Винницкое военно-пехотное училище в городе Суздале (1942 - 1944 гг.)
Винницкое военно-пехотное училище в городе Суздале
Винницкое военно-пехотное (стрелково-пулеметное) училище было организовано в 1939 году в г. Виннице, которое готовило офицерский состав для вооруженных сих Советской Армии. Срок обучения 4 года. В силу обстоятельств военного времени училище неоднократно перебазировалось. 10 мая 1941 года училище под командованием вновь назначенного заместителя начальника училища подполковника Мансутова, на станции Винница погрузились в эшелон и передислоцировались в Абинские лагеря Краснодарского края. При погрузке в эшелон в г. Виннице зам. нач. училища подполковник Мансутов говорил: «Мотайте себе на усы, только не на мои» - у него были большие усы. Начальника училища полковника Чувашева и зам. нач. полковника Савенко уже не ыбло, они получили новое назначение. По прибытии в Абинские лагеря прибыл новый начальник училища полковник Мельдер. Шла боевая учеба. Это были мирные и трудовые дни. И вот 22 июня 1941 года. Училище перестроилось на военное время. в училище стало много поступать мобилизованных полит. бойцов, члены и кандидаты КПСС, которых обучали и формировали маршевые роты для отправки на фронт. Осенью 1941 года фашистские самолеты в район г. Новороссийска забpасывали парашютистов и всякого рода шпионов - диверсантов, училище вело с ними борьбу. В глубокую осень училище прибыло на зимние квартиры в гор. Краснодар, где продолжалась упорная боевая учеба по подготовке офицерских кадров. В мае месяце 1942 года несколько командиров от училища были направлены в гор. Нальчик, на курсы усовершенствования для подготовки на фронт на высшие должности. Училище убыло в полном составе на фронт под Сталинград. Начальником вновь сформированного Винницкого военно-пехотного училища назначен полковник Андреев. «Воспоминания бывшего курсанта ВВПУ тов. ГОРБАТЬКО Петра Моисеевича После того как основной состав был направлен под Сталинград, училище было полностью укомплектовано молодым поколением 1924 года рождения. Весь контингент был местного призыва - Краснодарского края. 1-го июля 1942 года курсанты были полностью обмундированы и сформированы во взвода и роты. С 1-го июля начались бомбежки Краснодара, которые продолжались ежедневно по 6 июля - день убытия училища из Краснодара. Вероятно если бы курсанты были вооружены боевым оружием то их судьба была бы иной, но дело в том, что все они были вооружены учебным оружием. Начальником училища был полковник Андреев. Марш пешим порядком начался 6—го июля в направлении Ставрополя – то есть на основную магистраль - военно-грузинскую дорогу, через главный Кавказский хребет. Но, как всегда на войне без этого «не» ничего не бывает, немцы выбросили десанты в районе Грозного и Ставрополя. Основное свое наступление немцы направили конечно же на нефть и путь по которому мы должны были завершить марш был отрезан. Маршрут был изменен теперь уже на Туапсе /где есть дорога на перевал через главный Кавказский хребет вдоль побережья Черного моря на Сочи, Сухуми. Вот этим маршрутом и продолжали марш. Единственная транспортная единица в училище на марше была - санитарная машина на базе ГАЗ-2А на которой ехал начальник училища, все остальное было на наших плечах. Сухой /паек сухарями был получен на 6-ть суток в Краснодаре и до Тбилиси мы умудрились добраться с этим пайком. Правда был маленький эпизод в районе Туапсе, где мы получили боевые патроны и охраняли, обороняли аэродром в районе плоскогорья у поселка Ленино. Здесь нам подбросили по несколько граммов муки. Голод мучил нас страшно. Выручали лесные фрукты /дикие груши, яблоки и то, что удавалось достать у местного населения. В июле последовал приказ Верховного Главнокомандующего № 227 – «Ни шагу назад!» И вот тут то стало с питанием совсем плохо. Многие курсанты, если не большинство, пухли от недоедания. Эти трудности героически делили с нами командиры. Ведь у нас не было никаких тылов, в этом и сложность нашего положения. Марш в основном совершался ночью, что спасало нас от бомбежек. Скажу честно, что все трудности войны, которые выпали на мою долю были ничто по сравнению с этим маршем и голодухой. Трудно было нам до Сочи, вернее до Сухуми. В Сухуми нас загрузили в эшелон и в течение суток, может быть чуть больше, мы прибыли в Тбилиси. Добрая половина из нас была госпитализирована, а на пополнение к нам прибыла молодежь из Азербайджана, Армении и Грузии. Немцы к этому времена вышли к Сталинграду, овладели Гразным, вышли к Моздоку и усиленно стремились овладеть перевалами и закатить Баку. Обстановка была крайне тяжелой, а поэтому училище в Тбилиси долго не продержалось. В октябре 1942 г. нами было получено боевое оружие. Не помню числа, но помню, что было это ночью в октябре, училище было поднято по тревоге, выстроено в полном боевом на плацу. Побатальонно командиры зачитывали списки курсантов, вызывали их из строя и под командой старших отправляли в клуб. В этом списке оказался и я /в то время я был уже сержантом на должности пом. комвзвода/. В число это попали в основном младшие командиры. Все остальные были погружены в эшелон и как я узнал после войны от Горбатко Ивана Поликарповича, попали в действующую армию под Моздок. Все мои земляки участвовали во время Сталинградской битвы в разгроме группировки немцев и в освобождении родных станиц Кубани. К сожалению в живых остались единицы. В начале ноября /или в конце октября/ 1942 г. штатный контингент училища /офицеры и сержанты - насчитывалось нас не менее роты/ эшелоном убыли в Баку, где перегрузились на пароход, как сейчас помню «Жданов» и через Каспий прибыли в Красноводск. Из Красноводска по ж.д. к концу ноября-начало декабря училище прибыло в Суздаль, где и было сформировано вновь уже на местном призывном контингенте… При подходе колонны к Суздалю по Владимирской дороге, на всех нас он произвел впечатление старинной русской деревни. Рубленные домики и колокольни, кресты на куполах церквей напомнили нам историю Владимиро-Суздальской Руси и все то, что мы /видели/ знали из учебников истории. Я должен напомнить, что контингент наш был очень разношерстный, как по возрасту, так и по образованию, воспитанию и т.д. Все мы с большим интересом рассматривали причудливые для нас домики /кстати большинство из нас родились и жили в глинобитных домиках преобладающих в своем большинстве на Украине и Кубани/ и конечно же смотрели с восхищением на памятники старины - церкви и монастыри. Особенна нас удивил - сохранившийся земляной вал вокруг города. Но красоты красотами, история историей, а мы то пришли в Суздаль не туристами. Все началось с расквартирования и оборудования помещений, их подготовка для приема призывного состава. Трудно ли было? Вероятно для каждого по разному. Для меня лично 40° мороз вначале был страшнее фашистов по той причине ,что – во-первых и южный человек, ничего подобного не испытывал, а во-вторых /это уже для всех/ мы были в летнем обмундировании и легких коротеньких фуфайках /стеганках/ гражданского образца. На роту сержантов по батальонно была возложена задача: подготовка казарм, столовых, учебных городков, стрельбища и караульная служба. Надо ли говорить, что часовым в таком одеянии было больше чем трудно. На постах смена производилась через 1 час, а иногда и через 30 мин. В подготовительном периоде активно участвовали все - офицеры в том числе. Большую помощь мы получали от местных властей материалами, а главное всем необходимым для приема нового пополнения. В конце 1942 года в декабре начало поступать пополнение, мы рады были ему по многим причинам: - легче стало с рабочей силой - нас обмундировали вместе с молодым пополнением и все мы, наконец, были одеты в шинели, ботинки с обмотками и получили шапки-ушанки /до этого мы все ходили в пилотках/. В этот период, да вернее до окончания училища самым большим злом - был голод. Вот прошло столько лет – 36-ть, а и так и не могу понять - почему нам всегда так хотелось есть. Паек мы получали курсантский-хороший и полный, не удивительно, выходя из столовой каждый из нас готов был тут же немедленно повторить обед. Думается, что причиной тому было: - наш возраст -17-18 лет /мышцы росли/,- климат, большая физическая нагрузка /12 часов занятий в поле/, а всего 16 часов постоянно в движении выкачивали из нас больше калорий, чем мы потребляли их в столовой. Выручала нас знаменитая Суздальская кормовая морковь. Я и сейчас чувствую ее вкус на зубах. До осени мы учились по ускоренной программе, но закончить училище нам не пришлось. В начале июня 43 г. большинство курсантов было направлено на Орловско-Курскую дугу. Вместо них мы получили новое пополнение и учеба продолжалась, до 1 мая 1944 года. Но тут уж мы имели старший и младший курсу. С 1-го по 10-е мая старший курс сдал экзамены и приказом РУК НКО за № 01911 от 25.05.44 года нам было присвоено офицерское звание - лейтенант, мл. лейтенант…».
В 1942-м году в Гостином дворе и соседних домах гор. Суздаля был размещено Винницкое военно-пехотное училище.
Так как отопления в Рядах тогда почему-то не было, то курсанты с трудом пережили суровую зиму (Записано со слов офицера запаса И.И. Новицкого, которому довелось беседовать с одним из бывших курсантов Винницкого училища - Генрихом Ивановичем Чернецким. Он также вспоминал, что Торговые ряды были заколочены досками, а через дыры в крыше шел снег.). Они сооружали печки - каменки из глины и речных камней; было чуть теплее, но зато очень угарно. С едой тоже было плохо. Скорее всего, отопление рядов было разрушено в годы военного коммунизма (1918-21 годы). В начале XX века прогрессивные деятели (к которым относились и местные купцы) - переделывали локальное печное отопление на центральное водяное; а такую систему при отсутствии дров легко заморозить. Про отсутствие дров в 1918 году в Суздале писал Юрий Белов. Восстанавливать же ряды в 20-е и 30-е годы смысла не было, поскольку торговать там все равно было нечем. Пайковой хлеб, пайковая же селедка из Норвегии или сушеная вобла с Каспия, керосин по карточкам, дрова в лесу, прочее растет на огороде. Курсанты изрядно хулиганили здесь - например, обучаясь стрельбе, стреляли по звездам на куполах Рождественского собора (это поведение юных комсомольцев не противоречило официальному лозунгу «Религия - опиум для народа»). После этих развлечений в соборе текла крыша, и директор музея (Варганов) писал слезные докладные...
В музей (Архиерейские палаты Кремля) по решению Ивановского облисполкома № 118 от 28 сентября 1942 г. вселяется ВВПУ — Винницкое военное пехотное училище.
Знаменательные даты сожительства с ВВПУ: «2 декабря 1942 г. составлен акт на передачу дома в силу распоряжения Суздальского Исполкома. 12 декабря 1942 г. прибыли военные. Взлом угловой комнаты с вещами музея. 7 января 1943 г. сбит замок с фондохранилища и сломана лестница. 14 февраля — крупный взлом фондовых помещений. 19 марта - похищен шкаф из коридора канцелярии. 21 марта — снята и увезена кровля из сарая (156 листов железа). 29 марта - взлом через чердак и хищение разных вещей. 14 апреля — обыск у лейтенанта Шевченко и изъятие похищенных вещей. 24 июля — взлом помещений музея. 23 августа — стрельба по собору. 24 августа — взлом библиотеки в колокольне и поимка 4 курсантов в этом помещении. 30 октября — выставлена стенка в фондах из оконных рам. Задержаны курсанты ВВПУ. 23 ноября — взлом чердачного помещения. 3 декабря — сбита накладка с двери фондов…» Документ, рожденный комиссией из воинской части № 111 МВО во главе с дознавателем (так в протоколе) капитаном Фроловым. “Осмотрели церковь и хранилища, принадлежавшие Суздальскому районному музею. Осмотр производился 13 января 1943 г. с 12 ч. 45 м. до 13 ч.15 м. при дневном свете, мороз 25-30° С... ...Нет следов взлома, замки старые без повреждения. Хранилища имеют железные ворота и деревянные, которые тоже повреждений не имеют, а также следов взлома. ...Дирекция музея не позаботилась о сохранении следов о разбросанности ценностей, если они были”. “Мной и понятыми было обращено внимание на лестницу с выломанными перилами. При нашем осмотре установить не удалось, когда была поломана лестница, или же она в таком состоянии давно, и может, сломана работниками музея”. “Ризы в куче, может быть они там и раньше были”. “Претензии директора к части не соответствуют действительности, дело прекратить, т. к. директор фамилий и вообще лиц, замешанных в преступлении, не указывает, и на месте следов преступления не обнаружено”. Разгром Архиерейских палат продолжается: судя по актам, разобрали баню, сарай, сторожевую будку, выломали полы на третьем этаже, перила лестницы, десять оконных рам — все пошло на топливо. Принялись за разборку изразцовых печей, тех самых — XVIII века, с расписными изразцами. Успели разобрать две изразцовые лежанки. Алексей Дмитриевич дает знать в штаб МВО 14 июля 1944 года: “Курсанты приводят залы в совершенно некультурное состояние”. Когда разобрали надворные постройки и Варганов готовил очередную жалобу в штаб МВО, председатель исполкома райсовета задним числом прислал в музей краткую записку - это он разрешил. Черновик неотправленной жалобы остался в папке. Очень интересная запись рукой Алексея Дмитриевича на отдельном листке: “Имел беседу с подполковником Ткаченко. Хороший человек. Но под пятой Андреева (начальника пехотного училища) и как политчасть никакого действия на Андреева не оказывает. Возьмите, к примеру, Фурманова, как он тактично действовал на Чапаева, воспитывал его. Ткаченко этого не делает. Живут люди ради «живота» своего и всё — проявляя свое некультурье”.
Архиерейские палаты. 1942 г. Курсанты Винницкого военного пехотного училища у Рождественского собора. 1942 г.
А договор об аренде, оформленный, как положено, на бланке по официально утвержденной форме, гласил: “арендатор обязуется не допускать... не производить... и т.д.”. “В случае нарушения договор расторгается, и арендатор привлекается к судебной ответственности и обязан возместить убытки, размер которых устанавливается по согласованию с музейным отделом НКП РСФСР”.
«Воспоминания бывшего заместителя начальника училища по учебно-строевой части и начальника учебного отдела ВВПУ и ЧВПУ полковника тов. КОРЯК Николая Ивановича. Одиннадцать лет в ВВПУ - ЧВПУ. В ВВПУ я прибыл с фронта в мае 1943 года на должность заместителя начальника училища по учебно-строевой части и прослужил в этом училище до сентября 1954 года. Поэтому мои воспоминания об училище будут охватывать этот период. 1. Город Суздаль 1942 – 1943 гг. Прибыв в училище, я сразу же предложил начальнику училища полковнику Андрееву построить простейший лагерь в виде шалашей на два батальона и заняться полевой выучкой будущих офицеров, более приближенной к боевой обстановке. На постройку лагеря было отведено 2 дня, а затем началась напряженная боевая подготовка по 10-12 часов в сутки, а иногда и бoльше. Трудно приходилось курсантам и офицерам. Физическая нагрузка доводилась до предела. Некоторые офицеры и курсанты, не бывшие еще на фронте, проявляли малодушие и жаловались на непосильные тяготы полевой выучки. Начальник училища, я и офицеры, уже бывшие на фронте, хорошо понимали, что трудно, но отступить от требований фронта мы не могли. Мы не имели права допустить, чтобы будущие офицеры погибли в первом же бою из-за незнания или неумения действовать на поле боя. Вот почему мобилизовали всех политработников, партийные и комсомольские организации нa разъяснение необходимости упорной учебы в полевых условиях, приближенной к боевой обстановке. Вспоминается такой случай учебы курсантов. Проводили учение «Наступление усиленной стрелковой роты с боевой стрельбой». /Необходимо отметить, что к этому времени мы уже больше стали уделять внимания наступательному бою/. После преодоления полосы заграждений рота вышла на рубеж атаки. Артиллерия и минометы начали артподготовку атаки и в этот момент произошел недолет мины 83 м/м миномета и она взорвалась в цепи роты, ранив 7 курсантов. Произошло замешательство. Командиры и часть курсантов поднялись и стали сбегаться к раненым. Начальник училища и я находились в 10 метрах от места взрыва. Здесь снова сказалась непреклонность начальника училища учить курсантов действиям как в бою. Он скомандовал: «Артподготовку продолжать, курсантам и командирам занять свои места, а раненым оказать помощь и ползком на плащ-палатках эвакуировать в тыл как в бою». Надо отметить, что на этом учении были ранены те курсанты, которые не выполнили приказ командира роты окопаться на рубеже атаки. Только после окончания учения разобрались в причине недолета мины и были выявлены конкретные виновники. Учеба в лагере продолжалась до глубокой осени, периодически меняя батальоны, но нужно было готовиться к зиме. Поэтому курсантов перевели на зимние квартиры и занялись подготовкой к зиме: утепляли казармы, заготовляли дрова, фураж и продукты питания. Трудность заключалась в том, что база снабжения находилась в г. Владимире, а в училище было всего 5 автомашин и те были старые, изношенные. Трудные были зимы 1942-1943 гг. Были случаи, когда дрова из леса за 10-15 км. и продовольствие из г. Владимира курсанты приносили на себе. Однако, невзирая на все трудности снабжения боевая подготовка не прекращалась ни зимой ни летом. В сентябре 1944 года училище получило приказ подготовиться к передислокации в г. Новоград-Волынск, а с выпускниками закончить обучение в г. Суздале. Для перевозки училища требовалось 3 ж.д. эшелона, а чтобы сосредоточить к погрузке имущество училища, семей офицеров с их имуществом требовалось более 370 машино-рейсов Суздаль-Владимир. Потребовалась огромная организаторская работа и настойчивость непосредственных исполнителей в мобилизация своего, и проходящего через г. Суздаль, незагруженного транспорта. Вся работа была выполнена за 5 дней. В декабре 1944 года состоялся выпуск курсантов в количестве 500 человек, которые после присвоения им звания, были переведены пешим порядком в 30° мороз в г. Владимир, и затем в г. Горький в резерв ставки. Никаких отставаний, никаких хныканий не было среди выпускников за весь путь следования и мы все гордились за свое училище. Я более подробно остановился на пребывании в ВВПУ в г. Суздале потому, что училище переживало как бы свое второе рождение. Ведь то училище, которое было в Виннице, ушло на фронт под Сталинград, а новое начало создаваться в Краснодаре и полностью было сформировано в г. Суздале…»
«Воспоминания о родном Винницком – военно-пехотном училище бывшего командира роты курсантов т. ВИХЛЯНЦЕВА Ивана Федоровича Казарм не было. Личный состав размещался по частным квартирам по отделениям и взводам. Население города Суздаля нас очень тепло принимало, ибо люди сознавали в каком положении находится наша страна. Немцы рвались к столице нашей родины Москве и другим городам, надо было готовить офицерские кадры. Всю зиму 1942-1943 гг. в трудных условиях обучали личный состав, питания не хватало, одежда плохая, до мая месяца 1943 г. личный состав ходил в зимнем обмундировании, но несмотря на трудности за зиму и весну 1943 г. офицерский состав училища обучил и подготовил хороших бойцов. В период тяжелых боёв на Курской дуге училище направило три батальона хорошо обученных курсантов, которые громили немецко-фашистские войска на Курской дуге. И вместе с Советской Армией гнали немцев до Берлина. Многие курсанты отдали свои жизни за счастье и процветание нашей родины, за счастье нынешнего поколения. В период боёв на Курской дуге всем курсантам было присвоено офицерское воинское звание. Училище продолжало упорно и настойчиво заниматься подготовкой офицерского состава. 16 рота, которой я командовал в составе училища занимало одно из первых мест по боевой и политической подготовке. При введении новой формы одежды и знаков отличия - пагонов в феврале м-це 1943 года рота получила золотые погоны. Курсанты роты их одели впервые, а я был представлен к правительственной награде «Орден знак почета». Вручал мне его начальник училища полковник Андреев от имени Президиума Верховного Совета СССР. В роте были отличные командиры взводов лейтенант Прихидько Иван Иванович и лейтенант Шапетин Илья Иванович, которые с большой энергией и старанием обучали курсантов военному делу, активно участвовали в политико-воспитательной и массовой работе среди личного состава роты. Они были уважаемыми офицерами среди личного состава роты и училища. В ноябре м-це 1944 года училище передислоцировалось в город Новоградволынск, где продолжалась напряженная учеба по подготовке офицерского состава…»
«Воспоминание бывшего курсанта ВВПУ тов. Шигарева Аркадия Никитовича В декабре 1942 года я был призван в ряда Красной Армии и был направлен в Винницкое Военно-Пехотное училище, которое было эвакуировано в г. Суздаль, где и пришлось изучать искусство - воевать. Служить я начал в стрелковом батальоне. Служба началась с того, что мы начали готовить себе местожительство или вернее сказать, оборудовать казармы, то есть строить нары. Казарма наша находилась в здании бывшей семинарии, где Рождественский собор. В суровую военную пору нам курсантам приходилось много заниматься и одновременно заготавливать топливо. После каждого тактического занятия мы заготавливали и несли на себе дрова для отопления казармы и столовой. В конце мая или начале июня 1943 года нас отправили в летние лагеря, которые находились на берегу реки Нерль, недалеко от деревни Курки. Там мы оборудовали землянки и снова начались тактические занятия на местности. В конца июля 1943 года после утренних занятий мы пообедали и был дан сигнал отбоя «мертвый час». Только мы легли отдыхать слышим команду «Подъём», «Выходи строиться». Оделись и встали в строй. После построения был зачитан приказ об отчислении большинства курсантов из училища в Действующую Армию. Была дана команда «Шагом марш» и мы пошли в г. Суздаль. Зайдя в казармы взяли свои вещи и ночью пешком пошли в г. Владимир. Во Владимире расположились лагерем на станции. Через двое суток был подан эшелон и мы тронулись в путь. В пути не доезжая гор. Мценска попали под бомбежку, но все прошло благополучно…»
«ВОСПОМИНАНИЕ бывшего курсанта Винницкого-военно-пехотного училища тов. МИХЕЕВА Бориса Константиновича Находясь в зрелом возрасте, трудно вспомнить все, что было в жизни. Годы и события выветрили из памяти многое. Но запомнилось мне то, что забыть нельзя. Дом в деревне Левино Ивановской обл., где я родился 6 мая 1925 г., был старым. В доме была одна комната были сани и клеть. Три окна смотрели на восток, а три на север. Справа стояла большая старая русская печь, на которой я любил в студеную пору зимой проводить время. Потолок над печью был с трещинами, в которых в изобилии водились тараканы. Отец Константин Данилович и мать Евдокия Александровна занимались единоличным сельским хозяйством. Они часто брали меня с собой, когда уезжали на свои загоны, на лошади работать в поле. Отец садился на телегу справа и понукая строго с шишкой на боку мерина по кличке «Ремчик» восклицал: «Но, царя воняло!» У родителей нас было шестеро детей: Василий, Александр, Анна, Иван, Борис, Лидия /Иван умер вскоре после рождения, Василий погиб на фронте под Сталинградом в 1942г./ В 1932 г. происходила коллективизация. Наш колхоз назвали тогда «Пятилетка в четыре года». Мой дед Данил Евлампиевич до революции был старшиной Папулинской волости, членом земской управы Меленковского уезда. Под его руководством строились сельские начальные школы. У деда в деревне Левино было небольшое частное заведение-лавка. Из-за «сомнительного» происхождения отца в 1332- 1933 гг., когда мне было 7-8 лет, у нас произвели конфискацию имущества. Семья осталась без крова. Жить уехала в г. Муром на Советскую улицу к приятелю отца Бабичеву М.Н. Отец устроился тогда работать ездовым на завод им. Дзержинского, мать - уборщицей в контору одного магазина на ул. Московской, старший брат уехал на побочные заработки в г. Горький, Анна работала где-то разносчицей. Вскоре по ходатайству отца конфискованное возвратили и мы переехали жить в свой родной дом. Отец работал конюхом в колхозе. Летом во время каникул я помогал ему. Он косил для лошадей траву, клевер или овес, а я согребал корм в валки. Припоминаю случай, который чуть-ли не стоил мне жизни. В жаркий июльский день 1935 г., мы с отцом ехали косить о овес. На телеге я сидел с одной стороны, отец с другой. На телеге лежала коса с длинными деревянными зубьями. У колодца отец остановил лошадь, что бы напиться. Мошкара больно кусала коня. Чтобы удержать его, я хотел взять возжи в руки. Когда приподнялся чтобы перейти на другую сторону телеги за возжами, лошадь дернула, я упал на косу с зубьями. Подбежал отец, остановил коня. На груди у меня была царапина из которой сочилась кровь. У косы часть одного зуба была отломана. Этой части не оказалось, мы искали её на дороге и под телегой, но не нашли. Она оказалась в правом боку. Пришлось вернуться домой. Меня понесли в участковую больницу в дер. Чабышево. Врач операцию делать отказался. Оперировали меня на пятый день в г. Муроме, после чего дышать стало легче, я стал поправляться. Учился я хорошо. Сельскую школу закончил успешно. За семилетнюю школу получил «Похвальную грамоту». В 1940 г. учился в Архангельске на проспекте Сталинских ударников в морском училище. Учился успешно, получал стипендию, физически был крепким. Учитель морского дела нам рассказывал, что в старой армии на флоте моряка, который ломал при гребле весло, поощряли денежным вознаграждением. Когда по Северной Двине мы ходили на остров «Чижик», мне очень хотелось сломать весло, но не помню удалось ли мне это сделать. Родителям трудно было оказывать мне материальную помощь в учебе. Стерший брат Василий к тому времени был женат и имел двух детей. Семья увеличилась до 9 человек. Поэтому пришлось покинуть Архангельск. После Архангельска учился в железнодорожной средней школе № 17 в г. Муроме. Закончил её во время войны 1942 г. После работал на Стрелочном заводе в качестве столяра /делал крышки для ящиков авиабомб/. В то время вся промышленность переходила на военные рельсы. Рабочие работали по 12 часов в день не отходя от своего рабочего места. Зимой 1941 года. Зимой 1941 года шли кровопролитные бои под Москвой. Я видел, как целыми эшелонами везли на восток нашей страны окровавленных красноармейцев. Везли на восток оборудование целых заводов, спасая его от врага. Из Москвы в г. Куйбышев было эвакуировано правительство. Но Верховное командование оставалось в Москве. Призван в армию я был в 1943 г. 14 января. Мне не было тогда и 16 лет. Обучался в Винницком-пехотном училище в г. Суздале, которое готовило младших офицеров для Красной Армии. Пехотное училище закончить не удалось из-за болезни. Но учеба в училище осталась в памяти надолго. Был такой случай: уводили зимой из Суздаля в село Лопатницы на 3 дня на учения. Сухой паек многие съели за 1-2 дня. Уставшие и голодные возвращались в Суздаль поздним вечером. Мороз, метет пoземка. Многие не дошли до училища. После их привезли на машинах. Я отделялся легким обморожением. Готовили нас в училище по принципу: «Трудно в учении - легко в бою». Как-то ранней весной 1943 года во время учений я заснул в сыром одиночном окопе. Утром я услышал выстрел красной ракеты - сигнал о наступлении. Из окопа вылез, но передвигаться не мог. Товарищи ушли, я остался один. Пришлось до ночи ползти за ними. Утром я оказался в палатке другого подразделения курсантов и офицеров, которого не знал. Пришлось объяснить в чем дело. После чего я был доставлен в госпиталь. Здесь в Суздале я впервые увидел немцев, то были «не настоящие», а «дохлые» так мы называли пленных. Они ездили на лошадях мимо училища с бочками к речке за водой. А попали они в Суздаль из под Сталинграда в числе 300 тысяч пленных во главе с их генералом - фельдмаршалом Пayлюсом. Вторую половину 43 года находился в 19-й военно-воздушной десантной бригаде, которая стояла под Москвой в Дмитрове…»
«Воспоминание бывшего курсанта Винницкого Военно-пехотного училища тов. МАТВЕЕВА Леонида Ивановича Первый день войны застал меня дома, в Москве. Был я тогда студентом Московского энергетического техникума. Москва сразу почувствовала войну. Начались бомбежки. Днем занимался, вечером дежурил на крыше, охранял дом от зажигательных бомб. Жить становилось труднее. Мама с двумя малолетними сестренками эвакуировалась в тыл. Ввели карточки. Сводки с фронта приходили неутешительные. Немцы рвались к Москве. Стал участвовать в рытье противотанковых рвов. Со своим соседом по квартире, на всякий случай, приготовили рюкзаки. Если немцы прорвутся в Москву, то решили уйти к партизанам или с частями Красной Армии. Но немцев в Москву не пустили. Разгром их под Москвой еще более укрепил веру в победу. Это позволило также немного улучшить и продовольственное положение. Представилась возможность поехать в ближайшие села и города и выменять одежду на продовольствие. Как мы радовались когда из г. Клина привезли чемодан конины. Призвали меня в армию в декабре 1942 г. из Красно-Пресненского райвоенкомата. Было тогда мне 17 лет. Дважды водила меня соседка по квартире на призывной пункт и дважды почему-то отправляли домой. Только на третий-построив всех приведших в одну шеренгу, какой-то капитан, разделив нас на две группы, объявил: одна половина направляется в военное училище им. Верховного Совета, другая - в Винницкое военно-пехотное училище. Так я стал курсантом Винницкого пехотного училища, которое находилось в то время в г. Суздале. «Курская дуга» Учебный курс в Винницком пехотном училище подходил к концу. Старшина негласно показывал нам новенькую офицерскую форму. Помощники командиров взводов нашей 8-роты как-то подобрели. Стали меньше с нас спрашивать и распекать. Был проведен итоговый марш-бросок на сорок километров когда на финише преодолевали брод в таком месте, где было по «шейку». И стояли дежурные лодки, на всякий случай, если кто захлебнется. А это было вполне возможно, т.к. виктовку нужно было держать правой рукой над водой, тогда шинель, свернутая в «скатку» всплывала и крутилась, где-то на шее мешала обзору и передвижению. Но зато после переправы нас встречал оркестр бравым маршем. Но преодолеть насколько десятков метров от воды до финиша было невероятно трудно. Промасленные штаны, перетянутые снизу обмотками, не выпускали воду, проникшую во время преодолевания «водной преграды». Передвигать ноги, когда в штанинах было полно воды, было очень трудно. Да и усталость давала себя знать. Но как мне помнится, наша рота с честью преодолела это испытание. И все же окончить училище не удалось. Обстановка на фронте резко осложнилась. Нам срочно присвоили звания старших сержантов. Погрузили в эшелон в г. Владимире и направили на формирование в г. Тулу. Там я попал в восьмую Воздушно-десантную Гвардейскую дивизию командиром Отделения…».
Перелом в войне уже произошел, победа не за горами. Винницкое училище собирается выезжать из Архиерейских палат. 1 июля 1944 года Варганов пишет в адрес секретаря райкома ВКП(б) Числова: “Суздальский музей, видя успехи нашей Красной Армии в деле разгрома немецкого фашизма и скорейшего окончания войны, питает большие надежды в недалеком будущем возвратиться в свои владения”. Решение о возвращении музею его здания состоялось. Вот ещё документ: "Совнарком СССР, Комитет по делам архитектуры, тов. Мордвинову. Музейный отдел НКП РСФСР тов. Маневскому. 18.Х.44 начальником отдела генерал-майором Несмеловым дано распоряжение начальнику ВВПУ полковнику Андрееву о передаче архитектурных построек ГУЛАГу НКВД (лагерь военнопленных в Суздале). Прошу оказать срочное содействие музею в защите его прав и интересов путем отмены этого приказа, игнорирующего Ваше же распоряжение от 10.10.44 о передаче дома музею. 25.Х.44 г. Директор музея Варганов”. Запись в дневнике Алексея Дмитриевича — 1944 год: “Заездили разные комиссии из центра, был Рзянин, начальник отдела охраны памятников при Глазном Управлении по делам Архитектуры при СНК СССР, с ним Дмитрий Евгеньевич Бабенков, НД. Барановский, М.Вл. Масленников осмотрели, ахнули и уехали”. В документах нет упоминаний о том, как состоялся переезд, какие комнаты занял музей. Алексей Дмитриевич в это время уже с головой ушел в проект реставрации Архиерейских палат и хлопоты старшего инспектора охраны памятников.
Зимой 1944 года училище было перебазировано на новое место - г. Новоград-Волынский Житомирской области, Украинская ССР.
Суздаль в годы Великой Отечественной войны Владимирское пехотное училище Владимирский край в годы Великой Отечественной войны Герои Советского Союза Суздальского района
