Основание Любца дошедшая до нас легенда приписывает великому князю Андрею Юрьевичу Боголюбскому. Проплывая на ладьях со своей дружиной, Боголюбский причалил для отдыха к высокому берегу Клязьмы. Это место Боголюбскому понравилось («любо здесь») и он приказал выстроить храм во имя Успения Божией Матери. Легенда правдоподобна, тем более архивные документы подтверждают, что Андрей Боголюбский в 1164 г. проплывал по Клязьме вниз. Однако, в Любце люди жили за 200 лет до великого князя Владимирского. Это были переселенцы из Киевской Руси, изнурённые постоянными набегами племён кочевников. Впервые это предположил в XIX в. краевед Н.С. Стромилов, обратив внимание на созвучность южнорусского городка Любеч и села Любец. Позднее его предположение было подтверждено археологическими находками. В селе и близ него были обнаружены 4 селища и курганный могильник X – XI вв., на месте которых найдена древнерусская гончарная керамика.
7. Селище 1 (XI-XIII, XIV-XVII вв.) расположено в 0.2 км. к северу от села, правый высокий берег р. Клязьма. Размеры 250х200 м., высота над рекой 10-15 м. Северная часть памятника поросла кустарником. Керамика гончарная древнерусская и позднесредневековая. Древнерусская керамика обнаружена только в прибрежной части памятника. [2] 8. Селище 2 (XI-XIII, XIV-XVII вв.) расположено на территории села, правый высокий берег р. Клязьма, к югу от Селища 3, на противоположном от него южном берегу оврага. Размеры 180х160 м., высота над рекой 10-14 м. Территория памятника занята кладбищем и церковью. Керамика гончарная древнерусская и позднесредневековая. Первая встречена только в прибрежной части памятника. [2] 9. Селище 3 (XI-XIII, XIV-XVII вв.) расположено на западной окраине села, правый высокий берег р. Клязьма, на противоположном от Селища 2 северном берегу оврага. Площадь ок. 4 га., высота над рекой 10-12 м. Восточная часть памятника распахивается под огороды. Керамика гончарная древнерусская и позднесредневековая. [2] 10. Селище 4 (XI-XIII, XIV-XVII вв.) расположено на Юго-западной окраине села, правый высокий берег р. Клязьма, к югу от Селища 3. Площадь ок. 4 га., высота над рекой 10-12 м. Поверхность поросла деревьями и кустарником, в восточной части распахивается под огороды. Керамика гончарная древнерусская и позднесредневековая. [2] 6. Курганный могильник Абельмановский находился ок. 2 км. к юго-западу от села, у южной окраины и на территории детского лагеря им. Абельмана, надпойменная терраса правого берега р. Клязьма, 0.15-0.20 км. от русла, в сосновом лесу. 44 насыпи высотой 0.5-1.0 м., диаметром 4-8 м., с кольцевыми ровиками у основания, расположенные на высоте 5-7 м. над рекой. Курганы поросли деревьями и кустарником. По внешним признакам могильник может быть отнесен к древнерусским домонгольского времени. [2] 11. Селище Нерехотское (X-XIII вв.) расположено ок. 1.5 км. к северу от северной окраины дер. Погост, ок. 3 км. к северо-востоку от северной окраины с. Любец, два слившихся дюнообразных всхолмления, протянувшихся с запада на восток в пойме левого берега р. Нерехта, 0.5 км. от устья. Площадь ок. 3 га., высота над поймой 4-6 м. Поверхность памятника местами подвергается ветровой эрозии. Керамика древнерусская, в т.ч. раннегончарная, орнаментированная глубокими линиями. Селище является одним из наиболее ранних памятников славяно-русского населения в нижнем течении Клязьмы. [2]
Патриарший домовой мужской Успенский монастырь
По легенде, Любецкий монастырь был основан в XII веке вел. кн. Андреем Боголюбским. К 1462 г. относится первое документальное упоминание об Успенском монастыре, «что на Любецком рожку монастырьке». Тогда великий князь Московский Иван III в своей грамоте указал, что Успенский монастырь подчиняется «государеву двору», а не митрополиту Московскому. Уменьшительное название обители доказывает, что монахов в ней было немного». Необычное название монастыря «на Любецком рожку» связано с его географическим положением: обитель размешалась недалеко от крутого изгиба реки Клязьмы, носившего имя ближайшего поселения. По всей видимости, в те времена Любецкий рожок был весьма примечательным местом. Неслучайно позднее все ближайшие к нему земли и деревни составляли целую дворцовую Рожок-Любецкую волость. В духовной грамоте князя Петра Васильевича Пожарского (потомок Рюрика в XIX колене из династии князей Стародубских), составленной в составленная в 1557/58 г., упоминается мужской Любецкий монастырь. В ней говорится, что князь «приказал семи дати по своей душе к Пречистому Успению на Любец три рубли денег». В данном случае речь идет о монастырской Любецкой церкви в честь Успения Пречистой Богородицы. В этой же грамоте упоминается и настоятель Любецкого монастыря игумен Симеон, который был духовным отцом князя П.В. Пожарского. Игумен Симеон — первый известный нам настоятель мужской обители в Любце.
Во второй раз Любецкий монастырь упоминается в тайной грамоте князя Ивана Васильевича Пожарского (родного брата князя П.В. Пожарского) на деревни Спасо-Евфимиевскому монастырю, датируемой 1568/69 г. В числе «сидевших у данной» (свидетелей составления дарственной) упоминается «Пречистые с Любца свяшенник Елеуферий». Этот священник являлся духовным отцом князя И.В. Пожарского и называется свидетелем вместе с князьями Петром Тимофеевичем и Федором Ивановичем Пожарскими (последний — дед воеводы князя Дмитрия Михайловича Пожарского), князем Юрием Васильевичем Ковровым и Тимофеем Петровичем Молвяниновым. Представители всех этих фамилий владели вотчинами в Ковровской округе в течение нескольких веков. Несомненно, бывали они и в Любце. В нач. XVII в. монастырь «на Любецком рожку, на реке Клязьме» находился в Медушской десятине Владимирского уезда. Тогда он считался домовым патриаршим монастырем и в нем существовала церковь Успения Пресвятой Богородицы с приделом великомученицы Параскевы Пятницы. В окладных патриаршего казенного приказа книгах под 136 (1628) годом записано: «церковь Успение Пречистые Богородицы на реке на Клязьме патриарш монастырь особняк на Любце дани двадцать пять алтын две деньги, десятильничих гривна». В 1634 г. в монастыре построена новая деревянная церковь во имя святителя и чудотворца Николая, а в 1644 г. — деревянная церковь в честь иконы Казанской Божией Матери. К сожалению, последний храм просуществовал недолго, и к 1653 г. он сгорел. Более подробные сведения о состоянии монастыря находим в книгах 161 (1653) года; под этим годом показано: «у церкви Успения Пречистыя Богородицы, да в приделе Св. муч. Параскевы, нарицаемыя Пятницы, да у другой церкви Николая Чудотворца в патриарше домовом Любецком монастыре на берегу реки Кльзьмы на церковной земле двор попов, да в том же дворе дьякон, да в приходе дв. монастырской, помещиковых 2 дв., дв. прикащиков, крестьянских 89 дворов, бобыльских 18 дв., пашни церковной пахатные середния земли 6 чети в поле, а в дву по тому ж, сена 60 копен». Таким образом из приведенных записей видно, что в первой половине XVII столетия в монастыре были две (деревянные) церкви: настоящая — в честь Успения Божией Матери, с приделом Св. муч. Параскевы, и теплая — во имя Святителя и Чудотворца Николая. Монастырь был окружен забором из сосновых бревен со «Святыми воротами». В XVII веке Любецкая обитель владела несколькими пожнями вдоль реки Клязьмы и около села Плесец (ныне деревня Малышево). Свои владения монастырь получил в ратное время, и обрабатывались сенные покосы крестьянами подмонастырской слободки. Сохранилось несколько документов того времени по монастырским пожням. Это сказка крестьян Рожок-Любецкой волости от 1641 г. об удостоверении ими давнего права монастыря на владение различными пожнями: «грамота патриарха Иосифа игумену Любецкой обители Трифону на владение лугами близ села Плесец», составленная в 1644 г., а также данные писцовой книги 1644/45 г. о принадлежности монастырю пожни с необычным названием Чертеж. В 7200 (1692) году марта 31, по указу Патриарха, архимандритом Царе-Константиновского монастыря Иосифом составлена опись монастыря и по его описи монастырь представляется в таком состоянии: «Лета 7200 марта 31, в Боголюбовском стану патриарш домовой Любецкой монастырь, на берегу реки Клязьмы, в том монастыре настоящая церковь во имя Успения Пресв. Богород. и на той церкви верх шатровой, а круг церкви паперти и стены церковные и кровли и паперти ветхи, в той же церкви местной образ Успения Пресв. Богор. икона большая, вкруг того образа оклад серебряной басемного дела, золочен, венцы на Спасове образе и Богородичне и ангел и апостолов серебряные, золочены резные по счету больших и малых 38 венцов, у Спасова образа цата серебряная золочена, прикладу 5 алтын копеек золоченых, у Пресв. Богор. цата серебряная золочена резная, в цате и в венце 6 каменей, привесу золоченых копеек 5 алт., икона писана на красках ветха, у той же иконе завеса крашенинная, пелена дорогильная ветха, да свеща восковая поставная писана краски, на свеще шандалы жестяные, возле той иконы образ местной Живонач. Троицы писан на золоте ветх, венец и 3 цаты серебряные золочены басемного дела, пелена ветха, у образа лампада жестяная новая кисть нитная разных цветов, возле той иконы образ местной Казанския Пресвятой Богородицы в киоте, венец серебряной золочен резнаго дела, в венце 4 каменя, цата серебряная резная, оклад вкруг иконы серебряной золочен басемного дела, привесу у оной иконы золоченых копеек 16 алт. 4 ден., убрус белаго шелку, пелена выбойчатая, киот писан разными краски, у киота завеса кумачь красной, возле тое иконы образ Николая Чуд. писан на золоте ветх, цата серебряная золочена басемная; на левой стороне образ местной Богородицы Одигитрии писан на золоте, образ Пресв. Бог. Достойно Есть Блажити Тя Богородицу, писано мелкого письма на золоте ветх, образ св. вел. муч. Парасковеи, нарицаемыя Пятницы в тяблах писан краски, на том образе 2 убруса полотняных белые, у всех трех икон пелены крашенинные ветхи; царския двери и сень и столпцы и северные двери писаны на красках, обои те двери ветхи, над царскими дверями Спасов образ деисусы и Богородицы и Предтечи архангелов и апостолов и пророков и святителей и на тех же цках, что нисаны пророки, Двоенадесятые праздники, все то писано краски по счету на 24 цках ветхо, пред Спасовым образом паникадило медное малое, на нем 12 шандалов, кисть шелковая разных цветов, яблоко деревянное, в алтаре за престолом крест выносной четверо- конечной большой, на нем Воскр. Христово, на другой стране образ Иоанна Предтечи и иных святых, ветх, образ запрестольной Пресвятыя Богород. Одигитрии у Предвечного младенца венец серебряной сканной с финихтью золочен, цата серебряная золочена басемнаго дела, убрус камка таусинная, на пелене того ж образа шита золотом образ Пр. Богор. Одигитрия, на образе писано две звезды жемчугом вкруг тое пелены обложено камкою, на камке вкруг того образа тропарь Пресв. Богор. шит золотом ветхо, на престоле индития выбойка русская ветха, на престоле антиминс, евангелие печатное новое в десть обложено бархатом зеленым, на евангелии Спасов образ и евангелисты серебряные золочены чеканные, на престоле пелена камка червчатая обложена камкою ж лазоревою, крест на пелене тканой серебряной; а сосуды из той церкви и книги и ризы и кадила и иконы монастырския штилистовыя перенесены в теплую церковь Николая Чуд. для того, что в той настоящей церкви Успения Пресв. Богор. бывает временная служба по нужде для ветхости, а строится вновь вместо тое церкви церковь каменная и та каменная церковь не покрыта и внутри не построена, а строение та церковь того ж монастыря строителя иеромонаха Филарета с братиею на монастырския и вкладные и церковные и всякия сборные деньги. В том же монастыре теплая церковь во имя Николая Чуд. древяная рублена клецки с трапезою, крыта тесом, глава на церкви древянная ж чешуйчатая, на главе крест обит белым железом, на паперти икона Отца и Сына и Святаго Духа, да 2 иконы, на них написано два ангела входящих в церковь и исходящих записуют дела человеков, да икона втораго Христова пришествия и те 4 иконы писаны краски, в церкви на правой стороне в начале образ Всемилостив. Спаса в тяблах писан на золоте, возле той иконы образ местной Николая Чудотв. в тяблах писан на золоте, венец серебряной резной золочен, цата серебряная золочена чеканного дела, на ней писано Отца и Сына и Св. Духа, да другая цата серебряная резная золочена, на иконе по стороне Спасов образ и Богородицы, на них 2 венца серебряные резные золочены, прикладу у той иконы серебряных копеек 4 алтына, у тех двух местных икон одна пелена крашенинная, 2 лампады медных с кистями нитными, образ местной Успения Пресв. Богор. в тяблах нисан краски, на ней 3 венца да 3 цаты серебряные басемные золочены, царские двери и сень и столпцы и северные двери нисаны краски, на левой стране в начале образ Пресв. Богор. Одигитрии венец серебряной золочен гладью с короною, корона писана жемчугом, на короне 5 жемчужин в горох, да в венце и короне разных цветов больших и малых 15 каменев, на венце Пресв. Бог. с Предвечным Младенцем приложены вкруг 2 нити средних жемчугов, под венцом возглавие низано по зеленому атласу средним жемчугом, у Богородицы 2 ожерелейца низано таким же средним жемчугом по такому же атласу, цата серебряная золочена резная, на ней 2 камени, у Предвечного Младенца цата серебряная сканная золочена с финихтью, прикладу на цате 11 крестов, малыя сережки серебряные, золоченых копеек 39 алт. 2 ден., вкруг тое иконы оклад серебряной гладью золочен, убрус тафта червчатая, на концах того убруса вынизано жемчугом мелким с бисером и каменьем по золоту и серебру, у образа пелена атлас червчатой, на нем вышит золотом образ Пресв. Богор. Владимирския, обложена та пелена атласом зеленым, у киота на створах писаны арх. Михаил и Гавриил, пред иконою поставная свеча восковая писана краски, вверху царских дверей Спасов образ деисусы да Богородичная икона со архангелы писана на красках, паникадило медное малое о 6 шандалах, кисть шелковая, в деисусах перед всеми святыми 10 подсвечников древянных писаны краски, шандалы жестяные, 5 икон окладных штилистовых: Богородична икона в киоте, венец и цата серебряные резные золочены, оклад серебряной басемной золочен, возглавие и 2 ожерелейца низано мелким жемчугом, образ Успения Пресв. Богор., на ней 3 венца серебряных резные, оклад серебряной гладью золочены, да образ Воскр. Христова 2 венца серебряные золочены оклад басемной серебряной, образ Пресв. Богор. Одигитрии, венец и оклад серебряные басемные золочены, образ Чуд. Николая венец и цата серебряные, на полях писаны святые мелкого письма, на них 8 венцов серебряных резные, 2 херугви на них писано Успение Пресв. Богор., в олтаре на престоле индития выбойка Астраханская, на престоле антиминс и Евангелие печатное в десть, евангелисты серебряны золочены басменое, 3 креста благословенные, один новосеребрянной резной, верхняя дска чеканного дела весь золочен, крест кипарисной обложен серебром резного дела, крест серебряной с мощами святых в прикладе был у Богородичной иконы Одигитрии, на престоле пелена дорогильная ветха, за престолом икона Пресв. Богор. Владимирския, цата и оклад на ней серебряной басемной золочен, а по другую сторону Николая Чуд., убрус кутня таусинной цвет, на жертвеннике 2 сосуды оловянных, звезды медные, лжицы и копии железные, кадило медное, волъячное, а другое медное басменое, укропник, ковшик, чаша водосвятная медные, блюдо оловянное, книги печатные... ризы … стихари … В трапезе образа: Всемилостиваго Спаса, Николая Чуд. в киоте резной можайской, венец и цата серебряные басемного дела золочены, препод. о. Зосима и Саватия Соловецких чудотв. мелкого письма, Спасов образ венец и цата серебряные золочены басемного дела, крест железной большой приготовлен на настоящую каменную церковь, а по сказке бывшаго строителя иером. Филарета, что дано де мастерам денег 30 руб. тот железный крест позолотить, да в тоеж каменную церковь построена киота, у той киоты столицы резные, на иконостасное дело навожено золотом и серебром. На монастыре колокольница рубленая, верх шатровой, в большом колоколе 20 пуд, да 6 колоколов, а седьмой у трапезы и те колокола не вешаны. В монастыре келья бывшаго строителя Филарета, да келья двойна вновь построена на казенные деньги, а в них живут игумен Иона, казначей старец Иона, а в братских кельях живет бывшей строитель иеромонах Филарет, иеромонах Феодорит, да 2 старца, да трудник. В монастыре св. ворота 3 вереи дубовые, в воротах деланы доски сосновыя, крыты тесом, монастырь огорожен в столбы забором, и та ограда ветха, в монастыре 11 ульев пеньков с пчелами. В подмонастырской слободке Любецкой во дв. поп Петр да дьячек Ондрюшка Иванов, во дв. дьякон Деомид, да крестьянских 8 дв.». Ок. 1690 г. вместо двух пришедших в ветхость деревянных церквей построили одну, кирпичную, побеленную известью, — церковь Успения Богоматери. Села Любца тогда, как такового, еще не существовало. То, что сейчас является селом, в XVII веке было небольшой подмонастырской слободкой. Именно там, кроме крестьян и бобылей, проживало и духовенство храмов обители. Тогдашний причт в Любце состоял из священника, диакона и льячка. От тех далеких времен до нас дошли имена лишь нескольких приходских любецких священников. Это настоятель Успенского храма Елеуферий, уже упоминавшийся в грамоте 1568/69 г.; священники Федор Захаров — настоятель монастырского храма в начале XVII в., о. Иосиф, служивший в Любце в 1630-1640-х гг., и о. Петр, бывший настоятелем в конце того же века. В начале XVIII столетия священниками Любецкой Успенской церкви служили уже дети о. Петра: в 1710 г. его старший сын Яков, а в 1720 г. еще и второй сын Козьма. В нач. XVIII в. Петром I началось сокращение числа монастырей, доход которых он предполагал пускать на нужды государства. Маленькие обители, где число монахов не превышало 30 человек либо объединяли с другими монастырями, либо совсем закрывали. Любецкий монастырь избежал участи закрытия и был приписан к Покровскому монастырю на реке Нерли. В 1721 г. по указанию настоятеля Покровской обители Порфирия казначеем в Любец был назначен монах Нифонт Башев. В 1722 г. указом Святейшего Синода оба этих монастыря приписали к Николо-Волосову монастырю под Владимиром. В 1725 игуменом Боголюбского монастыря стал Авраамий. В 1728 гг. был возвращен в свой Любецкий монастырь. В 1727 г. по указу Московской духовной дскастерии была восстановлена самостоятельность монастыря в Любце и его ризница возвращена из Волосова монастыря на прежнее место. По ведомости 1741 г. при монастыре состояло всего 12 монахов. Монастырь остался вовсе без игумена, который прежде являлся его настоятелем. На его место был определен вдовый белый священник села Усолье Герасим Андреев. По монастырскому штату под его попечением числилось 11 человек. Однако, в действительности было и того меньше. Каждый из братии должен был получать денежное и хлебное жалованье. Но денежных доходов монастырь не имел, поэтому они восполнялись повышенным хлебным жалованьем. Разорение, голод, нищета, многочисленные государственные поборы привели к тому, что в слободке осталось лишь 5 бобыльских дворов, в которых проживало около 25 человек. Обрабатывая монастырскую землю, они таким образом и себе добывали скудное пропитание. Кроме них, при монастыре в Любце жили еще конюх и скотник, в обязанность которых входило уход за монастырской скотиной. Эту немногочисленную обитель в 1749 г. причислили к Успенскому Козмину монастырю. После этого положение Любецкой обители не улучшилось, и в 1753 г. ее штат составлял всего лишь 2 человека: настоятель иеромонах Иаков и монах Корнилий. Именно при Иакове в 1754 г. были исправлены ветхости монастырской Успенской церкви. В 1764 г. Екатерина II во время проводимой церковной реформы, учреждая новые монастырские штаты, повелела упразднить маленькие монастыри и Любецкий Синодальный мужской монастырь прекратил своё существование. К тому времени монастырский штат состоял лишь из одного человека – его настоятеля иеромонаха Феофилакта, который получал денежного жалованья из Владимирского Богородице-Рождественского монастыря 6 рублей в год. 1764 г. было составлено описание обители, которое провел подпоручик астраханского полка Василий Левитский. На территории монастыря находились две церкви: одна из них — каменная в честь Успения Пресвятой Богородицы, а другая — ветхая приходская деревянная во имя Николая чудотворца. К Успенской церкви была пристроена колокольня, на которой помешалось 5 больших и малых колоколов. Кресты и на церкви, и на колокольне сделаны из железа. Недалеко от храмов размещались деревянные келии — три братских и одна настоятельская. Тут же находился деревянный погреб и огород под капусту. Окружала монастырь деревянная ограда с двумя вратами, за которой также находились некоторые монастырские строения: скотный двор и овин. Всего под монастырем числилось чуть более 5 десятин земли. При обители в Любце жили также два отставных солдата, получивших различные раны в военных баталиях. По-прежнему недалеко от монастыря находилась его слободка. К середине XVIII века там проживало
16 бобылей. Оброк с них монастырь не брал. Бобыли выполняли всякие монастырские работы: косили траву, обрабатывали пашню, огороды и хмельники (место в лесу, поросшее диким хмелем). Сенных покосов за монастырем числилось 100 копен в пожнях Бережная, Казачья, Остров и Афонинская. Все они находились недалеко от Клязьмы.
Всего же за всю историю Любецкой мужской обители известны следующие имена ее настоятелей: Симеон (середина XVI века), Гурий (упом. 1634-до 1635), Трифон (1635-после 1654), Феодорит (1668-после 1674 и 1703-1712), Иона (около 1694), Авраамий (1715-после 1722 и 1730-1740), Александр (между 1722- 1730), Иаков (около 1754), Фсофилакт (1764).
Любецкий приход
По упразднении монастыря, часть церковной утвари по распоряжению епископа Владимирского и Муромского Павла была передана в ризницу Владимирского Успенского кафедрального собора. Другая же часть осталась в Успенской церкви Любца. В 1770 г. по распоряжению епископа Владимирского и Муромского Иеронима бывшая каменная монастырская церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы с Никольским приделом была обращена в приходскую. Причт при ней вначале был определен из двух священников, диакона, дьячка и пономаря, но затем сокращен до одного священника, диакона и пономаря. Первоначальный приход храма состоял из деревень Бельково, Ельниково, Лихачево, Погост, Суханиха, Сычево, Бабёнки и Филисова слободка. Впоследствии Бабёнки перешли в приход Никольской церкви села Троице-Никольского, а Филисова Слободка в приход церкви с. Алачино.
На сегодняшний день известны имена 18-ти настоятелей Успенской церкви в Любце с середины XVI до первой трети XX веков: Елеуферий — упоминается как священник любецкого храма в 1567 г.; Иосиф — упоминается в 1630-1640-х гг.; Федор Захаров — упоминается в 1645-1647 гг.; Петр — упоминается в 1687-1689 гг.; Козьма Петров (1690-ум. после 1720), упоминается как священник любецкого храма в 1720 г.; Яков Петров (1685-ум. после 1724) — упоминается как священник любецкого храма в 1710-1724 гг.; Афанасий Григорьев (1712-1791) — упоминается как заштатный священник любецкого храма в 1782 г.; Козьма Иванов (1732-1798) — упоминается как священник любецкого храма в 1782-1789 гг., в 1789 г. вышел за штат; Стефан Осипов (1739-1792) — упоминается как священник любецкого храма в 1782 г.; Ефим Федоровнч Простосердов (1767-ум. после 1834) - священник любецкого храма в 1789-1828 гг., с 1828 г. заштатный, сын священника села Чирикова Владимирского уезда Федора Иванова, окончил Суздальскую духовную семинарию. Федор Васильевич Тнхонравов (1771-1830) - упоминается как священник любецкого храма в 1792-1828 гг., сын священника погоста Борисоглебский Владимирского уезда Василия Андреева, из учителей русского класса Суздальской семинарии, с 1828 г. заштатный. В 1796 г. в семье молодого священника Успенской церкви Федора Васильевича Тихонравова и его жены Ирины Саввичны, урожденной Милоглядовой, родился первенец Виктор (Тихонравов Виктор Федорович – первый ковровский поэт.). Антон Иванович Минервин (1804-1835) — священник любецкого храма в 1828-1835 гг., сын священника села Яковлево Ковровского уезда Ивана Иванова, окончил Владимирскую духовную семинарию в 1826 г. Ксенофонт Ильич Троицкий (1805-ум. после 1877) — священник любецкого храма в 1828-1863 гг., окончил Владимирскую духовную семинарию в 1828 г., с 1863 г. заштатный, сын дьячка села Тонки (Теньково?) Юрьевского уезда Ильи Семенова. Александр Федорович Быстрицкий (1814-ум. после 1879) священник любецкого храма в 1835-1848 гг., сын священника села Воскресенское-Прозоровское Ковровского уезда Федора Ивановича Хозниковского, окончил Владимирскую духовную семинарию в 1834 г., священник села Воскресенское-Прозоровское в 1848-1879 гг., с 1879 заштатный; имел награды: скуфью (награжден 30.4.1871), камилавку (26.3.1877). Алексей Иванович Великосельский (1836-30.12.1882) - священник любецкого храма в 1863-1882 гг., сын священника села Тейково Шуйского уезда Ивана Ефимовича Великосельского, окончил Владимирскую духовную семинарию в 1858 г., певчий Воскресенского собора г. Шуи в 1858-1860 гг., причетник села Долматово Александровского уезда в 1860-1862 гг., законоучитель Бельковского народного училища (с 1875 г.), катехизатор (1879); имел награды: набедренник (5.12.1875). Он скончался 30 декабря 1882 г. в возрасте 46-ти лет от простуды. Крестьяне весь первый день нового 1883 г. отогревали кострами промерзшую землю, чтобы достойным образом совершить погребение своего пастыря. Прокопий Дмитриевич Смирнов 28-го января 1883 г. перемещен в село Любец, окончил Владимирскую духовную семинарию в 1848 г, священник села Кузьминское Юрьевского уезда в 1850-1883 гг. и 1884-1887 гг., заштатный с 1887 г. Яков Лаврентьевич Меморский (1822-ум. после 1904) — священник любецкого храма в 1883-1901 гг., с 1901 г. заштатный, сын пономаря села Туртино Суздальского уезда Лаврентия Яковлева, окончил Владимирскую духовную семинарию в 1844 г., священник Погоста Нередичи Ковровского уезда в 1846-1875 гг., священник села Бережок Юрьевского уезда в 1875-1883 гг.; имел награды: бронзовый наперсный на Владимирской ленте крест в память войны 1853-1856 гг. (награжден в 1861 г.), набедренник (21.10.1865), скуфью (1872), благословение Св. Синода (1869). Иван Андреевич Благосклонов (1874-ум. после 1919) — священник любецкого храма в 1901-1919 гг., вероятно, служил там и позже; сын псаломщика села Кохма Шуйского уезда, окончил Владимирскую духовную семинарию в 1896 г, учитель земского училища с. Марьино Ковровского уезда (сентябрь-октябрь 1896), учитель и законоучитель Клюшниковского земского училища того же уезда в 1896-1901 гг.; имел награды: набедренник (12.4.1908), скуфью (6.5.1915), камилавку (март 1919). Многие любецкие священники стали родоначальниками целых династий священнослужителей и чиновников, которые сыграли немалую роль в местной истории. Одна из таких фамилий пошла от священника любецкой церкви Александра Федоровича Быстрицкого. Его сыновья Иван, Евгений и Павел избрали светскую карьеру. Евгений учился в Московском университете и стал юристом. Особенно преуспел в службе Павел Александрович Быстрицкий (1838-20.1.1914). Он достиг чина коллежского асессора, более 20 лет избирался гласным Ковровской городской думы, был членом городской управы и пользовался немалым влиянием в Коврове. Его жена Зинаида Алексеевна Дурова приходилась падчерицей Валериану Александровичу Рамейкову, многолетнему заседателю Ковровской дворянской опеки. Брат последнего, действительный статский советник Михаил Александрович Раменков четверть века был судогодским уездным предводителем дворянства. Сестра чиновников Быстрицких Клавдия Александровна вышла замуж за ковровского помещика Дмитрия Петровича Манькова. Он принадлежал к обширному дворянскому клану ковровской уездной элиты и по матери был внуком ковровского предводителя дворянства 1810-х гг. Сергея Безобразова. Один из братьев Дмитрия Манькова был ковровским городничим, другой — предводителем дворянства и председателем земской управы в Коврове. Сам Д.П. Маньков в чине коллежского советника занимал должность земского начальника 1-го участка Ковровского уезда. 1 мая 1895 г. на 52-м году жизни он был убит во время охоты ковровским фабрикантом Иваном Андреевичем Треумовым. Дело это было темное и истинная картина происшедшего неясна до сих пор.
Другой, подобный Быстрицким, род тоже пошел из Любца. Его представители носили фамилию Любецкие, которая по прежде существовавшему среди духовенства обычаю была им дана по происхождению из села Любец. Родоначальником этой фамилии считается Никита Иванович Любецкий, который в течение 37 лет, с 1770 по 1807 гг., служил дьячком в любецкой Успенской церкви. Его сын Василий пошел по стопам отца и около 30 лет прослужил пономарем в родном селе. Большинство представителей этой фамилии в дальнейшем также избрали духовную карьеру. Наиболее известные из них - Михаил Васильевич Любецкий, диакон Троицкой, а затем Никольской церкви села Егорий за Вазалью Ковровского уезда; Сергей Егорович Любецкий, священник села Иваново–Эсино Судогодского уезда; Петр Егорович Любецкий, протоиерей погоста Никологорский Вязниковского уезда; архимандрит Иннокентий (Никольский, а по отцу Любецкий), настоятель Муромского Благовещенского монастыря и Благочинный ковровских православных женских общин. Некоторые представители Любецких избрали светскую службу. Среди них - Петр Васильевич Любецкий (1800 - 1868), внук родоначальника Никиты Ивановича.
В кон. XIX века в церкви хранились следующие старинные св. иконы, пользующиеся особенным почитанием прихожан: местная икона Успения Божией Матери и икона Смоленской Божией Матери, украшенная бархатной ризою, на коей нанизано около 500 жемчужин; на обратной стороне иконы столь же старинное изображение Святителя и Чудотворца Николая. В церковной библиотеке хранились старинные книги: Евангелие печати 1634 года, с подписью по листам: «В царство Благоверного и Христолюбиваго Государя Великого Князя Михаила Феодоровича всея Русии Самодержца, превысочайшия и пресветлосиятельные благочестием степени, Богом венчанного Российского царствия их же в преславном и стольном граде Владимире дал в церковь Владычицы нашея Богородицы честного и славного ея Успения и Чудотворца Николая и святыя мученицы Параскевы, что в Любецком монастыре, при служителе святых сих церквей, при честном священно-иерее Иосифе, да при старце Гурие да при пономаре Михаиле сию святую книгу Евангелие напрестольное Московской печати с Патриаршаго двора от Соловецких Чудотворцев священно-Иерея Софрония по своей души и по своих родителях»; Апостол печати 1694 года, с подписью: «Сию книгу Свят. Апостол в дом Пресвятыя Б-цы честного и славного ея Успения в Любецкой монастырь приложил Чудова монастыря старец Аврамий Ашанин по своих родителях и того монастыря игумену и кто по нем будет священником за него старца Аврамия Бога молити и родители его поминати. И сию книгу в дом никому не отдавать и быть той книге в этой святой обители в церкви»; Триодь постная печати 1693 года, с подписью того же старца Авраамия Ашанина (см. Потомки князей Ковровых в Любце): «Сию книгу Триодь постную дал в дом Пресвятыя Б-цы в Любецкой монастырь Аврамий Ошанин. И того монастыря игумен и с братьею родители ево старца Аврамия Ошанина поминать и за него старца Аврамия Бога молить. А подписал старец Аврамий своею рукою и сею книгу из Любецкого монастыря никому не продавать, быть в том Любецком монастыре во веки»; и Триодь цветная печати 1693 года, пожертвованная тем же старцем Авраамием Ошаниным; на ней подпись такого же содержания, как и на Триоди постной. [1] Церкви принадлежали здания: две каменные часовни без входа, три деревянные, из них одна со входом в дер. Белькове, деревянная сторожка и семь деревянных торговых лавок, которые сдавались в наем в ярмарку 15 августа. [1] Земли при церкви: усадебной одна десятина 1200 кв. саж., сенокосной 10 десятин 120 кв. саж., пахотной земли 18 десят. 2309 кв. саж. и мелкого леса 900 кв. сажен; кроме сего, имелась дарственная земля близ церковной ограды, в количестве 350 кв. саж., приложенная в церковь в 1850 году Владимирским мещанином Андреем Афанасьевым Спиридоновым; на сей земле построены деревянные лавки. [1] Причт: священник, диакон и псаломщик. На содержание причт получал годового дохода не более 850 руб. Дома причт имел собственные, построенные на церковной земле. [1] Приход: село и деревни: Бельково, Погост, Лехачево, Суханиха, Ельниково и Сычево. От церкви деревни не далее 5 верст; препятствий к сообщению с ними не имелось. Всех дворов в приходе 400, душ мужского пола 1080 и женского пола 1240 душ; в том числе раскольников 1 двор, душ мужского пола 2 и женского пола 1 душа. [1]
Любецкая ярмарка
Немалые доходы Успенскому монастырю, а затем причту любецкой церкви, приносила местная ярмарка. Она проходила ежегодно в престольный праздник Успения Пресвятой Богородицы 15 августа (по старому стилю). Еще в записи 1645 г. о Любецком монастыре говорится: «да у монастыря против Святых ворот, восемь шалашей, торгуют приезжие на оспожни день (т.е. Госпожин — день Успения Пресвятой Богородицы) по вся год торговые люди, а пошлины сбирают на монастырь». В 1741 г. монастырь собирал с приезжавших на Успенскую ярмарку купцов пошлины в размере 38 рублей 80 копеек — немалую по тому времени сумму. В описании Ковровского уезда
1784 г. упоминается Любецкая Успенская ярмарка и говорится, что на нее съезжалось более 1000 человек, в том числе купцы из Шуи и Суздаля «с китайками, набойками и разными мелочными товарами». В 1857 г. в списке
населенных мест Ковровского уезда, составленного владимирским краеведом Константином Тихонравовым, указывалось, что в селе Любец «в самый праздник бывает ярмарка, привозится товара на 6000 рублей серебром для разных домашних потребностей, а продается на 2000 рублей серебром». Земля близ церковной ограды, где проходили ярмарки, прежде принадлежала монастырю. После упразднения обители она перешла в казенное ведомство, но была выкуплена и дана вкладом в Успенскую церковь. Часть этой земли передал храму владимирский купец Волженкин и на ней были построены семь деревянных лавок. Еще один земельный участок в 350 квадратных сажен приложил в Успенскую церковь мещанин города Петровска Саратовской губернии Андрей Афанасьевич Спиридонов, выполняя завещание своего отца, судогодского купца 3-й гильдии Афанасия Спиридонова. На спирилоновском участке в 1840-е гг. размещалось 66 торговых лавок. Расцвет Любецкой Успенской ярмарки пришелся на середину XVIII столетия. Об этом красноречиво говорят многочисленные находки старых монет на месте проведения ярмарок. По сведениям одного из местных «кладоискателей» там было найдено 12 монет ХѴІ-ХѴІІ веков, 68 — XVIII века и 24 — XIX века. С конца XIX столетия Успенская ярмарка в Любцс стала проходить в два дня - 15 и 16 августа. Торговали там мануфактурой, щепным, железным, бакалейным, кожевенным товарами, рогатым скотом, медом и воском. Особенно много привозили в Любец меда. Везли его туда со всей Ковровской округи. В то время на ярмарку доставлялось товара на сумму в 10 тысяч рублей, а объем продажи составлял 3500 рублей. Прекратились Успенские ярмарки в Любце в начале 1930-х гг., когда и престольный праздник Успения Божией Матери отмечался почти что украдкой.
Село из монастырской слободки
Само село Любец ведет свое начало от монастырской слободки. В 1645 г. упоминается «пол монастырем... рыбная слободка», рыбаки из которой снабжали рыбой из Клязьмы и Нерехты монастырь. Часть наловленной рыбы продавалось на окрестных базарах. В 1684 г. патриарх Московский Иоаким в своей грамоте Любецкому монастырю разрешил «монастырским бобылям рыбу ловить и третью в монастырь приносить и всякая работа работать». В других грамотах патриархов, того же Иоакима, и Адриана в 1688 и 1692 гг. подтверждалось право лова рыбы в реках Клязьме и Нерехте монастырскими людьми. В 1689 г. в «подмонастырской слободке Любецкой», кроме двора попа Петра и дьякона Деомида, насчитывалось «крестьянских 8 дворов». После упразднения монастыря в 1764 г. монастырская Любецкая слободка стала селом ведомства Государственной Коллегии Экономии. Население новообразованного села было невелико. Вплоть до начала XX века Любец оставался сравнительно небольшим селом, во много раз уступавшим по населению своим приходским деревням, особенно таким крупным, как Бельково и Погост. Изменения в числе постоянных жителей села Любек с середины XVIII столетия до нашего времени представлены ниже: 1763 г. — 10 мужского, 25 женскою пола (без церковников); 1782 г. — 33 мужского, 37 женского пола; 1795 г. — 36 мужского, 44 женского пола; 1834 г. — 37 мужского, 40 женского пола; 1850 г. — 32 мужского, 36 женского пола; 1858 г. — 41 мужского, 41 женского пола; 1877 г. — 40 мужского, 55 женского пола; 1895 г. — 60 мужского, 66 женского пола; 1904 г. — 128 жителей обоего пола, 24 двора; 1923 г. — 118 жителей; 1961 г. — 96 жителей, 33 двора; 1973 г. — 50 жителей, 32 двора; 1983 г. — 16 жителей, 13 дворов; 1993 г. — 10 жителей, 7 дворов (без дачников). Любецкие крестьяне помимо хлебопашества издавна занимались торговлей в разнос. Коробейники или офени, как называли таких торговцев, пережили расцвет в первой половине XIX века. Во второй половине того столетия среди любецких крестьян получил развитие извозный промысел: возка камня, извести и дров в Ковров. В последние десятилетия перед революцией многие крестьяне, особенно молодежь, стали уходить на заработки в город, по выражению тогдашнего земского статистика, «бросать кирпичный промысел и извоз извести и камня, так как на них население зарабатывает мало, а сил тратит много». Село Любец с 1862 г. входило в состав Бельковской волости, центром которой стала крупнейшая деревня Ковровского уезда Бельково. В самом селе помимо церкви имелись лишь сельская расправа и питейный дом. Даже школа, обычно устраиваемая при сельской церкви, находилась не в Любце, а в Бельково. Роль местного церковного и, частично, торгового центра, Любец играл вплоть до первых десятилетий Советской власти.
С 1926 года — в составе Клюшниковской волости.
С 1929 года село входило в состав Погостовского сельсовета Ковровского района, с 1940 года — в составе Бельковского сельсовета, с 1958 года — в составе Великовского сельсовета, с 1972 года — в составе Новосельского сельсовета.
С 2005 года — в составе Новосельского сельского поселения.
Численность населения: в 1859 г. – 83 чел. (13 дворов), в 1905 г. – 128 чел. (24 двора), в 1926 г. – 118 чел. (29 дворов), в 2002 г. – 6 чел., в 2010 г. – 14 чел. (9 муж. и 5 жен.).
Село упоминается в книге Голицына Сергея Михайловича «Тайна старого Радуля», как село Радуль. Сергей Голицын с 1960 года по 1989-й каждое лето (примерно с апреля по начало октября) жил в селе. В селе (под именем деревни Берсеневки) происходили съёмки фильма «Шла собака по роялю» (режиссёр Владимир Грамматиков).
Кадр из фильма «Шла собака по роялю»
Сценарий фильма написали двое авторов: писательница Виктория Токарева и режиссер Георгий Данелия. Действие происходило в наши дни. Для выбора натуры группа (обычно режиссер, оператор, художник и директор картины) объехала на автомашине несколько тысяч километров по Московской, Калининской и Владимирской областям и решила, что лучше места, чем в окрестностях Коврова не найти! Это место называлось село Любец. Там летом жил детский писатель С.М. Голицын, который оставил такое свидетельство: «Требовался живописный, обширный пейзаж с широкой рекой, лесом, старинной, непременно белой церковью на горе, и сельская зелёная улица с разноцветными домиками, украшенными деревянной затейливой резьбой». Требовались, конечно, и учащиеся школ для участия в массовых сценах. Найти их было несложно, достаточно было проехать по ковровским школам. Были, например, отобраны восьмикласница 10-й школы О. Малькова, и её сестра Вера. Требовалось для съемок 20 опытных мотоциклистов. Примчалось же в Любец около 100! Желающих участвовать в съёмках было очень много. Интриговало название — «Шла собака по роялю». В съёмках были заняты известные мастера киноэкрана Леонид Куравлев (в один из свободных дней состоялась творческая встреча зрителей с актером в кинотеатре «Звезда»), Людмила Хитяева, Владимир Басов, Юрий Катин-Ярцев, Елизавета Никищихина и другие. Но главные роли играли молодые: пятнадцатилетняя А. Кищик из танцевальной группы хора имени Пятницкого и А. Фомин — выпускник Горьковского театрального училища, родом из Мурома. Съёмки фильма «Шла собака по роялю» начались в июне. База творческой группы с киностудии имени М. Горького находилась в Коврове, откуда она ежедневно выезжала на съёмки в Любец и другие места. Работа начиналась спозаранок и продолжалась до тех пор, пока солнце не сядет. Эта группа тоже «ловила» яркое солнце. Процесс съёмок был мучительным. Вот как его описывал писатель С. Голицын: «Режиссер Владимир Грамматиков, худощавый, с небольшими усиками, весь точно состоящий из сгустков нервов, то вскакивает, то вновь садится на складной стульчик. А перед ним Саша в сереньком костюмчике в шляпе набекрень и Алена, беленькая, веселая, игривая, очаровательная. — Нет, не так! — досадливо машет рукой режиссер. — Проще, естественнее! Помните, что это ваша первая любовь!» Владимир Грамматиков неплохо потрудился в Коврове, а потом в павильонах студии, продолжая снимать и озвучивать картину. На создание фильма, как и рождение ребенка, требуется девять месяцев. Летом 1979 г. фильм «Шла собака по роялю» на международном кинофестивале в Москве был удостоен гран-при, а потом еще получил премию Всесоюзного кинофестиваля.
Съемки фильма «Полёт с космонавтом» осуществляла группа Центральной киностудии детских и юношеских фильмов имени М. Горького под руководством молодого режиссера Г. Васильева («Финист-Ясный сокол». «Новые приключения капитана Врунгеля», «Василий Буслаев», «Русь изначальная»). По жанру это была лирическая комедия. Героем ее был молодой сельский паренёк, активный, целеустремленный, находчивый, по фамилии Брусникин. В главной роли снимался актер театра «Современник» Валерий Шальных. Съёмки проводились в основном в с. Любец, облюбованном кинематографистами. Село так понравилось режиссеру Г. Васильеву, что он позднее купил в нем дачу, и стал приезжать сюда на отдых. Премьеры фильма «Полет с космонавтом» состоялись в Коврове и Владимире 27 августа 1980 г. Представляли его режиссер Геннадий Васильев, оператор А. Гарибян, актеры В. Шальных и И. Кашинцев.
В 2005 году в Любце похоронен Абрам Семенович Плоткин (1923-2005) - один из наиболее уважаемых юристов Владимирской области, общественный деятель, прозаик, драматург, ветеран Великой Отечественной войны, почетный гражданин города Коврова.
Закрытие Любецкой церкви
Вплоть до конца 1930-х гг. Успенская церковь в Любце считалась действующей, хотя в последние годы того десятилетия постоянного служения там не велось. Церковь была обложена такими непомерными налогами, что местные прихожане платить их были совершенно не в силах. В 1935 г. в Любце еще совершалось служение. Сохранилось датированное 22 мая 1935 г. разрешение общего отдела Ковровского райисполкома, выданное «общине группы верующих села Любец Бельковского сельсовета». Этим документом «служителям религиозного культа данной общины» разрешалось «хождение с крестом по домам верующих этой общины по добровольному
приглашению». В 1937 г. арестовали последнего любецкого иерея
и священствовать стало некому. В конце октября - начале ноября 1937 г. в Ковровском районе было арестовано несколько священников: Смирнов Николай Алексеевич (с. Русино), Доброцветов Николай Иванович (с. Любец), Хваленский Валентин Константинович (с. Марьино), Лекторский Афанасий Сергеевич (с. Крутово). Следствие утверждало, что они, «являясь участниками контрреволюционной группы церковников в сельской местности Ковровского района, на протяжении ряда лет вели среди населения Крутовского, Дмитриевского и Бельковского с/с. контрреволюционную деятельность, направленную на подрыв Советской власти»: «на протяжении длительного времени вели среди колхозного населения контрреволюционную агитацию, оказывая сопротивление организации колхозов, агитировали колхозников не работать во время религиозных праздников, агитировали за выход из колхоза, чем срывали работу в колхозах. Занимались вымогательством материальных средств у населения на укрепление Церкви и духовенства. В целях более организованной работы устраивали между собой нелегальные сборища под видом приезда друг к другу в гости, где договаривались о совместной контрреволюционной работе среди населения, клеветали на экономическое положение Советского Союза». Смирнов якобы возглавлял эту организацию. Доброцветов, по мнению следствия, «является одним из активных участников контрреволюционной группы, который на протяжении ряда лет вел среди населения антисоветскую агитацию, направленную на подрыв колхозного строительства, призывал колхозников выходить из колхоза, устраивая нелегальные сборища из близких ему людей у себя на квартире». Если допустить, что показания свидетелей истинны, то более или менее серьезной его виной можно считать неверие в перспективность колхозов (говорил, что «в колхозе состоять нет никакой пользы») и вытекающие из этого советы выходить из них и работать в индивидуальном порядке (2 хозяйства действительно вышли, некоторые люди и не вступали). «Клевета на экономическое положение Советского Союза» заключалась в том, что он жаловался на непосильные налоги, которыми его обложили. Некоторые свидетели, действительно, говорили, что видели у него дома гостящих священников, но объяснение следствием целей их приезда, как минимум, поспешно. В остальном же он был обвинен за выполнение своих прямых обязанностей как служителя культа. Так им был обновлен состав двадцатки, выбран председатель церковного совета (при отсутствии этих условий власти храм закрывали), крестил детей до пятилетнего возраста, «он среди верующих часто вел всевозможные разговоры, интересовался жизнью, давал наставления, советовал, как надо жить», «как только приехал, сразу начал вовлекать нас в церковную общину и призывал быть активными». Многого стоит оценка его деятельности, сделанная одним из свидетелей: «У меня складывается такое мнение, что за последнее время я знаю людей в нашей деревне, которые не ходили долгое время в церковь, как например: две молодые женщины Роговы и ряд других, а теперь они в церковь ходят, это, конечно, благодаря его агитации». Или: «Вел агитацию по всем деревням, что люди приходят к [о]сознанию, начинают крестить людей до пятилетнего возраста». Но больше всего недовольства у представителей местной власти вызывали его призывы не работать в дни религиозных праздников. Это расценивалось ими как «агитация против трудовой дисциплины в колхозах», т.е. антисоветская и контрреволюционная деятельность, направленная на срыв мероприятий советской власти и партии. Из 4 обвиняемых только Доброцветов Н.И. не признал себя виновным. На требование следователя дать показания по предъявленному обвинению в проведении контрреволюционной деятельности ответил: «От дачи показаний в проводимой контрреволюционной деятельности отказываюсь, т.к. я за собой не нахожу подобных обвинений». Все четверо обвиняемых были расстреляны. (Отдел Комиссии по канонизации святых Владимирской епархии) // Ершов А.Л. Церковь на земле Владимирской в 1930-е годы. - Владимир: Калейдоскоп, 2011. – 322 с. С. 202-204.)
Время для окончательного разорения старейшей в Ковровском районе церкви выбрали самое подходящее — июль 1941 г. Немецкие танки уже рвались к Москве и Ленинграду, а ковровские советские чиновники воевали со своими же православными. 29 июля 1941 г. Ковровский районный Совет депутатов трудящихся принял постановление «О закрытии церкви в селе Любец Бельковского сельсовета». «Ввиду того, что церковь в селе Любец Бельковского сельсовета в культовых целях общиной не используется в течение ряда лет, церковь находится в бесхозяйственном состоянии, причитающиеся с общины платежи государству не вносятся, имеется задолженность в сумме 329 р. 77 коп. Исходя из этого и учитывая ходатайство самих граждан этого прихода о закрытии церкви, исполком Райсовета постановляет: Возбудить ходатайство перед исполкомом Облсовета о закрытии и ликвидации указанной церкви как молитвенного здания с последующей передачей такового в ведение Бельковского сельсовета для использования под культурные цели». Подписал этот документ председатель исполкома Калинин и секретарь Тихонов. 6 декабря 1941 г., Калинин и Тихонов подписали очередное постановление Ковровской районной Советской власти: «Учитывая, что бывшее молитвенное здание в селе Любец пустует, и в настоящее время под культурные цели использоваться не может, предложить зав. Райфо тов. Волгину передать его в арендное пользование Ковровскому отделению «Лесзаготтекстиль» для использования под хозяйственные нужды». Его переоборудовали «для общежития для Ковровской НИТК-2» (исправительно-трудовая колония). Зэки в окрестностях Любца заготавливали дрова для фабрики им. Абельмана, а на ночь их загоняли в промерзшее «общежитие» — бывшую Успенскую церковь.
После войны церковное здание оказалось окончательно заброшенным. При разграблении церкви был уничтожен четырёхъярусный иконостас, растащено всё церковное убранство, включая уникальные иконы и книги. Ограда вокруг кладбища полностью разобрана, а само старинное кладбище поглотили свежие могилы как местных жителей, так и ковровчан. Приехавший тогда в село С.М. Голицын писал о себе в третьем лице: «Когда краевед поселился в Любце, эта беспризорная, заброшенная церковь медленно погибала. Озорные школьники писали на ее стенах разные слова, жадные взрослые, услышав легенду, что якобы рядом с церковью зарыт клад, из лета в лето перекапывали двор вокруг храма. А кто-то, догадливый, даже плиты в полу церкви выворотил. Стал краевед хлопотать, писать письма. И в один прекрасный день явились в Любец реставраторы. Теперь церковь, подновленная, побеленная выделяется на темном фоне леса» (осень 1987 г.). После реставрации церковь по-прежнему постепенно разрушалась. Обитатели соседних пионер-лагерей ходили туда постоянно, самовольно и вместе с недалеко ушедшими от пионеров вожатыми. Двигала ими отнюдь не только любовь к истории родного края. Сколько раз не закрывали дверь в церковь - ее постоянно выбивали, а заодно и разломали решетку на одном из окон, сделав еще одну «дверь». И лазили туда, и курили там, и много чего еще делали. Объявили Успенскую церковь памятником архитектуры, значилась она состоящей на государственной охране. Но «охрана» эта осуществлялась, практически, только на бумаге. В ноябре 1987 г. в городской газете ковровские художники, а по совместительству любецкие дачники, В. Федянов, А. Харченко, П. Садов, В. Юшков «и другие», выступили с инициативой не пускать в село других, нетворческих дачников. «Любец должен стать заповедным, — писали они, — нельзя здесь строить коттеджи из безликого кирпича, пилить березы, окружающие село, прокладывать асфальтированные дороги». Заканчивалась заметка сообщением: «Художники и все творческие работники, живущие в Любце, решили взять шефство над домами и территорией села. Идея такова: сохранить, а в отдельных случаях придать облик среднерусской старины домам и строениям Любца». Хорошая была идея, но не суждено было ей осуществиться. И коттеджей настроили там, и березки потихоньку сводили, и асфальтовую дорогу для лимузинов высокопоставленных дачников провели. А Успенская церковь продолжала потихоньку разрушаться. В 1991 г., в пору перестройки и демократии, даже импровизированные субботники там устраивали. Народ из Коврова туда ходил и даром работал. Необходимых средств на восстановление никто не давал, а разговоры, в том числе и местных творческих дачников, так и оставались лишь благими пожеланиями.
Возрождение храма
В 1995 г. началась новая жизнь для старого храма. По предложению ковровского благочинного протоиерея о. Стефана указом архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия Успенская церковь в селе Любец была приписана к храму св. Иоанна Воина в Коврове. Стараниями о. Стефана в возрождаемой церкви силами воинов местного гарнизона провели уборку, вычистили весь мусор, привели здание в порядок.
Успенская церковь в селе Любец. Фото Геннадия Халтурина
Сегодня богослужение в любецкой церкви совершаются только в теплое время года по двунадесятым и Великим праздникам: от св. Пасхи — до Покрова. На службы собираются прихожане из ближайших к Любцу сел и деревень, особенно из Погоста и Бельково, с давних времен находившихся в любецком церковном приходе. При любецкой церкви намечено создать женскую монашескую общину с позднейшим приданием обители статуса монастыря.
Источники: 1. Добронравов, Василий Гаврилович. Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии: Вып. 5 и послед.: Шуйский и Ковровский уезды. Вязниковский и Гороховецкий уезды. - 1898. - 505, VII c.
2. Археологическая карта России Владимирская область. Под редакцией Ю.А. Краснова. Москва. 1995.
3. Фролов Н. В., Фролова Э. В. Любец на Клязьме. ООО Научно-производственное объединение «Маштекс». Ковров, 2000
Потомки князей Ковровых в Любце Город Ковров
