Среди памятников, представляющих Суздаль в мировом культурно-историческом пространстве особое место занимает амулет, называемый «Суздальский змеевик». Змеевик вырезан на яшме происходил из ризницы собора Рождества Богородицы в Суздале. В настоящее время амулет выставлен в витрине зала № 10 «Удельный период Руси. XII- первая половина XIII в.» экспозиции Главного здания Государственного исторического музея в Москве. В Электронном каталоге музейных предметов ГИМа змеевик значится в коллекции «Драгоценные металлы» и имеет инвентарный номер 19726/ОК 15560.
М.В. Щепкина полагает, что «Суздальский змеевик» изготовлен в конце XII в. (1189 г.) по заказу жены Всеволода III Большое Гнездо, Марии Шваровны († 1205).
Названную в надписи Марию считают заказчицей и отождествляют ее с женой владимирского князя Всеволода Юрьевича Марией, а два других имени, упомянутые в надписи, — с их детьми Юрием (1188–1238) и Христиной [Филимонов; Щепкина; Николаева, Чернецов, с. 82–83; Медынцева 1991, с. 134–148]. А.В. Рындина связала инталию с Мстиславом Владимировичем († 1132), князем Новгородским, затем Киевским, так как его женой была Христина Шведская († 1122) [Рындина 1972]. В.В. Залесская поддержала атрибуцию Рындиной и показала, что змеевик выполнен византийским мастером [Залесская]. Обе атрибуции опровергла работа А.А. Гиппиуса и А.А. Зализняка, которые установили, что резчик текстов был из Юго-Западной Руси, работал в середине XII в., а Мария была Моиславляя, т. е. жена Моислава [Гиппиус, Зализняк]. Эти выводы никто не оспорил, однако, ссылаясь на статьи, выводы игнорируют [Медынцева 2000, с. 190–198; Лапшин 2020].
Суздальский змеевик. Сторона с змеевидной композицией.
Суздальский змеевик. Сторона композицией «Семь отроков эфесских».
На одной из сторон «Суздальского змеевика» имеются изображение семи отроков эфесских. По сторонам изображений отроков - именные колончатые надписи: ANTONHNO, MAPTHNOC, ЕЗАКѴСТYЛHAN, МАЗІМНЛІАIN, ДІОNѴСНОС, НАМВЛНХЪ, ІОАNЪ. По ободу сторон располагается двустрочная русская молитвенная надпись «+ ГН НСYСЪ КРЬСТЬ ДАВЪЕ СЪNЪ: 3: ОТРОКЪ ВЪ СОЕСЬСКЕЕ ГОРЬ ЛАЖЬ Н МА РАБЪМА СВОНМА + ГЬОРЬГНЕО XPECTHNE СЪNЪ ЖНВОЪТЬNЪЕ Н МИРЬNЪЕ Н ѴГАСНСН(YОГ)ЪNЬNѴЕО AMHNЬ». По традиции отечественной историографии эта сторона считается лицевой.
Расположение на одной стороне поименованных персонажей сюжета и молитвенных надписей представляется неслучайным. Расположение надписей и изображений на византийских магических амулетах было регламентировано. Однако насколько этот тезис может быть применим к материалам Древней Руси? С одной стороны, змеевики-амулеты пришли на Русь из Византии. С дугой стороны - историческая дистанция между Византией ІХ-Х вв. и Русью XI-XIII вв. допускает построение типологического ряда амулетов, но значительно сокращает возможности применения метода аналогий. Т. е., если в Византии эти амулеты использовали в магико-медицинских практиках, то не факт, что так поступали и на Руси двести лет спустя.
Версия о том, что древнерусские амулеты-змеевики использовались как предметы личного благочестия, выглядит вполне логичной. В пользу этого имеются лишь косвенные свидетельства - амулеты-змеевики хранились в ризницах церквей и монтировались в иконные доски. Все эти факты относятся ко времени не ранее XVI в. и к ситуации, когда амулеты-змеевики воспринимались как почитаемые родовые реликви2. Характер этих реликвий понимался как христианский. История «Суздальского змеевика» вполне этому соответствует: долгое хранение медальона в ризнице собора говорит об отношении к медальону как к христианской реликвии. Примечательна еще одна деталь: в описи Троице-Сергиева монастыря 1641 г. хранящиеся в ризнице амулеты-змеевики (один - медный с образом Богородицы, вмонтированный в икону Богородичных праздников, другой - из зеленой яшмы с образом Христа) значатся как «иконы». По аналогии можно полагать, что и «Суздальский змеевик» хранился как древняя икона. С XIX в. до настоящего времени амулеты-змеевики рассматриваются в отечественной историографии как «нагрудные иконы». Насколько такое понимание, зафиксированное не ранее XVI в. соответствует начальному назначению «Суздальского змеевика», изготовленного в конце XII - начале XIII в.?
Образ демона Hystera на одной из сторон дает основание рассматривать этот медальон как инструмент магико-медицинских практик. Эти практики и соответствующий инструментарий получили распространение в ранней Византии. Помня об историко-генетической связи древнерусских амулетов-змеевиков с византийскими hystera-амулетами, логично предположить, что и на Руси эти подвески использовали как медицинские амулеты. С этим предположением вполне соотносится содержание надписи на стороне «Суздальского змеевика» с изображением семи отроков эфесских - это молитва к Господу Иисусу Христу о даровании Георгию и Христине сна мирного и живого и угашении силы огненной. Думается, что в магической механике медальона было задействовано и изображение: соседство поименованных изображений отроков и молитвенной надписи конкретного содержания на одной стороне является неслучайным.
Сюжет о семи отроках эфесских занимает особое место в культурно-смысловом пространстве Средневековья. Речь идет христианских мучениках, заживо замурованных в пещере и проспавших там несколько веков.
Семь отроков жили в III в. Они происходили из эфесской аристократии. А первый из них - Максимилиан - был сыном градоначальника города Эфеса. Все они находились на военной службе и были христианами. Однажды в Эфес прибыл император Декий (Деций Траян) (249-251 гг.). По случаю столь важного события в городе были организованы торжества, предполагавшие по традиции того времени жертвоприношения во славу императора. Семь юношей - героев нашего повествования - отказались участвовать в этих мероприятиях. За это по приказу императора у них отобрали «воинские пояса», т. е. лишили знаков воинского отличия и уволили с военной службы. Отроки оставили город и уединились пещере, где проводили время в праведности и молитвах. Некоторое время спустя состоялся суд над ними, который приговорил их к смерти через погребение заживо в той самой пещере. Отроков замуровали в пещере и обрекли на смерть во тьме от жажды и голода. Однако по воле Божьей отроки не умерли, а заснули чудесным сном, длившимся больше 150 лет. Отроки пробудились в правление Феодосия II (401-450 гг.). По пробуждении они увидели, что времена гонений на христиан закончились. Термин «пробуждение» в данной ситуации аллегоричен: через 150 лет после казни отроки воспряли/воскресли. И это «пробуждение» было неслучайным: в Эфесе в тот период имела место ересь, отрицающая воскрешение мертвых (предположительно, это были несториане). Отроки пробудились и все свидетели этого «пробуждения» убедились в возможности праведников воскреснуть во плоти. После этого Господь вновь усыпил святых отроков - на глазах у всех они склонили головы на землю и опять заснули, на этот раз до дня всеобщего воскресения.
Богословское значение сюжета о семи отроках эфесских велико: Господь через пробуждение их от долгого сна открывает Церкви тайну воскресения мертвых. Важность этого сюжета признается в православии, римско-католической традиции, исламе. Сюжет о семи отроках эфесских был весьма популярным в Средневековье. И популярность эта была связана не столько с культурой богословских интеллектуалов, сколько с повседневностью средних слоев населения. Сюжет воспроизводился в рельефах и витражах соборов, книжной миниатюре и мелкой пластике. Важным свидетельством популярности сюжета является его присутствие в одной из наиболее читаемых книг Средневековья - «Золотой легенде» (лат. Legenda Aurea) итальянского монаха-доминиканца архиепископа Генуи Иакова Ворагинского (1228/1230-1298). Этот латинский текст, составленный в 60-70 гг. XIII в., представлял собой собрание христианских легенд и занимательных житий святых. Отдельная глава была посвящена «Семи спящим».
Еще одним свидетельством популярности сюжета о семи отроках эфесских является внимание к нему со стороны магических практик медицины Средневековья. Заклинания бесов, несущих болезнь, возникли задолго до Средневековья, Но в Х-ХІ вв. в Европе появляются записи медицинских рецептов, включающих формулу-заклинание. Другими словами, магико-медицинский рецепт кодифицируется и, следовательно, может быть применен любым знающим (умеющим читать) к любому больному. Вместо имени больного в этих рецептах стояла бука «N» (лат. nomine).
Эти рецепты и формулы/заклинания составлялись как на латинском языке, так и на местных наречиях. Последнее является еще одним свидетельством в пользу массовости данных практик.
В настоящий момент можно назвать 7 таких текстов, составленных в период с X по XIV в. и связанных с сюжетом о семи отроках эфесских.
Все эти рецепты предполагают произнесение некой вербальной формулы. Эта формула может быть молитвенной (т. е. обращенной к Господу) или заклинательной (т. е. блокирующей болезнь).
Общее для всех рецептов - упоминание семи отроков по именам. Очевидно имена играли важную роль: их произнесение обязательно. Более того, 4 из 7 «рецептов» предписывали нанести эти имена на гостии - евхаристические хлебцы. В средневековой Европе гостии выпекались из пресного теста, по форме представляли собой тонкие пластины круглой формы диаметром 6-8 см. Для их изготовления с XII в. использовались специальные формы с рельефными изображениями креста, агнца и других христианских символов. Примечательно, что форма и размеры «Суздальского змеевика» соответствуют стандарту гостии.
Манипуляции с подписанными именами отроков гостиями предполагали физический контакт с больным: их клали на/под голову больному одноразово или многократно. Все это сопровождалось произнесением вербальной формулы.
Болезни, которые надо было побороть, названы в молитвах и заклинаниях. Это лихорадка (5 рецептов) и восстанавливающий сон (2 рецепта). Примером молитвенной формулы о восстанавливающем сне может служить латинский текст XII в. из Королевской коллекции библиотеки Британского музея (MS. Royal 2. А. XX. Fol. 52 г):
«В городе Эфесе на горе Селион лежат семь отроков, имена коих Максимиан, Малх (Малхус), Мартиниан, Дионисий, Иоанн, Серапион, Константин. По их подвигу и их молитвой, Господи, помилуй и освободи раба твоего N от зла. ... Даруй слуге твоему N сон, дабы оправился он от немочи и вернул [силы] что потерял».
В качестве примера молитвенной формулы против лихорадки приведем текст из коллекции Р.Б. Коттона, хранящийся в той же библиотеке Британского музея: «Против лихорадки, во имя Святой и Неделимой Троицы. В городе Эфес лежат свободно 7 Святых отроков спящих Максимианус, Малхус, Мартинианус, Иоахинес, Серафион, Дионисиус и Константинус....: освободи Господи... меня... от этой болезни и лихорадки» (MS Cotton Faustina А.Х. Fol. 116).
Медицина Средневековья была «симпатической», т.е. лечила подобное подобным. Условно симпатическую медицину можно разделить на «материальную» и «нематериальную». Первая («материальная») предполагала лечение посредством применения веществ и предметов, похожих (по цвету, форме или составу) на части тела, физиологические жидкости или причину страдания пациента. Вторая («нематериальная») обращалась к молитве, обрядам и заклинаниям. Нередко использовался «комплексный подход», когда использовались и материальные объекты, и заклинания.
В представленных нами тестах реализуется комплексный подход: гостии с именами отроков прикладывают к больному, сопровождая все это молитвой или заклинанием. В логике симпатической медицины Средневековья обращение к сюжету о семи отроках эфесских подразумевает здоровый сон, восстанавливающий физическую силу и психическое равновесие. Пробуждение от такого сна - в каком-то смысле «воскрешение». И это вполне соотносится с богословским значением сюжета об отроках эфесских, понимаемом в народном христианстве приземленно, на уровне быта-повседневности.
Успокаивающий и восстанавливающий сон противопоставляется возбужденности, суетливости, неугомонности и бреду. Медицинским определением последнего является бессвязная речь больного, находящегося в бессознательном состоянии. Расстройство мыслительной деятельности может происходить при психических заболеваниях, в экстремальных условиях (например, гипоксия в горах или под водой), а также при паталогических состояниях организма (интоксикация, высокая температуры и т. д). Самым распространенным проявлением болезни из перечисленного является «повышенная температура». Субъективные ощущения человека при повышенной температуре - это жар и озноб. Именно эти проявления в Средние века именовались «лихорадка». Медико-магические рецепты Средневековой Европы, упоминающие семь отроков эфесских, направлены на противодействие лихорадке (febre).
Как видим, в медико-магических практиках Европы ХІ-ХІѴ вв. сюжет о семи отроках эфесских активно привлекался для нормализации сна, восстановления сил и во избежание недомоганий, проявлением которых являлись приступы жара.
При сопоставлении изображений и надписей на стороне с 7 отроками с вышеозначенными текстами выявляются следующие совпадения: круглая форма предмета (медальон / гостия), имена отроков на его поверхности, молитвенная формула о даровании живого и мирного сна (т. е. сна глубокого и восстанавливающего силы) и также об угашении силы огненной (т. е. против лихорадки и горячки). Т.о. «Суздальский змеевик», представляя византийскую и древнерусскую традиции, соответствует медико-магическим практикам Западной Европы ХІ-ХІѴ вв. Мастер, сделавший этот амулет, был знаком с наукой своего времени и совершенно сознательно скомпоновал изображения и надписи на стороне с христианским изводом.
В соответствии с охарактеризованными текстами, гостии с именами отроков прикладывали к телу больного. Это могло делаться однократно и многократно. По аналогии можно полагать, что и с Суздальским змеевиком проделывали такие же манипуляции. В пользу этого имеются только косвенные свидетельства. Во-первых, постоянно носить такой медальон в повседневной жизни неудобно. Хотя это дело вкуса. Но медальон до нас дошел без оправы. Возможно, ее не было вообще. С другой стороны, возможно, что выщербина по краю явилась следствием грубой попытки выковырять медальон из оправы. Тут пока остается только гадать. Вторая группа соображений апеллирует к людям, упомянутым в молитвенной надписи о даровании сна и угашении силы огненной. Это два человека - Хрестина и Георгий - по мнению исследователей дочь и сын Марии в крещении Милославы - Марии Шварновны, жены Всеволода III Большие Гнздо. Конечно, Мария могла постоянно носить амулет с молитвой о здоровье детей. Однако, вспомним, что молитвы и заклинания рецептов предполагали произнесение имени оберегаемого. Т. е. вербальная формула была таргетирована на конкретного пациента. Соответственно, для лечения другого нужно было другое имя. При принятии нашей версии, амулет мог передаваться (или прикладываться) по мере необходимости одному из трех человек, названных в надписи. А поводов восстановить силы и понизить жар во все времена было достаточно.
В свете вышеизложенного «Суздальский змеевик» может быть охарактеризован как высокотехнологичный медицинский инструмент XII - начала XIII в.
Источник:
А. Г. Лапшин «СУЗДАЛЬСКИЙ ЗМЕЕВИК» В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ - 2: СЮЖЕТ О СЕМИ ОТРОКАХ ЭФЕССКИХ. Суздальский сборник за 2019 год. Сборник научных статей.
Суздаль и его округа в Х-ХV вв.
