Открытие Владимирской губернской Врачебной Управы (1797 г.)
Открытие Владимирской Врачебной Управы
«В провинциальном городе Володимере определены лекарь и пробирной мастер, коим по расписанию володимерского провинциального Магистрата и от вязниковского купечества ежегодно платится жалованья, а именно: лекарю 37 рублев 83 коп., да пробирному мастеру 12 руб. 81 коп., и того обоим по 50 рублев по 54 коп. на год» (из Наказа от жителей Вязниковской слободы 1767 года). Владимирский приказ общественного призрения был основан в 1779 г. Первый этап его деятельности был отмечен основанием в губернском городе медицинских заведений: больницы и отделения для душевнобольных.
В 1782 г. при выезде из Владимира на левой стороне Большой Нижегородской дороги было открыто первое в городе медицинское учреждение – больница. В том же году при ней было организовано отделение для душевнобольных. См. Губернская земская больница.
Среди первых распоряжений Воронцова Р.И. было назначение 2 января 1779 г. во Владимир подлекаря Василия Чупинского, в Муром - лекаря Петра Липгольта, в Александров - лекаря Михаила Семчевского. С каждым заключался контракт о службе.
Государственная Медицинская Коллегия, во исполнение инструкции, именно пункта 3-го, данной вместе с утвержденным докладом, 23-го февраля 1797 г. определила во Владимир дивизионного штаб-лекаря, коллежского асессора Ивана Слонецкого инспектором, а Московской губернии — доктора Вильгельма Гальлидая — оператором, с жалованьем 700 руб. для инспектора и по 500 руб. для оператора и акушер должность акушера на первых порах не была замещена.
Однако до половины того года Врачебной Управы собственно не было. Коллегия только в мае месяце (7-го числа) сообщила, что она обратилась к губернатору об отводе помещения для Управы: «пристойным числом покои назначить и снабдить оное надлежащим»; Губернское Правление исполнило чрез месяц только «снабжение пристойного числа покоев», — комнаты велено было отдать в ведомство инспектора. Для этих комнат инспектор требовал: стол, покрытый сукном с зерцалом, с чернильницей, с подсвечником и настольною печатью; для присутствующих пять стульев, стол и один стул с чернильницею для писаря, для письменных дел шкаф или сундук, стенные часы с принадлежащим, писаря и сторожа, да денег для мелких расходов 80 руб. и для разъездов 200 руб. Губернское Правление, однако, нашло возможным: велеть сделать печать в г. Суздале тамошнему купцу Силину, в приказные определило губернского регистратора Дм. Соболевского, а относительно вещей отозвалось, что они после упраздненных судебных мест находятся во владении Казенной Палаты. Оттуда эти вещи и были переданы.
Вскоре по открытии Управы, оператор Гальлидай уволился от службы в июле 1797 г., и должность его была замещена только 1-го января 1798 г. Калужской губернии, Жиздринского уезда штаб-лекарем Иоганном Фридрихом Невиандом, с тем же окладом в 500 руб.; после ухода Гальлидая, члена Управы заменил находившийся во Владимире д-р Иоганн Фридрих Людвиг Каппель, который 30-го апреля 1798 г. был определен акушером.
Врачебной Управы до 1797 г. не было, но врачи по городам, и даже в некоторых имениях, уже были в это время. Так, когда Управа в конце июня 1797 г. запросила сведения от врачей: «из каких они чинов, об искусстве их и знании, о поведении и добропорядочности службы», то откликнулись: из Юрьева — лекарь Антон Лаврентьев Зехтин, из Коврова — бывший в отставке штаб-лекарь Карл де-Розентал, из Киржача — уездный лекарь Барверт, из Суздаля — штаб-лекарь Христиан Богданович Штельцель, из Переславля — штаб-лекарь Ив. Вилиандер, из Судогды — находившийся в отставке лекарь Антон Пахалин, из Вязников — лекарь Ив. Минаев, из Мурома — лекарь Яков Крамер. Кроме того, из сообщения Медицинской Коллегии от 30-го апреля 1797 г. видно, что во Владимире был лекарь Иоганн Христиан Флорини, который переведен в Кострому, а на его место определен дивизионный штаб-лекарь Севастьян Мецлер, с жалованьем по 400 р.; 4-го июня уволен из службы, по прошению, за слабостью здоровья, находившийся в гор. Гороховце лекарь Александр Крамер.
16-го июля 1797 г. Врачебная Управа сделала следующее распределение медицинских чинов по губернии: в Юрьеве, Суздале, Переславле, Муроме и Владимире она оставила прежних: Зехтина, Штельцеля, Вилиандера, Крамера и Мецлера, в Вязники перевела из Коврова де-Розенталя, в Шую из Судогды Антона Пахалина, в Гороховец из Вязников — Минаева, в Покров определен из Александрова бывший в отставке лекарь Василий Венедиктов, которого, как перешедшего в Шую, в 1803 г. заменил Брезинский; в Меленки был назначен Петр Хорохорин. После этого распределения города — Судогда, Александров, Ковров, как упраздненные, остались без врачей. Сделанное Управой распределение некоторым врачам не понравилось. Так еще за неделю ранее, Коллегия сообщала, что лекарь в г. Владимире Петр Хорохорин «за добропорядочную службу и представленную обсервацию» произведен в штаб-лекари, и предоставлено ему просить о месте, где пожелает в губернии. Хорохорин просился в Шую, но Врачебная Управа отказала и назначила его в Меленки. Хорохорин 30 июля заявил, что ни в какой другой город не желает, и в Меленки не поехал. Управа представила дело в Коллегию и оттуда 2-го октября пришел указ, в котором сказано, что штаб-лекарь Хорохорин, «как он оказал ослушность начальству в важном случае...», из службы исключается. Более счастливо отделался также протестовавший Минаев. Он жаловался на перемещение его в Гороховец и указывал, что его желают иметь в Вязниках. Коллегия оставила Минаева в Вязниках, а переведенного туда из Коврова де-Розенталя назначила в Гороховец. Но это перемещение скоро было изменено: еще ранее, 30-го июля, Коллегия предполагала находящегося во Владимире мушкатерского гарнизонного полку Шурманова на лекарской вакансии штаб-лекаря, Карла Будиха, назначить в какой-нибудь город на докторскую вакансию, а на его место откомандировать из городов. 12-го ноября вспомнили об этом и произвели такое перемещение: на место Будиха назначили Минаева, с жалованьем, при деньщике, 221 р. 80 к., в Вязники — из Гороховца — де-Розенталя, а в Гороховец — Будиха. К этому нужно добавить, что по справке в Губернском Правлении, прежде этого распределения управой врачей по городам, в гор. Юрьеве был еще на лекарской вакансии штаб-лекарь Роман Стефанович, но он до распределения ушел в отставку и ему в сентябре 1797 г. была назначена пенсия по 150 р. в год; в Коврове был лекарь Помо, но от службы уволен в отставку; в Меленках до Хорохорина был Федор Ейнбжодт, но он 19 июня 1797 г. умер; в городах Судогде, Александрове и Коврове, за упразднением городов, как уже было отмечено, врачи: Пахалин, Венедиктов и де-Розенталь находились до распределения в отставке. Из дальнейшего передвижения по службе и с места на место видно, что в Муроме Я. Крамер «за представленную обсервацию, долговременную и добропорядочную продолжительную службу произведен в штаб-лекари». В феврале 1798 г. Юрьевский городовой лекарь Зехтин, «желая продолжать службу по близости родственников», просил перевести его в Гороховец, а Будих, узнав об этом, просил о переводе в Юрьев; перемещение состоялось в марте. В марте 1798 г. штаб-лекарь Егор Иванович Андреевский сообщил, что он состоит лекарем на Гусевском железном заводе Андрея Родионовича Баташева. За увольнением от службы Хорохорина, Медицинская Коллегия считала в Меленках место свободным и потому 10 февраля 1798 г. определила туда находящегося в Малороссийской губернии в Стародубском повете, штаб-лекаря Ивана Кибальчича; но оказалось, что в январе туда уже был определен Врачебною Управою служивший прежде в армии и находившийся потом в отставке Андрей Мирнов. Коллегия однако настояла на своем: «как Кибальчич старше по службе, писала она, — то его и определить, а если Меленковское общество желает Мирнова, то Кибальчичу дать другое место». — За назначением Каппеля акушером (30-го апреля 1798 г.), уездным врачом в г. Владимире был определен штаб-лекарь Христиан Бухман, но он служил недолго, — 17 ноября того же 1798 г. был уволен от службы с паспортом, а на его место определен морского корабельного флота штаб-лекарь Максим Имшенецкий. — 24-го октября 1800 г. на место акушера Каппеля был определен лекарь Христиан Кистер, а в марте 1804 г. акушером был уже Дмитриев-Байцуров. — 24-го мая 1803 г. были восстановлены заштатные города: Александров, Ковров и Судогда, и на запрос об определении туда врачей, Коллегия ответила, что «так как в медицинских чинах настоит теперь важный недостаток, по этому эти уезды должны быть поручены врачам соседних уездов». Однако видим, что в начале 1804 г. в Коврове был врачом Густав Клинген, в Александрове штаб-лекарь Степан Томашевский.
— Кроме отмеченного, из перемен по службе известны: в 1805 г. в Меленках был лекарем Ив. Воронин, а в июле 1806 г. там уже никого не было. Вновь назначен был туда лекарь Лекоранский в 1825 г.
— Служивший в Суздале Штельцель в 1809 г. подал в отставку и на его место определен Федор Андреевич Тон; однако он пробыл здесь не долго — в 1813 г. был назначен в губернские врачи, а в Суздаль в 1814 г. определен Мерцинский, которого в 1817 г. заменил Романович, а в 1825 г. — Чижев.
— Бывший в Коврове Клинген в 1815 г. ушел в Нерехту, и освободившееся место было замещено только в 1819 г. отст. лекарем Виноградским; его сменил в 1826 г. Капацинский, но в том же году передал должность переведенному из Вязников Соловьевичу.
— В Вязники в 1809 г. определен был Бернард Фабер, который в 1817 г. сошел с ума; его место замещено было только в 1820 г. Соловьевичем, которого в 1827 г. сменил Палеховский.
— В 1817 г. в Гороховец определен был лекарь Навроцкий; оказалось, что он отличался очень буйным характером, в 1822 г. весь город держал в страхе; за такие подвиги его в 1823 г. уволили, но место его заместили только в 1825 г. — Бурковским. - Бывший в Юрьеве Будих уволен от должности в 1817 г. — В Судогде первого врача, по восстановлении города, встречаем в 1818 г., когда туда назначен был Скабеев; в 1822 г. его сменил Бернгард, также пробывший недолго.
— Из перемен во Врачебной Управе можно отметить: в 1813 г. оператором был назначен Книппер, а в 1817 г. — Ланге.
Инспектор Слонецкий был уволен в отставку по прошению, за старостью и болезнью, с пенсионом в 700 р., в январе 1807 г. и на его место определен Невиандт, служивший при Владимирской Управе оператором.
Для характеристики врачебного персонала того времени нет почти никаких материалов. Я приведу только некоторые факты, которые, полагаю, все же могут давать хотя бы некоторый намек на то, какие были тогда врачи.
Начну с инспектора Слонецкого. Только-что вступив в должность, Слонецкий, как председатель Врачебной Управы, повел дело горячо и сразу потерпел поражение. В июне нужно было доставить Медицинской Коллегии сведения о больницах и больных. Управа обратилась к губернатору с просьбой, чтобы он кому следует приказал снабдить Управу сведениями. Губернатор предложил Губернскому Правлению — исполнить просьбу Управы; но последняя чрез два дня снова обратилась к губернатору с рапортом, в котором, указав, что ни ей, ни Губернскому Правлению неизвестно, какие есть в губернии больницы, просила губернатора, «чтобы он повелел кому следует, не затрудняя излишними переписками, учредить наперед больницы, ежели оных нет, и в то время предписать о нужном осмотре и мерах вспоможения». Губернатор нашел, что «таковые изражения Врачебной Управы в рапорте означают повелительное начальству предписание, которое ни от кого опричь Его Императорского Величества и Правительствующего Сената получать не может». «А потому, продолжает губернатор, — находя сей рапорт во всех его терминах неприличным, не примину об оном в защищение себя и звания моего, как Правительствующему Сенату представить, так и в Государственную Медицинскую Коллегию отнестись». Другой случай, более ясно характеризующий Слонецкого, был такой. Определенный в апреле 1798 г. акушер Каппель вызвал в скором времени следующее постановление Управы — «чтобы из членов ея никому безведома не отлучаться». Поводом к этому было, по рапорту той же Управы в Медицинскую Коллегию, то, что «Каппель, не довольно в узаконенное время по часту не присутствует, но даже неизвестно куда и отлучается по нескольку дней, а как по некоторым уездам оказывается скотский падеж, да и другие могут по его должности встретиться обстоятельства», то поэтому Управа и вынуждена была сделать вышеуказанное постановление, которое он, Каппель, «принять не согласился». Коллегия в июле предписала подтвердить Каппелю, «чтобы он по долгу звания своего должность исправлял, не отлучаясь никуда без причин законных». Каппель подал в Коллегию особый рапорт, в котором, между прочим, писал, «что инспектор Слонецкий, под видом законных требований, оказал ему, Каппелю, личное свое неудовольствие неблагопристойными поступками с ним в присутствии Управы». Из этого, а также и из других присланных на него, Слонецкого, доносов, Коллегия замечает, что он неужиточного нрава, склонного к ссорам, которые по службе не могут быть терпимы, то подтвердить ему, Слонецкому, чтоб он впредь поступал так, как долг звания его требует, соблюдая в отправлении должности справедливость и благопристойность, чтоб впредь личными ссорами не занимать Коллегию, которая обременена другими нужными делами, а в противном случае с производящими ссоры и тем причиняющими остановку в отправлении дел, поступлено будет по строгости законов». Слонецкий, конечно, с этим выговором не примирился и подал в Коллегию в свою очередь рапорт, в котором писал, что хотя ему и велено сделать выговор за «оказанные им неблагопристойные поступки Каппелю», но «как он таковых поступков никогда делать не дерзал, разве что по долгу его касалось, ибо оный Каппель, не всегда, да и весьма редко и поздно приезжает в присутствие, а более для интереса своего разъезжает по уездам», поэтому «в разсуждении напрасных от Каппеля на него Слонецкого донесений просит исследовать, поелику он такового предосудительного замечания и жестокого выговора, по долговременной и беспорочной своей службе, не заслуживает», и вместе с тем просит «за болезнию о переводе его в гошпиталь, или хотя в другую не отдаленную губернию». Коллегия дала знать указом Слонецкому, что она «службу его уважает и надеется, что он всегда с такою же ревностью будет исполнять свою должность при нынешнем месте, где ему уже обстоятельства и течение дел известны, сделанный же от Коллегии выговор относится к личным токмо ссорам».
Суздальский штаб-лекарь Хр. Б. Штельцель, как он сам сообщал о себе, в 1763 г. поступил в Спб. главную аптеку учеником, в 1764 г. — в сухопутную гошпиталь тоже учеником, в 1767 г. — подканцеляристом, в 1773 г. — в Московскую врачевательную комиссию, в 1773 г. — пожалован в лекари, в 1775 г. определен в Суздаль, 1791 г. произведен в штаб-лекари.
Юрьевский лекарь А. Л. Зехтин, о желании перейти на службу в Гороховец — подал прошение, писанное (кстати сказать — очень безграмотно) юрьевским купецким сыном Ив. Ив. Жегаловым, сам же он только подписался. В этом же прошении о себе Зехтин сообщал, что он в службу вступил «лекарским учеником 9 октября 1763 г., 22 июня 1769 года был сделан подлекарем, 11 мая 1780 г. определен в г. Юрьев лекарем».
Лекарь Ф. А. Тон, как видно из его формулярного списка, 4 августа 1768 г. поступил лекарским учеником в Спб. генеральную Сухопутную гошпиталь, 14 октября 1769 г. определен в ту же гошпиталь волонтером; 15 апреля 1773 г. по «удостоинству» при экзамене произведен лекарем и определен в Морской карабельный флот. Таково научное образование, полученное большинством тогдашних врачей, и потому не нахожу нужным приводить здесь сведения о других лицах. С тем же образованием были и заседавшие в начале в Управе, только акушер Николай Григорьевич Дмитриев-Байцуров (определен в феврале 1803 г.) выделялся своими знаниями: он учился в Харьковском коллегиуме, а потом в С.-Петербургской медико-хирургической академии. Впрочем справедливость требует сказать, что про акушера Хр. Кистера Медицинская Коллегия в 1800 г. сообщала, что он сочинил о цинготной болезни. Из уездных врачей нужно выделить одного Василия Антоновича Венедиктова, как обучавшегося в Московском университете. Он был по тому времени выдающимся врачом, — за 25 лет службы он произвел более 700 литотомий с благополучным успехом. Но такие, как Байцуров, Венедиктов — единичные явления, и кстати сказать — почти единственные из врачей того времени в нашей губернии — русские.
Я приведу сейчас один случай — и будет, полагаю, понятно — что представляли собою для русского народа все эти насадители медицины в нашей губернии, врачи, по происхождению, как они писали, «из немецкой нации». В 1802 году правительство, «желая заменить в селениях недостаток врачебных учреждений и чрез пастырей духовных открыть поселянам помощь и в телесных их немощах», решило обучать воспитанников семинарии медицине. Тоже нужно было сделать и во Владимире. Но кто же будет преподавать? И вот Врачебная Управа, обратилась ко всем врачам губернии с предложением — не пожелает ли кто из них... Шт.-лекарь Антон Пахалин (из Шуи) ответил, что «российской язык весьма не твердо» знает и не находит себя способным «для преподавания лекции», а Штельцель (из Суздаля) писал: «хотя я сначала бытия моего во всем науку получил на немецком диалекте, что-ж касается до латинского и российского диалектов, то я как на оных дальнейшего обучения не имел, а посему...» и т. д. Другие тоже отказались, хотя и не так откровенничали.
Для иллюстрации — насколько знали тогдашние врачи русский язык, а также и прямо до них относящееся дело, я приведу некоторые документы — дословно.
Один из врачей в 1805 г. доносил:
«13 лошадей хворых заразительною болезнию, 20 от оной болезни выздоровели, а 6 лошадей совершенно здоровы, признаки же сей конской болезни мною усмотрены следующие: с начала лошадь задымывается, и глаза у них мутны, а потом сделаются как во внутренних, так и в наружных частях глаз запаление, потом во рту, деснах, в гортане и горле, из глаз течет влажность, перестают есть, всякого корму, а пьют много, и шея распухнет. Сия болезнь оканчивается в лошадях не ровно, иные освобождаются ранее, а иные позже, глаза сделаются по прежнему чисты и прозрачны, получают прежнюю бодрость и начнут есть и пить». — Другой пишет — «примечается падеж от сырого воздуха по случаю тех лошадей бытия на низких пастбищах или может быть и от насекомых». Материальное обеспечение медицинского персонала тогда было очень незавидное: врачи получали всего по 300 р. ассигн., старшая повивальная бабка — 120 р., младшая — 80 р. в год. Правда, за это вознаграждение и требовалось не многое: осмотр и вскрытие мертвых тел, присутствие при рекрутских наборах, да оказание помощи при эпидемиях и главным образом — при эпизоотиях. Лечение скота было — по-видимому — на первом плане. После одною из главных обязанностей признавалось и развитие оспопрививания, неисправных тогда штрафовали 1 — 2 месячным окладом жалованья.
Итак, с 1797 г. Врачебная Управа была открыта, при ней состояли хирург и акушер, а по уездам полагалось быть врачу, повивальным бабкам и лекарским ученикам.
Как уже выше сказано, персонал по уездам был далеко не в полном числе. Из имеющихся сведений за 1805 — 1807 гг. видно, что в 1805 г. в Судогде никого не было — ни лекаря, ни лекарских учеников, ни повивальной бабки, в остальных городах были лекаря и старшие или младшие лекарские ученики, за исключением Суздаля и Вязников, где были только лекаря; повивальные бабки были только во Владимире (2) и в Гороховце.
— В 1806 г. не было лекаря, кроме Судогды, и в Меленках; число повивальных бабок не изменилось, а лекарских учеников не было в Шуе, Александрове и Гороховце, но за то были в Суздале и Вязниках, а в Судогде даже — 2.
— В 1807 г. прибавилась повивальная бабка в Суздале, лекарских учеников во Владимире, Суздале, Переславле, Юрьеве, Покрове и Судогде — было 2, в Александрове, Меленках и Вязниках — по одному, а в остальных городах ни одного.
Народ в это время несомненно сильно нуждался во врачебной помощи, — эпидемии всюду свирепствовали.
Какие же средства даны были, кроме персонала, для оказания медицинской помощи населению? Больниц в то время не было, исключая гор. Владимира, да и здесь было скорее нечто другое. Вот интересный документ сюда относящийся. Губернское Правление 3 июля 1797 г. сообщило Врачебной Управе: «Под ведомством Приказа Общественного Призрения заведена была здесь в губернском городе (Владимире) учрежденная в прошедшем 783 году с 22 апреля больница на нижеследующем положении: в оную больницу назначено принимать до 24: чел. больных и во-первых тех, кои прямо ни к излечению, ни к пропитанию по неимуществу своему до выздоровления никакого способа не имеют, а потом тех, кои из домов в городе от господ или прочих жителей присылаемы будут, с тем, что они за пищу по выставляемой таксе и за лекарствы по засвидетельствованному щету, также на содержание лекаря и прочих служителей, за присылаемых платить будут умеренную цену. При оной больнице должность главного надзирателя препоручена была Верхнего Земского Суда заседателю, отряженному для присутствия в Приказе. Сверх того определено было лекарю здешнего баталиона, также и подлекарю с получением по их желаниям жалованья первому по сту, а второму по 25 рублей в год. В должность смотрителя приставлен был один сержант с жалованьем по 30 руб. в год и с помощью прикомандированного к губернской должности из Губернского Правления одного приказнослужителя. При больных мущинах был один сидельник и у женщин сидельница, также повар и портомоя, с жалованьем первому по семнадцати, второй по двенадцати, а последнему по 24 рубли, да одному приглашенному на случай надобности приходскому священнику с произвождением по шести рублей в год. И все оное жалованье упоминаемым чинам выдавалось из доходов Приказа, а лекарствы надобныя для больницы забирались на щет оного-ж Приказа из здешней аптеки по рецептам лекаря. При чем постановлена была для всякого звания людей желающих быть ради излечения своих болезней в больнице, когда в оной положенного числа 24-х человек доставать не будет, такса с назначением платежа на каждаго человека в месяц за содержание всеми съестными припасами по два рубли по 50 коп., да на лекаря и прочих служителей по сороку по пяти копеек, а за лекарствы, какие для кого браны будут из аптеки по рецептам лекаря, чтоб платить всякому от себя особо. На принимаемых же в оную больницу неимущих больных положено было употреблять из казны на съестные припасы не более двух рублей десяти коп. в месяц на каждаго, а что следует до приуготовления ради больных постель, белья, одежды, посуды и прочих нужных потребностей, оным всем снабдена была означенная больница от бывшаго господина Генерал-Губернатора графа Романа Ларионовича Воронцова. И так на вышесказанном положении существовала оная больница по 789 год, то есть по учреждении установленного Приказом, с 21 апреля того года инвалидного дома, в которой назначено принимать престарелых и неимущих пристанища и пропитания отставных военнослужителей от 25 до 30 человек, с положением им всего казенного, из доходов Приказа, содержания, как то хлебных и харчевых припасов, равным образом одежды, обуви и всякого белья. И за тем же бывшим при больнице лекарю, подлекарю, сидельнику, сидельнице и прочим чинам от исправления должностей их так, как и от производства жалованья сначала открытия сего инвалидного дому отказано и с того времени оного им не производится, отдающиеся же из числа принятых инвалидов больные пользуются в том же доме с приглашением на нужный случай городового лекаря и забираются временно потребныя лекарства из аптеки по рецептам лекаря, с платежом за оныя денег из доходов Приказа. Особых больниц под ведением сего Приказа ныне не состоит. И поелику, так заканчивает Губернское Правление свое сообщение, об учреждении больниц в Губернском Правлении дел никаких не было, следовательно по всей Владимирской губернии их и нет. Июля 3 дня 1797 года».
Такое заявление однако справедливо только относительно гражданских медицинских учреждений, так как во Владимире были: военный лазарет для инвалидной штатной команды и военно-сиротского дома воспитанников и рекрутский лазарет от Владимирского депо учреждений. Судьба этих лазаретов в 1810-х годах тоже была печальна...
Итак видим, больниц почти не было, и так продолжалось еще долго, — только в 1811 г. возник вопрос об отводе особых домов для пользования больных инвалидов по уездам. Но и тогда вопрос решился далеко не везде в положительном смысле. Так еще в 1823 году в городе Судогде не было никакого помещения для заболевающих нижних чинов тамошней инвалидной команды, и потому больные с большим неудобством, а иногда пешие доставлялись во Владимир. Об устройстве городской больницы было возбуждено ходатайство. Но губернатор известил, что со своей стороны он находит учреждение в городе Судогде градской больницы невозможным, ибо градские доходы (до 300 руб.) весьма недостаточны. Этим однако вопрос о больнице в городе Судогде не был закрыт. В следующем 1824 г. писал уездный лекарь Бернгард губернатору: «по неимению в городе больницы находил я крайнее затруднение при излечении больных от разных болезней солдат инвалидной команды, ибо на квартире таковой больной, не имея себе приличной диете пищи, постели и самаго спокойствия, нарушаемаго семейством хозяина, а часто питаясь и самым неприличным воздухом, при наиусильнейшем попечении моем и полезнейших лекарствах не только не получает от болезней облегчение, но приходит в вящее еще расслабление, а при том и болезнь свою может сообщить семейству хозяина... Сии причины, пишет лекарь, побудили меня устроить больницу в нанимаемой мною для себя квартире на собственный мой кочт, которую я устроил и снабдил оную на десять человек всем необходимо нужным». Он сообщает, что думает выстроить в удобном месте с помощью благотворительных помещиков особое здание. Возник далее вопрос о продовольствии больных; губернатор предложил Думе отпускать нужные средства на этот предмет, с возвратом из казны по 50 к. на человека; Дума указала на неимение средств. Тогда губернатор предложил самому лекарю — не найдет ли он возможным содержать на свои средства, с возвратом из казны. Чем дело кончилось — неизвестно,— Бернгард скоро перешел на службу в Муром. В 1836 г. во всех уездных городах уже были больницы с 10 койками в каждой.
Не лучше обстоял вопрос о снабжении лекарей лекарствами. Во время открытия Врачебной Управы на всю губернию была только одна вольная аптека во Владимире, так называемая «старая аптека».
По указу 1726 года (20 мая) — «в которых городах на вольныя аптеки кто где приищут казенное строение или дворы свободные, и будут требовать на содержание вольных аптек и на произведение аптекарских огородов земель — такия требования должны быть удовольствованы», и вот на этом основании аптекарь Христиан Деринг, при заведении во Владимире аптеки в 1781 году просил наместническое Правление об отводе ему земли для разведения ботанического сада, почему от Правления и отведена ему была земля, лежащая пустая позади Золотых Ворот в смежности дома бывшего казенной Палаты ассесора Булгакова. Стало быть, аптека старая существует с 1781 года. Из первых годов существования этой аптеки известно, что 28 марта 1798 г. ее купил у аптекаря Андрея Китца аптекарь Николай Роте. С 1795 по 1800 г. и с 1802 г. аптекой управлял гезель Яким Гахт. По смерти Роте — аптеку содержала его жена. В сентябре 1804 г. провизор Карл Вессель выдержал экзамен и был утвержден заведующим аптекой, так как «ту аптекаршу Роде взял взамужество».
Назначая врачей, Медицинская Коллегия о средствах лечения больных ничего не говорила, и потому трудно восстановить — какой был тогда порядок. Из различных распоряжений однако видно, что лечение производилось лекарствами, приобретаемыми больными на свой счет, и только одни воинские чины пользовались казенными лекарствами, при чем и эти лекарства отпускались — для Владимирской губернии — из казенной аптеки в Москве, впрочем на целый год вперед, по каталогу, в который было включено только 49 средств, и при том было установлено - избегать излишества в отпусках и иметь только те, которые не портятся. У лекарей эти средства только и были на руках. Но этими средствами лекаря должны были распоряжаться очень осторожно: они подлежали строгому учету Врачебной Управы, которая обязана была тщательно проверять — то ли врачи требуют, что нужно для лечения... Бывали случаи, что врачи требовали не указанные в каталоге медикаменты и за это получали от Медицинской Коллегии выговоры. Помещичьи крестьяне должны были лечиться на средства от помещиков, казенного ведомства — от сих последних. Впоследствии, в 1812 году, по случаю открывшихся во многих губерниях болезней от проходящих французов, было сделано распоряжение, чтобы лечить на казенный счет крестьян как казенных, так и помещичьих. Но в 1815 г. последовало иное распоряжение: «Некоторые начальники губерний распространили это дозволение вообще и для всех крестьян, одержимых даже обыкновенными болезнями, и поелику на пользование всех потребовалось бы непомерное количество лекарств и вкрались бы злоупотребления, то Комитет министров постановил, чтобы забирались лекарства на счет казенный для крестьян в таком единственном случае, когда бы между ними появились повальныя болезни». Почтовые чиновники должны были лечиться также на казенный счет, но нужно было сообщать каждый раз — сколько у каждого следует вычесть из жалованья за лекарства. Таким образом выходит, что если в некоторых городах и были врачи, то лечить им было нечем, так как лекарств не было, не было и вольных аптек. Последние стали открываться позже - не ранее 20-х годов. Так известно, что в Муроме аптека открыта в 1823 г., в том же году открыта аптека в Переяславле Энгелем, в Шуе — в 1825 г.
Чем же однако лечили? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сказать, что всем медицинским чинам вменялось тогда в прямую обязанность, под страхом взыскания, собирать лекарственные травы, коренья и пр., где что можно найти. И вот, надо полагать, это, да что можно было встретить в домашнем обиходе, и составляло главенство в арсенале медицинских средств. Эти же средства имелись в виду и правительством при пользовании военных больных. Так, в одном имеющемся каталоге, в 1809 г. мы находим — еловые шишки, полынь, березовый трут, чеснок, листья ольхи, конопляное масло и семя, ячмень, хмель, грецкие орехи, льняное семя и масло, мед, мокрицы, табак, деготь чистый, ладан, смолу обыкновенную, хрен, черную и красную смородину, малину, вербу, рожь, лук, воск, вишня и пр. и пр. В 1809 г. правительство повсюду собирало сведения — по какой цене и сколько каждая губерния может доставить этих средств. Список этот очень велик (около 300), и понятно — врачи лечили этими средствами. Что это было именно так, подтверждается тем обстоятельством, что 1) эти лекарства,— травы и коренья,— велено было собирать, и такое действие поставлялось в заслуги, и 2) тем, что когда в 1828 году правительство сочло нужным собрать сведения о всех средствах, употребляемых в народе, то некоторые лекаря нашли возможным не только указать такие средства, но и засвидетельствовать их целебное действие. Так, Вязниковский лекарь Палеховский пишет, что при всеобщей водяночной болезни (anasarca) употребляются пары отвара чернобыльника (artemisia vulgaris), и он в течение года проверял это средство и — при употреблении вместе приличных внутренних средств — видел ожидаемую пользу. Гороховецкий лекарь очень подробно описывает некоторые народные средства; так, и по его мнению при перемежающейся лихорадке зернистый перец с золототысячником или водою, полынь, нашатырь, ирной корень и смоляная вода — действительно помогают; тоже самое — в простых и простудных горячках — вода с уксусом и селитрою, брусничная вода, настойка бузинных и липовых цветов, а вместо рвотного — дрожжи с деревянным маслом; в простых поносах — порошок сушеной верхней зеленой кожицы арбузов по 1 лоту на прием; в болях живота — чеснок; при роже — хрусталь истертый в мелкий порошок (очень помогает, взрослым по 2—3 ложки в день); для открытия остановившегося месячного очищения — шафран, розмарин и пр., «в случае же остановления последа после родов прикладывают к поясничной стороне свежий свиной кал в виде припарки и были примеры успеха от сего, впрочем неохотно употребляемаго и почти неприличного средства». Сам он рекомендует в этих случаях рвотное, — впрочем, прибавляет лекарь, прием должен быть не очень велик, иначе — может получиться выпадение матки и другие опасные припадки и т. д.
Итак, лечить приходилось только тем, чем и сами крестьяне лечились...
Что же было у врачей в их распоряжении? Я не знаю, что на это ответить. При управе был акушер, напр., но на запрос в 1808 г., т. е. спустя слишком 10 лет,— какие у них акушерские инструменты, Управа ответила, что их нет и не было. Но — вероятно, были другие инструменты? Да, были. Я могу привести опись инструментов, бывших в 1804 году в украинском мушкатерском полку (во Владимире). Здесь мы видим инструменты: для просверления черепа, для извлечения полипов, для выдергивания зубов, для «сошвения губ», для изъятия кусков из пище-приемного горла, для вскрытия нарывов во впадинах, для разрезу дыхательного горла, для прободения груди, для водяной болезни, для чревных сошвений, для выпущения мочи, для разрезания рытика в заднем проходе, для прижатия кил, для прижатия и разрезывания опухолей боевых жил, для заволоки, для прободения мочевого пузыря, для вырезывания камня, для изъятия пуль, для отсечения членов, всего с ящиком (30 р.) на 409 р. 50 к.
—Но у уездных врачей было конечно только для вскрытия мертвых тел. Вообще инструментами тогда были очень бедны. Когда в 1837 г. в Шуе должен был один врач сдать другому больницу, то там при сдаче оказались: ящик с ампутационными и другими инструментами, турникет, 3 ножа, щипцы, крючок Бромфельда, пила, 2 скальпеля, троакар и щипцы кривые, потом — ящик с зубными инструментами и другими (ключ, клещи и пр.), ящик с кровесосными банками, ящик с инструментами для оживления, аппарат для впускания табачного дыма в задний проход (деревянный стаканчик, гибкий чубук и простой мех), две клистирные трубки и машинка для согревания спиртов, белья и прочего. В то время очень дорого ценились инструменты и приведенный сейчас набор составлял тогда целое богатство. Как на — курьез — до какой степени бережно тогда относились к казенному имуществу, можно указать на следующее. Нижегородская Врачебная Управа запросила Владимирскую — нет ли в ее распоряжении излишней оспенной лимфы. Владимирская Врачебная Управа лимфу послала, но вместе с тем требовала, чтобы стеклышки были присланы обратно.
После всего сказанного, полагаю, делать выводы о положении медицинского дела во Владимирской губернии почти 100 лет тому назад — излишне. Тогда был, так сказать, установлен штат персонала, которого все же не доставало для городов (в селениях ничего не было), а в отношении лечения — пожалуй — все оставалось по-прежнему, разве только эпидемические болезни пользовались некоторым вниманием, впрочем — по правде сказать — меньшим, чем эпизоотии.
На этой почве естественно процветали по прежнему знахари, колдуны и др., которые производили порчи и т. п. из области невежества. Интересно, что, при всем бессилии, тогдашний медицинский персонал формально возбуждал несколько раз ходатайства о запрете простому народу лечить других. Один из врачей тогдашних (в 1817 году) искренно был убежден, что два дьячка села Копнина, Переславского уезда, будто действительно могли испортить 5 человек крестьян казенного ведомства. После дело об этом доходило до Сената и врач получил строгий выговор.
Медицинская Коллегия 19 июня 1802 г. уведомила все врачебные управы — «о командировании профессора и доктора Реньери, придворного окулиста, в разные провинции, где наиболее надобности находится в пользовании безденежно страдающих глазными болезнями, а паче казенных крестьян». Тогда этот летучий окулист заблагорассудил отказаться от службы и 16 июля был уволен. Интересно было бы знать — что он мог бы сделать в этих провинциях, где пo медицинской части не было ничего, кроме персонала, сидевшего по городам без лекарств, без инструментов.
В течение 1830 – 1866 гг. Владимирскую управу возглавлял Алякринский Митрофан Иванович (1794 – 1873).
В течение 1797 – 1866 гг. управой совместно с Владимирским приказом велась борьба с эпидемиями и эпизоотиями. Проводилось содействие оспопрививанию и борьба с холерой. Так, в 1826 г. в губернии свирепствовала оспа, в 1830, 1840 и 1853 гг. – холера. В результате холерной эпидемии 1848 г. в губернии умерло 23 438 чел., а в 1853 г. – 5540 чел. Сотрудниками управы велось содействие оспопрививанию. Пояснение о его пользе с 1804 г. было возложено на представителей духовенства. Но население отказывалось от него в силу предрассудков. Священники пытались воздействовать на прихожан, проповедуя, «что не использовать известных мер предосторожности в силу своих предрассудков и упрямству, значит отягощать совесть свою тяжелым преступлением, сопряженным с убийством». Убеждение проходило и другим способом: привитых детей ставили в церкви впереди, на особом месте, и после богослужения – объявляли имена привитых и выздоровевших, и тех, кто потеряли своих детей из-за собственной небрежности. По данным 1845 г. в губернии была привита оспа 33 950 младенцам. Для борьбы с холерой Врачебной управой предписывалось распространять в виде листовок краткие наставления профессора, доктора медицины М. Я. Мудрова. Его работа, называвшаяся «Краткое наставление о холере и способе, как предохранять себя от оной…», была издана во Владимире в 1830 г. Врачебная управа проводила медицинские освидетельствования по судебным, гражданским и уголовным делам. В случае подтверждения врачом факта насильственной смерти дело передавалось судебному следователю. Во Владимире судебная экспертиза проводилась по требованию Полицейской управы содержателем так называемой «Старой аптеки» провизором Яманом в присутствии членов Врачебной управы. Сотрудниками управы проводились судебно-химические исследования «над разного рода веществами, присланными следователями и Полицейской управой». Так, во Владимирской губернии довольно частыми были случаи отравления мышьяком: только за 1863 г. в губернии по этой причине скончалось 253 чел. Врачебная управа вместе с городской полицией осуществляла общий надзор за продаваемыми продуктами и напитками. С этой целью проводились следующие мероприятия: осмотр мясных, рыбных и овощных лавок, трактиров, харчевен, винных погребов, пивных лавок и др. Как свидетельствуют документы, инспектор Врачебной управы во время объезда губернии осматривал в городах трактиры, мясные и овощные ряды. Так, во Владимире в 1845 г. им были замечены следующие нарушения: «продавалась телятина и свинина, надутая воздухом»; «на весах медные чашки не были очищены от ржавчины», а при осмотре одного из трактира, где хранилась соленая рыба «запах был настольно несносным, что было тут же назначено эту рыбу истребить». О замеченных беспорядках управа докладывала губернатору и городской полиции. Владимирская Врачебная управа контролировала деятельность государственных и вольных (частных) аптек. Члены управы должны вести протоколы, где отмечалось «исправность или неисправность каждого аптекаря», следить за четким исполнением рецептов, надзирать за продажей лекарственных веществ, в особенности ядовитых и сильно действующих. Например, в 1856 г. содержателю Новой аптеки города было сделано замечание о том, что для хранения трав не было сделано необходимых ящиков, а их «содержание в кульках» не соответствовало санитарным нормам. Кроме того, как обнаружили сотрудники управы «некоторые сильнодействующие средства не были помещены в особые шкафы с замком и печатью», что также противоречило «Аптекарскому уставу». А содержателю Старой владимирской аптеки Самуилу Бренейзену наоборот была высказана благодарность «за содержание аптеки в наилучшем порядке и содействие при судебно-медицинских исследованиях». Врачебная управа сотрудничала с приказом общественного призрения. Так, инспектор Врачебной управы должен был принимать участие в заседаниях общего присутствия приказа, посвященных медицинским вопросам и деятельности подведомственных лечебных учреждений. По данным 1863 г. в штате Владимирской врачебной управы работало 13 уездных и 16 городовых врачей, один хирург, один губернский ветеринарный врач, а также 26 аптекарских учеников. Кроме того, при Палате государственных имуществ находилось 5 врачей. Помимо государственных медицинских учреждений и врачей, состоящих на государственной службе, были врачи вольнопрактикующие. Их услугами пользовались люди богатые и состоятельные. Практически в каждой помещичьей усадьбе был доктор, занимающийся лечением «господ» и крепостных крестьян. Таким образом, Владимирская врачебная управа контролировала деятельность больничных и аптечных учреждений, городских и уездных врачей, и осуществляла ряд мер, направленных на борьбу с эпидемиями, а также предупреждение эпизоотий. Она стала первым в губернии учреждением, которое в течение 1797 – 1866 гг. совместно с приказом общественного призрения занималось охраной здоровья. В начале XIX в. система управления здравоохранением в России претерпела коренное изменение. В ходе организации министерств была упразднена Медицинская коллегия. Ее обязанности были распределены между МВД, военным ведомством (сухопутных и морских сил), а подготовка медицинских кадров возложена на Министерство народного просвещения. К местному врачебному управлению относились созданные в губернском городе комитеты: Комитет общественного здравия, оспенные и холерные комитеты. Они находились в ведении Медицинского департамента МВД и организовывались в случае эпидемий. Так, Оспенный комитет был открыт во Владимире в 1829 г. В его состав входили: вице-губернатор, инспектор Врачебной управы, кафедральный протоирей, городской голова. Холерный комитет был впервые открыт во Владимире 3 июля 1831 г. В его состав входили выборный представитель дворянства, вице-губернатор, управляющий удельной конторой, командир внутреннего гарнизонного батальона и инспектор Врачебной управы. Цель комитета заключалась в «принятия мер, препятствующих распространению холеры в губернии», в том числе проведение агитации среди населения. Так, для борьбы с эпидемией выпускались специальные «Прибавления» к газете «Владимирские губернские ведомости», которые бесплатно раздавались всем желающим и, в первую очередь, духовенству, которое затем распространяло их среди своих прихожан. В 1831 г. в связи с эпидемией холеры Владимир был разделен на 10 кварталов и каждый квартал, в свою очередь, был разбит еще на несколько отделений. Для управления ими назначались лица из числа дворян, чиновников и горожан. Кварталы возглавляли попечители, отделения – надзиратели. Они снабжались описанием каждой улицы и правилами, извлеченными из распоряжений МВД, касающихся мер борьбы с холерой. В августе 1831 г. было выделено специальное помещение для лазарета, куда помещали заболевших холерой «с целью обезопасить здоровых жителей». В мае 1832 г. в связи с прекращением эпидемии Холерный комитет был закрыт. К концу февраля 1852 г. во Владимире был создан Комитет общественного здравия. Согласно предписанию МВД от 14 февраля 1852 г. в его обязанности входило «попечение о народном здравии, ограничении действий эпидемических заболеваний, предупреждение и пресечение падежей скота». Ответственность за организацию губернского комитета была возложена на губернатора, уездных комитетов – на уездных представителей дворянства. В состав губернского Комитета общественного здравия входили представители администрации (губернатор, городской голова, полицмейстер, палатой государственных имуществ, управляющий удельной конторой), инспектор Врачебной управы, помощник ветеринарного врача, городовые и ветеринарные врачи, назначаемые Врачебной управой, а также представители духовенства. В 1853 г. в связи с эпидемией холеры во Владимире инспектор Врачебной управы Алякринский на очередном заседании Губернского комитета предложил «разделить город между врачами, чтобы всем жителям и полиции было известно, к кому необходимо обращаться за помощью». В случае эпидемий подобным образом действовали и уездные комитеты, так как это помогало справиться с заболеваниями более оперативно и эффективно. Владимирский комитет общественного здравия ежегодно представлял в МВД сведения об эпидемиях и падежах скота в губернии, а также мерах, предпринятых для борьбы с ними. Так, согласно отчету за 1855 г. в конце июня началась эпидемия холеры. В числе больных был 181 чел., из которых 79 чел. умерло и 102 – выздоровело. Комитеты общественного здравия финансировались за счет средств Владимирского приказа и уездных казначейств. Однако наиболее важной проблемой являлась нехватка средств. Многим уездным комитетам приходилось арендовать помещения для размещения больных во время эпидемий. Остро стояла проблема нехватки медицинского персонала. Губернский и уездные комитеты общественного здравия во Владимирской губернии были закрыты в 1871 г. Таким образом, губернские комитеты включали членов губернской администрации, представителей структур городского самоуправления, а также сотрудников медицинских учреждений, что объяснялось чрезвычайным характером их деятельности. Важные изменения в организации всей системы здравоохранения страны были связаны с созданием выборных представительных учреждений местного земского (1864) и городского (1870) самоуправления. Так, в 1864 г. было введено «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». Этим документом было положено начало деятельности всесословного местного самоуправления – земства, к числу обязанностей которого относилось «попечение о народном здравии». С образованием земских органов самоуправления количество лечебных учреждений и число их пациентов значительно увеличилось. Основанные Владимирским приказом больница и отделение для душевнобольных перешили в ведение губернского земства. По данным 1876 г. в течение года в этих медицинских учреждениях содержалось 1166 человек. Наряду с земскими лечебными заведениями в 1886 г. во Владимире была создана бесплатная лечебница-амбулатория, находившаяся в здании полицейского участка на Никитской площади. Больных принимали в ней независимо от социального и материального положения. В начале XX в. в городе действовало 4 амбулатории, каждая из которых принимала в среднем по 8 тыс. человек в год. Например, в 1893 г. была открыта амбулатория при Георгиевской общине сестер милосердия. Среди врачей, которые вели бесплатный прием, были очень известные в городе доктора: Н. П. Воскресенский, А. В. Смирнов, В.Н. Овчининский и Николай Николаевич Овчининский. Среди женщин-врачей следует отметить сестру известного владимирского писателя Н. Н. Златовратского – Анну Николаевну Златовратскую-Харламову. Число врачей и медицинского персонала увеличивалось в регионе из года в год. Так, по данным 1886 г. во Владимире числилось 18 врачей и 51 человек медицинского персонала (фельдшеров, акушерок), из них в губернской земской больнице города работало 7 докторов, 11 фельдшеров и один аптекарский помощник. Всего по данным 1886 г. в губернии работало 110 врачей. Наибольшей известностью пользовались владимирский городовой врач Василий Васильевич Веселовский, владимирские уездные врачи Евгений Иванович Фаворский и Исайя Григорьевич Браудо, вольнопрактикующий врач Августин Игнатьевич Яновский (1812 - 1890) и др. Яновский Август Игнатьевич окончил медицинский факультет Московского университета, служил вначале домашним врачом в имении князя А.Б. Голицына в Юрьевском уезде. В 1848 г. он был направлен на борьбу с холерой в том же уезде. В своей работе Яновский добился больших успехов: из 2854 заболевших он вылечил 1798 человек. В 1854 г. был назначен старшим окружным врачом Владимирского и Суздальского округов ведомства Палаты государственных имуществ. Кроме того, он был откомандирован для освидетельствования рекрутов в Юрьевском и Суздальском уездах. В 1862 г. Яновский был назначен губернским врачом при Владимирской палате государственных имуществ. Несколько раз выезжал на борьбу с эпидемиями холеры, сибирской язвы. В 1882 г. прошёл первый губернский съезд врачей, созванный по инициативе А.И. Яновского. Съезд врачей констатировал неблагополучие медицины во Владимире и признал необходимым введение бесплатного лечения.
Был награждён орденами св. Анны, св. Владимира 4-й и 3-й ст., Знаком Красного Креста. Организация специализированных санитарных структур во Владимире началась в 1882 г., когда при губернской земской управе была учреждена санитарная комиссия, преобразованная через год в санитарное бюро. В 1892 г. в составе городской управы была создана санитарно-исполнительная комиссия. Ее председателем являлся городской глава. В состав комиссии входили представители структур городского самоуправления (члены Городской управы, Городской думы, Земской управы), администрации города (полицмейстер, исправник Владимирского уезда), врачебный персонал (городовой и уездный врачи и др.). С целью борьбы с эпидемиями создавались общества охраны здоровья. Так, в 1890 г. во Владимире было основано Медицинское общество. В эту организацию входили городские, земские, частнопрактикующие и фабрично-заводские врачи. Основными направлениями работы общества стало научное, просветительское, благотворительное и санитарное.
А.В. Смирнов. МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ ВО ВЛАДИМИРСКОЙ ГУБЕРНИИ. ВЛАДИМИР. Типо-Литография Губернского Правления. 1901.
