«На серповой фабрике № 1 в день празднования 16-го МЮД-а организовано 15 молодежных ударных бригад имени 16 МЮД-а с охватом около 100 человек молодежи. На торжественном заседании всю фабрику объявили ударной. Серповая фабрика принимает на себя название имени 16 МЮД-а» («Призыв», 11 сентября 1930).
«Металлозавод им. 16 МЮД-а выполнил производственное задание за первую пятидневку ноября только на 50%. Все это говорит за то, что партийная и профсоюзная организации, да и сами хозяйственники мало уделяют внимания этому важному участку работы. Профорганизация плохо руководит соцсоревнованием и ударничеством. Встречных планов не было. Ударных бригад на бумаге числится более 30, а их уже больше половины распалось и разбито администрацией путем переброски ударников из одного цеха в другие. Завком же этого не замечает. С качественными показателями еще хуже. В заключенных договорах на соревнование включены пункты на повышение качества выпускаемой продукции, а на деле получается не повышение, а понижение. На заводе растет лжеударничество. Даже секретарь комсомольской ячейки Щукин, являясь бригадиром, первый попал в список лжеударников. Из 500 рабочих законтрактовано до конца третьего года пятилетки только 20. Увеличиваются простои из-за двигателя. Он износился и требует замены. Администрация купила новый двигатель, но установка его, по словам хозяйственников, тормозится из-за неимения цемента и лесоматериалов» («Призыв», 17 нояб. 1930). «На металлозаводе имени 16 МЮД-а зажим самокритики. Рабочие много говорят за углами, а на собраниях выступать боятся: — «Если скажешь о недостатках,— затаскают... так рассуждают рабочим. Особенно отличается в зажиме самокритики секретарь комсомольской ячейки т. Щукин. За помещенную в октябрьском номере стенгазеты заметку о том, что Щукин является лжеударником, он начинает давать установку редколлегии: — «Раз октябрьский номер, то в нем должен быть исключительно октябрьский материал». Меня Щукин также выругал за то, что я написал в «Призыв» заметку о политучебе без разрешения... бюро ячейки. — Ты про ячейку ничего не должен писать без разрешения бюро,- заявил он.— В крайнем случае пиши только о хороших сторонах. Сегодня же приходи на заседание бюро партячейки, мы тебе покажем, как писать в «Призыв»… Тов. Щукина, как глушителя рабочей самокритики, нужно привлечь к ответственности. На заводе администрация халатно относится к антипожарной части. В одном из цехов окна выломаны, горна после окончания работы не гасятся. Ветер сквозит по цеху и разносит горячие угли. Опасность огромная. В этом корпусе имеется несколько цехов, построенных из дерева. Случись пожар — воды не достанешь. Милиция указывала на необходимость исправить окна, но администрация очевидно не считает нужным. Плохо обстоит дело на заводе с премированием ударных бригад и отдельных бригадников. В день ударника, фабком и дирекция на торжественном заседании объявили, что ударные бригады и отдельные ударники за прекрасные образцы труда поедут в Москву и будут участвовать в октябрьских торжествах. Обещание осталось на словах» («Призыв», 28 ноября 1930). «Об отсутствии культурной работы и плохом руководстве клубом на металлозаводе 16 МЮД-а писалось уже не раз. Однако, положение нисколько не изменилось. Клуб вместе с завом продолжает почивать на лаврах, не привлекая к работе актив, которого на заводе имеется достаточное количество. Во всех проводимых кампаниях клуб не участвовал. Плана работ нет. При клубе организован лишь драматический и хоровой кружки, но благодаря плохого руководства, часть рабочих любителей этого дела отошла от клуба. Про ликвидацию неграмотности клуб забыл и о проведении ее пока еще не думает. Деньги, собранные от постановок спектаклей и кино завклубом в кассу не сдаются по месяцу и больше. Так, например, постановки были 2 и 25 сентября, а деньги сданы только 31 октября. Условия для развертывания культработы на заводе имеются, и их надо только суметь использовать. Нужно срочно принять меры, которые бы позволяли развернуть во всю ширь культработу, и поставить на ноги всю рабочую общественность вокруг этого вопроса» («Призыв», 21 ноября 1930). «Первый ударник завода «16 МЮД» Социалистическое соревнование, охватившее наши фабрики и заводы, родило тысячи героев трудового фронта, энтузиастов производства, беззаветно преданных делу социалистической стройки. А.И. Аникеев, ударник точильного цеха завода «16-й МЮД» — один из таких энтузиастов. Еще в 1929 году он первым объявил себя ударником и начал развивать на заводе соревнование. И все время работает по ударному, выполняя свой план. Он первый заявил в ОЭТ о том, что нормы выработки малы и просил их повысить. При распространении займов т. Аникеев также является первым подписчиком и первым вербовщиком. На третий заем индустриализации и на заем «Пятилетка в четыре года» он подписался на двухмесячный заработок, а затем каждому рабочему разъяснил значение займа. И рабочие подписывались. Во всех проводимых на заводе мероприятиях по улучшению производства, по составлению встречного плана и т. д. — т. Аникеев также является первым застрельщиком. Посылался он в деревню для проведения тех или иных кампаний. И здесь, он работал не покладая рук. Недавно на общем собрании было премирование ударников. Свою премию — 10 метров мануфактуры — т. Аникеев передал в фонд всеобуча. — За осуществление ленинских заветов мы должны биться без премий — говорил он. Третьему году пятилетки т. Аникеев сделал большой подарок: по его инициативе весь точильный цех объявил себя ударным» («Призыв», 13 февраля 1931).
«Работу пионеротряда увязать с работой школы Плохо работает пионеротряд при металлозаводе им. 16-го МЮД-а. Работа пионеротряда идет оторванно от работы школы: никакой увязки между школой и пионеротрядом нет, в то время как между ними должна существовать самая тесная связь. Пионеротряд должен оказать номощь школе в проводимых ею мероприятиях. В течение нескольких лет учителя школ добиваются увязки, но ее не существует. В начале как будто дело наладится, но пройдет неделя, другая и вся увязка «оборвалась». Не раз этот вопрос поднимался перед ячейкой ВЛКСМ, на заседаниях школьного совета, штаба всеобуча, но «воз и ныне там» («Призыв», 3 февраля 1931).
«На заводе «16 МЮД» крайне безобразно относятся к расходованию топлива. Дрова жгутся без всякого учета. В декабре, например, было сожжено 493 кубометра, а в январе — уже 662. Помещение одно и то же, печи одни и те же, морозы в январе были легче декабрьских, дров же ушло на 169 кубометров больше. Все дело в том, что никаких норм расходования топлива нет, завхоз подвозит дрова к помещениям сколько ему заблагорассудится. В кузнечном цехе завода есть две пламенные печи. Два месяца печи работают с нагрузкой лишь в 50 — 70 проц. Временами на печах работает лишь по 2 — 3 человека. Одну печь временно вполне можно было бы остановить, что даст сокращение расхода топлива на 4 — 5 кубометров в день. Но этими вопросами никто не интересуется. Между тем, дров на заводе осталось всего только на несколько дней, заводу грозит остановка» («Призыв», 23 февраля 1931).
«О том, что в точильном отделе завода «16 МЮД» процветает пьянка — уже писалось. Но пьянка не прекращается. Рабочий Г. Чинов, например, является на работу пьяным, прогуливает по целым сменам, совсем иногда не является на работу, проспится и опять за вино. Такие, как Чинов, есть и еще. При таком положении и план на заводе выполняется плохо, и брак велик» («Призыв», 1 марта 1931).
«Клуб завода «16 МЮД» плохо работает. Организовано много кружков, но все они бездействуют, кроме лишь драмкружка, который кое-что делает. В клубе всегда грязь, в читальне газет и журналов не увидишь. Есть при клубе своя кинопередвижка, но картины обычно бывают без начала и конца. Зав. клубом Юдицкий грубо обращается с рабочими, приходящими в клуб» («Призыв», 25 марта 1931).
«На заводе им. 16 МЮД положение не меняется. По-прежнему велики прогулы. Некоторые цеха работу кончают раньше времени. Например, точильный и шлифовальный цеха вечерней смены кончают всегда за час полтора часа раньше времени. А старшие мастера — члены партии — этому и рады, запирают двери и тоже домой. Мер к устранению этого никто не принимает. И это несмотря на то, что сейчас по заводу ощущается недостаток рабсилы. Шлифовальному, кузнечному и точильному цехам требуется 25 чел. квалифицированных рабочих. Спецодеждой пока завод обеспечен, также и сырьем. Больное место на заводе — это отсутствие культурно-массовой работы среди рабочих. В клубе всякая работа отсутствует. Он занимается только одной кино-халтурой. В бараках рабочие от нечего делать занимаются только игрой в «очко» и пьянствуют» («Призыв», 7 мая 1931).
«Завод «16 МЮД» остановлен на двухнедельный капитальный ремонт. Но ремонт, в результате неорганизованности, проходит плохо. Рабочую силу по ремонту разбили по бригадам. Но рабочий план был составлен кое-как, не было распределения, что следует выполнить в каждую пятидневку. План до бригадиров не доведен. И рабочие не знают, с чего начинать, чем кончать работу. Когда первая бригада, например, приступила к ремонту двигателя, то оказалось, что нет подсобных материалов, нет в частности, поршневых колец, нет шариков и подшипников и т. д. Нет и обтирочного материала. Зав. складом не постарался своевременно запасти материалы. *** На заводе «16 МЮД» очень часты простои двигателей. Все дело в том, что к уходу за двигателями на заводе относятся халатно, механик Успенский о двигателях не заботится. Двигатель «Горнсби», например, ходил полтора года. Он требовал обязательной чистки цилиндра. Но Успенский не дал машинистам наряда на чистку. В результате — чуть не целая авария получилась. Двигатель встал на полном ходу, заело поршень в цилиндре. У двигателя «Болиндер» сильно грелись подшипники. Успенскому об этом было доложено, но он тоже не дал распоряжения о ремонте. И двигатель в конце-концов остановился. Когда стали его разбирать, то оказалось, что сожжено три подшипника. Двигатель простоял четыре дня. Халатности механика Успенского надо положить конец» («Призыв», 31 июля 1931).
«Много бесхозяйственности заводе «16 МЮД». В 1930 году, например, обнесли забором каждый цех в отдельности. Стоило это тысячу рублей. А сейчас заборы снесли. Тысяча, значит, оказалась выброшенной на ветер. Зав. производством недавно решил построить какое-то приспособление, в роде подъемной машины, для вытаскивания кирпича из оврага. Рабочие указывали, что так строить этот подъемник, как думал Захаров — нельзя. Но Захаров заявил: — Это не ваше дело… Работали плотники несколько дней, работали другие рабочие, испортили много материала, затратили много денег, но все оказалось напрасным — «подъемник» действительно не стал работать. Завод сейчас стоит. Но этот останов вполне можно было бы предотвратить, если бы во время заняться ремонтом и сборкой двигателя дизеля, который целый год валялся в грязи. Сейчас собирают и разбирают дизель, но работа идет медленно. Значительно в этой медленности виновато и то, что рабочие не знают, за что они работают. Целый месяц заводоуправление тянет волынку, не может установить зарплату для рабочих. Заводские организации смотрят на все безобразия сквозь пальцы» («Призыв», 11 ноября 1931). «Три месяца назад на Коняевском металлозаводе поломался гудок, перестал существовать общий сигнал на работу. Инженерно-технические работники Соколов и Веретенников обещали его устроить в несколько дней, но до сего времени за дело не принимались. Отсутствие сигнала сказалось на трудовой дисциплине — опоздания участились. Необходимо осудить и систему контроля при входе на завод, месяца назад был издан приказ о введении пропусков. Однако до сих пор этот приказ не выполнен. На завод свободно входят люди, не работающие на нем. Б. Емельянов» («Знамя», 3 апреля 1937).
«13 марта на Коняевском заводе стройинструментов произошла авария. В точильном цехе выбило неправильно установленный, как это утверждают на заводе, точильный круг. Директор завода, коммунист Плетюхин не придал этому факту нужного значения. Партийный комитет и его секретарь Быков также беспечно отнеслись к аварии. Руководители завода даже не расследовали причину ее. А 14 марта снова повторяется случай разрыва точильного круга, сопровождающийся уже несчастьем — убило работницу А. Зюзину. Руководители и на этот раз проявили идиотскую беспечность и не сделали для себя никаких политических выводов. На Коняевском заводе свыклись с авариями. Известно, например, что на 10 дней раньше вышеуказанных фактов на заводе сгорела динамо-машина. Еще ранее, в этом же году, лопнула шестерня пресса, допущенная к постановке заведомо негодной. — А в 1936 году, — говорят рабочие завода, Федоров, Воронин и Степанов, — было 8 аварий. Выводы напрашиваются сами собой: у руководителей Коняевского завода притупилась революционная бдительность. Атмосфера в партийной организации Коняевского завода такова, что она неизбежно приводит к притуплению бдительности, к снижению боеспособности коммунистов. Пленум ЦК ВКП(б) вскрыл грубейшие ошибки партийных организаций, наметил исчерпывающую программу перестройки всей партийно-массовой работы. И задача состоит в том, чтобы быстрее устранить все препятствия, мешающие росту активности коммунистов, повышению их боеспособности. Этого не понял секретарь парткома завода тов. Быков. Как может Быков руководить партийной организацией, если он до сегодняшнего дня сам не изучил глубоко решения Пленума ЦК ВКП(б). Эти исторические решения не доведены до сознания и всех коммунистов организации. А как раз на заводе стройинструментов есть грубое нарушение внутрипартийной демократии, ущемление прав коммунистов, забвение такого острого оружия партии, как самокритика. В течение всего 1937 года партийный комитет не собрал ни одного партийного собрания. Тов. Быков предпочел подменить их расширенными заседаниями парткома, на которых обсуждаются преимущественно хозяйственные вопросы. В рядах партийной организации завода насчитывается 19 членов и кандидатов партии. У большинства из них очень низкий политический и общеобразовательный уровень. А секретарь парткомитета, нарушив указание горкома ВКП(б) о днях политучебы, установил занятия один раз в декаду. Политическая учеба часто срывается. Занятия проходят на низком идейно-политическом уровне. Точного учета посещаемости нет, но известно, что одна треть слушателей отсутствует на каждом занятии. И. Рунов» («Знамя», 29 марта 1937).
«Коняевский металлозавод, вырабатывающий, главным образом, мелкий сельскохозяйственный инвентарь, план первого квартала выполнил на 123 процента. Как будто бы завод работает не плохо, но выпускаемая им продукция очень часто бракуется заказчиками. Директор завода тов. Плетюхин и инженер тов. Веретенников не обращают внимания на качество изделий и не приняли своевременных мер к ликвидации брака. И это несмотря на то, что еще в сентябре прошлого года приказом Наркомместпрома руководители завода были предупреждены о браке. К приказу Наркомместпрома руководители завода отнеслись безразлично и это привело к тому, что отправленные в первом квартале этого года 6.500 лопат заказчиком были признаны негодными. В первом же квартале была забракована заказчиками и тысяча ножей, имевших плохую заклепку, качающиеся лезвия, грубо сделанную ручку, и тысячи серпов. От брака завод терпит большие убытки. Можно ли работать без брака? Можно. Для этого необходимо директору и техническому персоналу завода больше уделять внимания качеству выпускаемых изделий и не кичиться выполнением и перевыполнением плана только по количеству. Нужно также беречь и выращивать квалифицированные кадры, с помощью которых можно быстрее добиться высококачественной продукции» («Знамя», 14 июня 1937). «Неуслышанные сигналы Коняевский металлозавод не малое место занимает в системе ивановского областного управления местной промышленности. При настоящем хозяйском руководстве завод может давать готовой продукции не менее, чем на 3 миллиона рублей в год. Казалось, это должно привлечь внимание к заводу как областного управления местной промышленности, а также и районных организаций. Однако ничего подобного нет. Завод по существу забыт. Это подтверждается тем, что представители областного управления на заводе бывают не более одного раза в год, тоже самое и представители районных организаций. Отсутствие контроля над работой завода, беспечность дирекции и парторганизации предприятия дали возможность вражеским элементам творить пакостные дела. В 1936 году на заводе было по 5—8 аварий в месяц. Выводились из строя пресса и другое оборудование. Виновники, не выявлялись и к ответственности не привлекались. В 1937 году вражеская работа на заводе усилилась. Аварии стали сопровождаться человеческими жертвами. 14 марта прошлого года в точильном цехе завода разорвался точильный круг, которым была убита работница Зюзина. Немного раньше этого случая на заводе сгорела динамо-машина, лопнула шестерня пресса, вылетел точильный круг. Директор завода тов. Плетюхин и секретарь парткома тов. Быков не сделали из этих фактов серьезных выводов и не занялись разоблачением вражеских элементов на заводе. Газета «Призыв» дважды сигнализировала о всех этих творящихся безобразиях, но ни областное управление местной промышленности, ни районные, ни городские организации не поинтересовались состоянием завода. Безобразия на заводе продолжались. К концу 1937 года оборудование и силовые установки находились в бесхозяйственном состоянии. Доходило до 25 случаев простоев оборудования за смену. Как уже после было установлено на станки делались сильные нажимы и ремни лопали. Работа приостанавливалась. 26 ноября вечером в кузнице произошел пожар. Наконец, 17 декабря, на заводе шорник т. Веселов при надевании ремня на шкив в точильном цехе попал в трансмиссию, получил сильное ранение и умер. Руководители завода и в этом факте ничего не усмотрели. Партийная организация даже на своем собрании не обсудила вопроса о гибели рабочего. На второй день после убийства рабочего в точильном цехе готовилась очередная авария с жертвами. Несмотря на категорическое запрещение механика завода, рабочий точильного цеха Антонов (бывший торговец и твердозаданец) ковал точильный круг, отчего мог произойти разрыв круга. Механик завода Исавнин предложил начальнику цеха Трошину немедленно снять с работы Антонова за явное и умышленное нарушение производственной дисциплины. Но Трошин почему-то решил ограничиться только выговором Антонову, оставив его на работе. И только после настойчивых требований механика, Антонов с опозданием был снят с работы. Кстати, у Трошина в цехе наблюдается много аварий и из них две аварии были с человеческими жертвами. Сам Трошин долгое время работал у бывшего заводчика Ковалева. Все эти факты должны были бы привлечь к себе серьезное внимание партийной организации. Но секретарь парткома Быков не поднимает политическую бдительность парторганизации. На заводе работает немало людей, являвшихся в прошлом приказчиками бывшего хозяина завода Ковалева (бухгалтер Крепостнов), твердозаданцами, торговцами. Секретарь парткома т. Быков сомневается в политической благонадежности некоторых работников завода, но чтобы до конца разоблачить их подлинное лицо—он не пытается, ссылаясь на то, что не в состоянии этого сделать. На заводе полтора года разваливал работу считавшийся главным инженером проходимец Веретенников. Неизвестно почему директор завода тов. Плетюхин считал проходимца Веретенникова лучшим работником на заводе, тогда как он, кроме вреда производству, ничего не принес. Тов. Плетюхин, а вместе с ним и секретарь парткома тов. Быков пытаются все безобразия на заводе замазать мнимыми успехами. Они рапортовали о выполнении годового плана еще к XX годовщине Октябрьской революции. Но на деле завод за 11 месяцев 1937 года по отдельным ассортиментам имеет выполнение на 5—7—20 процентов. Только Наркомзему недодано продукции заводом по заключенным договорам на 289 тысяч рублей. Партийно-массовую работу Плетюхин недооценивает. Поручения парткома он выполняет плохо. На сигналы рабочих почти не обращает внимания и не придает им серьезного значения. Характерно и то, что все безобразные факты, имевшие место на заводе, граничащие с явной преступностью, Плетюхин рассматривает, как закономерное явление. Требуется вмешательство городского комитета ВКП(б). Осипов» («Призыв», 10 января 1938). «На Коняевском металлозаводе процветает штурмовщина О неблагополучии на Коняевском металлозаводе № 6 было достаточно сигналов на страницах газеты «Призыв». Бывшее вражеское руководство горкома партии, возглавляемое матерыми врагами народа Демидовым, Блиновым, знало об этом, но по материалам газеты никаких мер не принимало. Оно прикрывало негодную антигосударственную практику на заводе, вражескую деятельность Быкова—бывшего секретаря парткома завода. Больше того, враг народа Быков был снова протащен к руководству парторганизации. Но наши славные органы НКВД разоблачили врага народа Быкова, пресекли его подрывную работу, направленную на развал завода, на срыв выполнения производственных заданий. Казалось, партийная и профсоюзная организации и руководство завода, возглавляемое тов. Плетюхиным, должны были бы давно извлечь политические уроки из вражеской деятельности Быкова, но этого нет до настоящего времени. На заводе нет борьбы за ликвидацию последствий вредительства. Завод получил ответственное задание правительства: выпустить к уборочной кампании 600.000 серпов хорошего качества. Это задание нужно было начать выполнять с 1 января, но ввиду отсутствия серповой стали (ее доставили 20 марта), к выполнению плана приступлено было во втором квартале. У дирекции было достаточно времени, чтобы подготовить оборудование, людей к почетному выполнению государственного задания, но этого сделано не было. Директор завода тов. Плетюхин и парторганизация пустили подготовку на самотек. Горе-руководители не вели партийно-организационной и политико-массовой работы среди рабочих. Особо надо сказать о председателе заводского комитета тов. Головкине. Он развалил всю воспитательно-массовую работу, не возглавляет стахановское движение, принизил роль производственных совещаний — они собираются от случая к случаю. И в результате, когда приступили к практическому осуществлению производственного задания, то с первых же дней получилась полная растерянность, штурмовщина. Политическая беспечность, самоуспокоенность, благодушие, надежда на то, что все пойдет порядком, сказались быстро. Первые же дни работы показали вредную практику руководителей завода — они направили все свое внимание только на количественное выполнение плана в ущерб качеству. Об этом рабочие немедленно стали сигнализировать директору Плетюхину, заявляя, что выпускаемые серпы имеют ряд дефектов. Об этом сигнализировал и браковщик тов. Рыбаков И.Д., но начальник кузнечного цеха тов. Никонов вместо того, чтобы принять меры к пресечению выпуска брачной продукции, не нашел ничего лучшего, как заявить на справедливое возмущение тов. Рыбакова И.Д.: — Принимай! Браковать нечего! Директор не велел!.. После этого неудивительно, что начальник цеха тов. Никонов, зав. производством тов. Болтенков и сам директор тов. Плетюхин, не приняв действенных мер к устранению выпуска брачной продукции, отправили 1350 серпов с явным браком в последующие цеха для отделки. Этот факт говорит о многом, и в частности о том, что на заводе не соблюдается технологический процесс выработки доброкачественного серпа. При нагревательных печах нет пирометров, которые могли бы определить необходимую температуру печи для правильной закалки серпа. В зубрильном цехе почти совсем не уделяется внимания технологическому процессу, а от него ведь зависит доброкачественность серпа. На заводе вообще стараются дать большее количество серпов, забывая о качестве. На заявление браковщика зубрильного цеха тов. Средовой о недоброкачественном зубрении серпов тов. Плетюхин заявил: — Ничего, сойдут! Они пригодны для работы в Дальне-Восточном крае. Там крупная рожь.(!) Тов. Плетюхин неизменно одного требует: больше серпов, а какого они качества — это для него не важно. Вот почему на заводе отсутствует борьба за качество продукции, процветает штурмовщина. Как результат — тысячи брачных серпов, порча сырья, напрасная затрата средств. Все это явная антигосударственная практика. О неблагополучии на металлозаводе говорят и сигналы рабочих, публикуемые в сегодняшнем номере газеты. К 1 июля завод должен дать 470000 серпов. Но это задание под угрозой срыва. Необходимо принять срочные меры к тому, чтобы в срок выполнить правительственное задание и обеспечить уборочную кампанию доброкачественными серпами. Надо в корне перестроить все руководство работой, повести решительную борьбу с последствиями вредительства, до конца разоблачить и выкорчевать вражеские элементы, мешающие выполнять государственное задание. Бракоделы Справедливо говорят, что у нас на заводе нет борьбы за качество продукции. Например, серпы вырабатываются кривые и косые. У серпов лезвия не проточенные, фазка крутая, лезвие получается толстое, при зубрении зуб не прорубается. В зубрильный цех серпы поступают из других цехов некачественно обработанные, двухносые. Понятно, что такие серпы не пригодны для работы. Сами зубрильщики не следят за качеством — лишь больше бы выработать. Этим бракодельством особенно отличаются Крепостнов, Антонова А.С. и Евсеева. На заводе есть технические условия, по которым принимаются серпы, а на руках у браковщиков их нет. Все делается на-глазок. Зав. производством Болтенков относится к делу безучастно, никаких указаний ни рабочим, ни браковщикам не дает, старается увильнуть от всего. При таком положении качественной продукции ожидать нельзя. Браковщица зубрильного цеха Средова Завод имеет две автомашины и ни одна из них капитально не отремонтирована и работают с перебоями. Из-за неисправности машин в свою очередь задерживается доставка горючего для двигателей, подвозка сырья на завод и отправка готовых изделий. При наличии своего автотранспорта для перевозки грузов завод нанимает автомашины во Владимире и лошадей в колхозах, платит за это большие деньги. Все эти факты говорят о том, что хозяйственное руководство завода и особенно директор Плетюхин не укрепляют, а разваливают предприятие. Эти факты требуют до конца разоблачить всех тех, кто работает далеко не на пользу социалистического государства. Морозов, Алексеев, Ионин и другие. Зажимщики критики Было у нас на заводе техническое совещание. На нем рабочий Хлупнов говорил Плетюхину о том, что нужно своевременно готовить к серпам ручки, а он ему в ответ: — Вы о ручках беспокоитесь? Я вас завалю ими. Мало то, директор заходил в цех к токарям, которые вытачивали ручки, и говорил: «Бросьте эти игрушки делать — мне нужно не это...» — и перечислял, «что требуется». По настоянию Плетюхина токари были сняты и поставлены в грузчики. В результате получилось нарушение равномерности в работе. На апрель был установлен план — сделать 15 тысяч ручек, на май — 30 тысяч, тогда как нужно было цеху ежемесячно точить по 150 тысяч. Директор надеялся на то, что ручек наделает колхоз, заключивший с заводом договор, а колхоз обязательств не выполнил, Плетюхин же не проверял, делает что-нибудь колхоз или нет. Вот и получился провал — цех не дал нужного количества ручек — изготовил 73100 штук. Видя, что план сорван, директор заставляет токарей работать сверхурочно. Расскажем еще о том, как враг народа Быков, а вместе с ним и Плетюхин душили рабочую критику. На одном собрании Плетюхин делал отчет о работе завода и вместе с врагом народа Быковым решил не давать людям выступать в прениях. Рабочие заволновались и потребовали слова. На помощь зажимщикам критики тут пришел представитель главка Гольвернг, который тоже настаивал на том, чтобы не давать говорить рабочим. Несмотря на запрещение, люди все же выступали. Выступил и тов. Хлупнов. Он заявил, что «у нас на заводе недооценивают квалифицированных людей», что «в упаковочном цехе работают не квалифицированные люди, в частности Моисеева А., Быкова М.Д., а зарабатывают больше кодифицированных. В этом же выступлении говорилось, что на окраске лопат норма занижена. На другой день Моисеева побежала в контору к врагу народа Быкову. Быков вместе с Плетюхиным написали приказ: «Хлупнов увольняется с завода за срыв стахановской зарплаты». Тов. Хлупнов обратился в партком, стал доказывать, что он ни в чем не виноват, и выступал на пользу дела, но Быков и Плетюхин предложили ему пойти на цеховое собрание и там всенародно извиниться перед Моисеевой и Быковой. Это издевательское поведение «руководителей» возмутило рабочих цеха и те заявили, что Хлупнов прав. Тогда враг народа Быков и директор Плетюхин объявили Хлупнова чуждым элементом. Другое безобразие. В ножовом цехе раньше работал один мастер, теперь поставили еще начальника цеха, а жену Плетюхин устроил помощником мастера, которой совершенно делать нечего. Далее — директор Плетюхин устроил на работу жену бухгалтера завода Кропостнова. Обязанность ее следить за... тремя учениками и получать деньги. Вот какие творятся безобразия на нашем металлозаводе. А. Кобенин, Н. Власов, И. Хлупков» («Призыв», 9 июня 1938).
«Помогать новым кадрам Матерый враг народа Быков, будучи секретарем партийного комитета Коняевского металлозавода, приложил все свои силы к тому, чтобы развалить партийную работу. В парторганизации нарушались принципы внутрипартийной демократии, умалялось политическое значение партсобраний — они собирались от случая к случаю. Сигналы рядовых коммунистов Быков игнорировал, критику и самокритику явно глушил. Партдисциплина находилась на низком уровне, а массовой политической работы почти не было. Неудивительно после этого, что отсутствовал рост рядов парторганизации, развалена партийная пропаганда, коммунисты не овладевали большевизмом, притуплялась революционная бдительность. Только в результате ослабления бдительности коммунисты своевременно не разоблачили подлую работу Быкова. В докладе на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) товарищ Сталин говорил: После разоблачения врага народа Быкова на отчетно-выборном партийном собрании был избран новый состав парткома. Прошло порядочно времени, но изменений в жизни партийной организации не чувствуется. Прежде всего партийная пропаганда все еще находится на очень низком идейно-политическом уровне. Занятия в кружках срываются. Слушатели и сам пропагандист тов. Плетюхин к ним не готовятся. До сих пор в кружке истории партии занимаются по первоисточникам все вместе — и члены партии и сочувствующие. А ведь у слушателей уровень знаний разный. В ряды парторганизации не принято ни одного человека, хотя в делах парткома продолжительное время лежит ряд заявлений о приеме в партию. Так, лежат заявления тов. Севриковой, стахановки, кандидата партии с 1932 года, тов. Зеленова И.В. (заявление подано 2 февраля 1937 года), т. Яровицина. Причина медленной перестройки партийно-политической работы и отсутствие борьбы с последствиями вредительства на металлозаводе в первую очередь заключаются в том, что вновь избранный секретарь парткома тов. Громов нуждается в практической повседневной помощи. Тов. Громов помимо своей политической малограмотности, на партийной работе впервые. Все это требует от городского комитета партии уделить самое серьезнейшее внимание партийной организации металлозавода. Это требует также практической помощи тов. Громову со стороны каждого коммуниста парторганизации завода. И. Рунов» («Призыв», 12 июня 1938).
«Быстрее ликвидировать последствия вражеской работы На Коняевском металлозаводе вражеские элементы Быков, Веретенников немало напакостили своими гнусными действиями. Быков, будучи секретарем парткома, разваливал партийную работу, притуплял бдительность в организации. Веретенников, пользуясь политической беспечностью руководителей завода, довел до развала производство. Бывший директор завода Плетюхин, исключенный из партии за потерю политической бдительности, не только не содействовал укреплению завода, а наоборот тоже разваливал предприятие. После того, как завод был освобожден от этих людей, новое руководство должно было сделать для себя политический урок, мобилизовать силы парторганизации и рабочих на повышение бдительности, на ликвидацию последствий вражеской работы. Однако ни директор завода Политов, ни секретарь парткома Громов этого политического урока не извлекли. Они дальше углубили прорыв на заводе, дальше разваливали работу партийной и других организаций. Подтверждением этому служат такие факты. Парторганизация не собиралась на собрания с июля 1938 года. Внутрипартийной работы никакой не велось. Не осуществлялось руководство профсоюзной, комсомольской и другими организациями. За это же время не было роста парторганизации, хотя передовые люди завода из стахановцев, ударников стремились вступить в ряды партии. Из 12 заявлений, поданных желающими вступить кандидатами в члены ВКП(б), ни одно не рассмотрено. Задерживался и рост группы сочувствующих. В группе сочувствующих 8 человек, но работы с ними не было. Партийное хозяйство парторганизации находится хаотическом состоянии. Все дела не подшиты, не пронумерованы. Протоколы (до июля 1938 года) — только черновые записи, решения не обработаны. Все дела — протоколы, переписка горкома ВКП(б), инструкции и др. — находились в диване у директора. Не лучше положение в комсомольской организации. Комитет комсомола завода — бывший секретарь комитата Болтенков — с ноября провел два заседания комитета и одно собрание по вопросу о подготовке к замене комсомольских документов. Отсутствие политической, воспитательной работы с комсомольцами и несоюзной молодежью, привело в тому, что вместо борьбы за выполнение решений IV и VII пленумов ЦК ВЛКСМ здесь процветало пьянство, семейственность. Бюро горкома ВЛКСМ 16 января 1939 года распустило комитет комсомола этого завода. Такая «практика» партийной работы в хозяйственной деятельности завода привела его к прорыву, к большим убыткам. С 23 октября по 25 декабря прошлого года завод был остановлен за ремонт, но ремонт полностью и сейчас не закончен. Допущен перерасход по ремонту в сумме свыше шести тысяч рублей. После ремонта — массовые простои и как результат — план за январь выполнен на 29 проц. На текущий ремонт оборудования было отпущено 60 тысяч рублей, а израсходовано 74 тысячи рублей. 16 тысяч рублей, предназначенные на мероприятия по охране труда, не израсходованы. Дорогостоящее сырье хранится так, что его растаскивают. Сырье отпускается без требований, без учета. Секретарь парткома Громов и директор Политов считали вполне нормальным не иметь хорошей охраны завода, не иметь пропусков: «знают у нас всех в лицо»... Они же, хорошо зная о засоренности завода чуждыми, враждебными элементами, не принимали мер к очищению завода от этих людей. Таким фактам, как пьянство Болтенкова — технического руководителя завода — с врагами народа, развал им комсомольской организации, попытка заслать брачную продукцию по ответственному заказу никто не придал никакого значения. Ни парторганизация, ни директор не борются за выполнение постановления СНК СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС об укреплении трудовой дисциплины. Из 12 рабочих, допустивших опоздания после постановления, уволены только двое — Марков и Петрикова. Все это показывает, что парторганизация и директор завода Политов еще и сейчас не сделали для себя политического урока, не вели никакой борьбы за ликвидацию последствий вражеской работы, не повышали бдительность рабочих. Такое руководство не может поставить образцово работу на взводе, не может по-большевистски ликвидировать последствия вражеской работы. Инструктор горкома ВКП(б) Щукин» («Призыв», 3 февраля 1939).
«Обязательство выполнили Кузнецы Коняевского металлозавода тт. Лобанов и Тарасов А., готовясь достойно встретить ХѴIII партконференцию, взяли обязательства — к 15 февраля выполнить двухмесячное задание. Свое обязательство они с честью выполнили, закончив выполнение двухмесячного задания 5 февраля на 100,8 проц. В. Степанов, начальник кузнечного цеха» («Призыв», 9 февраля 1941). «СТРАННЫЕ ПОРЯДКИ За высокой горой, на берегу большого оврага, в 7 километрах от станции Улыбышево расположен Коняевский металлозавод. Здесь вырабатывают серпы. После соблюдения необходимых формальностей в проходной будке, перед нами раскинулась территория завода. Горы разбросанных дров и всевозможных обрезков. Между начальником цеха т. Быковым и зав. дворово-хозяйственным отделом т. Юрасовым идет давнишний спор — кому убирать? Тонны высококачественной стали, той самой, что так любовно производится рабочими Омутнинского завода, ржавеют на этом заводском дворе, занесены сугробами снега. На поиски этого сырья в прошлом году снабженцы завода перерасходовали десятки тысяч рублей. Стены цехов покрыты многолетним слоем пыли, копоти. Посредине упаковочного цеха возвышается лаковая гора, из того самого лака, которым покрывают изделия. Во всех цехах завода есть уборщицы, но они часто зевают от скуки, т. к. ни веников, ни метел на предприятии нет. Отдел снабжения и руководитель завода думают заняться заготовкой этого «оборудования» только с осени. Пламенная печь завода оберегается, как исторический памятник. Через определенный период времени, когда дерзкий огонь, образуя прогары и щели, пытается языками пламени разрушить эту древность, работники завода принесут еще одну полосу железа, опояшут корпус, скрепят болтами и... снова будут в отчетах главку в графе «перерасход по топливу» проставлять десятки тысяч рублей. С такой же легкостью они уже писали о перерасходе по топливу 25 тысяч рублей в 1938 году, 36 тысяч рублей в 1939 году и то же в 1940 году. В примечании скромным почерком из года в год следует: «Печь не переоборудована из-за отсутствия 200 штук огнеупорного кирпича». На заводе, как и на всех государственных предприятиях, имеется бухгалтерия (главбух т. Максимов), счетный аппарат в цехах. В общем есть и здесь система общезаводского и низового учета. В этой системе — живые люда, которым платят ежемесячно несколько тысяч рублей государственных средств. Все они невозмутимо пишут в учетных данных о десятках тысяч рублей государственных средств, растранжиренных заводом. Рабочие кузнечного цеха выбрасывают, как брак, сотни серпов, но никто не скажет о конкретных виновниках. В бухгалтерском отчете растет цифра повышения себестоимости от перерасхода сырья, растет сумма убытков по предприятию. Не пора ли понять директору завода т. Федорову, что партия и правительство требуют иной работы? Не пора ли секретарю партийной организации т. Степановой контролировать работу директора завода? Т. Тузов, пропагандист РК ВКП(б)» («Призыв», 13 марта 1941). «ВЫВЕСТИ ЗАВОД В ПЕРЕДОВЫЕ! Коняевский металлозавод издавна имеет худую славу. Более подробно об этом изложил в своем докладе член бюро райкома ВКП(б) тов. Чернышев на партсобрании 13 марта, посвященном итогам ХѴIII Всесоюзной конференции ВКП(б). — В 1938 году завод выполнил производственную программу на 75 процентов, в 1939 году — на 61,2, а в 1940 только — на 52.2 процента. Основной продукции — серпов за 12 дней марта изготовлено только 17 процентов месячного плана. После конференции прошло три недели, а директор тов. Федоров и не думал наводить порядок на предприятии, считая себя «новым» человеком на заводе (он работает пять месяцев). Суровую критику пришлось выслушать директору за плохое хозяйствование, за порядки, недостойные социалистическому предприятию. — Ни на одном заводе не найдешь того, чтобы рабочие проходили в одну будку, а служащие — в другую, — сказал тов. Евграфов.— И это дирекция считает правильным. Выступает начальник точильно- шлифовального цеха тов. Яковлев. — Лихорадит наш завод. Нерасторопность, порой беспечное отношение хозяйственников привели к тому, что мы задолжали стране только за два последних месяца 127 тысяч серпов. В марте за первую пятидневку мы не выпустили ни одного серпа. Мы не можем их выпускать из-за отсутствия вспомогательных материалов — кругов, наждака. Об них дирекция мало заботится. Дальше тов. Яковлев касается бескультурья на заводе, бесхозяйственности и т. д. — Все автомашины разбиты и когда им будет сделан ремонт — неизвестно. Приближается весна, а у пригородного хозяйства нет ни семян, ни парниковых рам, ни тягловой силы. Большие беспорядки и в столовой. Установилась такая практика, что на любое количество обедов одинаковые ежедневные накладные расходы в 45 рублей. Один день суп стоит рубль, а на другой такое же блюдо — два рубля. Рабочие возмущаются, а директор только разводит руками. — Завтра наш цех будет стоять,— заявил кузнец тов. Емельянов. — На заводе нет ни одного куска стали. Непроизводительно расходуем мы топливо. Бывает так — стоит около пламенной печи один рабочий, он сделает два сковородника, а дров сожжет два кубометра. — Наши недостатки объясняются и тем, — отметил начальник зубрильного цеха тов. Быков, — что партбюро не живет в контакте с директором. С критикой райкома ВКП(б) выступил начальник кузнечного цеха тов. Степанов. — Инструкторы, пропагандисты райкома партии, будучи на заводе, не интересуются производством. Получив сводку о работе предприятия у директора или о конторе они уезжают во-свояси. Коммунисты по-деловому критиковали деятельность директора, но не услышали от него, как он будет вместе с ними изживать недостатки. Партийное собрание, одобрив решения XVIII партконференции, наметило практические мероприятия по улучшению работы завода и потребовало от партийного бюро систематического контроля над выполнением их. Б. Калинин» («Призыв», 18 марта 1941). «Причины плохой работы Коняевского завода Ha-днях на Коняевском металло-заводе состоялось совещание партийно-хозяйственного актива. С докладом о работе завода выступил директор т. Федоров. Совещание вскрыло причины плохой работы завода. Предприятие на протяжении ряда лет систематически не выполняло производственную программу. Лишь с декабря 1940 года оно по отдельным видам продукции стало выполнять задание — давать прибыль. За три месяца накопление выразилось в 16 тысяч рублей. Несмотря на то, что завод в первом квартале план и перевыполнил, но с ассортиментом и с валовым выпуском продукции, в первую очередь серпов — позорно провалился. Причина — завод не получил нужного качества точильных кругов. Главк снабжает совершенно непригодными для обработки серпа кругами, в результате в первом квартале их было израсходовано 162 на 12935 руб., тогда как в течение всего 1940 гола было израсходовано 166 кругов на 19472 рубля. О качестве кругов говорят и такие факты: производительность одного круга в 1940 году выразилась в 5109 серпов, а за первый квартал настоящего года лишь в 1100 штук, или 21,9 проц. Вот почему завод вместо установленных по плану на первый квартал 295000 серпов дал только 133627 штук, или 45,2 проц. задания. В неменьшей степени повлияло на нормальную работу завода отсутствие качественного наждака, некачественный наждак не только снижает производительность почти наполовину, но к тому же вызывает необходимость доплаты рабочим, повышает себестоимость и т. д. Предприятие пользует дрова в пламенных печах с большой влажностью, а отсюда — простои, перерасход топлива, средств и т. д. До сих пор неблагополучно с технологической дисциплиной. Оборудование в некоторой части продолжает использоваться с недостаточной загрузкой. Ремонт оборудования производится недоброкачественно. Труддисциплина после Указа от 26 июня на заводе хотя и укрепилась, однако по сей день случаи опозданий на работу, невыхода и т. д. продолжаются. Дезорганизаторы наносят заводу большой ущерб. Рабочие места содержатся еще в ненадлежащей чистоте. Борьба за культуру как следует не ведется. Вот основные причины, приведшие к тому, что завод не справляется с поставленными задачами. С. Викторов. Коняевский металлозавод» («Призыв», 23 апреля 1941). «Коняевский металлозавод в апреле улучшил работу. План изо дня в день перевыполнялся. 27 апреля досрочно была закончена программа. Викторов, плановик» («Призыв», 30 апреля 1941). «У Коняевского металлозавода имеются поемные луга по реке Буже за несколько километров от завода. На уборку лугов выходят рабочие и служащие завода. Скошено и сметано в стога сено уже с 6 гектаров. За недостатком тягловой силы косьба травы и подвозка сена к стогам производится вручную» («Призыв», 7 июля 1943). «На 102 процента выполнил июньский план Коняевский металлозавод. Стахановскую производительность труда показывают женщины на работах, считавшихся ранее чисто мужскими. Точильщица Егорова выполняет норму на 200 проц., кузнец Блохина — на 150 проц. В июле работы на заводе идут также усиленными темпами. С.И. Кожура, директор завода» («Призыв», 8 июля 1943). «Рабочий Коняевского металлозавода тов. Емельянов писал о плохой охране труда и запущенности культурно-массовой работы. Факты подтвердились. Владимирский районный комитет партии предложил дирекции и парторганизации завода немедленно устранить недостатки» («Призыв», 28 октября 1945). «ГОДОВОЙ ПЛАН - ЗА 11 МЕСЯЦЕВ Хорошо работает коллектив Коняевского металлозавода, где директором тов. Полонт. В сентябре и октябре ему присуждали переходящее Красное знамя Наркомата местной промышленности и ЦК союза. Еще лучших успехов добились коняевцы в ноябре. Годовой план перевыполнен на 114 тысяч рублей. Они подготовили достойный подарок в честь Дня Сталинской Конституции. На-днях 12 стахановцам вручены почетные грамоты Наркомата. В числе их — тт. Блохин, Широкова, старейший рабочий завода Дюгов. Передовым цехом считается точильно-шлифовальный. Мастер тов. Зеленов, шлифовальщицы тт. Богачева, Карышева, Буйлова выполняют нормы на 200—250 проц. Ф. ЛАНГЕ» («Призыв», 5 декабря 1945).
«КОНЯЕВСКИЕ СЕРПЫ Деревня Улыбышево и окрестные с ней селения когда-то имели небольшие металообрабатывающие заводы. В Улыбышево вырабатывались косы, в Коняеве, Головине, Овсяникове — серпы. Производительность этих заводиков достигала от четырех до пятнадцати тысяч серпов в месяц. Из всех существующих предприятий сохранились только Головинский и Коняевский заводы. Первый выпускает сейчас ножи, второй — по-прежнему делает серпы, являясь в своем роде единственным предприятием в Советском Союзе. Коняевский завод издавна славился прекрасными мастерами. Завод выпускал 52 вида серпов, в том числе крестьянские, смоленские, дорогобужские, русские, польские и английские. Сельское хозяйство оснащено машинной техникой. Но спрос на серп еще велик. Коняевский серп известен на полях Украины и Белоруссии, в Поволжье и Сибири. Коняевские металлисты ежемесячно выпускают по 130 тысяч серпов. На примитивном оборудовании старые, опытные мастера и хорошо обученная молодежь значительно перекрывают нормы выработки. В дни Отечественной войны опытные мастера ушли защищать Родину. Но завод не уронил былой славы. Заменившие мужей и отцов женщины и подростки овладели сложными специальностями кузнецов, шлифовальщиков, точильщиков и кроме серпов стали выпускать лопаты для оборонных работ, помогая этим фронту. В тяжелые военные дни работали на полную мощность. В первом году новой сталинской пятилетки предприятие перекроет выпуск довоенной продукции на полмиллиона серпов. Лучшие производственники борются не только за количество, но и за качество своей продукции. Начальник кузнечного цеха Ефим Дмитриевич Рыбаков-старый, опытный кузнец. На заводе работал еще его дед. Сейчас две дочери и жена тоже связаны с производством. Рыбаков, добиваясь лучшей закалки серпа при помощи водяного охлаждения облегчил труд рабочих у печей. Начальник точильного цеха Иван Васильевич Зеленов имеет 40-летний производственный стаж. Он обучил своему ремеслу десятки юношей и девушек. Его ученики стали опытными мастерами. У Елизаветы Дмитриевны Блохиной погиб на фронте муж — бывший кузнец. Женщина заменила его на производстве и стала лучшей стахановкой. Комсомолка Лидия Огурцова работает калильщицей вместо погибшего во время войны отца. Она тоже перекрывает нормы. Точильщицы Богачева и Малинина соревнуются друг с другом, дают не менее двух норм за смену. Малинина - мать шестерых детей, старший работает с ней рядом. Качество продукции не уступает довоенному. Но благородного внешнего вида коняевские серпы еще не имеют. Они недостаточно шлифуются и не окрашиваются, как прежде. Не успевает шлифовальный цех, а малярного нет совсем. Вся продукция отправляется потребителю без деревянных ручек. До последнего времени эти ручки заводу поставляла артель древпромсоюза при Александровском сельсовете, но сейчас она отказалась выполнять договор, ссылаясь, якобы, на неимение транспорта для подвозки леса. Перед заводом открываются богатые перспективы. В ближайшее время шлифовальный цех будет расширен, а также налажено свое производство ручек к серпам. Серпы будут красивыми и вполне законченными. Увеличится электросиловое хозяйство предприятия. После установки нового двигателя будут электрифицированы соседние селения Коняево, Улыбышево и другие. В цехах появится приточно-вытяжная вентиляция. Все это даст коняевцам возможность расширить выпуск ручных сельскохозяйственных орудий и, кроме серпов, производить тяпки, грабли, окучники, ножи. Следует упорядочить вопрос с тарой. Ящики и корзины для отправки продукции завод достает с трудом. Сейчас в колхозах наступает горячая пора уборочных работ, а на складе завода скопилось полмиллиона готовых серпов. Создание собственного корзинного производства — вопрос первостепенной важности. Это позволит предприятию не задерживать месяцами свою продукцию на складе, а тут же доставлять ее потребителям. И. Клязьмин» («Призыв», 30 июня 1946).
