Крутово — село в Ковровском районе Владимирской области России, входит в состав Новосельского сельского поселения. Село расположено на берегу реки Нерехта (приток Клязьмы) в 15 км на юго-восток от центра поселения посёлка Новый, в 17 км на юг от райцентра города Ковров и в 2,5 км от федеральной автодороги М7 «Волга». «Село Крутово при речке Нерехте находится в полуверсте от села Марьина, в 20 верстах от уездного города Коврова (Ковровский уезд) и в 60 верстах от Владимира».
Начальная история Крутова неразрывно связана со Стародубским княжеством. Вплоть до образования Владимирской губернии в 1778 г., Крутово входило в состав Стародубского стана Суздальского уезда. После образования Ковровского уезда в сентябре 1778 г. Крутово первоначально вошло в Вязниковский уезд, но уже 20 ноября 1779 г. было перечислено в состав Ковровской округи. Так вплоть до последней четверти XVIII столетия в административно-территориальном делении сохранялась память о том, что когда-то Крутово входило в состав Стародубского княжества. Самое раннее из дошедших до нас упоминание о селе Крутове находится в документе времен царя Ивана Грозного. 11 марта 1566 г. была составлена меновая грамота между царем Иваном IV и его двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем Старицким. По этой грамоте князь Владимир получал город Верею в обмен на Звенигород, а в придачу царскому брату доставались земли Стародуба-Ряполовского. Есть в этом документе при перечислении новых владений Владимира Старицкого такая фраза: «Да по книгам писма Романа Обрасцова с товарищи, лета семь тысяч пятьдесят втораго году, волость Пожар да село Крутое з деревнями и с почитки. ...Все те села, и приселки, и деревни, и починки тех сел, и волость Пожар, которые в сей меновой имянно писаны, за помещики»… Волость Пожар, упоминаемая в грамоте, располагалась в районе нынешних сел Троице-Никольского и пос. Мелехово, а село Крутое — не что иное, как нынешнее Крутово. Вплоть до середины XVIII века его название писалось именно так — «Крутое», которое только потом переделали в «Крутово». Происхождение названия, вероятно, связано с расположением села на возвышенном берегу речки Нерехты. В меновой грамоте Ивана Грозного и Владимира Старицкого село Крутое рассматривалось на основе писцовых книг «Романа Обрасцова с товарищи» 7052 года от сотворения мира. То есть в 1544 г. от Рождества Христова великокняжеский писец Роман Игнатьевич Образцов описал (т. е. провел учет и, своего рода, инвентаризацию) села Крутое. Этот писец также известен своими описаниями Вологды, и Владимира. Последний раз он упоминается в документах под 1548-м годом. Таким образом, самое первое упоминание о Крутове содержат писцовые книги 1544 года. Хотя, по всей видимости, оно существовало еще и в XV столетии. В меновой грамоте 1566 года ничего не говорится, в чьем именно поместье находилось тогда село Крутое. По всей видимости, его помещиками тогда являлись князья из стародубской династии — или князья Кривоборские из старшей линии стародубских, или князья Хилковы-Ряполовские, которым принадлежало соседнее село Иваново (Ивановское — нынешнее Иваново–Эсино). Следующий важнейший документ для истории села Крутова — выпись из дозорных книг Тучка Радцова и подьячего Ивана Акинфова на поместье князя Василия Ивановича Большого Кривоборского село Крутое с деревнями в Стародубе-Ряполовском в Суздальском уезде, датированная 1574/1575 годом: «И в суздалских в приправочных книгах с книг писма и дозору Тучка Радцова да подьячего Ивана Окинфова 83-го году в Стародубе Ряполовском в поместье написано: За князем Васильем за Кривоборским в поместье — село Крутое, а в нем храм Благовещенье Пречистые Богородицы, стоит без пенье, в том же селе монастырек белой, а в нем церковь святая Пятница, пашни 165 чети; деревня Иваноков, 23 чети; деревня Денешкина пуста, 25 чети; деревня Загорье, 23 чети; деревня Хромцово, 17 чети; деревня Якунинская пуста 20 чети; деревня Лоскин Ям, 20 чети; деревня Новошинское, 24 чети; деревня Глядково пуста, 40 чети; деревня Федоскинская пуста, 32 чети; деревня Фомищево пуста, 20 чети; деревня Сергеево, 33 чети; деревня Городок, 23 чети. И всего за князем Васильем за Кривоборским Болшим в поместье село, а к селу живущих и пустых 12 деревень. А в них пашни паханые и перелогом 466 чети в поле, а в дву по тому ж». Итак, в 1574/1575 г. в Крутове уже стояла деревянная Благовещенская церковь. Храм в то же наименование существовал там постоянно и позже. Документ середины 1570-х гг. зафиксировал разоренные опричниной и затянувшейся Ливонской войной село и приписанные к нему деревни. Характерно, что Благовещенский храм стоял в то время «без пенье», то есть служба в нем по каким-то причинам временно не проводилась, а из 12-ти окрестных деревень 5 уже запустели — перестали существовать. В то время в Крутове существовал Пятницкий монастырь с одноименным деревянным же храмом. Указание, что монастырь был «белой», уточняет, что обитель находилась на свободной от податей «белой» земле. «Земля, принадлежавшая монастырю, могла быть и белой, и черной. Было почти общим правилом, что та земля, на которой располагался сам монастырь с церковью или церквами, с кельями настоятеля и братии, с трапезной и службами, была белой землей и специальными жалованными грамотами освобождалась от тягла. Эта земля обычно была обнесена каменной стеной или деревянным забором», — писал русский церковный историк Игорь Корнильевич Смолич. Более поздних свидетельств о монастыре в Крутове нет. По-видимому, он прекратил свое существование в пору Великой Смуты начала XVII столетия.
Первый точно зафиксированный владелец Крутова князь Василий Иванович Большой Кривоборский (большим он был прозван в отличие от своего младшего брата Василия Ивановича Меньшого Кривоборского) являлся потомком Рюрика в XX колене и приходился четвероюродным братом князю Ивану Семеновичу Коврову, последнему владельцу села Рождествина-Коврова из рода Стародубских. Его дед князь Александр Иванович Кривоборский, упоминаемый в документах в 1492-1500 гг., в свой черед приходился внуком последнему владетельному стародубскому князю Федору III Федоровичу. Отец крутовского помещика князь Иван Александрович Кривоборский упоминается как воевода в 1544-1550 гг. Сам Василий Большой Кривоборский в 1557/1558 г. вместе с братьями передал в Троице-Сергиев монастырь свою вотчину в Андожском стану Белозерском уезде село Танищи с 22-мя деревнями. В 1560/1561 г. он же с братьями передал в Кирилло-Белозерский монастырь другую свою вотчину — 4 село Танищи Старые в том же уезде. В 1564 г. после учреждения опричнины князь Василий Большой Кривоборский выступил одним из поручителей по попавшему в опалу боярину и оружничему Ивана Грозного Л. А. Салтыкове-Морозове. В 1565 г. уже сам Василий Большой Кривоборский был репрессирован и сослан в Казанский край. В 1576-1577 гг. он служил первым воеводой в Астрахани, в 1578 г. был назначен наместником в Шатск. К 1587 г. князь Василий уже скончался. После смерти князя Кривоборского село Крутое было передано в поместье некоему дворянину Савину Чирикову, которому и принадлежало в начале XVII века. В 1628 г. Крутое уже являлось поместьем дворянина Петра Нефедьевича Садыкова. Братьям последнего Ивану и Федору Нефедьевичам Садыковым тогда же принадлежала деревня Сергеево (между Медушским погостом и деревней Бахтино, позже именовавшаяся Сергеевка) входившая прежде в состав Крутовского поместья князя Кривоборского. В окладных книгах патриаршего казенного приказа под мартом 1628 г. упоминается «церковь Благовещенье Пречистые Богородицы в селе в Крутое в поместье Петра Нефедьева сына Садыкова Сталпова дани два алтына две деньги». В 1646 г. владельцем деревни Сергеево уже являлся только Федор Нефедьевич Садыков. Вероятно, владельца Федора Васильевича Владыкина (сын стряпчего Василия Силовича и внук московского дворянина Силы Васильевича Владыкиных). Тогда в селе Крутое значилось дворовых 15 и крестьян 90 мужского пола душ. Ко второй ревизской переписи 1744 г. Крутово (уже Крутово, а не Крутое) принадлежало солдату лейб-гвардии Измайловского полка Михаилу Ивановичу Владыкину — племяннику Степана Васильевича Владыкина, сыну подполковника Капорского мушкетерского полка Ивана Васильевича Владыкина от брака с Прасковьей Афанасьевной Шимановской. Тогда в Крутове насчитывалось 137 мужского пола душ. Впоследствии М. И. Владыкин вышел в отставку в чине подпоручика армии. В 1763 г. по данным третьей ревизской переписи в Крутове значилось уже 167 мужского и 186 женского пола душ крестьян. Вероятно, в то время М. И. Владыкин устроил в Крутове одну из своих усадеб, хотя основным местом жительства семейства Владыкиных издавна являлось с. Новое Заозерье (Русино) того же Ковровского уезда.
В конце 1770-х гг. М. И. Владыкин затеял строительство каменного Благовещенского храма именно в Крутове. В южной части Ковровского уезда, за исключением бывшей монастырской церкви в Любце, крутовская Благовещенская церковь стала первой каменной. В документах 1779 г. упоминается, что каменная церковь к тому времени уже строилась. Освятили новый Благовещенский храм в 1780 г.
Благовещенская церковь села Крутова
Михаил Владыкин скончался еще летом 1779 г. Над его детьми была учреждена опека. В деле об опеке дается такое описание села Крутова за 1779-й год: «Село Крутое, в нем церкви Божия первая каменная вновь строится во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы, вторая древяная ветха. Имение родовое. В том селе двор господский, господа жительства не имеют, а в нем дворовые люди мужского пола 20 и женского пола 16 душ. Крестьян мужского пола 184 и женского пола 173 души». Впрочем, уже в 1782 г. по четвертой ревизской переписи в Крутове господской усадьбы и дворовых больше не значится, зато крестьянское население села составляло уже 220 мужского и 221 женского пола душ. Всего у М. И. Владыкина и его жены Натальи Алексеевны (по-видимому, урожденной Дурасовой) известны семеро детей: 2 дочери и 5 сыновей. Крутово было дано в приданое старшей дочери Александре Михайловне Владыкиной, родившейся примерно в 1764 г. В конце 1780-х гг., она была выдана замуж за одного из сыновей помещика соседнего села Маринина Илью Михайловича Танеева (дед известного композитора Сергея Танеева). Илья Танеев был на 13 лет старше своей невесты. В 1766-1788 гг. он служил в лейб-гвардии Преображенском полку и вышел в отставку из лейб-гвардии капитанов бригадиром «для определения к статским делам» 11 января 1788 г. Службу в гвардии Илья Михайлович закончил, по всей видимости, из-за кончины отца. Вскоре после выхода в отставку он и женился. Из отцовских имений по разделу с братьями Илье Танееву досталось богатое село Кобылино Арзамасского уезда Нижегородской губернии. Его жене Александре Владыкиной в приданое отошло село Крутово. В 1814 году на средства Александры Михайловны Танеевой и усердием церковного старосты, крестьянина Дмитрия Осипова, был пристроен придел к холодному Благовещенскому храму. Тёплый придел освятили в память о некогда стоявшей в селе монастырской церкви во имя святой великомученицы Параскевы. Холодный храм был увенчан большой главою, над Пятницким приделом возвышалась главка поменьше, а колокольня завершалась шпилем. Позднее церковь и прилегающее к ней кладбище были обнесены деревянной оградой с каменными столбиками. В 1852 году вместо обветшавшего тёса крыша церкви была покрыта железом. В таком виде крутовская церковь простояла до самого закрытия. И. М. Танеев скончался ранее 1823 г. Супруга пережила мужа более чем на 15 лет. Внук Ильи и Александры Танеевых юрист и философ Владимир Иванович Танеев так писал в мемуарах про своих деда и бабку: «Дед мой, Илья Михайлович Танеев был богатый помещик. Ему принадлежала, между прочим, в Арзамасском уезде часть большого села Кобылина, в котором было несколько помещиков. Он служил в гвардии, дослужился до бригадира, вышел в отставку и поселился в Кобылине. Сохранили его портрет, грудной, в естественную величину, писанный масляными красками. Судя по портрету и по рассказам моего отца, это был человек умный, добродушный, немного беспечный, здоровый и красивый. Насколько он был добродушен и мягок, настолько его жена Александра Михайловна была энергична, строга и сурова. У них было четырнадцать детей: пять сыновей и девять дочерей. Илья Михайлович умер в начале ХХ столетия. Большие имения его раздробились. Каждый из четырнадцати наследников получил очень немного. Александра Михайловна жила долго после него, занималась хозяйством и разоряла свое имение. Она была очень религиозна, совершала постоянные пожертвования и ставила в церквах иконостасы и даже воздвигла целый храм. После нее осталось немного». По данным V, VI, VII и VIII ревизских переписей село Крутово значилось за бригадиршей Александрой Михайловной Танеевой. Население села в это время составляло более четырехсот человек: в 1795 г. — 197 мужского и 233 женского пола душ; в 1811 г. — дворовых 10 мужского пола и крестьян 214 мужского пола душ (женский пол по VI ревизии не учитывался); в 1816 г. — дворовых 9 мужского и 5 женского пола, крестьян 181 мужского и 197 женского пола душ; в 1834 г. — 206 мужского и 226 женского пола душ. После кончины Александры Михайловны Танеевой, Крутово было поделено на мелкие доли между ее многочисленными детьми. Впрочем, большую часть села получил старший сын, статский советник Иван Ильич Танеев. Так, к примеру, в 1850 г, когда общее крестьянское население Крутова составляло 184 мужского и 212 женского пола душ, И. И. Танееву принадлежало там 66 мужского и 72 женского пола души — более трети села. Братьям и сестрам Ивана Ильича достались куда меньшие доли. В том же 1850 г. за титулярным советником Сергеем Ильичом Танеевым там значилось 9 мужского и 16 женского пола душ; за коллежским асессором Николаем Ильичом Танеевым — 8 мужского и 4 женского пола души; за коллежской секретаршей Александрой Ильиничной Клепаловой, урожденной Танеевой, — 27 мужского и 32 женского пола душ; за девицей Натальей Ильиничной Танеевой — 10 мужского и 14 женского пола душ; за девицами же Анной Ильиничной Танеевой — 17 мужского и 20 женского пола душ; за Натальей II Ильиничной Танеевой — 10 мужского и 11 женского пола душ; за Кириакой Ильиничной Танеевой — 27 мужского и 23 женского пола душ. Еще была доля статского советника Михаила Ильича Танеева к 1850-му году уже умершего. Только в части Ивана Ильича Танеева имелись дворовые люди, всего 10 человек. Ему принадлежала и находившаяся тогда в Крутово небольшая барская усадьба. Она состояла из дома и флигеля. В статистический сборник 1857 г. указано: «Крутово, на берегу р. Нерехты, село помещичье. 49 дворов, 177 мужского и 219 женского пола душ; церковь каменная во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы, священник с причтом, два дома гг. Танеевых». Именно И. И. Танеев и наведывался иногда в свое родовое имение, так как в отличие от своих братьев и сестер, живших в нижегородском имении Кобылине, он служил поблизости от Крутова во Владимире, где долгое время занимал пост советника хозяйственного отдела Владимирской палаты Государственных имуществ. Владимир Иванович Танеев так вспоминал о своем отце Иване Ильиче: «Отец мой родился 5 февраля 1796 г. Он был одним из младших в семействе. Ему было лет 11 или 12, когда Илья Михайлович отвез его в Петербург учиться и поместил в Петропавловское училище. Но через три дня он взял его оттуда. Ему стало жаль мальчика. В училище пороли ежеминутно за каждую безделицу. Скамейка, на которой секли учеников, постоянно стояла в классе. Особый солдат состоял при заведении, чтобы сечь воспитанников. Беспрестанно гувернер или учитель посылали за ним. Сечение называлось полировкой. «Ей, человек, — беспрестанно кричали немцы, — пошли солдата полировать». Из Петропавловского училища отец перешел в пансион Бычкова, там он пробыл года полтора или два. От Бычкова перешел к Фольберту, от Фольберта к Коллинсу (1809). Воспитание было везде одно и то же. Везде была самая суровая дисциплина, везде жестоко били и секли за всякую вину и без всякой вины. Пансион пастора Коллинса находился в одном доме с департаментом Министерства народного просвещения. Отцу было 13 лет, когда он поступил в Коллинсу. Кстати, он поступил и на службу в министерство. В Петербурге отец был поручен дяде, Сергею Михайловичу. Отец был уже на службе, когда он пришел раз к дяде жаловаться, что в пансионе его высекли ни за что, ни про что. Дядя был возмущен. «Как, жаловаться на начальство», — закричал он, велел принести розог и собственноручно жестоко выпорол мальчика. Брат отца, Михаил Ильич, который учился в Петербургской гимназии, отомстил за него. Он развешал в Летнем саду несколько бумажек с одной и той надписью: «Пастор Коллинс первый дурак в Петербурге». «Der Pastor Collins ist erste Laffe in St. Petersburg». Пастор Коллинс знал, кого он только что высек и притом напрасно, пошел жаловаться на отца в место его службы, в департамент народного просвещения. Но директор департамента, Иван Иванович Мартынов, известный переводчик римских классиков, оставил эту жалобу без последствий. Таким образом, отец в одно и то же время и служил и учился. В 1813 г., 17-ти лет, сейчас же после изгнания французов, он вышел в отставку и возвратился в деревню к родителям. Здесь он объявил, что не желает больше служить, а желает учиться, готовиться в университет. Московский университет и благородный пансион, который был при университете, был еще закрыт вследствие французского нашествия. Молодого человека отвезли в Ярославль и поместили там в пансион при Ярославском Демидовском «вышних» наук училище. В этом пансионе он кончил курс в 1816 г. Потом он возвратился в Петербург, держал экзамен при Педагогическом институте в комитете, учрежденном вследствие указа 6 августа 1809 г. Потом он учился в Московском университетском благородном пансионе и в 1818 г. поступил в студенты Московского университета. На следующий год он получил серебряную медаль за лучшее сочинение на заданную тему от отделения словесных наук. Во время пребывания в университете отец мой жил в доме своего двоюродного дяди генерала Дурасова. У Дурасова постоянно жили несколько родственников и знакомых. Каждый день накрывался большой стол, за который садились все, кто хотел, званные и незваные, знакомые и незнакомые. Отец жил не один, но с приятелем своим Малаевым и с двумя крепостными лакеями. В 1821 г. отец окончил курс кандидатом по отделению словесных наук. Мерзляков считал его лучшим своим учеником. Он стал готовиться на магистра, но в то же время перешел на медицинский факультет. В 1827 году отец, бывши еще медицинским студентом, снова поступил на службу в дирекцию постройки шоссе от Москвы до Твери. В том же 1827 году он получил (27 апреля) звание магистра словесных наук и (8 июня) лекаря первого отделения. Таким образом, отец мой пробыл в университете девять лет. В его формулярном списке 1827 года прописаны сорок четыре самые разнообразные науки. В 1829 году дирекция была закрыта, а в 1830 г. по окончании дел отец вышел в отставку. С 1831 по 1833 г. отец был в отставке, занимался в своей деревне хозяйством, строил дома. У него было семьдесят душ, незначительная часть отцовского достояния. Когда отец кончал курс в университете, профессора обоих факультетов пророчили ему блестящую будущность. Но вместо того, чтобы заняться наукою, он снова поступил на службу в почтамт. Это было в 1833 году. А в 1839 году он получил во Владимире место советника палаты государственных имуществ. Министерство государственных имуществ только что образовалось в то время. Отец прослужил на этом месте до самого выхода своего в отставку, ровно двадцать три года». При И. И. Танееве было отменено крепостное право. До реформы крестьяне, принадлежавшие разным братьям и сестрам Танеевым, несли разные повинности. У Ивана Ильича, например, таковые были смешанными. У других родственников-владельцев оброк с ревизской души колебался от 7 руб. 35 коп. до 4 руб. 42 коп. в год. Уставные грамоты по селу Крутову были введены в действие в 1862 г. В результате в пользовании крутовских крестьян осталось даже меньше земли, чем было до реформы. Из доли И. И. Танеева, например, вместо прежних 432 десятин — 315. Еще 846 десятин осталось за помещиком. Оброк после введения уставной грамоты был определен по 9 рублей с души. Крестьяне пришли к соглашению со своими господами и все уставные грамоты по Крутову были ими подписаны. Впрочем, кроме И. И. Танеева, остальные владельцы села Крутова жили в нижегородском имении селе Кобылине, порвав почти все связи с окружающим миром. Владимир Иванович Танеев так писал об их реакции на реформу 1861 года: «Кобылинские помещики дожили до отмены крепостного права; услыхали и не поверили, долго боялись приступить к чтению манифеста и положения о крестьянах, прочли, удивились, огорчились, были поражены; затем успокоились, думали, что это только на время, и умирают все в полной уверенности, что царь не оставит помещиков, что он обратит свой гнев на милость, что скоро опять все будет по-прежнему».
В 1870-х годах за бедностью прихода причт Благовещенской церкви был сокращён, а сама церковь приписана к храму села Марьино, раскинувшегося на противоположном берегу Нерехты. Богослужения в Крутово стал совершать причт марьинской Похвалынской церкви.
После кончины И. И. Танеева 16 сентября 1879 г. последними крутовскими помещиками стали его дети Владимир и Сергей Ивановичи Танеевы. В 1906 г. «присяжному поверенному» Владимиру Ивановичу Танееву и «профессору консерватории» Сергею Ивановичу Танееву принадлежало каждому по 113 десятин 1457 квадратных сажен земли при селе Кругове. Таким образом, братья Танеевы оказались последними крутовским помещиками перед 1917-м годом.
В конце XIX века Крутово считалось крупным торговым селом. Помимо сельских базаров, собиравшихся там каждую неделю, два раза в год устраивались ярмарки – одна в десятую пятницу после Пасхи, другая – 28 октября (по старому стилю) в день престольного праздника в честь святой великомученицы Параскевы. В пользу Марьинского причта получалось дохода (1897 г.): от земли 75 руб., от сбора хлебом 30 руб., за требоисправления 160 руб., а всего в год 265 руб. Приход состоял из села и деревни Оферновой (ныне не существует.), в 2 верстах от церкви. Дворов в приходе в 1897 г. 82, душ муж. пола 267 и жен. пола 263 души. В конце XIX — начале XX века село входило в состав Великовской волости Ковровского уезда. «Членам. Государственной Думы от Владимирской губернии Баринову, Лебедеву, Комиссарову, Черносвитову, Алексинскому, Демидову. Собрание Крутовского Кредитного Т-ва Владимирской гyб., состоявшееся 28 мая 1906 г. в присутствии 47 членов, заслушав доклад Правления об административной высылке в распоряжение Владимирского губернатора попечителя т-ва Дмитрия Марковича Шарыгина, постановило: обратиться к Государственной Думе через владимирских представителей с заявлением, что таковые тягостные меры администрации далее терпимы быть не могут. Чаша народного терпения переполнилась. И мы, возмущенные упорством и отказом правительства удовлетворить народные требования, просим Думу твердо и непоколебимо осуществлять волю народа, не останавливаясь ни перед какими преградами. Требуйте возвращения нам попечителя, отмены смертной казни, военного положения, усиленной и чрезвычайной охраны, амнистии для всех заключенных за политические дела, земли и воли для народа; мы всеми мерами и средствами поддержим ваши требования, в чем и подписуемся. Подлинное подписано председателем собрания и 47 членами)».
Великовская (Клюшниковская) волость, центр — с. Великово, существовала в составе Ковровского уезда с 1917 года. По постановлению ВЦИК от 8 мая 1924 года сюда были присоединены Бельковская и Клюшниковская волости того же уезда.
По декрету ВЦИК от 23 августа 1926 года в Великовскую волость вошла большая часть Смолинской волости Судогодского уезда, Великовская волость была преобразована в Клюшниковскую с центром в с. Клюшниково.
По постановлению ВЦИК от 30 мая 1927 года центр Клюшниковской волости был переведен в с. Крутово. В составе волости был 21 сельсовет: Алачинский, Андреевский, Бабенковский, Барановский, Бельковский, Великовский, Дмитриевский, Клюшниковский, Крутовский, Мартемьяновский, Мельховский, Павловский, Патрикеевский, Пересекинский, Погостовский, Русинский, Семинский, Сычевский, Чернослободский, Шашовский, Шиловский. Волость ликвидирована в 1929 году, сельсоветы перешли в Ковровскнй район Владимирского округа.
3 июня 1939 года Благовещенская церковь была закрыта решением Ивановского облисполкома. Очевидно, что к этому моменту богослужения в ней уже не совершались, а это решение было лишь официальной точкой. Кладбище и ограда вокруг храма были стёрты с лица земли. Из самой церкви вынесена вся утварь. Вместе с ней исчезли два ценных Евангелия 1774 и 1803 гг. печати. В последующие после закрытия церкви годы её здание использовалось под клуб и в качестве складского помещения. Позже оно и вовсе было заброшено. В начале 1990-х гг. бывший храм серьезно пострадал от пожара. В 1990-е годы на пике подъёма патриотических чувств были предприняты попытки сбора средств на восстановление церкви, а в село служить молебен приезжал священник. Но на тот момент дальше разговоров и газетных статей дело не зашло. «Была создана инициативная группа верующих из Крутово и соседнего поселка Нерехта (всего в этих населенных пунктах насчитывается около 1000 жителей), желающая восстановить историческую церковь. Одним из наиболее активных энтузиастов восстановления храма является жительница Крутово Светлана Алдушина — руководитель муниципального центра сельского хозяйства, потребительского рынка и услуг при райадминистрации. Общественники собирают пожертвования и контролируют ход восстановления храма-памятника. Первые ремонтные и консервационные работы уже начаты, хотя полный капремонт здания, которому в 2015 году исполнилось 235 лет, потребует миллионных затрат. Ожидается, что возрождению святыни помогут местные предприниматели, в том числе крупное по районным меркам сельхозпредприятие "Новая жизнь", чья центральная усадьба находится в селе Крутово» (Николай Фролов. Сентябрь 2015).
Церковь Благовещения Пречистой Богородицы в с. Крутово
В годы Советской Власти и вплоть до 2005 года село являлось центром Крутовского сельсовета (с 1998 года — сельского округа), центральная усадьба совхоза «Новая жизнь». Численность населения: в 1859 г. – 414 чел.; в 1905 г. – 484 чел.; в 2010 г. – 498 чел.
/Ковровский исторический сборник. Выпуск 3. Ковров 2002. Авторы-составители: Фролов Н.В., Фролова Э.В./
Ф-ка «Братство», Ковровск. у.
«Ф-ка расположена в деревне. Всего занято рабочих 170 чел. и все крестьяне из окружающих деревень Великовской вол. Как и везде, на ф-ках имеется фабриком и культкомиссия. Заботятся о просвещении рабочих. Совсем недавно приобретена библиотечка в 520 экземпляров разных книг. Книгами разрешено пользоваться только рабочим ф-ки (те же крестьяне) и деревенской молодежи, которая жаждет книги, фабком и культкомиссия не разрешила пользоваться библиотекой, между тем, как часть книг из фабричной библиотеки принадлежит крутовскому культпросвету. Приобретенные книги на сpедства культпросвета, т. Горбунов (ныне работающий в культкомиссии ф-ки) без разрешения членов кружка перетащили на ф-ку, теперь и этих книг не видит наша деревенская молодежь. Это уж не смычкой, а размычкой называется. Почему бы не объединить силы и средства и сообща просвещать темную деревню. М. Горшков» («Призыв», 5 августа 1923). «Не верьте знахарям (с. Крутово). Деревня все еще живет суевериями и разного рода предрассудками. Так, у одного из граждан нашего села заболела корова; вместо того, чтобы скорее ехать за ветеринарным врачом, он пошлепал за 15 в. к одной ворожее—старухе. Ну, известно, что старухе эту болезнь вылечить ничего не стоит. Пошептала она что то мужику, дала какого-то таинственного «снадобья», да не велела из дома три дня никому ничего не выдавать и послала обратно домой. Все в точности исполнил мужик, но ничего это не помогло. Корову пришлось в конце концов зарезать. Оказалось, что корове не «попритчилося», как говорила знахарь-старуха, а вместе с пойлом она проглотила три ржавых гвоздя» («Призыв», 10 июня 1923).
«В селе Крутове, Ковровского у. был построен Нардом, который теперь именуется Крутовско-фабричным клубом. Казалось бы, какую хорошую работу можно было повести в этом клубе. Ведь рабочие являются более сознательными и развитыми гражданами. Ездят на конференции и съезды, читают газеты и из них узнают о работе других клубов и нардомов. А между тем надо сказать, что наш клуб работает очень и очень плохо. Крайне редко происходят в нем спектакли и чтения лекций. Библиотека и читальня почти не работают. Грязь в клубе непроходимая. На днях как то удалось соорганизовать спектакль, но граждане Крутова и рабочие совсем отвыкли от своего клуба и на спектакль почти никто не явился. Подтянитесь, товарищи! Ведь в нашем захолустном уголке клуб может принести такую большую пользу в деле распространения света знания и просвещения среди наших темных масс. Постараемся повнимательней отнестись к его работе и совместными силами наладить ее. Культотдел при Подрайкоме текстилей пойдет нам навстречу в этом и наверное окажет поддержку. Школьные работники Крутова и ближайших селений может быть тоже поведут совместную с нами работу в этом отношении. Примемся же за дело, товарищи, сделаем так, чтобы наш клуб оправдывал свое назначение быть местом отдыха, разумного развлечения и распространения просвещения и знания среди рабоче-крестьянских масс» («Луч», 18 июня 1924).
«На ф-ке „Братство" вce поденщики получают по 4-й категории, а Рыбкин исполняет ту же работу поденщика и работает по отзывам рабочих, еще даже хуже других, но почему-то получает по 7-ой категории, а когда будут поденщики говорить: что, мол, Рыбкин получает не законно 3 категории, то директор отвечает: «Рыбкин взят был как печник, и за неимением печной работы он работает с вами». Не лучше-ли было-бы директору Груздеву взять печника на срок печной работы, так-как ее при нашей ф-ке бывает не много, а рабочих на сынков и пасынков не подразделять, помня, что ни какого пристрастия к отдельным лицам быть не должно» («Луч», 23 июня 1924).
Ковровский район Город Ковров
