Слава Бетонов (1964-2005) - ковровский поэт. Входил в неформальное литературное объединение «Всеядион», автор самиздатовской книги стихов «Побеги» (2001), ряда публикаций в центральной и региональной прессе.
В 2007 году вышла посмертная книга поэта «Стихи», наиболее полно представившая его творчество.
В марте 2008 года в Коврове прошла презентация сборника стихов Славы Бетонова. Книга была издана друзьями автора спустя 3 года после его смерти. Уже это свидетельствовало, что ни сам поэт, ни его стихи забвению не подлежат.
Смерть человека не только, как писала Ахматова, меняет его портреты, но и как в бинокле - смотря какой стороной повернешь - либо увеличивает масштабы творческой личности, либо уменьшает. В случае Славы Бетонова становится очевидной уникальность его дарования. Только весьма расточительный или нечуткий ценитель не зачтет в золотой фонд нашей поэзии такие вещи как: «Когда закипит иван-чай...», «На грани воды и песка...», «Цвела рябина», «Небо и ветер», «В жарких загадочных странах», «Смотри - начинается лето...», «Космограмма», «В окрестностях города К.», «Зеленая кошка», «У поэта грустные глаза», лучшие четверостишия автора.
У Славы была душа романтика, иронический склад ума и доброе отзывчивое сердце. Оно-то и не выдержало всех передряг нашего смутного времени.
Обидно, что, зная поэта с начала 90-х, я так ни разу и не потолковал с ним по душам: то он бывал чем-то занят в мои ковровские приезды, то сидел и молча слушал нас, более говорливых... Иногда я получал от Славы письма, в которых не было ни слова, даже «здравствуй», только несколько новых стихотворений.
Сегодня, перечитывая Бетонова, видишь, что он сумел создать свою маленькую планету, свой «мир Робинзона и Дон Кихота», где «закипает иван-чай», и «цветет икебана», где нет иных времен года, кроме лета и весны, там носится «красный кабриолет», а у синего моря «рыдает зеленая кошка». В этом мире - «простор и воля», «дни заполнены чудными снами», и нет «преград для чудес». И еще на этой планете нет неуважения к человеку, гордыни, пошлости... Правда, есть алкоголи - целое «созвездье Эль 0,5 АЛКО» - но оно преображено все теми же «ромашками цвета перламутр». Там если и пьют коктейли, то «из неба и ветра с лимоновым солнцем под облачной пеной». Впрочем, не так все и безоблачно в этом «солнцезарном» краю: «В период холодных дождей так вдруг наступает тоска на грани воды и песка, воды и песка... И дрожжей».
Искрометность строк у Бетонова поразительна. «Я завопил, как белые медведи в зооопарке города Ташкент». У него все - в дело: не достает слога для пятистопного ямба - добавим! И получи, читатель, роскошный неологизм зОООпарк!
А Бетоновские каламбуры не стану перечислять - многие их знают наизусть!
У каждого поэта есть свой реквием. В нескольких строках стихотворения «У поэта грустные глаза» - весь Бетонов: тут ни убавить, ни прибавить. Тут комок в горле и щемящее чувство на сердце:
У поэта грустные глаза,
Глаз грустней в России не найдется.
И не плюнет он на дно колодца:
Там, на дне, не бес, а небеса.
И однажды в эти небеса
Он нырнет и тут же растворится,
Как дельфин, как устрица, как птица;
Потому и грустные глаза.
У Бетонова было немало прижизненных публикаций и в альманахе «Владимир», и в ковровской периодике. В 1996 году его лучшие стихи вошли в знаменитый сборник «Всеядион». В 2001 г. вышел в свет маленький самиздатовский сборник поэта «Побеги». В посмертную книгу «Стихи» (Ковров. ООО НПО «Маштекс», 2007) помимо уже известных вещей включен целый ряд стихотворений из архива Славы Бетонова.
Стихи Слаы Бетонова
Скверные привычки нынче брошу я, По иному я пути пойду.
Дам зарок писать стихи хорошие И слова заветные найду.
Буду есть всегда на белой скатерти, Зубы чистить до и после сна. Посвящу поэму доброй матери,
Иву посажу я у окна.
И тогда все в мире переменится: Будут бегать дети по траве,
Станет в коридоре чистой лестница, Мысли станут чище в голове.
И опять шар голубой закружится,
Но не улетит он далеко.
Видите, котенок пьет из лужицы... Где здесь продается молоко?
***
Я забыл свой табельный номер,
Потерял свое время и место.
Вроде жив, а вроде бы помер, Никому это не интересно.
Растекаюсь по белому свету,
То ли бомж, то ли путник усталый. Но когда вдруг стрельнет сигарету На халяву подвыпивший малый,
То такое нахлынет веселье - Если есть полпачки в заначке, - Будто справил я новоселье,
И качу я в казистой тачке.
Начинаю я весь гордиться За себя и поэтов племя.
Если есть нам чем поделиться,
То найдутся и место и время.
*** На столе стоит стакан,
А в стакане - таракан.
В таракане крошка хлеба,
В крошке хлеба капля неба, Капля солнца и воды С отражением звезды. Кружит рядом с ней планета, Сверху облако надето, Словно шапка, а под шапкой Дом стоит на курьих лапках. В доме окна, стены, пол.
У окна - дубовый стол.
На столе стоит стакан,
А в стакане - таракан.
***
Если на небе луна,
Словно в кармане дыра,
То не грусти, старина.
Истина эта стара:
Ты наскреби серебра, Доброго выпей вина.
Будет в кармане дыра, Словно на небе луна.
УКЛЕЙКА
Двор детства, забор и скамейка, Валерка правдиво так врет: Веселая птичка уклейка В газетном киоске живет.
И что есть в киоске лазейка,
И тот, кто с ним вместе пойдет, Увидит, как птичка уклейка В серебряной клетке поет...
Блокноты, журналы, наклейки, Коробки простых папирос Валерка унес, но уклейки Увидеть нам не удалось.
Но вскоре забили лазейку.
И мы - легковерный народ - Узнали про рыбку уклейку:
Она в Клязьме-речке живет.
«Стреляли» курить у Валеры Его-не его «Беломор»,
Но знали, что мы - пионеры,
Валерка - обманщик и вор.
ВЕРЛИБР
Кисло-молочный дождь.
Люди ходят без зонтов, без одежды. Облизывают друг друга, не торопясь: на всех хватит.
Нет, есть все-таки польза от взрывов
на предприятиях
молочной промышленности.
***
Инкассатор ходит быстро.
В бочке больше, чем в канистре.
В бочке больше, чем в канистре. Инкассатор ходит быстро.
Еву Бог изгнал из рая - Так и надо, дрянь такая.
Так и надо, дрянь такая, - Еву Бог изгнал из рая.
И с Адамом вышла драма.
Это не вина Адама.
Это не вина Адама,
Что с Адамом вышла драма.
Фет - поэт, Толстой - писатель.
Для шпаклевки нужен шпатель.
Для шпаклевки нужен шпатель.
Фет - поэт, Толстой - писатель. Танцевать идут от печки.
В канделябры ставят свечки.
В канделябры ставят свечки. Танцевать идут от печки.
На стене висит картина.
А в хлеву ревет скотина.
Нет: в хлеву ревет скотина,
На стене висит картина.
У поляков город Краков.
В миллиарде 10 знаков.
В миллиарде 10 знаков.
У поляков город Краков.
Психиатр подлечит психа.
Людям шьет порты портниха. Людям шьет порты портниха. Психиатр подлечит психа. Циолковский был мечтатель.
Я - поэт, а ты - читатель.
***
С тобой оказались бездарны В любви, моя милая, верно, Поскольку роман наш бульварный Похож был скорее на скверный.
*** Мне так долго, усердно лгали, Дескать, жизнь идет по спирали. Но с годами мне стало видно:
Это - штопор. А как обидно!
*** У вас клевала курица С руки зерно и семечки?
Вы видели, как жмурится Котенок на скамеечке От солнца, что сияюще Глядит в просторы светлые?
Хочу у вас спросить еще: Вставали вы с рассветами?
Вы слышали - туман звенел Серебряной росой в траве?
О, как сегодня я хотел,
Чтоб хоть не в каждой голове,
Но промелькнула мысль о том, Что все прекрасное внутри Тебя живет, да и кругом Великолепие - смотри!
Любуйся этой красотой, Вниманье обрати на то,
Что за обманной простотой Не замечает уж никто.
