Азбуковник как ранний вид русской словарно-справочной литературы
М.Ю. Глазков
В своей жизни все мы постоянно сталкиваемся с какими-либо неизвестными нам словами или понятиями. И первое, к чему мы обращаемся в таких случаях, это — словари, справочники, энциклопедии.
На Руси самые ранние словарные своды обнаруживаются уже в изборниках. Среди подобных книг можно назвать, например, «Изборник» Святослава (1073 г.). Т.е., сборники с различными толковыми статьями справочного характера начинают распространяться у нас уже с XI века. Несколько позже на Руси возникают сборники толкований. Как например, в XIII в. была создана Толковая Палея — тематический сборник, отдельными статьями излагающий события Ветхого Завета.
С самых ранних веков существования славянской письменности считалось весьма полезным выписывать толкования, собирать их с полей книг, а затем сводить в перечни. Такой перечень, глоссарий, помещённый в конце рукописи, служил дополнением к толкованиям, уже имеющимся в тексте книги. Некоторые книги (Лествица, Псалтирь, Хронограф и др.) аккумулировали по нескольку глоссариев.
Качественный перелом произошёл в середине XVI в. Словарное дело, привлекая обильно накопившийся материал, всё заметнее освобождается от исключительно богословского истолкования текста. Словарные своды, сформировавшиеся ранее в составе ряда рукописных книг, и подготовили возникновение Азбуковника.
Азбуковник появился в начале второй половины XVI в. Азбуковник — это особый тип толкового словаря с элементами энциклопедии. Он был создан русскими справщиками и переводчиками — филологами высокого класса своего времени. Понятно, почему именно в этой среде создаются такие словари: это было время начала книгопечатания на Руси. Однако создавались они не только для бережного отношения к исправлению текстов Священного Писания, но и для внимательных читателей этих текстов.
Третьей, и далеко не последней, целью подобных словарей была помощь в написании канонов и тропарей. В словарях книжники находили раскрытие целого ряда поэтических терминов и объяснение значений имён собственных.
Именно ономастиконы (словари-толковники имён собственных), бытовавшие в качестве дополнений глоссариев в русских книгах с XIII в., стали одной из основ состава Азбуковника.
Другой составляющей раннего Азбуковника стали славянорусские словари. Например, глоссарий к книге Иоанна Синайского «Лествица» под названием «Толкование неудобь познаваемым речам», который был создан в XIV в.
Одним из источников стали и словари символики, т.н. «Приточники», бытовавшие с XV в.
Очерчивая круг источников Азбуковника, можно отметить, что на «младшие» редакции его оказали влияние такие сочинения, как словарь-разговорник «Речь тонкословия греческого» (XV в.), и поздние ономастиконы: словарь при «Грамматике» Лаврентия Зизания Тустановского (1596 г.), «Лексикон славеноросский...» Памвы Берынды (1627 г.).
Однако определяющее влияние на складывание Азбуковника как особого жанра древнерусской книжности оказала деятельность Максима Грека, одного из образованнейших людей XVI в., который по поручению великого князя Василия Ивановича занимался исправлением церковных книг. И здесь дело не только в том, что его словарь-ономастикон «Толкование именам по алфавиту» (с объяснением наименований мест, городов, исторических лиц и проч.) стал прототипом Азбуковника, а позже полностью вошёл во все его редакции. На формирование корпуса Азбуковника огромное воздействие оказали, прежде всего, филологические воззрения как самого Максима, так и его последователей.
Т.е., можно говорить о том, что первые азбуковники, появившиеся во второй половине XVI в., оказались венцом работы всех русских лексикографов средневековья на протяжении пяти веков, с XI по XVI в.
Кстати говоря, академик М.П. Алексеев отмечает, что на рубеже XVI—XVII вв. в лексикографии многих европейских стран (Италия, Англия, Франция и др.) наметились сходные процессы. В это время начинают создаваться многоязычные словари — компиляции с хаотически пёстрым словником. Возникновение словарей иноязычных слов в разных странах происходило по-разному и было обусловлено разными причинами. (Скажем, в Западной Европе этому способствовало возрождение античной науки, у нас были несколько иные причины, на пример, такие, как книжная справа.) Но факт остаётся фактом: формирование корпуса словарей толково-энциклопедического характера в европейских странах и в России шло параллельно. Русские азбуковники по своему типу близко примыкают к западноевропейским словарям.
Однако надо отметить, что какого-то одного, устоявшегося текста этого словаря не существует. Рукописная традиция предопределила бытование десятков вариантов Азбуковника на протяжении XVI—XVIII вв. Но при этом, как отмечает Л.С. Ковтун, даже самые ранние из них имеют три основных вида текста, а «старший» Азбуковник ещё и четыре редакции.
С течением времени сфера бытования азбуковников становится всё шире. В XVII в. помимо толковых появляются и учебные, и нравоучительные. Т.е., к концу XVIII в. — времени завершения бытования данной книги — азбуковники, согласно Л.Н. Пушкарёву, подразделяются на четыре основных типа:
1) словари иностранных слов и сведений из разных областей знания;
2) учебные пособия типа букварей, включающие базовые знания по арифметике, грамматике, религии, отчасти по истории и природоведению;
3) воспитательно-дидактические руководства;
4) сборники смешанного состава.
Книга, созданная для толкования непонятных слов из текстов Священного Писания, в ходе двухвековой эволюции привлекает всё больше сведений реального характера и в конце концов превращается в пособие для обучения, для получения начальных сведений по самым разным отраслям знания.
По оценкам специалистов, сохранилось порядка 200 списков, относящихся к жанру Азбуковника. Это немного, если учесть их широкую популярность три века назад. Однако объяснимо, если иметь в виду их активное использование в учебном процессе. Причём из этих двух сотен рукописей около сотни сосредоточены в пяти крупнейших хранилищах страны (РНБ, РГБ, ГИМ, БАН, ИРЛИ). В региональных собраниях Азбуковник почти не обнаруживается.
Тем более представительной на этом фоне выглядит коллекция рукописных азбуковников ВСМЗ, которая насчитывает 7 ед. хр.:
1. Азбуковник (выписки) в сборнике учебного характера. В-5636/429.
(Сии повести или сказания выписаны из Алфавита отчасти...)
Около 1628 г. 4°. 145 лл. (на лл. 73—94), мелкий полуустав и скоропись.
2. Азбуковник. В-5636/418.
(Книга, глаголемая Алфавит, содержащая в себе толкование иностранных речей...)
Третья четверть XVII в. 4°. 204 лл., скоропись.
3. Азбуковник. В-5636/444.
(Книга, глаголемая Алфавит, содержащая в себе толкование иностранных речей...)
Последняя четверть XVII в. 8°. 216 лл., скоропись.
4. Азбуковник. В 5636/415.
(Книга, глаголемая Алфавит, содержащая в себе толкование иностранных речей...)
Конец XVII — начало XVIII в. 4°. 334 лл., полуустав.
5. Азбуковник. В-5636/472.
(Книга, глаголемая Алфавит, содержащая в себе толкование иностранных речей...)
Первая треть XVIII в. 8°. 255 лл., полуустав, переходящий в скоропись.
6. Азбуковник. В-5636/457.
(Книга, глаголемая Алфавит, по словенску же языку Буквы, содержащая в себе толкование иностранных, еже есть иноязычных речей)
Середина XVIII в. 1°. 142 лл., крупный полуустав и скоропись.
7. Азбуковник. В-5636/487.
(Книга, глаголемая Алфавит беседовный. Начало Букв, в них же толкует неудобь разумеваемыя речи)
1882 г. 8°. 405 лл., полуустав.
Наша коллекция азбуковников сформировалась непосредственно при образовании Владимирского Государственного областного музея. Шесть из семи рукописей (кроме последней) попали в музей из Флорищевой пустыни после национализации её древлехранилища в 1919 г.
Хронологические рамки нашей коллекции прослеживаются очень точно, поскольку самый ранний и самый поздний списки точно датированы: с 1628 г. по 1882 г.
Коллекция интересна и разнообразна. Однако именно это разнообразие состава азбуковников предопределило сложности при её начальной постановке на учёт. В ходе настоящей работы выяснилось, что на рубеже 1954—1955 гг., когда была сделана коллекционная опись наших рукописей, две книги (Алфавит духовный Димитрия Ростовского [В-5636/396] и Сборник с азбуками и грамматикой Иоанна Дамаскина [В-5636/471]) были ошибочно записаны как азбуковники. Кроме того, в ходе работы подвергся переатрибуции и сложный Сборник первой трети XVII в., в составе которого был выявлен наш самый ранний Азбуковник.
Этот Азбуковник (В-5636/429) расположен на 22 листах (лл. 73—94) в Сборнике учебного характера, в обильном окружении статей о грамматике, арифметике, хронологии и о многом ином. На обороте последнего листа (л. 145) есть датированная запись: «Сие списано... у Долмата Борнякова 137 нояб.», т.е. в ноябре 1628 г. Поскольку водяные знаки бумаги («Кувшин», «Рожок» рубежа 1620—30 х гг.) в остальных частях Сборника не противоречат этой дате, можно полагать, что сложился он как раз около 1628 г. Однако при всей ценности этого раннего текста, исчерпывающим Азбуковником его считать нельзя. Сам автор сборника указывает в наименовании: «Сии повести или сказания выписаны из Алфавита отчасти, яж мне доселе неведомы были, тамо ж они писаны по алфавиту в ряду с прочими иных язык толкованными речми, зде ж написаны избранием». Всего в этом выборочном Азбуковнике 373 толкования. Это притом, что изначальная, т.н. «краткая» редакция насчитывала от одной до двух тысяч статей, а «пространная» редакция имела от четырёх до шести тысяч. Поэтому, к сожалению, пока невозможно точно сказать о том, какой именно редакцией пользовался автор выписок. Несомненно одно: это была специфическая редакция, т.к. сравнительный анализ текстов показал, что многие слова этого Сборника в других наших списках не встречаются (напр., «Исократ» на л. 79 об., «Пифагор» на л. 90 или «нехай», истолкованное как «да» на л. 88).
Большинство (4 из 7) наших списков относятся к краткой редакции «старшего» Азбуковника, содержащей свыше 2000 статей. Пожалуй, самым характерным и интересным экземпляром из них является Азбуковник третьей четверти XVII в. (В- 5636/418) — самый ранний из наших полных текстов. Поэтому имеет смысл на его характеристике чуть позже остановиться детальнее.
Следующий по времени Азбуковник (В-5636/444) относится к последней четверти XVII в. Он интересен, прежде всего, тем, что является почти точной копией предыдущего. Текстологический анализ показал, что повторены даже явные ошибки: предисловие оборвано ровно так же, на половине предложения. Поскольку оба экземпляра, как оговаривалось ранее, происходят из Флорищевой пустыни, это является косвенным доказательством того, что данный список появился на свет именно в этом монастыре.
Ил. 1
Азбуковник В-5636/415 рубежа XVII— XVIII вв.
Четвёртый по времени Азбуковник (В-5636/415) выполнен на бумаге рубежа XVII—XVIII вв. (ил. 1). По составу словника он сходен с двумя предыдущими, но с несколько большим вниманием к разговорным словам греческого языка. Это сближает данную редакцию с «младшими» пространными азбуковниками. Кроме того, здесь статьи, сопровождающие основной алфавитный раздел (или т.н. «конвой» текста) заметно расширены за счёт грамматического материала. Необходимо отметить, что данная книга является вкладом 1704 г. митрополита Илариона во Флорищеву пустынь, что следует из надписи по низу листов: «1704 го году марта в 22 день преосвященный Иларион митрополит Суждалский и Юрьский (!) приложил сию книгу, глаголеную (!) Букв граматического учения Гороховского уезду в монастырь Успения Пресвятыя Богородицы Фролищевы Горы в соборную церковь, а кто ея от тоя обители и от церкве восхитит, и судит ево Господь Бог во второе свое пришествие на страшном и праведном своем суде» (лл. 1—25).
Пятый Азбуковник (В-5636/472) написан характерным для XVIII в. мелким полууставом, переходящим в скоропись, в 1720—30-е гг. Как словник, так и «конвой» обнаруживают хотя и не полное, но гораздо большее, нежели предыдущий, сходство со вторым Азбуковником (3-й четв. XVII в.).
Ил. 2
Азбуковник В-5636 457 середины XVIII в.
Шестой Азбуковник (В-5636/457) середины XVIII века любопытен сразу с нескольких точек зрения (ил. 2). Это единственная у нас пространная редакция «младшего» Азбуковника с более чем пятью тысячами статей. Словник, в отличие от прочих экземпляров, изобилует словами обиходного греческого языка из словаря-разговорника «Речь тонкословия...». Книга написана в полный лист двумя резко отличающимися почерками. Все страницы содержат огромное количество маргиналий — пометы и приписки сделаны мелкой скорописью на полях и между строк основного текста. Судя по упоминаемым в них датам, этот титанический, но бесполезный труд можно датировать рубежом XVIII—XIX вв.
Ил. 3
Старообрядческий Азбуковник В-5636 487 1882 г.
В отличие от упомянутых, совершенно необычен наш последний Азбуковник (В-5636/487) (ил. 3). Написанный поздним полууставом 24 декабря 7391 (1882) г., что следует из послесловия, изготовленный с использованием фабричной бумаги (штемпели «Фабрика Говарда», «Фабрика Щеколдина»), он был создан в те времена, когда азбуковники как справочная литература давно вышли из употребления. Однако, как известно, у старообрядцев своя логика, а поскольку азбуковники как жанр древнерусской письменности появились за век до раскола, приверженцы старого обряда им верили. И, как это видно из нашего экземпляра, не просто пользовались ими вплоть до новейшего времени, но даже создавали новые списки. То, что это — старообрядческий Азбуковник, не вызывает никаких сомнений. Об этом ясно говорят особенности «конвоя» азбучной части. Сопроводительные статьи не просто начинают и заканчивают словарь, они вторгаются в самый словник. Ряд статей, занимающих 97 листов, прерывая толкования, помещён прямо посреди литеры «Е». В этой части укрываются, помимо прочих, выписки типа: «Краткое показание к беспоповцам...», что само по себе явно говорит о полемической направленности автора сборника. Небезынтересно то, что публикация сведений о данном Азбуковнике может стать небольшим открытием, поскольку сами исследователи старообрядчества, говоря об использовании подобных сборников в этой среде, не выходят за рамки XVIII в.
Таковы основные особенности нашей небольшой коллекции азбуковников.
Наиболее типичные черты Азбуковника как древнерусского словаря мы можем проследить по самому характерному экземпляру нашей коллекции (В-5636/418) (ил. 4). Будучи у нас самым ранним, он относится к третьей четверти XVII в., о чём свидетельствует водяной знак «Страсбургская лилия».
Ил. 4
Азбуковник В-5636/418 третьей четверти XVII в.
Одно из наиболее типичных названий («Книга, глаголемая Алфовит, содержащая в себе толкование иностранных речей, иже обретаются во святых книгах непреложены на руский язык...») прямо подчеркивает, что обширный словарный свод в составе сборника является основным разделом рукописи. Свыше 2000 статей-толкований занимают лл. 7—181 из 204 листов рукописи. Это сопоставимо с её аналогами XVII в., также выполненными в 4-ю долю листа, из других собраний, например: 199 лл., 229 лл. (РНБ); 184 лл., 157 лл., 290 лл. (РГБ).
Анализ текста показал, что наш экземпляр относится к крат кой редакции «старшего» Азбуковника конца XVI в.
Поскольку но характеру обработки словарных материалов Азбуковник принадлежит к сравнительно ранним текстам этого жанра, здесь соблюдается азбучный порядок только для начальной буквы слова. Объём толкований слов различен: от одного слова-«перевода» (напр., «автор — работник», по Максиму Греку, л. 11 об.) до обширных статей на различные темы (напр., ст. «краеграние» об акростихе — на трёх полных листах, из того же Максима Грека, лл. 74—76 об.). В конце большинства литерных разделов помещён ономастикой на данную букву; общее «Предисловие толкованию имен человеческих» дано в конце раздела литеры «А» (л. 18 об.).
Как правило, на полях Азбуковника всегда большое количество помет. Большая их часть — это источники, откуда были взяты толкования. Составитель, с одной стороны, делает ссылку на текст первоисточника, а с другой, — как бы слагает с себя ответственность за определение слова. По этим отсылкам определяется круг источников Азбуковника. В нашем случае это — книги Ветхого и Нового Заветов, в т.ч. апокрифы; Палея; Слова; Службы; Триоди; Минеи; Кормчая; Устав; Синаксарь; Пролог; Патерики; Жития; Повести (в т.ч. Святогорская, Александрия); патристика; Хронографы; сборники (Цепь златая, Бисер); сочинения Козьмы Индикоплова, Лаврентия Зизания и Максима Грека (последний упоминается ок. 40 раз).
«Конвоем» для Азбуковника служат два предисловия на лл. 1—7 («...Сказание вкратце еже что ради наречется словеньская грамота...» и «Предисловие Лексису Толкование неудобь разу меваемым речем») и несколько статей в конце книги, на лл. 181 об. — 203. Среди последних выделяются грамматические («О верхней силе еллинской...» — о греческом ударении; 4 списка «произвольников» — своеобразных синонимических пар) и литературно-публицистическая статья «Сказание чего ради великого Новаграда архиепископи на главах своих носят белый клобук» («Повесть о белом клобуке» имеет определённую ассоциацию с установлением патриаршества на Руси и имеет некоторую опосредованную связь с философской концепцией «Москва — третий Рим», что лишний раз подчёркивает время складывания данной редакции — XVI век).
Вся книга написана уверенной профессиональной скорописью одного почерка, коричневыми чернилами разных оттенков, с частичным использованием киновари. Орнаментика отсутствует (что очень характерно для азбуковников вообще). Иллюстрации, как таковые, отсутствуют также. В виде исключения в тексте есть очень скромный рисунок пером при статье «пинакида» на л. 135 об. (ил. 5), толкуемая: «дощечька мала и тонка, сим образом, на ней же еллинстии учителие написуют детем началнаго учения буквы и прочая учении писания».
Ил. 5
Рисунок из Азбуковника В-5636/418
Азбуковники нарочито строги: как правило, в них отсутствует орнаментика, а иллюстрации имеются лишь в качестве исключений. Как например, неслучайно на л. 96 особо тщательно прорисована вязь, присутствующая на богородичных иконах, с толкованием: «гречески митерн феу, а по руски матере богу, а не Марфа, яко же нецыи неразумнии мнят».
Полемичность и борьба с некоторыми заблуждениями вообще свойственна многим статьям-толкованиям Азбуковника.
Как отмечает А. И. Клибанов, азбуковники нередко становились трибуной идеологической борьбы. Уже хотя бы в силу того, что эти книги были не только словарями и грамматиками, но и энциклопедиями, в которых нашли себе место многие отрасли знаний, в т.ч. и такие непростые, как богословие и философия.
В заключение нельзя не отметить, что при всём синкретизме этого раннего русского словаря-тезауруса (а нерасчлененность свойственна всем средневековым явлениям), он до сих пор не потерял своего значения как ценный источник информации и может быть активно использован как при научных изысканиях, так и в просветительской практике нашего музея.
Описания азбуковников станут составной частью планируемого выпуска музейного каталога, посвящённого энциклопедическому делу России.
Используемая литература:
Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник Материалы исследований. Выпуск 16. 2010
Copyright © 2018 Любовь безусловная
|
