артистической среде.
После техникума меня распределили в город Павлов. Четыре года проработал в машиностроительном цехе по выпуску автобусов, которые и сейчас бегают по нашим дорогам. Их еще называют «пазиками». Затем я вернулся в родной город, пришел работать на фабрику в отдел к очень грамотному в своем деле начальнику, каким был для меня Николай Никандрович Коскин. Он на самом деле стал моим наставником. Его советами я долго пользовался. Он знакомил меня с работой электроподстанции, с электрическими схемами... Энергетическое хозяйство фабрики было очень серьезным делом... Работая на предприятии, я закончил в Иванове заочные высшие технические курсы энергетиков.
Мы строили подстанцию у себя на фабрике, а также электроподстанцию в Новках. Была единая энергетическая система. Электроэнергией мы питали Володарку, Красинку. Тогда у меня в руках была вся энергосистема фабрики, грузоподъемные механизмы, электрооборудование станков... Все работало безотказно, потому что мы все силы отдавали работе. Были обязательные, ответственные люди. Работали без замечаний и выговоров.
С таким багажом, запасом знаний, навыков я пришел строить филиал МЭМЗа. Сначала на этом месте был сплошной лес. А мы поставили корпус, смонтировали 32 станка. Построили цех. Стали выдавать детали к экскаваторам и кранам. В месяц выпускали комплектующие для 10 экскаваторов и кранов. Выполняли и другие заказы. Склады все время были пустыми, так нужна была всем наша продукция, наши механизмы, наша техника. Строилась газовая трасса "Северное сияние" — Сургут-Полоцк, на которую мы поставляли трубоукладчики...
Наш завод сначала относился к министерству газовой промышленности, а затем к "Миннефтегазстрою". Этот завод был единственный в Союзе. Сначала я был начальником производства, затем директором филиала до 1980 года. В 1980 году наш филиал посетил министр газовой промышленности Виктор Степанович Черномырдин. Был он у меня в гостях. Удивлялся, что живу в «хрущевке». Вроде не подобает директору завода жить в такой квартире. Но мы-то в то время жили с иной психологией. Жена, Людмила Петровна, учительница, когда я заговаривал о каких-либо переменах в лучшем смысле в жизни, останавливала меня словами: а что люди скажут. Совестливые были. Ничем не замарали свои партийные билеты. Так и остался я в «хрущевке», без дачи и персональной машины.
После того, как уже пошло на спад наше производство. Плохо шла стройка, я ушел из директоров. Был главным энергетиком, энергетиком филиала. За то время побывал, можно сказать, в раю, не на небе, конечно. Как передовиков производства Александра Куликова, Николая Кушакова с фабрики имени Свердлова и меня отправили в творческую командировку по обмену опытом за границу, где мы пробыли больше месяца: август-сентябрь 1988 года. Надо сказать, что когда только скажешь, что ты из Москвы, так не знают, чем и угостить, куда посадить, всюду нам были и почет, и уважение. Летели мы на ИЛ-86 через Пакистан, Индию во Вьетнам. Всюду видели как работает наша техника. Знакомились с жизнью заграницы. Особенно нас поражала работоспособность вьетнамцев. Нам казалось, что они и не спят никогда. Всюду у них были порядок, чистота. И питались мы, как они: ели в приготовленном виде морских червей, окорочка лягушек, рис пытались ухватить палочками. Однажды, получился конфуз, когда нам троим принесли какое-то блюдо, похожее на сырое мясо. Попробовали: вкусно. Съели. А немного погодя к нему подали горячий соус, которым надо было поливать мясо. Но когда официантки увидели, что мы уже его съели, без соуса, то они долго смеялись над нами.
Поражала нас и вьетнамская медицина. Так что воспоминания остались на всю жизнь. За изготовление газовой техники я был награжден медалью ВДНХ, был премирован, имел бесплатный вход на территорию ВДНХ и проживание в гостинице ВДНХ. А в Сочи у нас был отраслевой санаторий «Москва», где мы могли поправить свое здоровье. Все было. И ничего не стало.
Мы вошли в рынок, к которому абсолютно не были готовы. Разрушилось все. А уж что стало с психологией наших людей, уму непостижимо» («Знамя», 20 декабря 1996).
Юрий Федорович Галкин
«Рабочие продали акции
НОВОСТЬ в духе сегодняшнего времени облетела наш город: завод продан, многие получили миллионы рублей, пенсионеры - ничего, что будет дальше с заводом - никто не знает.
За более подробной информацией я отправилась на КаЭМЗ. Меня принял директор завода Владимир Викторович Александров. Он рассказал:
— В 1992 году мы приватизировались по второму варианту. Надо было коллективом выкупить 51 процент акций по стоимости 1700 рублей за одну акцию. Приватизация шла туго. В нее тогда никто не верил. Не был уверен и я, в том, что мы делаем правильно, вступая на этот путь. Акции нужно было выкупать не за ваучеры, а за деньги. Зарплата на заводе в то время была небольшая — получали по пять-шесть тысяч рублей в месяц, поэтому рабочие с неохотой приобретали акции. Закрытая подписка на приобретение акций — 51 процент контрольного пакета, — была проведена нами своевременно, в сроки, утвержденные Госкомимуществом области по приватизации. Но были отказы рабочих от акций, и было их перераспределение. Мы давали объявления в областной и местной газетах о подписке на приобретение акций нашего завода. Кто мог, тот купил. Акционерами завода стали также и частные лица из городов Владимира, Коврова и Муромский стрелочный завод.
В собственности областного комитета по управлению госимуществом остались 25,5 процента акций завода. Многие на заводе просто не смогли купить акции из-за тяжелейшего материального семейного положения. Не покупали их и пенсионеры, хотя в то время жили обеспеченнее нас. Завод переживал трудное время, зарплата была небольшая и нестабильная, а пенсионеры ежемесячно получали пенсии, но не сочли нужным помочь родному предприятию в трудную минуту приватизации. С трудом, но мы собрали нужную сумму денег (около пяти миллионов) и выкупили у государства пакет акций (51 процент). У некоторых рабочих их было по 10, 20, 50 и более штук, то есть столько, на сколько у каждого хватало денег при покупке. Мы продолжали работать, то есть сохранять завод. И в 1994 году на каждую акцию мы даже смогли выплатить небольшие дивиденды. Кроме этого, в областном комитете по управлению госимуществом у нас было еще пять процентов акций — 386 штук, так называемые ФАРТ — льготные, которые мы распространили среди работающих завода согласно стажу. За эти акции расплачивался завод.
И продолжали работать. Связи свои не нарушали. И хотя были такие периоды, что и заказов не было, и зарплату не платили, но министерство машиностроения нас не списывало со своих счетов. Приезжали комиссии, делегации, обещали поддержку. Кто верил, тот остался с заводом до конца, кто не верил, навсегда распрощался с коллективом. И вот на завод прибыли инвесторы из АОЗТ «Стройтрансгаз» с предложением купить наш пакет акций. Один я этот вопрос не решал. Собрали собрание, на котором я рассказал о предложении инвесторов скупить у нас акции на условиях: инвестор имеет право размещать свои заказы, менять руководство завода, но не имеет права менять профориентацию завода, продать завод. Все решает совет директоров, мы становимся просто наемными рабочими. И все решили, что лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе, и продали свои акции инвесторам.
— И что теперь?
— Ждем совета директоров, его решения по смене руководства и размещения у нас нового заказа. Пока работаем. Есть задолженность по зарплате.
Таким образом, завод продолжает быть акционерным обществом, только акции в настоящее время находятся в АОЗТ «Стройтрансгаз» («Знамя», 24 января 1997).
«Завод продан, многие получили миллионы, пенсионеры ничего». Какие такие пенсионеры и имеют ли они отношение к заводу КаЭМЗ? Вот некоторые из них: Соколов Анатолий Иванович с 1935 года рождения, работал на заводе с 1980 по 1992 г. токарем-расточником пятого разряда. За 12 лет работы 9 записей о поощрении в трудовой книжке. Был награжден двумя почетными знаками Министерства строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности и ЦК профсоюза. Работал бы может быть и по настоящее время, если бы не страшная простудная болезнь — воспаление спинного мозга. Сейчас инвалид первой группы.
Харитонов Владимир Васильевич, с 1933 года рождения. Начал работать на заводе МЭМЗ с 1980 и закончилась его работа 24 октября 1994 года. Утром ушел на завод и не вернулся. По дороге упал и умер, причина смерти —«атеросклеротический кардиосклероз». На заводе работал честно, был слесарем шестого разряда, имел вторую профессию тросовых изделий. В трудовой книжке одни благодарности за высокие производственные показатели. За выполнение срочного задания по ремонту компрессорной станции был премирован в сумме 300 руб. в 1992 году. Коллектив завода выбирал его депутатом городского Совета.
Строганов Юрий Васильевич, 1932 года рождения. Работал на заводе с начала его основания и до выхода на пенсию. Многие рабочие помнят его как ответственного, знающего свое дело токаря-станочника. Также имеет поощрения, награждения.
В статье написано: «Зарплата на заводе в 1992 г. была небольшая, пять-шесть тысяч». Тогда откуда у пенсионеров хорошая пенсия с этой зарплаты, почему они «в то время жили обеспеченнее нас», — как говорит директор завода В.А. Александров? Интересно, кого имел директор в информации под словом «нас», не себя ли, ему подобных? Если, как сами рабочие говорят, за акции некоторые получили по 70 млн. рублей и более, а то и 170 млн., то приобретали по 350 акций и более, а на 170 млн. надо 850 акций. А за эти акции, как вы понимаете, надо отдать немалую сумму. Пенсионерам таких миллионов не надо, они богаты своим возрастом и болезнями. Обижать их администрации завода во главе с директором не надо бы, очень большой грех. Ведь было 386 льготных акций, за которые расплачивался завод. Могли бы вспомнить о своих пенсионерах, которые своим трудом внесли большой вклад в развитие завода за свои 14 и более лет стажа, порадовать их. Но увы! У администрации головокружение от своих миллионов. Так с пенсионерами не поступают. Все вопросы решают с ними. Ведь для пенсионера последнее место работы остается своим. А о них забыли. Мы не видели никаких объявлений ни в одной газете о подписке на приобретение акций» («Знамя», 31 января 1997).
«Владимир Васильевич Самарский родился в 1947 году. После окончания неполной средней школы учился в ПТУ, затем служба в армии. С 1969 по 1980 год работал на МЭМЗе. Закончил высшую партийную школу, работал секретарем парткома совхоза «Камешковский», председателем райкома профсоюза работников агропромышленного комплекса. А 18 марта 1996 года В.В. Самарский возглавил районный комитет по управлению муниципальным имуществом» («Знамя», 14 марта 1997).
Владимир Васильевич Самарский
В период 1994-2012 гг. АО КаМЗ специализировалось на выпуске машин и оборудования для трубопроводного строительства, в том числе: роторные экскаваторные комплексы, гидравлические центраторы, сварочные комплексы, установки для горизонтального бурения, машины по очистке труб от старой изоляции.
«Из бытового корпуса Камешковского механического завода мы с фотокорреспондентом и сопровождавшим нас начальником технического отдела Владимиром Николаевичем Гладышевым без всяких переходов шагнули под высокие своды огромного производственного помещения — механического цеха с характерным шумом работающих станков и сварочных аппаратов. Здесь же, только в противоположной от станков стороне, как по линейке выстроились, по всей вероятности, готовые на выход, огромные красивые новые машины. Бросились в глаза привычные в недалеком прошлом лозунги: «Качество продукции — на уровень мировых стандартов!», «Ускорение научно-технического прогресса — ключевая задача нашей экономики!»
— Помогают? — спросила я у Владимира Николаевича, кивнув на транспаранты.
— По крайней мере, не мешают, — ответил он, — ведь мы на самом деле боремся за высокое качество нашей продукции. Вот в эти большие машины (сварочный агрегат АС-81), которые перед вами, мы монтируем импортные узлы, так что ответственность большая.
В цехе В.Н. Гладышев знакомит меня с начальником сборочного участка Владимиром Николаевичем Сидоровым, пришедшим на завод в 1976 году после окончания Владимирского авиамеханического техникума. Из беседы с ним мои познания о заводе намного расширились.
— Заводу во все времена был необходим сборочный цех — отдельное помещение, а не участок, — рассказывал Владимир Николаевич. — И сейчас, можно сказать, мы уже вплотную подошли к необходимости решения этой проблемы. Приходится также думать и о том, что металл нужно закупать на оптовых базах, а комплектующий материал ищем вообще по всей стране. Комплектующие детали: электрика, гидравлические приборы, различные цепи, подшипники, — все это закупается на стороне. Металл идет и черный, и цветной, а также трубы различного диаметра и различной толщины стенок, уголки, швеллеры, различный другой прокат ищем по всей России-матушке, в ближнем и дальнем Зарубежье. А затем уже по технологическому циклу ведем обработку и изготовление деталей, необходимых для сборки нашей продукции. Обрабатываем металл на наших станках, а также распределяем заказы и по кооперации. Но у себя обработка становится намного дешевле, чем если мы отдадим на сторону.
— Достаточно вам специалистов, вовлеченных в этот процесс?
— Основные наши специалисты — это токари, токари-расточники, фрезеровщики, слесари, сварщики... «Королевской» специальностью у нас считается токарь-расточник. Среди них настоящими профессионалами зарекомендовали себя П.Н. Соколов, В.А. Балдов, токари: А.В. Куликов, П.Л. Судариков, А. Сычев, А.В. Морозов, В.В. Хохлов. Это люди высокой квалификации, выполнявшие сложные работы, требующие высокого профессионализма и даже таланта. В любом деле нужны талантливые люди, в токарном — тоже. Из фрезеровщиков я бы назвал Алексея Рябова, слесарей-сборщиков М.В. Елисеева, Анатолия Пигалкова, И.Н. Глухова. Сейчас мы собрали (выполнили заказ) десять машин АС-81. Наводим последний глянец — идет покраска. Изготовили один роторный экскаватор. У нас он был опробован. В наших условиях работал нормально. Сейчас проходит экзамен в Черноземной зоне. Серию их запустить не можем, нет средств на резино-металлическую гусеницу. Доработку ведем совместно с СКБ. Но чтобы продолжить эту работу, нужны средства.
В цехе познакомилась с токарями Вадимом Аксеновым, он работает на токарном винторезном станке, уже 15 лет на заводе; с Виктором Александровичем Ворониным. 19 лет Виктор Александрович проработал на одном из Ковровских заводов и вот уже четыре года — на Камешковском механическом заводе, где, как он сказал, по крайней мере, пока стабильная заработная плата. У него шестой разряд. Изготавливает на станке гидроцилиндры, которые применяются в экскаваторах, подъемных кранах, трубоукладчиках...
Затем состоялась беседа с генеральным директором завода Владимиром Викторовичем Александровым, который в начале разговора несколько озадачил меня утверждением, что сегодня они простаивают, но завтра, может быть, будет работа.
— Значит, у вас нет стабильных заказов?
— Откуда им взяться, если у «Газпрома» нет средств на продолжение строительства газопровода. Чтобы внести ясность скажу, что у нас основной заказ — на строительство трубопровода, который ведет «Газпром». Наша продукция — роторные экскаваторы для прокладки траншей для трубопровода. Закупаем в Минске мощный трактор МТЗ-80 и на него делаем навеску — роторный экскаватор. Этот трактор один из самых мощных и с хорошей проходимостью.
— Если так, то вы, как говорится, без работы не останетесь, по всей вероятности, и вас коснется этот проект века — строительство газопровода «Ямал—Европа».
— Хотелось бы верить, что проект будет осуществляться. Мы уже начали выполнять заказы. Вы их видели — эти огромные машины для сварки труб на "газовом" пути «Ямал — Европа». Должны и надеемся получить еще заказ под это строительство, которое уже началось на участке в Белоруссии, но было приостановлено из-за отсутствия финансирования. А раз не ведут трубопровод, значит, и у нас работа застопорилась. Понадобятся строителям наши машины, центраторы — тут же получим заказ. Впрок мы в настоящее время ничего не делаем. Плановых заказов нет. Сейчас существует договорная система: письма, звонки... Выполняем заказ — проводим взаиморасчеты, бывает, что приходится работать аврально. Приезжает заказчик и в срочном порядке просит изготовить необходимую продукцию. Собираем. Нет, не подумайте, что если "аврально", то на скорую руку, значит, плохо. Совсем нет. У нас уже есть наработанный нами материал, собраны узлы. Остается только собрать и опробовать. Готовим также центраторы, очистные машины для трубопровода, гидроцилиндры, запасные части для импортных машин — то есть всю ремонтную трубопроводную технику для строительства газопровода.
— Сколько человек у вас трудится на заводе?
— Всего — 220, а в цехе — 97. Есть основное производство. Есть вспомогательное, где трудятся строители, механики, энергетики, работники гаража, котельной. Энергоресурсы у нас огромные, предназначенные под большой, можно сказать, огромный завод.
— Я помню, еще в 70-х годах говорили на заводе о ближайшей перспективе — строительстве литейного завода или цеха, но задумка не была осуществлена?
— Да. Хотели построить литейный завод. Планировался непрерывный цикл: литье, его обработка и далее — на сборку. Но все быстро свернулось. Поменялись министры. Наше головное предприятие приказало долго жить. Мы отошли от Москвы, создали акционерное общество и министерство нас выделило из состава МЭМЗа. Вот уже два года как мы называемся просто — Камешковский механический завод. И так же, как всем в этом мире, нам не дают свободно дышать энергетики, связисты, газовики — эти монополисты. У которых разговор короток: нечем платить — перекроем “дыхание” и отключают. Как будто этим самым отключением приносят кому-то пользу. А мы ломаем голову, где взять денег на заработную плату двумстам двадцати работающим на заводе. Ситуация сложная. Наши «железки» особенно никому не нужны. Нам говорят: создавайте конкурентную базу. Но как мы ее создадим, если у нас нет оборотных средств. Станки за рубежом служат по пять лет и списываются. А у нас работают по 15 и более лет. Ничего за последнее время не обновили. Я в 1992 году принял завод. Закупили, правда, десять станков, но ведь не новое же закупали, а опять же старое, на новое нет денег. Кто-то выбрасывает, а мы подбираем, ремонтируем, и пытаемся как-то на них еще вступить в рынок. Хотелось бы, конечно, следовать лозунгу: перевооружайтесь, перестраивайтесь. Но денег нет. Прибыль только на бумаге. Да, сейчас стало невыгодно хорошо работать. Начнешь зарабатывать прибыль, а тебе — плати вперед. Нет, если не изменится политика правительства, нас ждет крах. Останавливаются заводы с законченными циклами, как, например, Ковровский экскаваторный завод. Мы ездим туда за литьем, некоторые детали там заказываем. Видим, как их лихорадит. Зарплаты нет. Какая продукция?
— У вас положение получше?
— Да. Зарплату мы выплачиваем своевременно.
— Есть секреты? Что-то удерживает на плаву?
— Ищем сбыт. Предлагаем продукцию тем, кто может заплатить. Где-то сбиваем цены. Но, деньги находим только на заработную плату. Картотека растет. Плохо платим налоги в бюджет. Совсем недавно выплата заработной платы стояла на первом месте, сейчас идут на первом месте: медицинское страхование, фонд занятости и т.д. А если на первое место поставят налоги в бюджет, будет еще труднее. Будем работать за «палочки». Вот и получается: чем лучше работаешь, тем хуже живешь.
— Но не все же так плохо?
— Хочется верить в то, что живем мы все-таки не в стране абсурда, не может так дальше продолжаться. На это надеюсь, поэтому понемножку перевооружаемся. Запустил новый цех, установил хоть старенькое, но оборудование. Кое-что реконструировал. Рабочие меня понимают, поддерживают. Хочется открыть гальванический, кузнечный цеха, так как на стороне все эти работы выполнять дорого. Поэтому, если хотим жить — надо строить. Те, кто «забрал» у нас контрольный пакет акций, заставляет работать. Хотят помочь в строительстве сборочного цеха, так как у нас сейчас в цехе, по сути дела, нет площадки под сборку. Раньше никто вперед не заглядывал. Считалось, что так будет вечно, мы всегда будем оставаться придатком Московского экспериментального завода. И я так считал, когда здесь же работал начальником цеха. Сейчас хотелось бы работать на полную мощность и также на полную мощность использовать трудовые ресурсы. Думаю, что будет договор с «Роснефтью», которая хочет включить нас в строительство трубопровода вокруг Чечни. Мы с удовольствием пойдем на этот проект. Дадут нам заказы. А там может заработает и проект «Ямал—Европа», который поведет наша организация, система, в которую мы входим, «Стройтрансгаз». Также надеемся на газификацию Черноземной зоны. Лишь бы строителям давали деньги. А если они будут строить, им понадобится наша техника. Значит у нас будут брать технику, ну, может, не совсем за «живые» деньги, где-то в долги, в лизинг, где-то немного и денег дадут... Мы готовы…
— Уже теплее стало на душе...
— Да теплее.. Строители построили 400 километров трубопровода, дошли до Смоленска и им перекрыли «задвижку», прекратили строительство. Нет средств. Такого еще не бывало. Весь газопровод разбит на участки. «Зашевелились» сибиряки. Прислали нам письмо на заказ-производство центраторов на диаметр 1400. Но без оплаты. Все ждут денег. Нового года, нового финансирования. Мы надеемся на заказ, поэтому и собираем новые машины, хоть они и убыточны для нас, но думаем, что они понадобятся. По крайней мере, должны быть затребованы. Жизнь не остановилась. Если есть проект и о нем заявили на весь мир, значит, его будут претворять.
— А как работаете лично Вы?
— Работаю на контрактной основе как генеральный директор завода от совета директоров, куда входят представители от «Стройтрансгаза» с контрольным пакетом акций — 56 процентов, «Муромтеплозавод» - 11 процентов, «Нефтегаз-строймаш» (Московская организация) — 7 процентов и фонд имущества Владимирской области с контрольным пакетом акций - 25,5 процента.
— Сильные организации...
— Но вся ответственность за производство продукции ложится на генерального директора завода и его коллектив. Работаем мы, согласно коллективному договору,- это наша конституция. В январе мы его на собрании снова обговорим и я доложу совету директоров о наших условиях. И, дай Бог, как говорится, нам работу. Работать мы умеем, работать любим. Одно желание — сохранить завод, людей. Ведь уже тысячи таких заводов по стране загублены. Разворовали, растащили по кирпичику. А мы хотим пустить сборочный цех. Взять еще рабочих. Дать работу нашим безработным в городе. Ведь бабушки просиживают в приемной с одной просьбой: «Возьми внучка на работу». Дожили... Moлодые не могут найти работы… Если заработают те организации, системы, о которых я говорил выше, и они дадут нам заказы на производство продукции для строителей трубопровода, мы будем работать. Значит, будем жить и будем давать жизнь другим.
— ВладимирВикторович, наступил Новый год. Ваши поздравления, пожелания…
— Как говорится, с Новым годом, с новым счастьем поздравляю родной коллектив и ветеранов.
А. Шиц» («Знамя», 3 января 1998).
Продукция завода предназначалась в основном для предприятий нефтегазового комплекса. На протяжении многих лет основным ее Заказчиком является ОАО «Транснефть» и его структурные подразделения.
«В.В. Александров, директор ОАО “Камешковский механический завод”: "Спрос на нашу продукцию продолжает расти"
Год назад ОАО «Камешковский механический завод» стоял на грани банкротства. В то время предприятие специализировалось в основном на выпуске гидроцилиндров к экскаваторам, которые поставляло на такие крупные заводы страны как “Ленмаш”, "Муромтепловоз“, «Самараавтокран»... Неплатежеспособность этих предприятий и подвела КаМЗ к краю пропасти. В 1998 году «Камешковский механический завод» прекратил с компаньонами все отношения. Сегодня КаМЗ не только работает в полную силу, но и расширяет производство.
Какую продукцию выпускает завод? С кем сотрудничает?
На эти и другие вопросы ответил нашему корреспонденту В.В. Александров, директор ОАО «Камешковский механический завод».
— В настоящее время завод специализируется на выпуске продукции для нефтяной и газовой промышленности. Это гидравлические центраторы и очистные машины. Центраторы применяются для сварки труб газо- и нефтепроводов большого диаметра. Мы выпускаем гидроцентраторы всех типов: для работ на трубах диаметром от 400 мм до 1420 мм. Очистные машины используются для снятия изоляции и ремонта трубопроводов. Кроме того, совсем недавно где-то с весны, выпускаем запасные части к импортной технике, использующейся при сооружении газопроводов. Сегодня эти запчасти пользуются огромным спросом. Эта техника (бульдозеры, экскаваторы, трубоукладчики), в свое время, закупалась предприятиями «Стройтрансгаза» на фирмах «Хитачи», «Като», «Комацу»... Со временем ходовая часть техники приходит в негодность, а закупать детали непосредственно на фирмах, довольно-таки накладно. Дешевле иметь дело с нами, тем более, что качество нашей продукции заказчиками оценено достаточно высоко. Надо сказать, что резко повысился спрос и на нашу основную продукцию, и настолько, что мы не успеваем удовлетворять потребности заказчиков. Думаю, ажиотаж связан с подготовкой «Стройтрансгаза» к реализации проекта «Голубой поток» по сооружению газопроводов для подачи газа в Турцию, нефти — в Иран...
Кроме того, наш основной акционер АО «Стройтрансгаз», который является исполнителем Федеральной Программы "Газификация России", ввел в действие завод газовой аппаратуры по производству газовых счетчиков. Три основные детали для них — входной и выходной штуцеры, втулку, которая устанавливается на корпус счетчика, — будет выпускать наш завод. Выпуск деталей многосерийный: 2 млн. штуцеров в год. Сейчас мы проводим реконструкцию помещений, готовим под выпуск деталей новый участок площадью 400 кв. м. Устанавливаем скоростные станки с программным управлением фирмы «Венпер».
— Владимир Викторович, изготовление деталей для газовых счетчиков несколько отличается от основного производственного профиля вашего завода. Не сложно перестраиваться?
— Сложно. Но, думаю, справимся. Специалисты по этим делам у нас есть. Главное — поджимают сроки. Практически ежедневно на завод звонит вице-президент АО «Стройтрансгаз» В.Е. Лапшин, спрашивает, когда будут детали. А мы пока не можем пустить станки, так как не готовы помещения, в которых должен поддерживаться определенный микроклимат. Поэтому работаем в очень напряженном графике.
— Я так понимаю, что проблем у вас нет, кроме как успеть выполнить заказы?
— С работой у нас никаких проблем нет. Уверен, что до конца года объем ее не уменьшится.
— А в 2000 году?
— Думаю, что без работы уже не останемся. Мы сумели зарекомендовать себя на рынке. Но, конечно, утверждать подобное можно только со ссылкой на политическую обстановку в стране.
— Производство расширяется, значит увеличивается коллектив?
— Конечно. После большого сокращения в 1994 году сегодня штат достиг уровня 1995 года. Только в текущем году мы приняли на работу более двадцати человек, брали и выпускников строительных специальностей нашего ПТУ-45. В данный момент заводу нужны технологи, специалисты по обслуживанию нового оборудования, опытные токаря. Идет отбор слесарей, механиков, строителей.
— То есть, кроме всего прочего, решаете проблему безработицы в районе?
— Выходит, так.
— Владимир Викторович, как-то в одном из интервью нашей газете Вы упоминали о возможности открытия цеха по изготовлению мембран для газовых счетчиков для перекачки газа...
— Проектные роботы строительств цеха по производству мембранной технологии уже оплачены. Ткать синтетическое полотно для мембран будет Киржач. А пропитывать его специальным составом, который улучшает структуру ткани, предстоит АО «Камешковский механический завод». Первую партию выпустим в июне будущего года.
— Не опасаетесь с такой точностью обозначать сроки?
— К этому нас обязывает контракт с итальянцами, заказчиками мембран, срок которого истекает именно в июне 2000 года.
— С открытием участка вновь появится необходимость в дополнительной рабочей силе?
— На этот участок будем набирать женщин.
— Размер заработной платы коллектива не является коммерческой тайной?
— Нет, конечно. Зарплату выдаем регулярно. В августе средний ее размер по заводу составил 1300 рублей. Я бы сказал, что по сравнению с Москвой, она небольшая. Но по отношению к предприятиям области и района — более-менее. Вскоре планируем ее повысить.
— Сегодня, в силу всякого рода проблем, руководители предприятий не имеют возможности решать вопросы отдыха своих рабочих. У вас положение иное?
— В этом году АО «Стройтрансгаз» выкупило часть Черноморского побережья. Путевки для отдыха нам предлагались. Но без скидок. Их стоимость, 7-8 тысяч, нам пока не по карману. Думаю, в будущем году с помощью «Стройтрансгаза», частично оплатив путевки и самостоятельно, сможем отправить кого-то из коллектива на отдых.
— Сегодня Вы спокойны за свое производство?
— Да. Уверен, что будем работать и развиваться. АО "Стройтрансгаз" — сильная структура, которая, в основном, строит заводы под сборку. Без нас им не обойтись, т.к. «Камешковский механический завод» занимается обработкой деталей, подготовкой их к процессу сборки. И, главное, я спокоен, когда отлучаюсь с предприятия, т.к. знаю, что бастовать из-за отсутствия работы, как это было в 1992 году, никто не будет, и зарплату рабочие получат вовремя. Раньше ко мне приходили люди и требовали работы, а сейчас спрашивают, как им успеть справиться с ней в положенный срок» («Знамя», 17 сентября 1999).
«Новая жизнь КаMЗа
— Пока перед нами груды земли, прокопаны глубокие траншеи, в которых рабочие «закладывают» нулевой цикл нового большого сборочного цеха (24 х 60 м.), о котором два года назад мечтал директор завода: «Вот бы нам такой-то цех по сборке роторных экскаваторов для укладки труб газопроводов...» И вот цех уже в стадии строительства. Здесь же будет производиться сборка другой продукции завода: центраторов и очистных машин, а на освободившихся площадях предприятия разместится новое станочное оборудование. Новый цех - пусковой объект этого года. На его пуске много завязано — и теплотрасса, и водопровод. Если цех не пустить, то зимой завод может остановиться, так как все энергоносители сейчас отключены из-за строительства. Построена рядом с будущим сборочным цехом новая котельная, которая будет обогревать завод и новые цеха.
Да, именно «новые цеха»: рядом со старым зданием завода в «готовом» виде уже стоит новый цех-красавец, собранный из современных строительных материалов, с большими окнами из толстого стекла, весь цех уже засыпан щебенкой под бетонирование. Здесь будет размещено немецкое оборудование для изготовления мембран для газовых счетчиков. Сырьем для мембранного полотна послужит химволокно.
— Анатолий Андреевич, это будет вредное производство для людей и окружающей среды? — задала я вопрос главному инженеру.
Пожароопасное, да. Но не вредное для людей. Работники пройдут специальное обучение.
С другой стороны завода будет построен цех для станков-автоматов, полуавтоматов, которые будут готовить детали к газовым плитам и газовым счетчикам для московского завода.
На КаМЗе будет построена и газогенераторная станция, вырабатывающая свою электроэнергию. В восточном крыле бытового корпуса, в бывшем актовом зале, должно разместиться сборочное производство по сборке сумматоров – счетных механизмов для газовых счетчиков. Запуск его планируется в ноябре-декабре этого года. Ручной сборкой сумматоров будут занимался 20-25 женщин. На следующем этапе развития заводу понадобится кузница… Главное, есть заказчики, которые платят деньги, а на них можно приобрести необходимое оборудование и материалы для строительства.
- Вот только не хватает у нас высококвалифицированных рабочих, на сдельную работу токарей, фрезеровщиков, расточников, - говорит А.А. Хрисанфов, — и зарплата у сдельщиков довольно-таки высокая, не то что у повременщиков. Приходят молодые парни. Учатся у мастеров, остаются. Работают. Довольны.
— Анатолий Андреевич, что бы ВЫ пожелали вашему коллективу накануне праздника?
— Хотелось бы поблагодарить за хорошую работу лучших наших рабочих: токарей А.В. Морозова, В.В. Хохлова, М.С. Колосова, А.А. Сергеева, А.И. Аксенова, П.Л. Сударикова, фрезеровщика П.В. Агеева, шлифовальщика Д.С. Сафронова, слесарей-сборщиков А.В. Пигалкова, А.В. Гайдукова. Всем им, их семьям, а также всему коллективу завода, славным ветеранам нашего производства, желаю крепкого здоровья, больших успехов, личного счастья, домашнего уюта, тепла и мира» («Знамя», 1 сентября 2000).
«На КаМЗе ведется строительство цеха по выпуску мембранного полотна для газовых счетчиков. Жителей города, особенно близлежащих к заводу улиц, тревожит вопрос: не повлияет ли это производство на экологическую обстановку, состояние атмосферы в Камешкове?
Его-то мы в первую очередь и задали В.В. Александрову, директору КаМЗа.
— С июля прошлого года со сменой руководства наши планы резко изменились, — объясняет нынешнее положение дел Владимир Викторович. — Оказалось, что России выгоднее закупать мембранное полотно за рубежом. Себестоимость его в обоих случаях одинаковая. Оборудование же по его выпуску стоит порядка 5 тысяч долларов. На эти деньги можно закупить мембраны на 20 лет вперед.
— Но площади под это производство готовы. Как Вы ими распорядитесь?
— Принято решение перепрофилировать цех под гальванический. Сейчас хромируем и цинкуем детали в Коврове. Скоро наводить красоту на свои изделия будем сами. Дело это для нас совершенно новое. Поэтому учимся, изучаем технологический процесс.
— Владимир Викторович, чтобы у населения не возникало на этот счет вопросов, скажите, гальваническое производство относится к разряду вредных?
— Работа в гальваническом цехе имеет II категорию вредности. Но выбросов в атмосферу никаких не будет. Так что повода для беспокойства на этот счет быть не может…
Если бы администрация ПУ-45 серьезнее отнеслась к делу подготовки кадров для КаМЗа, завод счел бы своим долгом содержать группу студентов в социальном плане: обеспечил бы бесплатный проезд студентам из района, организовал бесплатное питание... Но это, как я уже говорил, при условии организации надлежащего учебного процесса. Мне «инвалиды производства», которые, придя на завод после училища, гробят дорогостоящее оборудование, которое мы закупить не в состоянии, не нужны.
— Владимир Викторович, а на базе КаМЗа организовать практику невозможно?
— Нет. Рабочие находятся на сдельной оплате труда. Обучением с нуля им заниматься некогда. Готовить ребят должно техническое училище.
— И еще. Вы упомянули, что завод не в состоянии закупать новые станки. Неужели так обстоят дела?
— Ну, во-первых, я так выразился потому, что не только я, любой руководитель, даже развивающегося производства, не допустит к дорогостоящему оборудованию профанов, не знающих с какой стороны к нему подойти. Во-вторых, КаМЗ в сильном режиме работает только первый год. Сами знаете, в 1998 году завод был банкротом, в 1999-м кое-как выкарабкался из этого положения. Нормально работали в 2000-м году. И чтобы начать развитие, в таком же темпе нужно работать года 3-4. Пока что мы регулярно выплачиваем зарплату. Внедрением же новых технологий, процессов пока не занимаемся. Нет возможности. Живем надеждами, что все-таки изменится налоговая политика, а в Российское правительство придут люди понимающие, что такое промышленность. Сегодня, что бы ни говорили о ее подъеме, она на нуле. Так что ее сказать, что КаМЗ в стадии развития никак - нельзя. А вот, если можно так выразиться, поднимаемости — да.
А. АНТОНОВА, корр. «Знамени» («Знамя», 9 февраля 2001).
Далее »»» АО "Камешковский механический завод"
|
