Василий Петрович Уводский родился в апреле 1814 г. в с. Черсево Меленковского уезда Владимирской губ.
В.П. Уводский, 1877
Отец его о. П. Г. Уводский, священник села Черсево, вскоре переведен был в село Карачарово, Муромского уезда (в последствии протоиерей гор. Коврова), где Василий Петрович провел свои детские годы и, оставаясь в семье, под заботливым руководством своего родителя проходил науки училищного курса. С домашней подготовкой он поступил прямо в IV класс Муромского училища, из которого потом, в числе лучших учеников, переведен был в семинарию.
В 1834 г. окончил Владимирскую семинарию. Товарищами его по Семинарии были: протоиерей Иоанн Васильевич Рождественский, бывший законоучитель и духовник Незабвенного Царя Миротворца Александра Александровича III, протоиерей Феодор Михайлович Надеждин, настоятель Владимирского кафедрального Успенского собора, протоиерей Феодор Васильевич Флоринский, занимавший в свое время одно из видных мест в Москве. Этот курс, по отзыву одного из товарищей о. Василья, бывшего инспектора Пензенской гимназии, С. И. Романовского, был счастливейшим: из него до 25 человек поступило в разные высшие учебные заведения, светские и духовные, и потом занимали высокое общественное положение. О себе Уводский говорил, что он хотя и прекрасно учился, но был ленив и не пожелал продолжать образования в высшем учебном заведении, решившись докончить свое развитие через чтение хороших книг.
С 1835 по 1838 гг. преподавал в Шуйском духовном училище.
26-го сентября 1838 г. был рукоположен Архиепископом Парфением во священника к Христорождественскому собору г. Александрова, в котором священнодействовал ровно 50 лет.
С 1842 по 1867 гг. его наставником был Яков Васильевич Миловский, в то время настоятель этого храма.
Поступивши на место, молодой священник с усердием принялся за исполнение своих пастырских обязанностей; молодые силы работали без устали, а если порой и требовали подкрепления, то с избытком почерпали его в счастии семейной жизни. Между трудами по службе и семейными радостями время текло быстро и незаметно. Но недолго пришлось о. Василию наслаждаться семейным счастием: роковая болезнь свела в могилу его супругу на девятом году супружества. В утешение молодому вдовцу осталась только малютка-дочь, на которой сосредоточил он отселе всю свою любовь, — которой посвящал все, свободное от служебных занятий, время.
С 1855 г. Василий Петрович - общий духовник духовных лиц г. Александрова. С 1863 г. - благочинный сельских церквей и цензор проповедей. В 1867 г., когда Яков Васильевич был переведен во Владимир, Василий Петрович, получив сан протоиерея, занял его должность, став и городским благочинным. В 1872 г. он, одним из первых представителей духовенства в губернии, был избран гласным городской думы. В 1876 г. был награжден орденом «св. Анны 3-й ст.», имел бронзовую медаль на Владимирской ленте в память войны 1853-1856 гг. Жена: умерла в 1847 г., оставив дочь Александру пяти лет. Тяжелая и безотрадная жизнь наступила теперь для о. Василья: не было теперь у него того мирного уголка, где он мог бы отдохнуть после своих трудов. Но где вера и надежда на Бога, там Господь не медлит с своей помощью к страждущим. Погоревав о своей невознаградимой утрате, о. Василий стал искать отрады и утешении в своей дочери, ее воспитанию он посвятил теперь все свои досуги после исполнения служебных обязанностей, и Господь благословил его увидеть свой семейный очаг обновленным, когда дочь его подросла и вступила в права хозяйки дома. После выдачи дочери в замужество за учителя Костромского духовного училища В.А. Горицкого, о. Василий нашел себе место для отдыха и успокоения от трудов среди своих внучат, на которых он перенес всю свою любовь. Другими друзьями, наполнявшими одиночество о. Василия, были книги. Отдавая должное внимание всякой доброй и полезной книге, о. Василий наибольшую часть своего времени посвящал чтению и изучению произведений наших образцовых проповедников, между которыми особенно любил Высокопреосвященнейшего Иннокентия, Архиепископа Херсонского, и далее старался подражать ему в собственных поучениях.
Торжество по случаю поднесения наперсного креста духовенством 1-го благочиннического округа, Александровского у., бывшему своему благочинному протоиерею В.П. Уводскому
В первых числах мая месяца 1883 года по нашему градскому Александровскому благочинию разнесся слух, что любимый и уважаемый окружным духовенством благочинный наш, о. протоиерей Василий Петрович, отказался от должности благочинного. Добродушный, привыкший почти каждое из задуманных им предприятий возлагать на воззрение большинства подведомых ему священников, о протоиерей ни разу не обмолвился о своем отказе от управления благочинием. Всякий из нас, подчиненных ему, видел, что, несмотря на почтенные лета, у о. протоиерея достаточно и физических, а более того умственных и нравственных сил, чтобы еще хотя несколько лет управлять благочинием. Прибавим к этому всем известную опытность его, его тактичность в своем деле, его привычку к делам благочиния, много облегчавшие трудности службы; тем более неожиданным представлялся нам отказ любимого начальника. Вскоре на съезде окружного духовенства, назначенном для выборов депутата и члена благочиннического совета, обнаружено, что о. протоиерей уже не благочинный. Достойный преемник его по должности благочинного прочитал собравшемуся духовенству указ о своем назначении быть градским благочинным и об увольнении о. протоиерея. Приветствовав нового благочинного, духовенство единогласно решило выразить признательность бывшему доброму начальнику своему поднесением наперсного креста с украшениями. Тотчас же была открыта подписка на приобретение креста, давшая довольно значительную сумму. Надобно было видеть, с какою охотою духовенство подходило к подписному листу, даже бедные причетники и диаконы! На рапорте нового благочинного касательно поднесения духовенством наперсного креста о. протоиерею Уводскому Его Высокопреосвященство милостивой резолюцией положил: «окружному духовенству дозволяется приобрести и поднести прот. Уводскому наперсный крест с украшениями, а сему последнему принять и носить оный по установлению». Как в приобретении креста, так и в торжестве поднесения его пожелали принять участие, кроме окружного духовенства, церковные старосты и двое из соседних благочинных — прот. Скворцов и священник А. Цветаев. Подносимый крест был исполнен известным Московским фабрикантом Хлебниковым. В назначенный для поднесения день дорогой подарок, художественный по работе, драгоценный по украшению, массивный весом, после ранней Литургии был освящен прот. Скворцовым и положен на аналое пред местною иконою Спасителя в Христорождественском соборе. К началу поздней Литургии почли своим долгом явиться почти все священники и диаконы, вышедшие из под ведения достопочтенного отца протоиерея Уводского; прибыли также благочинные Скворцов и Цветаев и церковные старосты. Литургию совершал сам виновник торжества в сослужении 12-ти священников. Пред началом Литургии о. депутат в экипаже отправился в дом о. протоиерея для приглашения его к Богослужению. При входе в Христорождественский собор о. протоиерея встретили все собравшиеся священники в облачениях с пением «Достойно есть». Давно в Александровском соборе не было столь торжественного Богослужения, какое в настоящий раз совершал собор 13-ти священников. Значительное стечение богомольцев ясно свидетельствовало, что общество местных граждан весьма сочувственно отнеслось к нашему торжеству. Поднесение креста совершилось по окончании Литургии. Духовенство, собравшееся со всего благочиния, облачившись, расположилось в два ряда у амвона. Затем о. депутат в сопровождении градского духовника о. М. Успенского вынес назначенный к поднесению крест. Подошедши к о. протоиерею Уводскому, о. духовник начал следующее приветственное слово:
«Высокопреподобнейший о протоиерей, Василий Петрович! Для духовенства, представителем и начальником которого вы были почти четверть столетия, увольнение ваше от должности Благочинного было весьма не желательно, хотя совершилось оно и по собственному вашему желанию. Нам не хотелось верить слуху, который однако ж скоро оправдался; — не хотелось верить потому, что мы привыкли видеть в вас не столько начальника, сколько своего отца и мудрого руководителя. В двадцатилетний период вашего управления духовенство сжилось с вами и крепко привязалось к вам, потому что всегда видело от вас в обращении — ласковость, в советах — мудрость и опытность, при желании видеть вас — крайнюю вашу доступность. Во всякое время дня дом ваш был открыт, а по понедельникам он был, можно сказать, гостиницей для подчиненных вам собратий. В нем всякий из нас беседовал с вами, сколько хотел и сколько мог, и всякий уходил удовлетворенным, получивши нужные советы и наставления, разрешивши свои недоумения и сомнения. При таких отечески—братских отношениях ваших к подчиненным вам собратьям могли ли мы желать перемены своего начальника; а если уже она совершилась, то могли ли мы равнодушно расстаться с вами? Нет! Подведомственное вам духовенство вполне поняло и оценило вашу плодотворную деятельность в звании благочинного, и в настоящий раз своим собором около вас желает это доказать. Расставаясь в лице вашем с достойным и любимым начальником своим, оно в свидетельство своего уважения и глубокой признательности к вам, с благословения Архипастыря, Высокопреосвященнейшего Феогноста, считает долгом поднести вам в дар сей Св. Крест для ношения на груди. Примите его, достопочтеннейший о. протоиерей, и, возлагая его на свои иереи, вспоминайте нас своим молитвенным словом. И мы с своей стороны даем вам слово не забывать вас в молитвах своих. Да хранит Милосердый Господь вашу жизнь в здравии и благополучии на многия лета».
Сделав земное поклонение подносимому Кресту, о. протоиерей взял его, поцеловал и возложил на себя. Потом, растроганный до глубины, о. протоиерей стал на амвоне и в короткой, но задушевной речи благодарил окружное духовенство за поднесенный подарок. Он говорил приблизительно следующее:
«Достопопочтеннейшие отцы и братие мои! С благоговением принимаю от вас священный дар, как символ благословения Божия, чрез вас на меня ниспосылаемого, и как драгоценный памятник вашего особенного внимания и любви ко мне. Не могу и выразить того, что чувствую теперь. Я тронут до глубины души вашим благодушным приветствием. Нынешний день я буду считать счастливейшим в служебной жизни моей. Прошу вас, возлюбленные отцы и братия, принять от меня сердечную благодарность и за столь многоценный дар, и за выраженные благодарные чувства, и за оказанную мне великую честь. Но я искренно сознаюсь, что воздаваемая вами мне честь превышает меру моих заслуг. Что я сделал для вас? Разве то, что при сношении с вами я старался быть всегда вашим братом, а не благочинным; — но иначе относиться к вам я и не мог. Я видел в вас таких сотрудников, которые достойным прохождением своего звания большею частью утешали меня, и тем способствовали мне проходить свое служение с радостью, а не воздыхающе. Поэтому двадцатилетнее время общения с вами было для меня временем приятным; и если я решился просить Архипастыря о сложении с меня обязанности начальствования, то виною тому мои преклонные лета. Что делать? Природа свое берет; старость требует отдохновения. Но это время я буду вспоминать с удовольствием». Далее, о. протоиерей убедительно просил духовенство не прекращать установившихся добрых отношений к нему, просил не забывать его в своих молитвах у престола Божия; он обещался по мере своих сил служить всякому своими советами и всем, чем может. Наконец все духовенство было приглашено им вознести благодарение Господу Богу. Задушевность слова маститого старца, окруженного многочисленным духовенством, уже вышедшим из официальных отношений к о. протоиерею, так подействовала на бывших в это время в храме духовных его детей, что многие рыдали от умиления и на глазах некоторых из духовенства показывались слезы. Сам виновник торжества начал благодарный Господу Богу молебен, по окончании которого тотчас выступил с словом протоиерей П.О. Скворцов. Вот его слова:
«Ваше Высокопреподобие и многоуважаемые отцы — пастыри! Весьма счастливым считаю себя, находясь среди знаменательного собрания духовенства целого благочиннического округа, чествующего своего бывшего начальника поднесением золотого наперсного креста. Счастлив я потому, что во время благопотребное лично могу приветствовать и свидетельствовать свою глубочайшую признательность вам, высокоуважаемый о. протоиерей Василий Петрович за те благожелания и советы, которыми пользовался и я от вас как окружного благочинного и уездного о. протоиерея, — и надеюсь еще долго пользоваться. Более же всего приятно то обстоятельство, что нахожусь свидетелем и очевидцем того духовного единения, той нравственной связи и любви, какие могут существовать, и, как видим, существуют между начальником и подчиненным ему духовенством. Но более бы таких явлений среди духовенства! Духовенство, чествуя достойного своего собрата, чествует свое сословие. Таковые явления, возвышая нравственную силу духовенства, служат и выражением его самоуважения, а это-то и нужно духовенству для приобретения авторитета; потому что, возбудить в людях уважение к себе, заслужить у людей доверие и искренность, возможно не иначе как при существовании в нас самих уважения к себе. Желательно, чтобы таковым путем самоуважения и шествовало духовенство наше, отревая от себя все недостойное, препятствующее таковому шествию. Духовенство и современное общество состоят, очевидно, еще не совсем в нормальных отношениях между собою. Но не нужно сетовать на не совсем любовное иногда отношение к нам общества; не нужно возмущаться невыгодными, иногда совсем несправедливыми, отзывами о нас светской печати. Это крест, заповеданный духовенству самим божественным Основателем христианской религии: «в мире скорбни будете..., будете ненавидимы всеми имене Моего ради», — учил божественный Учитель. И этот крест нужно нести духовенству со смирением и терпением, воодушевляясь на поприще своем пастырскою деятельностью о благе духовных чад своих, назидая их благовременно и безвременно в жизни духовной. Ваше Высокопреподобие, взирая на крестное знамение, по благословению благосерднейшего Архипастыря нашего принятое вами ныне от ведомственного духовенства, утешайтесь тою мыслью, что не даром протекло ваше 20-ти летнее начальствование в должности благочинного. Духовенство твердо надеется, что и на будущее время не лишено будет вашего многоопытного руководства во славу Господа нашего Иисуса Христа». По окончании речи о. протоиерея Скворцова, соборный диакон возгласил многолетие сперва Царствующему Дому, потом Св. Синоду и Высокопреосвященнейшему Феогносту, Архиепископу Владимирскому и Суздальскому, и наконец протоиерею Василию. Видимо тронутый единодушным сочувствием духовенства, ценившего доброту его души, Василий Петрович целовал и благодарил каждого из духовенства и всех звал к себе на «хлеб — соль». В сопровождении собора духовенства, некоторых именитых граждан и старост церковных о. протоиерей отправился в свой дом, где встречали его с хлебом и солью ближайшие его родственники: экстраординарный профессор Московской духовной Академии П.И. Казанский, преподаватель Костромской духовной Семинарии В. А. Горицкий и другие. Предложен был чай, после которого благочинный свящ. А. Цветаев почтил добродушного хозяина следующею речью.
«Ваше Высокопреподобие, досточтимый отец протоиерей! В сии священные минуты, когда почтенное собрание моих собратий достойно чтит вас, как доблестного своего начальника, к голосу достойнейших отцов, приветствующих вас при сем знаменательном торжестве, позвольте и мне высказать вам несколько слов воодушевляющего меня чувства при сем духовном празднике. Не часто, весьма редко доводится нам видеть и воспроизводить торжество, когда духовенство так единодушно, так искренно, так открыто выражает свою признательность своему ближайшему, начальнику. И если когда и кому, то теперь в отношении вас, отец протоиерей, вполне правдиво предносится глубокая дань признательности к вашему служению, к вашей деятельности от преданного вам духовенства. Более 40-лет пребываете вы в сонме священнослужителей здешнего градского собора; 20 лет предстоите во главе окружного духовенства. Это уже одно говорит за вашу заслуженность, за ваше общеполезное служение. Излишне было бы воспроизводить те многоплодные деяния ваши, кои проявляли и являете вы, стоя на высоком посту старейшинства в среде градского и всего уездного нашего духовенства. Все они ведомы внимательному Епархиальному Начальству, которое по достоянию и ценит вашу служебную деятельность. Но нам невольно хочется в сем кратком слове отметить ту всестороннюю вашу опытность, ту прямоту и задушевность, которыми печатлеются все ваши начальственные отношения к подведомому вам духовенству. Слово ваше было и есть всегда словом прямоты и убеждения, и никогда оно не расходятся с делом. Двуличность, неискренность, фальшь чужды вашему возвышенному духу, и являют в вас начальника положительного, правдивого, право правяща слово Евангельской истины. За сим, не могу я смолчать о тех личных братских ваших ко мне отношениях, коими так счастливо я пользовался и пользуюсь от вас. Ставши близко к вам более 12-ти лет по должности члена комитета по рассмотрению церковных поучений и потом после, как благочинный округа, не обинуясь скажу, что я всегда при более трудных и недоуменных случаях как вообще по духовному пастырству, так и в частности по своей служебной должности искал вашего опытного совета, и этот нужный совет старшего собрата младшему я всегда находил в прямодушном мудром вашем слове. Не смогу также смолчать о том теплом радушном соучастии вашем, которое несколько тому лет так сердечно, так живо выразили вы при моей тяжкой болезненности. В зимнюю пору, утомленные праздничным церковным Богослужением, почти за два десятка верст вы перенеслись и предстали болезненному моему одру. И это ваше нечаянное пришествие ко мне в нужную роковую для меня пору, ваше духовное сердечное ободрение, как нельзя лучше вдохновили меня, влили жизнь в ослабленные мои силы и много содействовали моему уврачеванию. Да, этот случай во век не изгладится с скрижали моего благодарного вам сердца, — по гроб не изгладится из моей памяти. В виду всего этого, так ярко отображающего светлую личность вашу, при сем достопочтенном собрании в правости духа я должен сказать, что в сей знаменательный день, когда св. церковь творит память отцов вселенского собора, здешний поместный собор духовенства достойно и праведно чтит вас, доблестный начальник, предносимым вам крестом Господним. Этот сияющий благоукрашенный крест, как символ братской любви и единения, светло да красуется на вашей груди, и свет вашего служения св. церкви ярче и ярче да озаряет вечеряющие дни вашей жизни. Божественная сила честного и животворящего Креста Господня да соделает то, чтобы тихий запад вашего священнослужения проходил как можно длительнее и медленнее, и вам еще много — много лет стоять и светить на свещнице церкви Христовой!..» Горячо благодарив о. Александра за выраженные им чувства, о. протоиерей Василий Петрович предложил гостям закуску. Во время стола произнес речь священник села Андреевского—Туркина И. Солярский. Обратившись к виновнику торжества и к окружающему духовенству, он сказал:
«Досточтимый отец протоиерей! Из среды высокопочтенных отцов Благочинных вам первому в нашей Епархии достался приятный жребий принять от подведомственного духовенства в дар золотой, украшенный дорогими, камнями, крест. И этот дар, как видится, не есть одно лишь деликатное выражение чести или приличия, нет, это самый подлинный отблеск глубоко — сердечных чувств, слившихся в одно стройное целое, или в нечто золотое — семейное. Вернее: это самый светлый знак особеннейшего к вашей личности высокого почтения, истовой любви и признательности всего братства за ценимые им по силе — мочи золотые ваши труды и качества, коими многие из нас утешались и гордились ровно 20 лет. Да, досточтимый о. протоиерей, — в этот период времени на нелегкой чреде благочиннического служения вы заявляли себя нам то солидно — опытным и примерно — честным начальником и руководителем, то добрым советником, отцом и покровителем. Вы всегда желали, любили и умели делать добро всякому, кто только любил и умел усвоять ваши мысли и прислушиваться к вашему сердцу. Даже можно сказать более: вы были всем вся, желая всякого как-нибудь предостеречь и спасти от урона чести и от всякого неприличия, и без всяких видов своекорыстия или любомщения. Поэтому всякий и во всякое время имел свободный вход к вам, как к начальнику доброму и радельнику непритворному. Вы не дорожили для нас ни спокойствием, ни здоровьем, и дело у вас шло всегда прямым и прекрасно-стройным чередом. Итак, жаль, от души жаль, что бремя старости и разные обязанности заставили вас отказаться от должности управления благочинием. И, позвольте вдобавок правду сказать, что мы, хотя и поднесли вам этот дар, как лучшее выражение признательности, все-таки еще остаемся в долгу у вас: за ваше многое нужно и воздать большим. Многоуважаемые отцы и почтенные братия! Дадим отселе обет и будем чаще и усерднее молиться, чтоб всеблагий Промысл хранил и сохранил благоплодную жизнь досточтимого старца — отца протоиерея, при неувядаемом здоровье и спокойствии еще и еще на многие годы. Эта образцовая жизнь очень дорога и для нас еще впереди многополезна... Не оставьте, благосердный отец наш, не оставьте и вы нас немощных в своих св. молитвах и добрых воспоминаниях. Мы не смеем думать, чтобы за нами не было никаких погрешностей в разных видах и отношениях к вашей личности; но нам верится, что вы, по христианской любви, простите всех и каждого из нас, — и всепрощающая любовь да покроет множество общебратских грехов!..» После хлеба—соли, предложенных добрым хозяином, о. депутат свящ. И. Сокольский приветствовал о. протоиерея следующею речью, которою и закончилось наше торжество:
«Достопочтеннейший и добрейший о. протоиерей! Настоящее собрание почти всего духовенства, находившегося под вашим начальством, в силу совершившегося грустного факта — оставления вами звания нашего о. благочинного, есть последнее собрание, как у о. благочинного. — Позвольте же мне, меньшему между окружающею вас братиею, на этом прощальном собрании высказать искреннюю сердечную благодарность за ваше благодетельное отеческое начальствование над нами за все время вашей долговременной службы. Да, незабвенный наш о, протоиерей, вы не были благочинным, в казенном значении этого слова, чтобы только строго следить за нравственностью подчиненного вам духовенства, усматривать его недостатки и ошибки, за таковые делать выговоры, доносить начальству об усмотренных недостатках ваших подчиненных. Нет! Вы были скорее отцом, зорко следящим за подчиненными, как за детьми, и благодушно и строго — разумно, заботливо исправляющим неисправности их. Мало того, вы были терпеливым учителем, особенно для начинавших под вашим руководством молодых священников, охотно убивая для них недосужее и дорогое для вас время. Вы были для всех нас мудрым руководителем, опытным советником в многоразличных случаях недоумений, встречавшихся в жизни каждого из нас. Мы шли к вам со всяким даже мелочным недоразумением. И всех и каждого вы принимали одинаково радушно. Вы были одинаково беспристрастны и справедливы ко всем вашим подчиненным от старшего члена причта до младшего, отчего всегда доверчиво высказывали мы вам свои жалобы при возникавших между нами недоразумениях. Правду же отстоять было вашим неизменным правилом и отличительным признаком склада вашего характера, хотя бы за то пришлось вынести и неприятности. Человекоугодия и ласкательства вы были совсем чужды. Таковым вы были во все время вашего начальствования, хотя и при различных условиях: Вы были благочинным Епархиальною властию поставленным, и от своих подчиненных избранным, но всегда были одинаково неизменным. И за все то мы искренно любили, уважали вас, мало того — благоговели пред вами и, наконец, гордились вами. Отсюда понятна та общая глубокая скорбь, которая охватила все духовенство, когда пришла весть о сложении вами с себя звания нашего благочинного, понятно будет одушевленное единодушное желание всех чем либо отблагодарить вас за благодетельную службу, и эту благодарность и эту любовь доказать видимым знаком. Но каким же? — Мы видели и всегда были убеждены, что долговременная ваша служба в известном направлении была делом не легким для вас, даже было бременем тяжелым для вас: вы, просто, несли тяжелый крест для нас и из-за нас. Вот посему-то мы и не нашли ничем иным лучше выразить свою благодарность, свою любовь на память вам о себе и ваших отношениях к нам, как поднесением креста, украшенного драгоценными камнями. Носите же его, наш незабвенный начальник, добрейший о. протоиерей, как знамя духовного креста, великодушно и доблестно вами понесенного за нас, как памятник любви, признательности и благодарности вам бывшего под вашим ведением духовенства. Я сказал, глубокая скорбь овладела всеми нами, когда узнали о вашем нежелании начальствовать над нами, теперь скорбь наша умеряется тем, что в нынешний день мы имели случай посильно доказать нашу глубокую благодарность и любовь к вам и сим хотя немного отплатить вам. Прощаясь с вами, как с о. благочинным и прерывая с вами связь, как с начальником, об одном будем просить вас, не оставьте нас и впредь своим руководством, советом, умудренным долголетнею опытностью во имя любви, никогда не отпадающей».
Произнесенными на торжестве 17-го июля 1883 года и приведенными здесь целиком речами довольно ярко характеризуется личность о. протоиерея В. П. Уводского в его отношениях к подведомственному ему духовенству. О. протоиерей был благочинным и до выборного начала, служил при выборах, остался в занимаемой им должности и тогда, когда выборное начало отменено; но он всегда был и остается одним и тем же в отношении к подчиненному ему духовенству. Это совсем не благочинный старых времен, неподступный, суровый, в большинстве деспотичный, наводящий страх на подчиненного одним своим взглядом; это не тот благочинный, который долго заставляет себя ждать в прихожей и который, выйдя потом, осыпает подчиненного градом фраз, свидетельствующих лишь о власти говорящего и ни о чем более. Напротив, протоиерей Уводский — это весьма предупредительный, любезный старец, к которому невольно с первого раза привязывается душою всякий вновь поступающий в его ведомство священник и доверчиво открывает и советуется обо всем, что легко может на первых порах сбить с толку молодого пастыря. О. протоиерей — открытая и откровенная личность. Он не любит, как говорится, мягко стлать, чтобы после было жестко спать. Во всех его отношениях к подчиненному духовенству наблюдалась золотая средина между строгою требовательностью и настойчивым предъявлением справедливого и законного — с одной стороны, и любезною снисходительностью с другой. Это — редкий начальнический такт, которым вполне обладает о. протоиерей Василий Петрович, и который дается не многим; и вообще такие личности, как о. протоиерей Уводский, слагаются под особенными исключительными условиями, установляемыми премудрою рукою Провидения. Ораторствовавшие на торжестве священники употребляли довольно скромные фразы для изображения взаимных отношений бывшего благочинного своего. Это совсем не панегирик отжившему человеку. Бодрому физически и нравственно достопочтенному отцу протоиерею надо жить еще много лет на пользу своей паствы, на пользу окружного духовенства. Оканчивая торжество, как о. протоиерей, так и окружающее духовенство остались в полной уверенности, что установившаяся нравственная связь духовенства с о. протоиереем после отказа последнего от должности благочинного не порвана, и даже, не в обиду достойного преемника его будь сказано, ни мало в существе своем не изменилась. Напротив, теперь всякий из духовных отцов скорее зайдет к любимому о. протоиерею, зная, что он, бывало всегда аккуратный в исполнении благочиннической должности, не станет уже спрашивать, почему известная ведомость не представлена ко времени, почему такой-то положенный сбор не внесен, или почему сделано такое или иное отступление от указа Епархиального Начальства. Сбросив с себя нелегкое иго официальности и канцеляризма, необходимо связанных с должностью благочинного, о. протоиерей простирает руки для нравственного единения с окружным духовенством. И, дай Бог, чтобы эта высокая личность еще много лет руководила окружным духовенством. Священник Александр Сокольский.
Торжество пятидесятилетнего юбилея протоиерея Христорождественского собора в гор. Александрове, Василия Петровича Уводского
26-е сентября 1888 года останется надолго в памяти жителей гор. Александрова. В этот день исполнилось пятьдесят лет служения в священном сане искренно любимого и глубокоуважаемого всеми гражданами о. протоиерея Христорождественского собора, Василия Петровича Уводского, и по сему случаю происходило небывалое в городе торжество.
Еще почти за полгода до юбилейного дня прихожане о. Василия и все граждане города Александрова пришли к мысли открыть добровольную подписку, чтобы дать возможность каждому, по мере средств, выразить свое усердие и расположение к о. Протоиерею. Собранная таким образом сумма оказалась очень значительной,— и городское общество заказало в Москве дорогой складень с изображениями: в средине — храмовых праздников Христорождественского собора, в котором 50 лет священнодействовал о. Василий, а на боковых частях, с одной стороны - Священномученика Василия, небесного покровителя Юбиляра, с другой — св. Иоанна Богослова, в день памяти которого о. Василий получил благодать священства. На задней стороне складня вырезана, на особой дощечке, надпись: «Протоиерею Александровского Христорождественского собора Василию Петровичу Уводскому, в день его юбилея от прихожан и граждан гор. Александрова 1838—1888 г. 26-го сентября». Кроме того от прихожан и общества граждан было приобретено по заказу металлическое блюдо, с резьбой и надписью, для поднесения Юбиляру хлеба и соли в день юбилея. С своей стороны и духовенство города Александрова и некоторых сел из уезда заблаговременно позаботилось почтить юбилейное торжество своего представителя достойным даром. На собранную также по подписке сумму куплена св. Библия в русском тексте с дорогими картинами. Библия разделена на три тома в изящных переплетах, с золотыми тиснениями и надписями соответственного торжеству содержания. С таким искренним усердием местное духовенство, духовные дети и сограждане готовились приветствовать о. протоиерея Василия Петровича в день юбилейного его торжества.
Наконец приблизился и сам день этого торжества. Всенощное богослужение накануне происходило с полной торжественностью, как по числу духовенства, принимавшего участие в совершении богослужения, и количеству собравшихся в соборный храм богомольцев, так и по самому совершению богослужения с стройным, заботливо подготовленным, пением, и по чрезвычайному освещению храма.
Утром 26-го числа духовенство начало собираться в соборный храм еще до звона, а во время звона, вместе с массою народа, собрались сюда представительные лица городского общества и чины гражданского ведомства. Соборный храм был уже полон, когда вступил в него маститый Юбиляр, сопровождаемый местным благочинным П. Радугиным и протоиереем села Жилина П. Скворцовым. Прошедши до амвона, покуда певчие пели входное: «Достойно», о. Василий остановился. В это время из среды духовенства отделился градский духовник, протоиерей Преображенской церкви М. Успенский и, обратившись к Юбиляру, приветствовал его речью. После речи были прочитаны часы и затем началась литургия, которую совершал сам о. Василий в сослужении протоиереев: гор. Коврова — А. Радугина, с. Жилина — П. Скворцова, гор. Шуи — А. Казанского, гор. Александрова — М. Успенского, двоих благочинных и еще двоих священников. Певчие употребили все свое искусство, чтобы с своей стороны содействовать торжественности богослужения. Вместо причастного стиха священником села Карабанова А. Сокольским было сказано подобающее торжеству поучение. По окончании литургии на средину храма вышел целый сонм протоиереев, иереев и диаконов для совершения благодарственного молебствия. Когда священнослужители заняли свои места на средине храма, местный благочинный Радугин Петр Иоаннович поднес о. протоиерею Василию Петровичу адрес от городского и сельского духовенства и, сказавши при этом краткое приветствие Юбиляру, просил его принять подносимый от духовенства дар — священную Библию. Вслед затем местный исправник Александр Николаевич Красюк взял в руки переплет, украшенный бархатом с золотым тиснением и, открывши его, прочитал адрес Юбиляру от граждан Александрова. После того градский голова Азарий Егорович Обрезков, стоявший при чтении адреса с иконой-складнем в руках, обратился к Юбиляру с следующими словами:
«Уважаемый отец протоиерей Василий Петрович! Примите от нас эту святую икону: она есть истинное свидетельство общей нашей и взаимной с Вами любви и мира. Да будет она для Вас охраною в Вашей жизни и да освещает пред Вами радостным упованием земной путь к жизни иной, нестареющейся!»
Маститый Юбиляр до слез был тронут выражениями добрых чувств духовенства и сограждан и, благоговейно приложившись к святым изображениям на складне и Библии, взошел на амвон, обратился лицом к духовенству и народу и произнес следующую ответную речь.
«Досточтимые отцы и братии и почтеннейшие сограждане!
Вам благоугодно было освятить нарочитою торжественною молитвою день, в который совершилось пятидесятилетие моей священнической службы. С глубокою признательностью смотрю я на это святое выражение благожелания мне, как на драгоценный дар снисходительной любви к моему недостоинству. Это небывалое в сем храме событие пробуждает во мне чувства, которые я затрудняюсь и объяснить: хотелось бы теперь радоваться; но при радости чувствую нечто, похожее на страх. Обращаюсь к прошедшему: вижу, что поприще пройдено немалое,— и весь этот пройденный путь усеян Божиими милостями ко мне, как весенними цветами. Благодарно исповедую, яко благ ко мне Господь. По временам Он посещал меня и скорбями, и болезнями, но и в них я видел присущую милость Его; ибо когда эти скорби делались огнем палящим, роса благодатная утоляла их. Обращаюсь к настоящему: мысль, что это досточтимое собрание явилось теперь во храм сей, по поводу моей прошедшей жизни и служебной деятельности, указует на благоволительное внимание ко мне сослужителей и сограждан. Все это, и прошедшее и настоящее, естественно располагает меня к радости; но собственное сознание моих немощей радость эту как бы подавляет страхом. Вы благоволили почтить мое пятидесятилетие служение престолу Божию. Да ... Господу было угодно облечь меня недостойного благодатию священства. Но я знаю, каков должен быть священник,— знаю, чего требует от меня служение сие; и чем более всматриваюсь и разбираю себя, тем более смущаюсь. В богослужении я предстою пред престолом Божиим, где с нами невидимо служат силы небесные: сколько же чистоты душевной, сколько высоты духовной требуется при сем! А я — земля не только по телу, но и духом. Я должен хранить в чистой совести дары Духа Божия, сообщенные мне чрез рукоположение Святительское, питать души верующих благодатию св. Таинств, врачевать греховные раны людей: но очистил ли я сам себя настолько, чтобы верующие могли видеть во мне живое орудие очистительной силы Божией? Я должен возвещать людям святую волю Божию, освещать дела человеческие светом Евангелия,— указывать опасности, угрожающие вере и доброй жизни членов церкви Христовой. По мере сил своих я иногда учил словом искренним; но учил ли я примером, образом жизни? Что, если и мне будет сказано: «как ты, иным проповедуя, сам неключим ecu?» Вот что смущает меня! Боюсь, чтобы настоящий день не был моим обличителем пред вами. Празднование пятядесятилетнего юбилея, по моему понятию, есть ревизия прошедшей жизни юбиляра. Мне, Господи, стыдение,— но Твоему милосердию слава и благодарение! Ты и немощного укрепляешь, Ты и мятущуюся совесть ободряешь! Ваши приветствия в видимые знаки Вашего благорасположения ко мне, напоминая об обязанностях, к прискорбию, не всегда с усердием выполняемых, усиливают мое смущение; но то, что Господь сподобил меня 50 лет предстоять Его святому престолу и возносить святейшую жертву за грехи свои и грехи народа, это ободряет меня. Здесь я вижу торжество милосердия Божия, приближающего к себе человека немощного и грешного, и тем его возвышающего в глазах его самого и других.
Таким образом настоящее торжество с одной стороны, напоминая мне о немощах моих, пробуждает чувство скорби, а с другой, указуя на величие силы Божией, совершающейся в немощах, располагает к радости,— и эти оба чувства, несмотря на их противоположность, соединяются и как бы сливаются в чувстве благодарности Господу Богу. И я благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих. Благоснисходительность ваша, мои возлюбленные собратие и сослужители, приняла участие в торжестве моем,— а Ваше, почтеннейшие сограждане, внимание к своему пастырю вышло во сретение им: таким образом составился мой знаменательный праздник, который всегда будет напоминать мне, что я, и как сослужитель, и как пастырь, принят в любовь вашу. Из глубины души приношу искреннюю благодарность всему досточтимому собранию за благорасположение к моему недостоинству, и прошу вас продолжить ко мне молитвенную любовь вашу. Ваши молитвы укрепят наш духовный союз и будут служить для моей старости поддержкой во всех обстоятельствах уже недолгой моей жизни и служебной деятельности». Кончилось слово пастыря—Юбиляра, и начался благодарственный молебен, в совершении которого сам Юбиляр не участвовал, а стоя перед аналоем, на котором лежала икона-складень, коленопреклоненно молился. В конце молебствия провозглашено многолетие Государю Императору и всему Царствующему Дому, Высокопреосвященнейшему Феогносту, Архиепископу Владимирскому и Суздальскому со всею его паствою, и протоиерею Василию — достопочтеннейшему Юбиляру. Из храма в дом о. Василия открылось торжественное шествие, в котором достоуважаемого Юбиляра сопровождали все наличное духовенство и представители города. По прибытии в дом, было снова возглашено многолетие Юбиляру, после чего местный Благочинный приветствовал о. Василия (по поручению) от имени Его Высокопреосвященства с исполнившимся пятидесятилетием его служения в священном сане и объявил ему от Архипастыря Божие благословение. Вслед затем поднесли Юбиляру хлеб с солью его зять и дочь с внучатами, при чем первый высказал Юбиляру приветствие. Потом приветствовал Юбиляра его зять по сестре, Ковровский протоиерей А.Г. Радугин, и вместе с семьей поднес ему икону Спасителя. Затем поочередно говорили речи и другие родные, прибывшие сюда к этому торжественному дню, и некоторые из неродных почитателей о. Василия. Между прочими, прекрасно охарактеризовал родственные чувства и отношения Юбиляра племянник его, профессор Московской дух. академии Петр Иванович Казанский, который при этом передал Юбиляру приветственное письмо от заслуженного профессора той-же академии Николая Ивановича Субботина, бывшего некогда учеником Юбиляра в Шуйском дух. училище. Наконец из числа присутствовавших выступили достоуважаемые граждане Александрова — бывший директор Карабановской мануфактуры, купец А.М. Первушин с роскошной в руках папкой, и брат его Иван Михайлович с Казанскоюй иконой Богоматери. Первый раскрыл папку и прочитал адрес Юбиляру лично от себя и брата, после чего второй поднес Юбиляру св. икону. В тоже время Алексей Михайлович, глубоко признательный своему духовному Отцу, вручил ему 300 рублей билетами, чтобы проценты с этого капитала были стипендией бедной воспитанницы Александровской женской прогимназии и непременно—духовного звания, городской или уездной. При этом жертвователь сказал, что уважая и почитая о. Василии Петровича, в лице его он уважает все священство и вообще духовенство,— поэтому и просит принять капитал на означенный предмет. Бывшее здесь в это время духовенство встало с мест и общим поклоном благодарило благодетеля; некоторые из духовных подходили к нему и с чувством искренней признательности поцеловали его. После речей и представлений радушный хозяин предложил гостям чай. Во время чая городской Голова, обратившись к гостям о. Протоиерея, просил их всех пожаловать в дом купца Коленова (нарочито выбрав поместительный), где городское общество приготовило обед в честь Юбиляра для него и для всех гостей его — родных и знакомых.
Таким образом юбилейное празднество вскоре перенесено было из дома Юбиляра в дом более поместительный. Зал этого дома, где были сервированы столы более чем на сто человек, был богато декорирован: стены убраны живой зеленью, по углам стояли деревья; на одной стене красовался, убранный живыми цветами, живописный портрет Юбиляра, поясной в натуральную величину. Все это было устроено городским обществом, которое ничего не жалело, чтобы почтить своего уважаемого Пастыря в этот торжественный день. Когда прибыл сюда сам Виновник торжества, то градский Голова встретил его приветствием от имени всех граждан и поднес хлеб-соль на блюде (о котором сказано выше). Вскоре затем гости приглашены были к столу,— и лишь только заняли места, как снова начались речи — безыскусственные, задушенные, продолжавшиеся почти беспрерывно во весь обед. Во время стола получено было Юбиляром до 13 приветственных телеграмм. От Преосвященнейшего Амвросия, Архиепископа Харьковского, получена телеграмма следующего содержания: «От души поздравляю вас с совершением пятидесятилетия вашего благочестного служения церкви Божией. Да хранит еще вас Господь на многие годы при умножении плодов вашего служения на благо духовных чад ваших и на утешение моего родного города».
Обед окончился уже к вечеру.
Свящ. Н. Флоринский (Владимирские Епархиальные Ведомости. Отдел неофициальный. № 3-й. 1-го февраля 1889 года).
Заболев 20-го октября 1896 г., досточтимый старец спокойно, с глубокой верой в милосердие Божие, стал готовиться к смерти. 15-го ноября он в последний раз приобщился Святых Таин и в тот же день пособоровался. 17-го ноября благоговейно выслушал канон на исход души, а 19-го тихо почил.
Весть о смерти о. протоиерея Уводского быстро разнеслась по городу. Духовенство немедленно установило очередное чтение Евангелия и совершение панихид над прахом почившего, а граждане безостановочно стали стекаться ко гробу своего пастыря и совершать моления о блаженном упокоении его. 21-го ноября, в 3 часа пополудни, состоялся вынос тела о. Василья в Христорождественский собор. Тысячная толпа народа сопровождала гроб почившего от дома до храма. Погребение совершено было 23-го ноября. На погребении, кроме массы народа всякого рода званий и состояний, присутствовали еще дети всех учебных заведений города. Божественную литургию в день погребения совершал протоиерей г. Коврова А.Г. Радугин в сослужении с тремя другими протоиереями, двумя священниками и тремя диаконами. Певчие прекрасно исполняли все песнопения литургии; видно было, что им хотелось почтить усопшего старца своим усердием. После краткого пения запричастного стиха, свящ. о. Н. Флоринским сказано было слово. На отпевание вышло 4 протоиерея, 11 священников и 7 диаконов. Пред отпеванием протоиерей о. М. Успенский сказал речь. Трогательный чин отпевания иерейского вызывал у всех присутствующих умиление. Отпевание кончилось в 12 ½ часов. Несмотря на продолжительность службы, народ стоял в храме до конца этого обряда и всей массой провожал гроб улицами города. В кладбищенском храме была совершена панихида, а затем, гроб усопшего был опущен в могилу и поставлен рядом с останками супруги усопшего, погребенной 50 слишком лет тому назад. После погребения, родными усопшего предложена была скромная трапеза, за которою профессор Московской Духовной Академии Петр Иванович Казанский посвятил несколько слов памяти о. Протоиерея. Трапеза закончилась пением: «со Святыми упокой», и провозглашением вечной памяти о. Василию.
Свящ. Н. Флоринский.
Село Усолье Уроженцы и деятели Владимирской губернии Владимирская епархия Уводский Николай Петрович (1818-1900) - краевед Волыни, профессор Волынской дух. Семинарии, магистр Богословия. Родился в в с. Карачарово Муромского уезда.
