Восстания «зеленых» в гор. Юрьеве-Польском и уезде Владимирской губернии
Восстания «зеленых» в гор. Юрьеве и уезде Владимирской губернии
Более пяти тысяч дезертиров в 1919 году скопилось в Юрьевском уезде; там и возник мятеж. Дезертиры скрывались и в окрестностях Гаврилова Посада. Сами они называли себя «зелеными», армию свою - «зеленой», и выступали «за свою крестьянскую власть, без коммунистов».
Крайний справа Е.П. Скородумов (Юшко)
«Весной 1919 года... объявилась контрреволюционная банда во главе с дезертиром Юшко (Ефим Купцов-Скородумов). Его подручные именовали себя зеленой армией, которая состояла из сынков кулаков, торговцев, колбасников, церковников и других деревенских мироедов, дезертировавших из Красной Армии. Дерзость бандитов дошла до того, что они среди белого дня налетали на советские учреждения, захватывали сейфы с деньгами, грабили магазины, расстреливали людей, особенно активистов, жгли дома. ...Юшко был выходцем из бедной семьи. Малограмотный, он в молодости плотничал. ...Получив повестку об отправке в Красную Армию, он не явился в военкомат... Дезертиры скрывались в лесах по рекам Нерль и Сухона... после подавления ярославского мятежа его участники (левые эсеры) примкнули к банде. Первоначально «армия» действовала в крупном торговом селе Анькове. ...19 мая бандиты напали в Анькове на отряд. Семь храбрецов из продовольственного отряда пали в неравной схватке. Погиб мучительной смертью и комиссар Антипин - бандиты закопали его живым в землю. 23-го мая 1919 года в кулацко-торгашеской Аньковской волости в 55 верстах от Юрьева возникло восстание дезертиров, поддерживаемое Аньковскими заводчиками, где ими были захвачены все волостные совучреждения, в том числе и военный комиссариат, в котором находилось до 100 штук винтовок и другое оружие. Для ликвидации разгулявшихся башибузуков из Юрьева был послан отряд из членов РКСМ совместно с товарищами красноармейцами. Но благодаря своей малочисленности, первый посланный отряд не сумел расправиться с разгулявшимися бандитами и, потеряв 7 человек лучших товарищей, принужден был отойти в соседнюю деревню. И только когда прибыло подкрепление из Юрьева, банда рассеяна была по лесам, а часть изловлена. Что купцы поддерживали дезертиров, это факт неоспоримый, он доказан следственными органами, 7 человек убитых товарищей были изуродованы до неузнаваемости: обрубали носа, вывертывали руки, топором, уже убитым, рубили плечи, спины и т. д. В таком зверском поступке участвовали ярые торгаши и даже 85 летний старик и то сумел одному убитому товарищу перегрызть горло, и все эти негодяи, конечно, понесли за свои действия наказание перед пролетарским судом. А вот некоторые из них сумели укрыться в непроходимых Аньковских лесах и соорганизовать из себя бандy в числе 25 человек под руководством Ефима Купцова-Скародумова, кличка Юшко. Основательно поддерживаемая Аньковскими гражданами, банда продолжала оперировать и делать налеты, убийства и т. д.
11 июня 1919 года бандиты предприняли дерзкий налет на город Юрьев-Польский. Решение взять город Юрьев «зеленые» приняли в начале июля 1919 года в селе Горки, что в двух десятках километров от уездного города. Восстание охватило несколько волостей. Ночью 11 июля по дороге из села Симы в сторону Юрьева двинулась толпа вооруженных дезертиров и крестьян с палками, вилами и топорами. Шли не только «обманутые происками кулаков». Как пишет «Призыв», крестьяне присоединялись к восставшим под дулом пистолета или под угрозами поджога их деревень.
Таким образом «зеленым» удалось завербовать в свои ряды, по разным данным, до нескольких тысяч селян. Их поставили в центр толпы, а по бокам, спереди и сзади шли вооруженные дезертиры. Восставшие шли с остановками, на которых устраивали митинги, объясняя новым «мобилизованным», что задача момента - захватить Юрьев, склад с оружием и свергнуть коммунистов. Чтобы воодушевить крестьян, им врали, что советская власть уже пала в ряде городов Владимирской губернии. Восстанием руководили несколько человек. Был организован штаб. Среди вожаков был и Николай Крюков из села Сима. «Зеленые» вступили в Юрьев ранним утром, когда город еще мирно спал, и с ходу захватили Петропавловский монастырь на современной улице 1 мая (от которого сейчас осталась только колокольня и руины церкви. Бунтовщики арестовали живших в монастыре коммунистов и организовали в обители свой штаб. Дальше огромная толпа ворвалась в военный комиссариат и принялись громить все подряд, и взламывать сейф с деньгами. А следующим пунктом стал артиллерийский склад. «Юрьевские известия» писали в 1919 году: «Тысячи крестьян тащили в сумках и мешках ремни, свинец, сахар, винтовки, разнокалиберные патроны, муку, спички и другие предметы военного снаряжения и товары. Арестованного Комиссара Артсклада толпа несколько раз ставила к стенке для расстрела и даже стреляла, но, благодаря случайности, он остался жив и при первой возможности начал сформировывать из рабочих, явившихся во время погрома на склад, боевую дружину. Насколько толпа, громившая Артсклад, напоминала стадо баранов, видно из того, что она тащила дальномеры и пыталась наливать в брезентовые мешки керосин, чтобы унести его домой». Следом заняли типографию и телеграф, где оборвали все провода. В типографии с помощью наборщика бунтовщики принялись печатать плакаты и воззвания, которые расклеивали на улицах и раздавали горожанам. В них все население призывали явиться на митинг. Без всякого сопротивления заняли исполком, финотдел, казначейство, милицию, арестный дом, из которого выпустила 4 десятка арестованных, в том числе дезертиров и воров. Вместо них туда посадили начальника милиции, смотрителя арестного дома и коммунистов. Везде «зеленые» уносили документы, хватали деньги и продукты, забирали оружие и патроны, стреляли в воздух для устрашения. На захват почти всего города у восставших ушло не больше часа. Особого сопротивления никто им не оказывал. Только небольшой отряд солдат и железнодорожников во главе с уездным военным комиссаром, засевший с винтовками и пулеметом на горе около железнодорожного вокзала, перестреливался с бандитами, которые вели огонь с соборной колокольни.
«В июне 1919 г. в Юрьевском уезде и в самом Юрьеве вспыхнуло крестьянское восстание, душой которой были кулаки. И в Комитет партии из Юрьевского Укома поступило распоряжение об отправке членов партии и союза молодежи в Юрьев для ликвидации вспыхнувшего восстания. Вот, что рассказывает один из очевидцев и участников подавления этого восстания. - «В Комитет партии, говорит он, поступило из Юрьевского Укома распоряжение об отправке членов партии и союза молодежи в Юрьев для ликвидации какого-то восстания в одном из больших сел около Юрьева. Немедленно, по получении этого распоряжения, членам партии и союза молодежи было объявлено о явке к поезду, для дальнейшего следования в Юрьев. Членов союза явилось человек 10-13 и около этого же количества членов партии. По прибытии в Укомол, между секретарем Укомола Мартыновым и Н. Живовым, бывшим в то время кажется председателем союза, завязался разговор о том, имел ли право Уком предписывать нам о явке в Юрьев. Разговор этот, в прочем, скоро закончился и мы перешли в распоряжение Укома, а затем через некоторое время после разговора Живова с Мартыновым, или потому, что восстание ликвидировано, нам разрешили ехать в Кольчугино. Но через некоторое время из Укома вновь поступило распоряжение о выезде в Юрьев, на этот раз не для подавления восстания в селе, а для изгнания восставших «зеленых», которые захватили артиллерийские склады и самый город. Вся мобилизация была проведена в самом срочном порядке. Членов партии явилось гораздо более, чем в первый раз и члены союза явились поголовно. Был оставлен один дежурный член, кажется С. Голубев. Настроение у всех было бодрое, приподнятое. Первым делом явились в канцелярию Красноармейской роты, которая несла охрану железнодорожных путей сообщения. Там нас снабдили винтовками и патронами, а затем установив на паровозе пулемет, мы вместе с красноармейцами под командой командира роты Чеснокова отправились к Юрьеву. Около станции Бавлены в наш поезд стали постреливать, не знаю, по каким соображениям поезд шел так тихо, что за ним можно было поспеть пешком. В виду того, что стрельба не прекращалась, нам командиром отряда было приказано выстроиться в цепь, а затем троих с правого фланга командировали в какое-то село, для взятия заложников. Приказано было объявить, что в случае продолжения стрельбы, заложники могут быть расстреляны. Через некоторое время право-фланговые возвратились, а с ними поп дьякон, и Председатель сельсовета. Заложники были посажены в вагон и тихо отправились к Юрьеву, а мы около них следовали рассыпной цепью. Всех попадающихся навстречу, или идущих где либо был приказ, задерживать, эту миссию выполняли мы комсомольцы. Помню, были задержаны Ф. В. Никонов, П. П. Панфилов, они возвращались или вернее бежали из Юрьева, а точных сведений об истинном положении дел, сообщить не могли, но высказывали предположения, что город от зеленых очищен. Прибыв в город оказалось, что «зеленые» прогнаны из города красноармейцами из Владимира и Юрьева. Владимирцы впереди нас преследовали зеленых, которых уже было не видно. Мы дополнили цепь владимирцев и пройдя версты полторы за Юрьев, по распоряжению вернулись к железнодорожной станции, где нам и поручили охрану железнодорожных путей. Охрану несли мы по двое. День на второй или на третий наша необходимость миновала и мы возвратились в Кольчугино» (Возникновение в Кольчугине социалистического кружка рабочей молодежи III-го Интернационала). В начале XXI века те же события излагали иначе: «1 июня 1919 года в уезде было введено военное положение; тогда же создали четыре красноармейских отряда для облав. В ответ в селе Сима возник повстанческий штаб; повстанцы разгромили военкоматы в селах Симе, Паршине, Петрове, убили двух военкомов и вошли в Юрьев-Польский. Там они тоже разгромили военкомат, клуб коммунистов, и захватили на артиллерийском складе несколько тысяч винтовок; повстанцев было, по разным оценкам, от пяти до десяти тысяч. Коммунистов ловили и сажали в тюрьму. В тот же день город был занят правительственными войсками; из Москвы прибыл отряд ВЧК с артиллерией и бронеавтомобилем. При подавлении мятежа погибли 33 повстанца; еще 29 человек было казнено, а всего комиссия по ликвидации мятежа рассмотрела около 700 дел. Из уезда было «выкачано» две с половиной тысячи дезертиров. На крестьян уезда в качестве штрафа была наложена контрибуция и трудповинность».
Налеты делались на совучреждения, на совхозы, на кооперативы, а первое время, особенно в 1919-20 годах, совершались учащенные убийства Советских работников и членов РКП (б). На последних особенно было обращено внимание со стороны банды. Десятки примеров можно привести разбоя банды. Когда попадали к бандитам тот или иной товарищ, то первым долгом спрашивают: «Ты коммунист», и если подтверждается, то без разговора убивали и в то же время у убитого товарища находившиеся при нем деньги и вещи оставляли нетронутыми. Частных Аньковских купцов торговцев, которые в 1919—20 годах у себя товаров и денег больше имели, чем сельские кооперативы, об этом Юшко и Ко великолепно знали, но несмотря на это, не было видно ни одного ограбления Анькошей и ни одного убийства из торгашеского элемента Аньковского купечества. А почему это так — ясно, что банда под руководством Юшко, кроме уголовщины, имела еще и чисто политическую окраску. Окраску контрреволюционного кулацкого пошиба. Сам Юшко, происходит из крестьян Юрьевского уезда, Горкинской волости, села Краскова, а также и остальные его соратники крестьяне, из кулацкого или темного сбитого с толку элемента. Бандой руководил не столько Юшко, сколько Аньковские купчики, которые прекрасно укрывали всякое совершенное ограбление бандой советских складов, убийств советских работников, а особенно коммунистов Анькошей. Убийство коммунистов Аньковских купцов приводило в восторг и чуть не служились молебны от избавления этих врагов. Но все это делалось так искусно, что бандиты всегда оставались неуловимыми (за исключением некоторых). Банда имела поддержку со стороны населения Аньковской волости и частью Мирославской. Почему эта банда так долго оперировала в пределах Владимирской, Ярославской и Иваново-Вознесенской губерний и не была своевременно ликвидирована? — Причины следующие: Во первых банда, состоявшая из несколько десятков человек, не принимала боя (так как великолепно учитывала, что будет сразу раздавлена). Второе: совершенно не представлялось возможным из-за десятка негодяев занять каждый дом целых двух волостей, где бандиты находили себе убежище. Для такой операция потребовалось бы слишком много оторвать людей, связанных с наиболее важными обязанностями. Кроме того, маленький отряд бандитов легко перебегал из одного места в другое благодаря хорошей связи и разведке недовольного кулачества и прочего элемента из черной стаи бывших заправил — царских опричников. Однако, благодаря постоянных преследований, банда постепенно таяла: из 25 человек состав ее к августу месяцу 1922 года уменьшился до 6 человек. Главными виновниками, конечно, нужно считать, Аньковских купцов-заводчиков, которые все видели и знали, но пoтихоньку хихикали в кулак: «Вот, мол, большевики, хотя и хитрый народ, но вот здесь-то и никак не могут догадаться, как нужно действовать». Аньковцы скрывали бандитов, а с ними считались как с гражданами и не приступали (миндальничая) к серьезному нажиму. И только через продолжительное время на одном из заседании Губернского Исполнительного Комитета решено было положить конец этому миндальничеству: Аньковским крокодилам решено было больше нe верить. Для этой цели в августе-сентябре была создана Тройка, были посланы отряды за счет Аньковской волости и выделена Сессия Трибунала на месте в Юрьевском уезде, где судили как бандитов, так и укрывателей. Одним словом, Аньковцам наступили на горло, вот тогда они решили не принимать больше у себя бандитов и предали их суду Трибунала. «Укрыватели бандита Юшки. Всем известно, что уже порядочное время в Юрьевском уезде оперирует бандит Юшка, имеющий по временам довольно значительную шайку своих приспешников, с которыми терроризирует не только весь уезд, но и прилегающие к нему местности. Благодаря лесам и укрывателям Юшку этого было очень трудно изловить. Так что пока, до поры до времени, он еще гуляет на свободе. Но вот недавно были обнаружены и арестованы гр. гр. Самойлов, Соловьев А., Соловьев Н. и Репкин, которые не только укрывали Юшку, бандитов и дезертиров, но и сами разбойничали, грабили, скупали и укрывали грабленное и торговали им. Советская власть одинаково беспощадна как к бандитам, этой язве на теле Республики, так и их сообщникам—укрывателям. Этой милой компаньице никак не избежать по делам заслуженного сурового наказания, которое послужит ярким примером для других, подобных же типов, забывающих свой долг перед народом, укрывая у себя таких преступников, тем самым становящихся в рады его врагов. Теперь очередь и за их коноводом—атаманом Юшкой» («Призыв» 26 апреля 1921). Когда уже бандитов не стали принимать у себя Аньковцы, когда укрыватели были в тюрьме, то сразу же среди банды пошел раздор. Юшко стреляется с Вуколкой, ранят друг друга. Вуколку добивает отряд; Чигирев и Ясалов бегут из пределов губернии, Юшко раненного тайно переправили в Москву, нашли хорошего врача - и, видимо, сверхдефицитные и страшно дорогие тогда импортные лекарства (еще и в годы Великой Отечественной раны в живот лечили дефицитным импортным пенницилином). Атаман «пошел на поправку»; но тут власти нажали на его родственников, и родной брат, под угрозой расстрела, выдал адрес московского врача. Юшко арестовали. Юшко находился на излечении в тюрьме и по выздоровлении доставлен во Владимир, где и предстал перед гласным судом.
«ЮРЬЕВСКИЙ НАПОЛЕОН Сейчас содержится под стражей во Владимирском Исправдоме некий эссер Николай Крюков, — это тот Крюков, который сорганизовал всем известное Юрьевское восстание 11-го июля 1919 года, где Крюков сумел подготовить кулацкую и дезертирскую массу, а последних было очень много в то время. Крюков во главе с дезертирами 11-го июля 1919 года в 4 часа утра занял город Юрьев-Польский, и вообразив себя Наполеоном, конечно, не с Кремлевских стен, а с галереи, где помещались торгаши, «Наполеон» стал распинаться своими эссеровскими подлыми иллюзиями. Далее «Наполеон» воинственно захватил все учреждения, Артсклад и винтовками вооружил крестьян, намереваясь уничтожить, кого вы думали? Опять-таки рабочих и крестьян, которые тогда находились у власти. Захватил «Наполеон» и типографию, в которой винтовками заставил печатать эссеровские плакаты, с призывом вести борьбу, конечно, не против Колчака и Деникина, которые, всем известно, тогда окружили нас,— нет не против их, а опять таки против большевиков, которых он так ненавидел и только потому, что большевики изгнали помещиков, большевики отняли у них землю и т. д. В момент занятия города, Крюков произвел арест ответственных работников и обещал в 6 часов вечера в тот же день учинить над ними расправу. Не удалось—ошибся. Недолго пришлось Наполеону царствовать и напрасно он вообразил, что Советская Республика заключается в одном Юрьеве. Прибывшие вооруженные силы из Иваново-Вознесенска, Москвы,— заставили мнимого «Наполеона» позорно бежать, а обманутую им массу крестьян бросить на произвол судьбы; большего ничего и не мог ожидать, ибо сама крестьянская масса чувствовала, что их, благодаря несознательности, негодяй сумел опутать. Сам же Крюков хорошо знал, что ему царствовать придется недолго. Позорное бегство. Крюков, видя провал своей предательской затеи, в момент ликвидации, скрывается по разным городам Советский Республики. Попался. Одно говорит за то, что Крюков подленький революционер с мелкобуржуазной душонкой эссеровского пошиба, это доказывает его приход домой, что обычно эссеры называют родиной. Но здесь его изловили. Дело теперь находится в Трибунале. Старался вывернуться. На вопрос следователя: организовал-ли восстания? Нет. Подписывал-ли плакаты с погромным призывом о свержении Власти Советов? Нет и т. д. И только документальные данные, т. е. по подписям на плакатах Крюков уличается, да и то старается выкрутится. Напрасно... ведь, живых свидетелей в Юрьевской уезде 124 000 человек» («Призыв», 11 января 1923). «Владимирским Губотделом ГПУ недавно арестован и помещен в местную тюрьму сподвижник организатора Юрьевского восстания, некоего эсера Крюкова, известный бандит Фома Константинов, который и в старое время был неуловим, как уголовный преступник, о чем и знал сам организатор Юрьевского восстания Крюков. Фома в роли защитника народа В 1919 году он выступает в Юрьевском восстании совместно с Крюковым, призывая народ к свержению Советской власти и принимая участие в аресте ответственных работников г. Юрьева и других... Цель, конечно, одна — побольше награбить да и дальше! Первые жертвы Фомы Константинова в восстании В момент похода на Юрьев крестьян Симской-кулацкой волости он убивает собственноручно тогдашнего Волвоенкома тов. Графова. А сколько до этого за ним убийств? Об этом знает только он. Неудача Юрьевское восстание быстро ликвидируется. Фома бежит совместно с своим учителем Крюковым и скрывается под четырьмя фамилиями, с которыми и попался в настоящий момент. На допросе у следователя в Губотделе ГПУ. — Принимали-ли участие в Юрьевском восстании? Принимал. —В чем отражалось ваше участие? Как и всех… — Участвовали-ли в убийстве Графова? Отрицает. — Знали-ли Крюкова раньше? Знал... Константинов — невинная овечка — ...А вот вы в 1920 году были арестованы и сопровождались во Владимир под усиленным конвоем и на ст. Новки сумели бежать от конвоя. Ответ: — Я не бежал, а просто ушел. Этот ответ следователя не успокаивает. — А вот, в 1921 году также сопровождались во Владимир и тоже сумели на ст. Петушки бежать. Тоже не бежал, а ушел. — Вот вы, ведь, уголовный элемент, а что-же вас заставило принимать участие в Юрьевском восстании, где имелось целью свержение Советской власти? «Грабить все равно. — Я политической цели не преследовал. Мне только где побольше взять». — А чем занимались с 1919 года по сие время? «Кое чем». Скоро предстанет перед Судом Однако, проходимец, принесший немало бедствий честным гражданам, изолирован. Трибуналу предстоит указать ему место» («Призыв», 17 января 1923).
«СУД НАД БАНДОЙ ЮШКО Показания Кочина. После 2-х часового перерыва, судебное заседание началось допросом обвиняемого Кичина. Ему также предъявлено обвинение по 1 части 76 статьи уголовного кодекса. Кочин признает себя виновный в том, что он был подводчиком у бандитов, «но они, говорит, меня обманули»! Отрицает предъявленное обвинение в том, что он писал рекомендации о вступлении в банду, признает себя виновным в ограблении гр. Круглова, где и познакомился с бандитом Орловым. Укобкой (убит), который назвался Кочину членом банды Юшко. Относительно убийства Мордашева (милиционера), говорит, что слышал, что его убили бандиты Глариозов, Чигирев, Ясалов и Юшко, так-как они убивали каждого шедшего поперек пути им. Участвовал в попытке к ограблению мельницы «Ворончиха», причем был вооружен ломом, у других же были винтовки и револьверы. При знакомстве с бандитом Глариозовым, последний Кочину отрекомендовался народным учителем. Указывает на обвиняемого Субботина Ефима, который принимал активное участие в банде. Кочин заявляет суду, что все обвиваемые сговорились давать ложные показания и отрицать свои первые показания, якобы они были даны под угрозой, с этой целью и написали коллективное заявление, но Кочин на нем не расписался, говоря, что я буду давать показания правильные. Обвиняемый Субботин говорит, что Кочин давал ему поддельные документы, но последний это отрицает, говоря, что они (обвиняемые) стараются его загрязнить как-нибудь за то, что он показывает правду. Допросив Кочина, суд переходит к обвиняемому Емельянову. Показания Емельянова. Обвиняется, кик и первые бандиты. пo 1 части76 статьи Уголовного Кодекса. Емельянов признает себя виновным в ограблении хутора «Белокаменное» и гр. Круглова. На ограбление пригласил бандит «Уполка». Емельянов сидел в тюрьме с 1907 года по 1917 г., был осужден за ограбление на 20 л., но это, говорит, было не ограбление, а конфискация оружия в пользу Р.С.Д.Р., в которой, говорит, и состоял. Был потом членов РКП. — Ну, а как же вы позволили себе производить ограбления, будучи «коммунистом в душе», как вы себя зовете,— задает вопрос т. Малинин. Это объясняет боязнью бандитов. У него в сторожке (когда был инструктором по лесу) собирались часто бандиты. — Сам Юшю,— говорит Емельянов,— был два раза у меня. Показания Грузинова. Он бывший милиционер. Когда-то еще вел следствие о налетах банды Юшко. Впоследствии свое участие в ограблениях вместе с другими бандитами объясняет тем, что банда все время его преследовала. На ограбления пригласил Мих. Субботин. При знакомстве с бандитами, бандит Чигирев отрекомендовался агентом Московского уголовного розыска, а Глариозов — народным учителем. Грузинов признает свое участие в ограблении мельницы «Ворончиха».
3-й день суда. Заседание открылось в 10 час. утра. Так как вечером не был допрошен окончательно обвиняемый Грузинов, то утреннее заседание началось допросом его. Грузинов отрицает свое участие в ограблении в дер. Ошмариха. Oт жены милиционера Модрдашева слышал, что в убийстве последнего участвовал и Юшко, но Юшко при допросе это отрицает. Свое участие в банде Грузинов отрицает. Показания М. Субботина. На вопрос председателя суда, признает ли себя виновным в соучастии в банде Юшко, Мих. Субботин отвечает, что виновным себя не признает и ни одного бандита не знал. Потом уже сознается, что участвовал в ограблении гр-на Круглова, а также и дер. Буй?иках, Совместно с Емельновым, Кочиным и одним незнакомцем. В попытке на ограбление мельницы Ворончиха участвовал, а больше нигде не был. Один раз,— говорит — покупал 43 патрона к револьверу «Кольт» и передал их Самойлову, 16 патронов передал по указанию Самойлова Емельянову. Отрицает свои прежние показания (данные на предварительном следствии). С Глариозовым знаком был, как с народным учителем. Парик, который был у него найден, объясняет, что привез с фронта без всякой цели, а шифр для того, чтобы учиться работать на телеграфе. На ограбление,— говорит Субботин,— я поехал под угрозой. Выступивший Кочин опровергает это, заявляя, что Мих. Субботину никто не угрожал; он поехал сам, и предварительно намазав усы и лицо сажей. Ограбление совершил не в бытность свою милиционером, а позже. Допросив Субботина суд переходит к следующему обвиняемому Мих. Горбунову. Показания Михаила Горбунова. Он еще молодой. Думая, что его ожидает помилование ввиду его молодости, он отрицает свое участие в банде, стараясь обмануть суд. Виновным себя ни в чем не признал и в банде не участвовал. Первый показания свои отрицает. Между прочим, из исправдома Горбунов пишет отцу, что мы все сговорились давать ложные показания и пpосит убрать дома какой-то молоток. Когда оглашается его письмо, Горбунов упорно молчит. Обвиняемый Кочин говорит, что Горбунова предупреждали Грузинов и Субботин Мих., чтобы он не сознавался в ограблении дер. Ошмариха. Это отрицает Горбунов. Показания Ершова. Ершов студент. Жил в Москве, говорит, хорошо. Ершов признал себя виновным в том, что он, когда жил в Москве, принял к себе на квартиру раненого Юшко из жалости, говорит, к нему, зная, что Юшко бандит. Ершовская квартира представляла штаб, где собирались бандиты Чигирев, Глариозов, Мельков. Ершов определил раненого Юшко в лечебницу и ходил туда потом навещать его. К Ершову на квартиру приходил, для оказания помощи Юшко, Пав. Журавлев. Через Ершова же бандит Чигирев познакомился с семьей Луговкиных, у которых на квартире жил Ершов. Чигирев говорил Ершову, что раньше Юшко ездил на Украину, якобы для поступления в учителя (тогда как на самом деле Юшко почти неграмотен). При участии Глариозова произошло ограбление артельщиков текстильтреста на 400 миллиардов рублей. Ограбление произошло так: в тот день, когда поехали артельщики с деньгам в Иваново-Вознесенск, одновременно поехали и Ершов с Глариозовым. Артельщиков Ершов знал, а так же знал и то, что они возят деньги. Сели в одно купе с артельщиками. Глариозов показывает, что ему говорил бандит Чигирев, что с ним едет студент (Ершов) в качестве свидетеля, чтобы не подумали в тресте, что деньги присвоили артельщики. В поезде Ершов с Глариозовым не разговаривали. Ершов купил две бутылки пива и стал угощать артельщиков; в это время Глариозов чемодан с деньгами украл. В Москве деньги разделили, при чем Ершову досталось 90 миллиардов. Три миллиарда получил фельдшер Журавлев. В Москве Ершов знал студента Андронова, который как-то приходил к нему и отдал патроны, прося передать Чигареву. Андронов, член РКП, знал, что Чигирев — бандит. Относительно своего прошлого Ершов говорит, что отец его раньше занимался торговлей, а сам он служил учителем в Тейковском уезде, а также был инструктором по внешкольному образованию. Причастность к бандитам объясняет своим слабоволием. Обвиняемый Журавлев Павел признал себя виновным в том, что лечил и устроил так же Юшко раненого в лечебницу. За это получил 3 миллиарда. Знал, что 400 миллиардов были украдены у артельщиков, но никому об этом не сообщал» Показания Мих. Сокова. — Виновным себя не признаю. — Ну, расскажите, как познакомились с бандитами,— задает вопрос т. Пальцин. Начиная рассказывать, он подходит к тому, что участвовал в попытке вооруженного ограбления мельницы Ворончиха. — У меня бывали Глариозов, Кочин, Емельянов и другие. В связь с бандитами вступил при посредстве Ивана Кочина. — Емельянов и Субботин Мих. мне угрожали, чтобы я не говорил на суде правду, Емельянов даже меня бил. Соков говорит, что ему говорил Кочин, что директор группы Лучковских заводов убит Глариозовым. Я знал, что бандиты часто бывают у Емельянова. Показания Яковлева. Обвиняемый Яковлев признает себя виновным в ограблении хутора «Белокаменное», где еще участвовали Глариозов, Кочин, Емельянов и Романов. Участвовал в ограблении мельницы Ворончихи. При ограблениях были вооружены кто винтовкой, кто револьвером. Для отъезда на ограбление «Белокаменное» собирались у Кочина Ивана.
4-й день суда. Допросы укрывателей и пособников банде. Тип деревенского кулака представляет собой обвиняемый Ефим Субботин. Он имел раньше два терочных завода, а потом открыл чайную. Ему предъявлено обвинение в пособничестве банде Юшко, что он, конечно, отрицает. Виновным себя признает только в том, что свез «несознательно» Грузинова в сторожку к лесничему, где с последним и одним «народным учителем» (Глариозовым) и познакомился. Из бандитов, он говорит, никого не знал. Слышал от других об ограблении Щениковского волисполкома, который был ограблен четыре раза. После Октябрьской революции он даже устроился председателем сельсовета. Обвиняемый Мамонтов Федор виновным признает себя в присутствии при перевозке бандита Орлова Уколки. — Я лично его убил. Убийство произошло следующим образом. Выпив у гр-на Филиппова, пошли гулять по деревне. Потом меня позвали в один дом. Когда я пришел туда, там уже сидел Юшко и Уколка. Уколка, напившись, стал безобразить. Юшко в это время ушел. Уколка после приезжал в контору, чтобы убить меня, тут я его и убил пьяного и сонного, спящего, его-же револьвером. — Раньше ко мне приезжало 8 человек бандитов и требовали угощения. Тут были Юшко, Чигирев, Ясаков, Глариозов и другие. Мамонтов отвозил раненого Юшко в лес. — До убийства Уколки и ранения Юшко бандиты у меня были раза четыре. По мнению Мамонтова, банда имела два течения: в одном Юшко, Чигирев и Ясалов, другое течение — Марков, Уколка и Катька (сожительница Маркова). Первая моя встреча с бандитом Марковым и Катькой произошла так, говорит Мамонтов: бандиты пришли ко мне и стали угрожать, поставив на колени. Я выхватил револьвер у Маркова и наставил на него, начав ругать. Катька было хотела бросить в меня бомбу, но я и ее остановил. Затем выгнал их из дома и бросил Маркову его револьвер(?!) Последний, говорит Мамонтов, взял револьвер и пошел в лес. Допрошен в качестве обвиняемого rp-н Уханов Петров. Макин. Обвиняемый говорит, что ему 18 лет, на вопрос председателя, когда бывает именинник, отвечает «не знаю». Ему предъявлено обвинение в том, что давал сведения банде относительно пребывания отряда и способствовал бандитам. Обвиняемый Романов Алексей, старик 52 лет, признает себя виновным в изготовлении взрывчатых веществ. Романов продал Сокову револьвер, последний назвался ему бандитом и рассказав, что ездил грабить в одно место и предлагал Романову в уплату за револьвер мануфактуры, но тот отказался. Соков получил с Романова три четверти самогонки, сказав, что к нему приедут бандиты с Юшко вместе. Сын Романова доставал пироксилин из места своей службы. Бомбы я делал, говорят Романов, сам, для глушения рыбы. Романова перед судом предупреждал Соков, чтобы он не говорил правду. Показания Андронова. После двух-часового перерыва заседание возобновилось допросом Андронова Николая. Он признает Себя виновным в отношении снабжения бандитов патронами к «Нагану» и регистрации подложных документов. Патроны покупал на рынке и передавал Морозову. Настоящей фамилии его не знал (это был Чигирев). — Я считаюсь с личностью и потому решил зарегистрировать документ на имя Иванова. - Я виновен в том, что не спросил у Морозова документов о перемене фамилии. Я выписал ружье системы «Винчестер», которое передал Ершов Чигиреву. Я знал о доставлении и Ершову товарища последнего, но я не знал фамилии. Андронов служил в Ростове на артскладе, даже в качестве помвоенкома, затем Андронов учился в институте инженеров путей сообщения; он член РКП с 1919 г. В семье Луговкиных он слышал об ограблении артельщиков на 400 миллиардов. Познакомился с Морозовым-Чигиревым через посредство Ершова. О своем отце Андронов говорит, что он раньше занимался торговлей в Ростове и имел собственный дом. — На жизнь я смотрю иначе и не знаю никаких врагов, даже классовых,- заявляет Андронов на вопрос т. Малинина. Касаясь характеристики Ершова, Андронов говорит, что тот был слабовольный.
5-й день суда. Утреннее заседание открылось в 10 часов утра. Председатель оглашает выдержки из письма Лидии Луговкиной к сожителю Морозову-Чигиреву. На скамье подсудимых находится там же мать подсудимого Журавлева. Она показала, что ее вызвал сын в Москву, от него она увезла часть денег, украденных у артельщиков текстиль-треста. — Сын-же мне,— говорит,— сказал, подавая корзину, что тут лекарство. Потом, когда Журавлева приехала домой, то к ней явился студ. Ершов и спросил корзину, которую она привезла от сына, сказав, что тут деньги. Ершов взял несколько пачек денег. — Впоследствии деньги я закопала и сказала об этом отряду — признается обвиняемая. Обвиняемый Сорокин крестьянин не из богатых. Предъявлено обвинение по 2-й части 76 ст. Угол. Кодекса, но виновным себя ни в чем не признает. Обвиняемый Яковлев показал, что оклеветал Сорокина. Допрошенный в качестве обвиняемого по 1 ч. 76 ст. Грибов Зеленцов показал, что виновным себя не признает. Глариозова, говорит, знал как народного учителя. Юшко знал еще и в молодости. Отрицает обвинение, предъявленное ему в ограбления группы Лучковских заводов. Подсудимый Яковлев заявил суду, что Грибова-Зеленцова он оклеветал по предложению Кочнева Ив. Суд переходит к опросу артельщиков текстиль-треста Розова и Шелкова, обвиняемых в халатном отношении к служебным обязанностям. Как перевозят деньги. Артельщики Иваново-Вознесенского текстиль-треста Розов и Шелков показали, как выкрадены перевозимые ими 400 миллиард. р. Из Москвы они выехали вместе со студентом Ершовым. Сели в одно купе. В поезде стали пить чай, а затем водку. Ершов угощал еще незнакомого какого-то мужчину, находящегося в углу. Потом, когда потухла саечка, еще распили одну бутылку, причем бутылка была куплена Ершовым и после распития он выкинул ее за окно. Выпив уснули и проспали очень долго. Потом, когда узнали, что чемодан с деньгами пропал — они заявили об этом на станции. На столе, где были бутылки, обнаружили бутылочку с хлороформом. Hа следствии выяснилось, что вместе с артельщиками и Ершовым ехали знакомые Ершова бандиты Гларионов и Ясалов. Ершову от ограбления досталось 90 миллиардов, а Ясалову и Глариозову по 115 миллиардов. Показания свидетелей. Убийство милиционера Мордашева. Из показаний свидетелей выяснились подробности убийства милиционера Мордашева. В деревню, где жил Мордашев, приехали неизвестные лица и стали спрашивать его. Придя в дом Мордашева и не найдя его здесь, они решили обождать прихода. Жену Мордашева спросили, может ли он (Мордашев) бороться с Юшкой и сколько у него оружия. Когда-же пришел Мордашев, неизвестные стали звать его на мельницу Ворончиха. Мордашев спросил у них документы. В ответ на это неизвестные наставили револьвер на Мордашева. Потом его связали и потащили на улицу, избив револьвером жену Мордашева. Жителям деревни сказали, чтобы те в двухчасовой срок никуда не выходили из деревни и никому не заявляли, в противном случае взорвем всю «деревню». Впоследствии труп милиционера Мордашева нашли в лесу в сильно обезображенном виде. Жена Мордашева признала участвовавшего в убийстве мужа бандита Юшко Скородумова. Из свидетелей в обвиняемые. Свидетель Филиппов сказал, как он вместе с Мамонтовым увозил раненого Юшко в лес, всячески содействуя. После показаний Филиппова суд удалился на совещание и вынес постановление о привлечении свидетеля Филиппова к уголовной ответственности в качестве обвиняемого. С Филиппова снята подписка о невыезде. 6-ой день суда. Показания свидетелей. Ограбление Щениковского волисполкома. Свидетель Философов показал, что в бытность свою сторожем в Щениковском волисполкоме, ночью к нему постучался член ВИК‘а Давыдов (у отца которого бандиты взяли велосипед), прося отпереть входную дверь. Когда же он отпер, то за Давыдовым вошли еще три вооруженных человека. Философова повели в комнату, где лежат деньги. Забрав оттуда деньги, один из них начал было ломать дверь у шкафа, но другой остановил словами «не надо, Юша, тут ничего нет». В эту-же ночь перед ограблением, неизвестные вооруженные люди были у Ефима Субботина. Он об этом показал милиционеру. Бандиты приезжали впоследствии к Философову и избили его. Дальше опрашивается свидетель Хряшев, который показал следующее: 22 мая 1922 г. он зашел в чайную Ефима Субботина, там сидели трое вооруженных, которые вели разговор с Еф. Субботиным: — Несут ли деньги граждане-то? Субботин отвечал: — Несут. — Ну, так ты нам сообщи, как понесут или записочку напиши. После этого разговора неизвестные ушли. — С ним был вот этот самый маленький-то, говорит Хрящев, показывая на обвиняемого Беднова. — Да вот и этот тут был — указывает на Юшко. — Хоть ты и похудел, но все таки я тебя узнал — добавляет Хрящев. — Потом я еще знаю, как приезжали в деревню Барбовое к дому Матвея Куликова Ефим Субботин с неизвестными лицами и с четырьмя тюками. Тюки внесли в дом Куликова. Немного погодя они уехали. Жизнь Ефима Субботина Хрящев характеризует следующим образом: Свидетель подтверждает, что Субботин был представителем комитета бедноты, в то же время имел терочные заводы и наемных рабочих. В народе ходили слухи, что к Ефиму Субботину ездят бандиты. Субботин пытается опровергнуть показания Хрящева, но последний его неожиданно обрезает: — Довольно, Ефим, попили нашей кровушки! Ограбление «Попихи» и убийство Мошкова. На мельницу «Попихи» бандиты » приехали ночью; разбудив всех, стали спрашивать хозяина мельницы; помольцев всех заставили спуститься в подполье и там сидеть. Жену Мошкова и старика отца связали. Самого Мошкова вытащили и увезли с собой. Через несколько времени труп Мошкова нашли в реке на льду.
7-й и 8 день суда. Заседание открылось в 10 часов утра. Свидетель Дворжак рассказывает об ограблении Лучковских заводов. Ограбление происходило так: в завод явилось 6—8 бандитов, трое из них были замаскированы. По их приказанию,— говорит Дворжак,— я с Завхозом пошли в контору и показали бандитам денежный ящик. Потом бандиты всех связали. Всего из завода увезли в этот раз на 19 подводах (мануфактуру, продукты, самовары и др.). Прения сторон. — Судебное следствие по делу банды Юшко считаю законченным; приступаем к прениям сторон,— заявляет председатель. Выступает представитель общественного обвинения от крестьян Ильинской волости беспартийный тов. Колокольцев. — Я являюсь выборным представителем крестьян, из той местности, где оперировала банда,— начал т. Колокольцев. Банда причинила громадный вред крестьянству. Ограбляя кооперативы, банды грабили этим самым крестьян. Добытые трудовым потом и кровью деньги отнимались. Много помогали бандитам и кулаки: они были в каждой деревне. При помощи кулаков, бандиты жили припеваючи. Посылая сюда меня, крестьяне просили, чтобы их оградили от этой публики—бандитов. Заканчивая свою речь, т. Колокольцев говорит: — Я знаю, что суд воздаст должное наказание бандитам. Речь губпрокурора т. Малинина. Тов. Малинин останавливается на характеристике обвиняемых. — Только что прошедший перед вами процесс можно разделить на две части. Первая часть это — дело о банде Юшко и второе — дело гр. Розова и Шелкова (обвиняющихся в халатном отношении к служебным обязанностям). Шелков и Розов (артельщики Иваново-Вознесенского текстильтреста) в преступлении сознались. В лице банды Юшко мы имели дело не с простыми уголовниками — ворами; это — квалифицированные грабители... Они убили, после истязаний, милиционера Мордашева и гр-на Резцова; били за то, что крестьяне сочувствовали Советской власти; пробрались в члены РКП. Т. Малинин указывает на организацию банды и ее главу Юшко - Скородумова. — Свидетели рисуют Юшко, как зверя. Юшко дезертир. Он является представителем мелкой буржуазии. Второй не менее важной фигурой из банды Юшко является обвиняемый Глариозов. Это «бандит по убеждениям», который, не нуждаясь ни в чем только потому, что ему правилось быть в сильных ощущениях», занялся бандитизмом. Он сын попа и, в силу своего классового происхождения, Глариозов втянулся в банду. Переходя к характеристике обвиняемого Ершова, прокурор говорит: — Бандитам нужен был свой центр. И они его нашли в семье Луговкиных, через посредство студента Ершова. Ершов сын торговца, он кончил вот эту самую гимназию (быв. Кекина) и был студентом. Разговор Ершова с Сотрудником ГПУ о политических убеждениях показывает, что «слабовольный» Ершов был человеком определенных политических взглядов, он хочет учредительного собрания. Подробно анализируя преступления, совершенные бандой Юшко, прокурор требует применения к главарям банды и активным ее участникам — Юшко Скородумову, Ершову, Глариозову, Емельянову, Субботину Мих., Субботину Ефиму, Грузинову, Андронову, Мамонтову и Журавлеву высшей меры наказания, не применяя амнистии. — Только стерев с лица земля подобных господ, можно обезопасить трудовую жизнь от покушений и нападений бандитов. В отношении обвиняемых Кочина Ив., Сокова, Яковлева, Грибова-Зеленцова, Романова и Горбунова прокурор просит также высшей меры наказания, но с применением амнистии. В отношении Беднова, Луговкиной — прокурор требует наказании до 10 лет лишения свободы. Остальным обвиняемым лишения свободы на разные срока (до 3-х лет). Защита в своих речах просила с одной стороны — не рассматривать деяния банды, как деяния контрреволюционные и с другой стороны — о применении к обвиняемым (всем) амнистии. Приговор по делу банды «Юшко». 8 июня, в 8 ½ ч. утра, выездной сессией Ярославского Губсуда в Ростове вынесен приговор по делу банды «Юшко» 6 чел. — Юшко-Скородумов, Глариозов, Ершов, Емельянов, Субботин Мих. и Субботин Ефим приговорены к высшей мере наказания — расстрелу без применения амнистии. Несколько обвиняемых приговорены к высшей мере наказания — расстрелу, но с применением амнистии, 5 чел. оправданы» («Призыв», 13 июня 1923).
«ЕЩЕ ОДИН СПОДВИЖНИК «ЮРЬЕВСКОГО НАПОЛЕОНА» — КРЮКОВА. (Из деятельности Владгпу). Всем уже известно, что Юрьевское восстание (11 июля 1919) было организовано известным эссером Крюковым, которому трудно было руководить бандой. Необходимы были помощники. Один из таких его помощников, известный бандит уголовник, сейчас задержан и сидит в Губисправдоме. Это известный тип — Фома Константинов. Недавно задержан и другой, не уступающий Фоме Константинову, некто — Акимов Дрожжин Иван Акимович, гр-н дер. Дашково, Спасской волости. АКИМОВ ДЕЗЕРТИР. Акимов, будучи местным дезертиром, скрывается все время, как заяц, в своей волости. ГОР. ЮРЬЕВ ВЗЯТ КРЮКОВЫМ. Но вот 11 июля 1919 года город Юрьев занимается бандой дезертиров под руководством Крюкова, идет разгром Артсклада, Увоенкомата и т. д. Банда гуляет... Тогда Крюков начинает призывать население помочь его затеям. АКИМОВ ОТКЛИКАЕТСЯ. Акимов, имея у себя оружие, сам себя назначает командиром не существующего своего б-на, подбирает десяток таких же, как сам, дезертиров, и начиняет выгонять под угрозой всю Спасскую волость в Юрьев, громко заявляя, что Юрьев — наш, Москва в руках наших, Иванов, Владимир и т. д. то же наши. СОРВАЛОСЬ. В город Юрьев прибыли из Иванова и Владимира отряды. Затея Крюкова лопнула, как мыльный пузырь: все отряды Крюкова ударились в бегство. Повернул оглобли со своим отрядом и Акимов. Главарей начали вылавливать. БЕГСТВО АКИМОВА. Акимов, видя неустойку, бросает свой отряд хулиганов и бежит скрываться. АКИМОВ ПЕРЕИМЕНОВЫВАЕТ СЕБЯ ДРОЖЖИНЫМ. Вскоре Акимов поступает на работу в «Моссукно» в качестве рабочего, но фамилию меняет на Дрожжина. И под этой фамилией он сумел укрываться от правосудия 4 года. ПОПАЛСЯ. Сейчас Акимов, мнимый Дрожжин, арестован. Сидит в Губисправдоме, конечно, на допросе все еще отрицает и даже не звал, что в Юрьеве было восстание и чуть уж не отказывается и от своего села, волости и уезда. Но вся беда-то в том, что свидетели, чуть не 20 человек и все родственники, подтверждают. СКОРО ПРЕДСТАНЕТ ПЕРЕД ПРОЛЕТАРСКИМ СУДОМ. Дело Акимова Дрожжина заканчивается и он скоро предстанет пред судом. Посмотрим, что будет говорить он на суде, а суд должен быть к таким проходимцам беспощадным. Торопкин» («Призыв», 15 мая 1923). «Суд над бандитом (Юрьев-Польский). На уездном Съезде Советов, вечером 27 ноября (1923 г.), был обнаружен и задержан в театре известный бандит Фомка Волков (он-же Константинов-Минеев). Фомка — ближайший сподвижник главаря Юрьевского восстания Крюкова. На его совести лежит целый ряд бандитских нападений и жестоких убийств; в 1919 году Волковым был убит Симский волвоенком тов. Графов. Выездная сессия Губсуда разбирала дело этого отщепенца. На суде бандит держал себя так же дерзко и вызывающе, как и в момент его задержания. При заключительных словах приговора: «к высшей мере наказания, т.е. расстрелу». Волков, с наглой улыбкой, встает со скамьи подсудимых и восклицает:— «расстрел?! Отлично», а затем прехладнокровно закуривает папиросу. Суд предоставил осужденному право обжалования в течение 72 часов. Вогчар и ДИК» («Призыв», 17 января 1924).
Движение «зеленых» в Юрьевском уезде продолжалось до 1924. В сводках ЧК отмечалось стремление местных повстанцев к организованным формам сопротивления. На собрания «зеленых» собирались тысячные толпы; крестьяне связывали себя круговой порукой, обязуясь не выдавать повстанцев, и снабжать их всем необходимым. Там же обсуждались планы борьбы с облавами, приобреталось оружие, распространялись воззвания... Вооруженные отряды повстанцев... противодействовали продотрядам». А почему крестьяне, вместо борьбы с продотрядами, не пытались свергнуть новую власть? Да они пытались, но не могли... Не было у крестьян ни артиллерии, ни пулеметов, ни броневиков; а с одной винтовкой много не навоюешь. И уходить далеко от дома они тоже не могли. Зимой прятались в лесах: в блиндажах, землянках, лесных сторожках; едой их снабжали родные. Дома оставались семьи-по сути, заложники. А большевики, объединив отряды Красной Армии, отряды ЧОН, ЧК, продотряды - после окончания гражданской войны смогли бросить на повстанцев численно превосходящие силы на любом участке фронта... Мало того - родные, случалось, выдавали и своих повстанцев, и крестьянских вожаков, когда власти брались за них всерьез. А что было делать? Жить-то хочется. Лучше погибнуть одному, чем всю семью расстреляют или отправят в концлагерь (Первые концлагеря для мирного населения (не белогвардейцев) ввел не Сталин, а Ленин, и именно в борьбе с крестьянами-повстанцами, а конкретно - при тамбовском мятеже, в 1920 году.).
Было у большевиков и такое мощное средство убеждения, как контрибуция. На разгромленный уезд или волость накладывался огромный денежный штраф, и посланные выколачивать этот штраф отряды, ничуть не хуже татарских баскаков, выгребали все наличное имущество «под гребенку» (включая хлеб, лошадей, коров, овец плуги, и обеденные столы с лавками). «Чрезвычайным налогов были обложены две другие волости, принимавшие участие в восстании. Размер налога равнялся 100000 рублей с волости. Большую активность при взыскании указанного налога проявили комбеды, так как 25% налога должно было идти на увеличение их средств. Принимались самые решительные меры к кулакам, не внесшим контрибуции...». А окрестные села смотрели на это и понимали, что бунтовать - себе дороже.
Памятник-обелиск Н.С. Борисову, погибшему от рук банды Юшко в 1922 году. Ивановская область, Гаврилово-Посадский р-н, с. Мирславль. Николай Семенович Борисов — крестьянин села Мирславль, руководитель сельской кооперации, сторонник советской власти. Был убит представителями так называемого «зеленого» движения — бандой, называемой по имени главаря «Юшко» (Скородумова Ефима Петровича).
