Переславская епархия с 1761 по 1768 гг.
Епархиальное управление
Духовная консистория
- Сильвестр Страгородский - 1761 – 1768 гг. Епископ Переславский.
Со вступлением на Переславскую кафедру епископа Сильвестра, городу Переславлю снова было возвращено значение административного центра епархии. Переславль опять стал местопребыванием епархиального архиерея, и консистория со всеми архивными делами перешла на старое место.
Ко времени назначения еп. Сильвестра на Переславскую кафедру присутствующим консистории состоял Борисоглебский игумен Иероним и протопоп Преображенского собора Иоанн Иоаннов. 1 июня 1762 года епископ Сильвестр, исходя из того соображения, что «известнее изыскуется истина соборным сословием и что, согласно греческому пословию, другие помыслы мудрейшие суть паче первых», присоединил к наличным присутствующим еще двоих — Даниловского архимандрита и семинарии ректора Иоанникия и Никитского архимандрита Галактиона. Первенство приказано было иметь ректору семинарии Иоанникию. Такое увеличение присутствующих в консистории вызвано было тем, что в последнее время консисторские определения часто подписывались одним только лицом. 16-го июня игумен Иероним произведен был в архимандрита Дмитровского Борисоглебского монастыря и в консистории перестал присутствовать. Место его занял настоятель Борисоглебского монастыря, что на Горе, архимандрит Боголеп (Городецкий). Распоряжением еп. Сильвестра от 17 октября того же года архимандриту Иерониму велено было по-прежнему присутствовать в консистории. Вызывалось это, вероятно, тем, что Никитский настоятель Галактион к тому времени получил отпуск в Москву для излечения от болезни. 5 декабря 1762 года архимандрит Иероним переведен был из Дмитровского Борисоглебского монастыря в Никитский на место настоятеля. К тому времени в состав консисторского присутствия на место Галактиона введен был новый член новоназначенный настоятель Борисоглебского монастыря, что на Песках, бывший катедральный эконом, иеромонах Алипий.
Присутствие в консистории к началу 1763 г., таким образом, имели: Иоанникий, Даниловский архимандрит, Никитский архимандрит Иероним, Борисоглебский архимандрит Боголеп Городецкий, Борисоглебский настоятель иеромонах Алипий и протоиерей Преображенского собора Иоанн Иоаннов. Увеличение состава присутствующих в консистории в сравнении с распоряжением от 1 июня 1762 года объясняется тем, что и при четырех присутствующих под определениями нередко подписывались только двое.
27 января 1764 года архимандрит Боголеп по прошению уволен от настоятельства и присутствия в консистории «по преумножившейся старости и болезням». На место его новый член не был назначен. В июне месяце того же года с прошением об увольнении от присутствия в консистории вступил и другой член протопоп Преображенского собора Иоанн Иоаннов. Свою просьбу он мотивировал дальностью Переславской консистории от его дома и Преображенского собора. Епископ Сильвестр 20 июля приказал учинить по его прошению, «как для означенных в прошении резонов, так особливо и для нынешняго дел уменьшения». Уменьшение консисторского делопроизводства, как увидим ниже, стояло в связи с введением штатов и ограниченностью материальных средств, которыми со времени введения штатов стала располагать консистория. В таком составе консисторское присутствие осталось до перехода епископа Сильвестра на Крутицкую кафедру.
С уменьшением количества присутствующих в консистории, со стороны их требовалось, конечно, более внимательное отношение к своим обязанностям или по крайней мере к посещению присутственного места. Однако протоколы консистории в некоторых местах подписаны одним из членов присутствия. Епископ Сильвестр неоднократно делал за это внушения членам епархиальной коллегии, но внушения эти скоро забывались. Напр., в сентябре 1764 года епископ Сильвестр прислал в консисторию определение такого содержания:
«1. Промемориями ни с какими присутственными местами не сноситься, не представляя их прежде для апробации моей, для пресечения чвани и (в)здоров, коим образом и приказано было, да приказание уничтожено: а представлять оныя промемории по подписании присутствующими, чтобы не было чего прибавливано по конфирмации, как прибавливается. 2. Определении все без изъятия подписывать всем присутствующим, а когда кому прилунится немощь, то или посылать для подписания в домы, или же ожидать прибытия в консисторию; а без подписания всеми присутствующими и к конфирмации моей не представлять. 3. Указы в определении выписывать, не ссылаясь на то, что помнят их сами присутствующие, ибо это в мутной воде лов, да и закону на то нет. 4. Буде что по запамятствованию мною или присутствующими приказано было учинить инако как, нежели коим образом указы одолжают; то против таких приказаний напоминать словесно или письменно самое указов препятствие, а бы того Высокомонаршия повеления непреминовывать за партикулярными приказами и по человекоугождению не подвергать себя клятвопреступству».
Приведенное определение, кроме неисправности членов консистории в посещении присутствия и подписи под журналами, отмечает и другие недочеты консисторского делопроизводства. Определение еп. Сильвестра не изменило утвердившегося порядка вещей.
Не оказал должного воздействия в этом отношении и Высочайший указ от 17 августа 1767 г., по которому членам присутственных мест велено было съезжаться к своим должностям в указное время.
Секретарем Переславской консистории после Аполлоса Наумова в 1761 году определен был Св. Синодом Николай Васильев, который состоял в разных званиях при Переславской консистории с 1745 года. В 1767 году Николай Васильев обратился с просьбою к епископу Сильвестру о выдаче ему аттестата в добропорядочной службе и увольнении его в отпуск на двадцать дней в Москву для исхлопотания, где надлежит, за труды свои награждения повышением чина. Аттестат был дан, и Николай Васильев в 1768 году произведен был из регистраторов в чин коллежского секретаря.
Число канцеляристов консистории с введением штатов 1764 года значительно сократилось. Переславская епархия по штатам отнесена была к третьему классу. Кроме секретаря с жалованьем в 80 рублей в год, при консистории положено быть трем канцеляристам с жалованьем по 40 руб., шести копеистам с жалованьем по 20 руб., двум сторожам и шести приставам с жалованьем по 6 рублей. Кроме сего 50 руб. положено было на канцелярские расходы.
Епископ Сильвестр строго стоял на почве закона и, когда в 1765 году консистория представила к производству в канцеляристы, кроме существующих трех, еще два лица, на основании их «доброуспешного в произвождении искусства», то на докладе консистории он положил резолюцию: «хотя награждения чином он и достоин, но за неположением в штат при здешней консистории кроме трех канцеляристов увеличить оных смелость на себя не приемлю».
Сокращение канцеляристов естественно вызвало и сокращение консисторского делопроизводства, а оно со вступлением на кафедру епископа Сильвестра особенно разрослось. При предшественнике епископа Сильвестра разного рода челобитья, прошения подавались обыкновенно на имя владыки и по возможности непосредственно ему. Определением от 5 декабря 1762 года еп. Сильвестр признал такой порядок «неимеющим основательного резону».
«Ежели помянутому обыкновению последуя, писал еп. Сильвестр, самому те подачи принимать и о принятии их надписывать, то сим небольшее что учиню, как единое тое, в чем должность состоит секретаря, на себя прииму. А сверх того, сколько на прочтение каждаго прошения или доношения времени мною будет употреблено, столько на иное по званию моему и нужнейшее того проронено. Буде же над чаяние при недосуге или в торопливости, или подругой какой причине, а особливо при множестве дел, случилось бы помету учинить несходственную с теми обстоятельствы, кои в общем правлении по прежде поступившим делам сведомы, или по сходству указов потребны; в таком случае консистории может произойти великое запинательство, ибо едино из двох ей делать останется: или, наблюдая справедливость, ту помету опорочить, с подвержением себя негодованию, или преступить правила и указы, а тем и свою присягу за стыд человеческой по угождению».
Исходя из таких взглядов, еп. Сильвестр определил впредь все прошения, доношения, исключая жалоб на консисторию, принимать консистории, для чего челобитчики должны быть допускаемы с письменною просьбою в судейскую палату, чтобы здесь предъявлять свои прошения.
Такой порядок ведения дел, конечно, несколько отдалял епископа от близкого общения с подчиненными и управляемыми им лицами и в этом отношении был неудобен. Но вместе с тем он вводил строгую регистрацию поступающих прошений, докладов, а через это увеличивал количество дел и умножал бумажное делопроизводство, так как теперь все жалобы и доношения подвергались канцелярскому расследованию и рассмотрению. Книги консисторских журналов, протоколов разрослись до увесистых томов, толщиною свыше аршина. Появились реестры входящих и исходящих бумаг. Все это потребовало сразу значительного увеличения состава канцеляристов.
Но такой порядок, рассчитанный на значительные средства по содержанию консисторской канцелярии, пришлось вскоре оставить. В 1764 году, когда вследствие введения штатов последовало сокращение канцеляристов и сокращение значительное, по необходимости поставлен был вопрос и о сокращении бумажного делопроизводства. В резолюции, положенной на деле о консисторских копеистах, оставшихся за штатом, которых консистория предлагала держать до освобождения мест без жалованья, епископ Сильвестр написал:
«Ивану Петрову в просьбе и во определении при консистории до убылого впредь копеистского места без жалованья, хотя б он и пожелал, отказать, ибо на пропитание и содержание его жалованья взять неоткуда, а без жалованья быть ему при консистории и содержать себя во всех потребностях не из чего, как из акциденции, что с Высокомонаршими настоящаго времени указами не сходственно, почему вместо того, чтобы умножать консисторских служителей, выискивать нужно кратчайший производства дел способ, которой бы был к понесению штатному людей числу в трудах пропорциональной, ибо по числу людей напредь сего и дела множимыя не виделись тягостны; а и до штатов, кажется мне, лишним было в ставленнических делах те же в каждом выписки с подвластными, близ жительство имеющими письменныя сношении и прочая, что следовало бы переиначить; а к сему дача храмозданных грамот вместо погоревших и обветшалых церквей видится мне особливо производств не требует; о бедственных приключениях при священно-служении в консистории дела вносить воспретить, а представлять самых доносителей мне; определения по делам писать решительныя только, а прочее ко окрестности дел подлежащее довольно записывать в журнал, что тое де есть определение краткое; из правил и указов в дела выписывать те только обстоятельства, кои точно к делам приличествуют, оставляя прочее; штрафы, в гражданских указах за преступления назначенные, с церковными законами сводить, и кои в рассуждении духовного правительства и чина лиц до него принадлежащих сходственнее, во мнениях полагать: а чего уже в тех законах и в Регламенте Духовном или в прочих из Св. Синода полученных и получаемых законах не сыщется, тогда из гражданских прав заимствовать, применяясь токмо к рассуждениям, а не одолжительно все на все выписывая. По поданным в духовныя правлении доношениям дела — следствиями производить велеть в тех же правлениях, а для решения представлять в консисторию, и буди в чем проронка будет усмотрена, тогда оное пополнять консистории, дабы через сие здесь дел умалилось, а доносители, ответчики и свидетели волокит избыли, ибо в правлениях ныне и приказные служители имеются в делах достаточные. О просящих ставленных грамат по прежде произведенным делам вновь справок и определений не чинить, а предлагать граматы к подписанию с теми делами. Тако же и в других по делам случаях о сокращении оных, особливое консистории учиня рассмотрение, представить».
После такой резолюции, с утверждения еп. Сильвестра, консистория сделала постановление — все жалобы по Переславскому уезду, касающиеся неправильного взимания доходов, притеснений в партикулярных обидах, ссорах и драках и в прочих маловажных случаях, записывать только в журнал для разбирательства, не производя об этом особых дел, а в прочих уездах духовные правления должны всемерно стремиться не допускать в подобного рода делах просителей в консисторию, обследуя такие жалобы и доносы на местах.
Постановление это было лишь осуществлено в первой половине, в той, где оно касается Переславского уезда. Вследствие малообеспеченности канцелярских служащих с введением новых штатов, вскоре началось их усиленное бегство, особенно из духовных правлений. На нищенские оклады, положенные по штатам, можно было завербовать только не вполне грамотных подьячих, которые к самостоятельному ведению дел во всяком случае были неспособны, так что, по словам еп. Сильвестра, «просители вместо малоубыточного и безволокитного за единую к правлениям домов их близость удовольствия, по неимению в оных к производству дел достойных подьячих, большим волокитам и издержкам подвергаются».
В виду недостатка опытных и грамотных подьячих, в 1765 году пришлось возвратиться к старому порядку. Резолюцией еп. Сильвестра от 29 ноября 1765 г. было предписано «следственныя дела и суд производить в консистории таким образом, как оныя до объявленной 1764 г. резолюции производились; а в духовных правлениях управителям исправлять такия дела, какия ими до оной резолюции были исправляемы, и в следствия и суды (кроме словесных по жалобам священно-церковно-служителей между ими разбирательств) не вступать».
С 1766 года консисторское делопроизводство снова, таким образом, стало возрастать и, несмотря на все желание еп. Сильвестра строго держаться буквы закона, количество консисторских подьячих пришлось увеличить, отнеся содержание их на епархиальный счет. К началу 1767 года состав канцелярских служащих в Переславской консистории определился, напр., в таком виде. Канцеляристы: Иван Каменев, Семен Струнин и Максим Нагорский — в штатном сорокарублевом содержании, Михаил Шишкин — на стряпческом — тридцатирублевом и Григорий Егоров — на копеистском двадцатирублевом. Канцелярист Иван Каменев ведал ставленнический стол; в его повытьи на штатном двадцатирублевом жалованьи были копеисты: Давид Бурнашев и Василий Струнин. Канцелярист Семен Струнин заведывал десятинами по городу Переславлю, по Дмитровскому, Клинскому уездам и Гжатской пристани; у него — копеист Петр Гончаков на штатном двадцатирублевом жалованьи и Василий Шихирев на десятирублевом жалованьи из бываемых штрафных денег. Канцеляристу Нагорскому принадлежали: Сигорский и Серебужский заказы, Александровская и Волоколамская десятины, заведывание архивом, регистрация протоколов и ведение приходо-расходных книг; в его повытьи — копеист Василий Верещагин на таком же содержании, как и Шихирев. Стряпчий Михаил Шишкин ведал город Рузу и Верею; в его повытьи состоял копеист Игнатьев на штатном двадцатирублевом жалованьи. Егоров, находился при исполнении указов, ведал входящие и исходящие книги с настольными реестрами; копеиста при нем не было.
При таком распределении должностей и штатных денег, консистория, хотя содержала двоих подьячих на епархиальные средства, но в то же время имела некоторый остаток от штатных сумм. Излишек этот шел обыкновенно в награду тем из канцелярских служащих, которые трудились в течение года более добросовестно и усердно.
Как бы то ни было, введение штатов сопровождалось уходом лучших подканцеляристов не только из духовных правлений, но и из консистории. В некоторых случаях желающих уволиться приходилось удерживать силой или карать штрафом. Характерный инцидент в этом отношении произошел в 1764 году, при самом введении штатов. Узнав о введении штатов и сокращении консисторских служащих, подканцелярист Иван Шихирев подал епископу Сильвестру прошение, в котором просил об увольнении от должности, ссылаясь на то, что звание подканцеляриста по новым штатам уничтожено. Епископ Сильвестр велел забрать в консистории соответствующие справки. По справкам оказалось, что Шихирев назначен в 1755 году в дьячка к Никитской церкви, но обратился с просьбой дать ему место в консистории, куда и определен был писчиком, затем повышен в подканцеляриста, при введении же штатов оставлен впредь до вакансии стряпчим на копеистском жалованьи с прибавкой десяти рублей. Консистория в прошении Шихирева усмотрела желание освободиться от трудов, которые должны были увеличиться с умалением в консистории служащих, и определила штрафовать Шихирева определением на место, назначенное ему до поступления в консисторию. Епископ Сильвестр положил резолюцию: «Как общее добро по всем законам предпочитается единственному, так и единоличный просителя кураж, явствующий в сем определении, об общей пользе промыслу уступить должен; для чего быть по мнению консистории».
Еще со времени вступления на кафедру епископа Амвросия, при Переславской консистории был заведен «особливый архив», для наблюдения за которым определялся особый архивариус. Со времени введения штатов, по недостатку средств заведывание архивом поручалось одному из канцеляристов, обремененному кроме того и другими поручениями, касающимися консисторского делопроизводства. Архив до 1762 года помещался в «полатях», устроенных под алтарем кафедрального собора. Полати эти были очень тесны. Дела в них от сырости плесневели и гнили. Помещение не отапливалось. По докладу канцеляриста Нагоркого, в 1762 году определено было перенести архивные дела в большую каменную келью при Николаевской, что на кафедральных вратах, церкви. В кельи этой положено было устроить печь.
Средства содержания консистории с 1764 года стали еще более ограниченными, чем те суммы, какие собирались на консисторию в прежнее время. Штатная сумма на содержание консистории, как мы видели, рассчитана была с большою экономией, а между тем разного рода епархиальные сборы, в счет которых содержалась консистория раньше, с введением штатов были отменены. Единственным пособием, с помощью которого восполнялись скудные штатные средства, оставались разного рода штрафные деньги. Но и они мало увеличивали консисторский бюджет. Так, напр., в 1766 году таких штрафных денег поступило всего лишь 26 руб. 65 коп., да оставалось невзысканных, главным образом по ставленническим делам, 44 руб. 50 коп. В счет этих денег выдано было жалованье копеистам, состоявшим на епархиальном окладе, покупались дрова, бумага, свечи, сургуч и проч.
Кроме консистории высшим органом епархиального управления, чрез посредство которого епископ Сильвестр сносился с консисторией, в тех случаях, когда по каким-нибудь обстоятельствам отлучался из Переславля, являлась контора Его Преосвященства. Такая контора первый раз учреждена была епископом Сильвестром 7 января 1762 года, когда разного рода препятствия удержали его на неопределенное время в Петрограде. Она докладывала еп. Сильвестру поступавшие для конфирмации дела и посылала в разного рода епархиальные учреждения архиерейские резолюции. Контора состояла из духовника епископа Сильвестра иеромонаха Аарона и протоколиста актуариуса Льва Колесова.
В 1766 году епископ Сильвестр должен был отлучиться для присутствовали в Московской Синодальной Конторе на годичное время. Вторично учреждается контора Его Преосвященства, на этот раз с большим составом присутствующих и с большими полномочиями. К присутствованию в ней назначен был духовник Сильвестра Иоасаф и кроме его архимандриты Иосифовский и Борисоглебский, с переменою по четвертям года. Делопроизводство поручено было канцеляристу Ивану Каменеву и копеисту Давиду Бурнашеву. О всех входящих и исходящих делах в конторе должны были вестись записные книги и журналы. Круг деятельности ее в сравнении с конторой, учрежденной в 1762 году, значительно расширился. Она не только сообщала епархиальным учреждениям архиерейские резолюции и определения, но принимала просителей, удовлетворяла их просьбы в случаях, не требующих консисторских справок. С консисторией и домовым правлением контора сносилась сообщениями, в духовные правления и заказы посылала указы. Деньги на канцелярские принадлежности, дрова и другие надобности контора получала из положенной по штату суммы на консисторские канцелярские расходы.
В начале 1768 года, незадолго до перевода на Крутицкую кафедру, епископ Сильвестр готовился снова к отъезду в Москву для присутствования в Синодальной Конторе. По-видимому, издержки по содержанию особой архиерейской конторы отразились тяжелыми последствиями на консисторском бюджете, вследствие чего епископ Сильвестр нашел, что «в рассуждении расхода и предвидимым в содержании недостаткам, для исправления епаршеских дел конторы при себе по прежнему порядку ныне учредить вовсе неудобно». Все делопроизводство должно было сосредоточиться в консистории. Дела для доклада и конфирмации приказано было присылать (кроме самых нужных и времени не терпящих) чрез консисторского канцеляриста Каменева чрез один или два месяца, смотря по состоянию нужд. По епархии велено было подтвердить, что к владыке в Москву могут являться одни только священно-служители с просьбами о резолюциях касательно прилучившихся во время священно-служения бедственных случаев; по другим же делам с просьбами, доносами ни сами, ни через посторонних лиц, а особливо чрез помещиков отнюдь бы к владыке не являлись, под опасением штрафов. Консистории предписано было в таких случаях действовать с ослушниками без поноровки, и владыка, тяготившийся вообще дрязгами и мелочами епархиальной жизни, с грустью в своем определении отмечал, что, хотя о том и раньше было распубликовано, «но таковых безпутных, к единому моему безпокойству и затруднению, просьб и доносов и ныне ожидать чаятельно».
Кроме консистории в Переславле в правление еп. Амвросия при архиерейском доме существовал казенный приказ, ведавший экономические дела архиерейского дома. При епископе Сильвестре этот приказ стал именоваться в бумагах «домовым правлением» и потерял прежнее коллегиальное устройство. Дела в нем ведались одним экономом домового правления. Должность эту в начале исправлял Борисоглебский игумен Иероним, а потом в том же 1762 году иеромонах Данилова монастыря Алипий. 30 ноября 1762 года экономом определен служивший раньше в экономском послушании в Новоиерусалимском монастыре иеромонах Владимир. В апреле месяце 1763 года Владимир по его прошению был уволен в епархию Амвросия Крутицкого. В 1767 году в бумагах домового правления подписывался Иоанникий.
Сокращение числа присутствующих в домовом правлении находит для себя объяснение в значительном сокращении грандиозных строительных работ, начатых в архиерейском доме в правление епископа Амвросия.
В 1762 году, по определению домового правления, конфимированному Его Преосвященством, учреждена была особая должность дворецкого кафедрального дома к «домостру поваров, поварни, лакеев, для исправности стола и прочих надобностей». На должность дворецкого определен консисторский копеист Василий Дьячков. Подканцеляристы Шихирев и Бурнашев и копеист Петр Гончаков получили приказ быть безотлучно в прием обедом гостей и для проезду с гостьми.
Копеисту Димитрию Борисову приказано быть при приеме гостей в лакеях, с переменою с катедральными служителями.
В ряду органов епархиального управления, подчиненных духовной консистории, первое место занимали духовные правления. Значительные изменения в числе и составе их произошли в 1764 г. До того же времени в период правления епископа Сильвестра приняты были только некоторые мероприятия, направленные к увеличению числа присутствующих в духовных правлениях и объединению более мелких административных единиц с крупными.
В 1762 году обнаружилось, что, несмотря на распоряжения епископа Амвросия, в некоторых духовных правлениях и заказах, как в Гжатском, Дмитровском, Александровском и Новоиерусалимском, имелось по одному только присутствующему, при чем в Дмитровском, Александровском правлениях и Новоиерусалимском заказе присутствующие кроме того ведали сборы пошлин с венечных памятей и состояли закащиками при наблюдении за церковным благочинием. Консистория 15 ноября 1762 года определила учредить во всех духовных правлениях по два присутствующих, кроме заказов Новоиерусалимского, Хребтовского, Сигорского и Нерльского. Закащику Новоиерусалимскому и Нерльскому приказано было ведать лишь одни окладные и неокладные денежные сборы.
В том же году, по представлению консистории Новоиерусалимский и Нерльский заказы были вовсе уничтожены. Свое представление об уничтожении этих заказов консистория мотивировала тем, что «с самаго учреждения Переславской епархии до 1756 года их не было, а учинены они по бытности только в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре тогда Переславской духовной консистории, из которых один по близкому от Воскресенского монастыря расстоянию и проименован Новоиерусалимским; оба сии заказы со всеми своими делами и состоят не в особливых, как прочия присутственныя места, казенных покоях, но в партикулярных их же закащиковых домех, где им быть не токмо непристойно, но от пожарных и других случаев крайне опасно». Все церкви этих заказов положено было подчинить Дмитровскому духовному правлению. Для церквей этих округов некоторым напоминанием прежнего их положения в административном строе епархии осталось право иметь самостоятельных закащиков для сбора окладной и неокладной суммы. Исправлять какие бы то ни было другие дела этим закащикам было запрещено.
В следующем году объединены были два духовных правления — Можайское и Гжатское. Поводом к объединению послужили два прошения, полученные в консистории. Архимандрит Можайского Колоцкого монастыря Иоасаф, на полученный им указ из консистории о бытии ему присутствующим в Можайском духовном правлении, подал прошение об увольнении его от присутствия «за всегдашними болезнями и скорбными внутренними в голове и по всему телу припадками», вследствие которых он никак не может ездить из монастыря в Можайск за 20 верст несколько раз в неделю. Одновременно поступило и другое прошение канцеляриста Гжатского правления Николая Семенова о переводе его в Дмитровское правление «за крайнею опасностью жить от потаенных раскольников». Консистория, принимая во внимание малочисленность церквей Гжатской пристани и необходимость иметь первоприсутствующим в духовных правлениях лицо монашеского звания, «ибо заемлющий присутствие из духовных и светских лиц по свойству дружбы и прочим окрестностям всякое подлежащее пресечению зло укрыть и не донести пред Его Преосвященством может», постановила соединить Гжатское духовное правление с Можайским. Можайское духовное правление определено было учредить в Колоцком монастыре; присутствующим назначен был архимандрит Иоасаф и в помощь ему приказано было выбрать, с согласия всех священно-церковно-служителей, одного достойного священника. По Гжатскому округу священно-служители тех 24 церквей, которые находились в ведении Гжатского духовного правления до учреждения Переславской епархии, для сбора денежной казны могли выбирать своего особого закащика, который вместе с Можайским поповским старостой должен был находиться в ведении Можайского духовного правления.
Таким образом, ко времени введения штатов одно духовное правление Переславской епархии было закрыто. Взамен того в 1762 г. Александровский заказ снова преобразован был в духовное правление. Обращение этого правления в заказ в 1754 году вызывалось учреждением особой Переславской конторы, в непосредственное ведение которой и включили округ, подчиненный раньше Александровскому духовному правлению. С перенесением консистории в Переславль, в Александрове духовное правление было восстановлено.
Но судьба преследовала Александровское правление. В марте месяце 1763 г. здания его, отстроенные 1754 года, вторично сгорели. Спасены были только архивные дела правления, но и то не все. Пожар произошел по вине сторожа, дряхлого старика, который едва ходил и мало видел, при чем отличался крупным физическим недостатком — не имел на руках пальцев, кроме больших перстов. Управителем Александровского духовного правления он специально приставлен был к наблюдению за зданиями духовного правления, в то время как два других сторожа употреблялись на посылку и для разных домашних услуг присутствующих в духовном правлении. Епархиальная власть, расследовав дело, определила присутствующего в правлении протопопа Иосифа Селинского и подьячего Ивана Струнина, «дабы они впредь в должностях своих обережно поступали», оштрафовать тем, чтобы они к будущему 1764 году из своего кошту построили на духовное правление «таковы же покои с сеньми, каковы сгорели». Струнин обязан был расходами по постройке в половину в сравнении с Селинским. Такое определение епархиальной власти мотивировано было тем, что топка печей в сгоревшем здании поручена была правлением человеку дряхлому, ненадежному. Еще в 1755 году священно-церковно-служители Александровской десятины вступали в Переславскую духовную консисторию с жалобой на означенного сторожа Андрея Алексеева в том, что он всегда пьянствует, «от коего де пьянства и руки ознобил, и во время случающихся по той десятине посылок он, Андрей, ходит недели по две и более и пьянствует, а приходя в домы их пьянски озорничает и ругает и незнамо в чем всегда грозит, чего де они от такого пьяницы опасны всяких причин». Все хлопоты присутствующего и подьячего об отмене определения не увенчались успехом. Тогда они избрали другой путь. Произведено было, по-видимому, давление на священно-церковно-служителей Александровской десятины, и те составили письменный приговор собрать по деньге с каждого приходского двора на постройку здания духовного правления. Но, так как приговор этот не был добровольным, то в течение 1765 года успели собрать очень небольшую сумму денег, на которую оказалось возможным приобрести лишь некоторые лесные материалы. Следует просьба в консисторию об отсрочке стройки еще на год; покамест же предполагалось поместить духовное правление в праздных покоях при Успенском женском монастыре. Но лишь только узнали об этом монахини Успенского монастыря, как немедленно вступили в консисторию с слезным прошением «уволить их от духовного правления». Праздные покои, которые имелось в виду занять духовным правлением, по словам настоятельницы, стоят без печей и в наступающую четыредесятницу имеют быть разобраны для устроения поварни. Кроме того, заявляли монахини, близость духовного правления для них опасна и в пожарном случае. Двукратный пожар Александровского духовного правления, очевидно, создал уже некоторую репутацию за лицами, которым вверялся надзор за зданиями епархиального присутственного места. Следует новый указ о незамедлительной постройке в 1765 году помещений для Александровского духовного правления.
В 1764 году, согласно Высочайшему распоряжению, составлено было учрежденною о церковных имениях комиссией новое расписание городов и уездов применительно близости их к епархиальному городу, которое коснулось в значительной степени и Переславской епархии. К ней из Тверской епархии присоединен был Клинский уезд с 37 церквами и отходил к Крутицкой епархии город Можайск с 14 церквами.
Получив указ с новым расписанием, Переславская консистория поставлена была в большое затруднение. Незадолго пред тем Гжатская и Можайская десятины объединены были в один округ с духовным правлением в Колоцком монастыре, ближайшем к Можайску. Теперь приходилось снова восстановлять Гжатское духовное правление, так как город Можайск с находящимися в нем церквами отходил к Крутицкой епархии. Далее, в городе Можайске числилось в то время всего 9 церквей; в расписании же не указывалось, какие церкви из Можайского уезда, кроме этих девяти, должны были отойти от Переславской епархии. Затем, в новом расписании по Гжатской десятине указано было всего 39 церквей; оставалось непонятным, таким образом, куда отнести те церкви Можайской десятины, которые оставались за переходом 14 церквей к Крутицкой епархии. Не знала, наконец, консистория, в какой епархии мыслить Лужецкий и Колоцкий монастыри.
12 октября 1764 года Святейшим Синодом, по рассмотрении доклада епископа Сильвестра, прислан был указ в Переславль, чтобы городу Можайску с 46 церквами и двумя монастырями Колоцким и Лужецким состоять в Крутицкой епархии, а Гжатской пристани с 88 церквами по прежнему остаться в Переславской епархии.
По получении Синодального указа, вопрос о переводе Можайского духовного правления, находившегося в Колонком монастыре, решался сам собою, так как вся Можайская десятина отходила в ведение предстоятеля Крутицкой епархии. Определено было Гжатскому духовному правлению быть снова в Гжатской пристани, а в правлении присутствовать тамошнего собора протопопу Ивану Никитину да диакону Михаилу Новлянскому. Диакон Новлянский избран был в присутствующие, как окончивший богословский курс в Переславской семинарии Для исправления дел в Гжатском правлении назначены были регистратор Ефим Львов и копеист Иван Львов.
В следующем году консистория поставлена была в большое затруднение, оказавшись совершенно неосведомленной о местопребывании двух духовных правлений — Волоколамского и Верейского. До сего времени Волоколамское духовное правление помещалось в Вязмицком Волоколамском монастыре, а Верейское — в Верейском Спасском. Оба монастыря по штатам 1764 года оказались упраздненными. Настоятели их, присутствовавшие в духовных правлениях, были переведены в другие монастыри, и духовные правления остались, таким образом, без присутствовавших и без определенных мест для присутствия. Священно-церковно-служители Волоколамской десятины начали было сбор на постройку здания для духовного правления, но вскоре подали в консисторию заявление, что «они в сборе для постройки на духовное правление покоев денег оказались не, в состоянии». Консистория определила «быть духовным правлениям в прежних монастырях, теперь упраздненных, на место настоятелей присутствующими избрать священников достойных вероятия и прислать известие, где ныне помещаются духовныя правления».
В том же году консистория, подтвердила свое прежнее определение о присутствовании во всех духовных правлениях двум членам. Определение это касалось главным образом Клинского духовного правления и вызвано было тем, что священно-церковно-служители Клинской десятины прислали в консисторию доношение с заявлением, что, «кроме присутствующаго протопопа Феодора Феодорова в правлении быть никто из священно-служителей не желает и двоим де быть в правлении не у чего». Консистория по поводу такого доношения строго подтвердила Клинскому духовному правлению «о имении присутствия двоим членам — кроме протопопа прежде определенному соприсутствующему священнику Воскресенской церкви Петру Симеонову, и дабы все дела присылались за подпитом того и другого».
Насколько можно видеть из изложенного, присутствующими в духовных правлениях были обыкновенно лица монашествующие из настоятелей близ лежащих к правлениям монастырей. Епархиальная власть с особенною настойчивостью со времени епископа Амвросия требовала этого, хотя по временам и вынуждалась делать в этом отношении уступки. Присутствующий духовного правления обыкновенно назначался, а не выбирался.
Вторым лицом был соприсутствующий из священно-служителей данного округа, по преимуществу уездного города. Соприсутствующий выбирался обычно священно-служителями округа, согласно распоряжению консистории, а иногда и назначался консисторией, согласно прошению, поступавшему от окружного духовенства. Так, в 1763 году духовенство Волоколамской десятины обратилось в консисторию с прошением «о бытии в Волоколамском духовном правлении, вместо ныне присутствующаго соборного священника Петра Никитина, находящагося в престарелости и частых болезнях и по незнанию дел в том присутствии неспособного, присутствующим по прежнему протопопу Волоколамского собора Иосифу Васильеву». Просьба была удовлетворена.
Соприсутствующий духовного правления в период управления епархией Сильвестра почти всегда состоял и закащиком, которому поручалось наблюдение за церковным благочинием в округе. Такое совмещение по временам было затруднительным и вызывало многочисленные просьбы об освобождении от должности закащика.
В 1765 году, напр., соприсутствующий Дмитровского духовного правления протопоп Петр Наумов в прошении, поданном в консисторию, заявил, что он с 1754 года состоит присутствующим в правлении и с 1755 г. и закащиком, по Дмитровской, а иногда по Новоиерусалимской и Нерльской десятинам. Последняя должность требовала от него продолжительных отлучек, во время которых «он полагался по досмотру над домом на верность жены своея». Теперь он овдовел; на руках осталось две дочери, из которых старшей 15, а меньшей — 10 лет. Чинить ему продолжительные отлучки стало невозможно, «чтобы дочери без призрения не могли бы впасть в какие-либо пороки и не заражены были бы злонравием, что все взыскаться имеет от Бога и от человеков законно на нем протопопе». В виду таких обстоятельств он просил консисторию от духовного правления и от закащичества по десятинам его уволить. На консисторском протоколе последовала резолюция владыки: «Показанному протопопу в духовном правлении, поелику оно состоит в близости от его дому, присутствовать по прежнему, а смотрение церковного благочиния для вышепрописанного правильного к неотлучке ему протопопу от дому резона с него снять и определить к лучшему и точнейшему оного церковного благочиния смотрению особливаго из священников».
Но не только в тех случаях, когда должность закащика объединялась с должностью присутствующего в правлении, она становилась в тягость тому лицу, которое ее несло; ею вообще тяготилось духовенство, как должностью, связанною с дальними поездками по округу и большою ответственностью пред конситорией. В 1767 г. Серебужский закащик священник села: Заболотья Федор Иванов вступил в консисторию с прошением, в котором жаловался на то, что священно-церковно-служители для поездки по округу подвод ему не дают, «и от того он имеет немалое изнурение, а притом и убытки». Консистория определила: «давать ему закащику от церкви до церкви священно-церковно-служителям по очереди подводу; буде же касаться будет чьего-нибудь партикулярного дела, то ему закащику иметь поездку на кошт оного».
Должность поповского старосты, как самостоятельная, постепенно исчезает и сливается с должностью закащика. Но вообще же строгого единства в этом отношении и до сих пор не было. Например, в 1764 году по городу Переславлю с уездом административные должности распределены были в таком порядке. Протопоп Преображенского собора назначен был для смотрения церковного благочиния; ему же поручено было освящение церквей в городе и уезде. Раздача антиминса и мира находилась в ведении ключаря кафедрального собора, а для отпуска венечных памятей и сбора доходов избрано было особое лицо.
Так как сбор венечных пошлин и доимочных денег с пустовых земель продолжался и после 1764 года, то поповские старосты не сразу прекратили свое существование со времени введения штатов. Именно, 14 февраля 1765 года в Переславской консистории получен был указ из Коллегии Экономии «с венечных памятей пошлинныя деньги собирать в ведомство коллежское по прежним указаниям в епархии старостам поповским, и сколько где, когда собрано будет, в Коллегию по полугодно репортовать, и для того во все места из городовых канцеляриев дать приходныя книги, а по прошествии каждаго полугода те собранныя деньги старостам поповским, отдаленным от Москвы, отдавать в городовыя канцелярии, а ближним в коллегии, которых по объявленным данным им приходным книгам считать без упущения». Указ этот вызвал недоумение в Переславской консистории, которая нашла, что Коллегия Экономии подчинила старост поповских канцеляриям. «Священников же, чтобы в этом сборе ведать, кроме духовной команды, светской команде, с прежними указами несходственно».
Высочайшим указом от 14 июля 1765 года взимание сбора за венечные памяти велено было вовсе оставить и довольствоваться прежде венчания вступающих в брак производством обыска. Так как и многие другие епархиальные сборы к этому времени были уничтожены, то институт поповских старост сам собою прекратил свое существование
Если к перечисленным лицам присоединим десятиначальников, в положении которых в период правления епископа Сильвестра каких-нибудь значительных перемен не произошло, то мы исчерпаем весь круг тех лиц и учреждений, при посредстве которых епархиальный архиерей ведал свою епархию.
В правление епископа Сильвестра возник вопрос об отношении высшего епархиального учреждения — духовной консистории к светским учреждениям, с которыми консистория вступала в те или иные деловые сношения. Поводом к возникновению такого вопроса послужило издание Высочайшего указа, по которому консисторские секретари сравнивались в чинах с губернскими секретарями. На указе епископ Сильвестр наложил резолюцию с распоряжением навести соответствующие справки о том, «каким образом консистория с провинциальными и городовыми канцеляриями сношение имеет». Консистория представила целый ряд выписок, прочитав которые, еп. Сильвестр определил: «Консистория епаршеская, под одною Св. Синода дирекциею состоящая, со всеми государственными коллегиями имеет сношение промемориями, а как коллегии, под дирекциею Правительствующаго Сената состоящия, в провинциальныя и городовыя канцелярии отправляют указы, так равно... и из консистории древних епархий в провинциальныя и городовыя канцелярии посылают указы».
Такой порядок, по словам владыки, существует в Московской, Крутицкой, Смоленской, Псковской и других епархиях. Переславская консистория, недавно учрежденная, за множеством дел не имея возможности навести справки о порядке сношений с светскими учреждениями, начала сноситься с городовыми канцеляриями промемориями и тем дала повод к медлительному исполнению со стороны этих канцелярий консисторских самонужнейших дел.
Епископ Сильвестр в особенности заказывает на три таких дела. Во первых — дело солдата Колпакова, в принуждении жены его помещиком Протопоповым вступить в беззаконный брак с крестьянином его Протопопова, по которому консистория вступала более чем с двадцатью промемориями. Затем, дело об Утроковском священнике Иакове по убийству пономарицы и дело о бурмистре Сунбурове о посажении священника села Столбова на цепь и говорении дерзких о имени Спасителя речей. Задержка в ведении этих дел привела: по первому — к увеличению беззакония, по второму — к долговременному колодников задержанию и по третьему — к потачке виновному. «Да и в прочих консистории требованиях, пишет Сильвестр, провинциальныя и городовыя канцелярии, (как то по делам консисторским видно), почитая оную консисторию по одним с ними промемориями сношениям за равную, в надлежащее время исполнения не чинят».
В виду всего этого епископ Сильвестр делает распоряжение отныне сноситься с провинциальными городовыми канцеляриями указами, наблюдая, что «если таковые указы не будут принимаемы, донести о таковых чинимых в духовных делах остановках означенными канцелярии в Св. Синод».
В деятельности органов епархиального управления в период правления епископа Сильвестра, как и в предшествовавшее время, замечались по временам серьезные уклонения, вызывавшие грозные прещения владыки.
Главнейшим злом, с которым приходилось бороться, — хотя и канцелярским более путем — епископу Сильвестру, было взяточничество, сильно распространенное среди членов епархиальной администрации и частью объясняющееся скудостью материальных средств, в счет которых эта администрация содержалась. Сразу же по вступлении на кафедру, епископ Сильвестр, до слуха которого доносились жалобы на вымогательства представителей епархиальной власти, принял некоторые меры к пресечению злоупотреблений этого рода. В резолюции, положенной на следственном деле о канцеляристе Дмитровского духовного правления Михаиле Чистякове, епископ Сильвестр написал:
«Повсюды эхо носится, как и жалобами от многих помещиков словесно и письменно мне представливано, тавже и здесь частыми от простолюдинства подтверждается, что в епархии здешней, коим образом и в означенном Дмитровском духовном правлении, как и в других, закащиками и при них подьячими, чинятся народу во взятках от венечных памятей несносныя преобидения. Того для повелевается консистории особливым рассуждением изобрести способ, как бы оное лихоимственное зло в сходство с Высокомонаршими указами пресечь».
Консистория, на основании приведенной резолюции, в своем определении проектировала следующие меры к ограничению зла.
1) При выборе старост поповских и закащиков на следующий год требовать собственноручной подписки священно-служителей данного округа. Если не подписавшиеся не укажут «правильной причины», будут штрафованы по законам. 2) Всех поповских старост и закащиков по выбору представить в Переславль, привести к присяге и обязать подпиской, чтобы они «в сборе с венечных памятей пошлинных и лазаретных денег всеконечно поступали по Высочайшим указам и к взяткам отнюдь не касались». 3) Алтынный сбор, взимавшийся на отвоз венечных денег и поступавший доселе в консисторский расход, оставлять впредь поповским старостам у себя, дабы свое лихоимство они не оправдывали недостатком материальных средств на отвоз венечных денег. 4) Дать знать от духовных правлений и заказов чрез священно-служителей с подписками всем прихожанам, сколько именно по силе указа 1730 года с которой памяти установлено брать пошлин, дабы «за их прихожан неведением излишних взяток под видом настоящаго брано не было».
Вскоре после приведенной резолюции епископ Сильвестр и на деле заявил себя решительным сторонником строгих мер в борьбе со взяточничеством. В конце 1762 года в консистории рассматривалось дело об обвенчании Борисоглебского Левкиева монастыря священником Максимом Иосифовым без венечных памятей 39 вдов. В Волоколамском духовном правлении, куда сделан был донос, положили жалобу под сукно, так как виновный уплатил присутствующему протопопу Иосифу Васильеву 80 рублей. Не безгрешным оказался и другой член присутствия архимандрит Манассия. Согласно резолюции еписк. Сильвестра, оба присутствующие от духовного правления были отрешены. Взятые деньги приказано было возвратить. При новых выборах присутствующего приказано было наблюдать, «дабы ежели там имеется из ученых в семинарии, а особливо добродетелен кто; обойден не был бы».
Но оказалось, что на выборах в конце 1762 г. протопоп Иосиф Васильев снова был избран в старосты поповские по сбору окладной и неокладной денежной казны на 1763 год. Консистория утвердила его поповским старостою только на первую половину 1763 года. Протопоп Иосиф Васильев после этого обращается к епископу Сильвестру с просьбою «снять с него претерпеваемое поношение и определить по прежнему присутствующим и поповским старостою». 4 апреля 1763 года на определении консистории, обсуждавшей эту просьбу, епископ Сильвестр написал: «В присутствие определить, за определением на протопопское место иных, на которых никакого подозрения не оказалось, его протопопа не можно: а при сборе денежной казны в нынешнем году по выбору священно и церковно-служителей, кои за него, в случае утраты, платить обязались, быть непрепятственно».
Как и в предшествующее время, епархиальным административным учреждениям приходилось считаться с разного рода противностями со стороны лиц подчиненных. Противности эти принимали по временам грубую и резкую форму в духе, жизненных условий того времени. С таким, напр., случаем консистория имела дело в 1762 году.
Поп села Весок Михаил Андреев не послал в срок трехчастных книг за 1761 год. После троекратного напоминания книги были присланы с каким то крестьянином, но в черновом виде. Сколько ни вызывали Михаила Андреева в Александровское духовное правление, он сюда не явился. Одновременно с тем в Переславской духовной консистории возникло о нем другое дело: им был устранен от богослужений и доходов пономарь, должность которого стал исправлять малолетний сын Михаила Андреева Григорий. Консистория для прекращения ссоры постановила забрать малолетнего сына, как годного к обучению, в семинарию. Но посланный в с. Вески из консистории капрал для сыску мальчика в с. Весках его не застал. Сестра объявила, что ее брат вместе с матерью уехали в Москву. Следует вторая посылка, при чем солдату дана была инструкция, ежели мальчика не застанет, представить в консисторию отца». Результат получился, тот же. Солдат не застал ни сына, ни отца. Посылается указ в Александровское духовное правление, которым приказано было попова сына не позже, как чрез неделю, представить в консисторию; если же отец станет его укрывать, то взять отца под караул и держать до тех пор, пока не представит сына; приход Вески исправлением треб поручить ближайшему священнику. Но священник Михаил Андреев «учинился силен и сказал такими речьми: я де сына своего до приезду Его Преосвященства никогда не дам и сам с вами ныне впредь, хотя бы человек до десяти или больше пришлите, не поеду». После такого ответа из правления послали копеиста с солдатами. Но посланные попа не застали дома. Тогда консистория, на основании распоряжения епископа Амвросия от 1758 года, приказала управителю духовного правления поехать лично в с. Вески, взять ослушника силой и привести в духовную консисторию. Для вспоможения управителю из консистории прислали двух солдат. Управитель захворал и вместо себя прислал копеиста Александровского духовного правления Ивана Струнина, с солдатами и посторонними понятыми людьми. О результатах своего путешествия копеист донес так. «Оный поп во взятии себя учинился силен, а сказал такими речьми, что де я с вами никогда не поеду, хотя пришлите по меня до ста человек, разве де меня отсюда повезете мертваго, и сам себя умерщвлю, а жив в руки не дамся. А ежели теперь из домашних моих кого станете брать, то всех перережу. А церковных ключей никому не дам. И схватя нож, положа себе в пазуху, бросился от них на приуготовленную нарочно к тому свою лошадь и ускакал неведомо куда. А буде бы кто в его приход вступать станет, то он зарежет его ножом». Копеист Струнин после таких речей и угроз запечатал церковь и о случившемся донес в консисторию. Следует новое постановление консистории — означенного ослушника через сотских и десятских, по сношении со светскою командой, представить в консисторию и, здесь наказав плетьми, отправить в Солбинскую пустынь в монастырские труды без священно-служения на два месяца, сына же его отдать в семинарию для предняго исправления лозами. Но пока в консистории обсуждался доклад Струнина и составлялось приведенное выше определение, поп Михаил Андреев проявил новое ослушание. Вскоре по выезде Струнина из с. Весок, он возвратился обратно в свой приход, церковь распечатал и в ней самовольно стал совершать священно-служение. 4 марта консистория вновь обсудила все проступки, совершенные Михаилом Андреевым, и решила оставить прежде определенное ею наказание в силе, усугубив его переводом Михаила Андреева из Весок в с. Овчинино, где имелся всего 21 приходский двор. Как отнесся к этому определению епископ Сильвестр, из дела не видно. Надо думать, судя по другим делам, что наказание плетьми не было утверждено. Несомненно только то, что ослушник в конце концов был захвачен, так как в таких случаях консистория обыкновенно не останавливалась ни пред какими мероприятиями.
Например, в том же 1762 году в Троице-Нерльскую слободу, Дмитровского уезда, послан был по наказу солдат Григорий Жильцов для взятия под караул священника той слободы Феодора Иванова. По возвращении в Переславль солдат донес, что «оный священник Феодор Иванов при закащике и того села священно-церковно-служителях взять себя ослушанием не дал». Заслушав такое донесение, в консистории постановили: «в вышеписанную Троицкую Нерльскую слободу послать нарочного по наказу, которому обще с поминаемым Нерльским закащиком Гавриилом Степановым, взяв посторонних по близости человек до десяти церковников, в дом вышеписанного ослушника священника Феодора Иванова приехав, взять его, священника Феодора, и при них закащике с церковниками в железа сковать, в чем, если будет противиться, учинить тому посланному вспомоществование оному закащику с церковниками, и привезши оного ослушника объявить в консистории при доношении, буде же он из дому укроется, то дабы, скорее мог явиться в поставке его, взять жену, или кто из
домашних прилунится, и потому ж представить, в консистории при доношении в скорости».
Для содержания всех такого рода захваченных и представленных для дознания в консисторию лиц, при консистории по прежнему существовала особая колодницкая комната. По временам в ней скапливалось довольно значительное количество лиц, подлежащих взысканиям по производящимся о них в консистории делам. Особенно много скопилось их пред прибытием во Владимир из Петрограда епископа Сильвестра, когда по многим делам консисторское определение было уже учинено, но конфирмации архиерейской определения еще не получили. Поставленная в затруднительное положение, консистория вынуждена была обратиться по этому поводу с особым докладом к епископу Сильвестру, прося его дать соответствующие указания.
Содержание заключенных в консисторской колодницкой не могло быть, конечно, не строгим. За весь период правления епископа Сильвестра в протоколах консистории занесен только один расход по колодницкой, именно, в 1762 году куплено для ночника в колодницкую комнату постного масла на 35 к. А бывали случаи, когда заключенные при консистории и духовных правлениях подвергались и увечьям со стороны лиц, надзирающих за ними. В 1762 году, например, в духовную консисторию поступила жалоба от священника города Вереи Климента Иванова в том, что он посажен был присутствующими Верейского духовного правления на цепь безвинно и что копеист правления Иван Стрельцов бил его попа по щекам и драл за бороду. Судя по тому, что Верейское духовное правление долго не давало ответа на запрос, посланный по этой жалобе из консистории, и что потребовался для этого повторный указ, жалоба священника Климента Иванова не принадлежала к числу, так называемых, «напрасных волокитных ноговоров».
Высшей инстанцией в рассмотрении жалоб на епархиальную власть являлся по действующему положению Святейший Синод. В период правления Переславской епархией епископа Сильвестра встречаем одну такую жалобу, поданную на епархиальное начальство в Святейший Синод дьячком с. Минеева, Дмитровского уезда, Семеном Ивановым. В своем прошении дьячок пишет, что «священник тоя церкви, имея детей нигде неопределенных, льстясь и усиливаясь их на место его дьячка произвести, а его каким либо образом отрешить, вместе с дьяконом подал на него в Переславскую духовную консисторию лжесвидетельство вымышленное, в котором показал на него разныя подозрения и проступки непорядочныя, в особливо в зажигании им в том селе двора, в подговоре воров и разбойников для ограбления попова и дьяконова двора, по которому их лжесвидетельству Переславская консистория за похлебством своим определила отослать его и сына его в Дмитровскую воеводскую канцелярию для положения в подушный оклад». На дороге в канцелярию он, опасаясь напрасных и безвинных побой, бежал. В заключение своей просьбы дьячок добавлял, что он имел в виду защищаться лично пред Преосвященным Сильвестром, но за содержанием под караулом не мог. Из Св. Синода прошение отослали для отзыва епископу Сильвестру. В своем докладе Св. Синоду епископ Сильвестр писал, что дело дьячка с. Минеева было решено не консисторией, а им самим, и в разъяснение своего решения препроводил краткий экстракт из дела. Оказалось, что в 1753 г. дьячек бил смертно жену церковника Меланию за то, что она кричала на пришедших ко двору воров; в 1761 году выловил из диаконова садка рыбу; в 1762 году отлучился без ведома священника в Москву; ноября 16-го 1762 года у него ночевали два каких то подозрительных человека, во время заутрени он выпроваживал их из дома и вскоре после этого произошел пожар; 5 декабря разбойники многолюдством с копьями наехали на с. Минеево, язык у колокола подвязали, а когда из дьяконова окна выстрелили по ним из пистолета, они побежали по той дороге, по которой дьячок раньше провожал неизвестных людей. Кроме сего из дел явствовали и другие проступки дьячка. По отзывам крестьян, он часто пьянствует, ссорится, дерется, похваляется худыми делами; крестьянина Афанасия Борисова хотел зарезать ножом.
По рассмотрении дела, в Св. Синоде 10 августа 1765 года приказано было: «быть по определению Его Преосвященства».
Введение штатов, Архиерейское подворье, Богадельни Переславской епархии с 1761 по 1768 гг.
Духовенство Переславской Епархии с 1761 по 1768 гг.
Общие трапезы в монастырях Переславской епархии
Перевозка Переславских колоколов в Петербургский Петропавловский собор в 1790 году.
Город Переславль-Залесский
Переславский уезд.Copyright © 2016 Любовь безусловная
|
