Уничтожение письменных памятников старины в Суздале в 1790 г. Эпизод, которого я намерен коснуться, живо характеризует отношение к памятникам старины в конце ХVIII в., когда погублено было много ценного в археологическом отношении, погублено потому, что ценность старины тогда мало понимали даже лица, занимавшие высокие ответственные места.
Под колокольней Суздальского собора имеется небольшая, слабо освещаемая солнечным светом комната, которой в истории сохранения письменных памятников Суздальской старины суждено было сыграть значительную, хотя и несколько печальную роль.
Первое упоминание об этой комнате относится к 1789 году. В сентябре месяце этого года на имя Виктора, епископа Суздальского, кафедральным протоиереем собора Алексеем Смирновым подан был рапорт, из которого узнаем, что имевшаяся под колокольней каменная палатка занята была старинными книгами, причем окна и двери этой палатки закладены были наглухо кирпичом. Причт собора имел в виду утилизировать эту палатку для своих хозяйственных надобностей, почему и испрашивал у Преосв. Виктора распоряжения «оную палатку очистить». Этот доклад соборного причта и послужил началом довольно обширного и затянувшегося дела, которое в конце концов и привело к уничтожению хранившихся в палатке старинных книг.
Епископ Виктор, всего год тому назад переехавший в Суздаль вследствие объединения трех кафедр — Владимирской, Переславской и Суздальской в одну Суздальскую, был мало знаком и с городом, и с тем, что раньше в нем делалось. О существовании каменной палатки с книгами он и не подозревал и, дозволив ее очистить, в тоже время велел сообщить ему, как давно и почему эти книги были заложены и скрыты под колокольней.
Начались справки. Соответствующего дела в консисторском архиве не сыскали. Пришлось довольствоваться извлечениями из консисторских журналов. Чрез месяц после резолюции епископ Виктор получил такие сведения о заключенных книгах.
«В 1753 году в Суздале получен был указ Св. Синода о соблюдении в всех церквах чистоты, о содержании оных в должном благолепии и о исправлении ветхостей. Преосв. Порфирий, бывший тогда епископом Суздальским, по получении этого указа распорядился послать по церквам Суздальской епархии нарочито определенных для этой цели «духовных персон. Эти ревизоры имели осмотреть все церковные книги и в случае, если бы нашли где старонаречныя печатныя и письменные древния книги, должны были, описав их и запечатав своею печатью, возвратить священно-церковно-служителям, но с таким наказом, чтобы те не выдавали этих книг никому ни читать, ни осматривать, и хранили их в целости до указа, каковой имеет воспоследовать».
Указ воспоследовал очень скоро после этой генеральной описи. Им предписывалось все старопечатные книги, усмотренные в церквах епархии, а равным образом и имеющиеся в Суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре собрать в консисторию и, запечатав консисторскою печатью, сдать ключарям собора на хранение. При этом имелось главным образом в виду предохранить православных от чтения этих книг и от исправления по ним богослужения.
В ризнице соборной, где отобранные книги помещены были в сундуках, им суждено было пролежать недолго. Чрез 16 лет по случаю какого-то осмотра обнаружилось, что печать на одном сундуке была сорвана, доска вынута и значительная часть книг из этого сундука исчезла неизвестно куда. Запросили ключаря собора. Но тот сослался на своего предшественника Ананию Феодорова, которого к этому времени уже не было в живых. По его словам, Анания Феодоров получил от консистории эти сундуки под расписку и имел за ними наблюдение; следовательно, и ответственность ближайшим образом падает на него. Возможно, что это обвинение и имело некоторое основание. Ключарь Анания Федоров был первым историком Суздальской епархии; после него нам осталось обстоятельное историческое исследование о граде Суздале. Как человек, знавший цену старинным документам и предвидевший их гибель в запечатанных консисторскими печатями сундуках, он и извлек оттуда часть содержимых документов и книг, и может быть, они и дали ему некоторый материал для его ценного исторического труда.
Открытие порчи печати и исчезновение некоторой части книг ухудшило положение оставшихся старинных печатных и рукописных памятников. Именно, по внимательном обследовании сундуков и соответствующем докладе об этом велено было вынуть из сундуков все книги и рукописи и сложить в под колокольную палатку, а для большей безопасности заложить эту палатку наглухо кирпичом.
Таковы были справки, которые Суздальская консистория дала епископу Виктору на его запрос, как и почему старинные книги попали в каменную подколокольную палатку.
После таких справок Преосв. Виктору пришлось несколько изменить свою резолюцию. Распоряжение об очистке каменной палатки он оставил в прежней силе, но самые книги и рукописи велел консистории описать и по описи или сдать ключарю собора на хранение, или перенести в какую-то другую архиерейскую палатку и заложить их там также наглухо кирпичом, дабы ходить туда никто не мог.
В этом определении для исполнителей его была несколько неудобна, если можно так выразиться, одна сторона, погубившая, как оказалось впоследствии, все дело, — именно, поручение, возложенное на консисторию, описать старинные книги и рукописи. Труд этот показался для лиц, которым он был предписан, тяжелым, и они стали искать более легкого выхода из созданного положения.
Поднят был прежде всего вопрос, — с которого собственно и следовало было начать все дело, действительно-ли так нужна уже та каменная палатка, которую собирались очистить. По частным сведениям она предназначалась для хранения какой-то медной и оловянной посуды. Но консистория резонно заметила, что хранение старинных книг, «яко запрещенных, должно быть уважаемо и предпочитаемо не только помещению посуды, но и всем партикулярным поклажам». Передачу книг на хранение ключарю собора консистория признала делом «весьма сумнительным». Ведь книги были расхищены и печать разломана именно во время хранения их в партикулярных руках. Переносить книги в новую палатку консистория нашла делом излишним и для нее трудно выполнимым. «Ведь, если переносить их в другую палатку на прежних основаниях», писали члены консистории, «то консистория, оставя все текущие дела, несколько дней должна заниматься разламыванием дверей, перепискою, переноскою и закладыванием вновь каменною стеною, к чему и настоящее холодное время служит немалым препятствием. Кроме сего в случае открытия этих книг, до времени, пока оне каменною стеною закладены будут, консистории безотлучно при тех книгах быть надобно». На этих основаниях консистория предлагала оставить книги на прежнем месте.
Конечно, членам консистории не пришлось бы ни разламывать дверей, ни закладывать стены, как они писали; но описывать книги и рукописи, согласно резолюции епископа Виктора, необходимо было. И из-за этой описи в консистории и составили особое представление в ответ на резолюцию Владыки и придумали целый ряд возражений, которые при других условиях не имели бы места.
Но епископ Виктор твердо стоял на своем прежнем определении. «Сие дело», написал он на докладе консистории, «кажется, не заслуживает дальнего внимания и рассмотрения. Поелику перенос книгам из одной палатки за надобностью в другую никаким законам не противен, чего ради консистории исполнить по прежней резолюции».
Консистории, после такого подтверждения со стороны Владыки об исполнении его резолюции, оставалось лишь одно — просить об отсрочке возложенного на нее поручения, чтобы отдалить тем по возможности неприятное и хлопотливое дело. «А как ныне время осеннее, к пересмотру тех книг, в рассуждении переменной погоды, неспокойное, то не благоволено-ли будет от Его Преосвященства отсрочить до способного к тому времени».
Отсрочка была дана до весны, и весной 1790 г. консистория приступила к разбору заложенных в каменной палатке книг. Каменная дверь была разобрана в присутствии членов консистории, и книги перемещены в другую палатку. Но дальше этого исполнительность членов консистории не пошла. Опись, которая могла бы хотя до некоторой степени гарантировать сохранность переписанных книг, не была составлена и на этот раз. Этого мало. Трудность, встреченная при составлении злополучной описи, повела теперь к окончательному уничтожению старинных письменных памятников, причинивших столько беспокойства. «Оныя книги», доносила еп. Виктору 12 апреля 1790 г. Суздальская духовная консистория, «исключая малое число, по свидетельству оказались в такую гниль и нетление пришедшими, что и лист от листа разделить не можно. Притом же оныя книги в прошлом 1753 году из епаршеских церквей и отобраны, яко церкви противныя и ко употреблению неспособныя». Отсюда консистория находила вполне естественным поставить запрос: «не блогоугодно-ли будет повелеть оныя книги все без остатку, дабы оне понапрасну места не занимали, сжечь?»
Епископ Виктор под настойчивым давлением консисторских рапортов наконец уступил, но предложил некоторое ограничение; по его резолюции предписывалось уничтожить только сгнившие и истлевшие книги. Ограничение это, конечно, не было принято во внимание, и книги сожжены все.
18 июня иеромонах Антоний, казначей Дома Его Преосвященства, сообщил рапортом в Суздальскую духовную консисторию, что сожжение книг в этот именно день приведено в исполнение. На соборном дворе освободилось сразу две каменных палатки. В палатке под колокольней сложена была медная и оловянная посуда.
Долго-ли эта посуда хранилась под соборной колокольней, из архивных дел не видно. Но во второй половине XIX века в каменной подколокольной палатке мы находим уже помещенным, так называемый, Суздальский архив, заключавший дела трех духовных консисторий, функционировавших в XVIII веке в пределах нынешней Владимирской епархии. Правда, палатка на этот раз уже не была наглухо заложена кирпичом, но вследствие сырости и по недостатку света представляла для архива помещение, мало отвечающее самым обычным требованиям, которые могут быть предъявлены к местам, предназначенным для хранения архивов. Притом доступ в эту палатку был открыт и для сторонних людей, что представляло большую опасность с точки зрения сохранности дел в порядке и целости. Быть может, в недалеком будущем явилась бы снова необходимость прибегнуть к такому же сожжению этих старинных памятников, какое устроено было в Суздале в конце XVIII в. и подколокольной палатке пришлось бы вторично быть косвенной виновницей гибели ценных документов. Но к счастью, Архиепископ Владимирский Сергий во время обратил внимание на печальное положение Суздальского консисторского архива, и архив оказался в месте более надежном и более приспособленном к его сохранению, и таким образом был спасен для истории. Из него и позаимствована печальная повесть о том, как погибли в конце XVIII века старинные памятники, хранившиеся в том самом помещении, которое при других условиях легко могло сделаться могилою и для этого архива.
Источник:
Из прошлого Владимирской Епархии. Выпуск Второй. Н. Малицкий. 1907 г.
Владимирская епархия.
Суздальский Кремль
Епископ Суздальский и Владимирский Виктор
Государственный архив Владимирской области
Copyright © 2016 Любовь безусловная
|
