Беллевич Степан Юлианович (12 сентября 1860 - 6 июля 1914) - директор Владимирской мужской гимназии (1905 – 1914).
Беллевич Степан Юлианович
Беллевич Степан Юлианович родился 12 сентября 1860 года.
Сын Юлиана Викентьевича Беллевича. Юлиан Викентьевич Беллевич в 1853 г. окончил полный курс наук в Литовской духовной семинарии. В 1853 г. назначен священником Славатьчской церкви Волковского уезда. 1860 – 1862 гг. - открыл Славатьчское училище и содержал оное своими средствами. В 1866 г. назначен наставником оного училища. В 1866 г. назначен законоучителем того же училища.
Степан Юлианович 1882 – 1885 гг. выслушал полный курс филологического факультета Императорского Московского университета и признан достойным учёной степени кандидата (историко-филологический факультет).
Беллевич Татьяна Васильевна. Начало ХХ в. Фото: Иодко Виктор Владиславович
Жена - Татьяна Васильевна Беллевич (Потемкина) (род. 25 декабря 1860).
В 1886 г. назначен попечителем Московского учебного округа исполняющим должность учителя в Нижне-Городскую женскую гимназию.
В 1888 г. - учитель русского языка и словесности в Александровской гимназии Смоленского земства г. Вязьмы.
В 1890 г. утверждён в чине коллежского асессора со старшинством.
В 1891 г. произведён в надворные советники со старшинством.
В 1892 г. утверждён классным наставником Александровской гимназии в г. Вязьма.
В 1894 г. пожалован орденом святого Станислава 3-й степени.
В 1896 г. награждён орденом святой Анны 3-й степени.
В 1896 г. произведён в коллежского советника со старшинством.
В 1896 г. назначен инспектором Вяземской Императора Александра III гимназии Смоленского земства.
В 1899 г. произведён в статские советники со старшинством.
В 1900 г. Всемилостивейше пожалован орденом святого Станислава 2-й степени.
В 1903 г. назначен директором Бельской гимназии.
В 1904 г. перемещён директором Тверской гимназии.
15 октября 1904 г. назначен директором Владимирской Губернской мужской гимназии.
В 1905 г. Всемилостивейшим пожалован орденом святой Анны 2-й степени.
В 1905 г. назначен членом Владимирского губернского комитета по призрению детей слуг, погибших в войну с Японией.
Беллевич Степан Юлианович. 1904 г. Фото: Беленький Ф.
«В первой половине 1905 года проживавшие в городе Владимире родители учеников гимназии были встревожены забастовкой учеников старших трёх классов, которые в то время с юношеской горячностью отозвались на известное происшествие с одной из учениц женской гимназии и, предъявив ряд требований, дали друг другу слово не возобновлять занятий до тех пор, пока не будут выполнены их требования. Тут явилась мысль о родительских комитетах, бывавших ранее. Для разрешения конфликта дважды собирались родители, избравшие организационный кружок родительского комитета: М.В. Комаровский, В.А. Брюзатти и В.А. Новиков. Инициатором этого был М.В. Комаревский - товарищ председателя Окружного суда, энергичный и прогрессивный общественный деятель, к тому же отец трёх сыновей-гимназистов. В.А. Брюзатти - учитель французского языка и в то же время отец двух гимназистов, В.А. Новиков - либеральный земец и тоже отец двух гимназистов. Они вскоре нашли общий язык с бастовавшими гимназистами, уговорили их кончить забастовку и обещали через родительский комитет провести их требования в жизнь, конечно, не в том объёме, как это требовали бастующие. Выработанная ими 6 ноября программа по переустройству гимназической жизни на собрании родителей в составе 124 человек была целиком принята, а с 9 ноября совместно с педагогическим советом под председательством директора гимназии С.Ю. Беллевича обсуждена и принята почти полностью... Постановлено было гимназию открыть, а пожелания комитета представить попечителю Московского учебного округа. Но глухие волнения среди гимназистов продолжались. Правда, они не выявлялись в столь острой форме, как это было у местных семинаристов, бастовавших с осени до 1 января 1906 года, до тех пор, пока их главные требования не были удовлетворены. Вообще во Владимире той поры общественное настроение было весьма тревожное, и среди нас, гимназистов, тому способствовали ежедневные столичные и даже местные газеты, жёсткие в них фельетоны Дорошевича, Амфитеатрова, нелегальная литература и особенно юмористические журналы, появившиеся в массе после 1905 года: «Жало», «Дятел», «Ворон», «Пулемёты», «Бобы», «Стрелы». С ними на обывателя хлынули волны чего-то нового, ошеломляющего, с намёком на запретные мысли и высказывания, и читатели, особенно молодёжь, впитывали в себя желанный аромат крамолы, которую начальство старательно выискивало повсюду… В такой сложной обстановке 15 марта 1906 года состоялось собрание родительского комитета мужской гимназии для урегулирования нормального течения учения и выработки требующихся для этого мер. Собрание состоялось в следующем составе, вновь выбранном 8 января 1906 года: М.В. Комаревский, М.А. Медушевский (нотариус), М.И. Синёв (врач), С.А. Алякринский (адвокат), С.А. Кондратьев (врач), В.А. Веретти (управляющий акцизом), А.И. Виклейн (врач), А.А. Новиков (земец), В.И. Чернобровев (врач). На этом собрании директор гимназии Беллевич доложил полученный от попечителя Московского учебного округа ответ на посланную ему ещё в ноябре 1905 года выработанную комитетом программу по переустройству гимназической жизни. За эти 5 месяцев политическая обстановка в стране сильно изменилась в сторону реакции, и родительские пожелания были сведены на нет. В частности, попечитель признал «участие родителей в педагогическом совете в равном числе с членами оного недопустимым». «Никакие собрания учеников (сходки) и организации с избранием старост, делегатов, в силу циркуляра МНП от 9 января 1905 года № 01 в школьной жизни терпимы быть на могут». «В организациях ученических, музыкальных, спортивных и тому подобных не представляется надобным». «Приглашение учеников и родителей в заседания педагогического совета для дачи показаний законом не установлено». «Ученики, живущие не у родителей, тем более нуждаются в наблюдении за их внешкольной жизнью и в руководстве оной со стороны педагогическою совета». Родителям пришлось только примириться с таким бездушным отношением к их пожеланиям. Однако родительский комитет в том же заседании обратил внимание на грубое отношение к ученикам преподавателя приготовительною класса А.В. Казанского и осудил возмутительным случай обыска гимназиста Лукьянова полицией. Родительский комитет также заслушал протокол собрания родителей учеников 5 класса о необходимости изменить систему и способы преподавания латинского и новых языков, что, впрочем, не дало никаких положительных результатов, и преподавание их продолжалось лишь в заучивании слов и прохождения грамматики по подстрочникам» (Мои гимназические годы во Владимире (1902-1911).). «В среде гимназистов (1905—6 гг., г. Владимир).
В 1905 году в середине августа, вместе с товарищами, я приехал учиться в г. Владимир в гимназию, где быстро сошелся с революционерами-гимназистами и как-то сразу окунулся в „политику". Произошло это при посещении устраиваемых в то время в г. Владимире массовок, после одной из которых, особенно сильно, зашевелились гимназисты, организуя в своей среде социал-демократические кружки. Эта, запечатленная мною массовка, произошла, приблизительно, в конце августа или-же в начале сентября месяца 1905 г. Хорошо помню, что на этой массовке участвовало до 100 человек; земцы, гимназисты, семинаристы.
На массовке от с.-д. выступали: профессионал, рабочий т. Зелексон и от гимназистов семиклассник— Анатолий Соколов; юноша с взъерошенными волосами, в пенснэ, куртке в накидку, грязных, не чищенных сапогах.
После этой массовки в гимназии появились с.-д. кружки. К одному из этих кружков примкнул и я. Работа кружка состояла в собраниях, где слушались рефераты, происходило чтение. Собирались у Анатолия Соколова «централа» — он вел полусамостоятельный образ жизни, благодаря чему его квартира и служила местом сбора.
В 7-ом классе мужской гимназии к кружку примыкали, в числе других — Станислав Паули (умер) и Кирпичников (беспартийный).
В 8-м классе лидером с.-д. был — Рабинович (теперь беспартийный, врач).
В начале 1907 года в гимназии организуется отдельная вполне оформленная фракция социал-демократов. В бюро фракции, между прочим, вошел гимназист Павел Батурин, Язвицкий и Изволенский.
Я числился пропагандистом при общей Владимирский с.-д. организации и в состав бюро этой фракции не входил и поэтому мало осведомлен о ее работе;— очевидно, что фракция существовала и последующие один-два (1908-9) года.
Весна 1907 года ознаменовалась крупным инцидентом среди Владимирских гимназистов. В связи с арестом и изгнанием из гимназии с.-р. Ваньки Петрова, в гимназии началось брожение, закончившееся открытым митингом в стенах гимназии. Накануне в квартире пишущего эти строки было собрание актива ученической организации, на котором и с.-д и с.-р. единогласно решили: дать решительную битву гимназическому начальству, до разгрома здания гимназии включительно. По окончании собрания с.-р. ушли, а несколько с.-д. остались у меня чаевничать и побеседовать с только что выпущенным из Влад. тюрьмы - Василием Угловым. Углов указал нам, что мы затеваем ерунду, и что нам необходимо окончательно договориться с «рыжим» (членом комитета Влад. орган. с.-д.). «Рыжий» заявил нам, что если мы разгромим гимназию, то Владкомитет выпустит особую прокламацию, в которой нас проклянет. Получился разлад. С одной стороны нам диктовала действия ученическая дисциплина, а с другой останавливало партийное чувство, но все же последнее взяло верх. Об этом были поставлены в известность с.-р. На ученическом собрании к благоразумию призывал Анатолий Соколов, который, влезши на кафедру, в присутствии педагогов, между прочим, провозгласил: «ломайте не гимназические стены, а трон Николая 2-го». С директором гимназии случилась истерика. В результате шесть человек исключили, многие посидели в карцере, а Анатолий Соколов был выслан в г. Покров, на чем, кажется, и закончилась его социал-демократическая деятельность. В связи с высылкой части товарищей, а также предстоявшими выпускными экзаменами для восьмого класса работа фракции сошла на нет. Как пропагандист, после ареста Соколова (Анатолий Соколов был старшим ответственным пропагандистом Владимирской с.-д. организации.), я тоже уже не работал. Таким образом, связь моя с Владимирской организацией с.-д. с весны 1907 года обрывается. Член Р. К. П. — Н. Поспелов» («Призыв», 14 марта 1923).
В 1907 г. Всемилостивейше пожалован орденом святого Владимира 4-й степени.
«в № 42 от 24 февраля 1909 года в местной газете «Старый владимирец» появилась заметка без подписи под заголовком «По поводу». Вот доподлинный текст её: «…"Картёжная игра", "беспробудное пьянство", "пошлейшее ухаживанье", "разврат" — вот что главным образом заполняет наших гимназистов. В класс приносят порнографические картинки и книжки, которые рассматриваются и читаются даже на уроках. Пинкертон, Ник Картер и т.п. не выходят из рук учеников вплоть до 6 класса. Но пьянство, вероятно, нигде не принимает таких огромных размеров, как теперь в нашей гимназии: пьет малыш, пьют старшие, пропивают всё, что можно пропить - деньги, часы, галоши, книги. Развилось в гимназии воровство. Воруют весьма часто галоши. Особенно участились за последнее время случаи кражи книг. Книги исчезают. Придя к букинисту, вы находите там свои украденные книги и вновь приобретаете их. Это выдержки из письма одного владимирского гимназиста. Допустим, что краски сгущены. Но если даже часть написанного правда, то и тогда ужасно и жутко». Она произвела впечатление грома в ясном небе, и своим гнусным содержанием вызвала бурю возмущений и протестов, устных в саму редакцию, и письменных коллективных и единичных от самих гимназистов и их родителей. Мы, шестиклассники, хорошо знавшие быт своих товарищей, ничего подобного в нём не замечали, а о случаях краж и не слыхивали. В результате редакция газеты вынуждена была сама себя опровергнуть, спрятавшись за спину директора гимназии, преувеличивая смысл его выступления на родительских собраниях. Вот что она писала в своей заметке в № 45 «Старого владимирца», явно снижая тон и умеряя допущенные гнусности по адресу гимназии: «"По поводу" - приходится вновь говорить о гимназии, о гимназистах. К нам поступили новые заявления. Нас обвиняют в том, что мы, поместив письмо владимирского гимназиста, "опозорили честь владимирской гимназии”, "запятнали её". Но так ли это? Сказали ли мы что-нибудь новое для владимирского общества, для родителей? Нет. Мы сказали только то, что давно уже известно ему. Мы повторили то, что говорил директор гимназии г. Беллевич на общем собрании родителей, происходившем 5 сентября 1908 года. Тогда никто не возмутился, не возмутился и родительский комитет. Родители признали и подписались тогда под тем, что их дети распустились, учатся скверно, нужен внеклассный надзор, нужна целая система их подтягивания <...> А теперь мы констатируем только то, что внешкольный надзор не помог, не помогла и система. Всё осталось по-прежнему. Мы не говорим ничего иного, что говорил директор гимназии господин Беллевич. Он в своём заявлении на собрании родителей не думал оскорбить достоинство гимназии. Мы также далеки от оскорблений».
Всё окончилось выступлением самого директора гимназии с опровержением этих заметок газеты. Вот оно. «Письмо в редакцию. Г. редактор! В интересах всесторонней истины, на основании 138 статьи закона о цензуре и печати прошу Вас поместить в ближайшем номере издаваемой Вами газеты следующее заявление: На собрании родителей учеников Владимирской гимназии, происходившем 9 сентября 1908 года, директор гимназии не говорил и не мог говорить того по адресу учеников гимназии, что ему приписал автор заметки, помещённой в №45 газеты "Ст. владимирец" в подтверждение возведенных в той же газете в № 42 обвинений против учеников Владимирской гимназии. По имеющимся сведениям у директора, педагогического совета гимназии и местной губернской администрации нет оснований к предъявлению ученикам Владимирской гимназии тех тяжёлых в нравственном отношении обвинений, какие высказывались по их адресу в №№ 42 и 45 газеты "Ст. владимирец" за текущий год. Директор Владимирской гимназии Беллевич» <...>. К нашему удивлению, директор не возбудил вопроса о привлечении к судебной ответственности редактора газеты за явную клевету и публичное оскорбление в печати всей корпорации учащихся гимназии и даже их родителей и воспитателей. Автор заметки не был публично раскрыт и его фамилия не оглашена для принуждения его раскрыть конкретные, якобы, одному ему известные факты, чего мы в первую очередь добивались от редакции. Но мы пришли к заключению, что таким образом автором был недавно исключенный из гимназии за малоуспеваемость и хулиганствующее поведение наш одноклассник Иван ..., сын городского врача, приписавший в отместку своим близким товарищам те же гнусности, в которых был повинен сам и допустил эти по близости своей к редактору газеты П.Ф. Леонтьеву. Этот уже бывший гимназист 24 августа 1912 года сам покончил жизнь самоубийством на даче местного помещика и дворянина, известного в гор. Владимире П.Д. Артынова. Но ходили упорные слухи, что его повесили местные крестьяне за постоянные озорство и безобразия. Газета же между тем писала, скрывая правду: «Мучительно жаль этой молодой души и невольно хочется спросить, отчего вовремя никто не уврачевал больную душу, не сумел направить молодые силы в сторону здоровой самодеятельности». А скажем теперь от себя - помогал ему в лице редакции клеветать на своих товарищей и саму гимназию как учебно-воспитательное заведение, пользующееся общественным уважением и заслуженным авторитетом.
Но гнусные нападки на гимназию газеты «Старый владимирец» не ограничивались гимназистами. В номере 1 от 1 января 1910 года она поместила на своих страницах что-то вроде письменного шаржа на самих учителей гимназии под общим заголовком «Новогодние советы и пожелания добрым знакомым в пространстве находившимся» Пожелания эти вышли очень не остроумные, грубые, адресованы были нашим учителям гимназии под искусственными или вымышленными фамилиями, содержащими или отдельные черты их внешности, или манеры преподавания и разговора, и даже неприличные, оскорбительные, вроде «шибзик», «Иудушка», «Фискалов». Эти шаржи не вызвали у нас того внимания и интереса или смеха, на которые они были рассчитаны. Наоборот, возмутили нас, и мы виду не показывали учителям, что прочитали их, и с удивлением узнали, что автором «пожеланий» являлся бывший ученик гимназии, сын редактора первой владимирской газеты, молодой судеец М.М. Левицкий…
Но и этот экзамен по математике проходил с трудностями, требуя от каждого ученика ответов по всем четырем математическим предметам возле четырёх досок, в продолжение четырёх часов. Здесь нам очень помог директор Степан Юлианович Беллевич, подсказывая ответы. Как председатель комиссии, признавая достаточными сами ответы, всячески помогал сдать успешно этот экзамен. Все остальные экзамены были легко выдержаны нами. Мы еще до окончания их по установившейся традиции выковыряли из наших посеребрённых кокард на фуражках буквы «ВГ», показывая тем самым, что мы уже накануне окончания гимназии. Итак, экзамены выдержаны, и 4 июня мы все, окончившие гимназию ученики обоих восьми классов, основного и параллельного, к 12 часам дня в последний раз собрались в родной гимназии для получения аттестатов зрелости. Мы выстроились в два ряда в главном гимназическом зале вдоль стены направо от входа в зал. А напротив, впереди длинного экзаменационного стола, покрытого зелёным сукном, разместились все наши педагоги во главе с директором. И так они простояли во всё время выдачи аттестатов, подчеркивая этим своё равенство с нами, как уже с бывшими учениками, вышедшими из подчинения и поступающими на самостоятельную учебную и жизненную дорогу. С.Ю. Беллевич, стоя слева у края стола, брал разложенные по алфавиту аттестаты и, вызывая отдельно каждого ученика, выдавал ему аттестат и, пожимая руку, поздравлял с окончанием курса гимназии. А получивший аттестат проходил мимо стоявших учителей, кланялся им в последний раз, на что они отвечали поклонами. В заключение директор обратился к нам со словом общего приветствия и с пожеланиями нам всем успехов и счастья в нашей дальнейшей жизни. Один из нас в кратком ответном слове поблагодарил С.Ю. и всех учителей за их труды по учению и воспитанию нас, просил не помнить доставленные нами им неприятности и пожелал всем доброго здоровья, преуспевания в своей учебной деятельности и процветания нашей общей альма-матер. На том торжественная выдача аттестатов зрелости и закончилась. Помню, со сложным душевным чувством выходил я тогда на площадку, чтобы в последний раз спуститься по каменной лестнице. Было жаль расставаться с гимназией, с которой за девять лет сроднился и где получил много полезного, хорошего. И в то же время - охватившее необычайное чувство свободы, сознание, что впереди открыт широкий путь в столицу с ее культурными богатствами и высотами университетских знаний, начало новой уже самостоятельной и вольной жизни, открывавшимися впереди необозримыми и соблазнительными горизонтами» (Мои гимназические годы во Владимире (1902-1911)). В 1910 г. произведён из статских в действительные статские советники.
В 1911 г. за № 284 оставлен на службе по выслуге 25-летнего срока ещё на пять лет.
1913 г. Всемилостивейше награждён орденом св. Владимира 3-й степени.
Состоя на службе в должности директора Владимирской мужской гимназии, умер 6 июля 1914 года. Отпевание прошло 7 июля в церкви Бориса и Глеба. Похоронен на Князь-Владимирском кладбище.
Отец: Анатолия Степановича Беллевича; Елены Степановны Беллевич; Николая Степановича Беллевича; Евгения Степановича Беллевича и Маруси Беллевич.
Владимирская энциклопедия
