Локальный культ М.В. Фрунзе в Шуе: мемориализация и мифологизация
Локальный культ М.В. Фрунзе в Шуе: мемориализация и мифологизация
Столетний срок со времени революции 1917 года - достаточный период, особенно для русской истории, чтобы взглянуть на события и людей той эпохи «без гнева и пристрастия». С точки зрения исторической перспективы эти сто лет сопоставимы с другими столетиями нашей истории: сто лет лежит между освобождением Москвы Мининым и Пожарским и реформами Петра I, сто лет от петровских реформ до Отечественной войны 1812 г. В этом смысле отношение к персонажам исторической драмы начала XX века - сюжет, достойный внимания. Очевидно, что черно-белая система координат вряд ли приближает нас к истине. Тем более интересна локальная память о событии или человеке в контексте российской истории.
Русская православная традиция культа святых трансформировалась в аналогичное почитание «героев и мучеников» революции в советское время. Представляется, что мемориальная память о М.В. Фрунзе в Шуе является актуальным примером локального культа советской эпохи. Размышления об этом культе укладываются в то направление исторических исследований, которое занимается изучением исторической памяти, весьма популярное в современной европейской историографии, например, исследование французских историков о культе Жанны д’Арк, который не сразу появился и не всегда был актуален.
У локального культа М.В. Фрунзе были местные церковные предшественники. В 1893 году выпускник Шуйского духовного училища, впоследствии известный московский протоиерей и религиозный писатель Н.М. Миловский (1861-1927) опубликовал исследование о неканонизированных святых Шуи, посвященное опыту местного почитания в ХѴІІ-ХІХ вв. Локальные культы в Шуе представлены тремя видами - религиозный, самый ранний, связанный с чудотворной иконой Шуйской Смоленской Божией Матери и относящийся к концу XVII в.; социально-политический, связанный с М.В. Фрунзе, который начал складываться с 20-х гг. XX в.; и самый поздний по времени - вторая половина XX века - историко-культурный, где предметом локального культа выступает колокольня Воскресенского собора.
Первый топоним, фиксирующий имя революционера-земляка, появился на карте города в ноябре 1918 года. Решением горсовета Костромскую улицу переименовали в улицу «тов. Арсения», но это название просуществовало недолго. Тогда же Дровяную площадь переименовали в площадь Карла Маркса, которая в свою очередь была переименована в площадь Фрунзе после открытия на ней памятника в 1927 году.
Реальная мемориализация начинается после неожиданной смерти председателя Реввоенсовета Фрунзе во время операции 31 октября 1925 года. Но формирование любого культа требует некоторой временной дистанции. Как свидетельствовал известный шуйский краевед М.С. Камнев, 15 декабря 1925 г. на заседание краеведческого общества, «посвященное памяти М.В. Фрунзе, деятельность которого протекала на глазах ныне живущего поколения, пришло только 14 человек». По мнению автора, это свидетельствовало «о нашем нелюбопытстве». Тем не менее, в 1927 году в Шуе на средства, собранные трудящимися, был сооружен первый в Советском Союзе памятник М.В. Фрунзе (скульптор М.Я. Харламов). Он был открыт 7 ноября 1927 г. к 10-й годовщине Октябрьской революции.
Памятник носил подчеркнуто местный характер как по надписи «М.В. Фрунзе - Трифоныч - Арсений. 1885-1925», так и по щуйским сюжетам трех чугунных рельефов на постаменте - изображение сцен революционной деятельности Фрунзе в Шуе. В локальной мемориализации Арсений, партийный псевдоним шуйского периода, оказался полностью синонимичен имени Фрунзе, а в ряде случаев (в воспоминаниях) доминировал над последним - называть 20-летнего революционера Михаилом Васильевичем для соратников было бы странным.
Локальный культ часто демонстрирует «добросовестные заблуждения». Например, о том, что второе после Шуи скульптурное изображение Фрунзе появилось в Стамбуле в 1928 году на монументе Республики, где он изображен рядом с К.Е. Ворошиловым. В действительности на монументе изображен С.И. Аралов (1880-1969), в 1922- 1923 гг. советский полпред в Турции. Фрунзе в ноябре 1921 – январе 1922 гг. возглавлял украинскую дипломатическую миссию в Турцию при заключении договора о дружбе. Свою роль сыграло внешнее сходство персонажей. Также заблуждением являлась уверенность части шуян, что натурные съемки художественного фильма «Товарищ Арсений» (1964, реж. И. Лукинский) о революционной молодости Фрунзе проводились в Шуе. В действительности сцены вооруженного захвата типографии в январе 1907 г. снимались в подмосковном Боровске. Другие натурные съемки проводились в Кохме.
В 1926-1927 гг. имя Фрунзе было увековечено во многих городах СССР. В частности, 12 мая 1926 г. его родной город Пишпек был переименован во Фрунзе. В Шуе появляются первые мемориальные доски в его память. Город по праву занимает первое место среди провинциальных российских городов по количеству мемориальных досок, посвященных одному политическому деятелю (уступает только Петербургу и Москве по мемориальным доскам В.И. Ленину). Одна мемориальная доска приходится на 3 тысячи шуян. Из 21 сохранившихся досок 9 связано с пребыванием Фрунзе в Шуе (1905-1907), а 12 - с его кратковременными визитами в Шую в 1917-1923 гг. Наличие мемориальных досок, посвященных Фрунзе, в советский период становилось непременным условием включения зданий в перечень памятников истории и культуры. В 1929-1930 гг. на площади Фрунзе был построен в стиле конструктивизма 68-квартирный дом РЖСКТ им. Арсения (архит. В.И. Панков) с аналогичной рельефной надписью на фасаде, который завершил композиционное оформление площади. Первоначально в здании располагались детский сад и 2,3,4-комнатные квартиры с санузлами (без ванн), кухнями с холодильными шкафами и встроенными шкафами в комнатах.
Рабочее жилищно-строительное кооперативное товарищество им. Арсения (шуйские острословы расшифровывали аббревиатуру РЖСКТ - «Ребята-Жулики Стырили Коробку Табака») к 1929 году выстроило в Шуе рабочий поселок из 2-этажных типовых каменнодеревянных домов, получивший название «Арсеневка». К тому времени в Шуе именем Фрунзе уже были названы машиностроительный завод и типография. В начале 1930-х гг. в Шуйском районе появился колхоз имени Арсения. В конце 1930-начале 1940-х гг. после включения в городскую черту поселка Маремьяновка на карте Шуи появилось восемь (!) улиц Фрунзе: 1-я улица Фрунзе, 2-я Фрунзе и т.д.
Несомненно, важнейшим благоприятным обстоятельством для складывания культа Фрунзе в Шуе и его мемориализации было выдающееся место полководца в официальном пантеоне героев Гражданской войны и «образцовая», с точки зрения сталинской эстетики смерти, кончина наркомвоенмора. На его похоронах Сталин произнес: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу. К сожалению, не так легко и далеко не так просто подымаются наши молодые товарищи на смену старым». Фрунзе было 40 лет, сменившему его на посту К.Е. Ворошилову - 44.
Своевременная смерть близкого к вождям человека на фоне складывания общегосударственного ленинско-сталинского культа также способствовала формированию фрунзенской легенды. На эту легенду, как и на кировскую, повлияла смерть. Но если в случае С.М. Кирова смерть от теракта создала миф из заурядного партийного функционера, то в случае с Фрунзе она лишь дополнила (причем достаточно поздно - в годы оттепели 1960-х гг.) новый штрих. Характерно, что в обоих случаях легенда связывала трагическую в одном, нелепую в другом смерть с мифическими «претензиями» Кирова и Фрунзе на место Сталина.
Важную роль для мемориализации локального культа полководца сыграло широкое празднование 20-летие РККА в 1938 году. Это послужило толчком к открытию в Шуе 10 марта 1939 года выставки «Жизнь и революционная деятельность М.В. Фрунзе». Имела значение и заинтересованная позиция тогдашнего наркома обороны К.Е. Ворошилова, сменившего на этом посту Фрунзе и с 1931 г. воспитывавшего его детей, осиротевших после смерти матери и болезни бабушки.
В мае 1941 г. музей получил постоянное помещение - просторное двухэтажное здание в стиле неоклассицизма в центре города (бывший дом купца А.А. Нистратова), где в 1950 году к 25-летию со дня смерти полководца открылась постоянная экспозиция, просуществовавшая без принципиальных изменений до 1983 года. Музейная экспозиция 1950 г. наиболее адекватно отражала как официальную установку, так и сложившийся у шуян миф о Фрунзе, и являлась удачным примером его локализации. Экспозиция может служить идеальным образцом «большого стиля» в музейном деле эпохи позднего сталинизма: от идеологии до декора в духе сталинского ампира. Она включала картины на заказные сюжеты в рамах золоченого багета, подлинные рисунки В.А. Фаворского, массогабаритные макеты оружия, диораму сражения под Уфой, дверь от камеры, в которой сидел Фрунзе в шуйской тюрьме, кандалы, посмертную маску и т.д. Экспонаты размещались в помпезных для провинции залах с красными ковровыми дорожками и пальмами.
Создание музея активизировало и организационно оформило сбор воспоминаний шуян о товарище Арсении. Особенно активно эта работа шла в 1940-1950-е гг. Локальные культы, как религиозные, так и светские, демонстрируют удивительную способность народного сознания на перемены обстоятельств. Но в случае с Арсением этого не потребовалось - шуйские эпизоды биографии М.В. Фрунзе, хотя и легендированы, но достоверны. В 1959 году музеем был издан сборник воспоминаний о Фрунзе, редакторами которого выступили главный редактор ивановской газеты «Рабочий край» В.А. Кулагин и доцент Ивановского государственного педагогического института А.В. Шипулина. Судя по всему, редактирование носило не столько идеологический, сколько морализаторский и стилистический характер. Для локального культа Фрунзе были характерны «утепление», романтизация и героизация в свидетельствах современников и «ревнивая» локализация - Фрунзе наш и ничей другой, даже вопреки очевидным фактам: активности Арсения в Иванове-Вознесенске или его действительные общегосударственные заслуги. Среди этих свидетельств немало воспоминаний шуян, просто видевших или эпизодически встречавшихся с Арсением - характерная особенность для апокрифической традиции, в частности, сложившейся к тому времени мемуарной ленинианы. Важным дополнением стали позднейшие публикации собранных музеем, но не вошедших в сборник 1959 г. воспоминаний шуйских соратников Фрунзе 1905-1907 гг., прежде всего В.О. Броуна, Н.Д. Гусева, С.А. Дамской-Романевич, А.Е. Пчелина, Г.И. Смолина и др., подготовленных к печати В.В. Возиловым и аутентичные оригиналам.
Одним из самых живучих апокрифов локального культа Фрунзе является его желание быть похороненным в Шуе, известное по свидетельству его соратника Иосифа Гамбурга и получившее в местной традиции статус непреложной истины и одного из важнейших элементов культа - неосуществленное обретение «мощей» вопреки воли усопшего.
В шуйском локальном культе Фрунзе подкупает его простодушная искренность, что всегда было характерно для провинциального мироощущения, того, что мы когда-то назвали уездной идеологией. Локальный культ не требует модернизации, он самодостаточен и стабилен. Ему не нужны новые факты и уточнения. Он консервирует не саму историю, а сложившиеся представления о ней. Именно консервативная архаика - главное средство поддержании любого культа: сакрального, культурного или политического. Для локального культа Фрунзе абсолютно индифферентными оказались такие, казалось бы, выигрышные факты советского времени, как: Фрунзе - столица Киргизии, военная академия имени Фрунзе, могила Фрунзе у Кремлевской стены, атомный крейсер «Фрунзе», пик Фрунзе - горная вершина на севере Памира, в Таджикистане. Единственным исключением стала 332-я стрелковая дивизия имени Фрунзе, да и то потому, что она формировалась летом 1941 г. в Иванове уроженцами нашего края.
Стабильность локального культа подтверждает отсутствие рефлексии в местных СМИ и общественном мнении как на перестроечные «разоблачения» (обвинения Фрунзе в терроризме, дело о «бухарском» золоте, якобы причастность к расстрелам офицеров в Крыму в 1920 году и т.д.), так и на волну переименований начала 1990-х гг. (столицы Киргизии в Бишкек 1 февраля 1990 г., атомного крейсера «Фрунзе» в «Адмирала Лазарева» в 1992 году и т.д.). Об этом говорит и отсутствие изменений в региональной «фрунзенской» топонимике.
Сегодня локальный культ Фрунзе материально увековечен соответствующими знаками мемориальной культуры - музей, памятник, мемориальные доски, топонимика города, мемориальные природные объекты («Марьина роща»), а также мемориальные мероприятия как статусного, так и общественно-культурного характера. В этом контексте одним из последних по времени мероприятий по мемориализации памяти Фрунзе стало присвоение ему в мае 2011 г. звания «Почетный гражданин города Шуи». Он стал 36-м почетным шуянином и вторым, удостоенным этого звания посмертно.
С введением поста губернатора Ивановской области на первый план выдвигается тезис о Фрунзе - первом губернаторе Иваново-Вознесенской губернии, что особенно заметно в торжествах областного масштаба. С 1976 г. во второе воскресенье октября в Шуе проводится ежегодный легкоатлетический пробег, посвященный «памяти первого губернатора Ивановской области, Почетного гражданина Шуи М.В. Фрунзе».
Очевидно, что без общегосударственного сталинского культа вождей не было бы и локального культа Фрунзе. Об этом свидетельствует и безрезультативность попыток создания полноценного историко-культурного местного культа одного из символов «серебряного века» К.Д. Бальмонта в Шуе. Возвращение поэта-земляка в общероссийский литературно-исторический контекст в 1980-е гг. происходило в совершенно иных обстоятельствах - время создания персональных культов ушло. Даже попытки переименования одной из улиц Шуи в честь поэта столкнулась с неприятием со стороны части местных жителей, что, впрочем, не помешало открыть в городе в 2017 году первый в России памятник поэту.
Представляется, что советский локальный культ Фрунзе не является уникальным для российской провинции. Аналогичные тенденции, вероятно, можно проследить в Коврове по отношению к В.А. Дегтяреву, в Чкаловске - к В.П. Чкалову. Формировавшиеся в аналогичных условиях эти культы имели свои особенности: культ В.А. Дегтярева связан со всей жизнью и деятельностью выдающегося конструктора в городе, В.П. Чкалова - исключительно с местом рождения. Культ М.В. Фрунзе связан с его революционной молодостью в городе, который он сам считал второй родиной.
Источник:
Ю.А. Иванов, г. Шуя. Рождественский сборник. Выпуск XXII. - Под общей редакцией директора Ковровского историко-мемориального музея Моняковой О.А., доктора исторических наук. Составление - Зудина И.Н., Монякова О.А. - Ковров - Шуя: «ПолиЦентр», 2017. - 302 с.: илл.
Город Шуя Михаил Васильевич Фрунзе
