5 марта 1914 г. в 7 часов 50 минут вечера скончался воспитанник Владимирской духовной семинарии VI класса I отд. Павел Покровский.
Павел Покровский был сын священника погоста Стогова, Александровского уезда, Василия Павловича, родился 9 февраля 1893 года и на пятом году жизни остался сиротой: в 1897 году скончался его отец, оставив после себя супругу, трех дочерей и сына — Павла. В 1899 году, когда наступило время дать образование старшей дочери, вдова — мать Павла Покровского нашла более удобным переехать на жительство в город Владимир. Во Владимире Покровский поступил в 1901 году в начальную школу имени Н. В. Гоголя, по окончании двух групп которой в 1903 году поступил во Владимирское духовное училище, а в 1908 году и во Владимирскую духовную семинарию. Последнюю Покровский исправно посещал до 1 февраля 1914 года, когда простудившись, заболел тифом; к тифу потом присоединилось катаральное воспаление легких. Эти две болезни и свели в могилу только что расцветшего 21-ти-летнего юношу.
Павел Покровский — личность, выделявшаяся как из общей массы воспитанников семинарии, так, в частности, и из среды товарищей однокурсников. Лишившись в раннем детстве отца, он оказался в обществе одних женщин — матери и сестер. И эта среда, в которой он вырос, оказала на него весьма сильное влияние; она дала зародыш тем качествам, которые выделяли Покровского из среды других воспитанников семинарии и, конечно, в достаточной степени возвышали его над последними. К этим качествам Покровского нужно отнести, прежде всего, ту мягкость и деликатность, которую он обнаруживал в обращении с другими, даже со своими товарищами. Он не допускал в обращении с другими не только худого поступка, но даже старался избегать и худого слова. И в этом отношении Покровский был, можно сказать, образцом для своих товарищей. Эту мягкость и деликатность в обращении с другими замечали в нем как начальствующие, так и преподаватели семинарии, которые выражались о нем, как о юноше „выдержанном", „благовоспитанном" и „интеллигентном". Соединяя в себе с деликатностью в обращении и миролюбивый характер, Покровский был всегда добрым товарищем для всех знавших его воспитанников. Никогда и ни с кем у него не было ни раздоров, ни несогласий; возникавшие иногда недоразумения, неприятности он всегда умел сгладить и восстановить добрые товарищеские отношения. А ко всякого рода неприятностям Покровский был очень впечатлителен, что объясняется, нужно полагать, с одной стороны тем, что он сам на себе испытал горькую долю сиротства, исполненную немалых трудностей и страданий, а с другой стороны — влиянием на него окружавшей его женской среды. Всякое несчастие, всякое страдание возбуждало в нем сильное чувство жалости и сострадания. Для иллюстрации сказанного не неуместно привести следующий случай из жизни покойного. Во время одного из уроков русского языка в приготовительном классе Владимирского духовного училища читали статью «Верный пудель». Когда прочитали место, где говорится о том, что хозяин застрелил пуделя, не догадавшись, что последний препятствовал ему продолжать путь, желая возвратить его к потерянному мешку с деньгами, то Покровский заплакал; а когда спросили его, о чем он плачет, то тот ответил: «мне жаль собаки». Это чувство сострадания к страданиям и несчастиям других, проявлявшееся еще в детстве, оставалось в нем до конца жизни. Лишь только, бывало, услышит Покровский, что тот или другой товарищ находится в несчастий, хотя бы, например, не имеет достаточных средств для взноса за право обучения, или за содержание в общежитии, что случалось в семинарии нередко, он тотчас же принимал все меры, чтобы оказать помощь находящемуся в затруднительном положении, побуждая к тому и других. А это еще более привлекало к нему симпатии товарищей, возбуждало чувство благодарности к нему, вполне им заслуженной. Принимая близкое участие в положении отдельных личностей, Покровский принимал такое же участие и во всех общих товарищеских начинаниях. Так, будучи любителям всего хорошего, красивого, старавшийся во всем видеть таковое, имея к тому же и талант художника, он принимал деятельное участие в устройстве художественно-кустарных выставок в семинарии, которые, нужно заметить, были не безызвестны и привлекали постоянно массу публики. А в 1914-й год Покровский взял на себя, по просьбе товарищей, и такую ответственную роль, как роль распорядителя на музыкально-вокально-литературном вечере воспитанников семинарии. И товарищи, предложивши Покровскому эту ответственную роль, ничуть не ошиблись в своих расчетах на него. Он вполне добросовестно выполнил возложенное на него поручение, хотя при этом ему и пришлось положить весьма много хлопот и труда. Труда Павел, надобно сказать, вообще нисколько не боялся; напротив, он всячески искал его. Добросовестно выполняя обязанности воспитанника семинарии, а исполнение их требует и усиленного труда и много времени, он в то же время был одним из членов библиотекарей при библиотеке Владимирского Кафедрального Успенского собора и членом проповеднического при Владимирской духовной семинарии кружка, что также не могло обходиться без потери времени и труда. Даже находясь уже на смертном одре, накануне дня смерти, Покровский не мог расстаться с твердо укоренившейся в нем мыслью о труде и деятельности. Одному товарищу, посетившему его, находившегося в безнадежном положении, он, между прочим, сказал: «эх, К., жаль, что я столько времени потерял совершенно напрасно; ну, да вот, как выздоровею от болезни и окрепну силами, тогда еще поработаем, докажем, что и мы можем быть работниками, хотя и трудно будет, так как я многое по болезни пропустил». Да, хороший работник вышел бы из Покровского, если бы смерть так рано не уложила его во гроб! Чтобы полнее охарактеризовать личность Павла Покровского, необходимо сказать еще несколько слов о нем, как о члене семейства. Был он, как было сказано выше, единственным сыном у вдовы — матери. В большинстве случаев единственные «сынки» являются и избалованными и непослушными. Но не это мы видим в лице Павла. Покровский был горячо любящим и во всем послушным сыном своей матери. Слово матери было для него законом, ослушаться или преступить который он никогда не осмеливался. Ничего он не делал, никуда даже не ходил, не спросивши и не получивши предварительно на то и другое разрешения своей любимой матери. С сестрами, которых было у Покровского три, он находился в самых лучших родственных отношениях. Поэтому понятна та скорбь и печаль, значительность потери для матери и сестер, которую они понесли со смертью Покровского. Весть о смерти Покровского быстро разнеслась среди воспитанников семинарии, на которых и в особенности на воспитанников VI класса, произвела в высшей степени удручающее впечатление, так как они лишились такого доброго и примерного товарища, каков был Павел. В 4 часа пополудни 6 марта о. Ректором семинарии прот. Павлом Петровичем Борисовским, в сослужении духовенства семинарии — о. о. В. Беляевского и преподавателя семинарии иеромонаха Афанасия, в присутствии воспитанников VI класса была отслужена первая семинарская панихида. На следующий день панихиды были отслужены в 2, 4 и 6 часов пополудни, а 8 числа — в 9 часов утра, в 2 и 3 часа 45 м. пополудни, а в 4 часа 30 м. пополудни была отслужена заупокойная всенощная. 9 марта в 8 часов 30 м. утра, по совершении заупокойной литии, гроб был перенесен на руках воспитанников VI класса в Воскресенскую градскую церковь, к которой семейство Покровских состоит прихожанами. Здесь была отслужена литургия, при участии певчих семинарского хора. Вместо причастного стиха воспитанник VI класса 2 отд. Лебедев Василий произнес поучение о крестоношении, в котором, касаясь понесенной товарищами и родными П. Покровского тяжелой утраты, между прочим говорил: «Ныне, когда Св. Церковь, для ободрения и укрепления нашего в нашем подвиге крестоношения, износит пред взоры наши Честный Крест Христа Спасителя, мы собрались, братие, около одного из наших собратий, который дошел уже до своей Голгофы, донес свой крест и теперь мирно почивает в этом тесном гробе. Он достиг тихой пристани и теперь уже в той отчизне, о которой тоскует и к которой стремится душа каждого христианина. Не легкий крест суждено ему было возложить на свои юные рамена. Прежде всего, он почти всю жизнь свою должен был нести тяжелый крест сиротства. Но бодро он нес этот крест и не роптал на Бога. Жизнерадостное настроение почти никогда не покидало его. Рука об руку шли мы, друзья его юности, вместе с ним шесть лет, и всегда он был живым, веселым. Он совсем и не помышлял о том, что готовится ему новый крест, с которым, как видите, надлежало ему дойти до гроба. Но вот только что готовился он вступить на порог самостоятельной жизни, как роковая болезнь, подобно татю ночному, подкралась к нему и уложила его на это смертное ложе. Он упорно отбивался от смерти и не допускал даже мысли, что так рано расстанется с нами. Во все время болезни он думал о родной ему семинарии. Всегда заботливый в исполнении своих ученических обязанностей, он еще накануне смерти настойчиво просил представить семинарскому начальству свидетельство о его болезни и исполнении св. христианского долга исповеди и причащения Св. Таин Христовых. Незадолго до смерти он очистил совесть свою в таинстве покаяния и удостоился соединиться с Божественным Крестоносцем в Св. Таинстве Евхаристии. Духовный покой и принесли ему св. таинства веры. Он даже здесь как бы предвкушает то небесное утешение, которого сподобляются все умирающие о Господе. Но вот тернистый путь кончился. Богу угодно было взять его от нас, и теперь этот крестоносец может вместе с Апостолом сказать: «течение скончах». Но не одному ему был послан тяжелый крест, не один он понес его. Те, для которых он был единственной опорой в жизни, тоже несут не менее тяжелый крест. Они убиты нежданным горем. Как дым рассеялись их надежды, когда юная жизнь этого крестоносца заключилась в тесный мрачный гроб. Крест этот изнуряет их, глаза орошены горькими слезами. Бесспорно, крест тяжел, но не превышает он силы крестоносцев, ибо непосильный человеку самый тяжелый крест уже давно внесен был на Голгофу Самим Христом. Посмотрите вы глазами веры на этот крест, и он покажется вам уже не так неудобоносимым, каким представляется на первый взгляд. Что такое смерть, похитившая от вас близкого вам человека? Она есть переход из юдоли плача и скорбей в потусторонний мир, где нет ни тени скорбей и печалей. Вы любили почившего и, конечно, всегда желали ему всего наилучшего, а теперь он достиг того, чего не могла дать ему ваша любовь. Оставив бренный мир, он теперь в горнем небесном царстве. Болезненные вздохи его прекратились, и он наслаждается теперь полным миром. К чему же плач и рыдание! Правда, трудно расставаться вам с ним, но предайте себя в волю Небесного Отца. Не наше дело выбирать себе кресты; наш долг уметь принимать и безропотно нести тот, который нам Бог назначает. Итак, не предавайтесь унынию, так как уныние только омрачает дух усопшего дорогого вам крестоносца. Несите свой крест так же мужественно и безропотно, как нес его близкий вашему сердцу усопший». По окончании литургии было совершено отпевание усопшего. Пред началом отпевания воспитанник VI класса 1 отд. Орлов Константин сказал следующую надгробную речь: «Что видим мы сейчас, дорогие братья! Наш добрый товарищ во гробе! Что было печальным ожиданием, увы, стало горькой действительностью: злая болезнь загубила его молодую жизнь. Закрылись глаза для созерцания красот мира! Замерло сердце для радостей жизни. Теперь у нас уже нет Пани Покровского,— нет нашего доброго товарища, с которым мы рука об руку шестой год проводили дело своего семинарского образования. Теперь мы не увидим уже его у себя в классе таким веселым, жизнерадостным... Все кончено!.. Нет у нас Пани; он ушел туда, откуда уже нет возврата. Паня, состоя членом проповеднического кружка, ты выступал в этом самом храме с проповедью;— думал-ли ты, что в этом же храме к тебе будет обращено последнее «братское прости»?!— Вот мы собрались сюда, чтобы воздать тебе последнее целование и с песнию «Святый Боже» проводить тебя в страну вечности, где праведники сияют, яко светила... Прощай же, незабвенный Паня! Ты каждому из нас был истинным другом, со всеми делил труд, горе и радость. Ты был томим жаждою всего чистого, светлого, святого... Прекрасные настроения своей души ты временами запечатлевал на бумаге кистью и красками. Во всех добрых начинаниях ты был «душою» дела. Не даром во всем мы доверяли тебе! Своею честностью, добротой, сердечностью ты снискал не только нашу любовь, но и любовь твоих наставников. Всякое твое появление вносило что- то приятное, радостное... А твои отношения к родным?! Ты видишь, как проливают слезы близкие тебе по плоти, как они любят тебя. Не плод ли это твоей любви к ним! Ты всем был для всех!.. Прими же от нас наши чувства благодарности, любви и скорби о разлуке с тобой, дорогой друг! Ты не нуждаешься теперь ни в чем суетном и тленном и об одном только взываешь к нам со смертного ложа: «братие и друзи, сродницы и знаемии... непрестанно молитеся о мне Христу Богу»... А потому, исполним же, братие, последнюю просьбу почившего, помолимся о нем сейчас, в эти последние минуты его пребывания среди нас! Не забудем молиться о нем и в будущем, особенно же если кому Господь приведет приносить умилостивительную жертву Богу в звании священнослужителя алтаря Господня».
Перед началом канона говорил воспитанник VI класса 2 отд. Яновский Михаил. Сказал он следующее: «Как кратковременна жизнь человеческая и как неожиданна самая смерть! Вот юноша, дышавший жизнью, полный надежд и силы, надежд блестящих в будущем, лежит бездыханным. Вот храм, вмещавший Богоподобную душу, бесславен и безобразен, не имеет вида, ни доброты. Сколько молодых сил, полных здоровья, и свежести уносит ничем неумолимая смерть... Пусть умирает человек пожилой и немощный, одна надежда которого — на милосердие Спасителя, искупившего нас Своею кровию от древней клятвы и духовной смерти; опираясь на эту надежду и веря в бесконечное милосердие Божие, он умирает спокойно, «исполнен дний», сознавая, что исполнил свой долг на земле. Но вот преждевременная смерть уносит юношу, подобного нашему дорогому собрату, в котором много было добрых задатков, которого так недавно мы видели веселым и жизнерадостным; взгляд его светился надеждой, а сегодня мы видим пред собою одно бесчувственное тело. Печальная картина! Трогательное зрелище! Зачем же неумолимая смерть так рано заключила в свои объятия нашего товарища? В ответ на это можно сказать словами премудрого Соломона: «он похищен раннею смертию, чтобы злоба не изменила его разума» (Прем. Солом. 4, 10—14). И в самом деле, кто может поручиться из нас, что впереди ожидало его светлое, радостное будущее. Быть может, ему пришлось бы беспомощно плавать по бурному житейскому морю, полному бед и невзгод; кто знает,— быть может житейские волны захлестнули бы его? Но милосердый Владыка захотел избавить юношу от житейских невзгод, взяв его в обитель вечную. Горько расставаться нам с дорогим собратом, а еще больнее и тяжелее близким почившего, которые чаяли в нем найти опору и поддержку в будущем. Но что же делать? Противопоставим нашей скорби всецелую преданность воле Божией и твердую веру в то, что дорогой собрат переселился в иной, несравненно лучший мир, где по вере своей, по милосердию Божию и по молитвам Св. Церкви, он может наследовать истинную жизнь, истинную славу и честь, истинную радость и веселие, истинное блаженство вечное. Мир душе твоей, дорогой брат! Ты честно и благородно стремился к цели, один раз намеченной. Но твоим добрым стремлениям не суждено было сбыться, смерть сразила тебя на пороге жизни, и ты увял, как едва распустившийся цветок. Помолимся же, дорогие братие, чтобы Господь даровал усопшему добрый ответ на страшном суде Своем и упокоил его душу с праведными, где нет ни печали, ни воздыхания».
Перед пением «Со святыми упокой» к усопшему обратился с речью воспитанник 5 класса 1 отд. Взоров Иван. «Дорогой друг! Что случилось с тобой? Куда ты пришел и зачем? Куда собрался ты так необычайно? Зачем оставил дорогую семью и нас твоих товарищей? Что случилось с тобой? Открой нам тайну, поведай о всем! Еще недавно мы все видели тебя веселым и здоровым. Еще недавно душа твоя была полна добрых порывов и начинаний. А теперь ты вот лежишь перед нами недвижим, безгласен и бездыханен. Погасла жизнь, охладело сердце — сердце доброе и правдивое, которое могло любить и любило каждого. Оно не бьется теперь в унисон с нашими сердцами, не горит и не пламенеет при мысли о добре, как пламенело прежде. Смерть смежила твои очи, не видишь ты теперь нашей скорби, наших слез, не видишь, сколько людей собралось около тебя, с какою любовию и нежностью окружают тебя все. Все теперь тебе стало чуждым. Ничем не пробудить тебя нам от этого сна. Итак кончено все. «Кончена жизненная ткань, и челнок у конца основы. Иссяк в светильнике елей, прошли дни и часы твои» (Ефр. Сир. Твор. т. VII). Уже позван ты, дорогой странник, позван ты, любезный пришлец, в далекую страну бессмертия. Возвратился в настоящую свою отчизну, куда мы все рано или поздно должны будем возвратиться. Кончила твоя ладья плавание по волнам моря житейского. Она вступила теперь в новую пристань, полную ничем невозмутимой небесной тишины, мира и покоя. Угас твой светильник. Вырвано твое кольцо из нашей товарищеской цепи. Как ловкий тать, подкралась к тебе смерть и угасила огонь светильника твоего. Что же я скажу тебе, дорогой друг, повергнувший всех нас в печаль? Я не буду сплетать тебе венок из похвал. Я не нарушу твоей скромности, какою ты отличался. Скажу немногое. Верю, горячо верю, что Господь будет к тебе милосерд. Девять лет я знал тебя, девять лет я сидел с тобой на одной скамье, девять лет мы делились с тобой радостями и несчастиями. И хорошо знаю я, что скромна была твоя доля. Не много радостей выпало тебе на долю. Много скорбей испытал ты. Но все ты переносил терпеливо. Ты не падал под тяжестью креста своего. Иди же с миром в мир загробный. Память о тебе долго будет храниться среди нас и долго, долго будет жить твой дух здесь. Могила твоя не будет предана забвению. Сюда родные твои и мы, друзья юности твоей, будем приходить с горячей молитвой за тебя, церковное пение будет раздаваться под сводами зелени, где ты найдешь себе временный покой. Что сказать вам, родственники и знакомые умершего? Что сказать вам, дорогие мои товарищи? Велико ваше горе, тяжела утрата. Нельзя перенести ее без слез. Сам Спаситель прослезился у гроба Лазаря. Но не скорбите и не плачьте только «как неимущие упования». Верьте всем сердцем, твердо, непоколебимо, что Господь не оставит вас без Своей помощи и устроит жизнь вашу. Если мать не забывает своего сына, то тем более не забудет вас Отец небесный. Прощай, дорогой друг! Мир и покой тебе и вечное блаженство. Да хранят тебя силы небесные и угодники Христовы на пути шествия твоего к Отцу небесному, а мы будем сопутствовать тебе горячими молитвами». По окончании отпевания похоронная процессия, выйдя из храма, направилась к новому месту пребывания Покровского — к городскому кладбищу. Эта процессия представляла из себя величественное шествие. Впереди несли Св. Крест; за ним шли воспитанники 6 класса семинарии, несшие венки. Всех венков был семь: венок (в форме креста) от проповеднического при Владимирской духовной семинарии кружка; от товарищей однокурсников; от воспитанников семинарии прочих классов; от близкого товарища усопшего — гидротехника А. И. Платонова; от близко знакомых усопшему Серкиных; от родственников Малышевых и венок от матери и сестер. За воспитанниками, несшими венки, следовало духовенство, которое совершало и литургию с отпеванием усопшего: о. Ректор семинарии протоиерей Павел П. Борисовский; о. Инспектор семинарии прот. Д. Садовский; преподаватель семинарии иеромонах Афанасий; настоятель Воскресенской церкви свящ. А. Лавров и два диакона: от Богородицкой при семинарии и Воскресенской церквей. За духовенством как бы плыл по воздуху гроб с останками умершего, несомый на руках воспитанников VI класса и окруженный воспитанниками того же класса. Позади гроба шли убитые горем родственники Покровского. Воспитанники прочих пяти классов вместе с певчими, в количестве приблизительно 700 человек, шествуя впереди всей процессии, оглашали воздух громовыми звуками ангельской песни «Святый Боже..», вырывавшимися с необыкновенным чувством из молодых сильных грудей. Масса посторонней публики сопровождала это печальное, но величавое шествие. Против семинарии и образцовой школы были отслужены заупокойные литии. По прибытии к могиле была совершена последняя заупокойная лития, после чего гроб с останками Покровского был опущен в темную и холодную могилу при разрывающем сердце плаче родных и при тихих, но полных горести слезах товарищей и знакомых. Так была погребена молодая жизнь любимого сына и брата и дорогого товарища и знакомого — Павла Покровского. Мир праху твоему, дорогой товарищ!
