Черносвитова Надежда Кирилловна
Черносвитова Надежда Кирилловна (17.10.1892 - 08.01.1920) - дочь депутата Государственной думы трёх созывов от Владимирской губернии К.К. Черносвитова, первая жена советского физика П.Л. Капицы.
Надежда Кирилловна Черносвитова родилась 17 октября 1892 года в г. Тотьме, где, являясь товарищем прокурора Вологодского окружного суда, К.К. Черносвитов заведовал в то время Тотемским прокурорским участком, и крещена в тотемской Сретенской церкви.
21 июля 1899 года Кирилл Кириллович был назначен членом Владимирского окружного суда и переехал из Тотьмы во Владимир, очевидно, с семьёй, поскольку в его формулярном списке указано, что жена и дети находятся при нём. Женат он был на дочери генерал-майора Генерального штаба Зейфарта девице Надежде Александровне и имел двоих детей: Надежду и Кирилла, родившегося 16 августа 1891 года. На момент составления формулярного списка Кирилл обучался во Владимирской мужской казённой гимназии «за счёт родителей». Если на момент окончания Кириллом гимназии было указано, что он обучался в ней восемь с половиной лет, то путь Надежды в женскую земскую гимназию оказался сложнее, родители подавали прошение о приёме Надежды в гимназию неоднократно: во второй, третий, четвёртый классы. В протоколах заседаний Педагогического совета гимназии отмечено, что в мае 1903 года Надежде было выдано свидетельство о знании курса первого класса, в мае следующего года она была зачислена кандидатом на поступление в третий класс гимназии и только в августе 1905 года, наконец, была принята в четвёртый класс. Училась Надежда блестяще: в пятый класс она была переведена без экзаменов, в шестой и седьмой классы - с наградой 1-й степени.
Надежда Черносвитова – учащаяся Владимирской земской женской гимназии. Фото В.В. Иодко
Всё это время родители её активно участвовали в жизни гимназии: мать была членом родительского комитета, а её отец до отъезда из Владимира - его председателем.
Надежда окончила гимназию с золотой медалью, 12 июня 1909 года ей был выдан аттестат, в котором было отмечено, что при отличном поведении она имела по всем предметам, кроме рукоделия, оценки «отлично».
Несмотря на то, что, являясь членом I—III Государственных Дум от Владимирской губернии, глава семьи большую часть времени проводил в Петербурге, а во Владимире бывал только наездами, очевидно, было принято решение о том, чтобы дать детям возможность окончить среднее учебное заведение во Владимире. Поэтому Надежда Александровна с детьми оставалась здесь.
Улица Чехова, д. 2. Черносвитов с семьей занимал этаж в доме Ермакова на Нижегородской улице.
Семья жила в доме Ермакова (ныне - улица имени Чехова, д. 2, на котором установлена мемориальная доска в память о К.К. Черносвитове). 1909 год стал годом окончания гимназии и Кириллом, окончившим восьмой класс с аттестатом зрелости и серебряной медалью.
Понятно, что местом дальнейшего обучения Надежды и Кирилла были избраны учебные заведения Петербурга. Так, Кирилл в 1909 году поступил на математическое отделение физико-математического факультета Петербургского университета, а Надежда в 1910 году - на историко-филологический факультет Петербургских высших женских (Бестужевских) курсов и окончила их осенью 1914 года. В музее ИФП сохранилось свидетельство, выданное Надежде Кирилловне 30 мая 1917 года Историко-филологической испытательной комиссией при Петроградских высших женских курсах, подтверждающее тот факт, что Надежда Кирилловна Капица, рождённая Черносвитова, имеет право на диплом первой степени Петроградского университета по историко-филологическому факультету и сдала в указанной Комиссии дополнительные испытания на звание учительницы средних учебных заведений по истории, «какового она может быть удостоена Попечителем учебного округа по предъявлении удостоверения об успешной шестимесячной педагогической практике».
Как видим, к моменту получения ею указанного свидетельства Надежда уже была замужем и носила фамилию Капица.
Познакомились Надежда и Пётр в одной молодёжной компании не ранее 1912 года, когда 18-летний Пётр, окончив Кронштадтское реальное училище, приступил к учёбе на электромеханическом факультете Петербургского политехнического института. Продолжительное время они просто общались. То, что они любят друг друга, Надежда и Пётр поняли лишь в 1916 году и объяснились в любви буквально накануне путешествия Надежды в Шанхай, куда на место службы брата Кирилла (он был сотрудником правления Русско-Азиатского банка в Шанхае) Надежда помогала перевезти его малолетних детей. Началась переписка Надежды и Петра, выдержки из которой опубликованы в различных источниках о жизни и деятельности П.Л. Капицы.
Предваряя публикацию писем П.Л. Капицы о науке, его секретарь и помощник II.Е. Рубинин писал: «Письма Петра Леонидовича Капицы - это письма-разговоры, письма-беседы. Даже самые порой деловые, как ни странно. Когда человек, с которым ему нужно было поговорить, был в далёких краях или недоступен по другим причинам, он садился за стол и писал письмо. Первый цикл таких писем-бесед возник весной 1916 года». Пётр, студент третьего курса электротехнического отделения Петроградского политехнического института, писал практически ежедневно, рассказывая о том, как проходит его день, об учебных делах, о работе в лаборатории, о своём учителе А.Ф. Иоффе.
Надежда уехала 22 марта 1916 года. Вечером следующего дня Пётр начал первый «разговор» с Надеждой: «Дорогая Надя! Вот уже добрых ¼ часа сижу за письменным столом и не знаю, как начать это письмо. Начать письмо очень трудно, а ещё труднее начать первое письмо». 27 марта из Восточно-сибирского экспресса Надежда писала в Петроград: «Милый мой, любимый, если бы ты знал, как минутами мне тебя не хватает. Особенно в свободные минуты, когда я сижу на лесенке - на этих ступеньках тебе бы, наверное, хватило места рядом...».
Семинар А.Ф. Иоффе в Петербургском политехническом институте (1916). Капица стоит крайний справа
А вот Пётр в первых письмах обращался к Надежде на «Вы». 25 марта 1916 года он писал: «Вот жду с нетерпением от Вас письма, и мне так хочется, чтобы Вы мне написали “Ты”. Я сам всё хочу начать, да как-то не могу. Не то боюсь, не то у меня, должно быть, выйдет это как-то неловко».
Ещё в письме от 25 марта Пётр изложил наметившийся план: «У меня есть маленький проект на лето, о котором я хочу с Вами побеседовать <...> (это только проект, но который я постараюсь всеми силами провести, если Вы меня к тому времени не разлюбите) <...>». Пётр писал, что в конце июня - начале июля сам планирует приехать в Шанхай, провести там вместе с Надеждой 2-3 недели, «посмотреть эту интересную страну», к началу занятий вернуться в Россию и «доставить Вас обратно к общей радости наших родителей». Он сообщал, что у него «так удачно сложились обстоятельства», что он располагает «своими собственными деньгами в размере 500-600 рублей, чего, наверное, хватит на поездку», тем более что он планирует поехать в третьем классе. На это в одном из писем Надежда отвечала, что всё время думает о том, как трудно будет выбраться ему из Петрограда и задавалась вопросом «не лучше ли и проще мне приехать?». «С такой радостью, - писала она дальше, - я бы сейчас села на пароход. Я помню, когда я от тебя получила письмо с предложением призыва и плакала, Киря (брат Надежды Кирилл) все говорил: ну, хорошо, успокойся, в субботу я тебя посажу на пароход и отправляйся. Вот я бы это и сделала сейчас. Тогда мы поедем в Приютное. О, там не так плохо. Я привыкла и люблю его - а ты ведь тоже любишь деревню». «Только, Петя, - умоляла Надежда, - не откладывай, а реши сразу: мне ехать или ты приедешь, и соответственно телеграфируй. Я не могу дольше тебя не видеть, понимаешь - совсем не могу».
28 апреля Пётр сообщал Надежде, что в настоящий момент читает «Исповедь» Жан-Жака Руссо («как ты знаешь, я очень мало читал за всю свою жизнь») и делится своим впечатлением от прочитанного: «Между прочим, мне он очень антипатичен. По всей вероятности, благодаря своему беспредельному эгоизму. Ведь он никогда никому не сделал ничего хорошего. Ему совершенно непонятно то счастье, которое человек может найти в самопожертвовании. Я думаю, что только тот человек может любить по-настоящему, кто может и умеет жертвовать». В конце мая 1916 года из Шанхая Надежда писала: «Ты очень строг к [Руссо]. Он большой и глубоко несчастный человек - вот и всё. Меня же привлекает эта его искренность - абсолютная - не правда ли? Ну, насчёт пользы, ты к нему прямо несправедлив. Ведь его книги произвели громадный переворот. Все деятели французской революции говорили его словами. Как человек очень талантливый, он принёс новое всюду - о чём только не писал, - а писал он почти обо всём. Но чтобы его полюбить, надо прочесть последнюю часть его исповеди. Это он писал уже стариком. Называется это, кажется, “Письма с горы” или что-то в [этом] роде. Он весь в них вылился. Такой одинокий, всеми преследуемый, жалкий. Он там изумляется, за что его люди не любят, ведь он сознательно никому не хотел зла. В нём так много какой-то детской наивности. Ну я много о нём могу говорить - я его, правда, люблю. Я уверена, если ты посмотришь с моей точки зрения, ты его тоже пожалеешь <...>.
Естественно, обсуждали молодые люди и собственные отношения, то, как будет построена их жизнь в дальнейшем. Так, 18 апреля Надежду охватило беспокойство: «Я хочу, чтобы ты стал мне ближе за это время, помнишь ведь - я говорила, что не знаю тебя, - это правда, я только чувствую тебя, но не знаю. Меня иногда так пугает, что область наших работ, а следовательно, интересов, так абсолютно различны. Милый Петя, я знаю, ты можешь понять меня, я же твоих вычислений и чертежей - никогда». Пётр же последовательно излагал свой план построения будущих отношений. 4 апреля: «Надя, Вы должны мне написать, чем Вы будете жить. Мне бы хотелось услышать от Вас ответ - семьёй». 8 апреля: «У меня, дорогая Надя, есть своя маленькая философия по поводу жизни. Я её не возьмусь тебе доказывать, это трудно и скучно, но Ты должна поверить мне. Ну вот в чём дело. Может ли повлиять на счастье человека та, подчас грубая и совершенно непонятная для него судьба? Вот хотя бы сейчас. Может ли она разрушить наше счастье? Пожалуй, “да”, - ты, может быть, скажешь. Но это только так кажется. Счастье наше почти на 80 % в наших собственных руках. 80 % нашего счастья находится в нас самих. Вот я думаю, что бы с нами не случилось, если мы будем всегда идти рука в руку по жизненному пути какой бы он ни был, мы всегда будем счастливы. Только надо крепко держаться за руки, даже если нас разделяет почти ½ земного шара. Вот, дорогая Надя, всё, что нам предстоит пережить, начиная с твоего отъезда, продолжая моим призывом на войну и многим другим предстоящим, есть испытание того как крепко я держу твою руку и ты мою лапу. Итак, Надя, смелей. Я до сих пор старался ничего не бояться и чаще мне это удавалось. Будем надеяться, что и впредь нам удастся». 10 апреля: «Итак, я ещё раз тебе пишу, что мы должны положить в основу нашей совместной жизни: это полное доверие друг к другу, полную искренность. И всё время стараться, как я уже тебе говорил, держаться за руки. Тогда, Надя, если мы будем это исполнять и друг друга любить, то мы будем счастливы, хоть пол земного шара нас разделяют. Может быть я тебе мало писал о своей любви к тебе и, наверное, мало и редко это буду делать впредь. Но, Надя, ты увидишь мою любовь к тебе в делах моих, не только по отношению к тебе, но и по отношению всех вообще. Твои друзья будут мне друзьями, твои желания будут моими и т.д. Ведь это большое счастие - быть совершенно близкими людьми. Это даже не только счастие - это сила. Так я себе рисую нашу жизнь и, я думаю, ты согласна со мной. Надя, ещё хочу тебе сказать вот о чём. Я тебя люблю и люблю больше всех».
11 мая, получив сразу несколько писем Петра, Надежда писала: «Один главный у тебя есть вопрос, который я себе сама тысячу раз задавала. Чем жить? Милый, здесь не может быть [другого] ответа как наукой, семьёй... Ты знаешь, Петя, чего я никогда не могла понять, это почему все религии как высший идеал совершенства требуют отречения от жизни и признают только духовную сторону в человеке. Ведь надо найти красоту и свет и в земной жизни - иначе для чего она существует». А за несколько дней до этого писала (2 мая): «Я могу только одно сказать касательно нашей будущей жизни - я бы никогда не хотела причинять тебе ни горя, ни мелких огорчений, ни затруднений в жизни. Если я способна дать хоть какую-нибудь радость - я хотела бы всё дать тебе».
Изложив в письмах свой план на семейную жизнь, Пётр решительно перешёл к практическим действиям. 13 апреля он писал: «Внезапно мне пришла в голову одна мысль, хочу попросить тебя прислать мне мерку с твоего пальца. Ты, наверное догадываешься с какого, так что писать мне об этом будет совершенно излишне. Ты возьми полоску бумаги, обмотай ее в надлежащем месте вокруг пальца и обрежь так, чтоб края хорошо сходились. Такую полоску препроводи мне в письме. Остальное я сам сделаю при помощи ювелира. Такая полоска будет мне лучшим доказательством того, что ты меня не забыла». А уже через два дня сообщал: «Сегодня сказал отцу, брату, сестре и матери, т.е. всем нашим, что я твой жених. Все очень сочувственно отнеслись к нам. Отец обещал мне полное содействие для поездки в Китай».
Вдова (вторая жена) П.Л. Капицы Анна Алексеевна 27 июня 1985 года сделала в дневнике следующую запись: «Сегодня ночью думала о П.Л. Что он ценил в жизни. Вышла целая биография. Надо записать, что запомнилось. Самое основное в жизни - это наука, без неё ни дня, даже ни часа. Вся жизнь в труде физика. Интуиция, великий труд, упорство. К сожалению, всегда чуть впереди официальной физики. Никакие преграды, препоны не остановят. Если опыт может быть проделан только в тысячную, сотую доли секунды, это надо поставить во главу, а не стараться отделаться. Если при низкой температуре все смазочные вещества замерзают, значит, их не надо. И так почти всегда - и в физике, и в жизни <...>. Этих “если” в жизни П.Л. было очень много. Если невеста в Китае, то надо её оттуда увозить, даже если идёт мировая война».
И Пётр действительно осуществил свой план. 7 мая он сообщил невесте, что уже «взял билет от Петрограда до станции Манчжурия скорым поездом на 26 мая» и что его поезд отходит в 10 ч. 30 м. утра и во Владивосток придёт 5 или 6 июня. А 20 мая писал: «Сегодня сдал последний экзамен... Когда ты получишь это письмо, то я буду
уже в дороге... Итак, дорогая Надя, долой 10 тысяч вёрст!»
Прежде чем вернуться в Россию, Пётр и Надежда побывали в Японии. 24 июля 1916 года они обвенчались в «Приютном».
Пётр и Надежда Капица после венчания. 1916 г.
22 июня 1917 года у Надежды и Петра родился сын Иероним (посемейному, Нимка), названный в честь деда Петра Леонидовича по матери.
Источником информации о жизни Надежды Капицы в это время и о том, какие отношения сложились в молодой семье, также служат письма, написанные в период непродолжительного расставания супругов. Лето 1918 года она провела с ребёнком в «Приютном», где какое-то время находился и её муж. В октябре Пётр Леонидович отправился в Петроград. Надежда тревожится за мужа (Щетинское, 10-13 октября 1918 года): «Милый, дорогой мой Петя, сейчас ложусь спать и так захотелось сказать тебе несколько слов. Вот прошёл первый день без тебя. Дорогой мой, так странно, что тебя нет. Нимка сегодня утром что-то ворковал насчёт “папы”, но потом уже не повторял. Сейчас он мирно похрапывает. Жизнь наша идёт тихо и спокойно, и полно, т.к. Нимка заполняет всё <...>. Боюсь за тебя, как ты доехал. Сейчас ты в поезде, завтра утром - в городе, дай Бог, без препятствий. Ну спокойной ночи, целую крепко-крепко». Через два дня Надежда пишет следующее письмо: «Милый, родной мой Петя, вот уже третий день как ты уехал, а от тебя всё нет обещанной телеграммы. Мне становится жутко: уж не случилось ли чего, теперь ведь всего можно ждать. Два первых дня я чувствовала себя очень хорошо, я так была занята мыслью, что я справляюсь, и это давало мне бодрость. Вчера был длинный, летний почти день, и мы с Нимкой весь день просидели на крыльце и я начала шить ему пальто <...>. Сегодня зато всё не выходит из головы мысль, что от тебя нет вестей».
Надежда Капица с сыном Иеронимом
На следующий день Надежда, наконец, получила весточку от мужа. Он подробно сообщил, как добрался в столь сложное, тревожное, опасное послереволюционное время из «Приютного» до Череповца, что получил уже в комиссариате разрешение на въезд в Петроград, и заканчивал письмо следующим образом: «Смотри, жинка, не скучай и пиши своему старому коту нежные письма. <...> Итак, кот, если всё благополучно, завтра в Петрограде. Но, конечно, где бы кот ни был, он всё время будет вспоминать свою жинку, и единственная отрада ему будет то, что она не скучает, но всё-таки вспоминает муженька и хорошо смотрит за Нимкой и выполняет все просьбы и наставления кота. Ну пока, целую тебя и сопливого сынка очень крепко. Любящий тебя Петя».
Надежда сразу же отправляет радостное письмо мужу: «Дорогой мой, сегодня от тебя письмо. Ты не можешь себе представить, как я рада. Хоть ты ещё не доехал, но раз пропуск есть, значит, всё хорошо. Сегодня опять жаркий солнечный день, твой сын с каждым днём становится всё шаловливее. Играет он со своей мамашей чудесно в прятки <...>. Родной мой, тебе сейчас, наверное, приходится решать, что делать, как жить нам эту зиму. Не бойся ничего, Петя. Делай так, как тебе подскажет сердце. Это самое верное. А нам с тобой, раз мы друг друга любим, всюду будет хорошо <...>. Целую тебя, дорогой, любимый. Жду от тебя вестей. Скоро буду ждать тебя самого. Твоя верная котиха».
П.Л. Капица с сыном Иеронимом. 1919 г.
Однако молодую семью уже поджидала первая трагедия. В ноябре 1918 года был арестован отец Надежды К.К. Черносвитов, которого сначала содержали в тюрьмах Петрограда, а в январе 1919 года перевели в Бутырскую тюрьму Москвы. В марте Надежда выехала в столицу хлопотать за отца. Супруги снова переписывались. Пётр сообщает жене о том, как идут у него и сына дела в её отсутствие (23 марта 1919 года):
«Тебя Нимка вспоминает исправно. С каждым днём он становится всё милее и милее. Конечно, когда вырастет большой, то станет более или менее нормальным человеком, а сейчас он
прямо очарователен. Ко мне почему-то он сейчас весьма благоволит». Пишет, что, находясь в Лесном (пригород Петрограда, в котором располагался Политехнический институт, в одном из общежитий которого Капице выделили квартиру), очень скучает по своим «дорогим котятам», жене и сыну.
7 апреля 1919 года Надежда писала из Москвы, что уже отчаялась в успехе своей миссии: «Я не знаю, что ещё предпринять. Жаль папу ужасно, но время переменилось: опять строгости пошли <...>». Посадили в тюрьму очередную партию кадетов. «Своего рода террор», - заключает Надежда и сообщает, что, если ничего не получится с «одним из видных членов В.Ч.К.», приезда которого ожидают из Петрограда, то придётся возвращаться домой, тем более что она боится «потерять место в Петрограде таким долгим отсутствием, да и деньги к концу пришли». Она очень скучает по сыну, боится, что он уже начал её забывать и заканчивает письмо так: «Целую тебя и Нимусю».
В сентябре 1919 года П.Л. Капица окончил Петроградский политехнический институт и получил звание инженера-электрика. Надежда в это время уже ждала второго ребёнка. Но именно осенью 1919 года начался новый трагический виток в жизни семьи. Не позднее 23 сентября (точная дата неизвестна) был расстрелян Кирилл Кириллович Черносвитов. В стране свирепствовала так называемая «испанка», от которой 6 декабря умер отец Петра Леонидовича, а 13 декабря - его первенец Нимка. В январе 1920 года в Военно-медицинскую академию, в клинику профессора Попова легла Надежда. 2 января 1920 года Пётр писал жене: «Дорогая моя маленькая Жинка! Всё думаю о тебе, ночью, днём, каждую минуту Не простудилась ли ты в дороге, как доехала, какой уход, что сказали доктора, как тебя там кормят. Так тяжело, когда сидишь в неизвестности. Главное, напиши, если, конечно, тебе это нетрудно, обо всём, а то иначе кот будет плохо спать и не находить себе места <...>. Так тут всё только и думали, что о тебе да о маленьком кис-кис. Дай Бог вам обоим здоровья. Крепко любящий тебя муженёк».
Надежда в письмах к мужу, напротив, беспокоилась о его здоровье: «Дорогой мой любимый Кот, Ольга Иеронимовна говорит, что у тебя нефрит и головные боли. Это меня очень беспокоит. Лечись, ради Бога. Мне, кажется, лучше. Было очень плохо, а теперь [нрзб] ужасно тяжело дышать и слабость такая, что всякое движение рукой... Поправляйся, чтобы повидать меня. Котиха так хочет тебя видеть. Температура у меня сейчас утром 37,8, а вчера вечером 37,5, в прежние дни доходило до 39».
Это было последнее письмо Надежды Кирилловны Капицы. В личном архиве П.Л. Капицы хранилось Евангелие на английском языке, подаренное Надежде Кирилловне её подругой-англичанкой. На первом форзаце П.Л. Капица записал основные даты своей короткой семейной жизни:
«1916 24 июля В имении Приютное бракосочетание
1917 23 января Надя почувствовала первое движение
1917 22 июня 4 ч. утра родился сын
1919 13 декабря н.ст. 11 веч[ера] умер Нимка
1920 6 января н.ст. родилась дочка Надя
1920 8 января н.ст. 3 ч. ут[ра] умерла жена моя
Надя
1920 8 января 5 ч. ут[ра] умерла дочка моя Надежда
Всё кончено. Да будет воля Твоя!»
Это была страшная трагедия для П.Л. Капицы. Е.Л. Капица рассказывала, что, по словам представителей старшего поколения семьи, Пётр Леонидович поначалу не хотел продолжать жить, сидел в тёмной комнате и считал, что жизнь вообще кончена. С тех пор в семье П.Л. Капицы не праздновали Рождество.
Надежда Кирилловна с детьми, родители и брат П.Л. Капицы похоронены на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге. На их могилах установлен общий памятник.
Анна Алексеевна и Петр Леонидович после свадьбы. Париж 1927 г.
В ноябре 1934 года, когда П.Л. Капице, в очередной раз приехавшему в отпуск на родину, советское правительство не дало разрешение на возвращение в Англию, и он более года находился в разлуке с семьёй, в отрыве от любимой работы и в полном неведении о дальнейшей судьбе, волновавшаяся за его состояние вторая жена Анна Алексеевна Капица писала из Кембриджа близкому другу мужа Н.Н. Семёнову: «Но главное, помни, что Петькины нервы всегда были в очень натянутом состоянии, и что были случаи, когда он был на грани нервного расстройства [...]». Анна Алексеевна имела в виду гибель первой семьи. Сам П.Л. Капица писал жене 8 апреля 1935 года: «Моё положение сейчас напоминает то душевное состояние, в котором был лет 16 назад, когда я потерял жену и двух детей. Мне было очень тяжело, та же апатия и то же отсутствие желания жить». В дневнике А.А. Капицы есть запись о муже: «Он не любил вспоминать. Когда умерла Надя и дети, он убрал все письма, все карточки, всё, что ему напоминало прежнюю жизнь».
В начале марта 1921 года А.Ф. Иоффе, прекрасно понимавший, что его ученика и сотрудника надо вырвать из той среды, в которой всё напоминало ему о погибшей семье, включил Петра Капицу в качестве учёного секретаря в состав комиссии Академии наук, отправлявшейся в страны Западной Европы для восстановления научных связей, прерванных войной и революцией, и приобретения приборов и научной литературы. В мае 1921 года Пётр Капица прибыл в Англию, а в июле - в Кембридж, в Кавендишскую лабораторию, и, поражённый уровнем, на котором находилась там физическая наука, задался целью остаться в ней работать, Резерфорд поначалу не хотел, чтобы в его лаборатории работал учёный из Советской России, однако Капице хватило месяца, чтобы показать, что он является зрелым экспериментатором, и ему было предоставлено место в основном помещении лаборатории.
Тоска по трагически погибшей семье не покидала Петра Леонидовича и в Англии. 26 мая 1921 года он писал из Лондона матери: «Жизнь кипит тут, движения на улицах больше, чем в Питере в мирное время <...>. Но, удивительное дело, всё окружающее, все блага, которыми я располагаю, совершенно не радуют меня. Не хочется даже идти смотреть музеи, хотя сейчас [есть] время, так как позже я буду занят служебными обязанностями и тогда уже трудно будет что-либо посмотреть. Не хочется покупать себе одежды. Я с таким трудом расстался со своей кепкой, а костюм - всё же он петроградский - и мне с ним тоже не хотелось бы расставаться. Я, пожалуй, повременю заказывать себе. Всё же я тут один и это, пожалуй, самое плохое. Я, конечно, не теряю ни энергии, ни импульсов, но радости жизни нету, в этом-то всё горе. Как было бы хорошо, дорогая моя, пойти с тобой в Британский музей! А моя Надя, как часто она мне рассказывала о Лондоне и как нам хотелось вместе быть тут. Когда я оглядываюсь назад и вижу всё мною пережитое, меня берёт страх и удивление - неужели же, в самом деле, я всё это мог перенести? Мне даже подчас кажется, что я не человек, а какая-то машина, которая, несмотря на всё, продолжает своё дело. Конечно, я пишу грустное письмо, но главная причина та, что Надя очень любила Лондон и я всё время вспоминаю её».
Конечно, его ждали годы увлекательной работы, знакомство с Анной Алексеевной Крыловой и второй брак (1926), рождение сыновей Сергея (1928) и Андрея (1931). Анна Алексеевна даже считала, что у Петра Леонидовича после гибели первой семьи и до её появления в его жизни «было много увлечений». Возможно, но тоска по первой жене и сыну не оставляла его. Так, 14 сентября 1922 года он писал Ольге Иеронимовне из Ниццы о своих успехах («Уже говорят о моём выступлении в Королевском обществе. Перспективы широкие передо мной <...>»), о том, как внимательно относится к нему Резерфорд, как «широко он отпускает» ему средства и даже хочет создать специальную лабораторию, в которой Капица мог бы «работать со своими учениками». И неожиданно для столь успешного человека заканчивал письмо: «Ты знаешь, я почти плачу сейчас. Отчего - не знаю. Знаю одно: что всё, всё отдал бы, только вернись Нимка и Надя ко мне. У меня теперь достаточно денег, я путешествую в первом классе, сижу в Ницце в отеле, у меня номер на море, все удобства, ванна и пр. Смотрю в окно - пальмы, бесконечная синь Средиземного моря, Всё есть у меня, а я так одинок, как вот тот корабль в море. Он знает, когда причалит к берегу, я же не причалю ещё долго. Много мне придётся бороться с бурей и непогодой. Что в жизни счастье, где оно? Я теряю его. Мне казалось, что если я осуществлю свои научные замыслы, я буду счастлив. Но вот я достиг большего, чем желал. Для чего, для кого нужно это осуществлять - эти магнитные поля большой мощности? Это может открыть новую область в физике. Может быть. Но зачем это? Только прибавится число завистливых глаз, которых немало уже устремилось на меня. Может быть, мне необходима личная жизнь? Не знаю. Но всякая личная жизнь берёт много сил, а они мне нужны сейчас для работы так, как никогда не были нужны. К тому же к чему это всё?.. Внешне я по-прежнему спокоен, хочу работать, выгляжу хорошо. Но всё же мне подчас хочется тебе сказать, что происходит в душе у меня. Ведь ты единственная меня понимаешь лучше других и ты единственная знаешь, что я глубоко-глубоко всё переживаю и мне бесконечно трудно позабыть прошлое».
Со временем острота боли, конечно, утихла, но Пётр Леонидович нет-нет, да вспомнит в переписке с матерью тот или иной эпизод из недолгой жизни с любимой Наденькой.
Произошедшая в юности трагедия давала знать себя и много позднее, когда в новой семье уже росли сыновья. А.А. Капица вспоминала: «Маленьких детей Пётр Леонидович боялся, он почти никогда не брал их на руки. Он не мог забыть ужасной гибели своей первой семьи. После этой трагедии он страшно переживал болезни своих близких, до сердечных приступов. Болезни для него - это был просто ужас. Он никогда не мог успокоиться, и его безумно травмировали любые болезни детей. Он интересовался детьми, когда они становились более или менее большими. Трагедия, пережитая в юные годы, долго, очень долго не оставляла его».
В лице Анны Алексеевны Крыловой Пётр Леонидович обрёл замечательную спутницу жизни. «Мы создали так желанную для него семью, - записала Анна Алексеевна в дневнике уже после ухода из жизни мужа. - Любовь к сыновьям изменила многое в характере Петра Леонидовича. Единственное, чего он никогда не прощал, - это обмана и двурушничества. Я всегда старалась быть прочной опорой, я никогда не хотела идти другим путём, только с Петром Леонидовичем, и в этом была насущная необходимость... Наша жизнь была основана на верности друг другу, на абсолютной уверенности в поддержке в любой ситуации, на дружбе, на полном понимании разности наших темпераментов: бурного, мятущегося, требовательного к людям - и прохладно-снисходительного к людским недостаткам. Мы хорошо дополняли друг друга».
Капица Пётр Леонидович (1894-1934) - советский физик, инженер и инноватор. Лауреат Нобелевской премии (1978). Лауреат Сталинских премий I степени (1941. 1943). Дважды Герой Социалистического Труда (1945, 1974). Член Академии наук СССР (1939), Лондонского королевского общества (1929), иностранный член Национальной академии наук США (1946). Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина» (1958). Кавалер шести орденов Ленина (1943, 1944, 1945, 1946, 1971, 1974). Награждён Большой золотой медалью имени М.В. Ломоносова АН СССР (1959). Основатель Института физических проблем, его директор в 1935-1946 и в 1955-1984 гг. Первый заведующий кафедрой физики низких температур физического факультета МГУ. Родился в Кронштадте в семье военного инженера Леонида Петровича Капицы (1864-1919).
Источник:
Г.Г. Мозгова. «ВСЁ ДУМАЮ О ТЕБЕ, НОЧЬЮ, ДНЁМ, КАЖДУЮ МИНУТУ»: ТРАГИЧЕСКАЯ СУДЬБА НАДЕЖДЫ КИРИЛЛОВНЫ ЧЕРНОСВИТОВОЙ
Владимирская энциклопедия
|
