Село Лыково во Владимирского (Юрьевского) уезда - в 40 верстах от Владимира и в 18 от г. Юрьев-Польский. В ХѴІІ-ХѴІІІ вв. было вотчиной Козьмина монастыря. В 1635 г. в селе была построена деревянная церковь св. Георгия. В 1811 г. заложена каменная церковь Покрова с колокольней. В селе была еще более ранняя, чем Георгиевская, тоже деревянная Никольская церковь.
Дмитрий Лыков - священник Георгиевской церкви с. Лыково в 1635 г. Дети: Иван.
Иван Дмитриев Лыков - священник Георгиевской церкви с. Лыково в 1687 г. Дети: Андрей, Иван.
Андрей Иванов Лыков - священник Никольской церкви с. Лыково в 1687 г. «В селе у церкви служат поп Андрей Иванов у него брат Ивашко служит в дьячках у той же церкви, в келье просфирница Офимьица Иванова».
Иван Иванов Лыков - дьячок Никольской церкви с. Лыково в 1687 г. Священник Георгиевской церкви с. Лыкове Опольского стана в 1710 г. В 1714 г. вышел за штат, передав приход сыну Василию. Дети: Василий, Стефан, Семен.
Василий Иванов Лыков - дьякон Георгиевской церкви с. Лыково в 1710 г. Священник Георгиевской церкви с Лыково с 1714 г. Дети: Михаил.
Стефан Иванов Лыков - дьячок Георгиевской церкви с. Лыково в 1710 г.
Семен Иванов Лыков - дьякон Николаевской церкви с. Березников Суздальского уезда до 1714 г. В 1714 г., когда его брат Василий стал священником, перемещен на его место дьякона Георгиевской церкви с. Лыково.
Михаил Васильев Лыков в 1732 г. пономарь Георгиевской церкви с. Лыково. В 1753 г. Священник этой церкви и благочинный округа. Под архивным № 2117 Владимирской Духовной Консистории от 3 ноября 1753 г. хранится «Дело по доношению Благочинного села Лыково Георгиевского попа Михаила Васильева Лыкова всем священно-церковнослужителям села Лыкова, чтобы они не подавали просьбы без рукоприкладства приходских рук». Дети: Михаил.
Михаил Михайлов Лыков родился в 1751 г. Священник Георгиевской церкви с. Лыково. Жена: Агапия Андреева, родилась в 1755 г. Дети: в семье было шесть детей, из них три сына - Лев, Василий и Федор.
Василий Михайлов Лыков родился в 1775 г. Учиться не пришлось. Попал в отрочестве в рекрутский набор, но был отпущен, т.к. ему было только 12 лет. Определился в причетники, затем был посвящен в диаконы и, наконец, в 1812 г. - во священника. Несмотря на отсутствие школьного образования, он был хорошим священником, знал хорошо духовные сочинения. Многие ученые иереи не могли с ним равняться в знании богословия. Кроме земледелия, за счет которого, в основном, и кормилась семья, о. Василий освоил всякие ремесла: мог установить косулю, набить обручи, шить сапоги, переплетать книги. Под старость занялся литературой, писал проповеди. Ведя строго умеренную жизнь, и постоянно занимаясь физическим трудом, был крепкого здоровья. Скончался 25 июня 1856 г. Жена: Екатерина Алексеева (ур. Павловская). Дочь священника. Дети: Ксения (род в 1803 г.), Яков, Федор (род. в 1807 г.), Александра (род. в 1815 г.), Михаил.
Федор Михайлович Лыков родился в 1779 г. Учился в Суздальской семинарии под этой фамилией. Позднее окончил курс университета, стал штаб-офицером, имел орден «св. Анны на шее» (2-й ст.).
Протоиерей Яков Васильевич Миловский
19-го апреля 1878 г. происходили похороны достопочтеннейшего настоятеля Владимирской Николозлатовратской церкви, отца протоиерея, Иакова Васильевича Миловского.
Я.В. Миловский. Фото XIX в.
Иаков Васильевич Миловский родился в Владимирской епархии и уезда, села Лыкова, 5 октября 1805 г. Сын священника Василия Миловского. В 9 лет хорошо писал, читал псалмы в церкви отца. Первоначальное образование получил во Владимирском дух. Училище. При поступлении во Владимирскую семинарию в 1814 г. его сразу записали во второй класс с фамилией Миловский, остригнув длинную косу, на которую так любовалась его матушка. В семинарии Яков Васильевич был первым учеником и по окончании ее в 1826 г. был на казенный счет направлен в Московскую духовную академию, которую блестяще окончил в 1830 г. со степенью магистра богословия. Определен был тогдашнею комиссией духовных училищ профессором философии во Владимиpскую духовную семинаpию, каковую должность и проходил шесть лет, успевши заслужить особенное к себе почтение и уважение от своих учеников своим светлым умом, усердием к делу и педагогическим тактом. Долгое время с любовью вспоминали о своем бывшем наставнике некоторые почтеннейшие ученики. В 1835 году он принял священный сан и определен Парфением, Архиепископом Владимирским, к той самой Вознесенской церкви, при которой в последствии пришлось ему и похорониться. Семинарскую службу он оставил в 1836 году, и перешел в законоучители Владимирской гимназии, в каковой должности и состоял шесть лет (до 1842 года), а с открытием в 1841 году домовой церкви при Владимирском пансионе, перешел сюда и во священники от Вознесенской приходской церкви. Затем из города Владимира в 1842 г. он перешел, в сане протоиерея, в уездный город Александров , где, сменив своего тестя, 25 лет (до марта 1867 года) прослужил в Христорождественской соборе. В 1867 г. он перемещен снова во Владимир (см. Проводы о. Протоиерея И.В. Миловского из г. Александрова во Владимир) Высокопреосвященнейшим Антонием, Архиепископом Владимирским, к Николозлатовратскому храму, с производством в члены Владимирской Консистории. На этом месте он и оставался до конца своей жизни. В течение своей сорокавосьмилетней беспорочной и честной службы Яков Васильевич неоднократно удостаивался особенного внимания своего начальства и разных наград. Последнею наградой его был орден Св. Владимира 3-й степени. В 1874 г. Я.В. Миловский внесен в Родословную книгу дворянских родов Владимирской губернии. Смерть застигла маститого старца на 73 году его жизни. Несчастный случай послужил причиною болезни, уложившей и прежде небезболезненного старца на одр, с которого ему и не пришлось уже более встать. 17-го января 1878 г. отец протоиерей направлялся к монастырской Рождественской церкви, и стал уже приближаться к зданию Консистории, как налетел на него извощик с какими-то седоками, сильным ударом в плечо сбил его с ног, и при падении повредил ногу. Бедный старец и от внезапного удара, и еще более может быть от испуга, чрезвычайно потрясен был и духом, и телом, так что не мог уже сам подняться, и с большим трудом доставлен был в его квартиру. Случившийся по счастью, при этом скорбном событии, один из знакомых отца протоиерея принял в нем горячее участие. Болезнь от падения и ушиба пошла было на излечение, но вдруг открылись другие недуги старчества, которые и приняли зловещий характер; так что с 17-го января бедный старец, привыкший почти к ежедневной божественной службе, не мог уже ни разу до кончины своей отслужить в своем храме. На Вербной неделе почувствовалась нужда напутствовать болящего старца Святыми Таинствами Христианскими. В пятницу на сей неделе он был исповедан духовником своим, Георгиевским священником, отцом Алексеем Виноградовым (он же и градской благочинный), приобщен Св. Таин, а также и соборован. Еще прежде сего, почувствовав приближение своей кончины, достопочтенный старец постепенно стал приготовляться к ней: так он письменно испросил себе у Владыки увольнения от всех своих должностей. И недолго после сего увольнения пришлось старцу ждать своей кончины, — она последовала с 15-го на 16-е апреля, не более как за час до радостного благовеста к заутрени Светлого Христова Воскресения. Погребение происходило в среду на Светлой неделе. Заупокойную Литургию, в сослужении отцов протоиереев членов Консистории, и затем отпевание со множеством городского духовенства, совершал преосвященный Иаков, Викарий Владимирский. Надгробное слово говорил, в обычное время на литургии, законоучитель губернской гимназии, священник Михаил Херасков, а при начале отпевания преподаватель духовной семинарии, священник Александр Сервицкий сказал надгробную речь, в которой очертил характер служебной деятельности покойного. К сожалению, неожиданная болезнь помешала самому Высокопреосвященному Антонию совершить погребение маститого и заслуженного отца протоиерея, хотя распоряжения к сему и были сделаны. За неимением в наших богослужебных чинопоследованиях особого чина погребения священнического в светлые дни Пасхи, самим Преосвященнейшим Владыкою Антонием предварительно указан был для этого случая особый чин, с преобладающим воскресным характером, где и самые чтения Апостольские и Евангельские избраны были применительно к этому характеру. Особую трогательность и торжественность получил от сего весь обряд погребения, умилительный и грустный по существу своему. Отец протоиерей одиннадцать лет с честью настоятельствовал при Никольской церкви, и пользовался нелицемерным уважением и любовью не только своих прихожан, но и всех знавших его граждан города Владимира; и потому неудивительно, что Никольская церковь, где происходило его погребение, до тесноты наполнена была молящимися, а похоронная процессия состояла из многочисленнейшей и густой массы народа, провожавшего гроб покойника вплоть до самой Вознесенской церкви, под сенью которой пришлось почившему найти вечное упокоение. Мир праху твоему и вечная тебе память доблестный и правдолюбивый старец- священнослужитель!
СЛОВО над гробом Протоиерея Владимирской Николозлатовратской церкви, Я. В. Миловскаго (19-го апреля 1878 г.).
Христос Воскресе! Смертное зрелище, предлежащее очам нашим в нынешние светлые пасхальные дни, двоякое пробуждает чувство в душах наших. С одной стороны тяжело и прискорбно смотреть на лежащую во гробех, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну и неимущую вида. Это, и вообще нежеланное и страшное зрелище, кажется особенно неуместным и безвременным теперь, когда радость Воскресения Христова не сходит у нас с уст, и в песнях церковных громогласно и непрерывно возвещается попрание смерти и притупление ее жала Христовою смертию. Но с другой стороны, если вспомнишь, что смерть есть неизбежный удел наш, что рано-ли, поздно-ли, тогда или в другое время, — а придется таки всем нам до единого возлечь на смертном одре; то желалось-бы умереть именно во дни, подобные настоящим, потому — что страх смертный, кажется, для всякого умирающего должен несколько слабеть и умеряться, по причине этого самого светлого торжества церкви о воскресшем Спасителе, и торжество это, — веруем мы, — должно же непременно отзываться чем-нибудь светлым и отрадным в самом царстве духов, почивших о Господе. И значит, некая милость и особенное устроение Божие случилось над почившим отцом нашим, если Господь позвал его к себе именно в такое время, когда от имени Господа святая церковь всех чад своих приглашает царствия Христова приобщиться в нарочитом дни Воскресения Христова. Не есть ли это уверительный залог для почившего, и для тех, кому он особенно был близок и дорог на земли, что двери царствия небесного не закрыты, а отворены для него и на том свете, что долголетняя иерейская служба его пред престолом Господним на земли, близко привела его к престолу Божию и на небе, и к отверстым дверям украшенных чертогов райских? Ей и аминь. Да будет так, по нашим чаяниям, и да удостоит Господь почившего войти в эти двери, по молитвам Церкви Господней, которой усердно и благоговейно служил он столь долгое время! Да и самая жизнь почившего старца-пастыря церкви Божией не лишена крепких оснований для успокоительных надежд о загробной его участи. Не были мы близки к почившему, и неизвестны нам подробности его жизни, многолетней и богатой мудростью и опытностью духовною, хотя вот и пришлось сказать последнее прощальное слово над его гробом. Но и тех, нам кажется, достолюбезных качеств и свойств душевных, для познания которых достаточно было несколько раз видеться с покойным отцом протоиереем, — и этих, говорим, отрывочных черт его характера и мимолетных случаев наблюдения над ним достаточно, чтобы составить общее отрадное понятие о целом строе его внутренней жизни, и светлое представление о всей его душе. Известна, например, его глубокая и искренняя религиозность, имевшая в основании своем живую христианскую веру и горячую любовь к Господней церкви, уставами которой любил он освящать всю свою жизнь, и по ним устроять ее. Мы были неоднократными зрителями его благоговейного предстояния пред престолом Божиим, и видно было, как дух его погружался в это время в Бога и в службу Божию, и как во взорах его отражалось религиозное самоуглубление, благовеинство и глубокое смирение христианское. И не любил почивший уклоняться от молитвенного труда пред престолом Божиим, и не считал для себя неудобоносимою тяжестью непрерывную умственную трезвенность, самонаблюдение и самоиспытание, требующееся иерейскою совестью пред службой Божией. Он служил столь часто, сколько мог, служил с одинаковым неслабеющим благоговением и умилением, и служил до тех пор, пока внезапная болезнь и с ней открывшиеся тяжкие недуги старчества не отняли у него последних физических сил. Нам кажется, что это одно обстоятельство способно вселить веру и благую надежду о почившем в сердцах, скорбящих об утрате его; ибо если судить нас будут по главному нашему делу, и по ближайшим нашим служебным обязанностям, то конечно служение иерейское, требующее преимущественного устремления духа к Богу, одно уже может высоко поставить иерея, если конечно он не напрасно носил это священное имя в своей земной жизни. В отношении к двоим пасомым почивший, как нам известно, был поистине мудрым и добрым пастырем, умевшим всегда наставить того, кто искал вразумления и совета, смягчить скорбь в разбитом и удрученном сердце, рассеять недоумения и колебания в сомневающемся, отрезвить и согреть холодность рассеянной и беспечной души человека, осуетившегося попечениями житейскими, заставить подумать о душе и вспомнить о небе. Все это тем легче и удобнее было почившему пастырю, что всякий поучаемый его словом мог еще сильнее поучаться его жизнью и примером; ибо известно, что жизнь человека серьезного, искренно благочестивого, строго относящегося к своим обязанностям, человека всегда себе верного и ровного во всех случаях и обстоятельствах своей жизни, сообщает необыкновенную авторитетность и вескость его речам и наставлениям. А таким именно и представляется в наших воспоминаниях покойный служитель Божий и пастырь церкви. Людям слабохарактерным и мелким, людям ленивым и беспечным и ищущим оправдания своей суетной и рассеянной жизни в примерах лиц, поставленных на сторожу за ними, а особенно в примерах духовных лиц и пастырей церкви, не много вероятно выпадало на долю случаев подмечать и находить такие оправдания для себя в жизни почившего отца протоиерея. Наоборот же, мы не сомневаемся, что для близко знавших почившего пастыря и живших под его влиянием и руководством, жизнь его была путеводной звездой во многих затруднительных случаях и обстоятельствах, и всегдашним наглядным поучением. Что касается далее, — обыкновенных житейских отношений с людьми, все равно кто бы они ни были, его ли пасомые, или просто знакомые, люди ли для него нужные, или наоборот в нем имевшие нужду, — то нам самим неоднократно удавалось с удовольствием наблюдать и поучаться, как умел почивший совмещать в этих отношениях привлекательную простоту и задушевность вместе с достоинством и приличием, которых он очевидно никогда не опускал из виду. Речь его обыкновенно растворялась солью остроумия и добродушным юмором и подчас сопровождалась веселой шуткой; но там, где требовали обстоятельства, она была тверда и пряма, сильна и настойчива, как это подобает мужу с прочно установившимися и честными убеждениями, с благонамеренным направлением и ясною совестью. Такие люди всегда служат наилучшим украшением тех обществ, среди которых им приводится жить; и там, где требуется авторитетное какое либо представительство, разумное руководство и направление общественного мнения, — там эти люди естественно являются избранниками общества, уяснителями и выразителями его потребностей и нужд. Такой случай был и в жизни покойного пастыря, когда поместный или епархиальный собор пастырей Владимирских избирал его своим представителем и руководителем на своих заседаниях. Да и кроме таких исключительных и особенных случаев, от всех лично знавших почившего пастыря, и входивших с ним в какие бы то ни было сношения, нам приходилось слышать единодушные отзывы как об его светлом и многоопытном уме, так и о добрейшей и прекрасной его душе. Идиже с миром к Господу, пастырь благий, добрый и верный!.. Мы напутствуем тебя своими горячими и теплыми молитвами, в отрадной уверенности, что блажен путь, в он же идеши, яко уготовася тебе место упокоения!.. Перенося теперь мысль свою от сего гроба и почивающего в нем доброго пастыря Христова к нам самим, братие, — не подумать ли нам посерьезнее и покрепче и о нашей, собственной: загробной участи? Обычное суетливое течение нашей жизни каким то неодолимым образом все отвлекает нас от этого наиважнейшего предмета, по которому должны, кажется, сводиться все наши помышления и заботы. Пусть же по крайней мере смертные случаи в среде ближних наших и знаемых не проходят для нас бесследно. Ведь это от самого Господа посылаемые нам напоминания о том, что ожидает нас в недалеком будущем. Неужели же в самом деле обаяние жизни земной так должно быть могуче над нашей жизнелюбивой душой, что и самую мысль о развязке нашей жизни мы все будем гнать и гнать от себя, как можно дальше? Неужели до такой степени лукавы дни нашей краткой и ничтожной по времени жизни, а мы так помладенчески просты и беспечны, что нам без всякого труда можно не дать заметить скоротечности нашей жизни и мимолетности ее радостей и удовольствий? Но вот же перед нами и еще одно из миллионных доказательств неизбежности нашей смерти! Ведь должна же когда-нибудь, и может быть очень скоро, прийти к своей развязке и наша жизнь, когда подведутся к общему итогу все наши деяния и поступки, когда разобрано будет, со всей неумолимой правдой значение каждой нашей мысли, промелькнувшей в нашей голове, и оценено и взвешено по достоинству каждое чувство, когда либо волновавшее наше сердце, и когда таким образом покажут нам самую полную и подробную картину всей прожитой нами жизни, и дадут нам почувствовать самым наивернейшим образом, что мы такое за люди, хорошие, или дурные, и какой мы следовательно заслуживаем участи и награды. Ах, братие, по истине страшно есть, «еже впасти в руце Бога жива», ибо Сей есть судия помышлений наших и мыслей сердечных. Каково же будет нам, бедным и неимущим дел благочестия, стоять на сем нелицеприятном и непогрешимом суде в качестве подсудимых, и ждать со страхом и трепетом, какой вынесут нам приговор, оправдательный или обвинительный!! И ведь уж ничто не поможет на этом суде: ни витий художество крадущее, — как внушает нам церковь, — т. е. ни красноречие ораторов, так часто скрадывающее и затемняющее истину в земных судах, ни свидетели, непщенание, отражающее праведное, т.е. ни фальшивые показания свидетелей, и ничто подобное; одна только беспристрастная истина и голая и неумолимая правда наших деяний предстанет нашему сознанию. О, как страшен суд твой, Господи, нам грешным! И потому то конечно мы так редко и неохотно о нем вспоминаем, и так тщательно прячем от него свою, покрытую язвами прегрешений, совесть. Но братие мои, отцы и сослужители, и все предстоящие гробу сему слушатели благочестивые, — ведь это же в высшей степени нерасчетливо с нашей стороны, говоря языком житейского благоразумия; ибо отвращать свои взоры от опасности, нисколько не значит уменьшать ее и отдалять от себя; и ведь, придет же она, и настигнет нас со всею своею опасною внезапностью. А не лучше ли, пока есть время у нас, устремиться в милосердые объятия Христа Спасителя, ради нас страдавшего и умершего, и ждущего с любовью нашего обращения и покаяния. Объимем с верою и слезами умиления невидимо простертую к нам десницу Победителя ада и смерти Господа Иисуса, — и мгновенно рассеются для нас все страхи смертные, и возвратится нам бодрый и светлый взгляд на мир Божий и на эту горькую нашу и кратковременную жизнь земную, влекущую нас тихо и незаметно к вечности. Все это конечно не новые, совершенно понятные для вас, и давно известные истины; но что же другое лучшее их, и более отрадное можно предложить вашему вниманию у гроба сего, и при зрелище смерти? Не тоже ли непрерывно повторяет нам теперь и св. церковь в своих песнопениях и гимнах пасхальных? Только и слышим мы об умерщвлении нашей смерти Христовою смертью, об отверзтии для нас райских дверей воскресшим Спасителем, о наступившем для нас начале иного жития вечного, и т. д. Следует только перенести все это из области простого знания, или отвлеченной и холодной веры, в сердце, и положить эти высокие и отрадные истины христианские в основание своего поведения, — и действительно настанет для нас начало иной лучшей и высшей жизни на земли, как задаток и преддверие блаженного успокоения в вечности. Боже Духов и всякия плоти! Умоляя Тебя о помиловании и упокоении души усопшего раба твоего протоиерея Иакова, прибегаем к Твоему всепрощающему милосердию и мы грешные. Даруй нам слезы умиления и память смертную, а в определенное тобою время и сподоби нас дать добрый ответ на страшном судищи Твоем! Аминь. Свящ. Мих. Херасков
/Владимирские Епархиальные Ведомости. Часть неофициальная. № 9 (1 мая 1878 года)/
РЕЧЬ при погребении Протоиерея Ннколозлатовратской, г. Владимира, церкви и Члена Дух. Консистории И. В. Миловского
Христос воскресе! «И рече Господь Аврааму: изыди от земли твоея, и от рода твоего, и иди в землю, юже та покажу. И иде Авраам, якоже глагола ему Господь» (Быт. XII, 1. 4). Так, почти 11-ть лет назад, говорил на прощанье своей пастве в гор. Александрове почивший теперь досточтимейший наш о. Протоиерей, говорил, идя в наш город по зову гласа нашего Архипастыря, в котором он умел слышать глас Божий «посредствующий, соответственный, как тогда же говорил о. Протоиерей, нашему нравственному несовершенству». Теперь воззвал его глас непосредственный, глас Божий, и не в какую-нибудь землю, а на небо — в истинное для всех нас вечное жительство, откуда и возврата нет. Любящего, — 25 лет с любовью и любовью служившего в Александрове о. Протоиерея, любезно проводили к нам Александровцы. Не духовенство только, а и светские люди провожали его со всеми силами уважающей души. «За ним и вместе с ним и хотелось делать, и легко все делалось», говорило при проводах о. Протоиерея Александровское духовенство, — «с грустию и с радостию, говорили тогда же ему светские люди, мы прощаемся с вами, — с грустию потому, что мы лишаемся в вас любимаго отца духовного, — с радостию о вашем новом поприще, более видном и влиятельном, на которое ведет вас прозорливый Архипастырь за примерную жизнь вашу». Таков и в такой обстановке явился к нам почти 11-ть лет назад, теперь почивший на веки, о. Протоиерей Иаков Васильевич, которому мы собрались дать последнее целование. Какое же будет целование сие!?.. Во-первых, отцы и братия, возблагодарим Господа Бога за то, что благая мысль нашего Архипастыря о честно и благородно всегда трудившемся Александровском Протоиерее исполнилась на нем у нас, во Владимире. Все мы, кто хочет быть искренним, знаем, что почивший зван был сюда на доброе делание, чтобы ему, как всегдашнему поборнику правды, стать в основе любящих правду. По этому поводу один из напутствовавших к нам о. Протоиерея говорил: «в виду епархиальных улучшений, Его Высокопреосвященству нужны сотрудники честные и деятельные; мы радуемся, что Его светлый взгляд остановился именно на вас и указал вам такой род деятельности, от которого много доброго и полезного с уверенностию может ожидать все духовенство». И эти ожидания сбылись. Сколько зависит лично от нас, от нашего труда, благоразумия и совести, то справедливость, не обинуясь ни мало, должна сказать, что наше духовное правительственное учреждение, в котором так трудолюбиво и честно примкнул к своим собратам и почивший, по духу и силе не только не отстало от учреждений новых, а всегда благоговейно чтит Божеский, и, основанный на нем, человеческий закон. В законах все написано хорошо. Хорошо можно и знать закон. Но не больше ли, не важнее ли исполнить закон?! Творцы, т. е. исполнители закона, похваляются Спасителем. Второе целование дадим, отцы и братия, умершему, памятуя его многолетнюю и всегда трудо и добролюбивую жизнь, во всех ее обязанностях. Потрудился почивший в своем образовании от раннего отрочества и до последней юности, обогативши себя высшим и духовным и светским образованием. Затем и сам служил он образованию других, учивши, между прочим, таких юношей, которые впоследствии стали заметными и великими людьми жизни, в числе которых смею упомянуть о блаженной памяти всем нам дорогого, но раньше своего учителя почившего о. Протоиерея Надеждина Ф. М.. Дорога память почившего для нашего Вознесенского прихода и для нашей гимназии, где он служил в годы молодости своей. Никогда не забудется его зрелая служба в Александрове. Сохранит, думаем, его память и Николозлатовратский приход, ибо: «се аз, омвещайте на мя», сказал бы почивший. Легко осудить каждого человека, а тем скорее и легче осудить духовное лицо, потому что всякий ценит высоту призвании и звания духовенства. Но всякий ли знает, всякий ли вдумывался когда-нибудь в труды, ответственность и силу духовного служения? Сопоставьте разумно и искренно то и другое, и увидите, почему мы всегда каемся в своем недостоинстве, и всегда молимся о благодати Божией, немощная врачующей и оскудевающая восполняющей. Отъезжая к нам из места своего 25-ти летнего служения многочисленной пастве, — вот что говорил в конце концов о. Протоиерей: я чувствую, что виноват во многом, а потому не суда вашего прошу, а снисхождения моей слабости; прошу смиренно, чтобы все вы, кого я оскорбил словом или делом, кого соблазнил своими поступками, кого ввел в грех осуждения, простили меня и отпустили с миром. Молитвенно и с миром проводим и мы в блаженный покой досточтиимейшего старца о. Протоиерея. Сие последнее будет наше целование, связующее нас с ним, за его добрый образ жизни и деятельности, за его добрую мысль, доброе слово и доброе делание в жизни среди нас и для нас. Аминь. Свящ. А. Сервицкий. 19 апреля 1878 г. /Владимирские Епархиальные Ведомости. Часть неофициальная. № 12 (15 июня 1878 года)/
Яков Васильевич оставил интересные мемуары с описанием своего детства, учебы в семинарии и академии. Написаны они таким живым языком, что часть воспоминаний опубликовал журнал о русском фольклоре. Жена: Екатерина Петровна (ур. Лихарева) родилась в 1812 г., умерла 5 февраля 1875 г. Похоронена рядом с мужем во Владимире. Дети: Василий, Евдокия, Екатерина, Илария, Надежда, Петр (род. в 1850 г.).
Михаил Васильевич Миловский родился в с. Лыково 11 января 1818 г. В 1826 г. поступил во Владимирскую семинарию, где его записали по фамилии старшего брата Якова, в том году окончившего семинарию. В 1838 г. подобно брату Михаил первым учеником окончил семинарию и на казенный счет был направлен в Московскую духовную академию. Получив по окончании академии степень кандидата богословия, он был определен учителем словесности в Тобольскую духовную семинарию. В 1846 г. был перемещен во Владимирскую семинарию, где преподавал Священное писание и французский язык. В 1850 г. принял сан священника, получив назначение в Спасскую церковь г. Шуи, где он служил 43 года до увольнения за штат по состоянию здоровья. См. Шуйская Спасская церковь. Жена: Анастасия Ивановна (ур. Субботина). Дочь протоиерея Старого Покровского собора г. Шуи И.А. Субботина. Брак с 11 января 1848 г. Дети: Анна, Мария, Александра, Ольга, Иван, Николай, Сергей, Екатерина.
Василий Яковлевич Миловский родился во Владимире в 1833 г., умер студентом академии. В 1854 г. первым учеником окончил Владимирскую семинарию и был направлен в Московскую духовную академию.
