Первый бой и первый командир остаются в памяти на всю жизнь. У Александра Васильевича и сейчас перед глазами пасмурный летний день 1944 года, немудрящая равнинная речушка в ракитах и мелком кустарничке. За речушкой — заливной луг. На краю его — польский хутор. Там засели гитлеровцы.
Речушку-то преодолели в момент. Дальше было труднее. Местность открытая, все как на ладони. Мешкать нельзя. Иначе рота отстанет от соседей. И враг окажется у них на фланге. Поэтому, стреляя на ходу из автоматов, солдаты короткими бросками продвигались вперед. Малышев, один из номеров пулеметного расчета, поддерживал их огнем. Когда же залегшие бойцы открывали прицельный огонь, расчет быстро менял позицию, приближаясь к цепи наступающих.
— Не простое это дело — атака, — вспоминает Александр Васильевич. — Особенно, если человек впервые в бою. Все пугает: свист пуль, разрывы снарядов. Ранения, смерть тех, кто только что бежал рядом. Поначалу было страшновато и мне. Это был какой-то внутренний страх, а не панический, который тебя внезапно охватывает и словно парализует. Вот в том бою, пересиливая страх, я выполнял команды...
— Меняем позицию! — крикнул наводчик, белорус Михаил Хорьков. Он приподнялся, чтобы кинуться вперед. И вдруг повалился на бок, схватившись за бедро. Секундное замешательство, и Александр, приняв командование на себя, приказал подносчику патронов: — Перевяжи и передай санитарам! А сам побежал с пулеметом вперед. Уверенно довел бой до конца. Рота двигалась вперед. Фашисты отходили на подготовленный рубеж. Но их вскоре и там настигли. Бой завязался в траншеях противника. Малышев, передав командование расчетом второму номеру, прыгнул с автоматом в траншею и побежал по ней. Только выбежал из-за поворота, навстречу — автоматная очередь. Обожгло левую руку. Он инстинктивно отпрянул назад и упал на дно окопа. Краем глаза приметил прижавшегося в углу немца. Здоровой рукой сжал автомат, выжидая. Послышался шорох. Желая убедиться, убит ли противник, гитлеровец высунулся из-за угла. Малышев не промахнулся.
Это был его второй бой. После него он попал в госпиталь. Здесь ему вручили сразу две медали «За отвагу»: одну за первое сражение, когда он принял командование на себя. Вторую — за схватку в траншеях. Но самый тяжелый бой у Малышева, как оказалось, был впереди.
...До Кенигсберга, где засела и насмерть дралась крупная группировка противника, оставалось 5 километров. Перед наступающими — прямое, как стрела, шоссе. Левее — лощина. Все это отлично видел, ведя танк, Александр Малышев. В гвардейский танковый корпус его направили после госпиталя. Перед войной он как раз окончил курсы трактористов. На опушке соснового бора, недалеко от передовой, стояли замаскированные хвоей «тридцатьчетверки». Малышев прикидывал, по какому пути они пойдут. По шоссе? Но именно того ждет и противник. Здесь у него пристрелян каждый метр. Значит, остается лощина... Трудным было это наступление. Возможностей для маневра почти нет. Рядом с лощиной — болото. Выход был один: пройти по его краю и с хода смять противотанковые пушки, уничтожить живую силу. Беспрерывно стреляя, машина устремилась вперед. За ревом мотора не было слышно грохота вражеских пушек. Но вот загорелся танк, мчавшийся чуть левее. Дернулась и остановилась машина справа. «Ну, — мелькнуло в голове, — держись, теперь очередь наша!» И тут же последовал оглушающий удар... Задыхаясь, кто через верхний, кто через нижний люк, выбрались из машины и попали под огонь фашистских автоматчиков.
Тупой удар в руку. «Снова в левую», — подумал Александр. А бой продолжался. Обходя поврежденные машины, наши танки упрямо ползли вперед. Противник не выдержал и отошел к самому городу. Это был последний бой Малышева. Затем был госпиталь и, наконец, долгожданный День Победы. Десятого мая старшего сержанта списали подчистую.
Перед первым после войны трудовым днем он волновался не меньше, чем перед первым боем. Не владела как следует левая рука. Она не поднималась выше плеча. Из-за перебитого нерва недвижимым стал большой палец. Но надо было заботиться о больной матери. Да и людей в колхозе не хватало. Решил отбросить всякие сомнения. Вспомнил солдатскую мудрость: опасности лучше идти навстречу, чем ждать ее на месте.
В правлении ему предложили стать бригадиром. Согласился. Однако он не только распоряжался, но и работал наравне со всеми. Носил мешки с зерном и картошкой, кидал навоз. Лишь некоторые замечали, как временами прикусывал бригадир губы. С посевной управились нормально. Посеяли зерновые, посадили картофель. Все приходилось делать по-старинному: зерно разбрасывали из лукошка. Картофель старательно, по клубеньку, укладывали в борозду, шагая вслед за однолемешным плугом, в который была впряжена не избалованная овсами лошадка. В хлопотах, заботах с утра до вечера прошло несколько месяцев. И вдруг неожиданный вызов в военкомат. Оказалось, за бой под Кенигсбергом командование представило его к ордену Красной Звезды. Ночью, перед тем как заснуть, заново пережил он тот жестокий бой. Смотрел в темноту и видел огненные языки, жадно лизавшие танки...
Казалось, в мирной жизни у него все определилось. Но как-то подумал: «А хорошо бы снова на трактор!» В правлении отговаривали: «Трудно будет, рука-то как следует не подчиняется...» Но Александр настоял на своем.
Сначала у него был старенький МТЗ-5 без кабины. Всем дождям и ветрам открыт был тракторист. Но других машин тогда не знали и удобства во внимание не принимали. Машину бывший танкист освоил быстро. Постепенно стал не только справляться с заданием, но и перекрывать его. Пахал, сеял. Возил к ферме корма. Машину всегда держал в порядке. Вообще бесхозяйственности он терпеть не мог. Поломался, скажем, борт у тракторной тележки. Не дожидаясь никого, сам наладит, хотя и не его, в принципе, дело. Ладно все получалось у него. За безотказность, за трудолюбие в селе его уважали. Поэтому и приняли все как должное, когда представили к ордену Октябрьской Революции. В тот год два человека в районе были награждены этим высоким орденом: первый секретарь райкома партии и он, Александр Васильевич Малышев, механизатор колхоза «Вперед» Петушинского района. Очень точно сказано о кровном родстве наград за бой и труд. Правда этих слов в том, что за всеми орденами, медалями — работа до пота, умение превозмочь себя, когда кажется, что уже нет сил. И желание изо дня в день на совесть исполнять дело, которое выбрал на всю жизнь.
«Наша фабрика «Трудовой коллектив» шефствует над колхозом «Вперед». Коллектив фабрики поручил нам, группе молодых рабочих в составе 10 человек, помочь колхозу подготовить семена к озимому севу. Мы очень рады тому, что правление колхоза и колхозники Пахомовской бригады, где мы трудимся, остались довольны нашей работой. За десять дней работы в колхозе мы отсортировали 35 тонн семенной ржи. Особенно хорошо работали Геннадий Акимов, Вячеслав Серов, Галя Ляпина» (Газета «Вперед», 15 августа 1964 г.).
В январский ли трескучий мороз приедете вы в колхоз «Вперед», в июльский ли зной, — Александр Васильевич, если не ночь и не обеденный перерыв, всегда в кабине своего трактора. Такими людьми, как он, крепко хозяйство. Спокойнее работается и веселее живется, когда знаешь, что рядом с тобой есть человек, на которого можно положиться. Человек, проверенный огнем войны и трудом мирных лет.
Владимирский край в годы Великой Отечественной войны
