Архиепископ Владимирский и Суздальский Парфений (Чертков)
Архиепископ Парфений (в миру Павел Васильевич Васильев-Чертков; 10 августа 1782, Москва — 5 августа 1853, Воронеж) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Воронежский и Задонский, ранее Владимирский и Суздальский.
Парфений (Чертков), еп. Владимирский. Литография. Сер. XIX в.
Павел Васильевич Чертков родился 10 августа 1782 году в городе Москве в семье диакона. Воспитывался в доме госпожи Нарышкиной в Москве.
С 1790 года обучался в Московской Славяно-Греко-Латинской академии. В 1803 году, по окончании курса академии, оставлен в ней преподавателем.
Однажды в 1808 г.,- родственник Нарышкиной, Шепелев (после генерал-майор) приехал к ней на обед, в тот день, как принял начальство над полком. За обедом был и Павел. Во время обеда у Нарышкиной с Шепелевым зашел разговор о его делах. «Дела мои,- сказал Шепелев,- слава Богу, хороши, полк принял, только вот моя беда: нет у меня хорошего адьютанта». Нарышкина, взглянув в это время на Павла, говорит Шепелеву: «Да вот тебе адъютант!» Чертков на самом деле был человек ловкий, живой в обращении и разговорах. Шепелев, тоже взглянув на Павла, говорит Нарышкиной: «Помилуй, матушка,- онсовсем смотрит архиереем!» А Нарышкина, улыбнулась, говорит: «Полно, кузен,- это скорее будущий министр народного просвещения». Тогда Павел был учителем высшего красноречия и поэзии.
Обед кончился, но слова Шепелева почему-то глубоко запали в сердце Павла. Не раз, признавался после преосвященный Парфений, приходилось задумываться над этими словами Шепелева: «он совсем смотрит архиереем». С чего взял этот господин говорит, что я смотрю архиереем? В миру,- говорил про себя Парфений,- я совсем не был похож на монаха, тем более на архиерея.
В 1810 году митрополит Платон (матка архиереев,- как о нем выражались) сделал предложение Павлу Черткову – поступить в монашество; на этом же стал настаивать и тогдашний викарий московский Августин,- и дело было решено. 28 октября 1810 года учитель Павел Васильевич Чертков пострижен был в монашество в Заиконо-Спасском монастыре, и назван Парфением.
Был определен проповедником академии и соборным иеромонахом Донского монастыря. В 1811 года назначен префектом Московской академии.
17 декабря 1811 года возведен в сан архимандрита Московского Крестовоздвиженского монастыря.
С 12 августа 1814 года — ректор Вифанской семинарии и настоятель Лужецкого монастыря.
С 30 июля 1817 года — ректор Московской духовной семинарии.
С 21 сентября 1817 года — настоятель Заиконоспасского монастыря.
В 1818 году избран членом конференции Московской духовной академии.
С 17 июня 1819 года — архимандрит Московского ставропигиального Донского монастыря (где находился для поправления здоровья) и член Московской Синодальной конторы.
В июле 1821 года определением Святейшего Синода Парфений назначен епископом во Владимирскую епархию.
21 августа 1821 году в Московском Успенском соборе хиротонисан во епископа Владимирского и Суздальского. Чин хиротонии совершили архиепископ Московский Филарет (Дроздов), митрополит Иона (Василевский), архиепископы Пафнутий и Досифей (Пицхелаури) и епископ Дмитровский Афанасий (Телятьев).
Во второй половине сентября 1821 года Парфений отправился на место своего служения из Москвы через Троице-Сергиеву лавру и Спасо-Вифанский монастырь. По пути во Владимир посещал церкви епархии и Волосов монастырь. Встреча архиерея с паствой состоялась в Николо-Златовратской церкви, откуда они направилась в Успенский собор. У собора их встречали губернатор Петр Апраксин, ректор Владимирской семинарии Павел (Подлипский), соборное духовенство.
Речь при гробе Преподобного Отца нашего Евфимия, произнесенная по случаю переложения св. мощей Его в новоустроенную раку (Произнесена преосвящ. Парфением еписк. Владимирским и Суздальским 26 июня, 1823 года, в г. Суздале; найдена по смерти Парфения в тетрадях, писанных собственною его рукою.)
Преподобие и Богоносне Отче Евфимие!
Сбылось по глаголу Твоему реченному во утешение братии, оплакивавшей Твое отшествие ко Господу, — отшествие Своего Наставника, Отца и молитвенника — сбылось по глаголу Твоему: «не скорбите о мне, но разумейте посему: яко аще стажу дерзновение к Богу, и дело мое угодно Ему будет, не токмо не оскудеет место, но и вящше распространится по моем преставлении, аще любовь имате» (Пролог 1 д. апреля). Сбылось! — Четыре протекло века по Твоем преставлении, и не оскудело место, на которое, по благочестивому желанию Князя Суздальского, избран, и напутствован благословением богомудрого Отце-начальника Дионисия — Святителя страны Суздальской; не оскудело место, уготованное Твоими преподобными руками во обитель и освященное дивным во Святых Твоим Пастырем и рукоположителем — Иоанном. — «Разумеем посему, яко стяжал ecu дерзновение к Богу, и дело Твое угодно Ему!» — И что сие есть? Что сие торжество? Что сии светообразные чада церкви отовсюду притекшие в обитель Твою? Верен глагол Божий, что «телеса праведных в мире погребаются, а имена их живут в роды: Премудрость их поведят людие, и похвалу их исповесть церковь» (Сир. ХLIѴ, 13. 14.). Так Святче и Угодниче Божий, сия обитель, сей град, сия страна, и Святая церковь ублажают, и не престанут ублажать имя Твое живущее и благословляемое в роды, исповедуют, и не престанут исповедывать похвалу Твою, юже стяжал ecu у Господа Твоим равноангельским житием, смирением, нищетою, богоугодными и неусыпными Твоими подвигами и молитвами. Да не оскорбится, молим Тя, Угодниче Божий, да не оскорбится святость Твоя сим рукотворенным приношением среброкованныя раки , слиянной, так сказать, из лепт убогих, но богатых к Тебе усердием, и из талантов богатых, но нищих духом и ревнующих богоугодной нищете Твоей. Мы боимся, да не укорит Твое смирение благоговейно чествующих святую память Твою; да не речет из сего гроба: «на что драгоценность нищеты любителю? На что великолепие Подвижнику, уготовавшему Себе собственными руками гроб из тесаных камений? На что сия почесть искавшему одной славы Божией и чуждому славы человеческой»? Но, любимиче Божий! Было время смирения Твоего на земли, во днех плоти ныне Ты в венце славы на небеси, во светлости Святых. Было время подвигов: ныне время праведного мздовоздаяния. Ты прославил Бога и в душе и в телеси Своем: и Бог прославил Тя; мы ли не прославим? Конечно, не нужна драгоценность нищеты Любителю; не нужно великолепие смиренному Подвижнику. Но, чем священнее, чем драгоценнее вещь, тем благолепнее потребно хранилище. — И не Сам ли Господь повелел ковчег, содержащий скрижали Закона, — свыше дарованного - сего завета любви Своея, не Сам ли повелел, взяв начатки и приношения от сынов Израилевых, оковать извне, и внутри златом (кн. Исхода гл. XXV)? И сии ли останки — завет и залог Божия ко святой обители и всем притекающим к ним с верою благословении и милости; сии ли останки, храм Духа Божия, запечатленные печатию нетления, источник чудес и исцелений, наше утешение и прибежище; сии ли останки, «их же не достоин весь мир» (Евр. XI, 38), могли пребыть без подобающего, без благолепного ковчега!
Приими убо Угодниче Божий сие наше приношение в воню благоухания, в жертву приятную, благоугодную; приими, не яко заслугу, не мзду за Твои к нам недостойным милости, но-яко сердечную дань благоговейнейшего усердия и любви к Тебе — нашему предстателю и заступнику.
Но, ах! Возлюбленная братия! При всем безмолвии, кажется, мы слышим глас Его глаголющий нашей совести: «не ищу ваших, но вас» (2 Кор. XII, 14); не ищу от вас почести, но ищу вашего преспеяния в вере и благочестии; не ищу жертв и приношений, но ищу вашего спасения; «подобни мне бывайте и тем же образом жительствуйте» (Филип. Ill, 16, 17), яко же Себе дал образ вам. Кто не знает, сколь свят был образ Его для ревнителей благочестия? О! Когда бы мы с сим благоукрашенным ковчегом могли принести и плоды христианских добродетелей, в коих Преподобный предшествовал и предъоблистал христолюбивым подвижникам собственным примером! — Он дал образ смирения: но не тщеславимся ли, не гордимся ли мы нашими мнимыми, но по истине греховными заслугами и добродетелями? Он дал образ нищеты и нестяжательности: но не прилагаем ли мы сердца к богатству? Нет ли в нас корыстолюбия, «еже есть идолослужение»? Он дал образ добрых подвигов: но не работаем ли мы суете, не тратим ли время, данное для общеполезных и душеспасительных занятий, на празднославие, на служение миру и мамоне? Он дал образ веры, благочестия, кротости, послушания, терпения, любви, воздержания; а мы?.. Угодниче Божий, мы без ответы! — И се! Ради безответности нашей, ради непотребства и неключимости, молим Тя-предстателю наш и заступниче, соедини, и не престай возносить ко Престолу Отца светов святыя Свои моления с прославленными Богом Святителями и Чудотворцами Суздальскими, «яко солнце сияющими на церковь Вышняго» (Сирах. L, 6); не престай возносить моления, да не оскудеет вера наша, «да якоже умножися грех, преизбыточествует благодать» (Римлян. V, 20) Божия к нашему обращению на путь спасения, к нашему освящению, к нашему неуклонному шествию по стопам заповедей Божиих; не престай возносити моления, да их осенением, и действом и сия обитель, и сей град, и вся страна Суздальская, и все к Тебе прибегающие присно обретают благодать и милость, во благовременну помощь; ибо мы веруем, яко много может молитва праведного» (Иак. V, 16.).
В те времена именитое дворянство и высшее духовенство жили в большой близости, взаимно содействуя благопреуспеванию народному, нравственному и религиозному. Родственник Нарышкиной генерал Шепелев в то время был уже в отставке, и проживал в своем имении, в Муромском уезде. Как только узнал он, что новый архиерей прибыл в г. Муром для обозрения церквей (1826 или 1827 г.), тотчас же послал своего управляющего к преосвященному Парфению с приглашением его в свое имение, село Дощатое, где был завод Шепелева. Преосвященный Парфений хорошо помнил Шепелева; слова последнего, сказанные за много лет, ясно сохранились в его памяти. Между тем Шепелев совершенно позабыл о Павле Васильевиче Черткове, и теперь предполагал первый раз увидеть нового архипастыря и познакомиться с ним.
27 августа 1825 году епископ Владимирский и Суздальский Парфений освятил придел во имя святой Великомученицы Екатерины Муромского Христо-Рождественского храма (разрушен). От Владыки староста храма А.А. Титов удостоился получить в благословение святую икону Владимирской Божией Матери, с собственноручной его надписью: «Попечителю и украсителю храма Великомученицы Екатерины» и проч. Преосвященный, откушав в доме старосты, отправился к Дощатинскому гг. Шепелевых заводу, на пароходе вверх по Оке.
Преосвященный Парфений с муромским городничим Маковым, исправником Диц, стряпчим Горицким и соборным протоиереем Троепольским, подплывают к Дощатинской пристани, где Шепелев в генеральском мундире дожидался прибытия гостей. Как только преосвященный вышел на берег, генерал Шепелев подходит к нему и с подобающим уважением простирает руки для принятия святительского благословения. Парфений благословил Шепелева, и – вдруг обнял его. Генерал изумился, у него даже опустились руки.
«Генерал! Неужели Вы меня не узнали,- спросил преосвященный изумленного хозяина». Это еще более изумило Шепелева.
«Извините, Преосвященный,- отвечал Шепелев,- никогда не знал и не имел чести видеть Вас».
«А вспомните,- начал объяснять Парфений,- когда Вы принимали полк в Москве, обедали у Вашей родственнице г-жи Нарышкиной, и говорили ей, что у Вас все, слава Богу, хорошо, только нет хорошего адъютанта; я тогда был Павлом Васильевичем Чертковым – светским человеком,- вспомните все это!»
«Опять, Преосвященнейший, извините! Что я принимал полк в Москве, кажется, в восьмом или девятом году,- объяснился Шепелев,- это помню; помню и то, что не раз обедал у моей кузины, г-жи Нарышкиной, но об Вас хорошенько не помню, конечно потому, что этому без малого двадцать лет: много воды утекло,- да и шум военных дел тогдашних все в нас заглушал».
«Да, Генерал, Вы мне тогда сказали,- продолжал преосвященный Парфений,- пророческие слова,- Вы были для меня пророком. Вы, взглянувши на меня, сказали тогда г-же Нарышкиной: помилуй, матушка,- он совсем смотрит архиереем. Да, Генерал, этот Павел Васильевич Чертков – ныне Ваш покорнейший слуга, Епископ Владимирский Парфений».
«Позвольте же, Преосвященнейший, теперь и мне отплатить Вам взаимностью,- сказал Шепелев, и дружески обнял преосвященного».
Отслужив литургию в тамошней Троицкой церкви, Его Преосвященство имел трапезование в доме генерал-лейтенанта Д.Д. Шепелева.
1 сентября 1828 г. епископ Владимирский и Суздальский Парфений (Чертков) с архимандритами Павлом и Аркадием переложили святые мощи князя Константина, княгини Ирины и их чад из деревянной раки во вновь изготовленную серебряную.
Это незабываемое для жителей Мурома торжество происходило следующим образом: «31 августа, в 3 часа по полудни, в Благовещенском монастыре начался благовест. Усердные сыны Церкви, услышавши этот желанный глас, со всех сторон города радостно поспешили к гробу своих просветителей. В 5 часов Преосвященный Парфений в Благовещенской церкви начал соборное молебное служение Божией Матери с водоосвящением и при окончании его окропил святой водой новую раку, поставленную посреди церкви.
Потом последовало всенощное бдение, а по окончании его в 10 часов Его Преосвященство, с двумя архимандритами, настоятелем монастыря и другими духовными лицами в полном облачении при пении святым тропаря и величания переложил мощи святых благоверных князей из старой в новую раку. Преосвященный позволил быть в церкви некоторым гражданам при переложении святых мощей. На другой день (1 сентября) была совершена соборно в приделе святых благоверных князей ранняя литургия. В 6 часов утра в городском Богородице-Рождественском соборе начался колокольный перебор, по приходским церквам начались ранние литургии.
В 8 часов в Благовещенском монастыре начался благовест к поздней литургии, а между тем городское духовенство собралось в кафедральный собор, откуда в половине девятого состоялся большой Крестный ход. В начале процессии в епитрахили шел соборный священник Василий. Четыре соборных хоругви несли восемь причетников в стихарях: четыре Карачаровских и четыре Панфиловских. Четыре диакона Воздвиженской, Воскресенской, Николонабережной и Георгиевской церквей несли большой древний сребропозлащенный крест, принадлежащий Сретенской церкви.
Два священника Лазаревской церкви и Панфиловской церкви несли образ благоверных князей Бориса и Глеба, так как последний княжил в Муромской области и жил от Мурома на два поприща. Два священника Карачаровской церкви Петр и Михаил несли образ святых Муромских чудотворцев Петра и Февронии. Два священника: Панфиловской церкви Гавриил и Борисоглебской церкви Прохор несли древний обильно украшенный образ святых чудотворцев Константина и чад его Михаила и Феодора.
Два священника Крестовоздвиженской церкви несли образ, копированный с иконы Божией Матери «Муромской», который, как видно из летописи, Великий князь Киевский Святослав Ярославич благословил своего сына Константина при отправлении его в Муром. Два священника Успенской и Сретенской церкви несли образ Божией Матери “Иверской”, украшенный по усердию граждан в память сорокадневного пребывания в обители Благовещения Московских чудотворных икон Божией Матери “Владимирской” и “Иверской” в 1812 г.
Два священника Николозарядской и Казанской церкви несли образ Благовещения Пресвятой Богородицы. Четыре священника: Георгиевской церкви, двое Слободских и четвертый Карачаровской церкви Василий с помощью усердствующих прихожан несли древний чудотворный образ Божией Матери “Боголюбской”, принесенный по усердию и желанию граждан из Боголюбова монастыря.
Этот ход в Благовещенском монастыре встретил Преосвященнейший с братией монастыря и другим духовенством. Потом была совершена поздняя литургия, по окончании которой, происходило молебное служение со всем городским духовенством святым благоверным князьям Константину с чадами его Михаилом и Феодором, на котором по девятой песни канона и сугубой ектеньи Владыка произнес соответственную данному празднику речь.
По окончании речи был предпринят Крестный ход вокруг монастыря, сопровождаемый колокольным звоном всех церквей города. Кроме упомянутых выше икон и святынь в Крестном ходу приняли участие четыре причетника в стихарях из Христорождественской и Николозарядской церкви несли четыре хоругви. Восемь человек причетников в стихарях: трое из Воздвиженской церкви, один из Космодамианской, один из Предтеченской, один из Николонабережной и двое Слободских с помощью усердствующих несли каменную доску, снятую с гроба благоверных князей. За ними двое светских чиновников на серебряном блюде несли три княжеские шапки. Четверо священников из учителей училища с помощью усердствующих граждан несли раку, перед ней один диакон с фонарем, два диакона: соборный и Вознесенской церкви с кадилами по ее сторонам. Также четыре диакона со свечами и двое с кадилами. За ракой шли два архимандрита, игумен Благовещенского монастыря и соборный протоиерей. Дьячок с примикирием. Два диакона с трикирием и дикирием. За ними следовал преосвященный, поддерживаемый двумя диаконами. Два священника Лавровский и Виноградов несли образ Нерукотворного Спаса. Два иеромонаха: Иоиль нес Святое Евангелие, а Павел — Животворящий Крест, перед ними шли два диакона с кадилами из Сретенской и Успенской церквей. Сопровождали Крест и Евангелие четыре священника: а) смотритель училищ Георгий Аменицкий, б) благочинный города — Афанасий Виноградов, в) священник Вознесенской церкви, г) кафедрального собора — Парфений. Затем следовал хор певчих, который на всем протяжении Крестного хода пел тропарь и величание святым Муромским чудотворцам.
В течение Крестного хода вокруг обители были совершены четыре остановки с литийными прошениями и с осенением крестом. По совершении Крестного хода священнослужители внесли новую раку со святыми мощами в Благовещенскую церковь и установили ее в другом месте — за левым клиросом, под сенью. Икона Божией Матери “Иверская”, которая находилась до этого за левым клиросом, была перенесена и поставлена за правый клирос. Затем по завершении молебного пения протодиаконом было возглашено многолетие Государю Императору и всей Императорской фамилии. Певчие, пропев многолетие, закончили это незабвенное, трогательное торжество благодарным песнопением: “Тебе Бога хвалим”.
Насколько умилительно и радостно было это священное торжество невозможно и выразить. После накануне стоящей ненастной погоды этот день выдался совершенно тихим и ясным. Необыкновенное стечение парода, блистание облачений на священнослужителях, которые для этого торжества собрались даже из окрестных селений. Сладостное пение, величественное служение архипастыря, достопокланяемые в позлащенных ризах чудотворные иконы. А паче всего — многоценная, необыкновенным светом от преломления лучей солнца сияющая рака со святыми мощами просветителей страны Муромския — этот бесценный залог милостей Господних, около семи веков хранимый.
Многие в тот день чувствовали неизъяснимую радость и, исполняясь в сердце умилительным благоговением, проливали слезы искреннего благодарения к Дивному во святых своих Богу».
25 декабря 1833 года возведен в сан архиепископа.
10 августа 1837 г. цесаревич Александр Николаевич по утру прибыл в Успенский собор, где был встречен Парфением архиепископом Владимирским и Суздальским прикладывался к святым чудотворным иконам и мощам благоверных святых князей Георгия, Андрея и Глеба и поклонился мощам прочих князей, тут почивающих и, помолившись в нем, осматривал богатую древними дорогими вкладами ризницу.
Герцен Александр Иванович в «Былом и думах» вспоминал, как просил у Парфения согласия на «тайный» брак с Натальей Захарьиной в 1838 году. Тогда даже поп отказывался венчать молодого знатного вольнодумца и его невесту.
Архиепископ вник в сложную ситуацию Герцена, и сказал:
- Венчайся себе, пожалуй, противузаконного ничего нет; но лучше бы было семейно да кротко. Пришлите-ка ко мне вашего попа, уломаю его как-нибудь… Ну, господь с вами, в добрый час.
«Итак, в наш заговор … вступил высокопреосвященный Парфений, архиепископ Владимирский и Суздальский»,- радовался Герцен.
В 1839 году по поручению Синода составил и вел церемониал, сопровождавший перенесение праха князя П.И. Багратиона из Владимирской губернии на Бородинское поле.
За 28 лет на Владимирской кафедре он привел в блестящее состояние архиерейский дом и обеспечил его средствами содержания, заботился о приведении церквей в благолепный вид и о повышении нравственного уровня духовенства епархии.
При Парфении были отремонтированы несколько церквей во Владимире: Рождества Пресвятой Богородицы и Иоанна Богослова в Богородице-Рождественском монастыре, церковь Всех Святых в архиерейском доме, церковь Святой Троицы.
По воле Николая I были произведены улучшения в Дмитриевском соборе — убраны пристройки, обновлена кровля, открыты древние фрески на сводах, выполнено перезолоченье древнего креста. В апреле 1845 года гофмаршалом Олсуфьевым, по повелению Их Императорских Высочеств Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Александра Николаевича и Супруги Его Великой Княгини Цесаревны Марии Александровны, присланы к Владимирскому Архиепископу Парфению «священные сребропозлащенные сосуды со звездою, двумя тарелочками, ковшикомъ для теплоты, лжицею и копiемъ, устроенные, по воле Ихъ Императорскихъ Высочествъ, по древнему рисунку, для досталенiя оныхъ въ возобновляемый по Высочайшему повелению Владимiрскiй Дмитрiевскiй Собор. На поддонке Святаго потiра сделана следующая надпись: «Въ возблагодаренiе подателю всехъ благъ Всесвятому Богу, повеленiемъ Благовернаго Государя Наследника Цесаревича и Великаго Князя Александра Николаевича и Супруги Его Благоверной Государыни Цесаревны и Великой Княжны Марiи Александровны, устроенъ сей Священный потiръ въ Соборный Храмъ Великомученика Димитiя во граде Владимире въ лето 1845, что изображено и на Дiскосе». Все работы производились на ассигнованную императором сумму — почти 13 000 рублей. Отреставрированный собор был освящён архиепископом Парфением 24 августа 1847 года.
Парфений был инициатором создания новой серебренной раки для мощей князя Георгия в Успенском соборе, которая была сделана в 1852 году местным мастером серебряных дел Секериным на народные пожертвования за 2364 рублей. Вес раки составлял 2 пуда 20 золотников.
Для обозрения епархии Парфений (Чертков) совершал две поездки в год на длительные расстояния, был участником крестных ходов с Боголюбской иконой Божией Матери[1].
Московский митр. Филарет, хорошо знавший и ценивший преосвящ. Парфения, так отзывался о владимирском периоде его деятельности: "Прежде здесь, т.е. во Владимире, долго не сильно действовал, но привлекал к себе добродушием покойный преосвящ. Парфений".
Отзыв, по обычаю, сдержанный, но превосходно характеризующий ту особенную черту преосвящ. Парфения, которая и к нему привлекала сердца знавших его людей и его самого влекла к сердечному общению с ними и к переписке.
Священники, которые учились во Владимирской духовной семинарии при владыке Парфении, потом до старости гордились тем, что служение начали при нем. Говорили, что архиепископ Парфений очень редко посвящал в священники необразованных людей, которые не окончили семинарию. Он также очень заботился о сиротах священников, которые легко могли впасть в нищету.
О преосвящ. Парфении среди многочисленного духовенства Владимирской епархии сохранилась масса характерных рассказов, эпизодов, разного рода воспоминаний. Рассказывали такой случай из его учительской поры. Однажды Чертков был у Нарышкиной, в доме которой воспитывался и был своим человеком. К Нарышкиной приехал полковник Шепелев, только что получивший полк. В разговоре Шепелев сказал Нарышкиной, что у него нет хорошего адъютанта. "Да вот тебе адъютант", - ответила Нарышкина, указывая на молодого Черткова. - "Помилуй, матушка, он совсем архиереем смотрит".
Надо думать, эти слова косвенно подействовали на Черткова при решении принять монашество.
Преосвящ. Парфений - это гордость духовенства Владимирской епархии. Пожилые и престарелые священники, учившиеся при Парфении и рукоположенные им, гордятся тем, что служение начали при Парфении. Нужно заметить, что архиеп. Парфений неокончивших семинарский курс очень редко посвящал во священника. Архиеп. Парфений, воспитывавшийся в княжеском доме, поставил себе задачею облагородить духовенство и частично достиг этой цели, по крайней мере, в смысле внешнего благообразия духовных лиц.
Парфений был истинным благодетелем сирот бедного духовенства и всячески старался облегчить участь несчастных то устройством к месту, то пожертвованиями.
Он был известным проповедником, многие его проповеди были изданы в печати.
Труды: Слова: в день Знамения Пресвятой Богородицы. М., 1813; в день радости всех скорбящих. М., 1812; при погребении архиеп. Августина. М., 1819; в Великий Пяток. М., 1891; на выбор судей. М., 1827.
Речь в библ. обществе и письмо к президенту его в Отчете за 1821 г. СПб, 1822.
25 февраля 1850 года Парфений назначен архиепископом Воронежским и Задонским.
При назначении архиепископа в Воронежскую епархию, ректором Владимирской семинарии архимандритом Евфимием (Беликовым) был преподнесен образ иконы Владимирской Божией Матери в вызолоченной ризе, была совершена литургия в Успенском соборе с участием духовенства епархии. 9 мая архиепископ выехал из Владимира в Москву, где остановился на 5 дней в Чудовом монастыре, а 20 мая прибыл в Задонск, на новое место служения.
Архиепископ Парфений скончался 5 августа 1853 года в городе Воронеже и был погребен в Благовещенском соборе Митрофаниева монастыря.
Слово при погребении Преосвященнейшего Парфения Архиепископа Воронежского и Задонского Произнесено бывшим Ректором Воронежской Семинарии архимандритом Иларионом в Кафедральном Благовещенском Соборе, 8 августа 1853 года.
Не думали мы, что Ты так неожиданно соберешь нас к своему гробу, Милостивый Отец наш и Архипастырь! Давно ли Ты отечески беседовал с нами и со всеми кто посещал Тебя, и се, к глубокому прискорбию нашему, оставляешь нас сирых... час смертный сокрыл вежди Твои, сомкнул уста Твои на веки...
Закатилось солнце Воронежской паствы, угас светильник горевший столько лет на свещнике Отечественной нашей церкви!.. Но да будет благословенна воля Божия, во всем благая и совершенная! Да будет благословенна и кончина Твоя добрый Пастырь и Отец наш! Неожиданная, она глубоко потрясла души наши, питавшия к Тебе родственное сочувствие, и надолго оставит в них глубокое впечатление. Но, воспоминая ее, мы вместе будем воспоминать завещание Господа, «будите готовы», со страхом и трепетом за себя: о Тебе же, воспоминая Твою кончину и это завещание Господа, всегда будем питать самые отрадные надежды.
Страшно быть призвану к Богу неготовым: от суда Божия переходят или к небесному блаженству, или к мукам ада. Но кто всегда, в продолжении жизни, чаял Господа Своего (Лук. 12, 36.), тому радостно пришествие Господа, когда бы ни пришел Он в первую ли стражу, или во вторую и третью (37, 38). Для такого верного раба Божия суд Божий есть только определение заслуг и приговор — призвание к вечной славе... Не столько в похвалу Тебе, — ибо нужна ли похвала теперь представшему на суд правды и мздовоздаяния? Не столько в похвалу Тебе, ибо в жизни Ты не любил похвал, сколько для утешения самих себя в скорби о потере Твоей жизни, позволь нам, честная Глава приложить к тебе то, что сказано о верных рабах Божиих, всегда готовых к сретению Владыки и
Пастыреначальника душ: «блажени раби тии, их же», пришед, Господь обрящет бдящих.
От части известна, брат. и нам, но особенно близко знавшим почившего Архипастыря, какова была жизнь Его: кто усумнится сказать, что эта была жизнь истинно труженническая, непрерывный подвиг приготовления к жизни вечной?..
Два великие дела предлежат каждому из Пастырей Церкви: дело первое — спасение собственной души, дело второе не отдельное от первого — спасение душ, вверенных Его водительству. «Внимайте себе и всему стаду, в нем же Вас Дух Святый постави Епископы» (Деян. 20, 23). Таково главное правило Пастырского служения! И это правило постоянно имел в виду, сие-то назначение во всю жизнь старался по возможности выполнить оплакиваемый нами почивший о Господе Архипастырь.
Во 1-х от младых ногтей до последних дней жизни своей Он заботился об исполнении первой и главной обязанности христианина — внимать себе т. е. пещись о духовном образовании, и религиозном воспитании души для жизни вечной. Известно Вам, Отцы и Матери, с какими трудностями соединено доброе воспитание детей под влиянием века сего. Но промысел Божий в лице почившего заранее уготовлял себе избранный сосуд для служения Святой Церкви, и доставил Ему все средства к духовному образованию, какие только имело Отечество наше в конце 18 и в начале 19 столетия. Рожденный в Столице Русского Православия, в духовном звании, от духовных родителей, Он почти с самого детства воспитан был в правилах веры и благочестия христианского. Как скоро с возрастом пришел в самосознание, и уразумев суету жизни мирской, Он принял образ монашеского любомудрия. В сем сане, будучи призван Начальством возвещать истины благочестия другим, он прежде всего старался сам глубоко изучить и в своей жизни осуществить эти истины. Вот наиболее примечательные черты образа жизни Почившего, относящиеся к совершенствованию души в деле спасения, — о которых могут засвидетельствовать все близко знавшие Его. Усердное чтение Слова Божия и других благочестивых книг: в них Он искал пищи для ума, назидания и примеров для своего сердца. Неослабная молитва: Он не только ежедневно слушал все службы Церковные, не только в собственном жилище употреблял на молитву определенные часы дня и ночи, но и желал по возможности исполнять наставление Апостола: «непрестанно молитеся» (I. Сол. 5, 17). Строгое воздержание: помня слова писания: «Иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми» (Гал. 5, 24). Он был очень умерен в пище и питии, и вообще старался быть точным исполнителем постановлений св. церкви. Терпение в скорби. Не смотря на многолетние недуги свои, несмотря на ожесточение сих недугов в последнее время, Он не раз говорил: «буду прилагать терпение к терпению»: живая любовь к ближним; сия любовь выражалась особенно в Его заботливости о преумножении средств к обеспечению престарелых священно-церковнослужителей, вдов и сирот; — в его расположенности утешать детей духовенства подарками и пособиями учебными; по Его предначертанию, на всегда обеспечено несколько лучших здешних духовных воспитанников на счет здешней обители, бывшей под управлением Его. А всего более — любовь к Богу, выражавшаяся во всецелой преданности почившего воле Божией и желании Его часто приобщаться Св. Христовых Таин, — с каковым Св. напутствованием Он и отшел ко Господу.
Так же ревностно заботился почивший Архипастырь исполнять и другую часть заповеди Апостольской: «внимайте... и всему стаду, в Нем же Вас Дух Святый постави Епископы»: Пастырское служение выражается в трех главных видах: первамя обязанность Пастырей Церкви в отношении к своим пасомым наставлять их в истинах веры: эту обязанность покойный считал для себя священною и непременною, и старался выполнить сколько силы Ему позволяли, помин слова Апостола: «Аще бо благовествую, несшь ми похвали, нужда бо ми належитъ: горе же мне есть, аще не благовествую» (I Кор. 9, 16). Об этой заботливости свидетельствует множество слов произнесенных им в разное время частью напечатанных, а частью оставшихся в рукописях. Еще более поучал Он в домашней беседе, которая, когда касалась истин спасения, отзывалась силою речи и солию назидания. — Вторая обязанность Пастырского служения — совершать священнодействия для пасомых: и эту обязанность, сколько нам известно, несмотря на слабость сил своих, несмотря на давние недуги свои, почивший Архипастырь старался выполнить во время служении своего в священном сане Архимандрита в Москве и в сане Епископа на кафедре Владимирской; здесь, конечно, мы не более двух раз имели случай видеть Его, яко Служителя Божия в священнодействии в Сонме священнослужителей: но здесь на новом и последнем поприще его пастырского служении немощная плоть старческая отказывалась уже служить его бодрому духу, окрыленному многолетнею опытностью, за то, при этой опытности, Он до последнего дня своей жизни не преставал пещись об исполнении третьей Пастырской обязанности — направлять и утверждать духовных чад вверенной Ему паствы на пути жизни и деятельности христианской. Всем, кто видел почившего, может свидетельствовать, как Он руководил других и словом, и примером, и письменным распоряжением по управлению Епархией; во всем представляя в себе, по завещанию Апостола, «образ верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою». Но руководя послушных ко спасению, Пастырь Церкви обязан вразумлять заблудших и не покорных ее уставам: и сей долг почивший Архипастырь, будучи строг к себе, строго исполнял в отношении к подчиненным, обличая, исправляя и наказуя не исправных и не послушных. Таким образом, кратко обозрев частные и общественные служебные подвиги Святителя нашего и видя в них, как бы непрерывное приготовление к вечности, мы с дерзновением нижем снова сказать о нем тоже, что сказано в слове Божием о верных и мудрых домостроителях: «блаженни раби тии, их же, пришед, Господь обрящет бдящих».
Так, с сердечним утешением припоминал деятельную и бодрственную жизнь Твою, Милостивый Архипастырь, мы с живым упованием препровождаем Тебя, в мир другой;... но, воспоминая с другой стороны, что несть человек, иже поживет и не согрешит, за все Твои заслуги для церкви не престанем молить Всемилостивого Господа и Правосудного Судию всех, да оставит Он Тебе все согрешения и учинит душу Твою на месте света и покоя, со всеми Святыми.
А мы, слуш. бл., взирая на скончание жительства нашего Архипастыря, возьмем урок и для себя, как надобно быть присно готовыми к переходу из сей кратковременной жизни и к ответу пред Судом Божиим, дабы внезану и неготовыми непостиг нас час смертный; особенно в сии дни грозного посещения и прещения Божия, будем бдеть на страже спасения своего и молиться, да не внидем в напасть: яко, в он же час не мним, — к кому либо из нас Сын Человеческий приидет и потребует ответа в делах наших Аминь. Речь при выносе тела Высокопреосвященнейшего Архиепископа Парфения — из келий в храм Скорее, нежели можно было ожидать, разлучился ты от нас Милостивейший Архипастырь наш и Отец!.. Внезапно и неожиданно печальная весть огласила, что паства Воронежская, не давно сиротствовавшая, вновь осиротела. И «се мы, как гласит церк. песнь, ныне видим тебя лежаща, но нам ктому непредлежаща: се уже и язык умолче, и устне престаша». Правда, и прежде сего мы видели кротость твою оскудевшею: но ты сохранял еще столько сил, что не оставлял кормила вверенной тебе Богом и Помазанником Его Церкви, и останками сил своих ревновал служить Творцу своему, исполняя слово Псалмопевца: «пою Богу моему, дондеже семь». — Но вот и сии не многие останки сил мгновенно пролиялись, яко вода! — Что же изречем мы тебе, почивший Архипастырь наш, в последнее предстоя тебе в дому твоем и готовясь извести телесные останки твои на место покоя вечного? Дерзнем ли принести к гробу твоему дань похвал? — Конечно, почти тридесятилетнее святительство твое в древнем граде-Владимире дало бы нам обильный для сего предмет. Даже из описания и изображения истинно отеческих качеств, явленных тобою в краткое время Святительства Твоего в нашем граде, мог бы соплестись достойный тебя венец похвал. Какую, например, редкую добродетель в высоком лице твоем составляла нежная любовь твоя к невинным детям, обрадовать и осчастливить коих было наслаждением твоего сердца! Как достославна также твоя постоянная заботливость о приумножении средств к обеспечению содержания престарелых служителей церкви и их сирот! — Но что для тебя теперь похвалы человеческие? — Мы сами слышали из уст твоих, что не уместны уже прославления людские, не нужны и бесполезны для того, кто предстоит суду Божию — Страшному и не лицеприятному. — Итак что же? — «Приидите, вещает от лица почившего Архипастыря св. церковь, приидите помянувше мою к вам любовь, последуйте и гробу предадите брение мое сие, и имущаго судити смиренную мою душу Христа — со слезами молите». — Приидите, во первых, братия обители сей: вы ближе других были к почившему Архипастырю, и любовь его, естественно, была к вам ближе. Помянувше сию любовь, приидите, оросите слезами признательности гроб его: се бо Отец и Благодетель ваш ныне от вас разлучается, скоро и телесные останки его на всегда сокроются в недрах земных. Приидите пастыри и весь освященный клир: помянувше любовь Архипастыря, дадим ему последнее сыновнее целование, и с подобающею честью изнесем гроб его. Приидите и все чада паствы, и со слезами единодушно будем молить Христа Бога, да сподобит Он Архипастыря нашего того не увядаемого венца славы, который Он обещал любящим Его, и тех почестей горнего звания, пред коими все почести земные ничтожны.
Архиереи Владимирские и Суздальские Виктор (Онисимов), 16 октября 1799 г. по 24 февраля 1800 г.
Ксенофонт (Троепольский) с 24 февраля 1800 г. по 3 июля 1821 г.
Парфений (Чертков) с 21 августа 1821 г. по 25 февраля 1850 г.
Иустин (Михайлов) с 25 февраля 1850 г. по 22 июля 1863 г.
Святитель Феофан (Говоров) с 22 июля 1863 г. по 17 июня 1866 г.
Антоний (Павлинский) с 17 июня 1866 г. по 29 апреля 1878 г.
Феогност (Лебедев) с 9 декабря 1878 г. по 21 ноября 1892 г.
Сергий (Спасский) с 21 ноября 1892 г. по 20 ноября 1904 г.
Никон (Софийский) с 27 ноября 1904 г. по 9 июня 1906 г.
Николай (Налимов) с 23 июня 1906 г. по 13 июля 1914 г. Архипастырь «правды и чести»
Владимиро-Суздальская епархия
|
